Страница:
- Нет, ну в целом, отдохнул неплохо! – подвел итог князь Эйвазов. – Серж! А с тобой не соскучишься!
- То ли ещё будет! – пообещал я.
Пробой реальности 131
6 ГЛАВА
3 ЧАСТЬ
1 ГЛАВА
- То ли ещё будет! – пообещал я.
Пробой реальности 131
Пятьдесят пятый прокуратор Скифии всадник Плавтий Паллант посмотрел на своего дворецкого Руфина и отрицательно помотал головой. Это означало, что прокуратор сыт, и пятая перемена блюд, только что появившаяся на столе не нужна. Дворецкий вздохнул – хозяин не в духе, раз решил закончить обед без фруктов и десерта. Сделав едва заметный пасс рукой, Руфин убрал с мраморной столешницы полтора десятка тарелок и вазочек. Ещё один пасс и перед прокуратором появилась кованная золотая лохань для омывания рук. Небрежно сполоснув ладони, Плавтий встал из-за стола и, шлепая домашними сандалиями по мозаичному полу, пошел в кабинет. Слуга ошибался – настроение у прокуратора было нормальное, просто сейчас все его мысли занимало предстоящее сегодня испытание «Большого проникателя». Это новое чудо механики было создано молодым гением университета Астериаполя Сервилием Якхом. «Большой проникатель» предназначался для создания ворот между мирами и этот проект патронировал лично император.
Нынешний правитель Римской империи – Леторий Архелай, отличался патологической воинственностью. А поскольку достойных врагов у империи не находилось уже двести лет, Леторий решил обратить свой взор на другие реальности.
Паллант прошел мимо охранявших вход в кабинет легионеров, заученно отсалютовавших прокуратору М-жезлами. Пару минут Плавтий постоял перед дверью, положив правую руку на центральную филенку. Именно столько времени занимало снятие защитного заклятья. Произнеся ключевое слово, прокуратор опустил руку и дверь, издав мелодичный звук, плавно распахнулась. В огромном помещении с высоким сводчатым потолком было сумрачно. Проникновению света препятствовали тяжелые занавеси на окнах. Паллант не любил, когда в его отсутствие в окна заглядывали посторонние.
В середине кабинета стоял массивный стол, с цельной малахитовой столешницей и бронзовыми ножками, подарок тестя, консула Мария Публия. Именно помощь Публия, занимающего пост главы Секретной службы и помогла молодому трибуну Плавтию Палланту сделать блистательную карьеру. За неполных десять лет Паллант сумел подняться с должности мелкого делопроизводителя до высокого поста прокуратора края. Ну, конечно, будь Плавтий тупицей, никакая помощь со стороны не позволила бы ему достичь таких высот. Нет, старый волк Публий очень вовремя разглядел в женихе младшей дочери быстрый, проницательный ум и недюжинную энергию. Марий сумел несколькими корректирующими толчками направить зятя в нужное русло и теперь имел своего человека на ключевом посту главы богатого людскими и материальными ресурсами края. Провинция Скифия простиралась от Дуная на западе, до Волги на востоке, от Черного моря на юге, до Белого на севере. На этой огромной территории располагалось два десятка крупных городов и промышленных центров. В том числе известный на всю Римскую империю город Астериаполь, столица края, в котором находилось несколько высших учебных заведений.
Последние пятьсот лет вся интеллектуальная жизнь империи сместилась в провинции. А Вечный город стал рассадником порока. Таких немыслимых извращений, как в Риме не практиковали больше нигде, даже в известной сексуальными пристрастиями своих жителей Содомии. Уже триста лет ставка императора находилась в столице одной из восточных провинций, городе Траяне-на-Дунае. Хотя официально главным городом страны продолжал считаться Рим, практически все государственные учреждения переехали поближе к императору. По отдельным, непроверенным пока слухам, доходившим до Палланта, молодой император Леторий Архелай, воодушевленный грандиозными успехами питомцев Астериапольского университета, подумывал о переносе своей штаб-квартиры в Скифию.
Посидев четверть часа, задумчиво барабаня пальцами по малахитовой столешнице, Плавтий прикрыл глаза и послал зов командиру своей личной центурии Робирию Постуму. Центурион откликнулся немедленно и уже через минуту бесшумно проскользнул в дверь. Вытянувшись в струнку, Постум строго по уставу поприветствовал прокуратора.
- Да, ладно, дружище, расслабься! Выпей вина, разговор есть! – махнул рукой Плавтий. Робирий был его старым приятелем ещё с военной академии. Первые шаги по службе парни делали вместе, но потом Паллант удачно женился и резко ушел вверх, а Постум продолжал тянуть лямку, командуя незначительными подразделениями в провинциальных гарнизонах. Устроившись на месте прокуратора Скифии, Плавтий не поленился разыскать старого друга, и поставил его на должность начальника личного конвоя.
Робирий небрежно засунул М-жезл за пояс и подошел к стоящему в углу погребцу. Налив себе охлажденного вина центурион деликатно прислонился к краю стола. Других сидячих мест, кроме кресла хозяина в этом кабинете не предусматривалось. Увидев затруднение Постума, прокуратор положил левую руку на висящий на груди Знак Власти, а правой сделал легкий пасс. В двух метрах от стола появился стул. Дождавшись пока центурион усядется, Паллант начал говорить:
- Как ты помнишь, на сегодняшний вечер назначены испытания «Большого проникателя». Для обеспечения безопасности ты поставил снаружи лаборатории удвоенные посты. Это правильно! Но ведь если «Проникатель» заработает, он откроет дверь в другой мир! Вдруг оттуда что-нибудь вылезет к нам?
- Хорошо! Расставлю по залу свой лучший десяток, - после размышления предложил Робирий, осторожно прихлебывая из кубка. – А уж если эти воины не справятся, то по тревоге сразу поднимется весь «Шестой Победоносный». Я распоряжусь, чтобы легат отменил сегодня все увольнительные в город.
- Отлично! – одобрил решение своего подчиненного прокуратор. – А то у меня сердце было не на месте! Я как узнал, что Сервилий закончил возиться с «Малым проникателем», и взялся за «Большой», так, можешь себе представить, спать стал плохо. Все время кошмары какие-то снятся! То из «двери» чудовища выползают, то воины в полном боевом.
Постум сочувствующе покивал головой, не забывая отхлебывать из кубка. С какого кипариса прокуратора стали мучить кошмары, центурион представить не мог. Испытания «Малого проникателя» закончились, по сути, ничем. Всё исправно работало, но «дверь» не открывалась. Сервилий Якх объяснил это тем, что до критической отметки не хватало энергии. Но, по словам ученого, только то, что «Проникатель» работает, уже говорит о правильности выбранного принципа. Любого другого, позволившего себе такие фокусы, прокуратор уже как минимум посадил бы в карцер. С формулировкой: «За разбазаривание государственных средств». Но Якху благоволил сам император, и лаборатория приступила к созданию более крупной модели.
И вот сегодня всем заинтересованным сторонам наконец-то станет ясно, на что потрачены полтора миллиона сестерциев. Специально для размещения «Большого проникателя» к физической лаборатории был пристроен ангар. Чисто внешне машина впечатляла. Металлическая арка, высотой сорок локтей. Это массивное тело пронизывает квадратный проход, шириной десять локтей. Внешняя обшивка выполнена из листов полированной бронзы. На боковых стенках расположены причудливые хрустальные конструкции, похожие на люстры. Между ними находятся утопленные в небольших углублениях обсидиановые стержни. Вся внутренняя поверхность прохода исписана заклинаниями. Буквы нанесены вперемежку золотой краской и дегтем.
Яркий свет, висевших под потолком громадного помещения, газовых шаров отражаясь от полированных панелей машины, бросал блики в глаза наблюдателей. А их в этот вечерний час собралось немало. Сервилий Якх пригласил на испытания большую группу ученых университета. Тут присутствовали почти все деканы и руководители лабораторий. Многие с помощниками и лаборантами. На фоне этой шумной толпы несколько потерялись представители власти. Прокуратор Скифии Плавтий Паллант захватил с собой, кроме Постума, своего дворецкого Руфина и личного советника Цезония Приска. Обещанный Робирием десяток внутренней охраны уже разошелся по залу, совершенно пропав из виду среди конструкций вспомогательной аппаратуры. На всякий случай центурион приказал легионерам прийти в полном боевом: два М-жезла, стальной меч, серебряный и обсидиановый кинжалы, доспехи из черной бронзы с вытравленными на них защитными заклятиями.
Прошло почти сорок минут после заявленного времени начала испытаний, но два десятка лаборантов Сервилия всё ещё продолжали суетиться возле «Проникателя». Напряжение в зале нарастало. Даже невозмутимый Постум начал нервничать, чего не случалось с ним со школы. Центурион украдкой приложился к фляжке с вином. Наконец лаборанты отошли от машины, а Якх, взобравшись на пульт управления, напоминающий престол китайского мандарина, призвал всех присутствующих к тишине. Гул голосов постепенно затих. Было отчетливо слышно, как Сервилий, повернув несколько золотых рычагов на своем пульте, начал читать заклинание.
Раздался скрежет, все подвижные части на арке стронулись с места. Стали вращаться хрустальные «люстры» и обсидиановые стержни. Внутри корпуса машины тоже началось движение. Через узкие вертикальные смотровые щели было видно, как в глубине крутятся гигантские маховики. Скорость вращения постепенно увеличивалась, появилась мелкая вибрация. Свет в зале стал мигать. Наблюдатели застыли на месте, буквально придавленные к полу всё возрастающей мощью.
Шары под потолком зала погасли окончательно. Мрак немного рассеивали светящиеся навершия рычагов на пульте Сервилия. Внезапно появился ещё один источник света – загорелись красным и синим огнем буквы заклинаний, покрывающие внутренность прохода. Затем раздался громкий, хлестнувший по ушам щелчок, зал залило белое сияние. Люди, стоящие прямо напротив проема «двери» успели увидеть, как в дальнем конце прохода появилась картинка. Зеленые холмы под ярким голубым небом. Затем изображение заполнил какой-то движущийся объект. С ужасающим грохотом из «двери» выскочил громадный механизм на толстых рубчатых колесах. За большим стеклом квадратного оранжевого домика, установленного в передней части колесницы, были видны перекошенные лица людей. Отбрасывая как кегли подвернувшихся на пути гостей, чужая машина проскочила всю лабораторию вдоль, и врезалась в наружную стену. Стена, усиленная для надежности защитными заклятиями удар выдержала. Домик на передке смялся словно бумажный, колесницу отбросило на несколько локтей назад.
Снова, как перед началом испытания, наступила тишина. Только теперь её с полным правом можно было назвать «гробовой». Сервилий торопливо дернул на пульте несколько рычагов и произнес короткое заклинание. Механизмы «Проникателя» стали останавливаться. Сначала появился свет, потом пропала вибрация. Люди стали приходить в себя. Кто-то уже пытался оказать первую помощь пострадавшим. Зал стали заполнять стоны раненых и резкие команды очнувшегося центуриона. Легионеры осторожно замыкали кольцо вокруг «пришельца».
В боковой стенке оранжевого домика откинулась дверца и на пол кулем вывалился окровавленный человек, в замызганной пятнистой, желто-зеленой одежде.
- Брать живым! – скомандовал центурион. Легионеры взмахнули М-жезлами, набрасывая на чужака заклятье сети.
Водитель КАМАЗа Анатолий Павлович Буяр, приподнял голову и оглядел мутным взглядом столпившихся вокруг людей, одетых, словно с картинки из учебника истории древнего мира. Короткие туники, сандалии-котурны, на поясах впечатляющий набор холодного оружия, на головах гребенчатые шлемы. «Черт, сколько раз зарекался не пить за рулем! Мало того, что в какой-то сарай влетел, так ещё и глюки пошли!» – подумал Анатолий Павлович и умер.
Нынешний правитель Римской империи – Леторий Архелай, отличался патологической воинственностью. А поскольку достойных врагов у империи не находилось уже двести лет, Леторий решил обратить свой взор на другие реальности.
Паллант прошел мимо охранявших вход в кабинет легионеров, заученно отсалютовавших прокуратору М-жезлами. Пару минут Плавтий постоял перед дверью, положив правую руку на центральную филенку. Именно столько времени занимало снятие защитного заклятья. Произнеся ключевое слово, прокуратор опустил руку и дверь, издав мелодичный звук, плавно распахнулась. В огромном помещении с высоким сводчатым потолком было сумрачно. Проникновению света препятствовали тяжелые занавеси на окнах. Паллант не любил, когда в его отсутствие в окна заглядывали посторонние.
В середине кабинета стоял массивный стол, с цельной малахитовой столешницей и бронзовыми ножками, подарок тестя, консула Мария Публия. Именно помощь Публия, занимающего пост главы Секретной службы и помогла молодому трибуну Плавтию Палланту сделать блистательную карьеру. За неполных десять лет Паллант сумел подняться с должности мелкого делопроизводителя до высокого поста прокуратора края. Ну, конечно, будь Плавтий тупицей, никакая помощь со стороны не позволила бы ему достичь таких высот. Нет, старый волк Публий очень вовремя разглядел в женихе младшей дочери быстрый, проницательный ум и недюжинную энергию. Марий сумел несколькими корректирующими толчками направить зятя в нужное русло и теперь имел своего человека на ключевом посту главы богатого людскими и материальными ресурсами края. Провинция Скифия простиралась от Дуная на западе, до Волги на востоке, от Черного моря на юге, до Белого на севере. На этой огромной территории располагалось два десятка крупных городов и промышленных центров. В том числе известный на всю Римскую империю город Астериаполь, столица края, в котором находилось несколько высших учебных заведений.
Последние пятьсот лет вся интеллектуальная жизнь империи сместилась в провинции. А Вечный город стал рассадником порока. Таких немыслимых извращений, как в Риме не практиковали больше нигде, даже в известной сексуальными пристрастиями своих жителей Содомии. Уже триста лет ставка императора находилась в столице одной из восточных провинций, городе Траяне-на-Дунае. Хотя официально главным городом страны продолжал считаться Рим, практически все государственные учреждения переехали поближе к императору. По отдельным, непроверенным пока слухам, доходившим до Палланта, молодой император Леторий Архелай, воодушевленный грандиозными успехами питомцев Астериапольского университета, подумывал о переносе своей штаб-квартиры в Скифию.
Посидев четверть часа, задумчиво барабаня пальцами по малахитовой столешнице, Плавтий прикрыл глаза и послал зов командиру своей личной центурии Робирию Постуму. Центурион откликнулся немедленно и уже через минуту бесшумно проскользнул в дверь. Вытянувшись в струнку, Постум строго по уставу поприветствовал прокуратора.
- Да, ладно, дружище, расслабься! Выпей вина, разговор есть! – махнул рукой Плавтий. Робирий был его старым приятелем ещё с военной академии. Первые шаги по службе парни делали вместе, но потом Паллант удачно женился и резко ушел вверх, а Постум продолжал тянуть лямку, командуя незначительными подразделениями в провинциальных гарнизонах. Устроившись на месте прокуратора Скифии, Плавтий не поленился разыскать старого друга, и поставил его на должность начальника личного конвоя.
Робирий небрежно засунул М-жезл за пояс и подошел к стоящему в углу погребцу. Налив себе охлажденного вина центурион деликатно прислонился к краю стола. Других сидячих мест, кроме кресла хозяина в этом кабинете не предусматривалось. Увидев затруднение Постума, прокуратор положил левую руку на висящий на груди Знак Власти, а правой сделал легкий пасс. В двух метрах от стола появился стул. Дождавшись пока центурион усядется, Паллант начал говорить:
- Как ты помнишь, на сегодняшний вечер назначены испытания «Большого проникателя». Для обеспечения безопасности ты поставил снаружи лаборатории удвоенные посты. Это правильно! Но ведь если «Проникатель» заработает, он откроет дверь в другой мир! Вдруг оттуда что-нибудь вылезет к нам?
- Хорошо! Расставлю по залу свой лучший десяток, - после размышления предложил Робирий, осторожно прихлебывая из кубка. – А уж если эти воины не справятся, то по тревоге сразу поднимется весь «Шестой Победоносный». Я распоряжусь, чтобы легат отменил сегодня все увольнительные в город.
- Отлично! – одобрил решение своего подчиненного прокуратор. – А то у меня сердце было не на месте! Я как узнал, что Сервилий закончил возиться с «Малым проникателем», и взялся за «Большой», так, можешь себе представить, спать стал плохо. Все время кошмары какие-то снятся! То из «двери» чудовища выползают, то воины в полном боевом.
Постум сочувствующе покивал головой, не забывая отхлебывать из кубка. С какого кипариса прокуратора стали мучить кошмары, центурион представить не мог. Испытания «Малого проникателя» закончились, по сути, ничем. Всё исправно работало, но «дверь» не открывалась. Сервилий Якх объяснил это тем, что до критической отметки не хватало энергии. Но, по словам ученого, только то, что «Проникатель» работает, уже говорит о правильности выбранного принципа. Любого другого, позволившего себе такие фокусы, прокуратор уже как минимум посадил бы в карцер. С формулировкой: «За разбазаривание государственных средств». Но Якху благоволил сам император, и лаборатория приступила к созданию более крупной модели.
И вот сегодня всем заинтересованным сторонам наконец-то станет ясно, на что потрачены полтора миллиона сестерциев. Специально для размещения «Большого проникателя» к физической лаборатории был пристроен ангар. Чисто внешне машина впечатляла. Металлическая арка, высотой сорок локтей. Это массивное тело пронизывает квадратный проход, шириной десять локтей. Внешняя обшивка выполнена из листов полированной бронзы. На боковых стенках расположены причудливые хрустальные конструкции, похожие на люстры. Между ними находятся утопленные в небольших углублениях обсидиановые стержни. Вся внутренняя поверхность прохода исписана заклинаниями. Буквы нанесены вперемежку золотой краской и дегтем.
Яркий свет, висевших под потолком громадного помещения, газовых шаров отражаясь от полированных панелей машины, бросал блики в глаза наблюдателей. А их в этот вечерний час собралось немало. Сервилий Якх пригласил на испытания большую группу ученых университета. Тут присутствовали почти все деканы и руководители лабораторий. Многие с помощниками и лаборантами. На фоне этой шумной толпы несколько потерялись представители власти. Прокуратор Скифии Плавтий Паллант захватил с собой, кроме Постума, своего дворецкого Руфина и личного советника Цезония Приска. Обещанный Робирием десяток внутренней охраны уже разошелся по залу, совершенно пропав из виду среди конструкций вспомогательной аппаратуры. На всякий случай центурион приказал легионерам прийти в полном боевом: два М-жезла, стальной меч, серебряный и обсидиановый кинжалы, доспехи из черной бронзы с вытравленными на них защитными заклятиями.
Прошло почти сорок минут после заявленного времени начала испытаний, но два десятка лаборантов Сервилия всё ещё продолжали суетиться возле «Проникателя». Напряжение в зале нарастало. Даже невозмутимый Постум начал нервничать, чего не случалось с ним со школы. Центурион украдкой приложился к фляжке с вином. Наконец лаборанты отошли от машины, а Якх, взобравшись на пульт управления, напоминающий престол китайского мандарина, призвал всех присутствующих к тишине. Гул голосов постепенно затих. Было отчетливо слышно, как Сервилий, повернув несколько золотых рычагов на своем пульте, начал читать заклинание.
Раздался скрежет, все подвижные части на арке стронулись с места. Стали вращаться хрустальные «люстры» и обсидиановые стержни. Внутри корпуса машины тоже началось движение. Через узкие вертикальные смотровые щели было видно, как в глубине крутятся гигантские маховики. Скорость вращения постепенно увеличивалась, появилась мелкая вибрация. Свет в зале стал мигать. Наблюдатели застыли на месте, буквально придавленные к полу всё возрастающей мощью.
Шары под потолком зала погасли окончательно. Мрак немного рассеивали светящиеся навершия рычагов на пульте Сервилия. Внезапно появился ещё один источник света – загорелись красным и синим огнем буквы заклинаний, покрывающие внутренность прохода. Затем раздался громкий, хлестнувший по ушам щелчок, зал залило белое сияние. Люди, стоящие прямо напротив проема «двери» успели увидеть, как в дальнем конце прохода появилась картинка. Зеленые холмы под ярким голубым небом. Затем изображение заполнил какой-то движущийся объект. С ужасающим грохотом из «двери» выскочил громадный механизм на толстых рубчатых колесах. За большим стеклом квадратного оранжевого домика, установленного в передней части колесницы, были видны перекошенные лица людей. Отбрасывая как кегли подвернувшихся на пути гостей, чужая машина проскочила всю лабораторию вдоль, и врезалась в наружную стену. Стена, усиленная для надежности защитными заклятиями удар выдержала. Домик на передке смялся словно бумажный, колесницу отбросило на несколько локтей назад.
Снова, как перед началом испытания, наступила тишина. Только теперь её с полным правом можно было назвать «гробовой». Сервилий торопливо дернул на пульте несколько рычагов и произнес короткое заклинание. Механизмы «Проникателя» стали останавливаться. Сначала появился свет, потом пропала вибрация. Люди стали приходить в себя. Кто-то уже пытался оказать первую помощь пострадавшим. Зал стали заполнять стоны раненых и резкие команды очнувшегося центуриона. Легионеры осторожно замыкали кольцо вокруг «пришельца».
В боковой стенке оранжевого домика откинулась дверца и на пол кулем вывалился окровавленный человек, в замызганной пятнистой, желто-зеленой одежде.
- Брать живым! – скомандовал центурион. Легионеры взмахнули М-жезлами, набрасывая на чужака заклятье сети.
Водитель КАМАЗа Анатолий Павлович Буяр, приподнял голову и оглядел мутным взглядом столпившихся вокруг людей, одетых, словно с картинки из учебника истории древнего мира. Короткие туники, сандалии-котурны, на поясах впечатляющий набор холодного оружия, на головах гребенчатые шлемы. «Черт, сколько раз зарекался не пить за рулем! Мало того, что в какой-то сарай влетел, так ещё и глюки пошли!» – подумал Анатолий Павлович и умер.
6 ГЛАВА
Наше появление в деревне Спицыно произвело настоящий фурор. Посмотреть на красавцев-военных сбежалось все население. Вдоль плетней выстроились целые семьи. Мужики смотрели на нас устало, бабы с угрюмым безразличием, парни с задорным вызовом, а молодые девки кокетливо-завлекающе. Даже древние старики выползли на крылечки, а детвора бежала рядом с лошадьми, порываясь подержаться за стремя. Видимо, гости в этот медвежий угол заглядывают не часто.
У самого большого и крепкого дома деревни нас с поклонами встретил дядька, представившийся старостой. Он с ходу стал сетовать на бедную жизнь, не позволившую селянам достойно встретить дорогих гостей.
- Скажи-ка, уважаемый, что за людишки в окрестностях озоруют? – прервал я словоизлияние старосты.
- Дык, это должно быть шайка атамана Данчука, - после минутного раздумья, сопровождаемого почесыванием затылочной и лобной частей головы, ответил староста. – Они весной с юга пришли, несколько наших парней сманили, ироды. Барин наш уж и губернатору жаловался, тот обещал прислать солдат, да всё чтой-то тянет. Ведь вы же, господа хорошие, не от губернатора?
- Бери выше, старичок, - небрежно сказал Эйвазов, - мы из самого Санкт-Петербурга. От царя-батюшки посланы к вашему барину, Федору Федоровичу. А в нескольких верстах отсюда наткнулись на разбойников!
- Ой, беда то какая! – заголосил староста. Он, видимо, только заметил, что мундиры наши выпачканы и порваны. – Да неужели эти охламоны посмели на вас напасть?
- Да уж, посмели! – Ответил я, - но это решение оказалось для них губительным. Больше эти уроды вас беспокоить не будут! Пошли кого-нибудь прибрать тела, они за ручьем лежат. Их там десятка три, вместе с атаманом.
После моих слов народ зашумел. Краем уха я услышал, что в толпе высказываются предположения, сколько людей потеряли мы, разбираясь с разбойниками. Хотя некоторые уверяли, что такие ухари вполне могли обойтись без потерь.
- Ладно, уважаемый, недосуг мне с тобой разговаривать, - решительно сказал я. – У нас государственное дело! Немедленно проводи нас до дома вашего барина!
- Сейчас, сейчас, господа хорошие, - засуетился староста. Он стал вполголоса отдавать распоряжения. Несколько мальчишек и парней постарше бегом бросились в разные стороны. Затем, взгромоздившись без седла на низкорослую чалую лошадку, староста поехал впереди нас, указывая направление. Попетляв километра полтора по полям и перелескам, хорошо прикатанная дорожка вывела нас на невысокий холм. Его венчал одноэтажный каменный «господский» дом с бревенчатым мезонином. Всё говорило о том, что заслуженный адмирал в отставке не благоденствует. Мезонин слегка покосился, а первый этаж зиял лишаями отвалившейся штукатурки. Дом уже давно пора было покрасить, крышу подлатать. По круглой лужайке перед крыльцом, которая когда-то была клумбой, бродили худые голенастые куры.
В проеме входной двери мелькнуло лицо одного из виденных в деревне мальчишек. Я понял, что староста предупредил своего хозяина. Ну, точно! Не успели мы спешиться, как на крыльцо вышел, торопливо застегивая пуговицы поношенного мундира, невысокий пожилой мужчина. Я с интересом посмотрел на легендарную личность. Как уже неоднократно случалось в нашей практике знакомств с известными историческими персонами, адмирал совершенно не напоминал человека изображенного на своем портрете. Для меня до сих пор оставалось загадкой, с кого художники писали знаменитых людей!
- Федор Федорович Ушаков? – на всякий случай спросил я.
- Так точно! – браво ответил старый адмирал, расправляя плечи.
- По именному приказу Государя императора Александра Павловича, вы призываетесь на военную службу! – торжественно провозгласил я, доставая из кожаного тубуса у седла свитки с документами. Бегло просмотрев бумаги, Федор Федорович схватился за сердце и, прошептав «Наконец-то!», в изнеможении облокотился о перила крыльца.
«Что же ты так взбледнул, милый? – сочувственно подумал я, - аж побелел! Как бы его «кондратий» не хватил на радостях! Надо ему стимулятор вколоть, а то протянет ноги у нас на глазах!»
Я оглянулся на Эйвазова, но тот уже сам сообразил, что происходит. Достав из полевой аптечки миниатюрный пневмошприц, Олег быстро зарядил его нужной ампулой, и вколол адмиралу в шею порцию лекарства.
Чудо-препарат «Бета-мира» подействовал сразу. Ушаков порозовел, глаза флотоводца прояснились, он сделал шаг вперед и отпустил перила, за которые судорожно хватался.
- Извините, господа, но новость, сообщенная вами, оказалась весьма неожиданной, хотя и приятной, - твердым голосом произнес Ушаков. – Прошу вас, заходите в дом!
Мы отдали поводья коней подскочившим мальчишкам и, гремя шпорами, прошли внутрь. Через небольшую прихожую мы попали в светлую гостиную, уставленную потертой, но симпатичной мебелью. Пригласив нас присаживаться на диваны и кресла, Федор Федорович удалился, чтобы лично распорядиться об угощении. Из глубины дома несколько раз доносился его зычный голос. Буквально через мгновение на поцарапанном ломберном столике появилось два десятка разномастных скляночек с настойками и наливками. Место между ними заполнили тарелки с простой деревенской закуской: мочеными яблоками, свежей ягодой, квашеной капустой и солеными огурцами. Проскакав верхом около десяти километров, да ещё помахавши саблями в лесу, мы изрядно проголодались и охотно набросились на угощение.
Убедившись, что все его приказы исполнены, Ушаков присоединился к нам. Выпили за Государя императора, затем за здоровье хозяина, затем за здоровье гостей.
- Приношу свои извинения, господа, за столь скудный стол, - виноватым голосом сказал гостеприимный хозяин. – Если бы вы предупредили о своем визите заранее, то мы бы приготовили настоящий обед!
- Не беспокойтесь, Федор Федорович, мы люди военные, привыкшие в походной жизни обходиться малым, - ответил я. – Что нам бог подаст, то и покушаем!
Успокоенный столь простыми манерами столичных гостей, Ушаков предложил сходить в баню, а потом пообедать по-настоящему. Предложение было принято с благодарностью. Увидев, что червячка мы заморили, адмирал пригласил меня, как старшего по званию среди приехавших, в кабинет для приватного разговора.
Обстановка в кабинете флотоводца напоминала адмиральский салон фрегата. Тяжелые стулья с широко расставленными ножками, стол с бортиком по краю. На одной стене барометр в резном деревянном футляре, на другой большой медный компас. Даже светильник под низким потолком висит на карданной подвеске. Из-за обилия приспособлений, призванных бороться с последствиями качки, казалось, что мезонин, в котором располагался кабинет, сейчас отпочкуется от дома и поплывет.
- К сожалению, не имею чести знать вас, Ваше высокопревосходительство, - начал Ушаков, удобно устроившись в ковшевидном кресле. – Однако вынужден задать вам несколько вопросов личного свойства!
- Генерал-майор Иванов Сергей Алексеевич, флигель-адъютант Его Величества, - представился я. – Можете задавать любые вопросы, Федор Федорович, однако, прежде чем вы начнете, я должен принести вам от лица Государя самые искренние извинения за некорректные действия в отношении вас. Государь раскаивается в содеянном! Ваш огромный опыт и несомненный талант нужны Отечеству! Грядет новая большая война с Турцией. Вы прекрасно знаете Черноморский театр военных действий, но Государь планирует не только обеспечить полное превосходство нашего флота на внутренней акватории. Готовиться захват проливов Босфор и Дарданеллы, и выход на оперативный простор. Поэтому так же бесценен ваш Средиземноморский опыт.
- Спасибо, Сергей Алексеевич, вы сразу ответили на половину моих вопросов, - просиял Ушаков. – Хотелось бы ещё узнать, сколько времени мне дается на сборы, куда я должен прибыть и какими силами мне доверят командовать?
- Отвечу по порядку, Федор Федорович, - сказал я. – Боюсь, что времени на сборы у вас нет. Отправится к месту службы нужно уже завтра! Мне предписано лично проводить вас до Севастополя, где вы возглавите Новый флот, оснащенный секретным оружием.
- Ого! Раз такая срочность, значит война не горами, - задумчиво сказал адмирал. – Я немедленно распоряжусь о приготовлении к поездке. Сожалею, Сергей Алексеевич, но я человек пожилой и долгий путь верхом не выдержу!
- Не беспокойтесь, Федор Федорович, - ответил я. – Возле Тамбова нас ждет комфортабельная карета. Да и поедем мы по недавно построенной дороге, служащей сейчас основной нитью снабжения нашей южной группировки. Не думаю, что время в пути займет больше трех-четырех дней! Да, да! Не удивляйтесь, всего несколько дней! Я сам недавно инспектировал эту дорогу и убедился в этом.
Когда с официальной частью было покончено Федор Федорович немедленно отправился улаживать семейные и хозяйственные дела. А я с ребятами действительно попарился в бане, потом пообедал. На ночлег меня с Эйвазовым устроили в помещичьем доме, а остальных парней разместили по хатам в деревне. Ушаков не подвел, наутро он был полностью готов к поездке. Под шумные проводы домочадцев адмирал с трудом взгромоздился на смирного солового мерина. Два баула с нехитрым дорожным скарбом положили на заводную лошадь. Сопровождать нас до границы имения должен был конюх. Я специально отобрал среди дворни паренька с совершенно дебильной мордой. Будем надеяться, что случайно увидев переход, он не станет задавать опасных вопросов..
До «окна» добрались без происшествий. Я постарался ехать так, чтобы быть на месте в сумерках. Самой рамки адмирал даже не заметил, зато его внимание сразу привлекли автомобили. Отпустив конюха, я свернул «окно» и начал готовиться к проведению хитрого финта. Дело в том, что в покинутом мире был вечер, а на «базовой» раннее утро. Немного придя в себя после лицезрения чуда техники, Ушаков непременно заметит эту несообразность. Мы наскоро организовали импровизированный ужин, в ходе которого адмиралу незаметно подмешали в чай безвредное снотворное. Отрубился доблестный флотоводец моментально. А мы спокойно закончили то ли ужин, то ли завтрак и занялись подготовкой к поездке. Разобрали рамку «окна», расседлали лошадей, завели их в фургон. Переоделись. Теперь нам предстояло разделиться. Два офицера должны были отогнать в Москву лошадиный фургон, а остальные вместе со мной отправлялись прямиком в Крым.
До Севастополя добрались без происшествий. Российско-Украинскую границу пересекли ночью по степи. Ушаков проспал половину дня, но мы огорошили старика сообщением, что он пребывал в объятиях Морфея не меньше суток. Иначе было бы сложно объяснить человеку девятнадцатого века столь быстрое передвижение.
Севастопольскую бухту Федор Федорович узнал сразу. Ну, ещё бы! Ведь именно здесь адмирал провел большую часть службы, создавая Черноморский флот. Ушакова, конечно же, смутили совершенно непривычные для него городские постройки. Мы выкрутились и здесь, сказав, что пока адмирал командовал гребной флотилией Балтийского флота, в городе произошел сильнейший пожар, и его пришлось строить заново. Ушаков спокойно проглотил это вранье, ведь все его мысли уже занимали корабли. Опытнейший флотоводец моментально оценил преимущества двигателей и нарезных орудий, стреляющих фугасными зарядами. Осваивая новую для него технику, Федор Федорович стал часами пропадать на кораблях. Во всех инспекция адмирала непременно сопровождал кто-нибудь из нас, чаще всего Гарик или Мишка.
На следующий день после нас из Москвы прилетела Машенька, сопровождаемая офицерским эскортом. Быстро убедившись, что во время её отсутствия заместители ничего не испортили, моя жена плотно занялась административно-хозяйственной деятельностью. Да и все мы с головой погрузились в работу. Пора было начинать кампанию, ради которой и был построен город-порт Грозный и создан Новый флот.
У самого большого и крепкого дома деревни нас с поклонами встретил дядька, представившийся старостой. Он с ходу стал сетовать на бедную жизнь, не позволившую селянам достойно встретить дорогих гостей.
- Скажи-ка, уважаемый, что за людишки в окрестностях озоруют? – прервал я словоизлияние старосты.
- Дык, это должно быть шайка атамана Данчука, - после минутного раздумья, сопровождаемого почесыванием затылочной и лобной частей головы, ответил староста. – Они весной с юга пришли, несколько наших парней сманили, ироды. Барин наш уж и губернатору жаловался, тот обещал прислать солдат, да всё чтой-то тянет. Ведь вы же, господа хорошие, не от губернатора?
- Бери выше, старичок, - небрежно сказал Эйвазов, - мы из самого Санкт-Петербурга. От царя-батюшки посланы к вашему барину, Федору Федоровичу. А в нескольких верстах отсюда наткнулись на разбойников!
- Ой, беда то какая! – заголосил староста. Он, видимо, только заметил, что мундиры наши выпачканы и порваны. – Да неужели эти охламоны посмели на вас напасть?
- Да уж, посмели! – Ответил я, - но это решение оказалось для них губительным. Больше эти уроды вас беспокоить не будут! Пошли кого-нибудь прибрать тела, они за ручьем лежат. Их там десятка три, вместе с атаманом.
После моих слов народ зашумел. Краем уха я услышал, что в толпе высказываются предположения, сколько людей потеряли мы, разбираясь с разбойниками. Хотя некоторые уверяли, что такие ухари вполне могли обойтись без потерь.
- Ладно, уважаемый, недосуг мне с тобой разговаривать, - решительно сказал я. – У нас государственное дело! Немедленно проводи нас до дома вашего барина!
- Сейчас, сейчас, господа хорошие, - засуетился староста. Он стал вполголоса отдавать распоряжения. Несколько мальчишек и парней постарше бегом бросились в разные стороны. Затем, взгромоздившись без седла на низкорослую чалую лошадку, староста поехал впереди нас, указывая направление. Попетляв километра полтора по полям и перелескам, хорошо прикатанная дорожка вывела нас на невысокий холм. Его венчал одноэтажный каменный «господский» дом с бревенчатым мезонином. Всё говорило о том, что заслуженный адмирал в отставке не благоденствует. Мезонин слегка покосился, а первый этаж зиял лишаями отвалившейся штукатурки. Дом уже давно пора было покрасить, крышу подлатать. По круглой лужайке перед крыльцом, которая когда-то была клумбой, бродили худые голенастые куры.
В проеме входной двери мелькнуло лицо одного из виденных в деревне мальчишек. Я понял, что староста предупредил своего хозяина. Ну, точно! Не успели мы спешиться, как на крыльцо вышел, торопливо застегивая пуговицы поношенного мундира, невысокий пожилой мужчина. Я с интересом посмотрел на легендарную личность. Как уже неоднократно случалось в нашей практике знакомств с известными историческими персонами, адмирал совершенно не напоминал человека изображенного на своем портрете. Для меня до сих пор оставалось загадкой, с кого художники писали знаменитых людей!
- Федор Федорович Ушаков? – на всякий случай спросил я.
- Так точно! – браво ответил старый адмирал, расправляя плечи.
- По именному приказу Государя императора Александра Павловича, вы призываетесь на военную службу! – торжественно провозгласил я, доставая из кожаного тубуса у седла свитки с документами. Бегло просмотрев бумаги, Федор Федорович схватился за сердце и, прошептав «Наконец-то!», в изнеможении облокотился о перила крыльца.
«Что же ты так взбледнул, милый? – сочувственно подумал я, - аж побелел! Как бы его «кондратий» не хватил на радостях! Надо ему стимулятор вколоть, а то протянет ноги у нас на глазах!»
Я оглянулся на Эйвазова, но тот уже сам сообразил, что происходит. Достав из полевой аптечки миниатюрный пневмошприц, Олег быстро зарядил его нужной ампулой, и вколол адмиралу в шею порцию лекарства.
Чудо-препарат «Бета-мира» подействовал сразу. Ушаков порозовел, глаза флотоводца прояснились, он сделал шаг вперед и отпустил перила, за которые судорожно хватался.
- Извините, господа, но новость, сообщенная вами, оказалась весьма неожиданной, хотя и приятной, - твердым голосом произнес Ушаков. – Прошу вас, заходите в дом!
Мы отдали поводья коней подскочившим мальчишкам и, гремя шпорами, прошли внутрь. Через небольшую прихожую мы попали в светлую гостиную, уставленную потертой, но симпатичной мебелью. Пригласив нас присаживаться на диваны и кресла, Федор Федорович удалился, чтобы лично распорядиться об угощении. Из глубины дома несколько раз доносился его зычный голос. Буквально через мгновение на поцарапанном ломберном столике появилось два десятка разномастных скляночек с настойками и наливками. Место между ними заполнили тарелки с простой деревенской закуской: мочеными яблоками, свежей ягодой, квашеной капустой и солеными огурцами. Проскакав верхом около десяти километров, да ещё помахавши саблями в лесу, мы изрядно проголодались и охотно набросились на угощение.
Убедившись, что все его приказы исполнены, Ушаков присоединился к нам. Выпили за Государя императора, затем за здоровье хозяина, затем за здоровье гостей.
- Приношу свои извинения, господа, за столь скудный стол, - виноватым голосом сказал гостеприимный хозяин. – Если бы вы предупредили о своем визите заранее, то мы бы приготовили настоящий обед!
- Не беспокойтесь, Федор Федорович, мы люди военные, привыкшие в походной жизни обходиться малым, - ответил я. – Что нам бог подаст, то и покушаем!
Успокоенный столь простыми манерами столичных гостей, Ушаков предложил сходить в баню, а потом пообедать по-настоящему. Предложение было принято с благодарностью. Увидев, что червячка мы заморили, адмирал пригласил меня, как старшего по званию среди приехавших, в кабинет для приватного разговора.
Обстановка в кабинете флотоводца напоминала адмиральский салон фрегата. Тяжелые стулья с широко расставленными ножками, стол с бортиком по краю. На одной стене барометр в резном деревянном футляре, на другой большой медный компас. Даже светильник под низким потолком висит на карданной подвеске. Из-за обилия приспособлений, призванных бороться с последствиями качки, казалось, что мезонин, в котором располагался кабинет, сейчас отпочкуется от дома и поплывет.
- К сожалению, не имею чести знать вас, Ваше высокопревосходительство, - начал Ушаков, удобно устроившись в ковшевидном кресле. – Однако вынужден задать вам несколько вопросов личного свойства!
- Генерал-майор Иванов Сергей Алексеевич, флигель-адъютант Его Величества, - представился я. – Можете задавать любые вопросы, Федор Федорович, однако, прежде чем вы начнете, я должен принести вам от лица Государя самые искренние извинения за некорректные действия в отношении вас. Государь раскаивается в содеянном! Ваш огромный опыт и несомненный талант нужны Отечеству! Грядет новая большая война с Турцией. Вы прекрасно знаете Черноморский театр военных действий, но Государь планирует не только обеспечить полное превосходство нашего флота на внутренней акватории. Готовиться захват проливов Босфор и Дарданеллы, и выход на оперативный простор. Поэтому так же бесценен ваш Средиземноморский опыт.
- Спасибо, Сергей Алексеевич, вы сразу ответили на половину моих вопросов, - просиял Ушаков. – Хотелось бы ещё узнать, сколько времени мне дается на сборы, куда я должен прибыть и какими силами мне доверят командовать?
- Отвечу по порядку, Федор Федорович, - сказал я. – Боюсь, что времени на сборы у вас нет. Отправится к месту службы нужно уже завтра! Мне предписано лично проводить вас до Севастополя, где вы возглавите Новый флот, оснащенный секретным оружием.
- Ого! Раз такая срочность, значит война не горами, - задумчиво сказал адмирал. – Я немедленно распоряжусь о приготовлении к поездке. Сожалею, Сергей Алексеевич, но я человек пожилой и долгий путь верхом не выдержу!
- Не беспокойтесь, Федор Федорович, - ответил я. – Возле Тамбова нас ждет комфортабельная карета. Да и поедем мы по недавно построенной дороге, служащей сейчас основной нитью снабжения нашей южной группировки. Не думаю, что время в пути займет больше трех-четырех дней! Да, да! Не удивляйтесь, всего несколько дней! Я сам недавно инспектировал эту дорогу и убедился в этом.
Когда с официальной частью было покончено Федор Федорович немедленно отправился улаживать семейные и хозяйственные дела. А я с ребятами действительно попарился в бане, потом пообедал. На ночлег меня с Эйвазовым устроили в помещичьем доме, а остальных парней разместили по хатам в деревне. Ушаков не подвел, наутро он был полностью готов к поездке. Под шумные проводы домочадцев адмирал с трудом взгромоздился на смирного солового мерина. Два баула с нехитрым дорожным скарбом положили на заводную лошадь. Сопровождать нас до границы имения должен был конюх. Я специально отобрал среди дворни паренька с совершенно дебильной мордой. Будем надеяться, что случайно увидев переход, он не станет задавать опасных вопросов..
До «окна» добрались без происшествий. Я постарался ехать так, чтобы быть на месте в сумерках. Самой рамки адмирал даже не заметил, зато его внимание сразу привлекли автомобили. Отпустив конюха, я свернул «окно» и начал готовиться к проведению хитрого финта. Дело в том, что в покинутом мире был вечер, а на «базовой» раннее утро. Немного придя в себя после лицезрения чуда техники, Ушаков непременно заметит эту несообразность. Мы наскоро организовали импровизированный ужин, в ходе которого адмиралу незаметно подмешали в чай безвредное снотворное. Отрубился доблестный флотоводец моментально. А мы спокойно закончили то ли ужин, то ли завтрак и занялись подготовкой к поездке. Разобрали рамку «окна», расседлали лошадей, завели их в фургон. Переоделись. Теперь нам предстояло разделиться. Два офицера должны были отогнать в Москву лошадиный фургон, а остальные вместе со мной отправлялись прямиком в Крым.
До Севастополя добрались без происшествий. Российско-Украинскую границу пересекли ночью по степи. Ушаков проспал половину дня, но мы огорошили старика сообщением, что он пребывал в объятиях Морфея не меньше суток. Иначе было бы сложно объяснить человеку девятнадцатого века столь быстрое передвижение.
Севастопольскую бухту Федор Федорович узнал сразу. Ну, ещё бы! Ведь именно здесь адмирал провел большую часть службы, создавая Черноморский флот. Ушакова, конечно же, смутили совершенно непривычные для него городские постройки. Мы выкрутились и здесь, сказав, что пока адмирал командовал гребной флотилией Балтийского флота, в городе произошел сильнейший пожар, и его пришлось строить заново. Ушаков спокойно проглотил это вранье, ведь все его мысли уже занимали корабли. Опытнейший флотоводец моментально оценил преимущества двигателей и нарезных орудий, стреляющих фугасными зарядами. Осваивая новую для него технику, Федор Федорович стал часами пропадать на кораблях. Во всех инспекция адмирала непременно сопровождал кто-нибудь из нас, чаще всего Гарик или Мишка.
На следующий день после нас из Москвы прилетела Машенька, сопровождаемая офицерским эскортом. Быстро убедившись, что во время её отсутствия заместители ничего не испортили, моя жена плотно занялась административно-хозяйственной деятельностью. Да и все мы с головой погрузились в работу. Пора было начинать кампанию, ради которой и был построен город-порт Грозный и создан Новый флот.
3 ЧАСТЬ
Пулеметы для Лжедмитрия
1 ГЛАВА
Основным задание на это лето было полное очищение Крымского полуострова от турок и татар. Согласно последнему докладу по радио из Москвы, Журавлев и Скопин-Шуйский уже начали оперативное развертывание Новой армии. Войска группировались под Курском и Воронежем. Основных ударов с севера планировалось два. Первый через Перекоп, а второй вдоль Дона, на Азов. Новая армия была поделена на Западную и Восточную группы. Более сложное дело предстояло Западной, поэтому в её состав входили проверенные ветераны: Первый и Второй Ударные полки, Первый и Третий Драгунские. Кроме проверенных в деле, группа насчитывала ещё около тридцати тысяч человек при двухстах пятидесяти орудиях. Командовал «Западными» сам Михайло Скопин-Шуйский. В Восточную группу входило двадцать тысяч человек при ста семидесяти орудиях, в том числе Третий Ударный и Второй Драгунский полки. Командиром был назначен Петр Журавлев.
Новыми подразделениями были четыре тяжелых гаубичных полка (по два в группе) и восемь уланских (пять в Западной, два в Восточной, один переброшен на корветах в Грозный). Уланы, в отличие от драгун вообще не обучались пешему строю, зато лучше действовали верхом. На вооружении у улан состояли, кроме карабинов и сабель, по два двуствольных пистолета и трехметровые пики.
Новыми подразделениями были четыре тяжелых гаубичных полка (по два в группе) и восемь уланских (пять в Западной, два в Восточной, один переброшен на корветах в Грозный). Уланы, в отличие от драгун вообще не обучались пешему строю, зато лучше действовали верхом. На вооружении у улан состояли, кроме карабинов и сабель, по два двуствольных пистолета и трехметровые пики.