МакБейн Эд. Изверг

   - Понимаю. - Эйлин словно не заметила реверанса в её сторону. В городе было миллиона четыре привлекательных девушек, и она знала, что ничем не лучше остальных.
   - У этих нападений были какие-то сексуальные мотивы? - спросила она.
   Уиллис взглянул на Барнса.
   - Насколько нам известно, нет. Он не пытался изнасиловать ни одну из своих жертв.
   - Я только прикидываю, что мне надеть, - задумалась Эйлин.
   - По крайней мере, не шляпку, - заметил Уиллис. - Это ни в коем случае. Мы хотим, чтобы он уже издалека заметил ваши рыжие волосы.
   - Годится, - ответила Эйлин.
   - Что-нибудь светлое, чтобы я не потерял вас из виду, но не крикливое, - уточнил Уиллис. - Не хотелось бы, чтобы вами занялась полиция нравов.
   Эйлин улыбнулась.
   - Свитер и юбку? - предложила она.
   - Что угодно, в чем вы будете чувствовать себя удобно.
   - У меня есть белый свитер, - сказала она. - Он будет бить в глаза и вам, и Клиффорду.
   - Ладно, - согласился Уиллис.
   - Туфли с высокими каблуками или с низкими?
   - Это уже зависит только от вас. Вы могли бы... вам придется немного погулять... И если каблуки будут вам мешать, лучше обуйте что-нибудь на низком каблуке.
   - Но высокие каблуки лучше слышны, - заметила Эйлин.
   - Ну, это уж вам виднее.
   - Решено, я буду в туфлях на каблуках.
   - Договорились.
   - В операции будет задействован кто-то еще? Я имею в виду, будет ли у меня рация и все такое?
   - Нет, - ответил Уиллис. - Это будет слишком заметно. В деле будем только мы вдвоем.
   - И, надеюсь, Клиффорд.
   - Да, - кивнул Уиллис. Эйлин Барк вздохнула.
   - Когда начнем?
   - Сегодня ночью? - предложил Уиллис.
   - Я собираюсь к парикмахеру, - с улыбкой сказала Эйлин. - Но, думаю, это может подождать. - Улыбка её стала ещё шире. - Не всякая девушка может похвалиться, что за ней по пятам всегда ходит по крайней мере один мужчина.
   - Встретимся здесь?
   - Когда? - спросила Эйлин.
   - На пересменке. Без четверти двенадцать? Она встала.
   - Я приду, лейтенант. Барнс пожал ей руку.
   - Но не забывайте об осторожности!
   - Да, лейтенант. Спасибо. - Она повернулась к Уил-лису. - До скорой встречи!
   - Я вас буду ждать.
   - Хорошо, - и она вышла из кабинета. Потом Уиллис спросил:
   - Что вы б этом думаете?
   - Думаю, справится, - сказал Барнс. - На её счету уже четырнадцать жуликов из метро, которых она отправила за решетку.
   - Хулиганы это не то, что грабители, - заметил Уиллис.
   Барнс задумчиво кивнул.
   - И все-таки я надеюсь, что он клюнет. Уиллис усмехнулся.
   - Я тоже так думаю.
   За дверью кабинета в комнате детективов Мейер рассказывал о кошках.
   - Количество случаев уже дошло до двадцати четырех, - рассказывал он Темплу. - Это самая невероятная история, с которой довелось столкнуться в тридцать третьем участке.
   Темпл почесал в паху.
   - И они так ничего и не выяснили, да?
   - Никаких следов, - сказал Мейер, терпеливо наблюдая за Темплом. Мейер был весьма терпеливый человек.
   - Значит, он шатается по окрестностям и крадет кошек, - продолжал Темпл, покачав головой. - Зачем мужику кошки?
   - И тем не менее, - сказал Мейер. - Какой у него может быть мотив? Весь участок уже просто вне себя. Я тебе скажу, Джордж, я рад, что эта история висит не у нас на шее.
   - Хе, - фыркнул Темпл. - Я бывал в переделках и похуже.
   - Я-то тебе верю, но кошки? Ты когда-нибудь сталкивался с таким?
   - А то нет! На телефонных столбах, когда я был патрульным, - припомнил Темпл.
   - С кошками на телефонных столбах сталкивался каждый, - сказал Мейер. - Но тут речь идет о том типе, который ходит по окрестностям и крадет кошек в домах. Нет, ты мне скажи, Джордж, слышал ли ты когда про такое?
   - Никогда, - ответил Темпл.
   - Я потом расскажу тебе, чем это кончится, - пообещал Мейер. - Вся эта история меня очень занимает. По правде говоря, не думаю, что они с ним справятся.
   - Там, снаружи, ждет какой-то тип, - крикнул со своего места Хэвиленд. - Никто не хочет узнать, чего он хочет?
   - Прогулка пойдет тебе на пользу, Родж, - сказал Мейер.
   - Но я ведь только что уселся, - защищался Хэвиленд, потягиваясь. - И до смерти устал.
   - Выглядит он очень неважно, - заметил Мейер. - Бедный парень, у меня просто сердце кровью обливается. - Он подошел к стеклянным дверям с жалюзи. Стоявший там полицейский заглядывал в комнату детективов.
   - Много работы, да?
   - Это как посмотреть, - безразлично ответил Мейер. - Что вы там принесли?
   - Заключение медэкспертизы по вскрытию... - он взглянул на пакет, для лейтенанта Питера Барнса.
   - Я приму, - сказал Мейер.
   - Вот здесь распишитесь, пожалуйста.
   - Он неграмотный, - сказал Хэвиленд и положил ноги на стол. Мейер расписался в получении, и курьер ушел.
   Заключение по результатам вскрытия - сугубо специальный документ. Плоть и кровь обращаются в медицинские термины, все измеряется в сантиметрах, все анализируется с холодным безразличием. В акте вскрытия не найти людского тепла и чувства. В нем нет места для сантиментов и рассуждений. Это один или несколько листков официальных бланков формата А4, исписанных словами, которые на недвусмысленном врачебном жаргоне разъясняют, при каких обстоятельствах умерла та или иная особа.
   В акте вскрытия, который Мейер нес лейтенанту, стояло имя: Дженни Рита Пейдж.
   Слова заключения дышали смертельным холодом.
   Смерть не отличается сочувствием.
   Стояло там следующее:
   АКТ ОФИЦИАЛЬНОГО ОСМОТРА ТЕЛА ПЕЙДЖ, ДЖЕННИ РИТЫ
   Женщина, белая. Возраст по оценке - 21. Возраст истинный - 17. Примерный рост - 165 см; Вес - 60 кг.
   Общий осмотр.
   Лицо и голова. а) Лицо - видимые многочисленные ссадины. На фронтальной части черепа имеется отчетливый пролом кости, длиной около 10 см, начинается в 3 см над правой глазной впадиной, проходит вертикально вниз через переносицу и кончается в средней части левой максилы. В области глаз отчетливо видны геморрагические опухоли. При продолжении общего осмотра установлено скопление засохшей крови в носовых и ушных отверстиях. б) Голова - сотрясение мозга и перелом группы костей, охватывающий левую темпоральную часть черепа. Пролом длиной 11 см проходит вертикально от брегмы к месту в двух сантиметрах над ушной костью левого уха. В волосах имеются кровяные сгустки.
   Тело.
   При визуальном и вентральном осмотре груди обнаружен ряд поверхностных повреждений и рваных ран.
   На правой задней части бедра имеются ссадины - следы насилия. На правой нижней конечности обнаружен сложный перелом дистальной части тибии и фибулы с выходом кости через медиальную часть продольной трети конечности.
   При осмотре влагалища - полном и подробном - установлено: 1. Никаких следов крови во влагалищном пространстве. I
   2. Никаких следов изнасилования или коитуса.
   |3. Никаких следов семени или спермы; ничего не обнару - жено ни при осмотре, ни при микроскопическом иссле - довании вагинальных секреций.
   4. Матка увеличена и имеет размер приблизительно 13,5x10,0x7,5 см.
   5. Плацента и окружающие ткани в норме.
   6. В матке находится эмбрион: длина 7 см, вес 20 г. Выводы:
   1. Смерть наступила мгновенно, причина - удары, нанесенные по лицу и черепу.
   2. Множественные ссадины и рваные раны, обнаруженные на теле, сложный перелом правой нижней конечности (перелом тибии и фибулы), вероятно, вызваны падением с обрыва.
   3. Никаких следов попытки изнасилования.
   4. Осмотром содержимого матки установлено наличие трехмесячной беременности.
   ГЛАВА VIII
   Он никак не мог избавиться от мыслей о мертвой девушке. На обходе в понедельник утром Клингу следовало бы испытывать радость. Он уже давно изнывал от безделья, и вот теперь вышел на службу, и асфальт мостовых ласково стелился ему под ноги. Вокруг бурлила жизнь. Окрестности были полны толпами живых и бодрых людей, и посреди всей этой кипящей жизни шагал Клинг и размышлял о смерти.
   Обход он начал с набережной. Заросли у реки уже покрылись багрянцем и теперь постепенно приобретали ржаво-коричневую окраску, которую местами нарушали то памятник героям первой мировой войны, то бетонная скамья. Большие корабли на реке медленно плыли к докам, которые лежали ближе к центру города. Пароходы выпускали белый дым в стылый воздух. Посреди реки стоял танкер, чей длинный и ровный силуэт выделялся на фоне утесов на другом берегу. Прогулочные катера теперь, осенью, встречались уже не часто. Лето уходило, унося с собой веселье и беззаботный смех летних экскурсантов.
   А выше по реке, над бурлящей бурой водой, как сверкающая висящая паутина, господствовал мост Гамильтона, который своими величественными опорами соединял земли двух штатов.
   Возле моста, у подножья небольшого каменного откоса, умерла семнадцатилетняя девушка. Кровь её впитала земля, но багровые пятна все ещё проступали на ней.
   Большие дома, стоявшие вдоль набережной, взирали пустыми лицами на землю с кровавыми пятнами. Солнце отражалось в тысячах окон высоких зданий, зданий, где все ещё были привратники и лифтеры, и окна эти щурились на реку воспаленными слепыми глазами. Нянечки катили коляски мимо синагоги на углу, направляясь на юг, к улице Стем, которая пронизывала сердцевину района как тонкая, острая, разноцветная стрела с богатым оперением. На улице Стем были магазины с любыми товарами, дешевые лавочки с бог весть чем, кинотеатры, деликатесные мясные лавки с кошером, ювелирные магазины и кондитерские. На одном углу было и кафе, где когда угодно можно было встретить человек двадцать пять наркоманов, тоскующих в ожидании гонца с белым золотом. Улицу Стем посередине разделял широкий газон, окруженный железной решеткой, прерываясь только на перекрестках с боковыми улочками. Повсюду, где только можно, стояли скамейки. Мужчины сидели на них и курили трубки, женщины отдыхали на них, прижимая сумки с покупками к могучей груди, а кое-где на них отдыхали нянечки с колясками, читая романы в мягких обложках.
   Нянечки никогда не углублялись к югу от Стема.
   К югу от Стема простиралась Калвер-авеню.
   Дома на Калвер-авеню никогда приличными не были. Как бедные дальние родственники домов, выходивших на реку, они уже много лет все же грелись в лучах их славы. Копоть и пыль большого города покрыла их глупые лица, сделав их типичными горожанами, и теперь они с хмурым видом стояли, сгорбив плечи в старомодных нарядах. На Калвер-авеню было много церквей. Но ещё больше там было баров. Бары и церкви регулярно посещали ирландцы, которые все ещё упорно держались за свой район вопреки притоку пуэрториканцев и наступлению строительных фирм, которые с удивительной скоростью выселяли и сносили дома, оставляя за собой пустыри с обломками кирпича и камней, на которых буйно расцветало царство отбросов - единственных растений большого города.
   Пуэрториканцы обитали в переулках между Калвер-авеню и Гровер парком. Тут были бодеги, карницериас, запатериас, джоэриас, кухифритос и бог весть что ещё за заведения. Была тут и Ля Виз де Путас, улица проституток, древняя как жизнь и процветающая как "Дженерал Моторо.
   Тут жили пуэрториканцы, измученные невзгодами, ограбленные продавцами наркотиков, преступниками, а заодно и полицейскими, скученные в тесных грязных зданиях, время от времени дававших работу пожарным командам, причем чаще, чем где-нибудь ещё во всем городе; тут жили пуэрториканцы, к которым даже работники социальной помощи относились как к животным, другие обитатели города - как к чужеземцам, а полиция - как к потенциальным преступникам.
   У одних была кожа светлая, у других - темная. Тут жили красивые девушки с черными волосами, карими глазами и ослепительными белозубыми улыбками. Стройные мужчины, грациозные, как танцоры. Живые люди, полные тепла, музыки, красок и красоты, шесть процентов обитателей города, втиснутых в гетто, рассеянных по всему городу. Гетто в 87 округе, разбавленное несколькими семействами итальянцев и евреев, кроме преобладавших ирландцев, населяли в основном пуэрториканцы, и тянулось оно к югу от набережной к парку, и далее к востоку и западу занимало почти тридцать пять кварталов. Почти седьмая часть всей пуэрториканской общины города обитала в узких, темных улицах 87 участка. На улицах, по которым двигался Берт Клинг, жило девяносто тысяч людей.
   На улицах кипела жизнь.
   А он размышлял о смерти.
   Не хотелось ему встречаться с Молли Белл, и когда она подошла к нему, почувствовал себя не в своей тарелке.
   Казалось, она чего-то боится, возможно, потому, что носила внутри новую жизнь, или потому, что в ней заговорил древний, животный охранный рефлекс будущей матери. Он как раз перевел через дорогу Томми, пуэрториканского мальчика, мать которого работала в кондитерской лавке. Мальчик его поблагодарил, и Клинг повернулся, чтобы вернуться снова на другую сторону, и тут заметил Молли Берт.
   В тот день, 18 сентября, воздух был свеж и прохладен, и на Молли было пальто, знававшее лучшие времена, купленное на сезонной распродаже в центре города.
   Поскольку она ждала ребенка, пальто удалось застегнуть только на груди, и выглядела она удивительно неухоженной: растрепанные волосы, усталые глаза, поношенное пальто, застегнутое от шеи до груди, ниже расходилось широким клином, открывая выпуклый живот.
   - Берт! - позвала она, чисто по-женски взмахнув рукой, и на короткий миг к ней опять вернулась красота, которой она явно блистала всего несколько лет назад. И в этот миг она выглядела почти что как её сестра Дженни, когда та была жива.
   Он помахал ей блокнотом, чтобы оставалась на той стороне, и перешел к ней через улицу.
   - Привет, Молли.
   - Я вначале зашла в участок, - торопливо начала она. - Мне сказали, что ты на обходе.
   - Да.
   - Я хотела с тобой встретиться, Берт.
   - Все в порядке, - ответил он. Оставив позади несколько переулков, они вошли в парк, тянувшийся вправо. Деревья на фоне неба напоминали темные факелы.
   - Привет, Берт, - крикнул какой-то подросток, и Клинг махнул ему в ответ.
   - Ты слышал? - спросила Молли. - Насчет акта вскрытия?
   - Да, - кивнул он.
   - Я не могу поверить.
   - Ну, Молли, они не ошибаются.
   - Знаю, знаю. - Она тяжело дышала. Помолчав, он спросил:
   - Ты уверена, что с тобой ничего не случится, когда уходишь так далеко?
   - Нет, мне только лучше. Врач сказал, нужно побольше ходить.
   - Но если ты устанешь...
   - Я хочу спросить тебя прямо, Берт. Поможешь?
   Он взглянул ей в лицо. В глазах не было ни страха, ни печали, все это прошло. В них светилась только неумолимая решимость идти до конца.
   - Что я могу сделать?
   - Ты полицейский, - сказала она.
   - Молли, над этим делом работают лучшие специалисты города. Северный комиссариат проверяет всех, у кого на совести есть убийство. Я слышал, что один детектив из нашего округа уже несколько дней работает в паре с женщиной-приманкой. Они...
   - Но никто из этих людей не знал мою сестру, Берт.
   - Знаю, но...
   - Ты знал её, Берт.
   - Я только поговорил с ней минутку. Едва...
   - Берт, те люди, что занимаются её смертью... Моя сестра для них только очередной труп.
   - Это неправда, Молли. Они немало видят, но это не мешает им над каждым случаем работать изо всех сил. Молли, я обычный патрульный. Не могу лезть не в свое дело, если даже захочу.
   - Почему?
   - Тогда я попаду в дурацкую ситуацию. У меня есть мой маршрут, мои обязанности. Это моя работа. Расследование убийств в мои функции не входит. У меня могут быть большие неприятности, Молли.
   - Моя сестра тоже попала в большие неприятности, - ответила Молли.
   - Ах, Молли, - вздохнул Клинг, - не требуй этого, прошу тебя.
   - А я прошу тебя.
   - Мне жаль, но ничего сделать я не могу.
   - Тогда зачем ты к нам приходил? - спросила Молли.
   - Потому что меня просил Питер. Просил оказать ему услугу. Во имя нашей былой дружбы.
   - Теперь я прошу тебя, Берт. И не во имя старой дружбы. Только потому, что мою сестру убили, а она была ещё ребенком и заслужила долгую жизнь, Берт, хоть немного более долгую.
   Они шагали молча.
   - Берт? - начала Молли.
   - Да.
   - Пожалуйста, помоги.
   - Я...
   - Вся полиция убеждена, что это сделано грабителем. Возможно, не знаю. Но моя сестра была беременна, а уж тут-то грабитель ни при чем. К тому же её убили у моста Гамильтона, и я хочу знать, зачем она туда пошла. Почему? Зачем?
   - Не знаю.
   - У моей сестры были друзья, я это знаю. Возможно, они что-то знают. Думаю, девушка могла кому-то довериться. Девушка, у которой есть тайна, да ещё такая. Она должна была с кем-то поделиться.
   - Кого ты, собственно, хочешь найти, - спросил Клинг, - убийцу или отца ребенка? Молли холодно взвесила возможности.
   - Это может быть одно и то же лицо, - наконец сказала она.
   - Нет, это маловероятно, Молли.
   - Но такое тоже возможно, не так ли? А ваши детективы этой возможностью просто пренебрегают. Я с ними разговаривала, Берт. Они задавали мне вопросы, а глаза их оставались холодными, губы крепко сжатыми. Моя сестра для них только труп с биркой на ноге. Моя сестра для них не живой человек из плоти и крови. И никогда не была.
   - Молли...
   - Я их не обвиняю... Знаю, смерть для них обычное дело, как мясо для мясника. Но эта девушка была моей сестрой!
   - Знаешь... Ты знаешь, с кем она дружила?
   - Я знаю только, что она часто ходила в какой-то клуб. Знаешь, такой подвал, где собирается молодежь... - Молли помолчала. Ее глаза с надеждой впились в глаза Клинга.
   - Попытаюсь, - сказал Клинг и вздохнул. - Но только на свой страх и риск. И в нерабочее время. Официально я ничего делать не могу, ты же понимаешь.
   - Понимаю.
   - Как называется этот клуб?
   - "Темпо".
   - Где это?
   - Где-то возле Петерсон-авеню, в квартале от Кал-вер-авеню. Точного адреса я не знаю. Но все клубы сосредоточены там в переулках, в частных домах. - Она помолчала. - В детстве я тоже ходила в один из них.
   - И я тоже; по пятницам, когда вход был свободным, - заметил Клинг. Но не помню, чтобы какой-то клуб назывался "Темпо". Это, видимо, новый.
   - Не знаю. - Молли помолчала. - Пойдешь туда?
   - Да.
   - Когда?
   - До четырех я на службе. Потом поеду в Риверхид и попытаюсь найти, где это.
   - Позвонишь мне потом?
   - Да, конечно.
   - Спасибо, Берт.
   - Я только простой патрульный, - сказал Клинг. - Не знаю, будет ли за что меня благодарить.
   - Мне есть за что благодарить тебя, - сказала она, пожав ему руку. - Я буду ждать твоего звонка.
   - Конечно, - Берт взглянул на нее. Похоже, прогулка её утомила. Взять тебе такси?
   - Нет, - ответила та, - я поеду в метро. Пока, Берт. И спасибо тебе.
   Она отвернулась и пошла вверх по улице. Он проводил её взглядом. Сзади не было видно, что она ждет ребенка, выдавала только характерная тяжелая походка беременных женщин. Спина у неё была очень стройная, и ноги тоже. Он следил за ней, пока не потерял из виду. Потом перешел на другую сторону, свернул в соседний переулок и раскланялся с какими-то знакомыми.
   ГЛАВА IX
   В отличие от детективов, которые сами распоряжаются своим рабочим временем, патрульные работают по точно рассчитанному восьмичасовому графику. Пять дней они патрулируют с восьми утра до четырех пополудни, а потом пятьдесят шесть часов отдыхают. Вернувшись на службу, отбудут ещё пять дежурств, с полуночи до восьми утра, потом снова следуют пятьдесят шесть часов отдыха. Очередные пять смен у патрульного будут с четырех пополудни до полуночи. И снова перерыв, пятьдесят шесть часов - и карусель закручивается снова.
   Система патрулирования не признает ни суббот, ни воскресений, ни праздников. Если не ваша очередь, то сможете спокойно насладиться Рождеством, а если ваша - извольте идти на службу. Или меняйтесь дежурством с коллегой-евреем, который хочет отпраздновать свой Рош Хашана. Это вроде того, как было в войну на авиазаводах. Единственная разница в том, что патрульному все тяжелее оформить страховку.
   В тот понедельник утром Берт Клинг вышел на службу в семь сорок пять, - это было первое из пяти дежурств. Закончил он обход в три сорок. Вернулся в участок, переоделся в штатское в том же коридоре, где был следственный отдел, и вышел на неяркий солнечный свет предвечерней поры.
   Обычно бы Клинг продолжил обход в штатском. В заднем кармане он носил маленький черный блокнот, куда записывал информацию от местных осведомителей и сведения, полученные в участке. Знал он, например, что на Элевент Норт, 3112, открылся тир с тотализатором, что подозрительный тип ездит в светло-синем "кадиллаке" 1953 года выпуска, с номером РХ 42 - 10. Знал, что вчера ночью обокрали филиал супермаркета, и даже знал, кого в этой краже подозревают. И ещё он знал, что парочка успешных дел могла бы приблизить его к званию детектива третьего класса, которым он, разумеется, хотел стать.
   И вот обычно он по нескольку часов в день расхаживал по округе, уже после службы и не в форме, следил, вынюхивал, всюду совал свой нос и каждый раз был поражен, как много людей не узнают его в штатском.
   Сегодня ночью ему предстояло совсем иное, и он не отвлекался на внеслужебную деятельность. Вместо того сел в поезд и заехал в Риверхид.
   Клуб "Темпа" занимал подвал четырехэтажного кирпичного дома неподалеку от Петерсон-авеню, на Клаузер-стрит. Нужно было пройти по бетонной дорожке к двухместному гаражу за домом, свернуть влево, и человек упирался в заднюю стену дома, где и был вход в клуб. Рисованная табличка была перерезана посередине длинным черным нотным знаком. Надпись была такая:
   КЛУБ "ТЕМПО"
   Клинг подергал ручку. Двери были заперты. Откуда-то изнутри доносился голос, что-то вроде мелодекламации, сопровождаемый бешеным грохотом барабанов, видимо, в записи. Он постучал кулаком. Но, продолжая стучать, уже понял, что барабанный бой заглушает все звуки снаружи. Подождал, пока не раздастся спокойная мелодия наподобие мадригала, и снова застучал.
   - Кто там? - раздался мальчишеский голос.
   - Откройте.
   - Кто вы?
   Он услышал шаги, приближавшиеся к дверям, а потом тот же голос совсем близко, сразу за дверью:
   - Кто там?
   Он не хотел представляться полицейским. Начни он задавать вопросы, компания подростков тут же заняла бы оборону.
   - Берт Клинг, - ответил он.
   - Как-как? А кто такой Берт Клинг?
   - Я хочу арендовать клуб, - объяснял Клинг.
   - Ну да?
   - Ну да.
   - Зачем?
   - Если откроете дверь, можем поговорить.
   - Эй, Томми, - закричали за дверью, - какой-то тип хочет арендовать клуб.
   Клинг услышал неразборчивый ответ, потом щелкнул замок и двери распахнул настежь русоволосый стройный парень лет восемнадцати.
   - Проходите, - пригласил он. В правой руке держал стопку пластинок, прижимая её к груди. На нем был зеленый свитер и белая рубашка, расстегнутый воротник которой торчал из свитера.
   - Меня зовут Хад. Это от Хадсон. Хадсон Пэтт. С двумя "т". Проходите.
   Клинг вошел внутрь. Хад не спускал с него глаз.
   - Вы не староваты для такого дела? - спросил Хад.
   - Скоро на пенсию, - ответил Клинг. Осмотрелся вокруг. Тому, кто обустраивал помещение, пришлось немало потрудиться. Трубы на потолке были закрыты панелями, выкрашенными в белый цвет. Выбеленные стены до половины обшиты светлыми стругаными досками. Пластинки без конвертов, прикрепленные к стенам и потолку, производили впечатление воздушных шаров, улетевших из гирлянды торговца. Вокруг были расставлены кресла и длинный диван. На белом корпусе радиолы нарисованы черные ноты и скрипичный ключ. У широкой арки, за которой Клинг увидел соседнюю комнату, стояли музыкальные инструменты и пюпитры. В обоих комнатах кроме Хада и Клинга никого не было. Кем был ни был Томми, он словно растворился в воздухе.
   - Вам тут нравится? - спросил Хад и с улыбкой взглянул на Клинга.
   - Мило, - ответил тот.
   - Мы все здесь сделали сами. Все эти пластинки на стенах и потолке мы купили оптом по два цента. Смотрятся они здорово, и не скажешь, что от этого хлама один тип хотел избавиться. Одну мы хотели послушать, - и раздался только скрежет. Звучало это, как налет на Лондон.
   - О котором вы, несомненно, прекрасно помните, - заметил Клинг.
   - Что? - переспросил Хад.
   - Вы член этого клуба? - снова спросил Клинг.
   - Разумеется. Днем тут вход только для членов клуба. Собственно, могут ходить к нам и не члены, кроме пятницы и воскресенья. Тогда у нас свои вечеринки. - Он в упор взглянул на Клинга. Глаза у него были большие и синие. - Танцы и все такое. Сами знаете.
   - Знаю, - ответил Клинг.
   - А иногда подаем и пиво. Это не вредно, а человек может отдохнуть, Хад ухмыльнулся. - Здоровый отдых - это именно то, что нужно крепкой и румяной американской молодежи, я прав?
   - Абсолютно.
   - Так говорит доктор Мортессон.
   - Кто?
   - Доктор Мортессон. Он пишет статьи в одной газете. Каждый день здоровый отдых. - Хад не переставал ухмыляться. - Зачем вы хотите арендовать клуб?
   - Я член общества ветеранов войны, - сказал Клинг.
   - Ну и что?
   - А то. У нас будет... встреча... ну, с женами, с девушками и все такое...
   - Ну, конечно, - сказал Хад.
   - Так что мы подыскиваем место.
   - А почему бы вам не попробовать в Доме Американского Легиона?
   - Великоват.
   - Ага.
   - Я подумал об одном из клубов попроще. Ваш мне очень понравился.
   - Я вам верю, - сказал Хад. - Мы все тут сделали своими руками.
   Он подошел к радиоле, казалось, чтобы положить возле неё стопу пластинок, но потом передумал и обернулся.
   - Слушайте, а когда это вам нужно?
   - В субботу вечером, - сказал Клинг.
   - Это хорошо... потому что у нас вечера отдыха всегда по пятницам и воскресеньям.
   - Да, я знаю. - сказал Клинг.
   - А сколько вы можете заплатить?