Макбейн Лори. Безумство любви

   Так уверяла себя Сабрина, клянясь в душе, что не позволит никому и ничему испортить им жизнь…

Глава 3

   Наглый, мерзкий человек!

Эдмунд Спенсер

   Герцог Камарей лениво прислонился к колонне и смотрел на танцующих, беззаботно скользивших по натертому до блеска паркету. Сначала это был менуэт с бесконечными взаимными реверансами. Затем заиграли что-то столь быстрое, что танцующие начали задыхаться.
   — А что же вы не танцуете, Люсьен? Герцог обернулся и увидел сэра Джереми Уинтерса с двумя бокалами шампанского в руках, один из которых явно предназначался ему.
   — Чтобы мне оттоптали ноги? Покорнейше благодарю! — фыркнул Камарей, принимая бокал от джентльмена с красным лицом и сизоватым носом.
   — Я рад, что вы приняли мое приглашение, хотя и избегаете участвовать в таком живом и веселом развлечении, как танцы. — Уинтерс поклонился. — Простите за этот вечер. Я понимаю, что он получился скучным и слишком шумным. Но надеюсь, вы все же не в обиде.
   — Я рассчитывал на приятную встречу со старым другом, хотя вообще-то приехал для деловых переговоров
   — Слышал, что вы приобрели поместье Даверна. Боюсь, большой прибыли оно не принесет. Даверн многие годы им практически не занимался.
   — Я так и полагал, но хотел узнать все наверняка. Надеюсь, им еще не поздно заняться. А если нет, то продам или проиграю в кости на следующей неделе.
   Сэр Джереми покачал головой:
   — Уж не хотите ли вы последовать примеру Лейвенбрука? Говорят, этот достопочтенный лорд на прошлой неделе проиграл все состояние и пустил себе пулю в лоб.
   — Тот, кто не может позволить себе проигрыш, не должен играть. Каждый из нас обречен что-нибудь проиграть в этой жизни. И должен быть готов платить. Я неукоснительно выплачиваю свои долги и не прощаю их другим.
   — Я тоже предпочитаю взимать долги, но если речь идет о друге, то всегда даю ему возможность отыграться или время, чтобы собрать нужную для уплаты сумму.
   — А я вообще не играю с несостоятельными друзьями, ибо это верный способ лишиться их.
   — Я неизменно считал вас, Люсьен, самым рассудительным человеком. Вы ведь не раз оказывались в весьма затруднительном положении, прежде чем сумели вырваться из когтей бедности и даже сколотили состояние.
   Люсьен мысленно улыбнулся и очень серьезно ответил:
   — Признаться, именно это и заставило меня принять подобное жизненное кредо. Мне пришлось выиграть свое состояние в карты. То есть стать, что называется, профессиональным игроком. Такова уж моя работа, и в ней нет места ни жалости, ни пощаде. Сентиментальность была мне не по карману, поэтому я избегал играть с друзьями.
   Сэр Джереми сокрушенно покачал головой. Его доброжелательное лицо выразило недовольство. Люсьен заметил это, но, стиснув зубы, продолжал:
   — Пару месяцев назад я был уверен, что сумел перехитрить вдовствующую герцогиню, но она, как обычно, отказалась признать свое поражение и продолжает диктовать мне условия, вмешиваясь даже в мою личную жизнь. На этот раз мадам переиграла меня. Что ж, пришлось смирить гордыню и благородно уступить. Другого выхода не было, поскольку я решил вступить во владение своим фамильным имением и поклялся, что оно достанется по наследству только мне и никому другому. Это вынудило меня обручиться с леди Бланш Деланд, которую выбрала для меня все та же вдовствующая герцогиня, полагающая, что лучшей жены я никогда себе не найду. Возможно, она права, хотя я и был уверен в противном. Теперь мне удастся исправить ситуацию, лишь женившись на этой крошке. Иначе наследником станет мой кузен Перси.
   Окинув взглядом надменный профиль приятеля, сэр Уинтерс ощутил странную тревогу. Карие глаза герцога в минуты задумчивости превращались в узкие щелки, а четко очерченные губы кривились в неприятной улыбке.
   — Не пойти ли нам в Золотой салон понаблюдать за игрой? — поспешил предложить Джереми.
   Герцог кивнул. Они перешли в соседний зал, где были установлены карточные столы для искателей легкого счастья, и начали наблюдать за игрой. Тут в зал вошел раскрасневшийся от вина мужчина и остановился рядом с ними, глядя на высокомерный профиль Люсьена. Герцог обернулся и холодно посмотрел на незнакомца, беззастенчиво рассматривающего его. Тот смущенно отвел глаза и отошел на несколько шагов. Люсьен тихо спросил Джереми:
   — Что это за мрачный субъект, старающийся вогнать меня в краску?
   Уинтерс обвел глазами комнату, заполненную игроками, и увидел коренастого человека в оранжевом бархатном сюртуке. Тот угрожающе смотрел из-под нависших бровей на Люсьена.
   — Что за черт! — недоуменно воскликнул Джереми.
   — Не понимаю, почему этот тип воспылал ко мне ненавистью, — бесстрастно ответил герцог. — Я не имею чести даже быть с ним знакомым!
   — Это сэр Фредерик Дженсен, человек с ужасным характером и вечно дурным настроением. Он подозревает всех в пренебрежительном отношении к себе.
   — Неужели? Как это скучно!
   — К тому же любит бахвалиться и болтать. Его язык уже не раз был причиной дуэлей.
   — А как же он очутился в числе ваших гостей, Джереми?
   — Он не мой гость. На каждом вечере обязательно найдется какой-нибудь субъект, неведомо как пролезший в дом. Но не могу же я вытолкать его в шею!
   — Наверное, вам придется поступить иначе, Джереми, ибо этот тип направляется сюда с явным намерением втянуть нас в разговор.
   Сэр Фредерик Дженсен, не обращая внимания на Уинтерса, развязно подошел к герцогу и смерил его враждебным взглядом.
   — Исподтишка смеетесь надо мной, ваше сиятельство? — проговорил он так громко, что сидевшие за ближайшими карточными столами обернулись.
   — Вовсе нет, сэр, — спокойно возразил Люсьен. — Ведь я не знаю о вас ничего, над чем мог бы посмеяться.
   Губы Дженсена скривились в усмешке, он чуть наклонился вперед и, ткнув указательным пальцем в широкую грудь герцога, прошипел:
   — Нет, вы злословили за моей спиной, высмеивали меня.
   — На это не стоило бы тратить времени, ибо вы сами делаете из себя посмешище, — не повышая голоса, ответил Люсьен.
   — Что-о?! Да я сейчас… — закричал сэр Фредерик, покраснев еще больше.
   — Постойте, постойте, — вмешался Джереми, стараясь погасить ссору. — Зачем так волноваться, Дженсен? Вы просто немного перебрали.
   — Перебрал?! Да я могу перепить любого! Даже его сиятельство всесильного герцога Камарея!
   Игроки оставили карты и с интересом наблюдали эту сцену. В наступившей тишине слышалось только тяжелое дыхание сэра Фредерика.
   — Вы должны передо мной извиниться! — по требовал он.
   — Серьезно?
   — Вполне серьезно, ваше сиятельство. Вы назвали меня деревенщиной, тупицей и заявили, что мое место в навозной куче. Я требую сатисфакции.
   И он бросил герцогу перчатку.
   Все присутствовавшие в зале затаили дыхание, ожидая реакции герцога Камарея. Шрам на его щеке побелел. Он вынул табакерку и, взяв из нее двумя пальцами щепотку ароматного табака, спокойно набил им сначала одну ноздрю, затем другую. И только после этого ответил:
   — Совершенно очевидно одно: если бы я и впрямь отозвался о вас подобным образом, то ваше поведение сегодня полностью оправдало бы мои слова. А теперь прошу вас открыть окно. Здесь так омерзительно пахнет, что всех вот-вот затошнит.
   Люсьен направился к двери, но вдруг обернулся и устало сказал Дженсену:
   — Завтра на рассвете в дубовой роще. С секундантами. И не заставляйте меня ждать. Мне предстоит дальняя дорога, и надо выехать пораньше, чтобы поспеть на место до полудня.
   Рот сэра Фредерика Дженсена непроизвольно открылся, а на лбу выступила испарина, но Люсьен и Джереми уже покинули зал. Игроки оживились, горячо обсуждая случившееся. Сэр Фредерик и несколько его друзей поспешно вышли из Золотого салона.
   Тем временем герцог Камарей и Джереми Уинтерс остановились в буфетной и выпили по бокалу портвейна.
   — Что за дьявол вселился сегодня в Дженсена? — воскликнул Уинтерс. — Он же спровоцировал вас! А ведь вы, как я понял, до этой минуты даже не слышали друг о друге.
   — Никогда еще не встречал такого болвана, — задумчиво заметил Люсьен. — Скорее всего кто-то натравил его на меня. Но кто?
   Сэр Джереми внимательно посмотрел на герцога:
   — Что? Вы шутите?
   — Подумайте сами, все это весьма странно. Здесь появляется субъект, которого я в жизни не видел, ни с того ни с сего обвиняет меня в клевете, вызывает на дуэль и, видимо, не успокоится, пока не убьет.
   Джереми нахмурился:
   — Возможно, Дженсен дурак, но имейте в виду: мечом он владеет неплохо. Известен как отличный дуэлянт. Это подтверждается и тем, что он до сих пор жив.
   — Я всегда предпочитаю честный бой. Человек же, готовый исполнять чью-то волю ради посторонних ему целей, скорее прибегнет к чужой помощи, чем станет рисковать своей жизнью на дуэли. Нет! Боюсь, наш друг Дженсен стал жертвой собственной горячности, а не хладнокровного умысла. Что ж, из этой ситуации есть лишь один выход.
   — Какой?
   — Сэр Фредерик Дженсен сойдет в могилу. Это неизбежно. И к несчастью, именно мне пред назначено указать ему путь туда. Значит, так пред определено судьбой!
   — Вы так спокойно говорите об этом, Люсьен!
   — Разве? Я просто покоряюсь неизбежности, вот и все. Но если это спектакль, разыгрываемый по заданию какого-то интригана, мне очень хотелось бы узнать, кто он. А вдруг у меня есть враг, желающий моей скорейшей кончины? Я должен это выяснить.
   — Это скандальная история, Люсьен! И в нее замешаны люди без стыда и совести. Стало быть, вы пока понятия не имеете, кто негодяй, замышляющий убийство?
   Герцог осушил бокал и улыбнулся:
   — Вы несколько драматизируете ситуацию, Джереми, но на ваш вопрос я отвечу: этот злодей мне неизвестен. У меня, разумеется, есть враги, но большинство из них я знаю. Интриган же предпочитает держаться в тени. А с призраками я не привык иметь дела.
   Люсьен стоял перед растерянным Уинтерсом и улыбался.
   — Не мучайте себя, Джереми. Я ведь очень упрям и всегда стараюсь, чтобы последнее слово было за мной. Мне только не хочется так рано вставать. Но придется. А пока — спокойной ночи!
   Сэр Джереми кивнул и, оставшись один, наполнил свой бокал. В душе он благодарил Бога за то, что на следующее утро с герцогом Камареем предстоит драться не ему…
   В дубовой роще было тихо. Лишь издалека доносился крик первых петухов, приветствующих рассвет, и щебет птиц. Прозрачные капли росы еще сверкали на листве деревьев и на высокой луговой траве. Сэр Джереми стоял молча, опираясь на трость Люсьена и перекинув через руку его сюртук и жилет. Несколько любителей острых ощущений, сумевших побороть сон и подняться в такую рань с постели, толпились чуть поодаль. Рубашка Люсьена, расстегнутая до пояса, обнажила грудь, поросшую рыжеватыми курчавыми волосами. Герцог снял парик, и его золотистые кудри упали на плечи.
   Повернувшись к своему противнику, он вынул из ножен меч.
   — Защищайтесь! — бесстрастно сказал он.
   Сэр Фредерик сделал резкий выпад, но герцог легко парировал удар. Тут же последовал второй, но твердая рука Люсьена хладнокровно отбила и его.
   Сэр Фредерик наступал, стараясь максимально использовать свое преимущество в физической силе. Однако проворство и искусство герцога постоянно брали верх над этими грубыми наскоками. К тому же каждый промах Фредерика давал возможность герцогу перейти в наступление. Дженсен явно устал, но, собрав последние силы, бросился на Люсьена, как разъяренный бык, и попытался вонзить меч ему в горло. Однако тот так же легко отбил эту атаку и, сделав молниеносный выпад, рассек плечо противника. Фредерик, вскрикнув от боли, упал навзничь. Меч выскользнул из его правой руки, а левой он зажал глубокую рану на плече, из которой хлестала кровь.
   Люсьен отошел в сторону. Врач, наклонившись над поверженным дуэлянтом, оказывал ему помощь.
   — Почему вы его не убили? — спросил Джереми, возвращая Люсьену сюртук, жилет и трость.
   — Зачем? — Герцог вытер свой окровавленный меч белым носовым платком. — Он и так страдает от раны. Мне, ей-богу, не хотелось убивать болвана и отягощать свою совесть.
   Герцог направился к стоявшему неподалеку экипажу, передал трость слуге и, обернувшись к Уинтерсу, сказал с легким поклоном:
   — Очень жаль, Джереми, но я должен расстаться с вами. Дела!
   Люсьен бросил взгляд на друзей сэра Фредерика, помогавших неудачливому дуэлянту дойти до своей кареты.
   — Сэр Дженсен будет иметь удовольствие выздоравливать в мое отсутствие, — усмехнулся он. — Это избавит его от лишних волнений.
   — Он должен благодарить небо за то, что остался жив, — с отвращением ответил Джереми. — Мало кому так повезло в жизни, как ему сегодня. Посмотрите, Люсьен, кажется, он потерял сознание.
   Герцог зло засмеялся и протянул Уинтерсу руку.
   — Увидимся, Джереми!
   После чего захлопнул дверцу кареты.
   Герцог Камарей ехал уже несколько часов и только раз остановился перекусить у придорожной таверны. Постепенно небо заволокло черными тучами, загремел гром, и на упряжку лошадей, тащивших тяжелый экипаж, обрушился ливень. В течение нескольких минут дорогу так развезло, что карета еле двигалась.
   Люсьен устало потянулся и, раздвинув занавески, с неудовольствием обвел взглядом унылые окрестности. Тут заднее колесо провалилось в глубокую рытвину, и экипаж так тряхнуло, что герцога отбросило к противоположной стенке.
   — Черт побери! — сквозь зубы выругался Люсьен и открыл дверцу, чтобы сказать вознице пару не совсем приятных слов, но вдруг заметил неподалеку, в глубокой канаве, опрокинувшуюся карету. Выпряженные лошади стояли рядом. Два спешившихся верховых, видимо, сопровождавших злополучный экипаж, старались их успокоить. Возница почесывал плечо, а мужчина в ливрее пытался открыть дверцу. Доносившиеся оттуда стоны и истерические крики внезапно сменились рыданиями.
   — Господи, Боже мой! — восклицал кто-то испуганно.
   Герцог усмехнулся, услышав женский голос, и обернулся к своему вознице:
   — Посмотрите, чем можно им помочь. Эй, Сэнди, Дэви, вы тоже!
   Два конюха, державшие под уздцы лошадей герцога, бросились к опрокинувшейся карете. Люсьен неохотно выбрался из экипажа и, утопая в грязи, пошел туда же. Он, разумеется, предоставил бы все конюхам и вознице, но любопытство побуждало его узнать, кто ехал в этом экипаже. Судя по сильному акценту и тембру, доносившийся оттуда голос принадлежал молодой и, возможно, красивой итальянке. Подойдя ближе, Люсьен понял, что не ошибся. Грумам и его вознице удалось наконец освободить дверь, и теперь они помогали выйти из кареты очаровательной брюнетке в красной шляпке. Глаза Люсьена с удовольствием скользнули по округлым формам незнакомки, одетой в сильно декольтированное алое платье. Четыре нити крупного жемчуга обвивали стройную белоснежную шею. На прелестном личике молодой итальянки уже сияла лучезарная улыбка, а темно-карие глаза взирали на галантного избавителя с удивлением и даже отчасти с восхищением.
   — Добрый день, — сказала она по-итальянски.
   — День добрый, — ответил по-английски Люсьен. — Кажется, у вас возникли трудности, синьора. Не могу ли я чем-нибудь помочь?
   — О, спасибо, синьор! Мы были бы вам так благодарны!
   — Кто это — «мы»? — учтиво осведомился герцог.
   — О, подождите секунду! — проворковала синьора и исчезла в темном провале лежавшей на боку кареты. Люсьен терпеливо наблюдал, как вместо молодой красотки из кареты вылез почтенного возраста джентльмен, весьма хорошо одетый. Скрывая разочарование, герцог оглядел его.
   — Не попросите ли ваших людей поспешить и поставить экипаж на колеса? — недовольно пробормотал спутник итальянки, озираясь по сторонам. Увидев герб на двери кареты Люсьена, он внимательно посмотрел на герцога:
   — По-моему, мы знакомы, не так ли?
   — Сомневаюсь, — холодно возразил Люсьен, уже жалея, что остановился и велел своим людям помочь этому достаточно неприятному типу и его очаровательной спутнице.
   — Позвольте, да вы же герцог Камарей! — радостно воскликнул брюзгливый джентльмен. — Мы встречались в Вене. Я — Джеймс Веррик, маркиз Рейнтон. Конечно, вы меня не узнали! Ведь все последние годы я прожил за границей.
   Он обернулся к открытой дверце кареты и что-то сказал по-итальянски. Затем с благодарностью посмотрел на Люсьена.
   — Мы ехали в Лондон, и наша карета опрокинулась. Это едва не стоило нам жизни. А прибыли из Франции, которую, как мне сейчас кажется, можно считать центром цивилизации. Я уже забыл, какие грубияны английские слуги!
   — Извините, Джеймс, — раздался из глубины кареты голос прекрасной итальянки, — но я устала сидеть здесь и ждать, когда вы закончите беседовать.
   — Извините, дорогая! — поспешно откликнулся лорд Рейнтон, явно опасавшийся женской истерики. — Не поможете ли нам, ваше сиятельство?
   Люсьен кивнул:
   — Конечно. Я не оставлю в беде вас и… и леди. — Он замолчал и вопросительно посмотрел на сэра Веррика.
   — Леди Рейнтон, — пояснил тот, — моя жена. Однако в Италии она привыкла к титулу графини.
   — Понимаю, — вздохнул Люсьен. — Я провожу вас до ближайшей гостиницы, где вы сможете нанять экипаж до Лондона. А затем нам придется разъехаться.
   — Для начала было бы неплохо вылезти из этой проклятой канавы.
   Лорд Рейнтон заглянул через открытую дверцу в экипаж. Люсьен с интересом наблюдал за ним. Джеймсу Веррику было, видимо, за сорок. Бесспорно красивый, он не отличался ни мужественностью черт, ни атлетическим сложением. Внимание привлекали его темно-синие глаза, опушенные длинными густыми ресницами.
   — Лючиана! — окликнул он жену. Графиня выглянула и нерешительно посмотрела на мужа.
   — Прыгайте! Я вас поймаю, — приободрил ее Джеймс.
   — Разрешите мне! — сказал Люсьен. — Я буду безмерно счастлив услужить графине.
   Лорд Рейнтон нахмурился, но все же кивнул:
   — Хорошо, ваше сиятельство. Меня совсем выбил из колеи этот ужасный инцидент, не то я сам помог бы жене.
   Герцог подошел к карете, поднял графиню на руки и вынес на дорогу, понимая, что лорду Рейнтону, который вслед за ним с трудом выкарабкался из канавы, такое оказалось бы не под силу. С графиней на руках Люсьен направился к своему экипажу. Дорога между тем превратилась в грязное месиво, и, когда герцог поскользнулся, графиня испуганно обхватила его шею. Люсьен почувствовал пряный аромат ее духов и про себя усмехнулся. Итальянка охотно позволила ему крепче прижать ее к себе.
   — Спасибо, — пробормотала Лючиана, устроившись в экипаже герцога.
   — Не стоит благодарности, — с легким поклоном ответил Люсьен.
   — Боже! — вдруг воскликнула графиня, обращаясь к подошедшему сэру Веррику. — Там же осталась Мария, наша служанка! Мы должны взять ее с собой. Ведь она ни слова не знает по-английски!
   Лорд Рейнтон беспомощно посмотрел на Люсьена, и тот знаком подозвал к себе Сэнди.
   Спустя минуту оттуда, где лежала перевернутая карета, раздался пронзительный визг. Люсьен обернулся и разразился громким хохотом. Сэнди, перекинув Марию через плечо, тащил ее к экипажу. Служанка, не понимая, что происходит, отчаянно вопила, брыкалась и дергала грума за рыжие волосы. Не дойдя нескольких шагов до экипажа, Сэнди угодил ногой в рытвину и упал вместе со своей ношей, оказавшись погребенным под пышными телесами служанки.
   Герцог, смеясь, подал руку испуганной женщине, поднял ее и перенес в карету, Мария же бормотала в адрес неудачливого грума французские слова, нелестный смысл которых не оставлял сомнений.
   — Мария! Да замолчите же наконец! — крикнула ей графиня, давясь от смеха.
   Сказав несколько слов вознице, Люсьен сел в карету и захлопнул за собой дверцу.
   — У вашей кареты сломана ось, — сообщил он Рейнтонам, — поэтому ехать в ней дальше невозможно.
   — Это даже к лучшему, — откликнулся сэр Веррик. — Признаться, я не слишком доверял этому вознице и его помощнику. Не поручусь, что они оба не связаны с какой-нибудь шайкой разбойников, задумавших ограбить нас на дороге.
   — Боже правый! — простонала итальянка. — Этого нам только не хватало!
   — Думаю, теперь вам нечего опасаться, — заверил ее герцог. — Мои люди хорошо обучены и знают, что делать в подобном случае.
   — Какая неприветливая страна! — устало пробормотала Лючиана. — И зачем я согласилась на это путешествие, Джеймс!
   — Потерпите немного, Лючиана! Убежден, Лондон вам понравится.
   — Как я понимаю, графиня, вы первый раз в Англии? — осведомился герцог.
   — О да! И надеюсь, в последний. Это не та страна, которая располагает к себе. То ли дело Италия! А здесь — о Боже! — И графиня воздела руки к небу, как бы моля Всевышнего о защите.
   Люсьен засмеялся:
   — Все англичане любят свою страну. А как вы знаете, влюбленный мужчина часто не замечает недостатков своей избранницы.
   — Значит, вы признаете, что в Англии есть недостатки? — улыбнулась графиня. — Я предпочла бы мирно покачиваться на волнах в венецианской гондоле.
   Она вздохнула, но тут карета подпрыгнула на ухабе, и Лючиану отбросило к дверце.
   — Боже! — снова воскликнула итальянка. — Эти экипажи, кажется, предназначены для безумцев. Осмотрительный человек никогда в них не сядет!
   — Полагаю, ваши владения не здесь, а где-нибудь подальше? — спросил лорд Рейнтон.
   — Да. Я как раз собираюсь посмотреть не давно купленное имение, — ответил герцог. — Видимо, эти места вам знакомы? Вы когда-то жили поблизости?
   — Я родился и вырос здесь, — сообщил сэр Веррик. — Мое имение Веррик-Хаус вон в той Долине. Правда, оно ничем не примечательно. Простой маленький дом в елизаветинском стиле. Кстати, я не видел его Бог знает сколько лет! Даже не представляю, на что он сейчас похож.
   — Милый, — проговорила итальянка, — мы должны непременно там побывать. — Лючиана объяснила герцогу: — Видите ли, ваше сиятельство, я третья жена маркиза и еще не встречалась ни с кем из его родственников. Сколько у вас деток, милый? — снова обратилась она к мужу. — Двое, трое? Или еще больше?
   — Если не ошибаюсь, трое, — равнодушно пожал плечами маркиз.
   — Вы, верно, давно их не видели? — полюбопытствовал Люсьен, саркастически улыбнувшись.
   — До сих пор маркиз был не слишком внимательным отцом, — уколола мужа графиня. — Но скоро ему придется исправиться. Теперь он уже не сбежит от своего ребенка, как от тех трех бедных деток.
   При этих словах маркиз густо покраснел. Графиня же, довольная тем, что уязвила супруга, обратилась к герцогу:
   — А вы, ваше сиятельство, женаты? У вас есть дети?
   — Пока нет, графиня.
   — Понимаю. Вам пришлось пережить сердечную драму, не так ли? О, это очень печально! Но у вас, наверное, было немало романов? Не сомневаюсь, при внешней холодности в душе вы Люцифер, падший ангел. А этот шрам на щеке — предостережение возможным обидчикам. Верно?
   Маркиз заерзал на сиденье и смущенно взглянул на герцога:
   — Пожалуйста, ваше сиятельство, не принимайте всерьез слова Лючианы. Она, как все итальянки, говорит не думая.
   — Полагаю, маркиз, супруга доставляет вам немало хлопот, — рассмеялся Люсьен. — Что до меня, я давно привык к женской язвительности, поэтому не реагирую на слова графини.
   После полудня ливень сменился моросящим дождем, но дорогу уже развезло, и упряжка лошадей устало тащила переваливающийся с боку на бок экипаж. Колеса то и дело застревали в рытвинах.
   — Надеюсь, мы скоро приедем? — нервничала графиня. — Я больше не могу, меня сейчас укачает. — Она толкнула в бок служанку: — Проснитесь, Мария! Вы ужасно храпите!
   Экипаж вдруг замедлил движение, а затем и вовсе остановился.
   — Слава Богу! — воскликнула графиня, чуть подавшись вперед.
   Герцог, нахмурившись, протянул руку, чтобы отдернуть занавески, но в то же мгновение дверца кареты открылась. Снаружи пахнуло сыростью и холодом.
   — Что за че… — начал Люсьен, но его пре рвал голос:
   — Не двигаться! Руки вверх!
   Герцог потянулся было за пистолетом, но вторая дверца кареты тоже с шумом открылась, и громила огромного роста направил дула двух револьверов прямо в грудь Люсьену и сэру Веррику.
   — Боже мой! — в ужасе закричала графиня, прячась за спину служанки.
   — А, здесь женщины! — с удивлением воскликнул первый разбойник. — Если вы, джентльмены, на несколько минут выйдете из кареты, мы не задержим вас надолго. Избавить пассажиров от кошельков — минутное дело.
   Герцог посмотрел на пистолеты, на перепуганную графиню и побагровевшего от ярости маркиза, пожал плечами и вылез из кареты. Бросив беглый взгляд на того, кто явно возглавлял разбойничью шайку, Люсьен заметил клетчатый шотландский плед, приколотый к его плечу.
   — Так-так! — усмехнулся главарь. — Да это же это мой приятель со шрамом на щеке. Ведь мы встречались всего несколько дней назад на одном званом вечере! Поистине, сэр, вам везет!
   Красавчик Чарли громко рассмеялся.
   Возница и оба грума, стоя на обочине, со страхом наблюдали за происходящим. Их оружие валялось на земле под присмотром одного из разбойников.
   — Окажите любезность, попросите вашего спутника выйти из кареты и присоединиться к нам, — обратился Чарли к герцогу, понимая, что терять времени не стоит.
   Лорд Рейнтон вылез из экипажа и встал рядом с герцогом. Широкополая шляпа скрывала его лицо.
   — Итак, какой взнос вы готовы уплатить сегодня? — насмешливо спросил Чарли Люсьена. — Несколько золотых гиней нам, право, не помешают. Впрочем, ни один состоятельный джентльмен не путешествует без туго набитого кошелька. Отдайте мне его, сэр!