Макдевит Джек. Послание Геркулеса

   Рассвета нет. Не парит солнце ни на западе, ни на востоке. Скалы над Калумелем не серебрятся, и огромный круглый мир плывет в пустоте.
   Строфа 32 из НД-87 Вольный перевод Лесли Дэвис (Рассекречено)
 

Глава одиннадцатая

 
   Пузырь Вселенной дрейфовал в океане суперпространства.
   Лицо Римфорда расплылось в широкой улыбке. Он столкнул груду бумаг с кофейного столика на пол и в неожиданном приливе чистой радости запустил авторучку через всю комнату и кухню.
   Потом подошел к холодильнику, вернулся с банкой пива в руке и набрал номер кабинета Гамбини. Ожидая ответа, он сорвал пломбу и сделал долгий глоток.
   - Лаборатория исследовательских проектов, - отозвался женский голос.
   - Пожалуйста, доктора Гамбини. Говорит Римфорд.
   - Профессор, он как раз сейчас занят, - ответила женщина. - Сказать, чтобы он вам перезвонил?
   - А Пит Уиллер есть?
   - Он только что вышел с мистером Кармайклом. Я не знаю, когда он вернется. Есть доктор Маевский.
   - О'кей, - разочарованно сказал Римфорд. -Спасибо, я потом перезвоню.
   Он повесил трубку, обошел груду тетрадей и распечаток на полу и снова сел.
   Происходил звездный миг двадцатого столетия, и не с кем было его разделить.
   Квантовая Вселенная. Может быть, Страбонович и другие были с самого начала правы.
   Он еще не понял всю эту математику, но поймет, он на верном пути. К Рождеству, даст Бог, механизм создания будет ясен.
   Во многом он ясен уже сейчас. Вселенная есть квантовое событие, прокол пространства-времени. Она была вызвана к существованию точно так же, как продолжают происходить, видимо, беспричинные события на субатомном уровне. Это был скорее пузырь, чем взрыв. И, возникнув, пузырь расширялся экспоненциально. В эти первые наносекунды не существовало светового барьера, потому что правящие принципы еще не сформировались. Следовательно, размеры Вселенной за эту долю мгновения превзошли размеры Солнечной системы и Млечного Пути. Вначале материи не было, только ускользающая ткань пространства-времени и энергии, разлетающаяся в космическом взрыве. Появление материи немедленно установило железную стабильность, физический закон: расширение затормозилось ниже скорости света, и существенная часть энергии первых мгновений застыла водородом и гелием.
   Уже не впервые Римфорд задумался о «причине» беспричинных эффектов. Наверное, он сможет найти и секрет неисчислимости: суп ер пространство де Ситтера, из которого сформировался пузырь Вселенной. Возможно, где-то в тексте своей передачи алтейцы обратятся к этому вопросу. Но Римфорд понимал, что как бы ни была развита цивилизация, она с необходимостью привязана к данной Вселенной. Вряд ли найдется способ сделать туннель наружу, заглянуть за физические пределы или раньше самых ранних моментов. Можно только строить теории, какова бы ни была мощность телескопов или изощренность разума.
   На самом деле в теории множественных Вселенных ничего нового нет. Но она всегда казалась не слишком вероятной - отчаянная попытка описать конструкцию, не прибегая к понятию Создателя, - и не поднималась выше уровня чистых догадок. И все же было утешительно и даже несколько радостно узнать, что алтейцы пришли к тому же заключению. А может быть, они смогут даже представить доказательство того или иного рода - кто знает?
   Римфорд расхаживал по комнате, не в силах усидеть на месте. Были некоторые люди, с которыми ему бы хотелось поговорить, люди, посвятившие свою жизнь тем загадкам, частичное решение которых он теперь знал, но этому препятствовали правила секретности. Например, Хорнер из Висконсина двадцать лет работы посвятил разгадке тайны расширения Вселенной. Кестлер из Массачусетского технологического почти ослеп, изучая темную материю. Аморант из Иеля - автор ценных работ по гибкости границ расширяющегося пространства.
   Теперь Римфорд понимал, что скорость расширения переменна: она иногда увеличивается для поддержания равновесия, и по-другому быть не может. Последний эффект вызывается, по крайней мере частично, неожиданным фактором: по мнению алтейцев, гравитация не постоянна. Она меняется слабо, но все же меняется. И если Римфорд правильно понял формулы, изменения временны и локальны и через несколько лет возвращаются к стандартным значениям. Все это, как он был уверен, объясняет недавно обнаруженные расхождения между наблюдениями глубокого космоса и теорией относительности.
   Ему бы хотелось видеть лицо Хорнера, когда тот узнает содержание передачи.
   Не в силах усидеть дома, он вышел из коттеджа, выехал на Гринбелт-роуд и повернул на восток под шиферным небом.
   Полчаса он успел проехать, когда начался дождь, ледяные капли мокрой кашей стали заляпывать ветровое стекло. Почти все машины исчезли в сером тумане, зажглись фары, потом дождь перестал, небо очистилось, и Римфорд радостно ехал по сельским дорогам, пока не увидел симпатичную гостиницу на Гудлак-роуд. Он остановился, зашел, взял себе скотч и заказал бифштекс.
   Его прежнее представление о начальных наносекундах расширения, которое включало создание материи одновременно с пространством-временем, вызванное внутренней нестабильностью пустоты, казалось теперь полностью неверным. Римфорд подумал, не рухнут ли теперь и некоторые другие из его идей. В зеркале на стене зала он выглядел как процветающий бизнесмен, уверенный в себе, довольный собой, даже несколько нагловатый. Но ведь он - часть мыслящей Вселенной. Венец творения. Если так, то для некоторого самодовольства есть основания.
   - Мягкий вкус скотча углубил задумчивость. Римфорд не мог за всю свою жизнь вспомнить такого наплыва эмоций, как сейчас. Это был момент славы, восторга, изящества - такой, который вряд ли когда-нибудь еще придется пережить.
   К ужину он попросил бутылку зинфанделя.
   Хотя сообразил, что праздновать ему особо нечего. Работа всей жизни пошла прахом, но сожалений он все же не испытывал. Да, приятно было бы оказаться Правым. Но знать -куда важнее.
   Стейк получился великолепным. Римфорд отрезал длинные сочные куски, со вкусом прожевывал и запивал вином. Посреди обеда он нацарапал на салфетке уравнение и поставил так, чтобы оно хорошо виднелось. Это было описание
   свойств и структуры пространства. Если о какой-то математической формуле можно сказать, что она составляет тайну Вселенной, то вот она.
   Боже мой, теперь, когда все это у него в руках, картина становится такой логичной! Как можно было раньше этого не видеть?
   Да, алтейцы, по выражению Гамбини, манипулируют звездами, и не только в смысле Гамбини - добавлял или отнимая от них материал, но в более широком смысле слова, Фактически они манипулируют космосом, меняют его текстуру, варьируют степень его кривизны. Могут свести ее совсем к нулю, если захотят.
   А если будет адекватный источник энергии, он тоже это сможет сделать!
   Руки его дрожали, когда он впервые подумал о практических применениях.
   На него надвинулась тень - но это всего лишь официантка принесла кофе. Симпатичная молодая дама, яркая и улыбчивая, как и полагается быть официантке в придорожной гостинице. Но Римфорд не ответил на ее улыбку, и она наверняка подумала об унылом типе за угловым столиком. Вряд ли она привыкла, что мужчины смотрят сквозь нее.
   Он допил кофе, вытер губы уравнением расширения, бросил его на стол, оставил щедрые чаевые и медленно вышел в ночь.
 
   - Я не совсем понимаю, зачем вам мое участие. - Сайрус Хаклют аккурат но переплел пальцы на коленях, внимательно глядя на потрепанный фургон, уходящий мимо правительственной машины в вихре слякоти и грязной воды.
   - В нашем распоряжении, - ответил Гамбини, - полное физиологическое описание внеземной формы жизни. Вам это интересно?
   - Вы серьезно? - произнес Хаклют тонким напористым голосом. Если попытаться охарактеризовать микробиолога одним свойством, то Это был бы контраст между его эфирным голосом и убежденностью, с которой он обычно говорил. Улыбка у него была слабая и небрежная, длинное тело и узкие плечи. Глаза моргали за тяжелыми бифокальными очками. Гамбини знал, что Хаклюту едва перевалило за тридцать, но с виду ему можно было дать все сорок пять. - Эдуард, это действительно так?
   - Да, это действительно так. Кое-какой материал в тексте из Геркулеса кажется нам попыткой описать генетическую структуру и более широкие биологические функции. Мы считаем, что они хотят дать нам полное представление о биосистеме своей планеты. - Гамбини помолчал. - К сожалению, у нас нет людей с нужной квалификацией, чтобы подтвердить эту догадку.
   - Куда мы сейчас едем? - спросил Хаклют.
   - В Годдард. Там для вас отведена вилла для особо важных гостей, если вы захотите остаться.
   Острый язычок Хаклюта облизал тонкие губы.
   - Вилла подождет. Я хочу сначала посмотреть, что у вас есть.
    Это если мы тебя протащим через охрану.
   Лесли и Гарри были уже в гостевом центре, когда прибыл караван из четырех блестящих церковных автобусов, возглавляемый Бобби Фрименом. Автобусы по такому случаю отскребли, а вручную написанные буквы на бортах объявляли, что это есть собственность Библейской Церкви Троицы. Из толпы донеслись приветственные клики. Автобусы прокатились мимо оживленного автомобильного движения на парковку, миновали демонстрантов, несущих плакаты с требованием импичмента Харли и сожжения текста из Геркулеса. Водители, повинуясь указаниям полицейских, заехали на приготовленные для них стоянки под взглядом телекамер.
   Фримен сошел с первого автобуса, широко улыбаясь в ответ на энтузиазм публики. Он был без шляпы, в поношенном пальто и длинном шарфе. Толпа продолжала напирать. Кто-то вопил молитвы, другие благодарили Господа за встречу с великим человеком. Охранники, фрименовские и из центра, смешались с толпой, сдерживая ее, пытаясь поддержать видимость порядка. Проповедник обнял группу детишек, концы шарфа развевались на ветру. Его сторонниками были люди среднего класса, в основном белые, детишки, их матери, пожилые пары. Все были тщательно причесаны, дети сияли умытыми лицами и цветными школьными куртками. Каждый держал в руках Библию. Было холодно, но этого, кажется, никто из них не замечал.
   Фримен поднял на руки мальчика и что-то сказал, но Гарри ничего не расслышал. Толпа снова радостно завопила. Люди тянулись дотронуться до рукава своего наставника. Какой-то старик залез на дерево и чуть не свалился, когда Фримен ему помахал.
   Ветер развевал седые волосы проповедника. У Фримена были полные щеки, широкий плоский нос и до противности довольный вид. Но в манере его не чувствовалось благостной снисходительности, как обычно у телепроповедников. Нет, он казался человеком, который вплотную столкнулся с великими дилеммами жизни и теперь верит, что нашел решение.
   - Он искренний, - сказала Лесли.
   - Он фальшивый, - ответил Гарри, не слишком уверенный в своей правоте, но рефлекторно считавший своим долгом долбать телеевангелистов.
   Она поправила солнечные очки на лице:
   - Гарри, они все прутся к нему. Кого-нибудь затопчут. Команда Фримена выстроилась клином, расчищая ему
   дорогу. Гарри высмотрел двоих охранников и пробился через толпу поближе к проповеднику.
   - Преподобный Фримен, - сказал он, - мы проведем вас через боковой вход. Вокруг толпы. - Гарри примерно показал рукой куда.
   - Спасибо. - Проповедник добавил свои слова в общий шум. - Я подожду своей очереди к главному входу. С моими друзьями.
   Он встал в хвост долгой очереди, а те, кто стоял рядом и слышал, разразились приветственными кликами.
   Гарри подумал, не стоит ли настоять, но решил не начинать свалку посреди народа. Вернувшись к Лесли, он покачал головой:
   - Надо было знать, ему это по душе. Ради этого он и приехал.
   Гарри нажал на сотовом телефоне кнопку с номером Паркинсона.
   - Как там у нас, Тед?
   - Пропускаем всех как можно быстрее, Гарри.
   - Отлично. Делайте все, что можете, чтобы ускорить дело. Устройте демонстрацию в каком-нибудь конференц-зале, если понадобится. Желательно побыстрее впустить отсюда внутрь хотя бы сотню.
   Паркинсон буркнул:
   - А почему нам не объявить об аварии электросети и не закрыться на весь день?
   - При национальных-то телеканалах? - ответил ему Гарри. Из автобусов все еще вылезали пассажиры. Качались в воздухе плакаты с противоречивыми лозунгами, кому-то досталось плакатом по голове, и началась потасовка. Дэйв Шенкен, возникший рядом с Гарри, что-то заговорил в рацию.
   Тут подъехал автобус с эмблемой Молодых Республиканцев. Оттуда высыпали студенты и радостно влились в толпу контрдемонстрантов.
   Какой-то молодой человек в пиджаке и галстуке, явно из людей Фримена, вспрыгнул на капот автобуса.
   - Преподобный Бобби! - завопил он, перекрывая шум толпы, Преподобный Бобби, ты здесь?
   Взлетели крики «аминь».
   - Это подстроено, - сказала Лесли.
   - Я здесь! - отозвался радостный баритон проповедника.
   - Я не вижу тебя, преподобный Бобби! - заявил молодой человек на капоте.
   Наверное, кто-то прихватил с собой переносную трибуну или деревянный ящик: Фримен внезапно приподнялся над толпой - голова, плечи, корпус. Он воздел руки.
   - Теперь ты видишь меня, Джим? А вы видите меня, друзья?
   Толпа ответила радостным криком. Но, когда шум стих, Гарри услышал еще и несколько кошачьих воплей.
   - Зачем мы здесь, преподобный? - спросил человек на автобусе.
   - Не нравится мне эта ситуация, Гарри, - сказала Лесли.
   - Мы здесь, чтобы принести свидетельство, друзья мои, - заговорил Фримен глубоким раскатистым голосом, от которого сам стал казаться намного больше. Раздались новые аплодисменты, и на этот раз прорвалось и негодующее уханье. - С нами тут, очевидно, есть футбольные фэны из Филадельфии, - пошутил проповедник, и толпа захохотала. - Мы стоим там, где люди не всегда дружелюбны к миру, но где мир все равно их касается.
   Смех стих. На краях толпы возникло шевеление - туда проникали люди с плакатами «ОБНАРОДУЙТЕ ТЕКСТ», и «СКАЖИТЕ ПРАВДУ», и «ВСЕ МЫ ИМЕЕМ ПРАВО ЗНАТЬ», и даже «САТАНА ЛЮБИТ ЛОЖЬ». Кто-то из задних рядов что-то бросил, и оно упало возле Гарри.
   - Джимми хочет знать, - продолжал проповедник, - зачем мы сегодня здесь. Я скажу вам: мы здесь, поскольку Бог использует это место, это научное учреждение, - интонация была такая, будто он произносил слова «дом разврата», - для Своих целей. Сегодня Бог творит Свое дело, используя сооружения этих людей, не имеющих веры, дабы посрамить их.
   Гарри заморгал. Кто это говорил, будто Фримен на нашей стороне?
   - Но это не важно, - продолжал проповедник. - Бог может посрамить неверующих в любой момент, когда только Он захочет. - Слово «Бог» он произносил нараспев, как двухсложное. - А важно то, что послание с небес, что бы в нем ни было, послано, как было на Синае, лишь народу, которому еще предстоит научиться страху Божьему. - Все новые телекамеры поворачивались в его сторону, группа телевизионщиков залезла на крышу фургона Си-эн-эн. - Среди нас есть такие, которые боятся того, что может обнаружиться в послании. И даже среди васнекоторые требуют, чтобы оно было сожжено. Сжечь, не читая, говорите вы. Но я не премину указать вам, что послание может быть лишь от одного из двух источников, и скажу вам, возлюбленные братья и сестры, что я отличу их без труда.
   - Слезь, приятель! - крикнул сердитый голос. - Ты только очередь задерживаешь!
   Кто-то, не расслышав, опять завопил «ура». Гарри против воли улыбнулся.
   - Не понимаю, почему ты смеешься, - заметила Лесли. - Ситуация здесь у тебя опасная.
   Между Фрименом и центром образовалось приличное открытое пространство.
   - А этот человек прав, - добродушно сказал Фримен. Он слез и исчез в толпе, которая подалась вперед, и снова воздвигнулся уже ближе к зданию. - Джимми, ты еще здесь?
   - Здесь, преподобный Бобби! - махнул рукой человек с автобуса.
   - Ты видишь эти антенны? - Он протянул обе руки к сдвоенной антенне на здании номер двадцать три, заметной над ветвями деревьев. - Мы далеко ушли от Моисея, друзья мои. Или нам хочется думать, что ушли.
   - Шел бы ты домой! - заревел чей-то голос. - Здесь никому это не надо - тебя слушать!
   - И психов своих с собой забери, - добавил кто-то ещё.
   Толпа вдруг хлынула, и несколько человек упали на газон, окружающий центр. Раздались крики злости и испуга, и Гарри увидел, как плакат с надписью «Иисус» взлетел в воздух и обрушился на голову пожилого человека. Тот упал, и толпа раздалась. Держательница плаката, женщина средних лет, еще несколько раз стукнула упавшего, пока плакат не разлетелся.
   Возле автобусов вспыхнули очаги драки. Толпа закипела. Люди выламывались из толпы и бросались к своим машинам.
   - Началось, - сказал Шенкен в сотовый телефон. - Прекратить немедленно.
   - Малость поздновато, - заметил Гарри. Люди в форме надвинулись на толпу.
   А Фримен продолжал говорить. Свалка возникла так быстро, что застигла его в середине фразы, а он был не из тех, кто не заканчивает начатую мысль. Однако он сильно дергался, и Гарри подумал, что его кто-то пытается за ногу стянуть на землю.
   - Лесли, - крикнул Гарри, перекрывая шум, - ушла бы ты внутрь!
   Она глянула на столпотворение в центральных дверях - кто-то пытался вырваться из свалки, другие рвались в нее.
   - Мне сейчас туда не попасть, и оттуда ничего не видно.
   - Можешь потом посмотреть по телевизору, - ответил Гарри, высматривая маршрут отхода.
   - Друзья! - провозгласил Фримен, воздевая руки и возвысив голос. - Почему вас так легко разгневать?
   Лесли прикрыла рот ладонью:
   - Его надо оттуда убрать. К такого рода толпам он не привык.
   - По голове бы ему дать, это бы помогло, - сказал Гарри. И проповедник вдруг исчез.
   Место, где стоял Фримен, было теперь полностью поглощено толпой, и толкотня между противниками переросла в общую схватку. Драки у автобусов слились в глобальную потасовку, полетели пивные бутылки, очередь в гостевой центр заколебалась наезжающими друг на друга волнами, потом распалась. Большая часть народу бросилась вокруг здания, некоторые попытались спасти свои машины, а другие радостно устремились в драку, угрожая охранникам, до невозможности довольные.
   Гостевой центр был построен из стали и стекла. На глазах у Гарри камень взлетел с парковки, описал изящную дугу над головами и влепился в дверь.
   Охранники быстро вытащили из толпы нескольких подростков, и на миг показалось, что ситуация будет взята под контроль. И тут кто-то выстрелил.
   Если праздничное настроение еще у кого оставалось, то теперь оно исчезло. Заблудившимся ветром пронесся над толпой вой. На миг люди застыли в тяжелой нерешительности, и вторая волна бросилась наутек. Один-два там, несколько человек здесь, и вдруг бегство стало всеобщим. Люди рассыпались по дорожкам, ныряли в окружающие деревья. Мелькнула одна из охранниц Шенкена, закрывая голову руками, и кровь била между пальцами ключом.
   Толпа накрыла группу вопящих школьников, которых пытались собрать две испуганные учительницы. Гарри огляделся в поисках помощи, никого не увидел, велел Лесли бежать за здание и бросился в толпу. Тут же его подхватило и понесло. Скользящий удар пришелся по плечу, и кто-то - кажется, женщина, - лягнул по ноге. Лесли больше не было видно, а двое оказавшихся рядом охранников могли только наблюдать.
   Его бы сбили с ног, если бы было куда падать. Кто-то орал на него, непонятно почему, но Гарри не отводил глаз от места, где только что были дети, и пробивался вперед. Кто-то из детей уже упал, остальные плакали, один или два извивались рядом на бетоне. Нескольким удалось выбраться и прижаться к сочувствующим взрослым. Кто-то из охранников на глазах у Гарри подхватил двоих детишек и попытался вытащить в безопасное место. Прозвучали еще выстрелы. Как петарды, не слишком громко, но толпу охватила паника, и Гарри видел, как топчут упавших. Небольшая группка раненых детей чуть в стороне вдруг оказалась на пути бегущего стада.
   В этот, наверное, самый славный миг своей жизни Гарри протолкался через свалку и встал между толпой и детьми. Бегущее стадо налетело на него, отбросило назад. Отдельные крики слились в общий вопль, в оглушительный рев. Кого-то Гарри сумел отшвырнуть, уперся, выдержал волну и остался стоять, когда толпа пронеслась мимо.
   Рев внезапно стих, будто истощил энергию. Его сменили плач, крики, стоны, вопли, клаксоны машин. Какие-то люди в шоке бродили по полю битвы. В стороне Гарри увидел Лесли, хрупкую, в порванном жакете. Кажется, с небольшими синяками.
   С ревом влетел вертолет телевизионщиков и повис над сценой. Машина «скорой помощи» космического центра, стоявшая наготове, выехала из служебных ворот на западной стороне и через газон устремилась вперед, мигая красными огнями. Через минуту появились машины из Гринбелта.
   Один из церковных автобусов попытался выехать через неразбериху со стоянки, имея на борту всего полдюжины человек. Кто-то бросил в него краской, несколько окон были разбиты. Окровавленный мальчик, на пару лет моложе Томми, неподвижно лежал на траве прямо рядом с Гарри. К нему побежала Лесли, и тут же к ней присоединился человек со «скорой». Он приложил к груди мальчика стетоскоп, послушал и махнул рукой, чтобы подали носилки.
   Подошел Шенкен - пожаловаться на слишком большое количество людей, допущенных в гостевой центр.
   - Ограничения нужны, - требовал он. - Видите, что получается, если действовать вот так легко и свободно? Мы тут на воротах поставим проходную, как на главном входе, и хватит пускать всех и каждого.
   - То есть вы хотите закрыть центр для гостей?
   - Знаете что? - спросил Шенкен. - У меня трое оказались в больнице из-за всего этого, а в помещениях - беспорядки. И это не слишком для моей карьеры хорошо, а потому я не очень радуюсь. Так что не надо со мной умничать, понятно? - Он собрался уходить, но тут же обернулся и ткнул пальцем в Гарри. - Будь моя воля, этого проклятого гостевого центра вообще бы не было. Кому он нужен?
   - Именно ради него мы здесь находимся. - Гарри закипел. - И кстати, если вы еще раз тыкнете пальцем мне в лицо, он вам же достанется на обед.
   Шенкен посмотрел, понял, что Гарри говорит всерьез, и попятился. Впервые во взрослой жизни Гарри кому-то угрожал физической расправой. И после такой бойни это было ему приятно.
   - Почему началась стрельба? - требовательно спросил он. Шенкен все еще глядел сердито, но решил, наверное, что
   нет смысла углублять конфликт.
   - Один из охранников преподобного - коп, свободный сегодня от службы, - выстрелил первым. Нам он сказал, что это был предупредительный выстрел. Можете в такое поверить? В такой теснотище! - Шенкен глубоко вздохнул, будто дивясь глубинам человеческой глупости. - Размахивать оружием в толпе, псих ненормальный! Источник остальных выстрелов мы пока не знаем, но, кажется, ни в кого не попало.
   - А что с Фрименом?
   - Его мы вытащили в первую очередь. Он сейчас в медпункте. Малость хромает.
   Шенкен злобно улыбнулся.
   Земля была усыпана мусором: пивные бутылки, плакаты, палки, бумага, даже несколько предметов одежды. Несколько рабочих центра в синих комбинезонах уже начали убирать. На стоянке осталось дюжины две машин, некоторые были побиты, другие вымазаны краской. Какая-то молодая женщина стала записывать номера, чтобы можно было начать искать владельцев - в больнице или в кутузке.
   Гарри извинился и поехал в медпункт, где нашел Фримена, сидящего на пластиковой кушетке. Правая рука у него была на перевязи, челюсть и переносица заклеены пластырем.
   - Как себя чувствуете? - спросил Гарри. У проповедника был ошалелый вид.
   - Как дурак, - ответил он, не сразу сфокусировав взгляд на гостя. - Это не вы предлагали мне войти через боковую дверь?
   - Было дело, - кивнул Гарри.
   - Надо было послушаться. - Он протянул руку. - Я преподобный Фримен.
   - Я знаю.
   Гарри сделал вид, что не видит протянутой руки.
   - Да, конечно. Наверняка знаете.
   - Моя фамилия Кармайкл. Я здесь работаю. Сейчас я хотел проверить, все ли с вами в порядке. И поинтересоваться, зачем вы это сделали.
   - Что сделал? Вот сукин сын!
   - Затеяли беспорядки, - прохрипел Гарри. Фримен кивнул.
   - Да, наверное, это я. Мне очень жаль. Я приехал помочь. И не понимаю, как это случилось. То есть там же было не очень много людей, кроме моих. Но я знаю, почему они не хотели слушать мои слова. Потому что очень трудно смотреть в глаза правде.
   - Правды хотите, преподобный Фримен? Так вот вам правда: на улице холодно, а вы задерживали очередь.
 
   Президент смотрел сурово. В свете настольной лампы черты его лица казались высеченными из кремня.
   - Гарри, мне было прискорбно слышать о сегодняшней беде. Кто бы мог подумать?
   Они были одни в Овальном кабинете.
   - Я пока точно не знаю, как все произошло, - сказал Гарри. - Но Фримен порядка не прибавил.
   - Так мне говорили. Почему вы дали ему возможность выступать? - В голосе президента звучала усталая горечь. - Уж Шенкен должен был понимать.
   Гарри был удивлен, что президент знает Шенкена. Харли пристально посмотрел на Гарри и явно остался неудовлетворен.
   - Ладно, это не ваша вина. Вы знаете, что есть один смертельный случай?
   Гарри знал. Только не знал, не тот ли это ребенок, которого уносили у него на глазах.
   - Третьеклассник из Мейкона. - Харли взял со стола пачку сигарет, предложил Гарри и закурил сам. Никогда раньше Гарри не видел, чтобы Харли курил. - Судя по видеозаписям, нам повезло, что погибший только один. Хотя очень жаль, что это ребенок. Я так понял, что Фримен хочет провести завтра поминальное богослужение. Я бы его попросил этого не делать, если бы думал, что он хоть сколько-нибудь прислушается.