Макдевит Джек. Послание Геркулеса

   Она смотрела, как одевается Гарри.
   - Знаешь, - сказала Джулия, стараясь говорить спокойно, но явно не в силах удалить из голоса эмоции, - это ведь то, о чем мы говорили весь вечер. За проект «Геркулес» отвечает Эд Гамбини. Так почему же именно ты должен лететь туда сломя голову? Спорю, он даже пальцем не пошевелит, когда у тебя будут трения с профсоюзами, и не полезет в твой офис.
   Гарри вздохнул. Он не достиг бы своего нынешнего положения, если бы нежился в постели, когда происходили важные события. Верно, за «Геркулес» он непосредственно не отвечал, но кто знает, как там развернутся дела. Чиновник, который хочет сделать карьеру, должен прежде всего быть на виду. Он с трудом подавил желание сказать ей, что теперь не испытывает желания выслушивать ее мнение. Вместо этого просто сказал, что, уходя, закроет дверь на ключ.
 
   Рентгеновский пульсар находился в созвездии Геркулеса и был кое в чем необычен. Считалось, что он образует Совершенно независимую систему, которая не связана ни с какой другой группой звезд. Расположен он был в полутора миллионах световых лет от Годдарда, в невообразимой пустоте между галактиками.
   Необычайно было и то, что ни один из компонентов этой системы не являлся голубым гигантом. Альфа Алтеи - видимая с Земли звезда - светилась кирпичным светом и была куда холоднее нашего Солнца, хотя по величине превышала его в восемьдесят раз. Если бы она находилась в центре нашей системы, то наверняка поглотила бы Меркурий.
   Сейчас Альфа проходила фазу сгорания гелия. Вообще-то ей полагалось бы расти еще примерно миллионов десять лет, пока она не взорвется и не превратится в новую.
   Но просуществовать так долго ей было не суждено. Другой компонент этой системы - Бета Алтеи - представлял собой умершее солнце, то есть тело куда более массивное, нежели ее компаньон. Бета была так сжата из-за своего колоссального веса, что ее диаметр вряд ли составлял более тридцати километров - примерно то расстояние, которое разделяет туннель Холланд и берег пролива Лонг-Айленд. Две минуты полета на самолете или день пешего хода. Но Бета была угрозой существованию Альфы. Она вращалась по орбите, которая всего на пятнадцать миллионов миль отстояла от края красного гиганта, то есть так близко, что буквально проходила через верхние слои атмосферы этой звезды, причем вращалась с такой скоростью, что уносила за
   собой волну раскаленных газов, извлеченных, можно сказать, из самых печенок Альфы.
   Именно таков был механизм работы пульсара. Существовал постоянный поток мощно заряженных элементарных частиц от Альфы к ее спутнику, летящий на релятивистских скоростях. Точки соприкосновения потока с поверхностью Беты не были беспорядочно разбросаны, а концентрировались на магнитных полюсах, то есть в зонах диаметром примерно в километр, не больше. Эти полюса, как и на Земле, не совпадали с полюсами оси вращения. Высокоэнергетические частицы, ударяясь о необычайно. плотную и скользкую поверхность Беты, выбивали поток рентгеновского излучения. В результате создавался как бы маяк, чьи лучи пронизывали весь близлежащий космос.
 
   «Крайслер» Гарри пробивался через новый шквал ливня, тогда как его хозяин был погружен в мысли о том, какая же энергия была нужна, чтобы внезапно выключить этот маяк.
   Охрана знаками показала Гарри, чтобы он въехал в ворота. Он тут же свернул влево и подъехал к зданию № 2 - Лаборатории исследовательских проектов. Под яркими фонарями системы безопасности уже стояли восемь-девять машин, что было делом необычным для такого позднего времени. Гарри припарковался рядом с изящной серой «хондой» Корда Маевского и побежал, стараясь выбирать путь под кронами мокрых деревьев, к входу, расположенному в задней стене здания - очень утилитарного и не слишком красивого.
   Проект «Геркулес» вначале занимал территорию центра связи и прилегающую к нему площадь. Но Гамбини был хорошо знаком с политическим маневрированием, а потому и численность, и значение его персонала стали быстро расти. Так что он выбил еще две большие рабочие комнаты, компьютерную и еще несколько комнат под кабинеты для руководящего состава. Проект начался с обычного исследования нескольких десятков пульсаров, а затем сфокусировался на аномалиях той группы, которая расположилась в пяти градусах к северо-востоку от скопления НГС6341.
   Гарри вошел в операционный центр. Несколько техников сидели, освещенные зеленоватым светом мониторов. Двое или трое, сняв наушники, пили кока-колу и тихо беседовали. Корд
   Маевский, хмурясь, что-то записывал в блокнот, прислонившись небрежно к столу. Он был куда больше похож на футболиста, чем на математика: плечистый, жилистый, пронзительные голубые глаза и темная бородка, которая должна была придавать мужественность его оскорбительно юношескому лицу. Вообще же он был хмур и замкнут, и Гарри недоумевал, почему Маевский пользуется таким поразительным успехом у женщин.
   - Хелло, Гарри, - сказал Корд. - Ты-то тут как оказался в такое время?
   - Услыхал, что пульсар дал сбой. Что тут у вас?
   - Будь я проклят, если понимаю.
   - Может, у него бензин кончился? - спросил Гарри. - Такое ведь возможно?
   - Бывает. Но не похоже. Если Бета потеряла свой источник энергии, мы бы заметили постепенное ослабление сигнала. Но эта штуковина просто заткнулась - и все. Не знаю, что и думать. Может, Альфа в новую превратилась? - Он бросил блокнот на стол. - Гарри, не сможешь ли ты вырвать у Доннера оптический телескоп на несколько часов, а то он уже три месяца пялится на эту чертову комету?
   - Напиши мне заявку, Корд. Маевский одарил Гарри злобным взглядом.
   - Жаль терять время. Нам ведь обещана возможность иногда поглядывать на свой объект.
   - Вот и погляди, - отозвался Гарри. - Оторвись на пару минут и заполни форматку.
 
   Гарри сказал, что если он понадобится, то будет у себя, и отправился к своей машине.
   Пульсары его не так уж интересовали, а уж сегодня ночью вряд ли его внимание могло привлечь что-либо менее серьезное, чем падение черной дыры на штат Мэриленд. Зато он получил возможность не думать о домашних делах. Оторваться от них и отдохнуть, надеясь, что все образуется, было само по себе отлично.
   Сильный дождь перешел в холодную морось. Гарри по дороге № 3 добрался до стоянки у здания № 18 - административная секция. Его кабинет находился на втором этаже. Помещение было обставлено со спартанской простотой - подержанные стулья, обшарпанные зеленые стены, казенные картинки на стенах, закупленные оптом хозяйственным управлением по бросовым ценам у одного из постоянных поставщиков. На столе между телефоном и небольшой окантованной репродукцией из «Мальтийского сокола» стояли фотографии Джулии и Томми. Томми был в форме детской лиги, и на майке хорошо видна надпись «Пираты». Задумчивая Джулия в профиль на фоне серого неба Новой Англии. Память о медовом месяце.
   Он зажег настольную лампу, потушил верхний свет и опустился на пластиковую кушетку, которая была куда короче, чем надо. А может быть, и в самом деле пришло время бросить все это? Найти какой-нибудь заброшенный маяк на берегу Мэна? Он видел объявление о таком в Провиденсе - сдается за символическую плату один доллар, только надо там жить. А работать можно в местном универсаме, изменить фамилию и остаток жизни играть в бридж с новыми приятелями.
   Жизнь с Джулией окончена. И самое несправедливое - он теряет не только ее, но и Томми. Да еще и приличную часть дохода. Неожиданно он ощутил какую-то странную симпатию к Альфе Алтеи, отягощенной нейтронной звездой, от которой она не может отделаться. Ему уже сорок семь, брак его рухнул, а теперь он еще понял, что и работу свою тоже не любит. А ведь люди, которые всего этого не знают, завидуют ему. Он же участник Большого Приключения, он возглавляет наступление на планеты, он работает бок о бок с крупнейшими физиками и астрономами. А если по правде, то они в большинстве - не все, впрочем, - грубияны или мальчишки вроде Маевского. И ровней себе его не считают.
   Он же просто составитель графиков и расписаний, он - тот парень, который следит за их отпусками, отвечает за их госпитализацию, за выход на пенсию, он занят такой тягомотиной, о которой они - Гамбини и прочие - и разговаривать не желают. Он - по их классификации - всего лишь профан. Хуже того - профан, который имеет право вмешиваться в работу Годдарда.
   Постепенно он впал в дремоту. Ветер утих, дождь прекратился. Единственным звуком в здании было жужжание моторов в подвале.
   Когда телефон зазвонил, офис Гарри был залит дневным светом. Он взглянул на часы. Начало девятого. Бог мой, да неужели он проспал столько!
   - Гарри! - Опять этот Чарли. - Пульсар включился!
   - Ладненько, - сказал он. - Похоже все-таки на сбой в оборудовании. Проверь, не пропустили ли вы что-нибудь. А я попрошу ремонтников еще раз проверить. - Наступило воскресенье, и нет нужды сидеть тут без особых причин. - Эд уже вернулся?
   - Ждем с минуты на минуту.
   - Скажи ему, что я тут.
   Гарри повесил трубку. Теперь он абсолютно уверен, что события сегодняшней ночи сведутся к какому-нибудь дефекту в проводке.
   Центр космических полетов мирно дремал в свете воскресного утра. А если сказать правду, то Гарри всегда нравилось ночевать в своем кабинете, если попадался какой-нибудь серьезный предлог для этого. Странно. Несмотря на страсть, которую он питал к Джулии, в этих холмах, в тумане, который поднимался вместе с солнцем, в самой тишине этого места, где в другие дни кипела жизнь, было что-то, околдовывавшее Гарри. Даже сейчас. Сейчас, пожалуй, особенно.
 

МОНИТОР

 

   ИРА ОПРОВЕРГАЕТ СВОЮ ПРИЧАСТНОСТЬ К ВЗРЫВАМ В БЕЛФАСТЕ
   Религиозные лидеры протягивают друг другу руки…

 

   СЕНАТ ПРОВАЛИЛ НОВЫЙ ОБОРОННЫЙ ЗАКОН
   «Вашингтон ньюс»: Коалиция северных демократов и республиканцев кукурузного пояса провалила пакет оборонных законов, разработанный правительством, опять вставив президенту палки в колеса…

 

   РОССИЯ ПРЕДЛАГАЕТ НОВЫЕ МЕРЫ ПРОТИВ АТОМНОГО ШАНТАЖА

 

   СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМЕ ПО НОВЫМ ДАННЫМ ПЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ЛЕТ
   Пробы вещества из кометы Рамсея свидетельствуют, что ей свыше миллиарда лет…

 

   АМЕРИКАНСКАЯ ПОМОЩЬ АРГЕНТИНЕ ДЛЯ ПРЕОДОЛЕНИЯ СТИХИЙНОГО БЕДСТВИЯ ОКАЗАЛАСЬ ПУСТЫШКОЙ
   Продовольствие и медикаменты ушли на черный рынок. Ожидаются новые подземные толчки и эпидемия тифа…

 

   ВВОЗ КОКАИНА В ГРАФСТВО ДЕЙД ПРЕВЗОШЕЛ ВСЕ РЕКОРДЫ

 

   ЧИСЛО РАЗВОДОВ ПРОДОЛЖАЕТ РАСТИ
   По сообщению «Нью-Йорк таимо», почти три четверти браков заканчиваются разводом. Таковы данные исследования, проведенного в Принстонском университете…

 

   ЛИГА ВОЗМУЩЕННЫХ РОДИТЕЛЕЙ ТРЕБУЕТ ОТ СУДОВ ПРИНЯТЬ МЕРЫ К ЗАПРЕЩЕНИЮ ПЕРЕДАЧ, РЕКЛАМИРУЮЩИХ ПОРНОГРАФИЮ И НАСИЛИЕ

 

Глава вторая

 
   Если Эдуард Гамбини и не спал всю ночь, то по нему этого сказать было нельзя. Он шнырял по Оперативному центру, движимый неуемной энергией, - маленький, похожий на птичку, с зорким взглядом воробьиных глаз. Эд обладал каким-то специфическим видом достоинства, которое свойственно некоторым пернатым, великолепно понимал место, которое занимает в жизни, и в избытке владел тем качеством, которое политики именуют харизмой, а актеры - умением вживаться в роль. Хотя Гарри был гораздо выше Эда ростом, но в присутствии Гамбини всегда ощущал себя чуть ли не коротышкой.
   В отличие от большинства своих коллег, которые крайне редко вступали в дружеские отношения с администраторами, хотя и могли извлечь из этого кое-какие преимущества, Гамбини искренне симпатизировал Гарри Кармайклу. Когда Гарри изредка начинал жаловаться ему на то, что ошибся в выборе жизненного пути - ведь свою карьеру он начинал физиком в университете Огайо, а потом решил, что ему никогда не одолеть квантовой механики, - Гамбини начинал убеждать его, что он только выиграл от этого. И хотя никаких конкретных объяснений Гамбини не давал, но Гарри его понял: только обладая мозгом «чистой воды», то есть таким, какой был у самого Гамбини, можно было преуспеть в этой абстрактнейшей дисциплине. Едкое чувство юмора Гарри и его осторожная натура не выдержали бы испытания, столкнувшись с необходимостью понять метод Гилберта-Шмидта или теорему Бернулли.
   Кроме того, Гамбини добродушно соглашался с тем, что человек, который занимается делами, каковыми занимается Гарри, тоже имеет право на существование. «Должен же, Гарри, ктогто выписывать чеки», - как-то сказал он. И добавил, что чиновник с мозгами - редкость, которую надо ценить.
   Гарри прибыл в лабораторию сразу же после девяти, захватив с собой булочку с корицей, так как считал, что Эд еще не успел позавтракать.
   Корд Маевский стоял перед монитором, сжимая ладонью подбородок и разглядывая поток цифр, которые бежали по экрану. Глаза его не отрывались от цифр. Прочие компьютерщики, специалисты по системному анализу, техники-связисты были погружены в свои дела глубже, чем это бывало обычно. Даже Анджела Делласандро - местная губительница сердец, высокая, стройная и черноглазая, - и та не отрывала взора от консоли. Гамбини занял место подальше от них и жадно откусывал куски от коричной булочки.
   - Гарри, ты можешь сегодня обеспечить нам полное обладание оптическим телескопом на всю ночь?
   Гарри мог.
   - Я уже предпринял кое-какие шаги. Мне только надо, чтобы ты или Корд написали заявку.
   - Заметано! - Гамбини довольно потер руки. - Между прочим, было бы хорошо, если б ты покрутился тут еще некоторое время.
   - Зачем?
   -  Гарри, объект нашего наблюдения - чертовски странная штука. Если быть искренним, то я не уверен, что он вообще имеет право на существование. - Гамбини оперся на стол, заваленный распечатками и банками кока-колы. За его спиной на стене, заклеенной фотографиями спутников, шаттлов и звездных скоплений, висел огромный календарь, изображавший локомотив в депо. - Во всяком случае, он не должен находиться там, где находится сейчас. Непонятно, что он, черт бы его побрал, делает в самом центре пустоты?
   - А что такого? Разве звезды никогда не исторгаются из галактик?
   - Нет, дело в том, что этот вовсе не получил пинка оттуда, где был рожден. Кроме того, эта двойная система не разделилась. Альфа и Бета все еще продолжают крутиться друг вокруг друга. Та сила, что вышибла их в пустой космос, должна была при этом разорвать связывающие их узы. - Он покачал головой. - Есть и еще тайна: кажется, этот объект прибыл сюда из скопления Девы.
   - И?..
   - Это скопление находится в шестидесяти пяти миллионах световых лет от того места, где сейчас крутятся звезды Алтеи. Эти звезды удаляются от Девы со скоростью тридцать пять километров в секунду, но векторы их движения не расходятся. Следовательно, эта система сформировалась не в Деве, причем сами звезды недостаточно стары, чтобы добраться сюда откуда-нибудь еще. И я утверждаю это, невзирая на то, что Альфа - красный гигант - очень стара. - Гамбини наклонился к Гарри и сказал тоном заговорщика: - Есть и еще кое-что, что тебе не помешало бы знать.
   Гарри ждал продолжения, но Гамбини после продолжительного молчания соскользнул со стола и сказал:
   - Пошли в мой кабинет.
   Стены кабинета были покрыты панелями из красного кедра и украшены наградами, которые физик получил в прошлом. Была там и Нобелевская премия за 2002 год за работу над плазмой высоких энергий, и диплом Человека Года за 2003 год, присвоенный Джорджтаунским университетом, награда колледжа Белот за изобретение особо точного спектрометра и дюжина других.
   До перехода в НАСА Гарри работал в Казначействе и перенял у тамошних чиновников привычку вывешивать в своих кабинетах свои дипломы, но то, что он увидел здесь, ни в какое сравнение не шло. У него всего-то и было, что награда Казначейства «за исключительные успехи», диплом за программу трехдневных курсов повышения квалификации, благодарность от учащихся старших классов средней школы в федеральном округе Колумбия за проведение семинара на тему выбора профессии и прочее в том же духе. Гарри все это спрятал в коробку, а на стене кабинета повесил лишь фото горного ландшафта. И больше ничего.
   Кабинет Гамбини широкой стеклянной перегородкой выходил в Г-образный коридор оперативного пространства Проекта. Толстый ковер покрывал пол. Каждая горизонтальная плоскость в кабинете была завалена книгами и распечатками, длинная лента распечатки - в несколько ярдов - свисала со спинки кресла хозяина. Войдя в кабинет, Гамбини включил проигрыватель, стоявший на книжном шкафу, и музыка Баха тут же заполнила комнату.
   Гамбини жестом предложил Гарри сесть, но сам не смог заставить себя последовать примеру гостя.
   - Бета, - произнес он, подходя к двери, чтобы плотнее прикрыть ее, - выбрасывает рентгеновские лучи в достаточно регулярном режиме. Это длится все время, пока мы ведем наблюдения. Детали не имеют значения, но интервалы между пиками удивительно постоянны. Во всяком случае, были до этой ночи. Я знаю, что Чарли сообщил тебе о полном прекращении поступления сигнала где-то около полуночи.
   - Да. Именно поэтому я тут и нахожусь.
   - Передача не велась ровно четыре часа семнадцать минут и сорок три секунды.
   - Это важно?
   Гамбини улыбнулся.
   - Умножь на шестнадцать, и ты получишь время орбитального вращения Беты. - Он явно ждал бурной реакции Гарри, и когда ее не последовало, был разочарован. - Гарри, - сказал он, - это не может быть простым совпадением. Приостановка прохождения сигнала означает попытку привлечь внимание. Умышленную,Гарри. А продолжительность перерыва должна продемонстрировать наличие разумного контроля. -
   Глаза Гамбини сверкали, губы раздвинулись, обнажив острые белые зубы. - Гарри, - выкрикнул он, - это сигнал МЗЧ! Свершилось!
   Гарри непроизвольно поежился. МЗЧ означал «Маленький Зеленый Человечек». Такой шуточной аббревиатурой называли долгожданную передачу из другого мира, которую так долго искали работники СЕТИ, обшаривая волны космоса почти сорок лет. Когда два года назад началась программа «Скайнет», ее первой задачей было выявление планет земного типа вне Солнечной системы и поиск среди них таких, где спектрограф обнаружил бы следы присутствия кислорода. Свидетельство жизни. Результаты были разочаровывающими.
   - Эд, - сказал Гарри, тщательно подбирая слова, - я думаю, нам не следует делать слишком поспешные выводы.
   - Черт бы тебя побрал, Гарри! Я не делаю никаких поспешных выводов! - Он хотел продолжать, но взял себя в руки и сел. - Послушай… - Он вдруг успокоился. - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но пойми - ничто не имеет значения, кто бы и что бы там ни думал. Для сомнений нет места. - Эд бросил вызывающий взгляд на Гарри, явно требуя возражений.
   - И пока это вседоказательства? - спросил Гарри. - Все, чем мы располагаем? А может, сигналу что-нибудь помешало?
   - Это были бы совсем невероятные совпадения, Гарри. - Улыбка Гамбини была образцом терпения. - Но… да, есть и еще кое-что. - Его челюсть непрерывно двигалась, а выражение лица было такое, будто помесь хитрости и нетерпения пытается прорваться изнутри сквозь толстую кожу.
   - А именно?
   - Постоянство сигнала, который мы получали раньше, зарегистрировано нашими записями. Если не считать незначительных изменений в интенсивности и в ширине диапазона пульсаций. Основные параметры передачи не менялись за все время наблюдений. Почти всегда в серии было пятьдесят шесть пульсаций, а серии разделялись интервалами в три с половиной секунды. Фактически чуть меньше. - Гамбини встал, обошел стол и воздел руки к потолку. - Черт меня побери, я и сам не могу в это поверить. Тем не менее сегодня утром, когда передача возобновилась, общий характер сигнала сохранился лишь в главном. Возникли важные изменения. Кое-какие пульсации исчезли, но они ушли только из дублирующих серий. И всегда одни и те же. Ну как если бы ты взял Третий концерт, проиграл бы его раз, а потом еще несколько раз, каждый раз опуская несколько нот, но оставляя пробелы, чтобы общая длина серии не претерпела бы изменений. И ты продолжал бы повторять это снова и снова, сначала проигрывая полную версию, а потом измененную, причем изменения были бы те же самые. - Из верхнего ящика стола Гамбини вынул блокнот и вверху страницы написал число 56.
   - Вот нормальное число пульсаций в серии, - сказал он. - А в сокращенных их только сорок восемь.
   Гарри покачал головой.
   - Извини, Эд. Я чего-то туго соображаю.
   - Ладно, забудем. Все это лишь метод, чтобы получить периодическую дробь. Особенный интерес представляет расположение исчезнувших пульсаций. - И написал в блокноте: 3, 6, 11, 15, 19, 29, 34, 39, 56. Серые глаза Гамбини остро глянули в глаза Гарри. - После окончания этой серии мы получаем другую, с пятьюдесятью шестью пульсациями, а затем все повторяется снова.
   Гарри кивнул, будто понял.
   - А теперь давай повтори это по-нашему, по-простому. Гамбини выглядел как человек, только что схвативший крупнейший приз в лотерее.
   - Это код! - вскричал он.
   Когда впервые стал действовать проект «Скайнет», Гамбини начал разговаривать так, будто надеялся в самом ближайшем времени разгадать все загадки Вселенной. Жизнь на других планетах, сотворение мира, проблема темной материи - все это должно пасть к ногам Новейшей Технологии. И разумеется, все пошло совсем не так, как ожидалось. Все упомянутые проблемы остались нерешенными. Гамбини с точки зрения философии больше всего интересовал вопрос о том, какую роль играет в космосе жизнь. И «Скайнет» позволил ученым обнаружить планеты земного типа, что крутятся вокруг далеких звезд. Гамбини и Маевский, Уиллер в Принстоне, Рим-форд в Калтехе, тысячи других во множестве мест рылись в отчетах и поздравляли друг друга. Планеты плавали повсюду! Сравнительно скромное число солнц оказались столь нищими и столь стерильными, что не имели сопутствующих планет. Даже системы из нескольких солнц неизвестно каким образом обзавелись планетами и умудрились удержать их. Образовались целые семьи миров! Часто они болтались на эксцентричных орбитах, что, как считалось, создает нестабильность среды и препятствует возникновению жизни. И все же планеты существовали! Теория формирования планет получила мощную энергетическую подпитку. И как-то в прошлом году воскресным апрельским вечером, в маленький юбилей открытия «Скайнета», Гамбини сказал Гарри, что у него не осталось сомнений: Вселенная кишит жизнью!
   И вдруг весь этот безмерный оптимизм ушел в глубокую тень, отброшенную спектрографом, способным определять бесконечно малые следы различных элементов. Анализ света показал, что планеты, имеющие массу, сходную с Землей, и расположенные на расстоянии от звезды, которое позволяет воде оставаться жидкой, сходны скорее с Венерой, чем с Землей. Полученные данные позволяли сделать вывод, что большая часть Вселенной неописуемо враждебна жизни, и предположение Саганеско о том, что Млечный Путь «населен» сотнями тысяч обитаемых миров, должно уступить подозрению, что мы, вероятно, все же одиноки во Вселенной. Сны Гамбини померкли, а самое смешное то, что убил их тот самый спектрограф, над которым Гамбини работал сам.
 
   Это было мрачное время, одинаково болезненное как для агентства, так и для работавших там исследователей. Если и в самом деле в космосе нет ничего, кроме мертвых камней и газов, так зачем доить налогоплательщиков и вкладывать деньги в долгосрочные проекты? Пошли разговорчики о сокращении ассигнований, и в самом деле приток средств в агентство на такие специальные проекты, как «Скайнет», заметно ограничился. В следующем финансовом году ожидалось новое сокращение, и Гарри вовсе не желал будить радужные надежды, которым не светит осуществиться.
   - Думаю, нам нужны более веские доказательства, - сказал он очень мягко.
   - Вон оно как! - Гамбини облизал губы. - Гарри, я думаю, ты не слишком внимательно вникал в характер сигнала. - Он поднял блокнот с нацарапанными цифрами и протянул его Гарри. Пока тот делал вид, что вчитывается в них, Гамбини тупо уставился на телефон, а затем стал набирать номер. - Надо доложить Квинту, - буркнул он. Гарри нахмурился.
   - Я бы не стал спешить с вызовом сюда директора, - сказал он.
   Квинтон Розенблюм был оперативным директором НАСА и одновременно директором Годдарда. Дело в том, что автомобильная авария, случившаяся несколько недель назад, неожиданно освободила директорское место в Годдарде. Изменения в руководстве ни к чему хорошему не привели. Старый директор хорошо знал Гамбини и спокойно смотрел на его выходки. Розенблюм же был консерватором и приверженцем твердолобого здравогосмысла.
   Гарри все еще вчитывался в запись Гамбини, но ничего особенного в ней не видел.
   Гамбини мрачно рассматривал телефонную трубку.
   - Автоответчик, - сказал он.
   Розенблюм никогда не брал на выходные сотовый телефон и вообще не любил, чтоб его беспокоили. Правильно было бы, чтобы Гамбини оставил на автоответчике объяснения, в чем состоит чрезвычайность ситуации. Тогда ответ будет получен спустя несколько часов.
   Однако Гарри любил доставать Розенблюма, а сейчас это можно было сделать чужими руками.
   - Скажи автоответчику, что Розенблюму следует позвонить нам сразу же, как он заявится домой. И не говори зачем.
   Гамбини пожал плечами и подчинился.
   - Мне кажется, тут есть какой-то свой ритм, - сказал Гарри.