Страница:
— На «Закатную авиацию». Это фирма Макса, восстанавливающая и продающая старые боевые самолеты.
Керр выписал чек. Четыреста тысяч. Доход компании составит сотню с четвертью: Недурно!
На зеленом поле чека была воспроизведена репродукция принадлежащего Бронко Р-38 в полете. Сложив чек, Макс спрятал его в нагрудный карман и поинтересовался:
— Вы что, хотите поставить его в музей?
Вопрос изумил Керра.
— Какой там музей! Я хочу поставить его на газон перед домом.
У Макса вдруг засосало под ложечкой.
— На газон?! Мистер Керр, да во всем мире их осталось всего шесть штук! Он в идеальном состоянии! Его нельзя ставить на газон.
— А мне-то казалось, что я волен поступать с ним, как вздумается. — Керр выглядел искренне озадаченным. — Ладно, когда мы приступим к дальнейшему? — Он посмотрел на папку в руке Макса, где лежал бланк купчей.
Пилот Керра Бронко Адаме — обаятельный, остроумный и очень человечный герой. Его обожают миллионы читателей, они считают, что писатель поднял авиационный триллер на новые высоты. И Макса не могла не потрясти мысль, что замечательный творец — просто ничтожество. Да не может такого быть!
— Если вы оставите его посреди газона, — принялся объяснять Макс, — он будет мокнуть под дождем и проржавеет. — На самом деле Макс думал о том, что подобная реликвия заслуживает лучшей участи, чем превратиться в украшение владений богатого вертопраха.
— А вот тогда я вызову вас, и вы приведете его в божеский вид. Ладно, нельзя ли побыстрее, а то меня ждут дела.
Бразильский рейсовик сделал круг над аэродромом перед заходом на посадку, выделяясь на фоне безоблачного неба своей красно-белой окраской.
— Нет. — Макс достал чек и протянул Керру: — Не пойдет.
— Простите? — нахмурился Керр.
— Боюсь, такая сделка не пойдет.
Взгляды их встретились.
— Может, вы и правы, Коллингвуд. — Керр пожал плечами. — Вообще-то Джени и так была не в восторге от этой идеи. — С этими словами он развернулся на месте, пересек гравийную дорожку и вошел в здание аэровокзала, ни разу не оглянувшись. Максу оставалось лишь догадываться, кто же такая эта Джени.
Но Макс оказался пресловутой ложкой дегтя — он не питал пристрастия к армейской жизни и не горел желанием лезть под пули. Надо отдать должное его отцу, полковнику ВВС США (в отставке) Максвеллу Е. Коллингвуду — тот постарался не выдавать, как он разочарован в единственном сыне. Но скрыть огорчение до конца все-таки не смог, и Максу не раз доводилось услышать, как отец наедине с матерью высказывает сомнение в непогрешимости генетики.
Это сомнение укреплял тот факт, что юный Макс вообще должен был получить двойную дозу наследственности — на свет его родила Молли Грегори, в прошлом израильская вертолетчица, во время Шестидневной войны заслужившая прозвище Молли Героиня, когда затеяла перестрелку с береговой батареей во время операции по спасению подбитой канонерки.
Молли поощряла решение сына держаться подальше от армии, и он не мог не замечать ее удовлетворения от того, что сын не собирается напрашиваться на неприятности. Как ни странно, одобрение матери огорчало его. Но он умел радоваться жизни, любил общество привлекательных женщин и получал удовольствие, наблюдая метели или закаты. Жизнь дается лишь раз, и Макс не собирался рисковать ее радостями ради чьих-нибудь извращенных представлений о чувстве долга. Главная забота Макса — сам Макс.
Если у него и были какие-либо сомнения насчет собственного характера, то все его подозрения с лихвой подтвердил инцидент в Форт-Коллинз, свидетелем которого Макс стал в двадцать два года. Он работал гражданским пилотом в «Уайлдкэт Эрлайнз», летая с грузами и пассажирами между Денвером и Колорадо-Спрингс. Однажды холодным ноябрьским днем он осматривал свой двухмоторный «Арапахо», стоя под крылом с блокнотом в руках, когда на приземление пошел рейсовый двухмоторный бело-голубой «Боло»; Макс и сам не знал, что привлекло его внимание, но он почему-то решил понаблюдать за посадкой. Солнце стояло еще довольно высоко над горами. Самолет покатил по посадочной полосе, и Макс разглядел лицо широко улыбавшейся девчушки с каштановыми кудряшками в переднем правом иллюминаторе салона. Самолет уже приближался к зданию аэровокзала, когда, выпустив тоненькую струйку черного дыма, левый мотор запылал.
Ужаснувшись, Макс двинулся вперед. Должно быть, взорвался бензопровод, потому что пламя с ревом пронеслось по крылу и охватило фюзеляж еще до того, как пилот успел что-либо предпринять. Улыбающаяся девчушка даже ничего не заметила.
Из здания выскочил кто-то в белой рубашке, с развевающимся галстуком и во весь дух понесся к самолету. Но он был чересчур далеко. Огонь ревел уже над топливными баками. Макс едва успел сделать пару шагов, когда понял, что это бессмысленно, и остановился в ожидании взрыва, понимая, что все уже слишком поздно, и почти желая, чтобы всепожирающая вспышка положила этому конец.
Девчушка смотрела на него и теперь тоже заметила пламя. Выражение ее лица изменилось, и она опять посмотрела на Макса.
Этот взгляд навсегда отпечатался в его памяти.
Потом человек с галстуком пронесся мимо Макса, громко шлепая подошвами по бетону, и Макс крикнул ему вслед, что он погибнет. Но тот подлетел к самолету, рывком распахнул дверь и скрылся внутри. Девочка все еще смотрела на Макса. Потом чьи-то руки повлекли ее прочь от окна.
В этот миг все и произошло.
Самолет превратился в огненный шар. Волна жара прокатилась над Максом, бросившимся ничком на бетон.
Так он и постиг свою сущность.
Макс пережил поворотный момент вскоре после взрыва в Форт-Коллинз, когда запланированное обольщение не состоялось и ему надо было как-нибудь убить время в приятное весеннее воскресенье. Друзья уговорили его посетить воздушный парад боевых машин, где Макс и наткнулся на Тома Ласкера и его торпедоносец «Мститель».
Ласкер оказался летающим фермером, владельцем нескольких тысяч акров на северной границе. Он тогда только-только приобрел «Мститель» на аукционе и уже начинал в этом раскаиваться, когда Макс, не желавший обедать в одиночестве и высматривавший компанию, узрел сперва самолет, а затем крупного мужчину с обветренным лицом — тот сидел на стуле задом наперед и озабоченно разглядывал машину.
Потрепанный «Мститель» стоял кособоко, краска на нем облупилась. Но что-то в нем затронуло романтическую душу Макса — этот грозный, прекрасный, терпящий бедствие самолет воплощал в себе ожившую историю. То была первая встреча Макса со старой боевой машиной. Она-то и перевернула всю его жизнь.
— Да, тут придется поработать, — заметил Макс Ласкеру.
Ласкер разговаривал с самолетом.
— По-моему, я погорячился, — сказал он.
Тогда-то Макс и начал заниматься старинными самолетами. Заключив сделку с Ласкером, он потратил несколько недель на восстановление «Мстителя»: нанял специалистов, чтобы те поменяли мотор и подтянули гидравлику, установил электронное оборудование последнего образца, заново выкрасил самолет серой краской и нанес на него новый комплект эмблем и знаков отличия. Боевые звезды сверкали на фюзеляже и крыльях, и самолет собрал целую толпу, когда Макс прилетел на нем в Форт-Мокси, чтобы вернуть владельцу.
Хотя расставался он с машиной весьма неохотно. Ласкеру настолько понравился результат, что он вручил Максу щедрую премию. Приехавшая с ним вместе жена Джинни пришла в неистовый восторг при виде итога трудов Макса, чем навечно заслужила его искреннюю симпатию. Она сфотографировалась перед самолетом, а Том уговорил ее прокатиться. Они с Ласкером кружили над городком полчаса, а Макс дожидался их в конторе. Приземлившись, они пригласили Макса к себе на ферму, где Джинни подала обед с ростбифом. Потом они пили, болтали далеко за полночь, и Макс заночевал в гостевой комнате, как еще много раз впоследствии.
С тех пор Макс занялся восстановлением старых самолетов.
Полковник и Молли Героиня одобрили его выбор.
И все же Макс считал себя скорее художником, нежели бизнесменом. И его искусство вбирало в себя не только дизайн фюзеляжа и боевые эмблемы на нем, но и сдержанную мощь двигателей, и высокие летные качества. Боевые машины «Закатной авиации» не должны гнить на газонах богачей. (Если честно, Макс даже от музеев не приходил в восторг, но там по крайней мере люди могут полюбоваться старыми самолетами в натуральном виде.)
Ну и ладно, гори оно синим пламенем! Может, он и получит за это пару оплеух, зато сегодня снова сидит за штурвалом «Молнии».
Разумеется, он установил в кабине современное навигационное оборудование, так что поймать сигнал радиокомпаса и выйти по прямой на ВПП труда не составило. На трехмильной отметке самолет шел на высоте в пять сотен футов. Макс прибрал дроссель и опустил закрылки. Индикаторы замигали, сообщая, что шасси выпущено. Огни аэродрома приближались. Макс легонько подал штурвал от себя. Левее мелькали фары машин, проносящихся по Плейнс-авеню. Как только под крыльями показался бетон, Макс закрыл дроссель и приподнял нос машины. Самолет немного спланировал и коснулся полосы колесами.
«Закатная авиация» располагает собственным ангаром, где разместилась и контора. Макс развернул Р-38, радиосигналом открыл ворота ангара и вкатил крылатую машину внутрь. Там стояли еще два самолета, над которыми сейчас трудилась компания: Норт-Американ Р-51 «Мустанг», предназначавшийся для Смитсоновского института, и Рипаблик Р-47 «Удар грома», принадлежащий аризонскому телевизионщику.
Заглушив мотор. Макс выбрался из кабины и ухмыльнулся, вообразив, как удивится механик поутру, когда увидит «Молнию» на прежнем месте. Через минуту он уже был в кабинете. Стелла оставила кофеварку включенной, так что Макс нацедил себе кофе и уселся за стол.
Автоответчик записал пару звонков — один от поставщика запчастей, а второй от Джинни Ласкер.
— Макс, — произнес записанный голос, — пожалуйста, позвони, как только сможешь.
В голосе ощущалось напряжение, чуть ли не испуг. Макс уже было снял трубку, но тут же отложил ее, услышав, что входная дверь открылась.
— Привет, Макс! — с порога улыбнулась Сейл Брэддок и с любопытством взглянула на него. — В чем дело? Сделка сорвалась?
Сейл — хозяйка и единственный пилот компании воздушных грузоперевозок «Тор», тоже расквартированной в Челлисе, обладательница чарующих синих глаз, пышной копны каштановых волос, задумчивой улыбки и штурмана компании «Ти-Дабл-ю-Эй» из Сент-Пола. У Макса были поползновения на ее счет, но Сейл держала его на расстоянии вытянутой руки. Порой они даже перешучивались на эту тему.
— Ты любишь не меня, а «Бетси», — утверждала Сейл. «Бетси» — так окрестили транспортник модели С-47, который она три года назад купила у «Закатной авиации». Самолет стал флагманом компании «Тор», перевозящим грузы по Соединенным Штатам и Канаде. За это время парк «Тора» пополнился еще двумя самолетами, а теперь Сейл договорилась о покупке четвертого.
Время от времени Сейл участвовала на «Бетси» в воздушных парадах, а однажды они с Максом даже воспользовались самолетом ради доброго дела. В прошлый Новый год Фарго замело, медицинские вертолеты не справлялись с экстренными вызовами, а на дальней ферме в критическом состоянии ждал помощи парнишка, почти отхвативший себе руку циркулярной пилой. Они навесили на С-47 лыжи и слетали на нем в Пеликан-Рэпидс. Приземлившись восточное городка на льду озера, они захватили парнишку и доставили его в Фарго, где врачи благополучно пришили руку на место.
— Он не заслуживает такой машины, — криво усмехнулся Макс.
Похоже, новость порадовала Сеид. Макс знал, что заботливое отношение к самолетам — одна из тех его черт, которые нравятся ей больше всего.
— И в чем же дело?
— Мне он пришелся не по нутру.
Взяв чашку, она налила себе кофе.
— Не темни. Речь шла о большущих деньгах, так что одной антипатии мало.
— Нет, правда. Слушай, вокруг куча людей, готовых глотки друг другу перегрызть ради обладания этим самолетом. Я не хочу хвататься за первое попавшееся предложение.
— Сомневаюсь, что у многих из них столько же денег, сколько у Керра, они не станут швыряться ими направо и налево.
Порой Максу начинало казаться, что у него есть шансы завоевать сердце Сейл, но он оставил подобные попытки больше года назад.
— Может, и так. — Он пожал плечами. — Пожалуй, что так.
Сев напротив него, Сейл попробовала кофе и поморщилась:
— Пора заварить новый.
— Что-то ты припозднилась, — посмотрел на нее Макс.
— Лечу завтра в Джексонвилль.
Чтобы участвовать в ежегодном параде на аэродроме Сесил, подумал Макс. Значит, она осматривала свой С-47.
— Все ли в порядке? — осведомился Макс.
— На все сто. — Она поставила чашку и встала. — Пора мне.
— Увидимся как-нибудь, — кивнул он.
Сейл поглядела на него долгим взглядом и удалилась. Входная дверь скрипнула, открываясь, затем захлопнулась.
Проклятие!
Нажав кнопку автоматического набора номера Ласкеров, он услышал гудок, и почти тотчас же Джинни сняла трубку:
— Алло!
— Привет, Джинни. Что стряслось? Ты в порядке?
— Да. Спасибо, что позвонил, Макс, — с тревогой в голосе отозвалась она. — Я в полном порядке. — Джинни на миг замялась. — Но у нас происходит нечто странное.
— Что?
— Я бы не стала тебя беспокоить, но Том отправился в Титусвилль, и я не смогла с ним связаться.
— А зачем он тебе? В чем дело?
— Ты знаешь про судно, что мы нашли?
— Судно? Нет. Где нашли?
— Здесь, на ферме.
Макс представил себе многие и многие акры пахоты, раскинувшиеся на бескрайней, плоской как блин равнине.
— Извини, Джинни, но, по-моему, я что-то недопонял.
— Мы нашли судно, Макс. Откопали. Оно было зарыто. Спрятано.
— Ты шутишь?
— Макс, речь идет не о весельной лодке. Это яхта. Про нее рассказывали по телевидению.
— Боюсь, я как-то проглядел.
— Я, собственно, почему позвонила — нынче вечером я выглянула из окна и увидела в амбаре свет. От яхты.
— Она горит?
— Нет. Светится.
— Значит, кто-то забрался туда и включил свет? Ты это хочешь сказать?
— Амбар заперт. Вряд ли ее кто-либо трогал. По-моему, свет включился сам по себе. Это габаритные огни, длинные зеленые лампы на носу.
Макс все еще не мог взять в толк, о чем речь:
— А кто ее зарыл?
— Макс, мы не знаем. Мы ничего не знаем — кто зарыл и когда... — Голос ее дрожал.
— Ты хочешь, чтоб я приехал? — Джинни замялась, и эта пауза оказалась красноречивее слов. — Ладно, уже выхожу.
— Спасибо. — В ее голосе прозвучало облегчение. — Я отправлю Уилла встретить тебя в аэропорту.
Ну по крайней мере хотя бы есть повод снова вывести «Молнию» на взлетную полосу.
Лететь от Фарго до Форт-Мокси и границы миль сто пятьдесят на север. Ночь стояла беззвездная, земля была погружена во тьму, изредка разбавляемую огоньками уединенных ферм и одиноких автомобилей, катящих по проселочным дорогам.
В кабине самолета Макс всякий раз чувствовал себя обновленным, славно оставил повседневные хлопоты на земле. Мерный рокот двух моторов наполнил ночь, и Макс попытался вообразить, каково было лететь бок о бок с В-17 над Германией. Потом представил, как выпускает очередь в поединке с двумя «Мессерами-109», и впереди вспухает огненный смерч.
Заходя на посадку в Международном аэропорту Форт-Мокси, он широко улыбался. Уилл Ласкер дожидался его рядом с черным пикапом марки «форд». Одетый в куртку с футбольным номером, парнишка выглядел смущенным.
— Вы уж простите, что мы вас вытащили в такую даль, — сказал он. — В общем, мы не боимся какого-то света, но вы же знаете женщин...
Макс кивнул и забросил сумку в кузов.
Уилл обрушил на него целую лавину сведений, рассказав, как они нашли яхту, как та выглядит, как их до сих пор донимают ежедневные посетители.
— Многие считают, что это мы сунули ее в яму.
— Могу понять, откуда у них такое мнение.
Уилл сосредоточенно всматривался вперед. Машина оставила огни Форт-Мокси позади, выкатившись на темные просторы прерии.
— Только сумасшедшему придет в голову такое, — продолжал парнишка, словно не слышал реплики Макса. — Будь у нас такая яхта, мы спустили бы ее в озеро, а не в яму.
Макс даже не представлял, что за судно можно найти посреди пашни. В его воображении сложился образ прогнившего корыта с фонарями, свисающими с планшира, и он оказался совершенно не готов к зрелищу, ждавшему в амбаре, куда привела его Джинни.
— Боже мой! — выдохнул он. — Вы меня разыгрываете!
Изящная яхта сверкала яркими красками даже в свете голых ламп накаливания. Уилл оказался прав: подобному судну место в озере Виннипег, а не в обшарпанном амбаре в окрестностях Форт-Мокси.
— Мы не имеем представления, откуда она взялась, — сказала Джинни, угадав его мысли по выражению лица. — Ни малейшего.
Яхта стояла на прицепе. Снабженный шарниром грот был сложен. У стены высилось несколько свертков белого холста.
— Это паруса, — пояснила Джинни, проследив направление взгляда Макса.
По влажной духоте и запаху конюшни Макс догадывался, что в глубине амбара расположены стойла лошадей. Потом разглядел лампу на носу судна, длинную и каплевидную, но та не горела. На всем судне не было ни огонька. Широкий, длинный киль шел от носа до кормы. Штурвал виднелся на корме, но вполне вероятно, что его дубликат имелся и в рубке, установленной чуть впереди от кокпита. На носу, под лампой, были начертаны черные угловатые письмена, не похожие ни на какие известные Максу.
— Ты их выключила? — спросил он. — Лампы, я имею в виду.
— Не совсем. — Джинни щелкнула выключателем.
Амбар погрузился во тьму — непроглядную, вязкую, чуть ли не осязаемую. Лошади забеспокоились.
— Джинни! — окликнул Макс.
— Давай подождем.
Что-то затлело — сперва слабым, фосфорическим блеском, текучим и аморфным, словно лунный свет, просачивающийся сквозь тонкую облачную пелену. Свет становился ярче прямо на глазах, набираясь насыщенной зелени, как лужайка после весеннего ливня или лучи солнца, просачивающиеся в море. Он наполнил стойла, озарил вилы и мотыги, отбросил резкие тени от трактора и яслей, расположенных у стены. Макс изумленно глядел на сияние, теперь уразумев, чем была напугана Джинни.
— С другой стороны еще одна, — сообщила она. — Белая.
— Габаритные огни, — произнес Макс. — Но они ведь неправильные, а? Здесь левый борт. Огонь должен быть красным.
— Не знаю.
— Ну да, красный по левому, а зеленый по правому. — Обойдя яхту, он осмотрел ее с другой стороны. — А белый — это вообще пальцем в небо. — Он потрогал обшивку, и та оказалась на ощупь приятной, как резное красное дерево или кожаное кресло. Макс обернулся к Джинни. — Она старая?
— Даже не представляю! — махнула та рукой.
Макс сцепил руки за спиной и двинулся вокруг яхты. Итак, прежде всего стоило бы выяснить, зачем зарывать в землю такое сокровище?
— Кто-нибудь предъявлял на нее права?
— Нет.
— Она в прекрасном состоянии, хоть в витрину ставь. — Он недоверчиво разглядывал сверкающие борта, полированные мачты, яркие краски. Потом подошел к полкам с парусами. На ощупь материал оказался совсем не похожим на парусину.
— Мы выстирали их, — сообщила Джинни.
— Вряд ли она долго пролежала в земле.
— Ни за что не поверю, что ее закопали на моей памяти. Сколько я здесь живу, такого быть не могло.
— А что было внутри? Трупы?
— Мы тоже этого опасались. Нет, никаких трупов. И никаких наркотиков.
— А как насчет регистрационного номера? Предыдущего владельца можно вычислить по нему.
— Если он и есть, то мы не смогли его отыскать. — Джинни подошла к нему поближе. — Макс, в ней нет и мотора.
— Не может быть. У нее же есть винт... — Тут он заметил, что вал сломан. — Во всяком случае, был.
— Знаю. Вал уходит в небольшой зеленый ящик. Открыть ящик мы не смогли, но на мотор он не очень-то похож.
Джинни снова включила свет. Макс сложил ладони чашей над габаритным огнем и наблюдал, как тот угасает.
— Эта штука пугает меня до потери пульса. — Она сплела руки на груди. — Макс, что это такое?
Подобных яхт Макс не видел еще ни разу в жизни.
— Пойдем-ка в дом, — только и сказал он.
Он был рад оказаться подальше от яхты. Джинни настаивала, чтобы оба сына перенесли свои постели в гостиную. Джерри пришел в восторг от возможности поспать на новом месте — тем более что ему тоже было не по себе. Уиллу было все равно, но он сделал вид, что не доволен.
— Уважь мать, — сказал ему Макс с заговорщицким видом: мол, мы-то, мужчины, понимаем, что к чему.
Дети послушались, и они заночевали в гостиной всей компанией. Джинни оставила свет включенным во всем доме.
Спал Макс плохо. Он старательно разыгрывал добродушное удивление перед страхами Джинни и ее требованием, чтобы все держались вместе, будто в амбаре завелся некий демонический дух, наведавшийся с равнины. Но именно Макс предложил оставить включенными парочку ламп снаружи. Уж лучше сочащийся в окно свет будет исходить от шестидесятиваттных лампочек «Дженерал электрик», чем от этого бог-весть-чего. И все же Макс втайне гордился, что именно к нему Джинни обратилась за помощью.
Однако причиной его беспокойства послужило отнюдь не загадочное явление в амбаре, а ощущение дома, духа семьи. Подобная атмосфера окружала его лишь в детстве. Порой Ласкер подшучивал над разнообразием и многочисленностью интрижек Макса — дескать, с каждой не больше одного раза. Макс подыгрывал ему, потому что именно такой реакции от него ждали, — но на самом деле отдал бы все на свете, лишь бы в его жизни появилась такая же Джинни.
Утром они разыскали Тома. При свете дня вчерашние тревоги показались высосанными из пальца; Джинни не так-то просто было растолковать, с какой стати она обратилась за помощью, и Макс чувствовал себя очень неуютно.
— Я не хочу, чтобы ты считал меня истеричкой, — говорила она мужу в трубку, — но тут было довольно жутко. Я за то, чтобы избавиться от этой чертовщины.
Голос Ласкера звучал через динамик. Он не мог поверить, что свет включился сам по себе, и все спрашивал, уверена ли она. Наконец он вроде бы счел объяснения достаточными, хотя Макс прекрасно понимал, что Том поверит рассказу жены лишь после того, как увидит все собственными глазами. Что же до избавления от яхты, то:
— По-моему, не стоит принимать поспешных решений. Если хочешь, можно накрыть ее брезентом. Тогда ты ни черта не увидишь.
Джинни бросила взгляд на Макса:
— Том, вряд ли мне станет от этого намного легче.
— Макс, а ты-то что думаешь? — поинтересовался Ласкер. — У тебя есть какие-нибудь соображения на сей счет?
— Нет, ни малейших. Но я скажу тебе одно: в земле яхта пролежала не так уж долго.
Ласкер надолго умолк, потом наконец сказал:
— Ладно уж. Слушайте, я трогаюсь сегодня же, ближе к полудню. Отлетаю свое и сразу же в путь. Буду дома во второй половине дня.
Стоял холодный, серый, унылый день, грозивший то ли дождем, то ли снегом, то ли и тем и другим вместе. Во время завтрака приехали несколько человек, принявшихся стучать в переднюю дверь — мол, нельзя ли взглянуть на яхту? Джинни покорно отперла амбар и вытащила прицеп под хмурое небо стареньким трактором «Джон Дир». Развешанные на прицепе таблички призывали посетителей ничего не трогать.
— А стоит ли утруждать себя? — спросил Макс, за обе щеки уписывая блинчики и бекон. — Оставь судно в амбаре, и все это безобразие прекратится.
— Я бы не задумываясь так и поступила, но Том считает, что это не по-добрососедски. Он думает, что, раз люди приехали поглядеть на эту штуковину аж из Виннипега или Фарго, они имеют право ее увидеть. — Она пожала плечами. — Не то чтобы я была с этим не согласна, но эта суматоха уже сидит у меня в печенках.
Керр выписал чек. Четыреста тысяч. Доход компании составит сотню с четвертью: Недурно!
На зеленом поле чека была воспроизведена репродукция принадлежащего Бронко Р-38 в полете. Сложив чек, Макс спрятал его в нагрудный карман и поинтересовался:
— Вы что, хотите поставить его в музей?
Вопрос изумил Керра.
— Какой там музей! Я хочу поставить его на газон перед домом.
У Макса вдруг засосало под ложечкой.
— На газон?! Мистер Керр, да во всем мире их осталось всего шесть штук! Он в идеальном состоянии! Его нельзя ставить на газон.
— А мне-то казалось, что я волен поступать с ним, как вздумается. — Керр выглядел искренне озадаченным. — Ладно, когда мы приступим к дальнейшему? — Он посмотрел на папку в руке Макса, где лежал бланк купчей.
Пилот Керра Бронко Адаме — обаятельный, остроумный и очень человечный герой. Его обожают миллионы читателей, они считают, что писатель поднял авиационный триллер на новые высоты. И Макса не могла не потрясти мысль, что замечательный творец — просто ничтожество. Да не может такого быть!
— Если вы оставите его посреди газона, — принялся объяснять Макс, — он будет мокнуть под дождем и проржавеет. — На самом деле Макс думал о том, что подобная реликвия заслуживает лучшей участи, чем превратиться в украшение владений богатого вертопраха.
— А вот тогда я вызову вас, и вы приведете его в божеский вид. Ладно, нельзя ли побыстрее, а то меня ждут дела.
Бразильский рейсовик сделал круг над аэродромом перед заходом на посадку, выделяясь на фоне безоблачного неба своей красно-белой окраской.
— Нет. — Макс достал чек и протянул Керру: — Не пойдет.
— Простите? — нахмурился Керр.
— Боюсь, такая сделка не пойдет.
Взгляды их встретились.
— Может, вы и правы, Коллингвуд. — Керр пожал плечами. — Вообще-то Джени и так была не в восторге от этой идеи. — С этими словами он развернулся на месте, пересек гравийную дорожку и вошел в здание аэровокзала, ни разу не оглянувшись. Максу оставалось лишь догадываться, кто же такая эта Джени.
* * *
Макс принадлежал к династии военных летчиков. Коллингвуды летали над Багдадом и Ханоем, были на авианосце «Хорнет»[1] в Тихом океане и среди Королевских ВВС весной тысяча девятьсот сорокового. Эта фамилия встречается даже в списках эскадрильи Окольцованных Фуражек за 1918 год.Но Макс оказался пресловутой ложкой дегтя — он не питал пристрастия к армейской жизни и не горел желанием лезть под пули. Надо отдать должное его отцу, полковнику ВВС США (в отставке) Максвеллу Е. Коллингвуду — тот постарался не выдавать, как он разочарован в единственном сыне. Но скрыть огорчение до конца все-таки не смог, и Максу не раз доводилось услышать, как отец наедине с матерью высказывает сомнение в непогрешимости генетики.
Это сомнение укреплял тот факт, что юный Макс вообще должен был получить двойную дозу наследственности — на свет его родила Молли Грегори, в прошлом израильская вертолетчица, во время Шестидневной войны заслужившая прозвище Молли Героиня, когда затеяла перестрелку с береговой батареей во время операции по спасению подбитой канонерки.
Молли поощряла решение сына держаться подальше от армии, и он не мог не замечать ее удовлетворения от того, что сын не собирается напрашиваться на неприятности. Как ни странно, одобрение матери огорчало его. Но он умел радоваться жизни, любил общество привлекательных женщин и получал удовольствие, наблюдая метели или закаты. Жизнь дается лишь раз, и Макс не собирался рисковать ее радостями ради чьих-нибудь извращенных представлений о чувстве долга. Главная забота Макса — сам Макс.
Если у него и были какие-либо сомнения насчет собственного характера, то все его подозрения с лихвой подтвердил инцидент в Форт-Коллинз, свидетелем которого Макс стал в двадцать два года. Он работал гражданским пилотом в «Уайлдкэт Эрлайнз», летая с грузами и пассажирами между Денвером и Колорадо-Спрингс. Однажды холодным ноябрьским днем он осматривал свой двухмоторный «Арапахо», стоя под крылом с блокнотом в руках, когда на приземление пошел рейсовый двухмоторный бело-голубой «Боло»; Макс и сам не знал, что привлекло его внимание, но он почему-то решил понаблюдать за посадкой. Солнце стояло еще довольно высоко над горами. Самолет покатил по посадочной полосе, и Макс разглядел лицо широко улыбавшейся девчушки с каштановыми кудряшками в переднем правом иллюминаторе салона. Самолет уже приближался к зданию аэровокзала, когда, выпустив тоненькую струйку черного дыма, левый мотор запылал.
Ужаснувшись, Макс двинулся вперед. Должно быть, взорвался бензопровод, потому что пламя с ревом пронеслось по крылу и охватило фюзеляж еще до того, как пилот успел что-либо предпринять. Улыбающаяся девчушка даже ничего не заметила.
Из здания выскочил кто-то в белой рубашке, с развевающимся галстуком и во весь дух понесся к самолету. Но он был чересчур далеко. Огонь ревел уже над топливными баками. Макс едва успел сделать пару шагов, когда понял, что это бессмысленно, и остановился в ожидании взрыва, понимая, что все уже слишком поздно, и почти желая, чтобы всепожирающая вспышка положила этому конец.
Девчушка смотрела на него и теперь тоже заметила пламя. Выражение ее лица изменилось, и она опять посмотрела на Макса.
Этот взгляд навсегда отпечатался в его памяти.
Потом человек с галстуком пронесся мимо Макса, громко шлепая подошвами по бетону, и Макс крикнул ему вслед, что он погибнет. Но тот подлетел к самолету, рывком распахнул дверь и скрылся внутри. Девочка все еще смотрела на Макса. Потом чьи-то руки повлекли ее прочь от окна.
В этот миг все и произошло.
Самолет превратился в огненный шар. Волна жара прокатилась над Максом, бросившимся ничком на бетон.
Так он и постиг свою сущность.
* * *
Люди чаще всего осознают наступление решительного момента собственной жизни лишь впоследствии, мысленно оглядываясь в прошлое. Поход в книжный магазин приводит к встрече, ведущей прямиком под венец. Знакомство с попутчиком в позднем такси может перейти в дружбу, два года спустя обеспечивающую повышение по службе. Заранее не угадаешь.Макс пережил поворотный момент вскоре после взрыва в Форт-Коллинз, когда запланированное обольщение не состоялось и ему надо было как-нибудь убить время в приятное весеннее воскресенье. Друзья уговорили его посетить воздушный парад боевых машин, где Макс и наткнулся на Тома Ласкера и его торпедоносец «Мститель».
Ласкер оказался летающим фермером, владельцем нескольких тысяч акров на северной границе. Он тогда только-только приобрел «Мститель» на аукционе и уже начинал в этом раскаиваться, когда Макс, не желавший обедать в одиночестве и высматривавший компанию, узрел сперва самолет, а затем крупного мужчину с обветренным лицом — тот сидел на стуле задом наперед и озабоченно разглядывал машину.
Потрепанный «Мститель» стоял кособоко, краска на нем облупилась. Но что-то в нем затронуло романтическую душу Макса — этот грозный, прекрасный, терпящий бедствие самолет воплощал в себе ожившую историю. То была первая встреча Макса со старой боевой машиной. Она-то и перевернула всю его жизнь.
— Да, тут придется поработать, — заметил Макс Ласкеру.
Ласкер разговаривал с самолетом.
— По-моему, я погорячился, — сказал он.
Тогда-то Макс и начал заниматься старинными самолетами. Заключив сделку с Ласкером, он потратил несколько недель на восстановление «Мстителя»: нанял специалистов, чтобы те поменяли мотор и подтянули гидравлику, установил электронное оборудование последнего образца, заново выкрасил самолет серой краской и нанес на него новый комплект эмблем и знаков отличия. Боевые звезды сверкали на фюзеляже и крыльях, и самолет собрал целую толпу, когда Макс прилетел на нем в Форт-Мокси, чтобы вернуть владельцу.
Хотя расставался он с машиной весьма неохотно. Ласкеру настолько понравился результат, что он вручил Максу щедрую премию. Приехавшая с ним вместе жена Джинни пришла в неистовый восторг при виде итога трудов Макса, чем навечно заслужила его искреннюю симпатию. Она сфотографировалась перед самолетом, а Том уговорил ее прокатиться. Они с Ласкером кружили над городком полчаса, а Макс дожидался их в конторе. Приземлившись, они пригласили Макса к себе на ферму, где Джинни подала обед с ростбифом. Потом они пили, болтали далеко за полночь, и Макс заночевал в гостевой комнате, как еще много раз впоследствии.
С тех пор Макс занялся восстановлением старых самолетов.
Полковник и Молли Героиня одобрили его выбор.
* * *
Под вечер Макс пробил низкие облака, заходя на аэродром Челлис в Фарго. Управлять Р-38 было одно удовольствие, и Макс чувствовал себя на седьмом небе. Однако он упустил изрядный куш. Теперь компании придется заново выставлять машину на продажу, и в следующий раз вряд ли подвернется настолько выгодная сделка.И все же Макс считал себя скорее художником, нежели бизнесменом. И его искусство вбирало в себя не только дизайн фюзеляжа и боевые эмблемы на нем, но и сдержанную мощь двигателей, и высокие летные качества. Боевые машины «Закатной авиации» не должны гнить на газонах богачей. (Если честно, Макс даже от музеев не приходил в восторг, но там по крайней мере люди могут полюбоваться старыми самолетами в натуральном виде.)
Ну и ладно, гори оно синим пламенем! Может, он и получит за это пару оплеух, зато сегодня снова сидит за штурвалом «Молнии».
Разумеется, он установил в кабине современное навигационное оборудование, так что поймать сигнал радиокомпаса и выйти по прямой на ВПП труда не составило. На трехмильной отметке самолет шел на высоте в пять сотен футов. Макс прибрал дроссель и опустил закрылки. Индикаторы замигали, сообщая, что шасси выпущено. Огни аэродрома приближались. Макс легонько подал штурвал от себя. Левее мелькали фары машин, проносящихся по Плейнс-авеню. Как только под крыльями показался бетон, Макс закрыл дроссель и приподнял нос машины. Самолет немного спланировал и коснулся полосы колесами.
«Закатная авиация» располагает собственным ангаром, где разместилась и контора. Макс развернул Р-38, радиосигналом открыл ворота ангара и вкатил крылатую машину внутрь. Там стояли еще два самолета, над которыми сейчас трудилась компания: Норт-Американ Р-51 «Мустанг», предназначавшийся для Смитсоновского института, и Рипаблик Р-47 «Удар грома», принадлежащий аризонскому телевизионщику.
Заглушив мотор. Макс выбрался из кабины и ухмыльнулся, вообразив, как удивится механик поутру, когда увидит «Молнию» на прежнем месте. Через минуту он уже был в кабинете. Стелла оставила кофеварку включенной, так что Макс нацедил себе кофе и уселся за стол.
Автоответчик записал пару звонков — один от поставщика запчастей, а второй от Джинни Ласкер.
— Макс, — произнес записанный голос, — пожалуйста, позвони, как только сможешь.
В голосе ощущалось напряжение, чуть ли не испуг. Макс уже было снял трубку, но тут же отложил ее, услышав, что входная дверь открылась.
— Привет, Макс! — с порога улыбнулась Сейл Брэддок и с любопытством взглянула на него. — В чем дело? Сделка сорвалась?
Сейл — хозяйка и единственный пилот компании воздушных грузоперевозок «Тор», тоже расквартированной в Челлисе, обладательница чарующих синих глаз, пышной копны каштановых волос, задумчивой улыбки и штурмана компании «Ти-Дабл-ю-Эй» из Сент-Пола. У Макса были поползновения на ее счет, но Сейл держала его на расстоянии вытянутой руки. Порой они даже перешучивались на эту тему.
— Ты любишь не меня, а «Бетси», — утверждала Сейл. «Бетси» — так окрестили транспортник модели С-47, который она три года назад купила у «Закатной авиации». Самолет стал флагманом компании «Тор», перевозящим грузы по Соединенным Штатам и Канаде. За это время парк «Тора» пополнился еще двумя самолетами, а теперь Сейл договорилась о покупке четвертого.
Время от времени Сейл участвовала на «Бетси» в воздушных парадах, а однажды они с Максом даже воспользовались самолетом ради доброго дела. В прошлый Новый год Фарго замело, медицинские вертолеты не справлялись с экстренными вызовами, а на дальней ферме в критическом состоянии ждал помощи парнишка, почти отхвативший себе руку циркулярной пилой. Они навесили на С-47 лыжи и слетали на нем в Пеликан-Рэпидс. Приземлившись восточное городка на льду озера, они захватили парнишку и доставили его в Фарго, где врачи благополучно пришили руку на место.
— Он не заслуживает такой машины, — криво усмехнулся Макс.
Похоже, новость порадовала Сеид. Макс знал, что заботливое отношение к самолетам — одна из тех его черт, которые нравятся ей больше всего.
— И в чем же дело?
— Мне он пришелся не по нутру.
Взяв чашку, она налила себе кофе.
— Не темни. Речь шла о большущих деньгах, так что одной антипатии мало.
— Нет, правда. Слушай, вокруг куча людей, готовых глотки друг другу перегрызть ради обладания этим самолетом. Я не хочу хвататься за первое попавшееся предложение.
— Сомневаюсь, что у многих из них столько же денег, сколько у Керра, они не станут швыряться ими направо и налево.
Порой Максу начинало казаться, что у него есть шансы завоевать сердце Сейл, но он оставил подобные попытки больше года назад.
— Может, и так. — Он пожал плечами. — Пожалуй, что так.
Сев напротив него, Сейл попробовала кофе и поморщилась:
— Пора заварить новый.
— Что-то ты припозднилась, — посмотрел на нее Макс.
— Лечу завтра в Джексонвилль.
Чтобы участвовать в ежегодном параде на аэродроме Сесил, подумал Макс. Значит, она осматривала свой С-47.
— Все ли в порядке? — осведомился Макс.
— На все сто. — Она поставила чашку и встала. — Пора мне.
— Увидимся как-нибудь, — кивнул он.
Сейл поглядела на него долгим взглядом и удалилась. Входная дверь скрипнула, открываясь, затем захлопнулась.
Проклятие!
Нажав кнопку автоматического набора номера Ласкеров, он услышал гудок, и почти тотчас же Джинни сняла трубку:
— Алло!
— Привет, Джинни. Что стряслось? Ты в порядке?
— Да. Спасибо, что позвонил, Макс, — с тревогой в голосе отозвалась она. — Я в полном порядке. — Джинни на миг замялась. — Но у нас происходит нечто странное.
— Что?
— Я бы не стала тебя беспокоить, но Том отправился в Титусвилль, и я не смогла с ним связаться.
— А зачем он тебе? В чем дело?
— Ты знаешь про судно, что мы нашли?
— Судно? Нет. Где нашли?
— Здесь, на ферме.
Макс представил себе многие и многие акры пахоты, раскинувшиеся на бескрайней, плоской как блин равнине.
— Извини, Джинни, но, по-моему, я что-то недопонял.
— Мы нашли судно, Макс. Откопали. Оно было зарыто. Спрятано.
— Ты шутишь?
— Макс, речь идет не о весельной лодке. Это яхта. Про нее рассказывали по телевидению.
— Боюсь, я как-то проглядел.
— Я, собственно, почему позвонила — нынче вечером я выглянула из окна и увидела в амбаре свет. От яхты.
— Она горит?
— Нет. Светится.
— Значит, кто-то забрался туда и включил свет? Ты это хочешь сказать?
— Амбар заперт. Вряд ли ее кто-либо трогал. По-моему, свет включился сам по себе. Это габаритные огни, длинные зеленые лампы на носу.
Макс все еще не мог взять в толк, о чем речь:
— А кто ее зарыл?
— Макс, мы не знаем. Мы ничего не знаем — кто зарыл и когда... — Голос ее дрожал.
— Ты хочешь, чтоб я приехал? — Джинни замялась, и эта пауза оказалась красноречивее слов. — Ладно, уже выхожу.
— Спасибо. — В ее голосе прозвучало облегчение. — Я отправлю Уилла встретить тебя в аэропорту.
3
Вот тихий света предел...
Альфред Теннисом, «Титон»
Ну по крайней мере хотя бы есть повод снова вывести «Молнию» на взлетную полосу.
Лететь от Фарго до Форт-Мокси и границы миль сто пятьдесят на север. Ночь стояла беззвездная, земля была погружена во тьму, изредка разбавляемую огоньками уединенных ферм и одиноких автомобилей, катящих по проселочным дорогам.
В кабине самолета Макс всякий раз чувствовал себя обновленным, славно оставил повседневные хлопоты на земле. Мерный рокот двух моторов наполнил ночь, и Макс попытался вообразить, каково было лететь бок о бок с В-17 над Германией. Потом представил, как выпускает очередь в поединке с двумя «Мессерами-109», и впереди вспухает огненный смерч.
Заходя на посадку в Международном аэропорту Форт-Мокси, он широко улыбался. Уилл Ласкер дожидался его рядом с черным пикапом марки «форд». Одетый в куртку с футбольным номером, парнишка выглядел смущенным.
— Вы уж простите, что мы вас вытащили в такую даль, — сказал он. — В общем, мы не боимся какого-то света, но вы же знаете женщин...
Макс кивнул и забросил сумку в кузов.
Уилл обрушил на него целую лавину сведений, рассказав, как они нашли яхту, как та выглядит, как их до сих пор донимают ежедневные посетители.
— Многие считают, что это мы сунули ее в яму.
— Могу понять, откуда у них такое мнение.
Уилл сосредоточенно всматривался вперед. Машина оставила огни Форт-Мокси позади, выкатившись на темные просторы прерии.
— Только сумасшедшему придет в голову такое, — продолжал парнишка, словно не слышал реплики Макса. — Будь у нас такая яхта, мы спустили бы ее в озеро, а не в яму.
Макс даже не представлял, что за судно можно найти посреди пашни. В его воображении сложился образ прогнившего корыта с фонарями, свисающими с планшира, и он оказался совершенно не готов к зрелищу, ждавшему в амбаре, куда привела его Джинни.
— Боже мой! — выдохнул он. — Вы меня разыгрываете!
Изящная яхта сверкала яркими красками даже в свете голых ламп накаливания. Уилл оказался прав: подобному судну место в озере Виннипег, а не в обшарпанном амбаре в окрестностях Форт-Мокси.
— Мы не имеем представления, откуда она взялась, — сказала Джинни, угадав его мысли по выражению лица. — Ни малейшего.
Яхта стояла на прицепе. Снабженный шарниром грот был сложен. У стены высилось несколько свертков белого холста.
— Это паруса, — пояснила Джинни, проследив направление взгляда Макса.
По влажной духоте и запаху конюшни Макс догадывался, что в глубине амбара расположены стойла лошадей. Потом разглядел лампу на носу судна, длинную и каплевидную, но та не горела. На всем судне не было ни огонька. Широкий, длинный киль шел от носа до кормы. Штурвал виднелся на корме, но вполне вероятно, что его дубликат имелся и в рубке, установленной чуть впереди от кокпита. На носу, под лампой, были начертаны черные угловатые письмена, не похожие ни на какие известные Максу.
— Ты их выключила? — спросил он. — Лампы, я имею в виду.
— Не совсем. — Джинни щелкнула выключателем.
Амбар погрузился во тьму — непроглядную, вязкую, чуть ли не осязаемую. Лошади забеспокоились.
— Джинни! — окликнул Макс.
— Давай подождем.
Что-то затлело — сперва слабым, фосфорическим блеском, текучим и аморфным, словно лунный свет, просачивающийся сквозь тонкую облачную пелену. Свет становился ярче прямо на глазах, набираясь насыщенной зелени, как лужайка после весеннего ливня или лучи солнца, просачивающиеся в море. Он наполнил стойла, озарил вилы и мотыги, отбросил резкие тени от трактора и яслей, расположенных у стены. Макс изумленно глядел на сияние, теперь уразумев, чем была напугана Джинни.
— С другой стороны еще одна, — сообщила она. — Белая.
— Габаритные огни, — произнес Макс. — Но они ведь неправильные, а? Здесь левый борт. Огонь должен быть красным.
— Не знаю.
— Ну да, красный по левому, а зеленый по правому. — Обойдя яхту, он осмотрел ее с другой стороны. — А белый — это вообще пальцем в небо. — Он потрогал обшивку, и та оказалась на ощупь приятной, как резное красное дерево или кожаное кресло. Макс обернулся к Джинни. — Она старая?
— Даже не представляю! — махнула та рукой.
Макс сцепил руки за спиной и двинулся вокруг яхты. Итак, прежде всего стоило бы выяснить, зачем зарывать в землю такое сокровище?
— Кто-нибудь предъявлял на нее права?
— Нет.
— Она в прекрасном состоянии, хоть в витрину ставь. — Он недоверчиво разглядывал сверкающие борта, полированные мачты, яркие краски. Потом подошел к полкам с парусами. На ощупь материал оказался совсем не похожим на парусину.
— Мы выстирали их, — сообщила Джинни.
— Вряд ли она долго пролежала в земле.
— Ни за что не поверю, что ее закопали на моей памяти. Сколько я здесь живу, такого быть не могло.
— А что было внутри? Трупы?
— Мы тоже этого опасались. Нет, никаких трупов. И никаких наркотиков.
— А как насчет регистрационного номера? Предыдущего владельца можно вычислить по нему.
— Если он и есть, то мы не смогли его отыскать. — Джинни подошла к нему поближе. — Макс, в ней нет и мотора.
— Не может быть. У нее же есть винт... — Тут он заметил, что вал сломан. — Во всяком случае, был.
— Знаю. Вал уходит в небольшой зеленый ящик. Открыть ящик мы не смогли, но на мотор он не очень-то похож.
Джинни снова включила свет. Макс сложил ладони чашей над габаритным огнем и наблюдал, как тот угасает.
— Эта штука пугает меня до потери пульса. — Она сплела руки на груди. — Макс, что это такое?
Подобных яхт Макс не видел еще ни разу в жизни.
— Пойдем-ка в дом, — только и сказал он.
Он был рад оказаться подальше от яхты. Джинни настаивала, чтобы оба сына перенесли свои постели в гостиную. Джерри пришел в восторг от возможности поспать на новом месте — тем более что ему тоже было не по себе. Уиллу было все равно, но он сделал вид, что не доволен.
— Уважь мать, — сказал ему Макс с заговорщицким видом: мол, мы-то, мужчины, понимаем, что к чему.
Дети послушались, и они заночевали в гостиной всей компанией. Джинни оставила свет включенным во всем доме.
4
Скользит по туманной глади морей,
И трюмы полны пространств и времен...[2]
Уолтер Асквит, «Древние берега»
Спал Макс плохо. Он старательно разыгрывал добродушное удивление перед страхами Джинни и ее требованием, чтобы все держались вместе, будто в амбаре завелся некий демонический дух, наведавшийся с равнины. Но именно Макс предложил оставить включенными парочку ламп снаружи. Уж лучше сочащийся в окно свет будет исходить от шестидесятиваттных лампочек «Дженерал электрик», чем от этого бог-весть-чего. И все же Макс втайне гордился, что именно к нему Джинни обратилась за помощью.
Однако причиной его беспокойства послужило отнюдь не загадочное явление в амбаре, а ощущение дома, духа семьи. Подобная атмосфера окружала его лишь в детстве. Порой Ласкер подшучивал над разнообразием и многочисленностью интрижек Макса — дескать, с каждой не больше одного раза. Макс подыгрывал ему, потому что именно такой реакции от него ждали, — но на самом деле отдал бы все на свете, лишь бы в его жизни появилась такая же Джинни.
Утром они разыскали Тома. При свете дня вчерашние тревоги показались высосанными из пальца; Джинни не так-то просто было растолковать, с какой стати она обратилась за помощью, и Макс чувствовал себя очень неуютно.
— Я не хочу, чтобы ты считал меня истеричкой, — говорила она мужу в трубку, — но тут было довольно жутко. Я за то, чтобы избавиться от этой чертовщины.
Голос Ласкера звучал через динамик. Он не мог поверить, что свет включился сам по себе, и все спрашивал, уверена ли она. Наконец он вроде бы счел объяснения достаточными, хотя Макс прекрасно понимал, что Том поверит рассказу жены лишь после того, как увидит все собственными глазами. Что же до избавления от яхты, то:
— По-моему, не стоит принимать поспешных решений. Если хочешь, можно накрыть ее брезентом. Тогда ты ни черта не увидишь.
Джинни бросила взгляд на Макса:
— Том, вряд ли мне станет от этого намного легче.
— Макс, а ты-то что думаешь? — поинтересовался Ласкер. — У тебя есть какие-нибудь соображения на сей счет?
— Нет, ни малейших. Но я скажу тебе одно: в земле яхта пролежала не так уж долго.
Ласкер надолго умолк, потом наконец сказал:
— Ладно уж. Слушайте, я трогаюсь сегодня же, ближе к полудню. Отлетаю свое и сразу же в путь. Буду дома во второй половине дня.
Стоял холодный, серый, унылый день, грозивший то ли дождем, то ли снегом, то ли и тем и другим вместе. Во время завтрака приехали несколько человек, принявшихся стучать в переднюю дверь — мол, нельзя ли взглянуть на яхту? Джинни покорно отперла амбар и вытащила прицеп под хмурое небо стареньким трактором «Джон Дир». Развешанные на прицепе таблички призывали посетителей ничего не трогать.
— А стоит ли утруждать себя? — спросил Макс, за обе щеки уписывая блинчики и бекон. — Оставь судно в амбаре, и все это безобразие прекратится.
— Я бы не задумываясь так и поступила, но Том считает, что это не по-добрососедски. Он думает, что, раз люди приехали поглядеть на эту штуковину аж из Виннипега или Фарго, они имеют право ее увидеть. — Она пожала плечами. — Не то чтобы я была с этим не согласна, но эта суматоха уже сидит у меня в печенках.