Страница:
— Нет никакой секретности, — озадаченно поглядел на журналистов Ходок. — Мы охотно делились девственным миром со всеми, кто приходил взглянуть. Но Купол находится на нашей земле.
Репортеры притихли.
— Быть может, — продолжал Ходок, — через этот гребень проходит дорога к звездам. Кое-кого тревожат сделанные тут открытия. Пожалуй, даже пугают. А нам хорошо известно, что, когда приходят перемены, никто не цепляется за старое с такой отчаянной решимостью, как власть предержащие. Они знают, что перемены неизбежны, но если смогут, будут выдавать новое строго отмеренными порциями, будто корм для кур.
Ваше правительство сказало нам, что мы должны уйти. Если мы не подчинимся, нас изгонят силой. А тем, у кого достанет безрассудства остаться на собственной земле, грозят тюрьмой. Или чем-нибудь похуже. И я хочу спросить вас: если эти люди могут захватить нашу землю, потому что они напуганы, чья же земля гарантирована от их посягательств? Если они готовы выхватить у нас наше будущее, то чье же будущее гарантировано от их посягательств?
(Голос режиссера: «Гениально, Кэрол! Он просто великолепен! Попытайся взять у него эксклюзивное интервью, когда все будет кончено».)
— Уже не в первый раз нас заставляют защищать свою землю ценой крови. Но я обращаюсь прямо к президенту Соединенных Штатов. — Чанг сделал наезд до крупного плана. — Господин президент, только вы располагаете властью, необходимой, чтобы положить конец происходящему. Люди, которые погибнут сегодня ночью — и по ту, и по другую сторону, — невинны. Кроме того, они идеалисты, иначе им не пришлось бы сегодня противостоять друг другу. Они — лучшие среди нас, они готовы пожертвовать собой ради того, что им диктуют старейшины. Положите этому конец, пока еще можно!
Том слушал все репортажи с места событий и знал, что объявлен ультиматум. Однако только сейчас до него дошло, что дело идет к стрельбе и могут быть жертвы.
Он колебался, не зная, что предпринять, понимая, что надо с кем-нибудь поговорить, но не представлял, кто же тут может помочь. Позвонив Джинни, он рассказал ей о происходящем.
— Поезжай домой, — попросила она. — Не впутывайся в это.
А через минуту она сама перезвонила мужу:
— Кто-то из резервации пытается переговорить с тобой. — Она продиктовала номер и добавила: — Будь осторожен.
Трубку снял Уильям Ястреб.
— Том, — сказал он, — нам нужно как-нибудь передать весточку губернатору.
— Эйприл, — промолвил он, — а ты уверена, что хочешь остаться?
Она подняла глаза. Ей потребовалась добрая секунда, чтобы сосредоточиться.
— Да. Я полностью разделяю чувства Адама. Я не могу уйти отсюда и позволить им все захватить.
— Ага. Ладно. — Макс встал. — Ну, тогда я поехал.
— Удачи тебе, — кивнула она.
Как только стало окончательно ясно, что сиу не пойдут на попятную, Элизабет Сильвера начала прослушивать телефонные переговоры. Ей было известно о вопросе Ходока Адаму: «Насколько далеко вы готовы зайти?» и об ответе на него. Кроме того, из его разговора с Уолтером Асквитом, писателем, лауреатом Пулитцеровской премии, она заключила, что Ходок планирует устроить что-то вроде демонстрации с привлечением сторонних лиц. Более конкретной информацией она не располагала. Она прослушивала и все другие разговоры, пока не отключили связь, — краткие беседы, во время которых индейцы уверяли свои семьи, что с ними ничего дурного не случится, но они отстоят то, что принадлежит им по праву, — и прикидывала, догадываются ли они о прослушивании, и не предназначаются ли эти реплики специально для ее ушей? Наконец, она выслушала разговор Макса с президентом. Отказ Макса занять определенную позицию возмутил ее и одновременно убедил, что придется применить силу. Если бы сиу были намерены пойти на переговоры, то время для этого у них было.
Вообще-то Сильверу это поручение не привело в восторг, и дело вовсе не в моральных или политических предубеждениях. Но ситуация сложилась взрывоопасная, сулящая только изрядный профессиональный риск и не приносящая никакой выгоды. Если Элизабет справится как надо, ей придется передать дело в руки спецназа, которому и достанется вся слава. А если хоть на чем-нибудь проколется, это будет стоить ей карьеры.
Официально она передала операцию спецназу еще под вечер. Командир группы Гораций Гибсон приехал на место, чтобы лично позаботиться обо всем. Учитывая, какую вокруг этого Купола подняли шумиху, меньшего Сильвера и не ожидала. Она уже однажды встречалась с Гибсоном и осталась не в восторге от него — слишком уж много бравады. Гибсон ценил собственную персону чересчур высоко и не делал секрета из своего убеждения, что на его людях свет клином сошелся, что они — элита организации. Рядом с ним Элизабет чувствовала себя невежественной крестьянкой.
Но в этот раз она ощутила чуть ли не жалость к нему, зная о полученных им инструкциях: захватить Купол быстро, чтобы избежать излишней шумихи в прессе, сделать это без потерь и по возможности не причинив вреда никому из индейцев.
Что ж, ни пуха ни пера.
Она знала Горация достаточно хорошо, чтобы заключить, что индейцам лучше бы ему не попадаться.
Сиу окопаются, пользуясь земляными валами в качестве укрытия.
Гибсон предпочел бы начать атаку черными дымовыми шашками, вслед за которыми тут же забросать индейцев светошумовыми гранатами. Сначала ослепить их, потом порядком тряхнуть и десантироваться с вертолетов, пока они не перегруппировались. Однако скорость ветра над плато составляет сорок миль в час, и ожидается, что ночью он усилится. Так что никакой дым скрыть атакующих не в силах. Маневренность вертолетов при такой силе ветра тоже оставляет желать лучшего, но это не так страшно.
Будь его воля, Гораций просто изолировал бы периметр и ждал бы, когда осажденные выйдут. Но Белый дом наверняка будет торопить события, тут уж и сомневаться нечего. Давайте, мол, кончайте с этим!
Район действий Горацию тоже не понравился — на подступах к окопам ни единого укрытия, только голая, более или менее ровная площадка. Полностью простреливаемая зона.
Наиболее практичной стратегией было бы обстреливать валы с «Черных соколов», чтобы загнать обороняющихся на дно окопов — или хотя бы вызвать замешательство, чтобы прикрыть высадку.
Узнав, что спецназ не просит и не хочет огневой поддержки, Датабл испытал безмерное облегчение. Единственное, в чем нуждались спецназовцы, чтобы полиция не допускала на плато никаких посторонних. Это поумерит прыть прессы.
Элизабет знала, что, когда дойдет до дела, все разыграется очень быстро. Она уже однажды наблюдала Гибсона в действии. Теперь же дожидалась только шифровки, сообщающей время штурма и излагающей специальные инструкции командира для нее. Она вполуха слушала какие-то необязательные разглагольствования Датабла, когда уловила гул какого-то нового летательного аппарата.
Звук отличался от рокота винтов «Черных соколов».
Странно. В небе над гребнем не должно быть никого, кроме блюстителей порядка.
С юга приближался серый моторно-винтовой самолет. В бинокль Элизабет разглядела на нем опознавательные знаки армии США.
— Какого черта?! — буркнула она себе под нос и переключила рацию на частоту вертолета. — Стрела-один, я Черепаха. У нас непрошеные гости.
— Вижу, — послышалось в ответ.
— Велите ему убираться.
— Черепаха, я вызываю его уже добрую минуту. Не отвечает.
Идущий на бреющем полете самолет быстро приближался.
— Жду указаний, Черепаха.
«Черный сокол» не отставал от самолета, держась футов на тысячу повыше.
— Черепаха, это старый «Мститель», — доложили с вертолета. — Истребитель времен второй мировой. — Еще пауза. — Не отвечает.
— Кто это? — спросила Сильвера. — Есть у него номер?
Вертолетчик продиктовал хвостовой номер, и Датабл записал его.
— Сейчас, минуточку. — Он передал номер водителю одной из патрульных машин.
«Мститель» начал заход на посадку.
— Стрела-один, — вышел в эфир Гибсон, — дайте предупредительный выстрел.
«Черный сокол» выпустил ракету, прочертившую темноту ярким факелом прямо перед антикварным самолетом, в поле зрения пилота. «Мститель» слегка завилял, но остался на прежнем курсе.
— Самолет принадлежит некоему Тому Ласкеру, — сообщил Датабл. — Приписан к Форт-Мокси.
— Ласкер? — переспросила Элизабет. — Да я же его знаю! Это тот, с яхтой.
В этот миг «Мститель» с ревом пронесся над окопами, потеряв что-то по пути, и тут же заложил крутой вираж, с набором высоты уходя на запад.
— Стрела-один, прекратить преследование. — Она повернулась к Датаблу. — Пусть его кто-нибудь встретит на посадочной площадке. По-моему, нам следует порасспросить его кое о чем.
— Он что-то сбросил, — сказал один из полицейских.
Элизабет направила бинокль в сторону раскопа:
— Черепаха, я Стрела-один. Индейцы выбрались из своей норы. Что-то ищут.
— Вас поняла.
— Вперед вышли двое, за кольцо траншей. Погодите-ка, погодите... Ага! Не знаю, что это, но по-моему, они уже все нашли.
Элизабет наблюдала в бинокль, как сиу удаляются обратно в хитросплетения траншей. Ради чего же такого важного Ласкер решился рисковать не только самолетом, но и головой?
Но до этого так и не дошло. Двигатель машины впустую пережигал бензин, а Макс все не трогался с места, хотя всей душой мечтал оказаться где-нибудь подальше отсюда. Он злился на себя и терзался угрызениями совести, испепелявшей его изнутри. Но его жизнь однажды уже висела на волоске из-за этой затеи, он уходил в этот чертов золотой свет, не имея ни малейшей гарантии, что его тело не распылится на атомы. Теперь же на него все смотрят, как на Бенедикта Арнольда[18], и шарахаются, как от прокаженного.
Ну, скажем, не все. На самом деле только Эйприл. Но вот как раз ее-то отношение и язвит его больнее всего. Она бы и по сей день прохлаждалась на пляже, не приди Макс за ней.
Адам и остальные ему симпатичны, Макс даже в какой-то мере разделяет их чувства, но его дело сторона. Это их битва, и нечего вмешиваться. Если Эйприл вздумалось отдать свою жизнь ни за что ни про что, это ее личное дело. Он же пока не намерен отправляться на тот свет. Еще чего! Но как она посмотрела, когда Макс выдавил из себя, что уезжает...
Включив фары, Макс медленно покатил в сторону дороги, понимая, что там повсюду полицейские. Они наверняка вооружены и, наверное, чуточку психуют. Рисковать совершенно ни к чему.
Но тут Макс заметил позади какое-то движение.
Кто-то машет. Адам.
Притормозив, Макс развернулся и поехал обратно.
— Макс, — Адам подошел к машине вплотную, — ты можешь кое-что сделать для нас?
Макс замялся:
— А зачем прилетал Том?
— Доставить вот это. — Адам протянул ему листок.
Поднеся листок поближе к лампочке на приборной доске. Макс увидел, что это записка от Уильяма Ястреба.
— Люди, которые, по мнению губернатора, могут положить этому конец.
Макс только вздохнул:
— Не хочется этого говорить, но тут губернатор просчитался.
— Может быть, — согласился Адам, — но больше нам надеяться уже не на что. Этими двумя рейсами летят двенадцать или тринадцать человек.
— Проблема в том, что, если даже они способны помочь, им сюда не попасть.
— Вот именно. Дороги перекрыты.
— И чего же вы хотите от меня?
— Чтобы ты доставил их по воздуху. Поговори со своими друзьями в «Голубой сойке». Найми пару вертолетов.
— Ты с ума сошел! Уж сюда-то «Голубая сойка» не повезет никого. Тома вон чуть не сбили.
— Но ведь они твои друзья! — настаивал Адам. — Предложи им кучу денег. Их риск окупится.
Макс уставился неподвижным взглядом поверх руля на темную полоску леса, скрывающего дорогу. Одна из патрульных машин включила мигалку. Но больше никаких признаков жизни.
— Сделаю, что смогу, — наконец вымолвил Макс.
— Рада вас видеть, мистер Коллингвуд. Не будете ли вы добры выйти из машины?
Макс подчинился.
— Еще кто-нибудь собирается уйти оттуда?
— Не знаю. Вряд ли.
— А как насчет Кэннон?
— Она считает, что вы собираетесь уничтожить Купол.
— Как я понимаю, это означает «нет».
— Правильно. Нет.
Макс скрестил руки на груди, словно защищаясь, потому что был в компании людей, отказавшихся подчиниться законным властям, и чувствовал себя виноватым, потому что бросил друзей в беде.
— Чем они располагают? — Тон Сильверы смягчился, зазвучав чуть ли не сердечно. Дескать, все мы тут увязли по уши.
— Простите?
— Из оружия. Что у них есть?
— Не знаю. Пистолеты. Винтовки. У них есть винтовки. Не знаю, что еще.
Строго говоря, Макс ни капельки не погрешил против истины — он действительно не интересовался такими деталями. Сильвера кивнула:
— А что сбросил самолет?
К этому вопросу Макс был готов:
— Послание племени. Чтобы все знали, что их поддерживают.
— И все?
— И все. Таков обычай. Ободряющее послание воинам. Ему уже сотни лет.
Сильвера даже бровью не повела:
— Мистер Коллингвуд, вы не можете подсказать нам, как покончить с этим мирным путем?
— Могу. — Макс выпрямился во весь рост. — Уходите. Оставьте их в покое.
— Очень жаль, что вы только так воспринимаете это, — с неудовольствием отозвалась она. — Где вы остановитесь?
— В «Северной звезде». В Форт-Мокси.
— Далеко не уходите. Возможно, нам нужно будет поговорить с вами еще раз.
— Разумеется.
В начале одиннадцатого Макс вывел самолет на взлетную полосу, развернул его против ветра и запустил моторы. Оба «Эллисона» с жидкостным охлаждением успокоительно зарокотали. Джейк дал разрешение на взлет — чуточку абсурдный жест в Форт-Мокси, небеса над которым всегда бывают пусты. Макс открыл дроссели, и старая боевая машина тронулась.
То ли причиной тому был гул двигателей, то ли посвист ветра над фонарем, то ли геометрия «Молнии» — а может, гены военного летчика взяли свое, но как бы то ни было, когда машина оторвалась от взлетной полосы, все страхи Макса остались позади. Этот самолет решил исход великого сражения в Тихом океане. Макс посмотрел сквозь прицел. Вооружение самолета, состоящее из двадцатимиллиметровой пушки и четырех пулеметов пятидесятого калибра, было сосредоточено в носу. Огневая мощь «Молнии» в сочетании со способностью летать быстрее четырехсот миль в час делала ее непобедимой. Немцы называли этот самолет «der Gabelschwanz Teufel» — вилохвостым дьяволом.
Теперь вооружение сняли, но Макса на пару секунд вдруг охватило дикое желание иметь его под рукой.
Выровняв машины на высоте девяти тысяч футов, он сразу же заметил другой самолет — на четырнадцати тысячах и заметно севернее. Слишком далеко, чтобы разглядеть опознавательные знаки; впрочем, и так ясно, что они следят за воздушным пространством.
Макс испытывал искус пролететь над Куполом и покачать крыльями, дать Адаму знак, что на него можно положиться, но привлекать к себе внимание было бы неблагоразумно с его стороны.
Второй самолет — моторно-винтовой, так что обогнать его будет нетрудно. Но радар не обгонишь. Ну и ладно, пусть следят за ним хоть до посадки в Гранд-Форкс — а они, несомненно, так и поступят, — что же с того? Как только он приземлится, они утратят к нему всякий интерес.
Выполнив плавный, неспешный поворот на юг, Макс увеличил скорость.
Двадцать минут спустя он приземлился на поле Каспер и остановил «Молнию» перед шеренгой невзрачных зданий аэродрома. На Каспере расквартированы несколько транспортных фирм, компания сельскохозяйственной авиации и летная школа. А еще — транспортная компания «Голубая сойка». Макс выбрался из самолета даже не дожидаясь, когда тот остановится, и припустил к полинявшему желтому домику конторы «Голубой сойки».
На подлете Макс слушал переговоры диспетчерской службы Гранд-Форкс и теперь знал, что один из спецрейсов уже в зоне аэродрома, а второй будет через полчаса. Сиу послали кого-то встретить самолеты, но Макс понимал, что если и есть шанс доставить таинственных друзей Ходока на гребень, пока еще можно что-то поправить, то надо ему брать дело в свои руки. Найдя таксофон, он выудил из кармана четвертак и снял трубку.
— Макс, еще разок, и помедленнее, — сонным голосом попросил Билл Дэвис.
— Есть работа для двух вертушек, примерно дюжина пассажиров. И пара человек с телевидения. Словом, человек четырнадцать-пятнадцать.
— Когда?
— Сегодня ночью.
— Макс, настолько быстро у меня ничего не получится. Я даже не знаю, кто есть под рукой.
— Ситуация авральная, — бросил Макс. — Мы платим по двойному тарифу плюс премия пилотам.
— Сколько?
— Тысяча. Каждому.
Билл мгновение поразмыслил над предложением:
— Знаешь, как мы поступим? Ты говоришь, тебе нужны две машины?
— Да.
— Хорошо. Слушай, у меня в распоряжении только один человек, которого можно сорвать в такой спешке, но вторую я поведу сам.
Поблагодарив его. Макс набрал другой номер:
— КЛМР-ТВ. Если хотите поговорить с отделом рекламы, нажмите единицу. Если...
Макс бросил взгляд на часы: без двадцати одиннадцать. И продолжал выслушивать речитатив инструкций, пока не вышел на редакцию новостей.
— Редакция новостей, — отозвались на том конце, когда он нажал нужную кнопку.
— Это Макс Коллингвуд, один из тех, из Купола. Я бы хотел поговорить с ведущим программы.
— Минуточку.
Последовала короткая тишина, потом в трубке зазвучал знакомый баритон:
— Алло! Лесли Марки слушает. Коллингвуд, это действительно вы?
— Да. Это действительно я.
— Вы же должны быть на гребне! Вы звоните с гребня?
— Нет. Послушайте, у меня не так уж много времени на разговоры, но я могу подкинуть вам сенсационный репортаж.
— Годится. — В голосе прозвучало едва сдерживаемое ликование. — Где мы можем встретиться?
Дав ему указания, Макс нажал на рычаг и вызвал Вышку.
— Диспетчерская, — отозвался мужской голос.
— Дежурного, пожалуйста, — попросил Макс, радуясь, что не придется еще раз общаться с автоответчиком.
— Простите, а кто спрашивает?
— Макс Коллингвуд. «Закатная авиация».
— Подождите, пожалуйста, мистер Коллингвуд.
Последовала долгая пауза, в течение которой его дважды заверили, что дежурный диспетчер сейчас подойдет. Наконец раздался знакомый голос:
— Привет, Макс.
Макс был знаком со всеми важными людьми от авиации в Гранд-Форкс. На сей раз дежурила Мэри Хопкинс, в прошлом вице-президент Дакотской ассоциации авиаторов — высокая, спокойная, скромная женщина, состоящая замужем за вызывающим антипатию биржевым брокером.
— Мэри, прости, что отрываю...
— Ничего. Чем могу служить?
— Сюда летят два спецрейса. Один вот-вот сядет, а второй за ним следом.
— Ага, вижу обоих.
— Я собираюсь взять пару вертушек у «Голубой сойки», чтобы подбросить пассажиров на место. Если ты сможешь устроить, чтобы они держались поближе и разрешишь прямую пересадку, я буду очень благодарен.
— Ты хочешь, чтобы пассажиров задержали в самолетах до прибытия вертолетов?
— Да. Просто поставь их, если сможешь, где они никому не будут мешать, и мы подгоним вертушки прямо к ним. Ладно?
— Макс...
Он знал, что это против правил, и Мэри от этой идеи не в восторге.
— Мэри, сама знаешь, я бы не стал просить просто так. Это очень важно. Вопрос жизни и смерти.
— Это имеет какое-нибудь отношение к событиям на границе?
— Да, можно сказать и так.
— Ладно, сделаю, что смогу, — решилась она. — Как с тобой связаться?
Обшитые деревянными панелями стены его кабинета были сплошь увешаны фотографиями самолетов и летчиков. Верхушку книжного шкафа венчал портрет Джона Уэйна[19] с автографом.
Репортеры притихли.
— Быть может, — продолжал Ходок, — через этот гребень проходит дорога к звездам. Кое-кого тревожат сделанные тут открытия. Пожалуй, даже пугают. А нам хорошо известно, что, когда приходят перемены, никто не цепляется за старое с такой отчаянной решимостью, как власть предержащие. Они знают, что перемены неизбежны, но если смогут, будут выдавать новое строго отмеренными порциями, будто корм для кур.
Ваше правительство сказало нам, что мы должны уйти. Если мы не подчинимся, нас изгонят силой. А тем, у кого достанет безрассудства остаться на собственной земле, грозят тюрьмой. Или чем-нибудь похуже. И я хочу спросить вас: если эти люди могут захватить нашу землю, потому что они напуганы, чья же земля гарантирована от их посягательств? Если они готовы выхватить у нас наше будущее, то чье же будущее гарантировано от их посягательств?
(Голос режиссера: «Гениально, Кэрол! Он просто великолепен! Попытайся взять у него эксклюзивное интервью, когда все будет кончено».)
— Уже не в первый раз нас заставляют защищать свою землю ценой крови. Но я обращаюсь прямо к президенту Соединенных Штатов. — Чанг сделал наезд до крупного плана. — Господин президент, только вы располагаете властью, необходимой, чтобы положить конец происходящему. Люди, которые погибнут сегодня ночью — и по ту, и по другую сторону, — невинны. Кроме того, они идеалисты, иначе им не пришлось бы сегодня противостоять друг другу. Они — лучшие среди нас, они готовы пожертвовать собой ради того, что им диктуют старейшины. Положите этому конец, пока еще можно!
* * *
Пропуск Тома Ласкера ничуть не помог ему у заграждения — его просто-напросто завернули, не дав никаких объяснений. Он тут же схватился за сотовый телефон, чтобы позвонить Максу, но в трубке раздавались лишь частые двухтональные гудки, обычно указывающие, что линия отключена.Том слушал все репортажи с места событий и знал, что объявлен ультиматум. Однако только сейчас до него дошло, что дело идет к стрельбе и могут быть жертвы.
Он колебался, не зная, что предпринять, понимая, что надо с кем-нибудь поговорить, но не представлял, кто же тут может помочь. Позвонив Джинни, он рассказал ей о происходящем.
— Поезжай домой, — попросила она. — Не впутывайся в это.
А через минуту она сама перезвонила мужу:
— Кто-то из резервации пытается переговорить с тобой. — Она продиктовала номер и добавила: — Будь осторожен.
Трубку снял Уильям Ястреб.
— Том, — сказал он, — нам нужно как-нибудь передать весточку губернатору.
* * *
Эйприл охватило необычайное спокойствие. Максу оставалось только гадать, из-за чего — то ли она в нем разочаровалась, то ли просто напугана. Они вернулись в административный блок и сидели в мрачном молчании. Во всяком случае, в такой гнетущей атмосфере Макс не мог признаться, что у него на душе. И это причиняло ему невыносимую муку.— Эйприл, — промолвил он, — а ты уверена, что хочешь остаться?
Она подняла глаза. Ей потребовалась добрая секунда, чтобы сосредоточиться.
— Да. Я полностью разделяю чувства Адама. Я не могу уйти отсюда и позволить им все захватить.
— Ага. Ладно. — Макс встал. — Ну, тогда я поехал.
— Удачи тебе, — кивнула она.
31
Не пристало человеку зажмуривать глаза, когда в него целятся.
Монтень. «О стойкости»
Как только стало окончательно ясно, что сиу не пойдут на попятную, Элизабет Сильвера начала прослушивать телефонные переговоры. Ей было известно о вопросе Ходока Адаму: «Насколько далеко вы готовы зайти?» и об ответе на него. Кроме того, из его разговора с Уолтером Асквитом, писателем, лауреатом Пулитцеровской премии, она заключила, что Ходок планирует устроить что-то вроде демонстрации с привлечением сторонних лиц. Более конкретной информацией она не располагала. Она прослушивала и все другие разговоры, пока не отключили связь, — краткие беседы, во время которых индейцы уверяли свои семьи, что с ними ничего дурного не случится, но они отстоят то, что принадлежит им по праву, — и прикидывала, догадываются ли они о прослушивании, и не предназначаются ли эти реплики специально для ее ушей? Наконец, она выслушала разговор Макса с президентом. Отказ Макса занять определенную позицию возмутил ее и одновременно убедил, что придется применить силу. Если бы сиу были намерены пойти на переговоры, то время для этого у них было.
Вообще-то Сильверу это поручение не привело в восторг, и дело вовсе не в моральных или политических предубеждениях. Но ситуация сложилась взрывоопасная, сулящая только изрядный профессиональный риск и не приносящая никакой выгоды. Если Элизабет справится как надо, ей придется передать дело в руки спецназа, которому и достанется вся слава. А если хоть на чем-нибудь проколется, это будет стоить ей карьеры.
Официально она передала операцию спецназу еще под вечер. Командир группы Гораций Гибсон приехал на место, чтобы лично позаботиться обо всем. Учитывая, какую вокруг этого Купола подняли шумиху, меньшего Сильвера и не ожидала. Она уже однажды встречалась с Гибсоном и осталась не в восторге от него — слишком уж много бравады. Гибсон ценил собственную персону чересчур высоко и не делал секрета из своего убеждения, что на его людях свет клином сошелся, что они — элита организации. Рядом с ним Элизабет чувствовала себя невежественной крестьянкой.
Но в этот раз она ощутила чуть ли не жалость к нему, зная о полученных им инструкциях: захватить Купол быстро, чтобы избежать излишней шумихи в прессе, сделать это без потерь и по возможности не причинив вреда никому из индейцев.
Что ж, ни пуха ни пера.
Она знала Горация достаточно хорошо, чтобы заключить, что индейцам лучше бы ему не попадаться.
* * *
Спецвыпуск новостей Эн-би-си, интервью Тома Брокау с министром юстиции Кристианом Полком.
Брокау: Мистер Полк, мы только что посмотрели обращение Джеймса Уолкера, призывающее к предотвращению кровопролития и подкрепленное обвинением в адрес правительства в попытке похитить землю, принадлежащую индейцам-сиу. Чем вы можете ответить на все это?
Полк: Том, мы настроены по отношению к губернатору Ходоку и сиу весьма благожелательно. Мне бы хотелось подчеркнуть, что предпринятые нами шаги отвечают, по нашему глубокому убеждению, всеобщим интересам. Позвольте еще раз повторить, что мы вовсе не отнимаем землю, а лишь просим передать ее под наш присмотр.
Брокау: А что именно подразумевается под присмотром, мистер Полк? Кто будет на самом деле контролировать использование Купола?
Полк: Разумеется, сиу! Единственное, зачем потребовалось наше присутствие, — это чтобы обеспечить... Послушайте, Том, эта ситуация не знает аналогов в мировой практике. Долг обязывает нас принять все необходимые меры безопасности. Мы ведь даже не представляем, с чем имеем дело, и американский народ нас не поддержит, если мы пренебрежем обязанностями и пустим дело на самотек. Это просто вполне благоразумный шаг.
Брокау: А не можете ли чуть более конкретно указать, какие опасности вас тревожат?
Полк: Во-первых, мы хотим восстановить спокойствие. Ходят слухи, что через Купол к нам пробралось нечто...
Брокау: Но вы-то не верите подобным слухам, не так ли?
Полк: Нет, лично я не верю. Но речь идет не обо мне. Верят очень многие, и мы должны успокоить их.
Брокау: Значит, вы решили силой отобрать землю сиу только потому, что у некоторых жителей Северной Дакоты пошаливают нервишки?
Полк: Имеются и другие факторы. Нам не известно, какие еще опасности могут там таиться — например, инфекционные заболевания. Вот что нас заботит в первую очередь. Мы обязаны взять эти ворота под контроль.
Брокау: Судя по всему, сиу не собираются подчиняться решению суда.
Полк: Боюсь, такой возможности у них нет.
Брокау: Быть может, у вас и есть основания для страха, потому что на сей раз козыри на руках у сиу. Мистер Полк, а готовы ли вы применить силу?
Полк: Уверен, что до этого не дойдет.
Брокау: И все-таки — примените ли вы силу, если будете вынуждены?
Полк: Мы абсолютно уверены, что этот вопрос можно решить мирным путем.
Брокау: Спасибо, сэр.
Полк: Это вам спасибо, Том.
* * *
Сидя на временном командном пункте на вершине холма в паре миль к северу от гребня Джонсона, Гораций Гибсон просматривал последнюю партию фотоснимков района операции и уточненный прогноз погоды. Он тщательно изучил досье Адама Небо и потому не надеялся отыскать в обороне ошибки или слабые места. Да вдобавок пребывал в полнейшей неизвестности о том, какое оружие Небо может пустить в ход.Сиу окопаются, пользуясь земляными валами в качестве укрытия.
Гибсон предпочел бы начать атаку черными дымовыми шашками, вслед за которыми тут же забросать индейцев светошумовыми гранатами. Сначала ослепить их, потом порядком тряхнуть и десантироваться с вертолетов, пока они не перегруппировались. Однако скорость ветра над плато составляет сорок миль в час, и ожидается, что ночью он усилится. Так что никакой дым скрыть атакующих не в силах. Маневренность вертолетов при такой силе ветра тоже оставляет желать лучшего, но это не так страшно.
Будь его воля, Гораций просто изолировал бы периметр и ждал бы, когда осажденные выйдут. Но Белый дом наверняка будет торопить события, тут уж и сомневаться нечего. Давайте, мол, кончайте с этим!
Район действий Горацию тоже не понравился — на подступах к окопам ни единого укрытия, только голая, более или менее ровная площадка. Полностью простреливаемая зона.
Наиболее практичной стратегией было бы обстреливать валы с «Черных соколов», чтобы загнать обороняющихся на дно окопов — или хотя бы вызвать замешательство, чтобы прикрыть высадку.
* * *
Элизабет Сильвера вместе с шефом полиции Датаблом и полудюжиной полицейских, вооруженных винтовками, заняла позицию на плато в четверти мили западнее подъездной дороги. Если индейцам вздумается стрелять, позиция у них как на ладони, но зато с нее прекрасно видны обороняющиеся по ту сторону земляных валов. Груды земли находились в тени, а позади позиций Небо установил брезент, натянутый на деревянную раму, чтобы его люди не вырисовывались силуэтами на фоне свечения Купола. Зато в ясном небе сияла почти полная луна. Вертолет рекогносцировки, время от времени совершающий облеты плато, сейчас завис над северной оконечностью плато.Узнав, что спецназ не просит и не хочет огневой поддержки, Датабл испытал безмерное облегчение. Единственное, в чем нуждались спецназовцы, чтобы полиция не допускала на плато никаких посторонних. Это поумерит прыть прессы.
Элизабет знала, что, когда дойдет до дела, все разыграется очень быстро. Она уже однажды наблюдала Гибсона в действии. Теперь же дожидалась только шифровки, сообщающей время штурма и излагающей специальные инструкции командира для нее. Она вполуха слушала какие-то необязательные разглагольствования Датабла, когда уловила гул какого-то нового летательного аппарата.
Звук отличался от рокота винтов «Черных соколов».
Странно. В небе над гребнем не должно быть никого, кроме блюстителей порядка.
С юга приближался серый моторно-винтовой самолет. В бинокль Элизабет разглядела на нем опознавательные знаки армии США.
— Какого черта?! — буркнула она себе под нос и переключила рацию на частоту вертолета. — Стрела-один, я Черепаха. У нас непрошеные гости.
— Вижу, — послышалось в ответ.
— Велите ему убираться.
— Черепаха, я вызываю его уже добрую минуту. Не отвечает.
Идущий на бреющем полете самолет быстро приближался.
— Жду указаний, Черепаха.
«Черный сокол» не отставал от самолета, держась футов на тысячу повыше.
— Черепаха, это старый «Мститель», — доложили с вертолета. — Истребитель времен второй мировой. — Еще пауза. — Не отвечает.
— Кто это? — спросила Сильвера. — Есть у него номер?
Вертолетчик продиктовал хвостовой номер, и Датабл записал его.
— Сейчас, минуточку. — Он передал номер водителю одной из патрульных машин.
«Мститель» начал заход на посадку.
— Стрела-один, — вышел в эфир Гибсон, — дайте предупредительный выстрел.
«Черный сокол» выпустил ракету, прочертившую темноту ярким факелом прямо перед антикварным самолетом, в поле зрения пилота. «Мститель» слегка завилял, но остался на прежнем курсе.
— Самолет принадлежит некоему Тому Ласкеру, — сообщил Датабл. — Приписан к Форт-Мокси.
— Ласкер? — переспросила Элизабет. — Да я же его знаю! Это тот, с яхтой.
В этот миг «Мститель» с ревом пронесся над окопами, потеряв что-то по пути, и тут же заложил крутой вираж, с набором высоты уходя на запад.
— Стрела-один, прекратить преследование. — Она повернулась к Датаблу. — Пусть его кто-нибудь встретит на посадочной площадке. По-моему, нам следует порасспросить его кое о чем.
— Он что-то сбросил, — сказал один из полицейских.
Элизабет направила бинокль в сторону раскопа:
— Черепаха, я Стрела-один. Индейцы выбрались из своей норы. Что-то ищут.
— Вас поняла.
— Вперед вышли двое, за кольцо траншей. Погодите-ка, погодите... Ага! Не знаю, что это, но по-моему, они уже все нашли.
Элизабет наблюдала в бинокль, как сиу удаляются обратно в хитросплетения траншей. Ради чего же такого важного Ласкер решился рисковать не только самолетом, но и головой?
* * *
Макс, разумеется, узнал «Мститель» тотчас же. Съежившись за рулем собственной машины, он наблюдал за развитием драмы, со страхом ожидая, что самолет Ласкера собьют в любую секунду.Но до этого так и не дошло. Двигатель машины впустую пережигал бензин, а Макс все не трогался с места, хотя всей душой мечтал оказаться где-нибудь подальше отсюда. Он злился на себя и терзался угрызениями совести, испепелявшей его изнутри. Но его жизнь однажды уже висела на волоске из-за этой затеи, он уходил в этот чертов золотой свет, не имея ни малейшей гарантии, что его тело не распылится на атомы. Теперь же на него все смотрят, как на Бенедикта Арнольда[18], и шарахаются, как от прокаженного.
Ну, скажем, не все. На самом деле только Эйприл. Но вот как раз ее-то отношение и язвит его больнее всего. Она бы и по сей день прохлаждалась на пляже, не приди Макс за ней.
Адам и остальные ему симпатичны, Макс даже в какой-то мере разделяет их чувства, но его дело сторона. Это их битва, и нечего вмешиваться. Если Эйприл вздумалось отдать свою жизнь ни за что ни про что, это ее личное дело. Он же пока не намерен отправляться на тот свет. Еще чего! Но как она посмотрела, когда Макс выдавил из себя, что уезжает...
Включив фары, Макс медленно покатил в сторону дороги, понимая, что там повсюду полицейские. Они наверняка вооружены и, наверное, чуточку психуют. Рисковать совершенно ни к чему.
Но тут Макс заметил позади какое-то движение.
Кто-то машет. Адам.
Притормозив, Макс развернулся и поехал обратно.
— Макс, — Адам подошел к машине вплотную, — ты можешь кое-что сделать для нас?
Макс замялся:
— А зачем прилетал Том?
— Доставить вот это. — Адам протянул ему листок.
Поднеся листок поближе к лампочке на приборной доске. Макс увидел, что это записка от Уильяма Ястреба.
«Губернатор!— Что это? — поднял глаза Макс. — Подкрепление?
Ваши люди на подходе. Два спецрейса сядут в Гранд-Форкс примерно в 23:00. Посылаю сопровождение».
— Люди, которые, по мнению губернатора, могут положить этому конец.
Макс только вздохнул:
— Не хочется этого говорить, но тут губернатор просчитался.
— Может быть, — согласился Адам, — но больше нам надеяться уже не на что. Этими двумя рейсами летят двенадцать или тринадцать человек.
— Проблема в том, что, если даже они способны помочь, им сюда не попасть.
— Вот именно. Дороги перекрыты.
— И чего же вы хотите от меня?
— Чтобы ты доставил их по воздуху. Поговори со своими друзьями в «Голубой сойке». Найми пару вертолетов.
— Ты с ума сошел! Уж сюда-то «Голубая сойка» не повезет никого. Тома вон чуть не сбили.
— Но ведь они твои друзья! — настаивал Адам. — Предложи им кучу денег. Их риск окупится.
Макс уставился неподвижным взглядом поверх руля на темную полоску леса, скрывающего дорогу. Одна из патрульных машин включила мигалку. Но больше никаких признаков жизни.
— Сделаю, что смогу, — наконец вымолвил Макс.
* * *
Полицейские дожидались его у самого въезда на дорогу. Его держали на месте до тех пор, пока не подъехала одна из машин, стоящих на плато. Из нее выбралась Элизабет Сильвера.— Рада вас видеть, мистер Коллингвуд. Не будете ли вы добры выйти из машины?
Макс подчинился.
— Еще кто-нибудь собирается уйти оттуда?
— Не знаю. Вряд ли.
— А как насчет Кэннон?
— Она считает, что вы собираетесь уничтожить Купол.
— Как я понимаю, это означает «нет».
— Правильно. Нет.
Макс скрестил руки на груди, словно защищаясь, потому что был в компании людей, отказавшихся подчиниться законным властям, и чувствовал себя виноватым, потому что бросил друзей в беде.
— Чем они располагают? — Тон Сильверы смягчился, зазвучав чуть ли не сердечно. Дескать, все мы тут увязли по уши.
— Простите?
— Из оружия. Что у них есть?
— Не знаю. Пистолеты. Винтовки. У них есть винтовки. Не знаю, что еще.
Строго говоря, Макс ни капельки не погрешил против истины — он действительно не интересовался такими деталями. Сильвера кивнула:
— А что сбросил самолет?
К этому вопросу Макс был готов:
— Послание племени. Чтобы все знали, что их поддерживают.
— И все?
— И все. Таков обычай. Ободряющее послание воинам. Ему уже сотни лет.
Сильвера даже бровью не повела:
— Мистер Коллингвуд, вы не можете подсказать нам, как покончить с этим мирным путем?
— Могу. — Макс выпрямился во весь рост. — Уходите. Оставьте их в покое.
— Очень жаль, что вы только так воспринимаете это, — с неудовольствием отозвалась она. — Где вы остановитесь?
— В «Северной звезде». В Форт-Мокси.
— Далеко не уходите. Возможно, нам нужно будет поговорить с вами еще раз.
— Разумеется.
* * *
Он то и дело поглядывал в зеркало заднего обзора, чтобы проверить, нет ли за ним слежки. Но дорога оставалась пустынной. Хорошо бы позвонить Джейку Торальдсону и попросить его подготовить «Молнию» к вылету, но разговоры почти наверняка прослушиваются. Так что придется потерять полчаса в аэропорту Форт-Мокси, пока самолет будут выводить из ангара и прогревать.В начале одиннадцатого Макс вывел самолет на взлетную полосу, развернул его против ветра и запустил моторы. Оба «Эллисона» с жидкостным охлаждением успокоительно зарокотали. Джейк дал разрешение на взлет — чуточку абсурдный жест в Форт-Мокси, небеса над которым всегда бывают пусты. Макс открыл дроссели, и старая боевая машина тронулась.
То ли причиной тому был гул двигателей, то ли посвист ветра над фонарем, то ли геометрия «Молнии» — а может, гены военного летчика взяли свое, но как бы то ни было, когда машина оторвалась от взлетной полосы, все страхи Макса остались позади. Этот самолет решил исход великого сражения в Тихом океане. Макс посмотрел сквозь прицел. Вооружение самолета, состоящее из двадцатимиллиметровой пушки и четырех пулеметов пятидесятого калибра, было сосредоточено в носу. Огневая мощь «Молнии» в сочетании со способностью летать быстрее четырехсот миль в час делала ее непобедимой. Немцы называли этот самолет «der Gabelschwanz Teufel» — вилохвостым дьяволом.
Теперь вооружение сняли, но Макса на пару секунд вдруг охватило дикое желание иметь его под рукой.
Выровняв машины на высоте девяти тысяч футов, он сразу же заметил другой самолет — на четырнадцати тысячах и заметно севернее. Слишком далеко, чтобы разглядеть опознавательные знаки; впрочем, и так ясно, что они следят за воздушным пространством.
Макс испытывал искус пролететь над Куполом и покачать крыльями, дать Адаму знак, что на него можно положиться, но привлекать к себе внимание было бы неблагоразумно с его стороны.
Второй самолет — моторно-винтовой, так что обогнать его будет нетрудно. Но радар не обгонишь. Ну и ладно, пусть следят за ним хоть до посадки в Гранд-Форкс — а они, несомненно, так и поступят, — что же с того? Как только он приземлится, они утратят к нему всякий интерес.
Выполнив плавный, неспешный поворот на юг, Макс увеличил скорость.
Двадцать минут спустя он приземлился на поле Каспер и остановил «Молнию» перед шеренгой невзрачных зданий аэродрома. На Каспере расквартированы несколько транспортных фирм, компания сельскохозяйственной авиации и летная школа. А еще — транспортная компания «Голубая сойка». Макс выбрался из самолета даже не дожидаясь, когда тот остановится, и припустил к полинявшему желтому домику конторы «Голубой сойки».
На подлете Макс слушал переговоры диспетчерской службы Гранд-Форкс и теперь знал, что один из спецрейсов уже в зоне аэродрома, а второй будет через полчаса. Сиу послали кого-то встретить самолеты, но Макс понимал, что если и есть шанс доставить таинственных друзей Ходока на гребень, пока еще можно что-то поправить, то надо ему брать дело в свои руки. Найдя таксофон, он выудил из кармана четвертак и снял трубку.
— Макс, еще разок, и помедленнее, — сонным голосом попросил Билл Дэвис.
— Есть работа для двух вертушек, примерно дюжина пассажиров. И пара человек с телевидения. Словом, человек четырнадцать-пятнадцать.
— Когда?
— Сегодня ночью.
— Макс, настолько быстро у меня ничего не получится. Я даже не знаю, кто есть под рукой.
— Ситуация авральная, — бросил Макс. — Мы платим по двойному тарифу плюс премия пилотам.
— Сколько?
— Тысяча. Каждому.
Билл мгновение поразмыслил над предложением:
— Знаешь, как мы поступим? Ты говоришь, тебе нужны две машины?
— Да.
— Хорошо. Слушай, у меня в распоряжении только один человек, которого можно сорвать в такой спешке, но вторую я поведу сам.
Поблагодарив его. Макс набрал другой номер:
— КЛМР-ТВ. Если хотите поговорить с отделом рекламы, нажмите единицу. Если...
Макс бросил взгляд на часы: без двадцати одиннадцать. И продолжал выслушивать речитатив инструкций, пока не вышел на редакцию новостей.
— Редакция новостей, — отозвались на том конце, когда он нажал нужную кнопку.
— Это Макс Коллингвуд, один из тех, из Купола. Я бы хотел поговорить с ведущим программы.
— Минуточку.
Последовала короткая тишина, потом в трубке зазвучал знакомый баритон:
— Алло! Лесли Марки слушает. Коллингвуд, это действительно вы?
— Да. Это действительно я.
— Вы же должны быть на гребне! Вы звоните с гребня?
— Нет. Послушайте, у меня не так уж много времени на разговоры, но я могу подкинуть вам сенсационный репортаж.
— Годится. — В голосе прозвучало едва сдерживаемое ликование. — Где мы можем встретиться?
Дав ему указания, Макс нажал на рычаг и вызвал Вышку.
— Диспетчерская, — отозвался мужской голос.
— Дежурного, пожалуйста, — попросил Макс, радуясь, что не придется еще раз общаться с автоответчиком.
— Простите, а кто спрашивает?
— Макс Коллингвуд. «Закатная авиация».
— Подождите, пожалуйста, мистер Коллингвуд.
Последовала долгая пауза, в течение которой его дважды заверили, что дежурный диспетчер сейчас подойдет. Наконец раздался знакомый голос:
— Привет, Макс.
Макс был знаком со всеми важными людьми от авиации в Гранд-Форкс. На сей раз дежурила Мэри Хопкинс, в прошлом вице-президент Дакотской ассоциации авиаторов — высокая, спокойная, скромная женщина, состоящая замужем за вызывающим антипатию биржевым брокером.
— Мэри, прости, что отрываю...
— Ничего. Чем могу служить?
— Сюда летят два спецрейса. Один вот-вот сядет, а второй за ним следом.
— Ага, вижу обоих.
— Я собираюсь взять пару вертушек у «Голубой сойки», чтобы подбросить пассажиров на место. Если ты сможешь устроить, чтобы они держались поближе и разрешишь прямую пересадку, я буду очень благодарен.
— Ты хочешь, чтобы пассажиров задержали в самолетах до прибытия вертолетов?
— Да. Просто поставь их, если сможешь, где они никому не будут мешать, и мы подгоним вертушки прямо к ним. Ладно?
— Макс...
Он знал, что это против правил, и Мэри от этой идеи не в восторге.
— Мэри, сама знаешь, я бы не стал просить просто так. Это очень важно. Вопрос жизни и смерти.
— Это имеет какое-нибудь отношение к событиям на границе?
— Да, можно сказать и так.
— Ладно, сделаю, что смогу, — решилась она. — Как с тобой связаться?
* * *
Билл Дэвис являл собой три сотни фунтов корысти, цинизма и суховатого чувства юмора. В его послужном списке числилось четыре развода. Недавно он перенес микроинфаркт и теперь начал жить прошлым, словно дни его уже сочтены.Обшитые деревянными панелями стены его кабинета были сплошь увешаны фотографиями самолетов и летчиков. Верхушку книжного шкафа венчал портрет Джона Уэйна[19] с автографом.