— Мне нужна о нем вся информация, какая у вас есть. Где мы можем встретиться?
— Сейчас? — спросил он с некоторой тревогой. — Понимаете, я жду звонка от жены и не могу...
Я охладил его.
— Слушайте. Этим утром ваш бывший служащий похитил четырехлетнего мальчишку. Лемп мертв. Про мальчика до сих пор ни слуху ни духу. И вы у нас единственная зацепка.
— Понял. Хорошо. Может, она и не позвонит вовсе. Где вы находитесь?
— Возле вашего офиса, в телефонной будке.
— Мой дом в трех кварталах. Через пять минут буду.
Я как раз докуривал сигарету, когда он поднялся на этаж: мужчина примерно моего возраста, широкоплечий, коротконогий, с пустыми, подозрительными голливудскими глазками, укрепленными на встревоженном лице будто с помощью подшипников. Пока мы обменивались небрежным рукопожатием, его глаза обшарили меня сверху донизу, определяя рост, возраст, вес, примерный заработок и коэффициент умственных способностей. Вместо воздуха он выдыхал «мартини».
Бурк вонзил маленький медный ключик в дверь офиса.
— Я не заставил вас ждать? Можно мне взглянуть на ваше удостоверение?
— С собой у меня нет, но если хотите, брякните шерифу в Пасифик-Пойнт. Вполне возможно, что он уже пытался до вас дозвониться.
Он зажег свет, и неуклюжие тени, обозначившие конторскую мебель, канапе, тростниковые стулья и пепельницу, мгновенно обрели цвет и форму.
— Чего так волноваться, — произнес он с наигранной легкостью. — У вас честное лицо. Как, вы сказали, ваше имя?
— Ховард Кросс.
— Добро пожаловать в Святилище, Ховард. Сделаю для вас, что в моих силах. Шутка.
Я зашел за ним в офис, обшитый дубовой фанерой. Он уселся на край стола и принялся покачивать очень блестящим ботинком.
— Если честно, Ховард, это для меня удар. У меня за последнее время их целая серия. Жена в третий раз ушла. Попытался было уговорить ее вернуться. На сегодняшний вечер у нас запланирована окончательная разборка. Не кажется ли вам, Ховард, что в этом есть ирония судьбы? Человек, по роду своей службы занятый сбором информации для разводов, из кожи вон лезет, чтобы удержать возле себя весьма несимпатичную блондинку. Конечно, вы можете сказать: да брось ты ее! Только она нужна мне, вот и все.
— Хватит языком молотить, Бурк. Меня интересуете не вы, а Лемп.
— Извините, — проговорил он, набычившись. — Что там случилось со стариной Артом? Пиф-паф? Я всегда ему говорил: в один прекрасный день тебя застрелят.
— Заколот пешней. Сегодня примерно в одиннадцать пятнадцать прямо в своей машине, и заодно его освободили от выкупных денег. Он получил их в одиннадцать утра.
— И какой выкуп?
— Пятьдесят тысяч.
Бурк прищурил глаза и зажал губу между большим и указательным пальцами. Он походил на голодную барракуду, надевшую галстук «бабочкой».
— Старина Арт попытался выскочить из грязи в князи? Но киднеппинг ему не потянуть. Класс не тот. В конце концов он получил его в шею.
— В шею?
— Прошу прощения за слэнг, — сказал Бурк. — Только не говорите мне, что пешню воткнули именно туда!
— Именно туда.
— Вот язык распустил! Но вы заблуждаетесь, если считаете, что я об этом знал. Арта Лемпа я не видел уже месяцев шесть, уволил его в декабре. Если уж быть до конца откровенным — спустил с лестницы.
— Почему?
— Подобная необходимость долго вызревала и под конец прорвалась наружу. Я бы сам ни за что его не нанял. Просто сделал одолжение приятелю.
— Какому приятелю?
Барракуда стрельнула глазками.
— А не забираемся ли мы чересчур в дебри, а, Ховард?
— Не думаю. Лемп в этом деле был не один. Я пытаюсь нащупать его контакты.
— Да, дело серьезное. Вообще это был не то чтобы приятель. Просто симпампушечка-блондиночка, Молли Фоон, по крайней мере, под этим именем она известна мне. Эта дама в прошлом оказала мне парочку любезностей. А потом как бы невзначай поведала об этом козлище с полицейским прошлым. Я и поддался, дал ему работу.
— Когда это было?
— В октябре, в начале октября. Двух месяцев хватило, чтобы он встал мне поперек горла. Да ему бы и этого времени не продержаться, если в Кэрол не шалабахнула меня по башке. В ноябре она второй раз от меня ушла. Но что мне, черт побери, делать, когда по роду занятий приходится иметь дело с бабами?! Объяснял же ей, что моя профессия типа докторской, но она и слушать не стала. Но я ни разу не перепихнулся, — он громко щелкнул пальцами, — ни с Молли Фоон, ни с какой другой.
— Как бы мне отыскать Молли Фоон?
Его лицо изобразило неподдельную озабоченность моим здоровьем.
— Буду с вами откровенен, Ховард.
— Не надо так напрягаться. — Я всегда с подозрением относился к людям, выставляющим напоказ свою честность.
Перегнувшись вперед, Бурк сердечно потрепал меня по плечу и улыбнулся.
— С вами я чувствую себя совершенно спокойным, и не поймите меня неправильно. В этом году я не виделся с Молли. С нею и с Лемпом мы расстались в одно время и по одной и той же причине. Я вам даже расскажу по какой. — Он огляделся, видимо обалдев от собственного великодушия. — Они использовали информацию, которую Лемп получал, работая на меня, чтобы затем играть на стороне в свою собственную игру.
— Шантаж?
— Именно. Тут у нас чертова уйма ревнивых жен. — Он фыркнул с отвращением, словно женские чувства ядом осели в атмосфере кабинета. — Большинству вообще нечему ревновать. Моя работа состоит в том, чтобы их успокаивать. Арту Лемпу было поручено заниматься двумя-тремя подобными делами. Он же разыграл все наоборот, чтобы обеим сторонам причинить максимум беспокойства — по-своему интерпретировал шантаж. О двух случаях я знаю точно. Он компрометировал мужей, подсовывая им Молли Фоон; один раз в машине, второй — в гостиничном номере. А его приятель, фотограф, делал снимки. Один из этих бедняг купил фотографии у Лемпа. А что остается, когда у вас жена — мегера. А вот второй пришел ко мне. В этот-то день я и скинул Лемпа с лестницы. — Воспоминание улыбкой искривило уголки его губ. — Потом позвонил Молли и выдал ей все, что о ней думаю в три этажа, и с тех пор она тоже испарилась. То, что я послал этих двоих в туманную даль, оказалось не так уж скверно. По крайней мере, для бизнеса.
— А где жила Молли в декабре?
— Не знаю я, где она жила.
— Может быть, вспомните номер ее телефона?
— Мне она его не сообщала.
— Вы говорили, что звонили ей.
— Через подружку, — сказал он и поднял руки, словно мог этим что-нибудь объяснить. — У Молли была договоренность, что через эту подругу будут проходить все ее телефонные звонки.
— Значит, подруга может знать, где искать Молли...
— Сомневаюсь. Проблема в том, что сейчас эта девка коротает время в окружной тюрьме Лос-Анджелеса. В январе ее схомутала полиция нравов. Может быть, они и Молли заодно замели, не знаю. Мне это на хрен не нужно.
— У Лемпа был весьма приятный круг знакомств, — сказал я, подозревая, что Бурк тоже может этим похвастаться. — Расскажите мне о фотографе, ну о том, что делал компрометирующие снимки.
— Я с ним никогда не встречался. Если бы что-нибудь знал, то, разумеется, рассказал бы. Мне даже неизвестно, как его зовут.
— И где живет?..
— Думаю, он обретался в одном отеле с Лемпом, знаете эти развалюхи на окраине. Может быть, даже в той, где они делали компрометирующие снимки.
— Отель «Сансет»?
— У вас что-то с психикой, Ховард.
— Машина, в которой был убит Лемп, принадлежала некоему Керри Смиту, который в качестве своего адреса назвал именно этот отель. Это имя — Керри Смит — вам ни о чем не говорит?
— Абсолютно. Ежели это парень со вспышкой, то его в этом отеле уже нет. Лемп выписался оттуда в декабре, в тот самый день, как получил от меня пролетное лекарство. «Вспышка» вполне возможно уехал вместе с ним.
— Описания фотографа у вас случаем нет?
— Никакого, — заверил он. — Могу предоставить хорошее описание Молли Фоон, если, конечно, хотите. Между прочим, Фоон — не настоящая фамилия — сценический псевдоним.
— Она что, актриса?
— Все они актрисы, Ховард. Каждая тварь женского пола в этом городе — актриса, даже если она всего лишь галлопировала на заднем плане в третьеразрядных варьете. Так же как половина мужских тварей называет себя актерами и писателями. И частными сыщиками. — Он криво ухмыльнулся.
— Описание Молли, — напомнил я ему.
— Вы видели сотни таких, может быть, даже тысячи, по работе или так. Смазливая, неплохо сложенная блондинка, разумеется, ненатурального окраса; рост примерно пять футов четыре дюйма; вес примерно сто двадцать пять фунтов, неплохие ноги, но могли бы быть и лучше. Прикидывается девятнадцати— или двадцатилетней. Единственное, что я вам посоветую, если ее найдете, не верьте ни единому слову. Патологическая лгунья. Все они патологические лгуньи. Я знаю, сам на такой женат.
— Вы предосудительны. Цвет глаз?
— Анютины глазки, имею в виду такой цветок. Глаза — это лучшее, что у нее есть, и она об этом знает. Проверяет их действие на всех, кто носит штаны.
— Отличительные черты?
— Не знаю ни одной. У нее очень хорошая кожа. Кстати, забавно, что она не загорает. — Интонация его голоса пошла вниз. — Забавно.
На столе позади него зазвонил, демонстрируя свое негодование, телефон. Бурк нырнул вбок и поднял трубку.
— Кэрол? Ты, крошка?
Это была не Кэрол.
— Да, мистер Форест, — ответил детектив. — Говорит Бурк. Да, я владелец агентства «Экме».
Он ответил на серию вопросов, связанных с Лемпом, а затем всплыло мое имя. Бурк передал мне трубку:
— С вами мечтает побеседовать человек из ФБР.
Междугородняя линия донесла до меня скрежещущий голос Фореста.
— Смотрю, вы нас обскакали. Не свалитесь и не сломайте себе шею.
— Я и не собираюсь. Есть какие-нибудь новости о парнишке Джонсонов?
Начавший было шнырять по кабинету Бурк тут же застыл, весь обратившись в слух.
— Мы прочесали юго-восток, — ответил Форест. — Поставили кордоны на всех дорогах. Единственная стоящая зацепка — это то, что «крайслер», в котором вы обнаружили Лемпа, был куплен на стоянке подержанных автомобилей на Третьей улице, в декабре, человеком по имени Керри Сноу. Смахивает на Керри Смита, да? Описания нет, но есть следок на торговца, который ему эту машину продал. А у вас что новенького?
— Бурк здесь навел меня на подружку Лемпа по имени Молли Фоон. Вам лучше приехать сюда и поговорить с Бурком самому.
— Я и намеревался это сделать. Ему можно доверять?
— Мне кажется — да. Он сейчас рядом со мной.
— Вышлите-ка его из комнаты.
— Это его кабинет. Он здесь законный владелец.
— Большое спасибо, — сказал Бурк за моей спиной.
Форест мрачно продолжил:
— Никогда не знаешь этих частных субчиков. Все время они ковыряются в грязи, которую с них потом наждаком не отодрать. Ладно, дайте-ка ему трубку.
Бурк принялся отвечать на вопросы о себе, Молли Фоон и Лемпе. Наконец, как я понял, ему было приказано оставаться в офисе и дожидаться Фореста. Пообещав, он повесил трубку.
Диалог с представителем власти поверг его в пучину отчаяния. Тревога прочертила на лице детектива глубокие морщины.
— Он хочет, чтобы вы тоже его подождали, мистер Кросс.
— Думаю, что не смогу этого сделать. Уж лучше вы сами...
— Опять заботы, — произнес он похоронным голосом. — В этот год мне все время не везет. Удача меня невзлюбила. Вы знаете этого Фореста?
— Беседовал с ним сегодня. Он вас не покусает.
— Это вы так думаете. Я же в этом деле увяз по уши. — Он поднял онемевшую левую руку к скуле. — Вы не сказали мне, что это был ребенок Джонсонов.
— Вот уж не думал, что это вам будет интересно.
— А мне и не интересно. Я хочу забыть об этом; хочу выехать подальше в пустыню, забиться к суслику в норку и забыться. Только не могу.
— Давайте-ка, Бурк, выкладывайте остальное. Чувствую, вам есть что сказать.
— Не стоит так волноваться. Пока меня еще не поймали на сокрытии улик.
— Вы уже проговорились, — сказал я. — Давайте не будем терять время.
Он обогнул стол и понуро уселся на вращающийся стул.
— Джонсониха что, ваша знакомая?
— Я бы так не сказал.
— Я ее знаю. И муженька знаю, так вот. Он был одним из моих клиентов. Как зовут старикана?
— Эйбель. Но он вовсе не старик.
— Для нее — старик. Это не мое мнение — его. Он пришел сюда шесть-семь месяцев назад; отыскал мое объявление в газете. Я говорил вам насчет ревнивых жен. Оказывается, существуют также и ревнивые мужья.
Свистящий ветер выдувал мусор из моих глазных впадин. В возникшей пустоте накапливалось что-то тяжелое и страшное. По ощущениям могло показаться, что это головная боль. Потом я различил очертания женской фигуры. Но лицо ее было пустым, а нижняя часть тела не просматривалась.
— Продолжайте. — Мой голос как-то странно прозвучал в пустоте. Фигура повернулась спиной. — К кому же он ревновал?
— К какому-то адвокату, парню по фамилии Сайфон. Или что-то в этом роде. Могу посмотреть в картотеке.
— Не утруждайтесь. Его фамилия Сайфель.
Бурк понимающе покосился на меня.
— Джонсон не выдвинул никаких обвинений. Сказал, что хочет проверить, так это или не так. Сомнения его, видите ли, убивали. Так всегда бывает.
— И что же, разрешили вы его сомнения?
— Думал, что да. Теперь не уверен. Лемп работал с Джонсоном. Кстати, именно Арт попросил меня поставить его на это дело. Оно, как мне показалось, его очень интересовало. Я в то время со всеми своими людьми занимался расследованием на киностудии, поэтому и послал его в Пасифик-Пойнт. Лемп наблюдал за дамочкой Джонсона четыре-пять дней. Это было в ноябре. Рапорт он представил отрицательный. Миссис Джонсон пару раз встречалась с адвокатишкой, но при этом всегда присутствовал либо сам Джонсон, либо мамочка Сайфеля, либо еще кто. Я не шакал: сказал Джонсону, что он выбрасывает деньги на ветер.
— Но теперь вы не очень-то уверены.
Я старался говорить как можно бесстрастнее, но у Бурка оказалось наметанное ухо.
— Не стоит лезть мне на голову. Слишком многие уже сидят на ней. — Он поднял скрюченную правую руку и сделал несколько движений, словно отбивая удары в лицо. — Так, значит, дамочка вам по душе. А теперь посмотрите на вещи спокойно. Я знаю сейчас, в то время я ничего не знал. Рапорты Лемпа не стоили бумаги, на которой были написаны. Даже если бы он засек их трахающимися, он и тогда бы ничего мне не сообщил. Он что-то видел в этом деле, раз планировал похищение с ноября месяца. Вполне возможно, что он задумал его даже раньше. Так что ему не выгодно было подтверждать опасения мужа. Не так ли?
— Мне бы хотелось взглянуть на рапорт.
Бурк выдвинул ящик из шкафа с документами, пробежался пальцами по бумагам, лежащим внутри; вначале небрежно, а зетем все более и более внимательно.
— Его нет. Видимо, Лемп перед тем как уйти, прихватил рапорт с собой.
— Вы уверены?
— Взгляните сами. Здесь все, что осталось по этому делу.
Он показал мне запись об оплате: Эйбель Джонсон, получено 125 долларов на текущие расходы.
— Форесту это понравится, будьте уверены.
Бурк бросился в крутящееся кресло и вынул из среднего ящика стола револьвер. С отсутствующим видом он прокрутил полный барабан указательным пальцем:
— Не желает ли кто сыграть в русскую рулетку?
— Уберите, — сказал я.
— РКО. — Он убрал пистолет обратно в ящик. — Не беспокойтесь за меня, Ховард. Я пошутил. Я вообще люблю шутить.
— Сейчас нет времени ломать комедию. Если вы знаете еще что-нибудь, то лучше скажите об этом мне.
— Что, например?
— Где живет Молли Фоон. Мне думается, что в свое время вы ее очень хорошо знали. Может быть, даже и сейчас...
— Вы неправы, дальше некуда. — Его лицо не выражало ничего, но под столом руки втихую боролись друг с другом. — Я с декабря месяца не видел эту маленькую вертлявую сучку.
— И где же вы ее не видели?
Он задал встречный вопрос:
— А она имеет отношение к похищению?
— Она имеет отношение к Лемпу, а он в этом деле ключевая фигура. Я бы не должен вам этого говорить, но если хотите остаться чистым, то придется вам еще чуть-чуть пораскрывать рот.
Его правая рука наконец-то поборола левую, прижав ее к колену.
— Я пару раз бывал в ее доме. Быть может, она там больше не живет, но вполне возможно, что хозяйке известен ее следующий адрес. В любом случае можете рискнуть. Это в Западном Голливуде. — Он дал мне адрес и инструкции, как отыскать дом.
— Спасибо, Бурк. Только зачем было так долго тянуть?
— Я думал, что она студенточка из Сан-Квентина. — Он шлепнул себя левой ладонью по глазам. — Я, видимо, совсем дурень. Ведь знаю же, знаю, что нельзя им доверять, и каждый раз верю им, и жалею, и... Наверное, я тоже тварь.
Я оставил его в одиночестве.
Глава 15
— Сейчас? — спросил он с некоторой тревогой. — Понимаете, я жду звонка от жены и не могу...
Я охладил его.
— Слушайте. Этим утром ваш бывший служащий похитил четырехлетнего мальчишку. Лемп мертв. Про мальчика до сих пор ни слуху ни духу. И вы у нас единственная зацепка.
— Понял. Хорошо. Может, она и не позвонит вовсе. Где вы находитесь?
— Возле вашего офиса, в телефонной будке.
— Мой дом в трех кварталах. Через пять минут буду.
Я как раз докуривал сигарету, когда он поднялся на этаж: мужчина примерно моего возраста, широкоплечий, коротконогий, с пустыми, подозрительными голливудскими глазками, укрепленными на встревоженном лице будто с помощью подшипников. Пока мы обменивались небрежным рукопожатием, его глаза обшарили меня сверху донизу, определяя рост, возраст, вес, примерный заработок и коэффициент умственных способностей. Вместо воздуха он выдыхал «мартини».
Бурк вонзил маленький медный ключик в дверь офиса.
— Я не заставил вас ждать? Можно мне взглянуть на ваше удостоверение?
— С собой у меня нет, но если хотите, брякните шерифу в Пасифик-Пойнт. Вполне возможно, что он уже пытался до вас дозвониться.
Он зажег свет, и неуклюжие тени, обозначившие конторскую мебель, канапе, тростниковые стулья и пепельницу, мгновенно обрели цвет и форму.
— Чего так волноваться, — произнес он с наигранной легкостью. — У вас честное лицо. Как, вы сказали, ваше имя?
— Ховард Кросс.
— Добро пожаловать в Святилище, Ховард. Сделаю для вас, что в моих силах. Шутка.
Я зашел за ним в офис, обшитый дубовой фанерой. Он уселся на край стола и принялся покачивать очень блестящим ботинком.
— Если честно, Ховард, это для меня удар. У меня за последнее время их целая серия. Жена в третий раз ушла. Попытался было уговорить ее вернуться. На сегодняшний вечер у нас запланирована окончательная разборка. Не кажется ли вам, Ховард, что в этом есть ирония судьбы? Человек, по роду своей службы занятый сбором информации для разводов, из кожи вон лезет, чтобы удержать возле себя весьма несимпатичную блондинку. Конечно, вы можете сказать: да брось ты ее! Только она нужна мне, вот и все.
— Хватит языком молотить, Бурк. Меня интересуете не вы, а Лемп.
— Извините, — проговорил он, набычившись. — Что там случилось со стариной Артом? Пиф-паф? Я всегда ему говорил: в один прекрасный день тебя застрелят.
— Заколот пешней. Сегодня примерно в одиннадцать пятнадцать прямо в своей машине, и заодно его освободили от выкупных денег. Он получил их в одиннадцать утра.
— И какой выкуп?
— Пятьдесят тысяч.
Бурк прищурил глаза и зажал губу между большим и указательным пальцами. Он походил на голодную барракуду, надевшую галстук «бабочкой».
— Старина Арт попытался выскочить из грязи в князи? Но киднеппинг ему не потянуть. Класс не тот. В конце концов он получил его в шею.
— В шею?
— Прошу прощения за слэнг, — сказал Бурк. — Только не говорите мне, что пешню воткнули именно туда!
— Именно туда.
— Вот язык распустил! Но вы заблуждаетесь, если считаете, что я об этом знал. Арта Лемпа я не видел уже месяцев шесть, уволил его в декабре. Если уж быть до конца откровенным — спустил с лестницы.
— Почему?
— Подобная необходимость долго вызревала и под конец прорвалась наружу. Я бы сам ни за что его не нанял. Просто сделал одолжение приятелю.
— Какому приятелю?
Барракуда стрельнула глазками.
— А не забираемся ли мы чересчур в дебри, а, Ховард?
— Не думаю. Лемп в этом деле был не один. Я пытаюсь нащупать его контакты.
— Да, дело серьезное. Вообще это был не то чтобы приятель. Просто симпампушечка-блондиночка, Молли Фоон, по крайней мере, под этим именем она известна мне. Эта дама в прошлом оказала мне парочку любезностей. А потом как бы невзначай поведала об этом козлище с полицейским прошлым. Я и поддался, дал ему работу.
— Когда это было?
— В октябре, в начале октября. Двух месяцев хватило, чтобы он встал мне поперек горла. Да ему бы и этого времени не продержаться, если в Кэрол не шалабахнула меня по башке. В ноябре она второй раз от меня ушла. Но что мне, черт побери, делать, когда по роду занятий приходится иметь дело с бабами?! Объяснял же ей, что моя профессия типа докторской, но она и слушать не стала. Но я ни разу не перепихнулся, — он громко щелкнул пальцами, — ни с Молли Фоон, ни с какой другой.
— Как бы мне отыскать Молли Фоон?
Его лицо изобразило неподдельную озабоченность моим здоровьем.
— Буду с вами откровенен, Ховард.
— Не надо так напрягаться. — Я всегда с подозрением относился к людям, выставляющим напоказ свою честность.
Перегнувшись вперед, Бурк сердечно потрепал меня по плечу и улыбнулся.
— С вами я чувствую себя совершенно спокойным, и не поймите меня неправильно. В этом году я не виделся с Молли. С нею и с Лемпом мы расстались в одно время и по одной и той же причине. Я вам даже расскажу по какой. — Он огляделся, видимо обалдев от собственного великодушия. — Они использовали информацию, которую Лемп получал, работая на меня, чтобы затем играть на стороне в свою собственную игру.
— Шантаж?
— Именно. Тут у нас чертова уйма ревнивых жен. — Он фыркнул с отвращением, словно женские чувства ядом осели в атмосфере кабинета. — Большинству вообще нечему ревновать. Моя работа состоит в том, чтобы их успокаивать. Арту Лемпу было поручено заниматься двумя-тремя подобными делами. Он же разыграл все наоборот, чтобы обеим сторонам причинить максимум беспокойства — по-своему интерпретировал шантаж. О двух случаях я знаю точно. Он компрометировал мужей, подсовывая им Молли Фоон; один раз в машине, второй — в гостиничном номере. А его приятель, фотограф, делал снимки. Один из этих бедняг купил фотографии у Лемпа. А что остается, когда у вас жена — мегера. А вот второй пришел ко мне. В этот-то день я и скинул Лемпа с лестницы. — Воспоминание улыбкой искривило уголки его губ. — Потом позвонил Молли и выдал ей все, что о ней думаю в три этажа, и с тех пор она тоже испарилась. То, что я послал этих двоих в туманную даль, оказалось не так уж скверно. По крайней мере, для бизнеса.
— А где жила Молли в декабре?
— Не знаю я, где она жила.
— Может быть, вспомните номер ее телефона?
— Мне она его не сообщала.
— Вы говорили, что звонили ей.
— Через подружку, — сказал он и поднял руки, словно мог этим что-нибудь объяснить. — У Молли была договоренность, что через эту подругу будут проходить все ее телефонные звонки.
— Значит, подруга может знать, где искать Молли...
— Сомневаюсь. Проблема в том, что сейчас эта девка коротает время в окружной тюрьме Лос-Анджелеса. В январе ее схомутала полиция нравов. Может быть, они и Молли заодно замели, не знаю. Мне это на хрен не нужно.
— У Лемпа был весьма приятный круг знакомств, — сказал я, подозревая, что Бурк тоже может этим похвастаться. — Расскажите мне о фотографе, ну о том, что делал компрометирующие снимки.
— Я с ним никогда не встречался. Если бы что-нибудь знал, то, разумеется, рассказал бы. Мне даже неизвестно, как его зовут.
— И где живет?..
— Думаю, он обретался в одном отеле с Лемпом, знаете эти развалюхи на окраине. Может быть, даже в той, где они делали компрометирующие снимки.
— Отель «Сансет»?
— У вас что-то с психикой, Ховард.
— Машина, в которой был убит Лемп, принадлежала некоему Керри Смиту, который в качестве своего адреса назвал именно этот отель. Это имя — Керри Смит — вам ни о чем не говорит?
— Абсолютно. Ежели это парень со вспышкой, то его в этом отеле уже нет. Лемп выписался оттуда в декабре, в тот самый день, как получил от меня пролетное лекарство. «Вспышка» вполне возможно уехал вместе с ним.
— Описания фотографа у вас случаем нет?
— Никакого, — заверил он. — Могу предоставить хорошее описание Молли Фоон, если, конечно, хотите. Между прочим, Фоон — не настоящая фамилия — сценический псевдоним.
— Она что, актриса?
— Все они актрисы, Ховард. Каждая тварь женского пола в этом городе — актриса, даже если она всего лишь галлопировала на заднем плане в третьеразрядных варьете. Так же как половина мужских тварей называет себя актерами и писателями. И частными сыщиками. — Он криво ухмыльнулся.
— Описание Молли, — напомнил я ему.
— Вы видели сотни таких, может быть, даже тысячи, по работе или так. Смазливая, неплохо сложенная блондинка, разумеется, ненатурального окраса; рост примерно пять футов четыре дюйма; вес примерно сто двадцать пять фунтов, неплохие ноги, но могли бы быть и лучше. Прикидывается девятнадцати— или двадцатилетней. Единственное, что я вам посоветую, если ее найдете, не верьте ни единому слову. Патологическая лгунья. Все они патологические лгуньи. Я знаю, сам на такой женат.
— Вы предосудительны. Цвет глаз?
— Анютины глазки, имею в виду такой цветок. Глаза — это лучшее, что у нее есть, и она об этом знает. Проверяет их действие на всех, кто носит штаны.
— Отличительные черты?
— Не знаю ни одной. У нее очень хорошая кожа. Кстати, забавно, что она не загорает. — Интонация его голоса пошла вниз. — Забавно.
На столе позади него зазвонил, демонстрируя свое негодование, телефон. Бурк нырнул вбок и поднял трубку.
— Кэрол? Ты, крошка?
Это была не Кэрол.
— Да, мистер Форест, — ответил детектив. — Говорит Бурк. Да, я владелец агентства «Экме».
Он ответил на серию вопросов, связанных с Лемпом, а затем всплыло мое имя. Бурк передал мне трубку:
— С вами мечтает побеседовать человек из ФБР.
Междугородняя линия донесла до меня скрежещущий голос Фореста.
— Смотрю, вы нас обскакали. Не свалитесь и не сломайте себе шею.
— Я и не собираюсь. Есть какие-нибудь новости о парнишке Джонсонов?
Начавший было шнырять по кабинету Бурк тут же застыл, весь обратившись в слух.
— Мы прочесали юго-восток, — ответил Форест. — Поставили кордоны на всех дорогах. Единственная стоящая зацепка — это то, что «крайслер», в котором вы обнаружили Лемпа, был куплен на стоянке подержанных автомобилей на Третьей улице, в декабре, человеком по имени Керри Сноу. Смахивает на Керри Смита, да? Описания нет, но есть следок на торговца, который ему эту машину продал. А у вас что новенького?
— Бурк здесь навел меня на подружку Лемпа по имени Молли Фоон. Вам лучше приехать сюда и поговорить с Бурком самому.
— Я и намеревался это сделать. Ему можно доверять?
— Мне кажется — да. Он сейчас рядом со мной.
— Вышлите-ка его из комнаты.
— Это его кабинет. Он здесь законный владелец.
— Большое спасибо, — сказал Бурк за моей спиной.
Форест мрачно продолжил:
— Никогда не знаешь этих частных субчиков. Все время они ковыряются в грязи, которую с них потом наждаком не отодрать. Ладно, дайте-ка ему трубку.
Бурк принялся отвечать на вопросы о себе, Молли Фоон и Лемпе. Наконец, как я понял, ему было приказано оставаться в офисе и дожидаться Фореста. Пообещав, он повесил трубку.
Диалог с представителем власти поверг его в пучину отчаяния. Тревога прочертила на лице детектива глубокие морщины.
— Он хочет, чтобы вы тоже его подождали, мистер Кросс.
— Думаю, что не смогу этого сделать. Уж лучше вы сами...
— Опять заботы, — произнес он похоронным голосом. — В этот год мне все время не везет. Удача меня невзлюбила. Вы знаете этого Фореста?
— Беседовал с ним сегодня. Он вас не покусает.
— Это вы так думаете. Я же в этом деле увяз по уши. — Он поднял онемевшую левую руку к скуле. — Вы не сказали мне, что это был ребенок Джонсонов.
— Вот уж не думал, что это вам будет интересно.
— А мне и не интересно. Я хочу забыть об этом; хочу выехать подальше в пустыню, забиться к суслику в норку и забыться. Только не могу.
— Давайте-ка, Бурк, выкладывайте остальное. Чувствую, вам есть что сказать.
— Не стоит так волноваться. Пока меня еще не поймали на сокрытии улик.
— Вы уже проговорились, — сказал я. — Давайте не будем терять время.
Он обогнул стол и понуро уселся на вращающийся стул.
— Джонсониха что, ваша знакомая?
— Я бы так не сказал.
— Я ее знаю. И муженька знаю, так вот. Он был одним из моих клиентов. Как зовут старикана?
— Эйбель. Но он вовсе не старик.
— Для нее — старик. Это не мое мнение — его. Он пришел сюда шесть-семь месяцев назад; отыскал мое объявление в газете. Я говорил вам насчет ревнивых жен. Оказывается, существуют также и ревнивые мужья.
Свистящий ветер выдувал мусор из моих глазных впадин. В возникшей пустоте накапливалось что-то тяжелое и страшное. По ощущениям могло показаться, что это головная боль. Потом я различил очертания женской фигуры. Но лицо ее было пустым, а нижняя часть тела не просматривалась.
— Продолжайте. — Мой голос как-то странно прозвучал в пустоте. Фигура повернулась спиной. — К кому же он ревновал?
— К какому-то адвокату, парню по фамилии Сайфон. Или что-то в этом роде. Могу посмотреть в картотеке.
— Не утруждайтесь. Его фамилия Сайфель.
Бурк понимающе покосился на меня.
— Джонсон не выдвинул никаких обвинений. Сказал, что хочет проверить, так это или не так. Сомнения его, видите ли, убивали. Так всегда бывает.
— И что же, разрешили вы его сомнения?
— Думал, что да. Теперь не уверен. Лемп работал с Джонсоном. Кстати, именно Арт попросил меня поставить его на это дело. Оно, как мне показалось, его очень интересовало. Я в то время со всеми своими людьми занимался расследованием на киностудии, поэтому и послал его в Пасифик-Пойнт. Лемп наблюдал за дамочкой Джонсона четыре-пять дней. Это было в ноябре. Рапорт он представил отрицательный. Миссис Джонсон пару раз встречалась с адвокатишкой, но при этом всегда присутствовал либо сам Джонсон, либо мамочка Сайфеля, либо еще кто. Я не шакал: сказал Джонсону, что он выбрасывает деньги на ветер.
— Но теперь вы не очень-то уверены.
Я старался говорить как можно бесстрастнее, но у Бурка оказалось наметанное ухо.
— Не стоит лезть мне на голову. Слишком многие уже сидят на ней. — Он поднял скрюченную правую руку и сделал несколько движений, словно отбивая удары в лицо. — Так, значит, дамочка вам по душе. А теперь посмотрите на вещи спокойно. Я знаю сейчас, в то время я ничего не знал. Рапорты Лемпа не стоили бумаги, на которой были написаны. Даже если бы он засек их трахающимися, он и тогда бы ничего мне не сообщил. Он что-то видел в этом деле, раз планировал похищение с ноября месяца. Вполне возможно, что он задумал его даже раньше. Так что ему не выгодно было подтверждать опасения мужа. Не так ли?
— Мне бы хотелось взглянуть на рапорт.
Бурк выдвинул ящик из шкафа с документами, пробежался пальцами по бумагам, лежащим внутри; вначале небрежно, а зетем все более и более внимательно.
— Его нет. Видимо, Лемп перед тем как уйти, прихватил рапорт с собой.
— Вы уверены?
— Взгляните сами. Здесь все, что осталось по этому делу.
Он показал мне запись об оплате: Эйбель Джонсон, получено 125 долларов на текущие расходы.
— Форесту это понравится, будьте уверены.
Бурк бросился в крутящееся кресло и вынул из среднего ящика стола револьвер. С отсутствующим видом он прокрутил полный барабан указательным пальцем:
— Не желает ли кто сыграть в русскую рулетку?
— Уберите, — сказал я.
— РКО. — Он убрал пистолет обратно в ящик. — Не беспокойтесь за меня, Ховард. Я пошутил. Я вообще люблю шутить.
— Сейчас нет времени ломать комедию. Если вы знаете еще что-нибудь, то лучше скажите об этом мне.
— Что, например?
— Где живет Молли Фоон. Мне думается, что в свое время вы ее очень хорошо знали. Может быть, даже и сейчас...
— Вы неправы, дальше некуда. — Его лицо не выражало ничего, но под столом руки втихую боролись друг с другом. — Я с декабря месяца не видел эту маленькую вертлявую сучку.
— И где же вы ее не видели?
Он задал встречный вопрос:
— А она имеет отношение к похищению?
— Она имеет отношение к Лемпу, а он в этом деле ключевая фигура. Я бы не должен вам этого говорить, но если хотите остаться чистым, то придется вам еще чуть-чуть пораскрывать рот.
Его правая рука наконец-то поборола левую, прижав ее к колену.
— Я пару раз бывал в ее доме. Быть может, она там больше не живет, но вполне возможно, что хозяйке известен ее следующий адрес. В любом случае можете рискнуть. Это в Западном Голливуде. — Он дал мне адрес и инструкции, как отыскать дом.
— Спасибо, Бурк. Только зачем было так долго тянуть?
— Я думал, что она студенточка из Сан-Квентина. — Он шлепнул себя левой ладонью по глазам. — Я, видимо, совсем дурень. Ведь знаю же, знаю, что нельзя им доверять, и каждый раз верю им, и жалею, и... Наверное, я тоже тварь.
Я оставил его в одиночестве.
Глава 15
Квартира находилась на тихой захудалой улочке, на втором этаже над гаражом. Свет в окнах не горел, зато соседний дом оказался освещенным и озвученным на полную. Это было белое каркасное бунгало, старавшееся всеми своими немощными линиями походить на дом в «колониальном» стиле. Звуки, доносившиеся изнутри, исходили от радио. Когда я позвонил, голоса внезапно смолкли, и по полу прошлепали медленные, мягкие шаги.
Затем заблокированная на цепочку дверь приоткрылась дюйма на четыре. Из-за длинного женского носа на меня глядели очки, за которыми скрывались глаза. Изо рта вылетело осуждающее:
— Вы не даете слушать мою любимую программу. Имею я право отдохнуть в собственном доме? Что вам угодно?
— Прошу прощения. Но у меня срочное дело. Мне необходимо отыскать девушку, именующую себя Молли Фоон.
Еще больше усилившееся неодобрение превратило лицо в ледяную маску.
— Я о ней ничего не знаю. Если вы один из этих ее никудышных дружков...
— Я офицер по надзору за условно осужденными, — проговорил я, прежде чем она успела захлопнуть дверь. — И расследую весьма серьезное дело.
Ледяная маска стала таять на глазах. Что-то вроде удовольствия засветилось за стеклами очков.
— Она что, попала в переделку? Я всегда говорила, что эти нелепые выходки доведут ее до беды. Да что там! Когда я была в ее возрасте, то даже заговорить с мужчиной не смела. Отец строго наблюдал за девочками...
— Могу я войти?
Она сбросила цепочку и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть в образовавшуюся щель.
— Не обращайте внимания. В доме такой кавардак...
Внутри оказалось очень, как-то даже противоестественно чисто, словно женщина ждала комиссию по проверке. Но вещи были старыми: ковры, мебель, даже висящий в коридоре календарь. Застоявшийся тяжелый воздух сочился запахами затхлых специй. Выцветший лозунг, висящий на стене возле пианино, гласил: «Дымок так же легко поднимается из очага крестьянской хижины, как и из камина надменного дворца».
Увидев, что я читаю, она произнесла:
— Какая истина! Не хотите ли присесть, мистер...
— Кросс, Ховард Кросс.
— Мисс Хильда Трентон. Рада с вами познакомиться, мистер Кросс.
Мы сели лицом друг к другу в глубокие кресла-качалки, возле старого кабинетного радио. Оно потихоньку шипело, посверкивая лампой, словно порыв подавленной страсти. Мисс Трентон наклонилась ко мне, поставив острые локти на острые коленки.
— Что же она натворила?
— Это я как раз и выясняю. Понимаю так, что здесь она больше не живет?
— Молли прожила у меня месяц или около того, и скажу откровенно: даже если бы она сейчас приползла ко мне на коленях, я бы все равно не сдала ей квартиру. — Женщина хмуро улыбнулась. — Но, разумеется, она не приползет, потому как эта девица собрала вещи в мое отсутствие и сбежала, задолжав квартплату за неделю и не попрощавшись. Но скажу вам честно, я не огорчена. Сейчас в квартире живет очень приятная молодая пара.
— Когда уехала Молли?
— В начале января, точную дату не помню.
— И конечно, не оставила следующего адреса...
— Еще бы! Она ведь должна мне восемнадцать долларов. С моей стороны было непростительной глупостью доверить ей квартиру даже на неделю. Ведь Молли горазда выдумывать: как в один прекрасный день все в ее жизни переменится, она получит роль в кино, станет звездой и отплатит мне вдвойне... Или как выйдет замуж за прекрасного юношу. — Мисс Трентон фыркнула. — Ни один нормальный молодой человек никогда не женится на такой.
— Почему же?
— В моральном плане эта девушка потеряна для общества, вот почему. Ведь у нее в любое время дня и ночи гуляла компания, мужская компания. Молли правильно сделала, что съехала. Я уже начала подумывать о выселении. — Женщина похлопала себя по жидкой шевелюре, прикрывающей макушку. — Но потом позволила сострадательным импульсам взять верх. И так всегда, мистер Кросс. А люди пользуются этой моей слабостью.
— Вы сказали, что она выехала в большой спешке. После нее что-нибудь осталось?
Женщина немного подумала.
— Ничего. Ни единой вещички.
Врать мисс Трентон не умела. Близорукие глазки за стеклами очков увлажнились, и она кашлянула.
— Понимаете, ведь квартира полностью обставлена, Молли привезла с собой только одежду.
Со всей выразительностью, на какую был способен, я сказал:
— Вижу, что вы честная американка, мисс Трентон, и что могу вам довериться. Молли Фоон причастна к киднеппингу, и если вы знаете что-нибудь о ее местонахождении, личной жизни или знакомствах, то ваш гражданский долг — поведать мне об этом.
— Киднеппинг! Ужас какой! — Она обняла себя за плечи и обвела взглядом двери и окна. — Я не имею ни малейшего представления о ее местонахождении, ведь с января месяца о ней ни слуху ни духу. А вот что касается личной жизни — тут другое дело. Она со своими дружками здесь такое устраивала!.. Пляски, пьянки всю ночь. А что они друг другу говорили, Боже!..
— Вы слышали, что именно?
— У меня автомобиль стоит в гараже, как раз под квартирой. Вечерами, когда я возвращалась с работы домой и сидела в машине, набираясь сил, то ничего не могла поделать: мне приходилось слушать, что они говорят. А бывало, что-то искала на чердаке — так такие перегородки тонкие, знаете, словно стенка шкафа, ну и слышала их непотребства, истории там всякие. Скажу вам прямо: я была огорчена до глубины души; чтобы молодая девушка и такое говорила!.. — Мисс Трентон осеклась и уставилась на ноги, обутые в черные полуботинки. Если она и огорчалась, то только за себя.
— А вы видели этих мужчин?
— Лестница находится с другой стороны гаража. Обычно Молли затаскивала и выпихивала их без меня.
— Но вы могли видеть их машины.
— В машинах я ничего не смыслю. До сих пор езжу на старом папином «форде».
— А может быть, вы слышали — случайно — какие-нибудь имена?
Она склонила голову набок, прижав указательный палец к впалой щеке.
— Был такой человек, по имени Арт, — сказала она, поразмыслив. — Молли никогда не упоминала его фамилии, просто Арт или Арти. Когда он заявлялся, они тут же начинали грызться, как кошка с собакой, и называть друг друга так, что у меня язык не повернется повторить.
— А почему они грызлись?
— Могу только догадываться. Я ведь не слушала специально, так, от случая к случаю...
— Ну конечно.
— Он все настаивал, чтобы она с ним уехала. А она не хотела. Говорила, что он не может предложить ей достойной жизни, что у нее есть варианты и получше. К тому же она всегда повторяла, что он мошенник. Уверяю вас, мистер Кросс, слушать все это было просто ужасно. А вот другой говорил намного симпатичнее. Не мило, но симпатично.
— Другой?
— Тот, который намного моложе. Он приходил чаще. Голос у него изумительный, я вам точно говорю. — Глаза за стеклами очков затуманились воспоминанием, будто мужской голос из-за перегородки чердака обращался только к ней. — Они тоже ссорились, конечно, но с Керри это было все-таки иначе. Она хотела выйти за него...
— Керри? — переспросил я.
— Я сказала — Керри? Наверное, случайно вырвалось. Его так звали, по крайней мере, она так его называла.
— Керри Сноу?
— Фамилии я не знаю. Только имя.
— Ясно. Так о чем они говорили?
— О себе. Друг о друге. Он все время повторял, что никогда не доверял женщинам. Она уверяла, что с ней все по-другому. Он издевался, доводил Молли до слез. Иногда мне даже бывало ее жаль.
— Мисс Трентон, я спрошу вас как женщину: скажите, они жили вместе?
— Разумеется, нет! Я бы не разрешила ничего подобного в моей квартире. Иногда, правда, он оставался на целую ночь. Они разговаривали. Всю ночь. — И торопливо добавила: — Я страдаю бессонницей, так что волей-неволей...
— Вы когда-нибудь видели этого Керри?
— Было такое раз или два. По крайней мере, я думаю, это он выскальзывал от нее утром. Сама я ранняя пташка, мне положено. Работаю в конторе с пяти до восьми, а путь туда чуть ли не через весь город...
— Можете его описать?
— Молодой, лет тридцати. Думаю, некоторые женщины считают его привлекательным, понимаете?.. Роскошные светлые волосы вьются на лбу, симпатичный, никак не подумаешь, что подлец. В общем, хорошо сложенный молодой человек, можете мне верить.
— Вы должны были видеть его машину, мисс Трентон. Вспомните, пожалуйста.
Сосредоточившись, она завращала глазами и губами: морщинистое лицо напоминало детский неумелый рисунок.
— Большая, это точно; по-моему, голубая.
Затем заблокированная на цепочку дверь приоткрылась дюйма на четыре. Из-за длинного женского носа на меня глядели очки, за которыми скрывались глаза. Изо рта вылетело осуждающее:
— Вы не даете слушать мою любимую программу. Имею я право отдохнуть в собственном доме? Что вам угодно?
— Прошу прощения. Но у меня срочное дело. Мне необходимо отыскать девушку, именующую себя Молли Фоон.
Еще больше усилившееся неодобрение превратило лицо в ледяную маску.
— Я о ней ничего не знаю. Если вы один из этих ее никудышных дружков...
— Я офицер по надзору за условно осужденными, — проговорил я, прежде чем она успела захлопнуть дверь. — И расследую весьма серьезное дело.
Ледяная маска стала таять на глазах. Что-то вроде удовольствия засветилось за стеклами очков.
— Она что, попала в переделку? Я всегда говорила, что эти нелепые выходки доведут ее до беды. Да что там! Когда я была в ее возрасте, то даже заговорить с мужчиной не смела. Отец строго наблюдал за девочками...
— Могу я войти?
Она сбросила цепочку и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы я мог проскользнуть в образовавшуюся щель.
— Не обращайте внимания. В доме такой кавардак...
Внутри оказалось очень, как-то даже противоестественно чисто, словно женщина ждала комиссию по проверке. Но вещи были старыми: ковры, мебель, даже висящий в коридоре календарь. Застоявшийся тяжелый воздух сочился запахами затхлых специй. Выцветший лозунг, висящий на стене возле пианино, гласил: «Дымок так же легко поднимается из очага крестьянской хижины, как и из камина надменного дворца».
Увидев, что я читаю, она произнесла:
— Какая истина! Не хотите ли присесть, мистер...
— Кросс, Ховард Кросс.
— Мисс Хильда Трентон. Рада с вами познакомиться, мистер Кросс.
Мы сели лицом друг к другу в глубокие кресла-качалки, возле старого кабинетного радио. Оно потихоньку шипело, посверкивая лампой, словно порыв подавленной страсти. Мисс Трентон наклонилась ко мне, поставив острые локти на острые коленки.
— Что же она натворила?
— Это я как раз и выясняю. Понимаю так, что здесь она больше не живет?
— Молли прожила у меня месяц или около того, и скажу откровенно: даже если бы она сейчас приползла ко мне на коленях, я бы все равно не сдала ей квартиру. — Женщина хмуро улыбнулась. — Но, разумеется, она не приползет, потому как эта девица собрала вещи в мое отсутствие и сбежала, задолжав квартплату за неделю и не попрощавшись. Но скажу вам честно, я не огорчена. Сейчас в квартире живет очень приятная молодая пара.
— Когда уехала Молли?
— В начале января, точную дату не помню.
— И конечно, не оставила следующего адреса...
— Еще бы! Она ведь должна мне восемнадцать долларов. С моей стороны было непростительной глупостью доверить ей квартиру даже на неделю. Ведь Молли горазда выдумывать: как в один прекрасный день все в ее жизни переменится, она получит роль в кино, станет звездой и отплатит мне вдвойне... Или как выйдет замуж за прекрасного юношу. — Мисс Трентон фыркнула. — Ни один нормальный молодой человек никогда не женится на такой.
— Почему же?
— В моральном плане эта девушка потеряна для общества, вот почему. Ведь у нее в любое время дня и ночи гуляла компания, мужская компания. Молли правильно сделала, что съехала. Я уже начала подумывать о выселении. — Женщина похлопала себя по жидкой шевелюре, прикрывающей макушку. — Но потом позволила сострадательным импульсам взять верх. И так всегда, мистер Кросс. А люди пользуются этой моей слабостью.
— Вы сказали, что она выехала в большой спешке. После нее что-нибудь осталось?
Женщина немного подумала.
— Ничего. Ни единой вещички.
Врать мисс Трентон не умела. Близорукие глазки за стеклами очков увлажнились, и она кашлянула.
— Понимаете, ведь квартира полностью обставлена, Молли привезла с собой только одежду.
Со всей выразительностью, на какую был способен, я сказал:
— Вижу, что вы честная американка, мисс Трентон, и что могу вам довериться. Молли Фоон причастна к киднеппингу, и если вы знаете что-нибудь о ее местонахождении, личной жизни или знакомствах, то ваш гражданский долг — поведать мне об этом.
— Киднеппинг! Ужас какой! — Она обняла себя за плечи и обвела взглядом двери и окна. — Я не имею ни малейшего представления о ее местонахождении, ведь с января месяца о ней ни слуху ни духу. А вот что касается личной жизни — тут другое дело. Она со своими дружками здесь такое устраивала!.. Пляски, пьянки всю ночь. А что они друг другу говорили, Боже!..
— Вы слышали, что именно?
— У меня автомобиль стоит в гараже, как раз под квартирой. Вечерами, когда я возвращалась с работы домой и сидела в машине, набираясь сил, то ничего не могла поделать: мне приходилось слушать, что они говорят. А бывало, что-то искала на чердаке — так такие перегородки тонкие, знаете, словно стенка шкафа, ну и слышала их непотребства, истории там всякие. Скажу вам прямо: я была огорчена до глубины души; чтобы молодая девушка и такое говорила!.. — Мисс Трентон осеклась и уставилась на ноги, обутые в черные полуботинки. Если она и огорчалась, то только за себя.
— А вы видели этих мужчин?
— Лестница находится с другой стороны гаража. Обычно Молли затаскивала и выпихивала их без меня.
— Но вы могли видеть их машины.
— В машинах я ничего не смыслю. До сих пор езжу на старом папином «форде».
— А может быть, вы слышали — случайно — какие-нибудь имена?
Она склонила голову набок, прижав указательный палец к впалой щеке.
— Был такой человек, по имени Арт, — сказала она, поразмыслив. — Молли никогда не упоминала его фамилии, просто Арт или Арти. Когда он заявлялся, они тут же начинали грызться, как кошка с собакой, и называть друг друга так, что у меня язык не повернется повторить.
— А почему они грызлись?
— Могу только догадываться. Я ведь не слушала специально, так, от случая к случаю...
— Ну конечно.
— Он все настаивал, чтобы она с ним уехала. А она не хотела. Говорила, что он не может предложить ей достойной жизни, что у нее есть варианты и получше. К тому же она всегда повторяла, что он мошенник. Уверяю вас, мистер Кросс, слушать все это было просто ужасно. А вот другой говорил намного симпатичнее. Не мило, но симпатично.
— Другой?
— Тот, который намного моложе. Он приходил чаще. Голос у него изумительный, я вам точно говорю. — Глаза за стеклами очков затуманились воспоминанием, будто мужской голос из-за перегородки чердака обращался только к ней. — Они тоже ссорились, конечно, но с Керри это было все-таки иначе. Она хотела выйти за него...
— Керри? — переспросил я.
— Я сказала — Керри? Наверное, случайно вырвалось. Его так звали, по крайней мере, она так его называла.
— Керри Сноу?
— Фамилии я не знаю. Только имя.
— Ясно. Так о чем они говорили?
— О себе. Друг о друге. Он все время повторял, что никогда не доверял женщинам. Она уверяла, что с ней все по-другому. Он издевался, доводил Молли до слез. Иногда мне даже бывало ее жаль.
— Мисс Трентон, я спрошу вас как женщину: скажите, они жили вместе?
— Разумеется, нет! Я бы не разрешила ничего подобного в моей квартире. Иногда, правда, он оставался на целую ночь. Они разговаривали. Всю ночь. — И торопливо добавила: — Я страдаю бессонницей, так что волей-неволей...
— Вы когда-нибудь видели этого Керри?
— Было такое раз или два. По крайней мере, я думаю, это он выскальзывал от нее утром. Сама я ранняя пташка, мне положено. Работаю в конторе с пяти до восьми, а путь туда чуть ли не через весь город...
— Можете его описать?
— Молодой, лет тридцати. Думаю, некоторые женщины считают его привлекательным, понимаете?.. Роскошные светлые волосы вьются на лбу, симпатичный, никак не подумаешь, что подлец. В общем, хорошо сложенный молодой человек, можете мне верить.
— Вы должны были видеть его машину, мисс Трентон. Вспомните, пожалуйста.
Сосредоточившись, она завращала глазами и губами: морщинистое лицо напоминало детский неумелый рисунок.
— Большая, это точно; по-моему, голубая.