Страница:
— Почему я не могу повернуть головы?
— Уже позабыл, — чуть слышно засмеялась Шарра. — Потому, что тебе мешают два валика. Вспомнил? — Она взяла его руки и помогла нащупать валики, потом убрала их. — Попробуй пошевелить головой, только смотри не перестарайся. Раз уж твоя кожа утратила болезненную чувствительность, будем надеяться, что худшее и впрямь позади.
Джексом повернул голову влево, потом вправо. Сначала бережно, точно хрупкую драгоценность. Затем расхрабрился:
— Не больно! Слушай, в самом деле не больно! — И потянулся к компрессу, но Шарра перехватила его руку.
— А вот этого не надо. У меня горит ночничок, погоди, я его чем-нибудь закрою. Чем меньше света, тем лучше…
Джексом слышал, как она шуршала рядом, затеняя светильник.
— Ну? — спросил он нетерпеливо. — Можно теперь?
— Я разрешаю тебе только попробовать, — и она строго подчеркнула последнее слово, а ее ладонь легла на его руку, уже схватившую повязку, — потому что ночь безлунная и ты не сможешь себе повредить. И вот еще что: если тебе померещится хотя бы подобие вспышки, закрывай глаза немедля.
— Это так опасно?
— Может быть опасно. — И Шарра медленно и осторожно убрала повязку.
— Я ничего не вижу! — испугался Джексом.
— Никаких вспышек или пятен?
— Нет, нет, совсем ничего… Ой! — Оказывается, перед глазами все же была какая-то преграда: когда она исчезла, он различил в темноте смутные контуры.
— Это я держала руку у тебя перед глазами, — объяснила Шарра. — На всякий случай.
Теперь Джексом с грехом пополам видел ее силуэт: похоже, она стояла подле него на коленях. Он моргнул несколько раз и пожаловался:
— У меня точно песок в глазах.
— Сейчас, — сказала Шарра и осторожно покапала ему в глаза водой. Вода смыла присохшие к ресницам крошки, но Джексом громко охнул от неожиданности, и Шарра тотчас шикнула на него: — Да тихо ты! Разбудишь Брекки, а она и так на ногах еле держится… Ну, лучше теперь?
— Лучше, спасибо. Нет, правда, со мной столько возни, просто стыдно…
— Да? А я думала, ты нарочно нам все это устроил.
Джексом поймал ее пальцы и поднес к своим губам. Ощутив поцелуй, Шарра вздрогнула и хотела выдернуть у него руку. Джексом удержал ее, но понял, до чего ослабел. Он сказал:
— Спасибо тебе.
— Сейчас надену повязку! — В голосе Шарры прозвучал явный упрек.
Джексом хмыкнул, довольный, что все-таки сумел ее смутить. Одна досада — света было маловато, чтобы разглядеть ее поподробнее. Он видел в потемках только то, что тело ее было гибким и стройным. Голос говорил о твердом характере, но также и о молодости. И все-таки — окажется ли она так хороша внешне, как можно было вообразить, слушая этот голос?..
— На-ка тебе соку: постарайся выпить все. — Губ Джексома знакомо коснулась соломинка. — Выспись хорошенько еще разок, и, глядишь, в самом деле пойдешь на поправку.
— Ты — лекарка? — Джексом был смущен и растерян: по голосу он представлял ее себе молоденькой девушкой, может быть, воспитанницей Брекки.
— Ну конечно, лекарка, — ответила Шарра. — Неужели ты воображаешь, будто драгоценную жизнь владетеля Руата вверили бы подмастерью? Я и сама уже не помню, скольких выходила после огненной лихорадки.
Джексом хотел ответить ей, но не успел: вновь уплыл во мрак, подхваченный мягкими волнами сонного зелья.
К некоторому разочарованию, когда он проснулся на следующий день, к нему подошла Брекки. Ему показалось невежливым спрашивать, где же Шарра. Не мог он спросить об этом и Рута, ведь Брекки неминуемо услышала бы их разговор. Зато, по всей видимости, Шарра передала ей их полуночную беседу: голос Брекки звучал почти весело, во всяком случае, забота и постоянная тревога за Джексома отступили. В честь выздоровления она даже позволила ему выпить чашку слабого кла и съесть размоченный пряник.
Предупредив, чтобы не смел открывать глаз, Брекки сменила повязку. На сей раз, впрочем, ткань была не такой непроницаемо плотной: осторожно приподняв веки, он убедился, что может различить, где свет, где тень.
В полдень ему разрешили приподняться и съесть легкую закуску, которую приготовила Брекки. Усилие, которое для этого потребовалось, невероятно утомило его; тем не менее, когда Брекки принесла ему фруктового сока, он запротестовал:
— Опять с сонным снадобьем? Я что, всю жизнь теперь должен проспать?
— Ты непременно наверстаешь упущенное, можешь не сомневаться, — загадочно ответила Брекки, и он размышляя над ее словами, пока его не сморило.
На другой день Джексом решительно заявил, что возмущен строгостями и ограничениями, наложениями на него, и что он, дескать, не намерен более им подчиняться. Тем не менее, когда Шарра и Брекки вдвоем усадили его на скамеечку, чтобы перетрясти и проветрить камышовый матрац, несколько минут, проведенные сидя, совершенно лишили его сил, так что он был до смерти рад снова растянуться в постели.
А вечером его приятно удивил голос Н'тона, донесшийся из соседней комнаты.
— Ты выглядишь куда лучше прежнего, Джексом, — подойдя к его постели, сказал молодой Предводитель. — Представляю, как обрадуется Лайтол!.. Но если ты когда-нибудь еще, — голос Н'тона даже охрип от сдерживаемого волнения, — если ты когда-нибудь вздумаешь драться с Нитями больным, я… я отдам тебя на съедение Лессе, честное слово.
— Я думал, я всего-навсего простужен, Н’тон, — ответил Джексом, нервно разминая пальцами комковатый тюфяк. — И потом, это был мой первый боевой вылет на Руте…
— Да все я понимаю, — сказал Н’тон, заметно смягчаясь. — Конечно, откуда ты мог знать, что подхватил огненную лихорадку. И, между прочим, твою молодую жизнь спас не кто иной, как Рут. Ф'нор, тот вообще говорит, что у Рута котелок варит существенно лучше, чем у некоторых людей. Во всяком случае, большая половина драконов Перна уж точно не знала бы, что делать, если всадник свалился и бредит, вроде как ты. Путаница в мозгах всадника и их сбила бы с толку. Так что теперь в Бендене вас с Рутом всем ставят в пример. Представляешь? В общем, давай скорей выздоравливай и набирайся сил. Д'рам говорит, когда ты будешь в состоянии, он непременно навестит тебя и покажет кое-что интересное, что он обнаружил, пока жил здесь.
— Значит, он не очень обиделся, что мы с Рутом выследили его?
— Нет, что ты! — Н’тон искренне удивился такому вопросу. — Нет, парень, он просто не ожидал, что Перну будет не хватать его… что он может еще пригодиться как всадник.
— Н'тон! — строго позвала Брекки.
— Твои сиделки не велят тебя утомлять. — И Н’тон поднялся, царапнув по полу сапогами. — Я обязательно прилечу еще! — Джексом услышал недовольный писк Триса и живо представил себе коричневого малыша, пытающегося сохранить равновесие на плече Предводителя.
— А как Менолли? — заторопился Джексом. — Она поправляется? И скажи, пожалуйста, Лайтолу… правда, мне так стыдно, что заставил его поволноваться…
— Он знает, Джексом. Да и Менолли чувствует себя гораздо лучше. Я недавно был у нее. Ей вообще пришлось не так туго, как тебе. Себелл, по счастью, сразу распознал симптомы и кинулся к Олдайву… А вообще-то, Джексом, лучше не хорохорься и вставать не спеши.
Как ни рад был Джексом появлению Н'тона, короткий визит Предводителя его положительно доконал. По телу вновь растеклась противная слабость, голова начала болеть.
— Брекки, — позвал он испуганно. Неужели повторный приступ?..
— Она с Н’тоном, Джексом.
— Шарра! У меня голова опять болит… — Джексом изо всех сил старался сдержаться, ко голое все-таки дрогнул.
Прохладная ладонь коснулась его щеки.
— Нет, Джексом, лихорадки у тебя больше нет. Просто ты еще совсем слаб и быстро устаешь. Постарайся уснуть, все и пройдет, Разумные слова, произнесенные мягким, мелодичным голосом, убаюкали его. Он вовсе но собирался спать, но веки сомкнулись сами собой. Ее пальцы принялись тихонько массировать ему лоб, потом перебрались на шею, гоня прочь напряжение. Тихий голос уговаривал расслабиться и уснуть. Джексом в конце концов так и поступил.
И тут до него дошло, что на лице не было больше повязки: он видел, видел, совершенно как прежде! У него вырвалось восклицание..
— Джексом? Что-нибудь случилось?
Он обернулся и увидел Шарру, вылезающую из гамака. В первый момент он заметил только, что она была высокого роста и что длинные темные волосы рассыпались по ее плечам, почти скрыв лицо. Он сказал:
— Шарра, это ты?
Она быстро подошла к его постели и встревоженно, приглушенно спросила:
— Как твои глаза, Джексом?
— Все в порядке, — ответил он и поймал ее за руку: в хижине было темновато, а он непременно хотел как следует ее рассмотреть. Она попыталась отнять руку, но он ее удержал: — Погоди, Шарра! Я так долго ждал случая наконец увидеть тебя!
И свободной рукой Джексом отвел с ее лица упавшие волосы.
— Ну и?.. — спросила она не без горделивого вызова, непроизвольно расправляя плечи и откидывая назад волосы.
Шарра была некрасива. Как, впрочем, он и ожидал. Черты ее лица были слишком неправильны, нос слишком длинен, а подбородок слишком тверд и упрям — уж какая тут красота. Губы, однако, были приятно очерчены, и левый утолок их чуть вздрагивал: девушку забавляло столь пристальное внимание. Глубоко посаженные глаза весело мерцали.
— Ну? — повторила она и подняла бровь. — Что скажешь?
— Можешь не соглашаться, но, по-моему, ты просто красавица! — Он решительно пресек ее вторую попытку высвободить руку и встать. — А про то, что у тебя чудесный голос, тебе говорили?
— Я старалась развить его.
— И преуспела. — Джексом потянул ее за руку, заставляя пригнуться еще ниже. Ему было жизненно необходимо определить ее возраст.
Она негромко засмеялась и пошевелила пальцами, зажатыми в его ладони.
— Пусти, Джексом. Ну будь послушным мальчиком!
— Я не особенно послушный. И я не мальчик. Он произнес это тихо, но с силой. Шарра, посерьезнев, прямо посмотрела ему в глаза, но потом вновь улыбнулась.
— Верно, ты непослушный и ты не мальчик. Но, как бы то ни было, ты очень серьезно болел, и мой долг, — она слегка подчеркнула это слово и все-таки высвободила руку, — мой долг — помочь тебе выздороветь.
— И чем раньше, тем лучше, — Джексом откинулся на постели и улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. Было похоже, что они окажутся одного роста, когда он поднимется. Значит, они будут смотреть друг другу прямо в глаза. Это ему нравилось.
Она подарила ему долгий, слегка удивленный взгляд. Потом загадочно передернула плечами и ушла, на ходу подбирая волосы и аккуратно связывая их в узел.
Ни он, ни она позже не упоминали об этой беседе; тем не менее после нее Джексому почему-то сделалось легче сносить бесконечные ограничения, которые налагались на него, как на выздоравливающего. Он ел все, что ему приносили, безропотно глотал лекарства и старался уснуть, когда ему советовали поспать.
Была у него и еще одна причина для беспокойства.
— Брекки, — запинаясь, сказал он как-то. — Пока у меня была лихорадка, я, наверное, нес всякую ерунду..
Брекки улыбнулась и ласково погладила его по руке.
— Мы никогда не обращаем внимания на то, что говорят люди в бреду. И потом, обычно это до того бессвязно…
Тем не менее некая нотка в ее голосе его все-таки насторожила. Похоже, он наболтал-таки порядочно лишнего, пока валялся без сознания. В общем, не так уж и страшно, если Брекки услышала от него что-нибудь о том королевском яйце, пропади оно пропадом. Но что, если услышала Шарра?.. Ведь она из Южного холда. Вряд ли она так легко отмахнется и позабудет, если он в самом деле задвигал что-нибудь в бреду о проклятущем яйце. Джексом никак не мог успокоиться. Ну надо же было свалиться как раз тогда, когда требовалась строжайшая тайна относительно их с Рутом похождений!..
Он мучился этими мыслями, пока не уснул, и продолжал пережевывать их на следующее утро. Правда, ему волей-неволей пришлось напустить на себя жизнерадостный вид, чтобы не испортить настроения Руту, — тот купался в обществе огненных ящериц.
«Он здесь! — неожиданно передал Руг. Казалось, дракон был несколько озадачен. — Его привез Д'рам!»
— Кого привез Д'рам? — спросил Джексом.
— Шарра! — послышался из соседней комнаты голос Брекки. — Гости прибыли! Может, встретишь их на берегу? — И она быстро прошла в комнату Джексома, поправила легкое одеяло и пригляделась к его липу — Умывался? А руки мыл?
— Да кто там, в конце концов, что все так забегали? Рут, хоть ты объясни!
«Он и меня рад видеть!» — Рут был удивлен и необычайно польщен.
Тут Джексом начал что-то подозревать, и тем не менее появление Лайтола его потрясло. Стремительно шагнув в комнату, тот застыл у порога с бледным напряженным лицом. Он не удосужился расстегнуть ни летный шлем, ни теплую куртку — на лбу и над верхней губой выступили капли пота.
Некоторое время он просто стоял и смотрел на Джексона. Потом вдруг отвернулся к стене, хрипло прокашлялся, принялся снимать перчатки и шлем, расстегивать куртку. Брекки неслышно появилась с ним рядом — Лайтол даже вздрогнул — и унесла летный костюм. Проходя мимо Джексома, она пристально на него поглядела. Но он не мог взять в толк, что она пыталась ему сообщить.
«Она говорит, что он плачет, — передал Рут. — И еще, чтобы ты не показывал удивления: ему и так неловко. — Рут помолчал, потом добавил: — Она говорит, Лайтол исцелился. От чего бы, ведь он, кажется, ничем не болел?..»
Но у Джексома не было времени обдумывать эти слова, потому что его опекун наконец справился с собой и повернулся к нему. Джексом решил первым нарушить молчание:
— После Руата здесь кажется жарко…
— Тебе не помешало бы погреться на солнце, малыш, — одновременно сказал Лайтол.
Джексом ответил:
— Меня еще не выпускают из постели.
— Гора точно такая, как ты нарисовал, — сказал Лайтол, и их голоса снова прозвучали одновременно.
Джексом, не выдержав, расхохотался и жестом предложил Лайтолу присесть рядом с ним на кровать. А потом, все еще смеясь, взял руку Лайтола и сжал что было мочи, как бы прося прощения за весь переполох, которому послужил невольной причиной. Лайтол в ответ сгреб его в объятия. Тут уж у Джексома подступили слезы к глазам: ничего подобного он не смел ожидать. Лайтол, ничего не скажешь, всю жизнь заботился о нем неусыпно; но, делаясь старше, Джексом все чаще задумывался, любил ли тот его хоть немножко…
— Я так боялся, что потеряю тебя, — неверным голосом выговорил Лайтол.
— Меня не так легко потерять, как тебе кажется, господин мой и опекун.
Джексом не смог сдержать глуповатой ухмылки: с ума сойти, Лайтол улыбался — сколько Джексом себя помнил, впервые.
— От тебя остались одни кости да еще бледная кожа, — с обычной своей грубоватой ворчливостью заметил Лайтол.
— Это пройдет. Мне уже разрешают есть все, чего я хочу, — ответил Джексом. — Между прочим, ты не голоден?
— Я приехал сюда не есть, а чтобы повидаться с тобой. И вот что я скажу тебе, юный владетель Джексом: тебе вовсе не помешает снова наведаться к Мастеру кузнецов, пусть бы еще поучил тебя делать эскизы. Ты все-таки напортачил с теми деревьями на берегу. Хотя гора и в самом деле вышла отлично…
— Насчет деревьев, — сказал Джексом, — я так и подозревал и, кстати, собирался это проверить. Но, угодив сюда, понимаешь, как-то забыл…
— Да уж, действительно. — И Лайтол засмеялся — хрипло и неумело.
Вот так они болтали вдвоем, совершенно по-дружески, и Джексом не переставал про себя этому удивляться. Прежде ему всегда было не по себе в обществе Лайтола — с тех самых пор, как он непредумышленно совершил Запечатление Рута. И вот эта тень наконец-то рассеялась. Теперь они с Лайтолом были куда ближе друг другу, чем Джексом, будучи мальчишкой, отваживался даже вообразить; право, ради одного этого стоило поболеть…
Брекки вошла к ним, виновато улыбаясь.
— Прости меня, господин Лайтол, но Джексом нынче так быстро устает…
Лайтол послушно поднялся, окинув Джексома заботливым взглядом.
— Брекки, — взмолился тот. — Лайтол одолел такой путь, и притом на драконе. Ты должна позволить ему…
— Все в порядке, малыш, я приеду еще! — Лайтол вновь улыбнулся, к немалому изумлению Брекки, и повернулся к пей. — Ты права: я совсем не хочу подвергать его хотя бы малейшему риску…
И еще раз изумил ее, обняв Джексома с неумелой поспешностью, прежде чем выйти из комнаты.
Брекки непонимающе смотрела на Джексома, но тот лишь пожал плечами — пусть истолковывает поведение его опекуна, как ей больше хочется. Она вышла вслед за Лайтолом и отправилась на пляж — провожать гостей.
«Он был очень рад свидеться с тобой, — сказал Рут. — Он улыбается…»
Джексом пошевелил плечами, поудобнее устраиваясь на своем тюфяке. И закрыл глаза, посмеиваясь сам над собой. Все-таки он заставил Лайтола взглянуть на свою гору!..
Но Лайтол был не единственным, кто явился поглядеть на гору и на Джексома. На следующий день ближе к вечеру прибыл владетель Грох. Джексом слышал, как он отдувался и жаловался на жару, а потом кричал вслед своей маленькой королеве, увещевая ее, во-первых, не затеряться среди такой уймы чужих, а во-вторых, не очень лезть в воду: еще не хватало ему мокрого плеча по дороге назад!..
— Я слышал, ты подхватил огненную лихорадку, как и арфистка. — Казалось, владетель Грох заполнил собою всю комнату, отчего выздоравливающий сразу почувствовал усталость. Но еще хуже оказался пристальный осмотр, который учинил ему Грох. Он так долго смотрел на него, что Джексом решил: не иначе, владетель Форт холда на всякий случай пытается пересчитать его ребра: все ли на месте.
Вот Грох повернулся к Брекки:
— Неужели ты не в состоянии подкормить его хоть немножко? Я-то думал, ты какая следует лекарка! Посмотри, на что он у тебя похож! На скелет, вот на что. Так дело не пойдет. Но ты, Джексом, молодец: болеть, так уж в подходящем уголке, верно? Надо будет посмотреть места, раз уж я сюда забрался. Хотя, правду сказать, не такое долгое было путешествие… — И Грох ткнул подбородком в сторону Джексома, вновь нахмурившись. — А ты? Успел полазить по окрестностям, пока не свалился?
Тут Джексом понял, что совершенно неожиданный визит Гроха, по всей видимости, преследовал сразу несколько важных целей. Для начала, вероятно, он желал лично убедиться, что владетель Руата был, вопреки упорным слухам, еще жив. Вторая же цель, — Джексом слегка заерзал, вспомнив брошенную Лессой фразу о желании прибрать к рукам «лучшую часть»…
Словом, он едва не захлопал в ладоши, когда Брекки тактично напомнила общительному и шумному Гроху, что больного все еще опасно было утомлять.
— Ничего, парень, я потом как-нибудь загляну. — И Грох, выходя, на прощание помахал Джексому рукой. — Нет, в самом деле отличное место. Завидую!
— Что, весь Север уже знает, где я нахожусь? — устало спросил Джексом, когда Брекки вернулась.
— Его тоже привез Д'рам, — сказала она. И нахмурилась, тяжело вздохнув. — Мог бы и не привозить! — Шарра буквально рухнула на скамейку и принялась обмахиваться сорванным с дерева перистым листом, всем видом изображая немалое облегчение. — Этот тип и здорового заговорит насмерть, я уж молчу про некоторых, которым еще поправляться и поправляться!
— Можно предположить, — не обращая внимания на ее слова, продолжала Брекки, — что господам владетелям требовалось авторитетное подтверждение россказней о выздоровлении Джексона…
— Он рассматривал Джексома, точно скакуна, — вставила Шарра. — Зубы хотя бы показывать не заставил?
— Пусть манеры владетеля Гроха не вводят тебя в заблуждение, Шарра, — сказал Джексом. — Грох, между прочим, отнюдь не глупее Мастера Робинтона. И коли уж Д'рам сам доставил его, можно не сомневаться, что Лесса и Ф'лар заранее знали об этой поездке. Вот только вряд ли они будут в особом восторге от его намерения вернуться сюда и, как это он выразился, «посмотреть места»…
— Если Лесса в самом деле разрешила Гроху приехать, не сомневайтесь: она услышит от меня все, что я об этом думаю. — Брекки неодобрительно поджала губы. — Я бы таких посетителей к больным даже близко не подпускала! Пожалуй, Джексом, теперь можно сказать тебе правду, ты ведь провалялся без памяти шестнадцать дней…
— Что? — И Джексом изумленно сел на постели. — Но… но…
— Огненная лихорадка — опаснейшая болезнь, особенно для взрослых, — сказала Шарра и покосилась на Брекки: та кивнула, и Шарра добавила: — Ты чуть не умер, Джексом.
— Правда, что ли?.. — Он испуганно потрогал свою голову.
Брекки снова кивнула:
— Правда. И теперь, надеюсь, ты понимаешь, что у нас есть веские причины ни в коем случае не торопить твое выздоровление.
— Неужели я действительно чуть не умер!.. — Джексом никак не мог переварить эту новость.
— В общем, набирайся сил, только смотри не спеши: это может кончиться плохо. Кстати, по-моему, тебе пора перекусить… — И Брекки вышла из комнаты. Джексом повернулся к Шарре, все еще не в силах поверить:
— Я в самом деле чуть не умер?..
— Боюсь, что так! — Казалось, девушку забавлял его ошарашенный вид. — Главнее, — добавила она, — что ты все-таки не умер…
Отвернувшись, она посмотрела на берег и вздохнула, не то с облегчением, не то вспомнив давнее горе. Нет, скорее второе: Джексом успел заметить печаль, затуманившую ее выразительные глаза. Он осторожно спросил:
— У тебя кто-то умер от огненной лихорадки? И ты не можешь забыть?..
— Ты не знал его, Джексом. Да и я, собственно, как следует не знала. Просто… просто всякому лекарю тяжело терять пациента.
Он хотел было поддразнить ее, надеясь выведать больше, но отступился, поняв: Шарра действительно тяжело переживала ту давнюю смерть.
На другое утро, кляня на чем свет стоит непослушные и ненадежные ноги, Джексом с помощью Шарры и Брекки впервые выбрался из дому на пляж. Рут поднял небольшую песчаную бурю, опрометью кинувшись к другу; его восторг был почти опасен, и Брекки строго велела ему умерить прыть — Джексом и так едва стоял на ногах, драконьи нежности нынче были ему не по силам. Глаза Рута обеспокоенно замерцали. Он виновато заворковал и очень осторожно вытянул шею, опасливо коснувшись Джексома носом. Тот обнял его за шею, и дракон немедленно напряг мышцы, стараясь поддержать друга и подбадривая его нежными трелями. Джексом почувствовал, как по его щекам потекли слезы, и попытался их скрыть, уткнувшись лицом в теплую шелковистую шкуру. Милый, милый, чудесный Рут… И мелькнула непрошеная мысль: «Если бы я все-таки умер…»
«Ты не умер, — сказал Рут. — Ты остался. Я все время тебя уговаривал. Теперь ты окрепнешь. Ты будешь с каждым днем становиться сильней. Мы будем плавать и греться на солнышке. Это будет хорошо».
В голосе Рута звучала такая яростная надежда, что Джексом принялся утешать его, уговаривая и лаская. В конце концов Брекки и Шарра настояли на том, чтобы он сел, пока ноги не подвели его окончательно. Они вынесли из дому подстилку, сплетенную из длинных перистых листьев, похожих на вымпелы, и разложили ее подле дерева, наклоненного в сторону суши, поодаль от берега, в тени. Рут растянулся рядом, мерцающие глаза переливались бледно-лиловым — дракон волновался.
Ф'лар и Лесса прибыли около полудня: Джексом успел прикорнуть под своим деревом. И вот уж чего он никак, признаться, не ожидал, так это того, что Лесса, нередко бывавшая колючей и резкой, окажется посетительницей что надо — уютной, спокойной и тихой.
— Мы были вынуждены разрешить Гроху приехать сюда самому, Джексом, — сказала она. — Хотя я понимаю, разумеется, что его визит вам всем особого удовольствия не доставил. Видишь ли, ходили упорные слухи, что ни тебя, ни Рута нет больше в живых. — И Лесса выразительно пожала плечами. — Скверные новости, как известно, путешествуют быстро.
— Мне показалось, — произнес Джексом со значением, — владетеля Гроха заинтересовало не столько мое состояние, сколько место, в котором я нахожусь.
Ф'лар кивнул и усмехнулся в ответ:
— Вот потому-то его и привозил сюда именно Д'рам. Сторожевой дракон Форт холда слишком стар, чтобы воспринять ориентиры, которые Грох мог бы ему дать.
— У него был с собой еще файр, — сказал Джексом.
— Эти несносные существа! — Глаза Лессы вспыхнули гневом.
— Эти несносные существа немало постарались, спасая жизнь Джексому, Лесса, — твердо сказала Брекки, — Верно, иной раз от них бывает некоторый толк, но все-таки я продолжаю считать, что вредные наклонности перевешивают их полезные свойства.
— Маленькая королева Гроха, вероятно, умна, — продолжала Брекки. — Но не настолько, чтобы самостоятельно привести его сюда, если даже он того захочет.
— Дело не в том, — поморщился Ф'лар. — Главное, он видел гору. И наверняка оценил, до чего громаден этот край…
— Значит, мы первыми заявим о своих правах на него, — решительно ответила Лесса. — Мне наплевать, сколько там у Гроха безземельных сыновей, которых он хотел бы пристроить. Первыми должны выбирать всадники Перна! И Джексом может помочь нам…
— Уже позабыл, — чуть слышно засмеялась Шарра. — Потому, что тебе мешают два валика. Вспомнил? — Она взяла его руки и помогла нащупать валики, потом убрала их. — Попробуй пошевелить головой, только смотри не перестарайся. Раз уж твоя кожа утратила болезненную чувствительность, будем надеяться, что худшее и впрямь позади.
Джексом повернул голову влево, потом вправо. Сначала бережно, точно хрупкую драгоценность. Затем расхрабрился:
— Не больно! Слушай, в самом деле не больно! — И потянулся к компрессу, но Шарра перехватила его руку.
— А вот этого не надо. У меня горит ночничок, погоди, я его чем-нибудь закрою. Чем меньше света, тем лучше…
Джексом слышал, как она шуршала рядом, затеняя светильник.
— Ну? — спросил он нетерпеливо. — Можно теперь?
— Я разрешаю тебе только попробовать, — и она строго подчеркнула последнее слово, а ее ладонь легла на его руку, уже схватившую повязку, — потому что ночь безлунная и ты не сможешь себе повредить. И вот еще что: если тебе померещится хотя бы подобие вспышки, закрывай глаза немедля.
— Это так опасно?
— Может быть опасно. — И Шарра медленно и осторожно убрала повязку.
— Я ничего не вижу! — испугался Джексом.
— Никаких вспышек или пятен?
— Нет, нет, совсем ничего… Ой! — Оказывается, перед глазами все же была какая-то преграда: когда она исчезла, он различил в темноте смутные контуры.
— Это я держала руку у тебя перед глазами, — объяснила Шарра. — На всякий случай.
Теперь Джексом с грехом пополам видел ее силуэт: похоже, она стояла подле него на коленях. Он моргнул несколько раз и пожаловался:
— У меня точно песок в глазах.
— Сейчас, — сказала Шарра и осторожно покапала ему в глаза водой. Вода смыла присохшие к ресницам крошки, но Джексом громко охнул от неожиданности, и Шарра тотчас шикнула на него: — Да тихо ты! Разбудишь Брекки, а она и так на ногах еле держится… Ну, лучше теперь?
— Лучше, спасибо. Нет, правда, со мной столько возни, просто стыдно…
— Да? А я думала, ты нарочно нам все это устроил.
Джексом поймал ее пальцы и поднес к своим губам. Ощутив поцелуй, Шарра вздрогнула и хотела выдернуть у него руку. Джексом удержал ее, но понял, до чего ослабел. Он сказал:
— Спасибо тебе.
— Сейчас надену повязку! — В голосе Шарры прозвучал явный упрек.
Джексом хмыкнул, довольный, что все-таки сумел ее смутить. Одна досада — света было маловато, чтобы разглядеть ее поподробнее. Он видел в потемках только то, что тело ее было гибким и стройным. Голос говорил о твердом характере, но также и о молодости. И все-таки — окажется ли она так хороша внешне, как можно было вообразить, слушая этот голос?..
— На-ка тебе соку: постарайся выпить все. — Губ Джексома знакомо коснулась соломинка. — Выспись хорошенько еще разок, и, глядишь, в самом деле пойдешь на поправку.
— Ты — лекарка? — Джексом был смущен и растерян: по голосу он представлял ее себе молоденькой девушкой, может быть, воспитанницей Брекки.
— Ну конечно, лекарка, — ответила Шарра. — Неужели ты воображаешь, будто драгоценную жизнь владетеля Руата вверили бы подмастерью? Я и сама уже не помню, скольких выходила после огненной лихорадки.
Джексом хотел ответить ей, но не успел: вновь уплыл во мрак, подхваченный мягкими волнами сонного зелья.
К некоторому разочарованию, когда он проснулся на следующий день, к нему подошла Брекки. Ему показалось невежливым спрашивать, где же Шарра. Не мог он спросить об этом и Рута, ведь Брекки неминуемо услышала бы их разговор. Зато, по всей видимости, Шарра передала ей их полуночную беседу: голос Брекки звучал почти весело, во всяком случае, забота и постоянная тревога за Джексома отступили. В честь выздоровления она даже позволила ему выпить чашку слабого кла и съесть размоченный пряник.
Предупредив, чтобы не смел открывать глаз, Брекки сменила повязку. На сей раз, впрочем, ткань была не такой непроницаемо плотной: осторожно приподняв веки, он убедился, что может различить, где свет, где тень.
В полдень ему разрешили приподняться и съесть легкую закуску, которую приготовила Брекки. Усилие, которое для этого потребовалось, невероятно утомило его; тем не менее, когда Брекки принесла ему фруктового сока, он запротестовал:
— Опять с сонным снадобьем? Я что, всю жизнь теперь должен проспать?
— Ты непременно наверстаешь упущенное, можешь не сомневаться, — загадочно ответила Брекки, и он размышляя над ее словами, пока его не сморило.
На другой день Джексом решительно заявил, что возмущен строгостями и ограничениями, наложениями на него, и что он, дескать, не намерен более им подчиняться. Тем не менее, когда Шарра и Брекки вдвоем усадили его на скамеечку, чтобы перетрясти и проветрить камышовый матрац, несколько минут, проведенные сидя, совершенно лишили его сил, так что он был до смерти рад снова растянуться в постели.
А вечером его приятно удивил голос Н'тона, донесшийся из соседней комнаты.
— Ты выглядишь куда лучше прежнего, Джексом, — подойдя к его постели, сказал молодой Предводитель. — Представляю, как обрадуется Лайтол!.. Но если ты когда-нибудь еще, — голос Н'тона даже охрип от сдерживаемого волнения, — если ты когда-нибудь вздумаешь драться с Нитями больным, я… я отдам тебя на съедение Лессе, честное слово.
— Я думал, я всего-навсего простужен, Н’тон, — ответил Джексом, нервно разминая пальцами комковатый тюфяк. — И потом, это был мой первый боевой вылет на Руте…
— Да все я понимаю, — сказал Н’тон, заметно смягчаясь. — Конечно, откуда ты мог знать, что подхватил огненную лихорадку. И, между прочим, твою молодую жизнь спас не кто иной, как Рут. Ф'нор, тот вообще говорит, что у Рута котелок варит существенно лучше, чем у некоторых людей. Во всяком случае, большая половина драконов Перна уж точно не знала бы, что делать, если всадник свалился и бредит, вроде как ты. Путаница в мозгах всадника и их сбила бы с толку. Так что теперь в Бендене вас с Рутом всем ставят в пример. Представляешь? В общем, давай скорей выздоравливай и набирайся сил. Д'рам говорит, когда ты будешь в состоянии, он непременно навестит тебя и покажет кое-что интересное, что он обнаружил, пока жил здесь.
— Значит, он не очень обиделся, что мы с Рутом выследили его?
— Нет, что ты! — Н’тон искренне удивился такому вопросу. — Нет, парень, он просто не ожидал, что Перну будет не хватать его… что он может еще пригодиться как всадник.
— Н'тон! — строго позвала Брекки.
— Твои сиделки не велят тебя утомлять. — И Н’тон поднялся, царапнув по полу сапогами. — Я обязательно прилечу еще! — Джексом услышал недовольный писк Триса и живо представил себе коричневого малыша, пытающегося сохранить равновесие на плече Предводителя.
— А как Менолли? — заторопился Джексом. — Она поправляется? И скажи, пожалуйста, Лайтолу… правда, мне так стыдно, что заставил его поволноваться…
— Он знает, Джексом. Да и Менолли чувствует себя гораздо лучше. Я недавно был у нее. Ей вообще пришлось не так туго, как тебе. Себелл, по счастью, сразу распознал симптомы и кинулся к Олдайву… А вообще-то, Джексом, лучше не хорохорься и вставать не спеши.
Как ни рад был Джексом появлению Н'тона, короткий визит Предводителя его положительно доконал. По телу вновь растеклась противная слабость, голова начала болеть.
— Брекки, — позвал он испуганно. Неужели повторный приступ?..
— Она с Н’тоном, Джексом.
— Шарра! У меня голова опять болит… — Джексом изо всех сил старался сдержаться, ко голое все-таки дрогнул.
Прохладная ладонь коснулась его щеки.
— Нет, Джексом, лихорадки у тебя больше нет. Просто ты еще совсем слаб и быстро устаешь. Постарайся уснуть, все и пройдет, Разумные слова, произнесенные мягким, мелодичным голосом, убаюкали его. Он вовсе но собирался спать, но веки сомкнулись сами собой. Ее пальцы принялись тихонько массировать ему лоб, потом перебрались на шею, гоня прочь напряжение. Тихий голос уговаривал расслабиться и уснуть. Джексом в конце концов так и поступил.
* * *
На рассвете его разбудил свежий, влажный морской бриз. Джексом недовольно завозился в постели, пытаясь натянуть на ноги и спину сползшее одеяло, — спал он на животе. Укрывшись наконец, он не смог больше уснуть, сколько ни жмурился. Тогда он вновь раскрыл глаза и стал смотреть наружу, благо дверные занавески убежища были подняты.И тут до него дошло, что на лице не было больше повязки: он видел, видел, совершенно как прежде! У него вырвалось восклицание..
— Джексом? Что-нибудь случилось?
Он обернулся и увидел Шарру, вылезающую из гамака. В первый момент он заметил только, что она была высокого роста и что длинные темные волосы рассыпались по ее плечам, почти скрыв лицо. Он сказал:
— Шарра, это ты?
Она быстро подошла к его постели и встревоженно, приглушенно спросила:
— Как твои глаза, Джексом?
— Все в порядке, — ответил он и поймал ее за руку: в хижине было темновато, а он непременно хотел как следует ее рассмотреть. Она попыталась отнять руку, но он ее удержал: — Погоди, Шарра! Я так долго ждал случая наконец увидеть тебя!
И свободной рукой Джексом отвел с ее лица упавшие волосы.
— Ну и?.. — спросила она не без горделивого вызова, непроизвольно расправляя плечи и откидывая назад волосы.
Шарра была некрасива. Как, впрочем, он и ожидал. Черты ее лица были слишком неправильны, нос слишком длинен, а подбородок слишком тверд и упрям — уж какая тут красота. Губы, однако, были приятно очерчены, и левый утолок их чуть вздрагивал: девушку забавляло столь пристальное внимание. Глубоко посаженные глаза весело мерцали.
— Ну? — повторила она и подняла бровь. — Что скажешь?
— Можешь не соглашаться, но, по-моему, ты просто красавица! — Он решительно пресек ее вторую попытку высвободить руку и встать. — А про то, что у тебя чудесный голос, тебе говорили?
— Я старалась развить его.
— И преуспела. — Джексом потянул ее за руку, заставляя пригнуться еще ниже. Ему было жизненно необходимо определить ее возраст.
Она негромко засмеялась и пошевелила пальцами, зажатыми в его ладони.
— Пусти, Джексом. Ну будь послушным мальчиком!
— Я не особенно послушный. И я не мальчик. Он произнес это тихо, но с силой. Шарра, посерьезнев, прямо посмотрела ему в глаза, но потом вновь улыбнулась.
— Верно, ты непослушный и ты не мальчик. Но, как бы то ни было, ты очень серьезно болел, и мой долг, — она слегка подчеркнула это слово и все-таки высвободила руку, — мой долг — помочь тебе выздороветь.
— И чем раньше, тем лучше, — Джексом откинулся на постели и улыбнулся, глядя на нее снизу вверх. Было похоже, что они окажутся одного роста, когда он поднимется. Значит, они будут смотреть друг другу прямо в глаза. Это ему нравилось.
Она подарила ему долгий, слегка удивленный взгляд. Потом загадочно передернула плечами и ушла, на ходу подбирая волосы и аккуратно связывая их в узел.
Ни он, ни она позже не упоминали об этой беседе; тем не менее после нее Джексому почему-то сделалось легче сносить бесконечные ограничения, которые налагались на него, как на выздоравливающего. Он ел все, что ему приносили, безропотно глотал лекарства и старался уснуть, когда ему советовали поспать.
Была у него и еще одна причина для беспокойства.
— Брекки, — запинаясь, сказал он как-то. — Пока у меня была лихорадка, я, наверное, нес всякую ерунду..
Брекки улыбнулась и ласково погладила его по руке.
— Мы никогда не обращаем внимания на то, что говорят люди в бреду. И потом, обычно это до того бессвязно…
Тем не менее некая нотка в ее голосе его все-таки насторожила. Похоже, он наболтал-таки порядочно лишнего, пока валялся без сознания. В общем, не так уж и страшно, если Брекки услышала от него что-нибудь о том королевском яйце, пропади оно пропадом. Но что, если услышала Шарра?.. Ведь она из Южного холда. Вряд ли она так легко отмахнется и позабудет, если он в самом деле задвигал что-нибудь в бреду о проклятущем яйце. Джексом никак не мог успокоиться. Ну надо же было свалиться как раз тогда, когда требовалась строжайшая тайна относительно их с Рутом похождений!..
Он мучился этими мыслями, пока не уснул, и продолжал пережевывать их на следующее утро. Правда, ему волей-неволей пришлось напустить на себя жизнерадостный вид, чтобы не испортить настроения Руту, — тот купался в обществе огненных ящериц.
«Он здесь! — неожиданно передал Руг. Казалось, дракон был несколько озадачен. — Его привез Д'рам!»
— Кого привез Д'рам? — спросил Джексом.
— Шарра! — послышался из соседней комнаты голос Брекки. — Гости прибыли! Может, встретишь их на берегу? — И она быстро прошла в комнату Джексома, поправила легкое одеяло и пригляделась к его липу — Умывался? А руки мыл?
— Да кто там, в конце концов, что все так забегали? Рут, хоть ты объясни!
«Он и меня рад видеть!» — Рут был удивлен и необычайно польщен.
Тут Джексом начал что-то подозревать, и тем не менее появление Лайтола его потрясло. Стремительно шагнув в комнату, тот застыл у порога с бледным напряженным лицом. Он не удосужился расстегнуть ни летный шлем, ни теплую куртку — на лбу и над верхней губой выступили капли пота.
Некоторое время он просто стоял и смотрел на Джексона. Потом вдруг отвернулся к стене, хрипло прокашлялся, принялся снимать перчатки и шлем, расстегивать куртку. Брекки неслышно появилась с ним рядом — Лайтол даже вздрогнул — и унесла летный костюм. Проходя мимо Джексома, она пристально на него поглядела. Но он не мог взять в толк, что она пыталась ему сообщить.
«Она говорит, что он плачет, — передал Рут. — И еще, чтобы ты не показывал удивления: ему и так неловко. — Рут помолчал, потом добавил: — Она говорит, Лайтол исцелился. От чего бы, ведь он, кажется, ничем не болел?..»
Но у Джексома не было времени обдумывать эти слова, потому что его опекун наконец справился с собой и повернулся к нему. Джексом решил первым нарушить молчание:
— После Руата здесь кажется жарко…
— Тебе не помешало бы погреться на солнце, малыш, — одновременно сказал Лайтол.
Джексом ответил:
— Меня еще не выпускают из постели.
— Гора точно такая, как ты нарисовал, — сказал Лайтол, и их голоса снова прозвучали одновременно.
Джексом, не выдержав, расхохотался и жестом предложил Лайтолу присесть рядом с ним на кровать. А потом, все еще смеясь, взял руку Лайтола и сжал что было мочи, как бы прося прощения за весь переполох, которому послужил невольной причиной. Лайтол в ответ сгреб его в объятия. Тут уж у Джексома подступили слезы к глазам: ничего подобного он не смел ожидать. Лайтол, ничего не скажешь, всю жизнь заботился о нем неусыпно; но, делаясь старше, Джексом все чаще задумывался, любил ли тот его хоть немножко…
— Я так боялся, что потеряю тебя, — неверным голосом выговорил Лайтол.
— Меня не так легко потерять, как тебе кажется, господин мой и опекун.
Джексом не смог сдержать глуповатой ухмылки: с ума сойти, Лайтол улыбался — сколько Джексом себя помнил, впервые.
— От тебя остались одни кости да еще бледная кожа, — с обычной своей грубоватой ворчливостью заметил Лайтол.
— Это пройдет. Мне уже разрешают есть все, чего я хочу, — ответил Джексом. — Между прочим, ты не голоден?
— Я приехал сюда не есть, а чтобы повидаться с тобой. И вот что я скажу тебе, юный владетель Джексом: тебе вовсе не помешает снова наведаться к Мастеру кузнецов, пусть бы еще поучил тебя делать эскизы. Ты все-таки напортачил с теми деревьями на берегу. Хотя гора и в самом деле вышла отлично…
— Насчет деревьев, — сказал Джексом, — я так и подозревал и, кстати, собирался это проверить. Но, угодив сюда, понимаешь, как-то забыл…
— Да уж, действительно. — И Лайтол засмеялся — хрипло и неумело.
Вот так они болтали вдвоем, совершенно по-дружески, и Джексом не переставал про себя этому удивляться. Прежде ему всегда было не по себе в обществе Лайтола — с тех самых пор, как он непредумышленно совершил Запечатление Рута. И вот эта тень наконец-то рассеялась. Теперь они с Лайтолом были куда ближе друг другу, чем Джексом, будучи мальчишкой, отваживался даже вообразить; право, ради одного этого стоило поболеть…
Брекки вошла к ним, виновато улыбаясь.
— Прости меня, господин Лайтол, но Джексом нынче так быстро устает…
Лайтол послушно поднялся, окинув Джексома заботливым взглядом.
— Брекки, — взмолился тот. — Лайтол одолел такой путь, и притом на драконе. Ты должна позволить ему…
— Все в порядке, малыш, я приеду еще! — Лайтол вновь улыбнулся, к немалому изумлению Брекки, и повернулся к пей. — Ты права: я совсем не хочу подвергать его хотя бы малейшему риску…
И еще раз изумил ее, обняв Джексома с неумелой поспешностью, прежде чем выйти из комнаты.
Брекки непонимающе смотрела на Джексома, но тот лишь пожал плечами — пусть истолковывает поведение его опекуна, как ей больше хочется. Она вышла вслед за Лайтолом и отправилась на пляж — провожать гостей.
«Он был очень рад свидеться с тобой, — сказал Рут. — Он улыбается…»
Джексом пошевелил плечами, поудобнее устраиваясь на своем тюфяке. И закрыл глаза, посмеиваясь сам над собой. Все-таки он заставил Лайтола взглянуть на свою гору!..
Но Лайтол был не единственным, кто явился поглядеть на гору и на Джексома. На следующий день ближе к вечеру прибыл владетель Грох. Джексом слышал, как он отдувался и жаловался на жару, а потом кричал вслед своей маленькой королеве, увещевая ее, во-первых, не затеряться среди такой уймы чужих, а во-вторых, не очень лезть в воду: еще не хватало ему мокрого плеча по дороге назад!..
— Я слышал, ты подхватил огненную лихорадку, как и арфистка. — Казалось, владетель Грох заполнил собою всю комнату, отчего выздоравливающий сразу почувствовал усталость. Но еще хуже оказался пристальный осмотр, который учинил ему Грох. Он так долго смотрел на него, что Джексом решил: не иначе, владетель Форт холда на всякий случай пытается пересчитать его ребра: все ли на месте.
Вот Грох повернулся к Брекки:
— Неужели ты не в состоянии подкормить его хоть немножко? Я-то думал, ты какая следует лекарка! Посмотри, на что он у тебя похож! На скелет, вот на что. Так дело не пойдет. Но ты, Джексом, молодец: болеть, так уж в подходящем уголке, верно? Надо будет посмотреть места, раз уж я сюда забрался. Хотя, правду сказать, не такое долгое было путешествие… — И Грох ткнул подбородком в сторону Джексома, вновь нахмурившись. — А ты? Успел полазить по окрестностям, пока не свалился?
Тут Джексом понял, что совершенно неожиданный визит Гроха, по всей видимости, преследовал сразу несколько важных целей. Для начала, вероятно, он желал лично убедиться, что владетель Руата был, вопреки упорным слухам, еще жив. Вторая же цель, — Джексом слегка заерзал, вспомнив брошенную Лессой фразу о желании прибрать к рукам «лучшую часть»…
Словом, он едва не захлопал в ладоши, когда Брекки тактично напомнила общительному и шумному Гроху, что больного все еще опасно было утомлять.
— Ничего, парень, я потом как-нибудь загляну. — И Грох, выходя, на прощание помахал Джексому рукой. — Нет, в самом деле отличное место. Завидую!
— Что, весь Север уже знает, где я нахожусь? — устало спросил Джексом, когда Брекки вернулась.
— Его тоже привез Д'рам, — сказала она. И нахмурилась, тяжело вздохнув. — Мог бы и не привозить! — Шарра буквально рухнула на скамейку и принялась обмахиваться сорванным с дерева перистым листом, всем видом изображая немалое облегчение. — Этот тип и здорового заговорит насмерть, я уж молчу про некоторых, которым еще поправляться и поправляться!
— Можно предположить, — не обращая внимания на ее слова, продолжала Брекки, — что господам владетелям требовалось авторитетное подтверждение россказней о выздоровлении Джексона…
— Он рассматривал Джексома, точно скакуна, — вставила Шарра. — Зубы хотя бы показывать не заставил?
— Пусть манеры владетеля Гроха не вводят тебя в заблуждение, Шарра, — сказал Джексом. — Грох, между прочим, отнюдь не глупее Мастера Робинтона. И коли уж Д'рам сам доставил его, можно не сомневаться, что Лесса и Ф'лар заранее знали об этой поездке. Вот только вряд ли они будут в особом восторге от его намерения вернуться сюда и, как это он выразился, «посмотреть места»…
— Если Лесса в самом деле разрешила Гроху приехать, не сомневайтесь: она услышит от меня все, что я об этом думаю. — Брекки неодобрительно поджала губы. — Я бы таких посетителей к больным даже близко не подпускала! Пожалуй, Джексом, теперь можно сказать тебе правду, ты ведь провалялся без памяти шестнадцать дней…
— Что? — И Джексом изумленно сел на постели. — Но… но…
— Огненная лихорадка — опаснейшая болезнь, особенно для взрослых, — сказала Шарра и покосилась на Брекки: та кивнула, и Шарра добавила: — Ты чуть не умер, Джексом.
— Правда, что ли?.. — Он испуганно потрогал свою голову.
Брекки снова кивнула:
— Правда. И теперь, надеюсь, ты понимаешь, что у нас есть веские причины ни в коем случае не торопить твое выздоровление.
— Неужели я действительно чуть не умер!.. — Джексом никак не мог переварить эту новость.
— В общем, набирайся сил, только смотри не спеши: это может кончиться плохо. Кстати, по-моему, тебе пора перекусить… — И Брекки вышла из комнаты. Джексом повернулся к Шарре, все еще не в силах поверить:
— Я в самом деле чуть не умер?..
— Боюсь, что так! — Казалось, девушку забавлял его ошарашенный вид. — Главнее, — добавила она, — что ты все-таки не умер…
Отвернувшись, она посмотрела на берег и вздохнула, не то с облегчением, не то вспомнив давнее горе. Нет, скорее второе: Джексом успел заметить печаль, затуманившую ее выразительные глаза. Он осторожно спросил:
— У тебя кто-то умер от огненной лихорадки? И ты не можешь забыть?..
— Ты не знал его, Джексом. Да и я, собственно, как следует не знала. Просто… просто всякому лекарю тяжело терять пациента.
Он хотел было поддразнить ее, надеясь выведать больше, но отступился, поняв: Шарра действительно тяжело переживала ту давнюю смерть.
На другое утро, кляня на чем свет стоит непослушные и ненадежные ноги, Джексом с помощью Шарры и Брекки впервые выбрался из дому на пляж. Рут поднял небольшую песчаную бурю, опрометью кинувшись к другу; его восторг был почти опасен, и Брекки строго велела ему умерить прыть — Джексом и так едва стоял на ногах, драконьи нежности нынче были ему не по силам. Глаза Рута обеспокоенно замерцали. Он виновато заворковал и очень осторожно вытянул шею, опасливо коснувшись Джексома носом. Тот обнял его за шею, и дракон немедленно напряг мышцы, стараясь поддержать друга и подбадривая его нежными трелями. Джексом почувствовал, как по его щекам потекли слезы, и попытался их скрыть, уткнувшись лицом в теплую шелковистую шкуру. Милый, милый, чудесный Рут… И мелькнула непрошеная мысль: «Если бы я все-таки умер…»
«Ты не умер, — сказал Рут. — Ты остался. Я все время тебя уговаривал. Теперь ты окрепнешь. Ты будешь с каждым днем становиться сильней. Мы будем плавать и греться на солнышке. Это будет хорошо».
В голосе Рута звучала такая яростная надежда, что Джексом принялся утешать его, уговаривая и лаская. В конце концов Брекки и Шарра настояли на том, чтобы он сел, пока ноги не подвели его окончательно. Они вынесли из дому подстилку, сплетенную из длинных перистых листьев, похожих на вымпелы, и разложили ее подле дерева, наклоненного в сторону суши, поодаль от берега, в тени. Рут растянулся рядом, мерцающие глаза переливались бледно-лиловым — дракон волновался.
Ф'лар и Лесса прибыли около полудня: Джексом успел прикорнуть под своим деревом. И вот уж чего он никак, признаться, не ожидал, так это того, что Лесса, нередко бывавшая колючей и резкой, окажется посетительницей что надо — уютной, спокойной и тихой.
— Мы были вынуждены разрешить Гроху приехать сюда самому, Джексом, — сказала она. — Хотя я понимаю, разумеется, что его визит вам всем особого удовольствия не доставил. Видишь ли, ходили упорные слухи, что ни тебя, ни Рута нет больше в живых. — И Лесса выразительно пожала плечами. — Скверные новости, как известно, путешествуют быстро.
— Мне показалось, — произнес Джексом со значением, — владетеля Гроха заинтересовало не столько мое состояние, сколько место, в котором я нахожусь.
Ф'лар кивнул и усмехнулся в ответ:
— Вот потому-то его и привозил сюда именно Д'рам. Сторожевой дракон Форт холда слишком стар, чтобы воспринять ориентиры, которые Грох мог бы ему дать.
— У него был с собой еще файр, — сказал Джексом.
— Эти несносные существа! — Глаза Лессы вспыхнули гневом.
— Эти несносные существа немало постарались, спасая жизнь Джексому, Лесса, — твердо сказала Брекки, — Верно, иной раз от них бывает некоторый толк, но все-таки я продолжаю считать, что вредные наклонности перевешивают их полезные свойства.
— Маленькая королева Гроха, вероятно, умна, — продолжала Брекки. — Но не настолько, чтобы самостоятельно привести его сюда, если даже он того захочет.
— Дело не в том, — поморщился Ф'лар. — Главное, он видел гору. И наверняка оценил, до чего громаден этот край…
— Значит, мы первыми заявим о своих правах на него, — решительно ответила Лесса. — Мне наплевать, сколько там у Гроха безземельных сыновей, которых он хотел бы пристроить. Первыми должны выбирать всадники Перна! И Джексом может помочь нам…