Страница:
— Прямо не верится, — вырвалось у нее.
— Догадываюсь, Менолли, — сказал Джексом. — Знаешь, все просто из кожи вон лезли, чтобы не испортить такое славное место. Но когда ты увидишь, каков наш холд Бухта изнутри…
— Уже поименовали? — казалось, Менолли была слегка недовольна.
— Ну… этот холд стоит в бухте… так и прилипло.
— Как здесь все-таки красиво! — Брекки вертела головой, не в силах наглядеться досыта. — Брось, Менолли! Нет, что за сюрприз нам устроили!.. Как вспомню, что собиралась заново устраиваться в убежище… — И она счастливо рассмеялась. — Право слово, действительно — местечко получше!..
Они взошли по широким ступеням из черного и белого камня твердых пород. Оранжево-кремовая черепичная кровля нависала над крыльцом, почти смыкаясь с кронами деревьев, чьи цветы наполняли воздух пряным ароматом. Металлические ставни были откинуты, открывая окна, непривычно широкие на взгляд северян; сквозь эти окна видна была внутренность дома. Арфист уже осматривал комнаты, и голос его звенел от изумления и восторга. Когда Джексом, Брекки и Менолли вошли в дом, он как раз заглянул в комнату, отведенную ему под кабинет, и на миг утратил дар речи, обнаружив, что Сильвина позаботилась переслать на новое место каждую мелочь из его захламленной рабочей комнаты в Зале арфистов. Зейр, которому передалось радостное смятение Робинтона, пронзительно щебетал, вспорхнув на стропила. Красуля и Берд присоединились к нему, и тут же в воздухе возникли Мийр, Талла и Фарли. Джексом послушал их чириканье и пришел к выводу, что они обменивались впечатлениями и новостями.
— Эге, да это Фарли! Ну да, я уже слышал от кого-то, что Паймур добрался сюда. Но где же он сам? — В голосе арфиста недоумение мешалось с легкой обидой.
— Они с Шаррой крутят вертелы, — сказал Джексом.
— Мы не хотели, чтобы здесь терлось слишком много народа, — добавила Лесса. — Боялись тебя утомить-.
— Утомить меня? Меня! Хм, а я не откажусь чуточку утомиться… ПАЙМУР!
Его загорелое, посвежевшее лицо само по себе красноречиво свидетельствовало о возвратившемся здоровье; оглушительная мощь голоса могла у кого угодно развеять остатки сомнений.
— Мастер?. — долетел ослабленный расстоянием, но легко различимый удивленный ответ.
— ЖИВО СЮДА, ПАЙМУР!
— Какое счастье, что мы догадались устроить ему отдых на корабле, — улыбаясь, сказала Брекки Лессе. — Представляешь, каково нам пришлось бы с этим человеком на берегу?
— Вот чего вы точно не представляете, — вмешался Робинтон, — так это того, что из-за кратковременного недомогания я забросил столько важных…
— Кратковременного недомогания? — вытаращив глаза, перебил Фандарел. — Слушай, дорогой мой Робинтон…
— Мастер Робинтон. — Менолли извлекла из битком набитого шкафчика стеклянный кубок чудесной работы. Нижняя часть его отливала глубокой синевой — цвет цеха арфистов, — на выпуклом боку красовалось выгравированное имя Мастера и арфа. — Ты еще не видел?
— Наш синий! — восхитился Робинтон, так и этак вертя замечательную вещицу.
— Это из моих мастерских, — расцвел Фандарел. — Стеклодув Мермел собрался было сделать его целиком синим, но я убедил его, что верхняя часть должна быть прозрачной: как иначе ты сможешь любоваться игрой бенденского вина?
У Робинтона растроганно и благодарно заблестели глаза. Однако потом его и без того длинное лицо жалобно вытянулось:
— Прекрасный бокал, но почему-то пустой, — проговорил он скорбно.
В это время со стороны кухни послышался торопливый топот, занавеска отлетела в сторону — ворвавшийся Паймур едва не врезался в Брекки и, потеряв равновесие, с трудом устоял на ногах.
— Мастер?.. — повторил он, задыхаясь.
— Ах, это ты, Паймур, — рассеянно протянул тот, разглядывая молодого арфиста и словно бы позабыв, зачем только что звал его. Некоторое время они смотрели один на другого: Робинтон — недоуменно хмурясь, Паймур — тяжело переводя дух и смаргивая капли пота с ресниц. — Паймур, — заговорил наконец Робинтон. — Ты уже довольно долго тут находишься, так что, наверное, знаешь, где в этом доме держат вино. Подарили мне прехорошенький кубок — но совершенно пустой!
Паймур моргнул еще раз, затем покачал головой и сказал в пространство:
— Ну точно, выздоровел. Однако если подгорит жаркое из верра…
Смерил Робинтона негодующим взором, повернулся на каблуках и скрылся за занавеской. Было слышно, как он хлопал дверьми.
Джексом перехватил взгляд Менолли, и девушка подмигнула ему. Воркотня Паймура не могла ввести в заблуждение тех, кто его как следует знал. Вскоре он вернулся в зал, раскачивая на шнурке бурдючок с бенденской печатью на пробке.
— Осторожнее с ним, мальчик! — вскричал Робинтон и поднял руку, не в силах вынести столь святотатственного обращения с любимым напитком. — С вином надо почтительнее… — Он взял у Паймура бурдючок и присмотрелся к печати: — Один из лучших сборов… Ах, Паймур, Паймур, неужели мне так и не удалось выучить тебя, как следует обращаться с вином?.. — Наморщив лоб, он многоопытной рукою сломал печать и испустил вздох облегчения, увидев, в каком состоянии был нижний конец затычки. Он поднес ее к косу и легонько принюхался: — Великолепно! Великолепно! Отлично перенесло дорогу… Паймур, мальчик мой, будь умницей, налей всем, хорошо? Кажется, в этом холде достаточно бокалов…
Джексом и Менолли уже доставали их из шкафа. Паймур принялся наливать со всем почтением, какого и в самом деле заслуживало бенденское вино. Робинтон высоко поднял кубок, с нетерпением дожидаясь окончания церемонии.
— За твое здоровье, дружище! — произнес тост Фандарел, и этот тост был немедля подхвачен всеми присутствующими.
— Честное слово, я потрясен, — сказал арфист и подкрепил свои слова тем, что лишь чуть пригубил восхитительное вино. Он обвел взглядом лица друзей и кивнул, потом покачал головой: — Потрясен!
— Ты еще далеко не все осмотрел, Робинтон. — Лесса взяла его за руку. — Пойдем, Брекки, ты тоже должна это видеть! Паймур, Джексом, — несите узлы!
— Тихо, тихо, Лесса! Вино разолью!.. — Робинтон балансировал бокалом, но бенденская Госпожа уже тянула его за собой.
Одна из стенных панелей отъехала в сторону, и арфиста провели в коридор, отделявший главный зал от спален. Брекки шла следом; ее глаза светились живым любопытством.
Самой большой была спальня, предназначенная для Робинтона. Помещалась она в углу здания, противоположном по отношений к его кабинету. Еще четыре комнаты были отведены для гостей — каждая на двоих, но Лесса пояснила, что на крытой веранде могло разместиться добрых полхолда народу, — только пусть Робинтон не воображает, будто ему позволят столько посетителей сразу. Робинтон пришел в восторг при виде удобной ванной комнаты и просторной кухни. Когда же дошла, очередь до открытого очага снаружи, он принюхался к морскому бризу, несшему аромат жарящегося мяса:
— А это, позвольте поинтересоваться, откуда?..
— С берега, — пояснил Джексом. — Там у нас большие ямы — жарить и парить, когда собирается порядочная орава…
Вернувшись под крышу, Фандарел выдвинул из угла деревянное кресло и повертел его так и этак, показывая Робинтону.
— А ну-ка сядь! Бендарек сделал его точно по твоей мерке и велел мне доложить, подошло или нет!
Арфист долго и с удовольствием разглядывал чудесное резное кресло с высокой спинкой; оно было обтянуто шкурой дикого стража, выкрашенной в темно-синий цвет цеха арфистов. Потом сел и возложил руки на подлокотники — они оказались точь-в-точь нужной длины. Робинтон откинулся на спинку и вытянул длинные ноги: такого удобного кресла у него никогда еще не было.
— Скажи Мастеру Бендареку — кресло замечательное. И как раз по мне! Милый Бендарек, какое внимание к моей скромной особе!.. Право, каждая мелочь в этом холде ошеломляет, поистине ошеломляет… Он… он великолепен. Нет слов, просто нет слов! Я теряю дар речи. Мне даже не снилось, что здесь, в дикой глуши, среди неисследованных дебрей, меня ждет такая роскошь, такая красота, такая продуманная обстановка, такие…
— Коли уж у тебя нет слов, так избавь нас от своего красноречия, — прозвучал чей-то голос. Все обернулись: в дверях стоял Мастер рыбаков. Под общий хохот Идаролана пригласили внутрь и налили ему вина.
— Мы принесли остальные твои вещи, Мастер Робинтон, — сказал моряк, ткнув пальцем в сторону крыльца.
— Зови свою команду, Мастер Идаролан, — сказала Лесса. — Будете с нами обедать.
— Ага, я как раз на это и надеялся. Даже нас, рыбаков, временами тянет на мясо, хотя мы и не любим в том сознаваться…
— Мастер Робинтон! Нет, ты только погляди сюда! — Менолли как раз отворила один из стенных шкафчиков, что занимали простенки между окнами. — Клянусь, это почерк Дирментли! Здесь все обязательные баллады и песни, переписанные на новых листах и переплетенные в синюю кожу! Именно этого, помнится, ты так долго добивался от Арнора…
Арфист издал удивленное восклицание и на какое-то время забыл обо всем остальном, переворачивая страницы и наслаждаясь искусством составителя и каллиграфа. Затем он принялся сам изучать содержимое шкафов и не отрывался от этого занятия до тех пор, пока послеполуденная жара не погнала всех купаться. Брекки было забеспокоилась — по ее мнению, Робинтону следовало бы прилечь отдохнуть, — но Фандарел урезонил ее, указывая на арфиста, наслаждавшегося купанием:
— Именно такой отдых ему, как видно, и нужен. Оставь его! Будет ночь, тогда и поспит.
Солнце начало клониться к западу, и вечерний бриз повеял прохладой. Из дому вынесли скамейки, коврики и плетеные циновки — все гости расположились с удобствами. Когда прибыли Ф'лар и Ф'нор, арфист сердечно приветствовал их и хотел сразу вести показывать свой замечательный холд. У него слегка вытянулось лицо, когда выяснилось, что братья с ним весьма подробно знакомы.
— Его строило столько народу, Робинтон, — сказал Ф'лар. — Пожалуй, ни один в мире холд не известен так, как этот!
Как раз в это время явились Шарра и корабельный кок — худенький, невысокий мужчина; по его собственным словам, только такой и мог поместиться в крохотном закутке, который на «Сестре Рассвета» гордо именовали камбузом, Шарра и кок объявили, что пир готов, и проголодавшиеся гости едва не сбили их с ног, гурьбой ринувшись на запах.
…Когда никто не мог больше съесть ни кусочка, гости разбились на кучки: в одной Джексом, Паймур, Менолли и Шарра, в другой, самой многочисленной — моряки, в третьей — всадники и Мастера.
— Интересно, какую задачку они собираются нам подкинуть теперь, — приглядевшись к этой третьей группке, мрачно буркнул Паймур.
— Что-нибудь в том же духе, я полагаю, — засмеялась Менолли. — Робинтон еще на корабле так долго разглядывал твои карты и путевые заметки, что я уж боялась, как бы не протер взглядом дырку… — Она подтянула коленки к подбородку, в глазах затеплилась застенчивая улыбка. — Завтра приедет Себелл… вместе с Н'тоном и Мастером Олдайвом. — И торопливо продолжала пока никто не встрял: — Насколько я поняла, Себелл, Н’тон и Ф'лар собираются навестить Торика и посмотреть, как дела у его людей и у сынков владетелей, что едут туда с Севера. Они хотят заняться картографированием западной части материка, а границей должна послужить та река с черными скалами, о которой ты рассказывал, Паймур.
Паймур застонал и принялся корчиться на песке.
— Не напоминай мне об этом местечке, глаза б мои никогда его больше не видели! Я несколько дней искал хоть какую-то расщелину в утесах на том берегу, по которой можно было бы выбраться наверх. После чего мне пришлось прыгать вместе с Балбесом с ужасного, кошмарного, страшного обрыва и плыть через реку, где нами чуть не пообедали рыбы!..
— А мы, — продолжала Менолли, — вместе с Ф'нором и арфистом займемся изучением восточной половины.
— Речь, надеюсь, идет о внутренних районах? — насторожился Паймур. Она кивнула.
— Если я правильно поняла, — и Менолли оглянулась через плечо на Предводителей и Мастеров, — Идаролан берется пройти вдоль берегов…
— Ну и пожалуйста. Я и без него достаточно много протопал!
— Слушай, Паймур, никто тебя не заставлял…
— В самом деле?
— Хватит, Паймур, — вмешался Джексом. — Значит, пойдем в глубь страны?
Менолли снова кивнула, и, не сговариваясь, они посмотрели в сторону горы, невидимой за лесом. Потом Джексом подмигнул Менолли и улыбнулся:
— Если завтра здесь будет Мастер Олдайв, значит, я снова смогу летать в Промежутке!
— Ну и что толку? — хмыкнул Паймур. — Всякий путь надо сперва одолеть пешком!..
— Не воображай, будто это меня смущает, — заверил его Джексом.
Перебранка огненных ящериц, донесшаяся сверху, заставила их вскинуть глаза и отвлекла Паймура от очередного монолога на любимую тему. В темной зелени листвы мелькали две золотые полоски.
— Фарли с Красулей выясняют отношения! — рассмеялась Менолли, но потом, оглядевшись, с любопытством добавила: — Я смотрю, здесь только наши файры, Джексом. Как ты думаешь, это мы распугали всех местных?
— Сомневаюсь, — ответил он. — Слишком они любопытны. Я даже подозреваю, что немалое число их сейчас сидит по деревьям и дуется, что к Руту не подобраться!
— Ты узнал что-нибудь новое про «их» людей? Пришлось Джексому скрепя сердце сознаться, что он не сделал даже попытки:
— Тут столько всякого происходило…
— Ну уж мог бы хоть разок уделить время, — рассердилась Менолли.
— Да? И лишить тебя этого удовольствия? — Джексом изобразил оскорбленную добродетель. — Мне и не снилось… — Он выговорил это слово и внезапно умолк, припомнив странные, очень странные сны, увиденные словно бы сразу сотнями глаз. И вспомнилось, о чем говорила Брекки в тот день, когда Рут дрался с Нитями без него: «Так трудно смотреть на одно и то же сразу тремя парами глаз…» Неужели и он что-то видел в этих снах чужими глазами-глазами огненных ящериц?
— Что с тобой, Джексом?
— Может, мне это все-таки снилось, — сказал он с неуверенным смешком. — Вот что, Менолли, если сегодня ночью увидишь сон, постарайся запомнить его, хорошо?
— Сон? — спросила Шарра с любопытством. — О каких это снах вы говорите?
— А что, у тебя тоже что-нибудь было? — Джексом повернулся к ней и увидел, что она особым сложным образом поджала ноги, причем поза эта вызвала у Менолли удивление и зависть.
— Как же, конечно было, — ответила Шарра. — Хотя… я, как и ты, ничего толком не помню. Такое впечатление, что не могу сосредоточить взгляд…
— Ничего себе определение, — сказала Менолли. — Несосредоточенное зрение сна!
Паймур охнул и забарабанил по песку кулаками:
— Только не это!.. Сейчас опять песню примется сочинять!..
— Да ну тебя! — раздраженно бросила Менолли. — Я смотрю, все эти путешествия в одиночку здорово изменили тебя, Паймур. И мне это не нравится!
— Не нравится — и не надо! — огрызнулся Паймур. Гибким движением вскочил на ноги и ушел в лес, сердито отбрасывая с дороги ветки кустов. — И давно он такой дерганый? — спросила Менолли.
— С тех самых пор, как прибыл сюда, — ответил Джексом и пожал плечами: не они же с Шаррой, в самом деле, на него так повлияли.
— Не сердись на него, — медленно выговорила Шарра. — Он очень переживает за Мастера Робинтона…
— Мы все переживаем за Мастера Робинтона, — сказала Менолли. — По-моему, это все же не причина, чтобы рычать на людей!
Воцарилась неловкая тишина. Неожиданно Шарра поднялась на ноги:
— Хотела бы я знать, догадался ли кто-нибудь задать корма Балбесу?.. — И тоже ушла, хоть и не вполне в том же направлении, что Паймур.
Менолли долго смотрела ей вслед… Потом глаза ее зловредно блеснули и вновь стали веселыми и синими, как морская волна.
— Пока они нас не слышат, спешу тебе сообщить: доподлинно установлено — никто из всадников Южного не возвращал Рамоте украденное яйцо!
— Да? В самом деле?
— Да! В самом деле!
Она встала, взяла чашку и направилась к бурдючку с вином, подвешенному на ветке.
«Что это? — задумался Джексом. — Предупреждение?..» А впрочем, не все ли равно. Он сделал-таки тогда то, что должен был сделать. Ну а теперь, когда Южный возвращается в семью Вейров, и вовсе нет никакого смысла объявлять о своей роли в той давней истории…
Менолли не вернулась к нему: взяла со стола свою гитару, уселась на скамеечку и принялась тихонько перебирать струны. Быть может, вправду сочиняла новую песню — о снах и глазах?
Джексом повернулся в ту сторону, куда ушла Шарра, и вздохнул. Имел ли он право пойти следом за ней?.. Ему нравился Паймур, несмотря даже на его ядовитый язык. Джексом был рад обществу молодого арфиста и благодарен ему за помощь. Но почему тот не задержался в пути на денек… хоть на полдня? Со времени его появления у Джексома не было ни минуты наедине с Шаррой. Неужели она избегала его?.. Или всему виной была просто суматоха со строительством холда и приготовлениями к прибытию Мастера Робинтона?..
Надо будет постараться в самое ближайшее время отозвать Шарру в сторонку. И если не получится, то… если не получится — проведать Корану!
Глава 19
Мастер арфистов встретил вошедших юношей сочувственной усмешкой: оба двигались медленно и осторожно — последствия вчерашней пирушки были налицо. Пригласив обоих садиться, он принялся расспрашивать о тех последних добавлениях, что они привнесли в карту. Удовлетворившись на сей счет, он поинтересовался, как они пришли к подобным выводам. Когда они объяснили и это, Робинтон откинулся в кресле, играя палочкой для письма, и лицо его сделалось до того непроницаемым, что Джексом даже встревожился — интересно, что еще за планы вынашивает арфист?..
— Не случалось ли вам когда-либо, — спросил Робинтон, — обращать внимание на три звезды, называемые — заметим, ошибочно — Сестрами Рассвета?
Джексом и Паймур переглянулись. Потом Джексом спросил:
— Нет ли у тебя с собой. Мастер, дальновидящего прибора?
Арфист кивнул:
— У Мастера Идаролана есть на борту корабля. Но, судя по вопросу, который ты задал, вы замечали, что Сестры появляются также и вечером?
— А также всегда, когда ночь лунная, — добавил Паймур.
— И всегда — на одном и том же месте!
— Я вижу, школа пошла вам на пользу, — обрадовался Робинтон. — Я уже просил Мастера Фанда-рела, чтобы он попытался вытащить сюда Мастера Вансора хотя бы на несколько дней… Э, а что это ты расплылся, ни дать ни взять стащил пирожки?
При этом напоминании о своих ученических проказах Паймур расплылся еще шире.
— Мне кажется, — сказал он, — кто угодно на Перне стремглав примчится сюда при первом же намеке на приглашение!
— Мастер Вансор уже закончил свой новый прибор? — спросил Джексом.
— Очень надеюсь на это…
— Мастер Робинтон. — В дверях показалась Брекки.
— Брекки, — и арфист предупреждающе вскинул руку, — если ты пришла мне сообщить, что я должен выпить какую-нибудь твою настойку и прилечь отдохнуть, — умоляю, не надо! У меня столько дел!.
— Я всего лишь собиралась передать тебе записку от Себелла, которую принесла Кими. — И Брекки протянула Робинтону маленький свиток. — Что же до отдыха, мне достаточно проследить за Зейром, чтобы понять, когда тебе и в самом деле надо прилечь!
И прежде, чем выйти из кабинета, она бросила строгий взгляд на Джексома и Паймура. Джексом понял — им было ведено ни в коем случае не утомлять Робинтона понапрасну.
Прочтя записку, Мастер арфистов удивленно поднял брови:
— Нет, вы только послушайте! У Торика вчера вечером высадился полный корабль владетельских сынков. Себелл пишет, что ему придется задержаться там, пока всех их благополучно не разместят во временных жилищах… — Он хмыкнул и, заметив выражение лиц юношей, добавил: — Похоже, все идет далеко не так гладко, как ожидали эти ребятки…
Паймур насмешливо фыркнул: сам он провел в сплошных путешествиях вот уже несколько Оборотов. Вдобавок он хорошо знал, каковы удобства в холде у Торика.
— Как только тебе позволят летать в Промежутке, Джексом, — продолжал Робинтон, — наши исследования окрестностей, вероятно, пойдут гораздо быстрей. Я решил посылать вас на разведку парами…
— Арфист — владетель? — быстро спросил Джексом, спеша воспользоваться случаем, которого так долго ждал.
— Арфист — владетель? Ну да, конечно. Паймур, вы с Менолли, как мне известно, неплохо работали вместе. Значит, Шарра пойдет с Джексомом. Итак… — Арфист увлеченно развивал свою мысль, не заметив пристального взгляда, которым Паймур наградил Джексома: — Итак, учтите, что с воздуха открывается совсем иная перспектива, нежели с земли. И, естественно, наоборот. Посему мы в наших исследованиях будем пользоваться обоими способами. Джексом, Паймур знает, что я больше всего хотел бы разыскать…
— Что именно, Мастер?
— Следы первоначальных поселений на континенте. Лично я, хоть убей, не могу вообразить, почему наши предки оставили этот прекрасный и плодородный материк ради холодного и сурового Севера. Однако следует думать: они знали, что делали. Как гласит наша древнейшая Запись: «Когда человек впервые ступил на Перн, он выстроил большой холд на Юге». Мы привыкли думать, — тут арфист улыбнулся с извиняющимся видом, так, словно был сам повинен в ошибке, — что Запись имеет в виду Форт холд. расположенный на юге Северного континента. Но далее идет фраза, которую можно толковать как угодно: «…однако потребовалось переселиться севернее, дабы защититься». Странноватое замечание, не правда ли? С другой стороны, многие старые Записи в таком состоянии, что их вообще невозможно прочесть, о связности сообщений я уже и не говорю. Как бы то ни было, Торик обнаружил место, где когда-то открытым способом добывали железную руду. А мы с Н’тоном однажды заметили на склоне горя некие образования явно рукотворного вида. Когда в конце концов мы добрались к ним пешком, они оказались входами в шахты. Если наши предки провели на Южном достаточно времени, чтобы разведать рудные залежи и даже начать их разрабатывать, — это значит, что должны сохраниться и другие следы их обитания здесь!
— Мало что хорошо сохраняется в жарком климате, в этих влажных лесах, — сказал Джексом. — Д'рам выстроил здесь убежище каких-то двадцать пять Оборотов назад, и то от него немного осталось. А то, на что мы с Ф'лессаном тогда натолкнулись в Бендене, было хорошо запечатано…
— Ничто, — запальчиво возразил Паймур, — не могло зазубрить, поцарапать или вообще оставить какой-то след на крепях, которые мы нашли в заброшенной шахте. И хотел бы я посмотреть на того каменщика, чьи инструменты резали бы скальную породу, как сыр! А предкам это удавалось!
— Мы уже нашли кое-какие следы, — сказал Робинтон. — Значит, должны быть и еще.
Пожалуй, Джексом ни разу прежде не слышал в голосе Робинтона такой непреклонной уверенности. И все-таки, оценив масштаб разложенной перед ними карты, юноша не сдержал вздоха.
— Я догадываюсь, Джексом: эти просторы выглядят устрашающе. Зато какая будет победа, когда мы отыщем-таки место! Или — места! — Глаза Мастера Робинтона сияли радостным предвкушением. — Стало быть, — продолжал он бодро, — как только Джексома объявят годным к полетам в Промежутке, мы двинемея к югу, держа курс на ту замечательную гору. Возражения есть?.. — И, не дожидаясь ответа, Робинтон принялся давать подробные указания: — Паймур отправится пешком, вместе с Балбесом. Менолли поедет с ним, если захочет. Если не захочет — пускай ждет, пока Джексом с Рутом отвезут ее в промежуточный лагерь. Там девушки смогут заняться изучением ближайших окрестностей — как я полагаю, это у нас еще не сделано, — а ты, Джексом, полетишь с Рутом вперед и разобьешь новый лагерь, к которому сможешь на следующий день перенестись Промежутком. И так далее. Полагаю, — тут арфист повернулся к Джексому, — в Форт Вейре тебя обучили распознавать с воздуха особенности рельефа? Во всяком случае, хочу подчеркнуть: Паймур в этом деле гораздо более опытен, так что ты, Джексом, прислушивайся к его мнению. И, пожалуйста, каждый вечер присылайте мне свои донесения, чтобы я сразу мог наносить их вот сюда. — Он похлопал ладонью по карте. — А теперь за работу! Собирайте все необходимое в дорогу!
Несмотря на то, что Менолли и Шарра быстро уяснили задачу и еще быстрее упаковали припасы, в тот день они из холда так и не выбрались.
Мастер Олдайв прилетел с Н’тоном на Лиоте. Робинтон приветствовал его с распростертыми объятиями, Брекки и Шарра — со сдержанной вежливостью, а Джексом — с некоторой опаской.
— Ты, лекарь, должен сперва осмотреть этот прекрасный новый холд, — настаивал Робинтон, — а мое недостойное старое тело — уже потом.
— Мастера Олдайва ему не провести, — шепнула Шарра на ухо Джексому, пока арфист носился по дому туда и сюда, а Олдайв поспевал за ним, ахая и охая, как и подобало. — Не провести! Ни вот на ноготок!
— Догадываюсь, Менолли, — сказал Джексом. — Знаешь, все просто из кожи вон лезли, чтобы не испортить такое славное место. Но когда ты увидишь, каков наш холд Бухта изнутри…
— Уже поименовали? — казалось, Менолли была слегка недовольна.
— Ну… этот холд стоит в бухте… так и прилипло.
— Как здесь все-таки красиво! — Брекки вертела головой, не в силах наглядеться досыта. — Брось, Менолли! Нет, что за сюрприз нам устроили!.. Как вспомню, что собиралась заново устраиваться в убежище… — И она счастливо рассмеялась. — Право слово, действительно — местечко получше!..
Они взошли по широким ступеням из черного и белого камня твердых пород. Оранжево-кремовая черепичная кровля нависала над крыльцом, почти смыкаясь с кронами деревьев, чьи цветы наполняли воздух пряным ароматом. Металлические ставни были откинуты, открывая окна, непривычно широкие на взгляд северян; сквозь эти окна видна была внутренность дома. Арфист уже осматривал комнаты, и голос его звенел от изумления и восторга. Когда Джексом, Брекки и Менолли вошли в дом, он как раз заглянул в комнату, отведенную ему под кабинет, и на миг утратил дар речи, обнаружив, что Сильвина позаботилась переслать на новое место каждую мелочь из его захламленной рабочей комнаты в Зале арфистов. Зейр, которому передалось радостное смятение Робинтона, пронзительно щебетал, вспорхнув на стропила. Красуля и Берд присоединились к нему, и тут же в воздухе возникли Мийр, Талла и Фарли. Джексом послушал их чириканье и пришел к выводу, что они обменивались впечатлениями и новостями.
— Эге, да это Фарли! Ну да, я уже слышал от кого-то, что Паймур добрался сюда. Но где же он сам? — В голосе арфиста недоумение мешалось с легкой обидой.
— Они с Шаррой крутят вертелы, — сказал Джексом.
— Мы не хотели, чтобы здесь терлось слишком много народа, — добавила Лесса. — Боялись тебя утомить-.
— Утомить меня? Меня! Хм, а я не откажусь чуточку утомиться… ПАЙМУР!
Его загорелое, посвежевшее лицо само по себе красноречиво свидетельствовало о возвратившемся здоровье; оглушительная мощь голоса могла у кого угодно развеять остатки сомнений.
— Мастер?. — долетел ослабленный расстоянием, но легко различимый удивленный ответ.
— ЖИВО СЮДА, ПАЙМУР!
— Какое счастье, что мы догадались устроить ему отдых на корабле, — улыбаясь, сказала Брекки Лессе. — Представляешь, каково нам пришлось бы с этим человеком на берегу?
— Вот чего вы точно не представляете, — вмешался Робинтон, — так это того, что из-за кратковременного недомогания я забросил столько важных…
— Кратковременного недомогания? — вытаращив глаза, перебил Фандарел. — Слушай, дорогой мой Робинтон…
— Мастер Робинтон. — Менолли извлекла из битком набитого шкафчика стеклянный кубок чудесной работы. Нижняя часть его отливала глубокой синевой — цвет цеха арфистов, — на выпуклом боку красовалось выгравированное имя Мастера и арфа. — Ты еще не видел?
— Наш синий! — восхитился Робинтон, так и этак вертя замечательную вещицу.
— Это из моих мастерских, — расцвел Фандарел. — Стеклодув Мермел собрался было сделать его целиком синим, но я убедил его, что верхняя часть должна быть прозрачной: как иначе ты сможешь любоваться игрой бенденского вина?
У Робинтона растроганно и благодарно заблестели глаза. Однако потом его и без того длинное лицо жалобно вытянулось:
— Прекрасный бокал, но почему-то пустой, — проговорил он скорбно.
В это время со стороны кухни послышался торопливый топот, занавеска отлетела в сторону — ворвавшийся Паймур едва не врезался в Брекки и, потеряв равновесие, с трудом устоял на ногах.
— Мастер?.. — повторил он, задыхаясь.
— Ах, это ты, Паймур, — рассеянно протянул тот, разглядывая молодого арфиста и словно бы позабыв, зачем только что звал его. Некоторое время они смотрели один на другого: Робинтон — недоуменно хмурясь, Паймур — тяжело переводя дух и смаргивая капли пота с ресниц. — Паймур, — заговорил наконец Робинтон. — Ты уже довольно долго тут находишься, так что, наверное, знаешь, где в этом доме держат вино. Подарили мне прехорошенький кубок — но совершенно пустой!
Паймур моргнул еще раз, затем покачал головой и сказал в пространство:
— Ну точно, выздоровел. Однако если подгорит жаркое из верра…
Смерил Робинтона негодующим взором, повернулся на каблуках и скрылся за занавеской. Было слышно, как он хлопал дверьми.
Джексом перехватил взгляд Менолли, и девушка подмигнула ему. Воркотня Паймура не могла ввести в заблуждение тех, кто его как следует знал. Вскоре он вернулся в зал, раскачивая на шнурке бурдючок с бенденской печатью на пробке.
— Осторожнее с ним, мальчик! — вскричал Робинтон и поднял руку, не в силах вынести столь святотатственного обращения с любимым напитком. — С вином надо почтительнее… — Он взял у Паймура бурдючок и присмотрелся к печати: — Один из лучших сборов… Ах, Паймур, Паймур, неужели мне так и не удалось выучить тебя, как следует обращаться с вином?.. — Наморщив лоб, он многоопытной рукою сломал печать и испустил вздох облегчения, увидев, в каком состоянии был нижний конец затычки. Он поднес ее к косу и легонько принюхался: — Великолепно! Великолепно! Отлично перенесло дорогу… Паймур, мальчик мой, будь умницей, налей всем, хорошо? Кажется, в этом холде достаточно бокалов…
Джексом и Менолли уже доставали их из шкафа. Паймур принялся наливать со всем почтением, какого и в самом деле заслуживало бенденское вино. Робинтон высоко поднял кубок, с нетерпением дожидаясь окончания церемонии.
— За твое здоровье, дружище! — произнес тост Фандарел, и этот тост был немедля подхвачен всеми присутствующими.
— Честное слово, я потрясен, — сказал арфист и подкрепил свои слова тем, что лишь чуть пригубил восхитительное вино. Он обвел взглядом лица друзей и кивнул, потом покачал головой: — Потрясен!
— Ты еще далеко не все осмотрел, Робинтон. — Лесса взяла его за руку. — Пойдем, Брекки, ты тоже должна это видеть! Паймур, Джексом, — несите узлы!
— Тихо, тихо, Лесса! Вино разолью!.. — Робинтон балансировал бокалом, но бенденская Госпожа уже тянула его за собой.
Одна из стенных панелей отъехала в сторону, и арфиста провели в коридор, отделявший главный зал от спален. Брекки шла следом; ее глаза светились живым любопытством.
Самой большой была спальня, предназначенная для Робинтона. Помещалась она в углу здания, противоположном по отношений к его кабинету. Еще четыре комнаты были отведены для гостей — каждая на двоих, но Лесса пояснила, что на крытой веранде могло разместиться добрых полхолда народу, — только пусть Робинтон не воображает, будто ему позволят столько посетителей сразу. Робинтон пришел в восторг при виде удобной ванной комнаты и просторной кухни. Когда же дошла, очередь до открытого очага снаружи, он принюхался к морскому бризу, несшему аромат жарящегося мяса:
— А это, позвольте поинтересоваться, откуда?..
— С берега, — пояснил Джексом. — Там у нас большие ямы — жарить и парить, когда собирается порядочная орава…
Вернувшись под крышу, Фандарел выдвинул из угла деревянное кресло и повертел его так и этак, показывая Робинтону.
— А ну-ка сядь! Бендарек сделал его точно по твоей мерке и велел мне доложить, подошло или нет!
Арфист долго и с удовольствием разглядывал чудесное резное кресло с высокой спинкой; оно было обтянуто шкурой дикого стража, выкрашенной в темно-синий цвет цеха арфистов. Потом сел и возложил руки на подлокотники — они оказались точь-в-точь нужной длины. Робинтон откинулся на спинку и вытянул длинные ноги: такого удобного кресла у него никогда еще не было.
— Скажи Мастеру Бендареку — кресло замечательное. И как раз по мне! Милый Бендарек, какое внимание к моей скромной особе!.. Право, каждая мелочь в этом холде ошеломляет, поистине ошеломляет… Он… он великолепен. Нет слов, просто нет слов! Я теряю дар речи. Мне даже не снилось, что здесь, в дикой глуши, среди неисследованных дебрей, меня ждет такая роскошь, такая красота, такая продуманная обстановка, такие…
— Коли уж у тебя нет слов, так избавь нас от своего красноречия, — прозвучал чей-то голос. Все обернулись: в дверях стоял Мастер рыбаков. Под общий хохот Идаролана пригласили внутрь и налили ему вина.
— Мы принесли остальные твои вещи, Мастер Робинтон, — сказал моряк, ткнув пальцем в сторону крыльца.
— Зови свою команду, Мастер Идаролан, — сказала Лесса. — Будете с нами обедать.
— Ага, я как раз на это и надеялся. Даже нас, рыбаков, временами тянет на мясо, хотя мы и не любим в том сознаваться…
— Мастер Робинтон! Нет, ты только погляди сюда! — Менолли как раз отворила один из стенных шкафчиков, что занимали простенки между окнами. — Клянусь, это почерк Дирментли! Здесь все обязательные баллады и песни, переписанные на новых листах и переплетенные в синюю кожу! Именно этого, помнится, ты так долго добивался от Арнора…
Арфист издал удивленное восклицание и на какое-то время забыл обо всем остальном, переворачивая страницы и наслаждаясь искусством составителя и каллиграфа. Затем он принялся сам изучать содержимое шкафов и не отрывался от этого занятия до тех пор, пока послеполуденная жара не погнала всех купаться. Брекки было забеспокоилась — по ее мнению, Робинтону следовало бы прилечь отдохнуть, — но Фандарел урезонил ее, указывая на арфиста, наслаждавшегося купанием:
— Именно такой отдых ему, как видно, и нужен. Оставь его! Будет ночь, тогда и поспит.
Солнце начало клониться к западу, и вечерний бриз повеял прохладой. Из дому вынесли скамейки, коврики и плетеные циновки — все гости расположились с удобствами. Когда прибыли Ф'лар и Ф'нор, арфист сердечно приветствовал их и хотел сразу вести показывать свой замечательный холд. У него слегка вытянулось лицо, когда выяснилось, что братья с ним весьма подробно знакомы.
— Его строило столько народу, Робинтон, — сказал Ф'лар. — Пожалуй, ни один в мире холд не известен так, как этот!
Как раз в это время явились Шарра и корабельный кок — худенький, невысокий мужчина; по его собственным словам, только такой и мог поместиться в крохотном закутке, который на «Сестре Рассвета» гордо именовали камбузом, Шарра и кок объявили, что пир готов, и проголодавшиеся гости едва не сбили их с ног, гурьбой ринувшись на запах.
…Когда никто не мог больше съесть ни кусочка, гости разбились на кучки: в одной Джексом, Паймур, Менолли и Шарра, в другой, самой многочисленной — моряки, в третьей — всадники и Мастера.
— Интересно, какую задачку они собираются нам подкинуть теперь, — приглядевшись к этой третьей группке, мрачно буркнул Паймур.
— Что-нибудь в том же духе, я полагаю, — засмеялась Менолли. — Робинтон еще на корабле так долго разглядывал твои карты и путевые заметки, что я уж боялась, как бы не протер взглядом дырку… — Она подтянула коленки к подбородку, в глазах затеплилась застенчивая улыбка. — Завтра приедет Себелл… вместе с Н'тоном и Мастером Олдайвом. — И торопливо продолжала пока никто не встрял: — Насколько я поняла, Себелл, Н’тон и Ф'лар собираются навестить Торика и посмотреть, как дела у его людей и у сынков владетелей, что едут туда с Севера. Они хотят заняться картографированием западной части материка, а границей должна послужить та река с черными скалами, о которой ты рассказывал, Паймур.
Паймур застонал и принялся корчиться на песке.
— Не напоминай мне об этом местечке, глаза б мои никогда его больше не видели! Я несколько дней искал хоть какую-то расщелину в утесах на том берегу, по которой можно было бы выбраться наверх. После чего мне пришлось прыгать вместе с Балбесом с ужасного, кошмарного, страшного обрыва и плыть через реку, где нами чуть не пообедали рыбы!..
— А мы, — продолжала Менолли, — вместе с Ф'нором и арфистом займемся изучением восточной половины.
— Речь, надеюсь, идет о внутренних районах? — насторожился Паймур. Она кивнула.
— Если я правильно поняла, — и Менолли оглянулась через плечо на Предводителей и Мастеров, — Идаролан берется пройти вдоль берегов…
— Ну и пожалуйста. Я и без него достаточно много протопал!
— Слушай, Паймур, никто тебя не заставлял…
— В самом деле?
— Хватит, Паймур, — вмешался Джексом. — Значит, пойдем в глубь страны?
Менолли снова кивнула, и, не сговариваясь, они посмотрели в сторону горы, невидимой за лесом. Потом Джексом подмигнул Менолли и улыбнулся:
— Если завтра здесь будет Мастер Олдайв, значит, я снова смогу летать в Промежутке!
— Ну и что толку? — хмыкнул Паймур. — Всякий путь надо сперва одолеть пешком!..
— Не воображай, будто это меня смущает, — заверил его Джексом.
Перебранка огненных ящериц, донесшаяся сверху, заставила их вскинуть глаза и отвлекла Паймура от очередного монолога на любимую тему. В темной зелени листвы мелькали две золотые полоски.
— Фарли с Красулей выясняют отношения! — рассмеялась Менолли, но потом, оглядевшись, с любопытством добавила: — Я смотрю, здесь только наши файры, Джексом. Как ты думаешь, это мы распугали всех местных?
— Сомневаюсь, — ответил он. — Слишком они любопытны. Я даже подозреваю, что немалое число их сейчас сидит по деревьям и дуется, что к Руту не подобраться!
— Ты узнал что-нибудь новое про «их» людей? Пришлось Джексому скрепя сердце сознаться, что он не сделал даже попытки:
— Тут столько всякого происходило…
— Ну уж мог бы хоть разок уделить время, — рассердилась Менолли.
— Да? И лишить тебя этого удовольствия? — Джексом изобразил оскорбленную добродетель. — Мне и не снилось… — Он выговорил это слово и внезапно умолк, припомнив странные, очень странные сны, увиденные словно бы сразу сотнями глаз. И вспомнилось, о чем говорила Брекки в тот день, когда Рут дрался с Нитями без него: «Так трудно смотреть на одно и то же сразу тремя парами глаз…» Неужели и он что-то видел в этих снах чужими глазами-глазами огненных ящериц?
— Что с тобой, Джексом?
— Может, мне это все-таки снилось, — сказал он с неуверенным смешком. — Вот что, Менолли, если сегодня ночью увидишь сон, постарайся запомнить его, хорошо?
— Сон? — спросила Шарра с любопытством. — О каких это снах вы говорите?
— А что, у тебя тоже что-нибудь было? — Джексом повернулся к ней и увидел, что она особым сложным образом поджала ноги, причем поза эта вызвала у Менолли удивление и зависть.
— Как же, конечно было, — ответила Шарра. — Хотя… я, как и ты, ничего толком не помню. Такое впечатление, что не могу сосредоточить взгляд…
— Ничего себе определение, — сказала Менолли. — Несосредоточенное зрение сна!
Паймур охнул и забарабанил по песку кулаками:
— Только не это!.. Сейчас опять песню примется сочинять!..
— Да ну тебя! — раздраженно бросила Менолли. — Я смотрю, все эти путешествия в одиночку здорово изменили тебя, Паймур. И мне это не нравится!
— Не нравится — и не надо! — огрызнулся Паймур. Гибким движением вскочил на ноги и ушел в лес, сердито отбрасывая с дороги ветки кустов. — И давно он такой дерганый? — спросила Менолли.
— С тех самых пор, как прибыл сюда, — ответил Джексом и пожал плечами: не они же с Шаррой, в самом деле, на него так повлияли.
— Не сердись на него, — медленно выговорила Шарра. — Он очень переживает за Мастера Робинтона…
— Мы все переживаем за Мастера Робинтона, — сказала Менолли. — По-моему, это все же не причина, чтобы рычать на людей!
Воцарилась неловкая тишина. Неожиданно Шарра поднялась на ноги:
— Хотела бы я знать, догадался ли кто-нибудь задать корма Балбесу?.. — И тоже ушла, хоть и не вполне в том же направлении, что Паймур.
Менолли долго смотрела ей вслед… Потом глаза ее зловредно блеснули и вновь стали веселыми и синими, как морская волна.
— Пока они нас не слышат, спешу тебе сообщить: доподлинно установлено — никто из всадников Южного не возвращал Рамоте украденное яйцо!
— Да? В самом деле?
— Да! В самом деле!
Она встала, взяла чашку и направилась к бурдючку с вином, подвешенному на ветке.
«Что это? — задумался Джексом. — Предупреждение?..» А впрочем, не все ли равно. Он сделал-таки тогда то, что должен был сделать. Ну а теперь, когда Южный возвращается в семью Вейров, и вовсе нет никакого смысла объявлять о своей роли в той давней истории…
Менолли не вернулась к нему: взяла со стола свою гитару, уселась на скамеечку и принялась тихонько перебирать струны. Быть может, вправду сочиняла новую песню — о снах и глазах?
Джексом повернулся в ту сторону, куда ушла Шарра, и вздохнул. Имел ли он право пойти следом за ней?.. Ему нравился Паймур, несмотря даже на его ядовитый язык. Джексом был рад обществу молодого арфиста и благодарен ему за помощь. Но почему тот не задержался в пути на денек… хоть на полдня? Со времени его появления у Джексома не было ни минуты наедине с Шаррой. Неужели она избегала его?.. Или всему виной была просто суматоха со строительством холда и приготовлениями к прибытию Мастера Робинтона?..
Надо будет постараться в самое ближайшее время отозвать Шарру в сторонку. И если не получится, то… если не получится — проведать Корану!
Глава 19
Утро в холде Бухта; наблюдение звезд поздно вечером; следующее утро: открытия возле горы, 15.10.15–15.10.16
На другое утро, когда Джексом и Паймур, зевая, неохотно выбрались из-под одеял, Шарра сообщила им следующее: Робинтон, оказывается, встал с первыми лучами рассвета, размялся, поплавал в заливчике, сам приготовил себе завтрак — и засел в кабинете над картами, что-то невнятно бормоча про себя и делая бесчисленные пометки. И если Джексом и Паймур не возражают, он хотел бы с ними поговорить.Мастер арфистов встретил вошедших юношей сочувственной усмешкой: оба двигались медленно и осторожно — последствия вчерашней пирушки были налицо. Пригласив обоих садиться, он принялся расспрашивать о тех последних добавлениях, что они привнесли в карту. Удовлетворившись на сей счет, он поинтересовался, как они пришли к подобным выводам. Когда они объяснили и это, Робинтон откинулся в кресле, играя палочкой для письма, и лицо его сделалось до того непроницаемым, что Джексом даже встревожился — интересно, что еще за планы вынашивает арфист?..
— Не случалось ли вам когда-либо, — спросил Робинтон, — обращать внимание на три звезды, называемые — заметим, ошибочно — Сестрами Рассвета?
Джексом и Паймур переглянулись. Потом Джексом спросил:
— Нет ли у тебя с собой. Мастер, дальновидящего прибора?
Арфист кивнул:
— У Мастера Идаролана есть на борту корабля. Но, судя по вопросу, который ты задал, вы замечали, что Сестры появляются также и вечером?
— А также всегда, когда ночь лунная, — добавил Паймур.
— И всегда — на одном и том же месте!
— Я вижу, школа пошла вам на пользу, — обрадовался Робинтон. — Я уже просил Мастера Фанда-рела, чтобы он попытался вытащить сюда Мастера Вансора хотя бы на несколько дней… Э, а что это ты расплылся, ни дать ни взять стащил пирожки?
При этом напоминании о своих ученических проказах Паймур расплылся еще шире.
— Мне кажется, — сказал он, — кто угодно на Перне стремглав примчится сюда при первом же намеке на приглашение!
— Мастер Вансор уже закончил свой новый прибор? — спросил Джексом.
— Очень надеюсь на это…
— Мастер Робинтон. — В дверях показалась Брекки.
— Брекки, — и арфист предупреждающе вскинул руку, — если ты пришла мне сообщить, что я должен выпить какую-нибудь твою настойку и прилечь отдохнуть, — умоляю, не надо! У меня столько дел!.
— Я всего лишь собиралась передать тебе записку от Себелла, которую принесла Кими. — И Брекки протянула Робинтону маленький свиток. — Что же до отдыха, мне достаточно проследить за Зейром, чтобы понять, когда тебе и в самом деле надо прилечь!
И прежде, чем выйти из кабинета, она бросила строгий взгляд на Джексома и Паймура. Джексом понял — им было ведено ни в коем случае не утомлять Робинтона понапрасну.
Прочтя записку, Мастер арфистов удивленно поднял брови:
— Нет, вы только послушайте! У Торика вчера вечером высадился полный корабль владетельских сынков. Себелл пишет, что ему придется задержаться там, пока всех их благополучно не разместят во временных жилищах… — Он хмыкнул и, заметив выражение лиц юношей, добавил: — Похоже, все идет далеко не так гладко, как ожидали эти ребятки…
Паймур насмешливо фыркнул: сам он провел в сплошных путешествиях вот уже несколько Оборотов. Вдобавок он хорошо знал, каковы удобства в холде у Торика.
— Как только тебе позволят летать в Промежутке, Джексом, — продолжал Робинтон, — наши исследования окрестностей, вероятно, пойдут гораздо быстрей. Я решил посылать вас на разведку парами…
— Арфист — владетель? — быстро спросил Джексом, спеша воспользоваться случаем, которого так долго ждал.
— Арфист — владетель? Ну да, конечно. Паймур, вы с Менолли, как мне известно, неплохо работали вместе. Значит, Шарра пойдет с Джексомом. Итак… — Арфист увлеченно развивал свою мысль, не заметив пристального взгляда, которым Паймур наградил Джексома: — Итак, учтите, что с воздуха открывается совсем иная перспектива, нежели с земли. И, естественно, наоборот. Посему мы в наших исследованиях будем пользоваться обоими способами. Джексом, Паймур знает, что я больше всего хотел бы разыскать…
— Что именно, Мастер?
— Следы первоначальных поселений на континенте. Лично я, хоть убей, не могу вообразить, почему наши предки оставили этот прекрасный и плодородный материк ради холодного и сурового Севера. Однако следует думать: они знали, что делали. Как гласит наша древнейшая Запись: «Когда человек впервые ступил на Перн, он выстроил большой холд на Юге». Мы привыкли думать, — тут арфист улыбнулся с извиняющимся видом, так, словно был сам повинен в ошибке, — что Запись имеет в виду Форт холд. расположенный на юге Северного континента. Но далее идет фраза, которую можно толковать как угодно: «…однако потребовалось переселиться севернее, дабы защититься». Странноватое замечание, не правда ли? С другой стороны, многие старые Записи в таком состоянии, что их вообще невозможно прочесть, о связности сообщений я уже и не говорю. Как бы то ни было, Торик обнаружил место, где когда-то открытым способом добывали железную руду. А мы с Н’тоном однажды заметили на склоне горя некие образования явно рукотворного вида. Когда в конце концов мы добрались к ним пешком, они оказались входами в шахты. Если наши предки провели на Южном достаточно времени, чтобы разведать рудные залежи и даже начать их разрабатывать, — это значит, что должны сохраниться и другие следы их обитания здесь!
— Мало что хорошо сохраняется в жарком климате, в этих влажных лесах, — сказал Джексом. — Д'рам выстроил здесь убежище каких-то двадцать пять Оборотов назад, и то от него немного осталось. А то, на что мы с Ф'лессаном тогда натолкнулись в Бендене, было хорошо запечатано…
— Ничто, — запальчиво возразил Паймур, — не могло зазубрить, поцарапать или вообще оставить какой-то след на крепях, которые мы нашли в заброшенной шахте. И хотел бы я посмотреть на того каменщика, чьи инструменты резали бы скальную породу, как сыр! А предкам это удавалось!
— Мы уже нашли кое-какие следы, — сказал Робинтон. — Значит, должны быть и еще.
Пожалуй, Джексом ни разу прежде не слышал в голосе Робинтона такой непреклонной уверенности. И все-таки, оценив масштаб разложенной перед ними карты, юноша не сдержал вздоха.
— Я догадываюсь, Джексом: эти просторы выглядят устрашающе. Зато какая будет победа, когда мы отыщем-таки место! Или — места! — Глаза Мастера Робинтона сияли радостным предвкушением. — Стало быть, — продолжал он бодро, — как только Джексома объявят годным к полетам в Промежутке, мы двинемея к югу, держа курс на ту замечательную гору. Возражения есть?.. — И, не дожидаясь ответа, Робинтон принялся давать подробные указания: — Паймур отправится пешком, вместе с Балбесом. Менолли поедет с ним, если захочет. Если не захочет — пускай ждет, пока Джексом с Рутом отвезут ее в промежуточный лагерь. Там девушки смогут заняться изучением ближайших окрестностей — как я полагаю, это у нас еще не сделано, — а ты, Джексом, полетишь с Рутом вперед и разобьешь новый лагерь, к которому сможешь на следующий день перенестись Промежутком. И так далее. Полагаю, — тут арфист повернулся к Джексому, — в Форт Вейре тебя обучили распознавать с воздуха особенности рельефа? Во всяком случае, хочу подчеркнуть: Паймур в этом деле гораздо более опытен, так что ты, Джексом, прислушивайся к его мнению. И, пожалуйста, каждый вечер присылайте мне свои донесения, чтобы я сразу мог наносить их вот сюда. — Он похлопал ладонью по карте. — А теперь за работу! Собирайте все необходимое в дорогу!
Несмотря на то, что Менолли и Шарра быстро уяснили задачу и еще быстрее упаковали припасы, в тот день они из холда так и не выбрались.
Мастер Олдайв прилетел с Н’тоном на Лиоте. Робинтон приветствовал его с распростертыми объятиями, Брекки и Шарра — со сдержанной вежливостью, а Джексом — с некоторой опаской.
— Ты, лекарь, должен сперва осмотреть этот прекрасный новый холд, — настаивал Робинтон, — а мое недостойное старое тело — уже потом.
— Мастера Олдайва ему не провести, — шепнула Шарра на ухо Джексому, пока арфист носился по дому туда и сюда, а Олдайв поспевал за ним, ахая и охая, как и подобало. — Не провести! Ни вот на ноготок!