Маккефри Энн. Белый дракон

   С этой поистине освященной временем чепухи начиналось каждое утро в холде Руат. Так почему же именно сегодня она привела его в такую ярость, заставила вскочить на ноги и вне себя броситься вон из холда, владетелем которого он был по праву, прочь от тех самых людей, над которыми — теоретически, правда, — он имел полную хозяйскую власть?..
   Конечно же, не Рут был тому причиной. С ним-то все в порядке…
   «Да, со мной все в порядке, — подтвердил Рут. И жалобно добавил: — Вот только поплавать времени не хватило.»
   Джексом с виноватой улыбкой погладил чувствительное надглазье дракона:
   — Вот видишь, я и тебе все утро испортил. Прости, пожалуйста.
   «А вот и не испортил. Я поплаваю здесь, в озере. Здесь так тихо. — И Рут ласково ткнул Джексома носом. — Да и тебе здесь лучше. Я знаю».
   — Ладно, — буркнул Джексом. Он не привык долго сердиться и уже сожалел о том, что дал волю чувствам… хотя, по совести говоря, надо же было им его довести! Вслух он сказал: — Купайся, Рут. Только помни, что нам надо поспеть к сроку в Главную мастерскую кузнецов!
   Стоило Руту развернуть крылья — ив воздухе над ним тотчас возникла стайка огненных ящериц. Файры возбужденно пищали; Джексома коснулись их мысли, полные веселого самодовольства: в самом деле, кто, кроме них, мог додуматься, что Рут отправился к озеру! Одна из ящериц тотчас исчезла опять, и Джексом вознегодовал: стало быть, за ним присматривали! Пожалуй, по возвращении в холд он скажет несколько слов еще и об этом. За кого они там его принимают? За дитя неразумное? Или за Древнего?
   Он вздохнул, тотчас раскаявшись. Еще бы им не взволноваться за него — это после того-то, как он вылетел вон из холда, точно ошпаренный! Хотя, собственно, они знали: вряд ли он полетит куда-либо, кроме как на озеро. Да и какая беда с ним может случиться, пока рядом Рут? И уж разумеется, не было такого места на Перне, где их с Рутом не разыскали бы файры…
   Джексом почувствовал, что вновь начинает сердиться — на сей раз на ящерок. С какой стати глупые маленькие создания липли именно к Руту?.. Где бы ни появился белый дракон, все окрестные файры мигом слетались на него поглазеть. Обычно это забавляло Джексома, ибо огненные ящерицы припоминали и сообщали Руту невероятнейшие картины, а тот передавал самые интересные ему. Но, видно, такой уж сегодня выдался день, и выходки ящериц не забавляли Джексома, а лишь раздражали.
   «Разбирайся в себе, — любил наставлять его Лайтол. — Будь объективен. Ты не сможешь повелевать другими, пока не научишься владеть собою самим. Ты должен шире смотреть на вещи…»
   Джексом глубоко вздохнул несколько раз. Лайтол рекомендовал всегда делать это прежде, чем говорить, — не повредит, мол, лишний раз привести мысли в порядок…
   Тем временем Рут в окружении тучи ящериц уже летел над темно-синими водами озера. Неожиданно он сложил крылья и нырнул, и Джексом содрогнулся, силясь понять, что за удовольствие купаться в обжигающе-холодной ледниковой воде. Летом, когда на Плоскогорье опускался удушающий зной, Джексом и сам не прочь был иной раз освежиться в озере, окруженном высокими снежными пиками. Но теперь, когда только-только миновала зима?.. Джексом вновь содрогнулся и подумал: а впрочем, если уж драконы не чувствуют даже запредельного холода Промежутка, ледяная вода для них, должно быть, и вовсе пустяк.
   Рут вырвался на поверхность, и волны заплескались у самых ног Джексома. Джексом лениво ободрал густую хвою со склонившейся ветки и стал бросать зеленые иголки одну за другой в набегавшую зыбь. Огненных ящериц послали разыскивать их с Рутом — что ж, это и была одна из волн, порожденных его утренней вспышкой…
   А чего стоило изумление — почти потрясение — на физиономии Дорса! И то сказать, сегодня Джексом впервые как следует дал сдачи молочному братцу. До сих пор его всякий раз останавливала мысль о том, что его несдержанность расстроит Лайтола. А Дорс знай дразнил его, без конца напоминая о малом росте Рута, причем умудрялся делать так, что со стороны все его злобные подковырки казались безобидными братскими шуточками. Дорс отлично усвоил: малейшая ответная резкость, и Лайтол тотчас учинит Джексому выговор за поведение, недостойное будущего владетеля. Что же до Диланы — Джексом давно перестал нуждаться в ее мелочной суетливой опеке, и если что-то мешало ему обратиться к Лайтолу по этому поводу, так только врожденная доброта и чувство благодарности к женщине, вскормившей его, родившегося до срока и тотчас осиротевшего, своим молоком.
   Ну хорошо — так почему все-таки именно сегодня?..
   Голова Рута вновь показалась над водой. Большие фасеточные глаза отражали яркое утреннее солнце, сияя зеленым и голубым. Огненные ящерицы тотчас облепили дракона: крохотные коготки и шершавые язычки прилежно счищали с белой спины малейшие пятнышки грязи, разноцветные крылья черпали и расплескивали озерную воду. Намокшие шкурки ящериц потемнели.
   Вот зеленая пихнула носом одного из двух голубых и шлепнула крылом коричневого самца, отлынивавшего, по ее мнению, от работы. Джексом услышал ее воркотню и рассмеялся помимо собственной воли. Это была зеленая Диланы; поведение ящерки столь живо напоминало Джексому саму кормилицу, что на ум невольно пришла одна из аксиом жизни Вейров: «Каков всадник, таков и дракон!»
   Что ж, в этом отношении Лайтол никоим образом Джексома не подвел. Рут был лучшим драконом на всем Перне. Если только… — И тут Джексом наконец-то распознал истинную причину своего возмущения — если только Руту когда-либо ПОЗВОЛЯТ таковым быть. Да, именно это!
   Бессильная ярость вновь овладела Джексомом и в пыль разнесла ту малую «объективность», которой он было добился на тихом озерном берегу. Ни ему, Джексому, владетелю Руата, ни Руту, белому заморышу из выводка Рамоты, никак не позволяли стать тем, чем каждый из них в действительности являлся.
   Джексом был владетелем лишь номинально: Лайтол заправлял всеми делами в холде, принимал все решения и говорил от имени Руата, когда собирался Совет. Джексом станет настоящим владетелем только тогда, когда другие владетели официально подтвердят его право. Пустая формальность, ибо на Перне более не осталось мужчин, в чьих жилах текла бы руатская кровь. К тому же Лесса — единственная чистокровная руатанка — отказалась от своих прав на холд в пользу Джексома при самом его появлении на свет.
   Джексом знал: ему никогда не бывать всадником, потому что он должен стать владетелем Руата. Но не мог же он, в самом деле, просто так подойти к Лайтолу и заявить: «Знаешь, я уже вырос и готов принять бразды. Так что спасибо — и до свидания!» Лайтол положил столько лет тяжкого труда на то, чтобы сделать Руат процветающим и богатым, — и после всего этого заставить его уйти в сторону и лишь исполнять приказы неопытного юнца?.. Лайтол ведь Руатом только и жил. Ему пришлось пережить немало жестоких утрат: сперва он потерял своего дракона, а затем — и семью, павшую жертвой жадности Фэкса. Как же отнять у него последний смысл жизни — заботы о холде? Об урожаях пшеницы, о резвых скакунах и откормленных веррах…
   Нет. Если уж поступать по всей справедливости, то ему, Джексому, следует дождаться, покамест Лайтол, наделенный редким здоровьем, не скончается от старости. И только тогда вступать во владение холдом.
   «Но, — продолжал Джексом свои рассуждения, — если Лайтол столь удачно управляет Руатом и никто иной не осмеливается претендовать на него, почему бы нам с Рутом за это время не выучиться всему, что должны знать настоящий всадник и настоящий дракон?.. Ведь теперь, когда Нити валятся с Алой Звезды совсем уже непредсказуемым образом, каждый боевой дракон на счету! Почему меня заставляют топтаться по лугам и полям с неуклюжим огнеметом в составе наземной команды, ведь я мог бы куда успешнее драться с Нитями в воздухе, верхом на Руте, если бы… если бы только тому позволили жевать огненный камень. Верно, Рут вдвое меньше обычных драконов, но не означает же это, что во всех прочих отношениях он чем-то им уступает!..»
   «Разумеется, не означает», — отозвался с озера Рут. Джексом поморщился: он-то изо всех сил старался думать тихонько.
   «Нет, я не слышал твоих мыслей, но я чувствую, что у тебя на душе, — спокойно сказал Рут. — Сейчас ты расстроен и очень несчастен. — И он выметнулся из воды, насухо отряхивая крылья, а потом двинулся к берегу, наполовину летя, наполовину плывя. — Я — дракон. Ты — мой всадник. Этого никто не может изменить. Будь тем, что ты есть. Как я!»
   — Как же, так они нам и позволили! — крикнул Джексом с горечью. — Они там из кожи вон лезут, чтобы не дать мне сделаться всадником!
   «Но ведь ты уже стал им. А еще ты, — Рут медленно подбирал слова, как бы стараясь сам все уяснить, — а еще ты владетель холда. Ты — ученик Мастера арфистов и Мастера кузнецов. Ты — друг Менолли, Миррим, Ф'лессана и Н'тона. Рамота знает твое имя. И Мнемент. И все они знают меня. Да, тебе много кем надо быть. Это трудно!»
   Рут в последний раз отряхнул крылья и изящно сложил их на спине. Джексом молча смотрел на него.
   «Ну, я чист. И я чувствую себя хорошо», — сказал Рут таким тоном, словно это заявление должно было разом прекратить все душевные терзания его друга.
   — Рут, милый, что бы я только без тебя делал!..
   «Вот уж не знаю. Между прочим, к тебе прилетел Н’тон. Он в Руате. Коричневый малыш, который последовал за нами сюда, — это его».
   Джексом нервно втянул в себя воздух. Он-то думал, что коричневый был из Руата. Но кому, как не Руту, доподлинно знать, где чей файр!
   — Что же ты мне сразу-то не сказал?.. — И Джексом торопливо взобрался Руту на шею. Ему совершенно необходимо было срочно увидеться с Н'тоном, и еще важнее — сохранить его доброе расположение. А свободного времени у Предводителя Форт Вейра всегда было немного.
   «Просто я хотел выкупаться, — ответил Рут. — Не бойся, мы не опоздаем. — Джексом едва успел усесться, как Рут взвился в воздух. — Мы не заставим Н'тона нас ждать…»
   И не успел Джексом напомнить ему, что прыжки во времени им были запрещены, как они именно это и сделали. И выскочили из Промежутка под жаркие лучи утреннего телгарского солнца, прямо над Главной мастерской кузнецов. — Рут! — щелкая зубами от холода, попрекнул Джексом дракона. — А если Н’тон узнает, что мы..?
   «Он не станет спрашивать».
   Тон Рута отдавал самодовольным благодушием. Что ж, в случае чего Н’тон закатит выговор не ему. Полеты во времени были очень, очень опасны..
   «Только не для меня, — невозмутимо ответствовал Рут. — Я всегда точно знаю, в каком времени нахожусь. Немногие драконы могут этим похвастаться!»
   Рут заложил круг над посадочной площадкой перед зданиями Мастерской, и тут в воздухе над ними возник громадный бронзовый Лиот.
   — Чтоб я понимал, как это ты ухитряешься так точно подгадывать, — пробормотал Джексом.
   «Пустяки, — беспечно ответил дракон. — Просто я слышал, как коричневый улетел обратно к Н'тону, и отправился в то же самое время».
   Джексому много раз говорили, будто драконы не умеют смеяться. Но ощущение, исходившее от Рута, полностью соответствовало смеху.
   Лиот подлетел поближе к Руту и Джексому, и юный владетель разглядел довольную улыбку на лице бронзового всадника. Джексом припомнил, что, по словам Рута, Н’тон успел побывать в Руате. Тут Н’тон поднял руку: то, что он держал, могло быть только летной курткой Джексома из шкуры дикого стража — зверя, отдаленно родственного драконам.
   Драконы снижались, описывая плавные круги. Джексом уже видел, что они с Рутом прибыли далеко не самыми первыми. Он насчитал на земле пять драконов, в том числе Голанта, бронзового Ф'лессана, и Пат, зеленую Миррим. Пат приветствовала их воркующей трелью. Рут легко приземлился на зеленую лужайку против Мастерской. Следом за ним коснулся земли и Лиот. Н’тон соскользнул вниз по бронзовому плечу, и в воздухе тотчас возник Трис, его коричневый, Файр нахально уселся на спинной гребень Рута и зачирикал весело и самодовольно.
   — Дилана сказала, что ты удрал полураздетым, — сказал Н’тон и перебросил Джексому теплую куртку. — Тебе, верно, никакой мороз нипочем, не то что мне, старику. Или что — тренируешься на выживание?
   — Ох, Н’тон… и ты тоже…
   — Что — «тоже», приятель?
   — Ну ты же знаешь…
   — Ничего я не знаю. — И Н’тон пристально глянул на Джексома. — Не иначе, Дилана тебя нынче все-таки достала?
   — Разве ты не видел Лайтола?..
   — Нет. Я просто спросил первого встречного, куда ты подевался. Еще я видел Дилану, которая лила слезы из-за того, что ее крошка убежал гулять без курточки. — И Н’тон подергал себя за нижнюю губу, изображая плачущую Дилану. — Я, видишь ли, совершенно не выношу женских слез, особенно когда женщина в ее возрасте. Так что я схватил куртку и поклялся скорлупой яйца, из которого вылупился мой дракон, что любой ценой закутаю в нее твои хрупкие плечи. Потом отправил Триса разыскивать Рута — и вот я здесь, А что такое стряслось нынче утром? Рут, я смотрю, выглядит отменно…
   Джексом смущенно отвел глаза, избегая лукавого взгляда Н'тона. Он очень долго натягивал куртку. Но наконец все же ответил:
   — Сегодня утром я… послал подальше весь холд.
   — Собственно, — сказал Н’тон, — я предупреждал Лайтола, что вскоре он дождется чего-нибудь в этом духе.
   — Что?..
   — И какова же была последняя капля, Джексом? Сюсюканье Диланы?
   — Рут — настоящий дракон!
   — Естественно, — сказал Н’тон с такой убежденностью, что Джексом вскинул глаза. — А кто это отрицает?
   — Все они. В Руате… повсюду. Все говорят, будто он — просто файр-переросток. Да ты и сам знаешь.
   Лиот зашипел, и Трис испуганно взвился, но мелодичная трель Рута быстро успокоила ящериц. Н’тон взял Джексома за плечо:
   — Я знаю, что болтают некоторые люди. Но я знаю также, что все известные мне всадники обычно поправляют тех, кто так говорит. Причем иногда даже… весьма убедительно.
   — Но если ты считаешь его настоящим драконом, почему он не может делать то, что положено настоящему дракону?
   — А разве он не делает? — И Н’тон оглядел Рута так внимательно, будто за время их разговора тот успел решительно измениться.
   — Я имел в виду, — сказал Джексом, — как настоящие боевые драконы.
   — Так вот ты о чем, — поморщился Н’тон. — Слушай, парень…
   — Это все Лайтол, верно? Это из-за него ты не разрешаешь мне драться с Нитями на Руте верхом! Вот отчего ты нипочем не даешь мне выучить Рута жевать огненный камень…
   — Нет, Джексом. Не поэтому.
   — Ну так почему же? Нет такого места на Перне, куда бы Рут не мог меня отнести. Верно, он невелик, но очень проворен и гораздо поворотливее больших, ведь он легче…
   — Дело не в его способностях. — Н’тон слегка повысил голос, чтобы заставить Джексома слушать. — Дело в целесообразности.
   — Опять отговорки, — сказал Джексом с горечью.
   — Нет! — ответил Н’тон твердо. — Понимаешь, летать с боевым Крылом во время падения Нитей — очень опасное дело. Нет, я и в мыслях не держу сомневаться в твоей храбрости, парень. Я знаю, что ты смел, а твой Рут — быстр и очень умен. И все-таки Крылу пришлось бы за вас отвечать, ведь вы совсем не обучены…
   — Если дело только в учении…
   Н’тон крепко взял Джексома за плечи, принудив его замолчать.
   — Не только. — Н’тон глубоко вздохнул. — Я уже сказал, что дело вовсе не в ваших с Рутом способностях, а исключительно в целесообразности. Перн не может позволить себе потерять ни тебя, юного владетеля Руата… ни такого особенного дракона, как Рут.
   — Но ведь я не владею Руатом по-настоящему! Лайтол им владеет. Он принимает все решения, а я… я только слушаю и киваю головой, как… как бескрылый верр, перегревшийся на солнце… — Джексом запнулся: подобные речи вполне можно было истолковать как непочтительность по отношению к Лайтолу, а этого ему совсем не хотелось. — Я имею в виду, — поправился он, — Лайтолу приходится делать все это, пока меня не утвердят на совете владетелей, и потом, я вовсе не хочу, чтобы ему пришлось оставить Руат. Но если бы я сделался настоящим всадником, этот вопрос вовсе бы не стоял, понимаешь? — Но тут Джексом заглянул Н'тону в глаза, и плечи юноши обреченно сникли. — Ты хочешь сказать, что все понимаешь, но все остается как было? Что ж, в этом случае, наверное, вправду пошли бы волны, большие волны… только я-то в результате — ни то ни се: ни владетель, ни всадник. Ходячая проблема для всех вокруг. «Только не для меня», — ясно произнес Рут и ободряюще потерся о плечо Джексома носом.
   — Нет, Джексом, ты не проблема. Но вот что у тебя есть проблемы, это я действительно вижу, — тихо, с нескрываемым сочувствием проговорил Н’тон. — И, знаешь, если бы все зависело от меня, я бы с радостью включил тебя в Крыло и помог обучить Рута жевать огненный камень. Ведь подобного опыта нет ни у одного владетеля!
   На миг Джексому показалось, что его мечта была готова исполниться, но только на миг. — Я сказал: если бы. Но решение не зависит и не может зависеть от меня одного. — И Н’тон помолчал, внимательно глядя на Джексома. — Впрочем, я полагаю, вопрос созрел для серьезного обсуждения. Ты — взрослый человек. Ты можешь пройти Утверждение и стать владетелем холда. Или заняться еще чем-нибудь полезным, Я поговорю о тебе с Лайтолом и Ф'ларом.
   — Лайтол скажет, что я — владетель Руата. А Ф'лар — что Рут слишком мал для полетов с боевым Крылом.
   — А я вообще ничего не стану им говорить, если ты будешь вести себя, точно капризный мальчишка.
   Рев, раздавшийся сверху, заставил их прервать разговор. Еще два дракона кружили в небе над Мастерской, явно собираясь садиться. Н’тон махнул им рукой — дескать, понял, — и они с Джексомом рысцой побежали через лужайку. У самой двери Н’тон придержал Джексома за руку:
   — Я не забуду, Джексом. Только… — и Н’тон ухмыльнулся, — только, во имя Первого Яйца, когда станешь давать Руту огненный камень, смотри не попадись никому на глаза! Да будь осторожен с полетами…
   И Предводитель как ни в чем не бывало вошел внутрь и приветливо окликнул кого-то из друзей, а Джексом в полном потрясении остался стоять. Так, значит, Н’тон в самом деле все понял!.. Подавленное настроение Джексома вмиг улетучилось.
   После яркого весеннего солнца внутренность Мастерской показалась ему почти темной, и он приостановился на пороге, ожидая, пока привыкнут глаза. Занятый своими проблемами, он успел позабыть, насколько важно было сегодняшнее собрание. Между тем длинный рабочий стол, обычно заваленный всяким хламом, был начисто вытерт, и за ним сидел Робинтон, Мастер арфистов, а подле него — Ф'лар, бенденский Предводитель. Приглядевшись, Джексом узнал троих других Предводителей и нового Мастера скотоводов, Бриарета. Кроме них, в зале было добрых пол-Крыла бронзовых всадников, множество владетелей, главнейших кузнецов и — судя по цвету рубашек малознакомых Джексому людей — изрядное число арфистов. Представителей этого цеха здесь было, пожалуй, больше всех.
   Кто-то громким шепотом позвал Джексома по имени. Оглянувшись налево, он увидел, что возле дальнего окошка расположились Ф'лессан и несколько других учеников, посещавших Главную мастерскую. Девушки сидели на табуретках.
   Ф'лессан подвинулся, освобождая Джексому местечко у стены, и заметил:
   — Половина Перна съехалась послушать Вансора. Джексом приветливо кивнул остальным, любопытно рассматривавшим новоприбывших, и тихо сказал Ф'лессану:
   — Никогда не поверил бы, что столько народу интересуется звездами и математикой.
   — Кто же упустит шанс прокатиться верхом на драконе? — добродушно хмыкнул Ф'лессан. — Я сам привез четверых!
   — И потом, масса народа помогала Вансору собирать материал, — обычным своим наставительным тоном заметил Бенелек. — Разумеется, все они хотят знать, какой плод принесли их труды!
   — Да уж, наверное, они сюда не за угощением прибыли, — добавил Ф'лессан со смешком.
   Джексом ощутил укол раздражения и удивился себе самому: ну с какой стати?..
   — Глупости, Ф'лессан! — Сухарь Бенелек шуток не понимал. — Еда здесь очень хорошая, и ты, сколь мне помнится, никогда еще от нее не отказывался!
   — Я — как Фандарел, — сказал Ф'лессан. — Мне все съестное идет впрок… Ш-ш! А вот и Вансор! Ох, скорлупа! — И молодой бронзовый всадник досадливо сморщился. — Не могли уж заставить его переодеться!..
   — Неужели ты думаешь, будто одежда хоть что-нибудь значит для человека такого великого ума, как Вансор! — презрительно прошипел Бенелек.
   — По-моему, — сказал Джексом, — Ф'лессан имел в виду, что сегодня как раз такой день, когда Вансору не мешало бы выглядеть чуточку поаккуратнее.
   Бенелек фыркнул, но ничего больше не сказал. Ф'лессан толкнул Джексома локтем, покосился на Бенелека и подмигнул.
   Тем временем Вансор ступил на порог — и замер, неожиданно обнаружив, что зал набит битком. Явно оробев, Вансор начал оглядываться. Потом узнал несколько лиц и неуверенно улыбнулся. Собравшиеся вполголоса приветствовали его, ободряюще улыбались в ответ и жестами приглашали его занять место во главе стола.
   — Сколько народу… и все из-за моих звезд! Сколько народу!.. — вслух изумился Вансор, и по залу пролетел сдержанный смешок. — Спасибо вам, друзья мои, спасибо… ну мог ли я думать… спасибо… Ах, Робинтон, ты тоже здесь!
   — А где же мне еще быть? — Длинное лицо Мастера арфистов хранило надлежащую серьезность, но Джексом видел, как вздрагивали его губы, — Робинтон силился сдержать улыбку. Поднявшись, Робинтон слегка подтолкнул Вансора к возвышению в дальнем конце зала.
   — Давай, Вансор, — прогудел бас Фандарела.
   — Да-да, сейчас… никоим образом не заставлю вас ждать… О, я вижу владетеля Асгенара… как любезно с твоей стороны, Асгенар… а Н’тон здесь? — И Вансор оглядел зал, близоруко вглядываясь в лица, безуспешно ища Н'тона. — Он должен был прилететь…
   — Я здесь, Вансор, — поднял руку Н’тон.
   — Вот и славно. — Тревога пропала с лица Звездочета, как очень точно, хоть и не слишком почтительно, прозвала его Менолли. — Дорогой Н’тон, ты должен выйти сюда ко мне. Ты столько сделал, ты столько раз наблюдал звезды целые ночи напролет. Иди сюда, ты должен разделить…
   — Вансор! — приподнявшись с места, рявкнул Фандарел. — Не тащи никого вперед! Они все наблюдали и все заслужили. Потому-то они сюда и приперлись. Они хотят знать, чего ради ты им не давал спать по ночам. Так что быстренько залезай на помост и валяй рассказывай. Что за манера зря тратить столько времени!
   Вансор рассыпался в извинениях и чуть не бегом направился к помосту. «Спит он, правда, что ли, в этой одежде? — подумалось Джексому. — Ишь как замялись складки на спине: должно быть, не переодевался со дня прошлого выпадения Нитей…»
   Против всякого ожидания, карты звездного неба, которые Вансор торопливо прикалывал к деревянной стене, были аккуратны донельзя. И где только раздобыл он эту мертвенно-багровую краску для Алой Звезды, прямо-таки пульсировавшей на бумаге. Вот он начал доклад, и Джексом, который любил и уважал Звездочета, приготовился внимательно слушать, но скоро обнаружил, что Вансор говорил об уже известном ему. Неудивительно, что спустя некоторое время он вновь обратился мыслью к последним словам Н'тона: «Когда будешь давать Руту огненный камень — смотри не попадись никому на глаза!»
   Можно подумать, он, Джексом, нуждается в такого рода предупрежденияхОднако тут он призадумался. Теоретически он, разумеется, знал, как и зачем учат драконов жевать огненный камень. Но знал он и то, сколь часто теория расходится с практикой. Может быть, спросить совета у Ф'лессана?..
   Он глянул украдкой на друга своего детства, два Оборота назад прошедшего Запечатление с бронзовым Голантом. Нет. В глубине души Джексом все еще считал Ф'лессана мальчишкой, не вполне понимающим, какая ответственность возложена на бронзовых всадников. И на том спасибо, что Ф'лессан так никому и не проболтался про то, как Джексом трогал яйцо Рута на площадке рождений: в Вейре, без сомнения, посчитали бы это серьезным проступком. Должно быть, с точки зрения Ф'лессана, вовсе нет ничего необычного в том, чтобы учить дракона жевать огненный камень…
   Миррим? Джексом незаметно повернулся к девушке. Утреннее солнце, вливавшееся в окно, золотило ее русые волосы: этих золотых бликов Джексом никогда раньше не замечал. Она была полностью поглощена докладом Вансора, остальной мир для нее, похоже, не существовал. Пожалуй, скорее всего она посоветует ему не обременять Вейр лишней проблемой. А потом приставит к нему одного из своих файров, чтобы он, чего доброго, по неумелости не сгорел.
   Рядом стоял еще Т'ран, молодой бронзовый всадник из Вейра Иста. Насколько было известно Джексому, Т'ран про себя считал Рута огненной ящерицей-переростком. Нет, проку от него будет еще меньше, чем от Ф'лессана.
   Бенелек? Бенелек отпадал начисто. Он полностью игнорировал драконов и огненных ящериц — как, впрочем, и они его. Но дайте Бенелеку чертеж, дайте ему машину — или разрозненные части машины, найденные где-нибудь в дальних заброшенных тоннелях Вейра или коридорах холда, — и никакая сила не оттащит его прочь, пока он не разберется, что же это такое и для чего предназначено. Он мог заставить работать любую машину, даже если в поисках неполадки ему приходилось разбирать ее до последнего винтика. Бенелек с Фандарелом понимали друг друга с полуслова.