Маккефри Энн. Смерть по имени сон (Планета пиратов - 2)

   Из шестидесяти с лишним вариантов, принятых к рассмотрению, Ти отдал предпочтение комплексному лайнеру "Зов Судьбы" компании "Фатум-Круиз".
   - Он самый быстроходный: в пути всего пять месяцев. Между Астрис и Альфой Центавра заявлено только три остановки.
   Однако Лунзи отказалась, едва взглянув на набранный мелким шрифтом текст на пластиковой карточке под голограммой.
   - Это слишком дорого! Ты только посмотри на эти цены: самая дешевая каюта на борту обойдется в мой годовой оклад.
   - Но тебе будет обеспечено жилье, еда и развлечения в течение пяти месяцев, - разумно заметил Ти. - Оно того стоит.
   - Нет, это не то. А что ты думаешь о "Симбилайне" от "Караван-Вояжа"? Это много дешевле. - Лунзи указала на другую брошюру, украшенную более современными фотографиями. - Мне не нужны все эти удовольствия, которые обещает "Зов Судьбы". Глянь-ка, они предлагают бесплатные консультации персонального психотерапевта и оставляют за клиентом выбор между массажным тюфяком и специально обученной массажисткой. Умора!
   - Но остальные еле плетутся, - возразил недовольный Ти. - Ты же не захочешь отправиться с каким-нибудь торговцем из-за того, что он будет останавливаться возле каждого столба. Это тебя тоже не устраивает. Но если ты хочешь сказать, что деньги не влияют на длительность поездки, твоя рациональная душа будет повергнута в шок, когда ты узнаешь, сколько времени у тебя отнимет "Симбилайн" - тринадцать месяцев! А "Зов Судьбы" домчится за пять. Не говоря уж о комфортабельности. Ну сама подумай, уговаривал он. - А что, если тебе действительно наняться работать на корабль на время твоего путешествия? Тогда вопрос о стоимости поездки отпадет сам собой.
   Лунзи действительно привлекала перспектива отправиться в путешествие на комплексном лайнере, который наряду с обычными, азотно-кислородными каютами, предусматривал номера для водных обитателей и дышащих метаном существ.
   - Ну ладно, посмотрим...
   По ее лицу Ти мог догадаться, что она уже почти согласна.
   - Раз уж ты позволяешь себе эту роскошную поездку на Альфу Центавра гулять, так с музыкой! Ты встретишь много интересной публики, перепробуешь кучу деликатесов и вообще замечательно проведешь время. Даже и не вспомнишь о том, как я скучаю по тебе.
   Она уныло улыбнулась:
   - Ну, если так, то ладно. Давай позвоним и узнаем, найдется ли у них место.
   Ти набрал код "Фатум"-линии, чтобы навести справки об условиях заключения соглашения. Непринужденно болтая с клерком, он как бы невзначай поинтересовался, не требуется ли кораблю врач для пассажиров человеческого рода-племени.
   И к восторгу и облегчению Лунзи, им с готовностью ответили, что требуется. Служивший на судне врач списался на берег в предыдущем порту назначения, и ему еще не успели найти замену. Ти тотчас же отправил копии документов и рекомендации Лунзи, которые были пересланы в отдел кадров. Ее попросили зайти в тот же день в офис для собеседования с капитаном корабля и с начальником медицинской службы линий ССП, которое, как чувствовала Лунзи, должно было пройти успешно.
   Ее зачислили в штат. Корабль должен был выйти на орбиту менее, чем через месяц, прихватив Лунзи с собой.
   6
   - Господа и дамы, попрошу вашего внимания! Быть может, эта информация когда-нибудь спасет вам жизнь.
   По роскошному залу ресторана пробежал дружный тяжелый вздох, когда на эстраде появился человек в форме стюарда, чтобы в очередной раз оттарабанить лекцию по технике безопасности в космосе и изложить план эвакуации. Первым делом он показал расположение аварийных выходов, которые вели к спасательным шлюпкам, пришвартованным внутри вакуумных шлюзовых камер по левому и правому борту великолепного космического лайнера "Зов Судьбы". Голографические дисплеи справа и слева от стюарда показывали многочисленным существам гуманоидных и негуманоидных рас, находящимся на борту, как пользоваться вспомогательным атмосферным оборудованием.
   Казалось, никто из разодетых в пух и прах едоков утренней смены воздуходышащих не слушал лектора, за исключением разве что выводка двуногих гуманоидов с громадными глазами и тусклой серой кожей, которые выглядели несколько перепуганными. Из служебных инструкций Лунзи знала, что это - стрибаны. Остальных куда больше занимали подвижные голографические картинки на столах, устраивавшие настоящие представления, как, например, стебли, усыпанные нераскрытыми бутонами, на глазах у зрителей за одну минуту распускались, превращаясь в прекрасные букеты цветов; или некое облаченное в черное с серебром существо вытворяло волшебные фокусы; или, как на столе Лунзи, скульптор при помощи молотка и резца обтесывал алебастровую статую. Стюард повысил голос, чтобы перекричать общий гул, но тот лишь становился все громче и громче. Как заметила Лунзи, молодой человек хорошо излагал план, и голос у него был приятен, но говорил он то же самое, слово в слово, что говорится на каждом поднимающемся в небо корабле, и всякий, кому часто приходилось путешествовать, мог бы по памяти продекламировать инструкции вместе с лектором.
   Он завершил инструктаж ироническим: "Благодарю за внимание".
   - Благодарю звезды, что эта канитель наконец-то кончилась! - выдал адмирал в отставке Коромель достаточно громко для того, чтобы услышал стюард. За соседними столами захихикали. - Так или иначе, никто эту чушь не слушает. Единственное время, когда можно захватить всех вместе - это время еды. Только здесь и возьмешь эту публику в плен. Те, кто знают, что им делать, и так выживут. А дураки, которые дожидаются, когда их спасут, и так покойники. - Он повернулся к оставленным без внимания закускам и зачерпнул полную ложку нарезанных ломтиками фруктов и подслащенных злаков.
   Молодой человек упаковал свой демонстрационный прибор и отошел к столу в дальнем конце зала. У него был измученный вид.
   - Так о чем я говорил? - спросил старик.
   Лунзи отложила свою ложку, наклонилась к его уху и прокричала:
   - Вы побывали в самой гуще сражения в рядах Зеленых в гражданскую войну на Антаресе.
   - Да, так вот... Но вам нет необходимости повышать голос.
   И адмирал долго и многословно рассказывал о своих приключениях семи пассажирам, сидевшим с ним за одним столом. Коромель был крупным мужчиной и, должно быть, в молодости обладал недюжинной силой. Кудри его все еще оставались густыми, хотя совсем поседели. Он имел склонность педантично повторять статистические данные о каждой боевой операции по два, а то и по три раза, чтобы быть уверенным, что остальные поняли его, причем независимо от того, интересовало ли кого-нибудь его повествование или нет. Он торжественно увенчал историю описанием своей блестящей победы, чтобы спокойно заняться супом, поданным как раз в этот момент.
   Лунзи была изрядно удивлена, когда впервые узнала, насколько огромен штат обслуживающего персонала лайнера, не говоря уж об обслуживающих механизмах и синтезаторах пищи, стоявших на каждом столе. Очевидно, организаторы круиза хотели подчеркнуть особенный подход к каждой мельчайшей детали, вплоть до продуктов, из которых приготовлены блюда. Даже если ингредиенты и были синтезированы вне поля зрения пассажиров на кухне, наличие персонального официанта заставляло клиента подумать, что все эти яства им готовили из редких продуктов и специй, закупленных в самых экзотических местах Галактики. Лунзи же, едва оказалась на борту, не поленилась заглянуть в кладовую, и ее куда менее, чем ее соседей по столу, потрясали украшающие салат сморчки, поскольку она знала, что они собой представляют на самом деле.
   Всевозможные разукрашенные меню являлись олицетворением корабля в целом. В распоряжении пассажиров этого громадного судна были обширные площади, от маленьких кают экономического класса, тянувшихся вдоль узких коридоров глубоко внутри корабля, до шикарных номеров люкс с широченными иллюминаторами, выходящими в открытый космос, оборудованными усовершенствованной аппаратурой объемного видео, настроенной на волну развлекательных программ, и имеющими свой собственный штат прислуги.
   Декор персональной каюты самой Лунзи показался ей просто фантастическим, тем более что она была всего лишь членом экипажа, одним из терапевтов на борту "Зова Судьбы". Она объяснила это себе тем, что кому-то из гостей корабля могла потребоваться ее помощь не только в рабочие часы. Иллюзия неисчерпаемого изобилия должна была наглядно засвидетельствовать, что израсходованная на поездку сумма оправдывает себя. Даже медперсоналу предоставлялись воистину роскошные условия существования, чтобы у богатых пассажиров не возникло и мысли об экономии. Это было дешевле, чем иметь дело с последствиями их потенциального недомогания. Лунзи просто поразилась, обнаружив, что в ее каюте установлена увеселительная система столь же высокого качества, как и в номерах первого класса, и бар, снабженный не только синтезатором напитков, но и самым настоящим дистиллятором.
   Лазарет располагался в непосредственном соседстве от ее каюты. Установленный там компьютер позволял постоянно следить за состоянием здоровья всех членов экипажа и пассажиров. И хотя Лунзи не любила обслуживать негуманоидных пациентов, она была обеспечена полным комплектом защитных костюмов ее размера, предназначенных для работы в самых разных условиях, например для лечения представителей сверххладо- и сверхжаролюбивых видов, существ, дышащих метаном, или тех, кто обитает в воде, а также механическими переводчиками языка каждого из видов.
   Доктор Рут остался бы доволен лазаретом. Здесь имелось все, что ей приходилось видеть в каталогах медицинского оборудования. Личная ее "вещая птица" и хитроумные приспособления собственного изобретения выглядели среди этого изобилия лишними, поэтому она убрала их в сумку с вещами, стоявшую в рундуке ее каюты. В распоряжении Лунзи имелась и превосходная химическая лаборатория, которой она могла пользоваться вместе с остальными восемью медицинскими служащими. "Зов Судьбы" находился на орбите близ Астрис в течение шести дней после того, как Лунзи и еще пятнадцать членов судовой команды были взяты на борт, поэтому у нее было предостаточно времени, чтобы ознакомиться с краткими медицинскими досье своих новых коллег и пассажиров судна. Читать их было сплошное удовольствие. Маршрут круиза исключал возможность незапланированной транзитной посадки, поэтому анкеты, касавшиеся состояния здоровья, были исчерпывающими. Едва новый пассажир оказывался на борту, полная характеристика сразу же поступала в память персонального компьютера каждого из врачей.
   Поэтому Лунзи и обратилась к Бараки Дону, сопровождавшему адмирала, статному для своих семидесяти или восьмидесяти лет мужчине с серебряными вьющимися волосами и неожиданно яркими голубыми глазами под черными бровями.
   - Не утверждаю, что я взялась бы за лечение, но почему бы адмиралу не восстановить среднее ухо? Повышение голоса в беседе - обычный признак того, что говорящий туговат на ухо. Не сомневаюсь, что файл адмирала подскажет нам, что ему перевалило за сто стандартных лет.
   Дон только отмахнулся с многострадальным видом:
   - Возраст тут ни при чем. Он всегда так орет. Его голос с капитанского мостика можно было прекрасно расслышать и без селекторной связи, даже находясь в машинном отделении.
   - Вот старый зануда! - буркнула одна из их соседок по столу в тот редкий момент, когда адмирал был занят поглощением пищи. То была женщина человеческой расы с полосатой черно-зеленой шевелюрой, всклокоченной по последнему слову моды так, будто ее растрепало ветром, облаченная в немыслимое серебряное платье, не пойми чем прицепленное к ее костям.
   Лунзи только улыбнулась:
   - Просто потрясающе, чего только адмирал не повидал за время своей службы.
   - И если хоть что-то из этого правда, - фыркнув, отозвалась женщина. Она взяла дольку какого-то фрукта и состроила гримасу. - Ух какой ужас.
   - А вы обратите внимание на медали у него на кителе. Я уверена, он получил их не за хорошее поведение и поддержание в порядке вверенного ему имущества, - усмехнулась Лунзи и дала выход порыву озорства. - Адмирал, а за что вас наградили вон той медалью из зеленого металла с двумя звездами?
   Адмирал нацелил пристальный взгляд на Лунзи, которая была воплощением почтительного внимания. Зеленоволосая недоверчиво простонала. Коромель улыбнулся, притронувшись к крошечному украшению в тройном ряду на его груди.
   - Как раз вам-то, юная леди, это действительно может показаться интересным, поскольку вы специалист по части медицины. Я тогда командовал отрядом разведчиков, которому было предписано доставить сыворотку на Денби-11. Кажется, геологоразведчики что-то отрыли именно там. И вот они один за другим начали валиться с ног от одной и той же хвори, которая начисто выводила их из строя. Когда мы добрались туда, большинство из них были настолько слабы, что не могли и пошевелиться. Наши ученые установили, что они на своих скафандрах занесли в свое жилье пыль со следами элементов, которые и вызвали воспаление соединительных тканей. Сначала у них начиналась лихорадка, потом они опухали. И наверняка поумирали бы. Частицы были столь малы, что преспокойно проникали сквозь поры на коже. Среди наших тоже отметили два случая кожного зуда, пока не разобрались, что к чему. В общем, отделались легким испугом. Но они все равно выдали всем нам по медали. Это, кстати, напомнило мне об одной операции на Каспере...
   Соседка закатила глаза к потолку с отвращением на лице и, достав из-за манжеты резной душистый флакон, потянула носом. Волна крепкого запаха пронеслась над столом, заставив прочих присутствующих закашляться. Лунзи взглянула на нее с жалостью. Должно быть, есть нечто в богатстве и привилегированном положении, что превращает жизнь в скуку смертную. Вот Коромель прожил изумительную жизнь. Если хотя бы половина того, что он тут нарассказывал, - правда, его подвигов хватило бы и на десяток героев.
   Облаченный в черное старший официант поднялся на эстраду и ударил в маленький серебряный колокол с изящным язычком.
   - Почтеннейшая публика, уважаемые пассажиры, вашему вниманию предлагается десерт!
   - А? Что?
   Столь внезапное объявление остановило поток Коромелева красноречия, к облегчению некоторых его соседей по столу. Адмирал дождался, пока официант поставит перед ним тарелку с причудливым кексом, и взял кусочек на пробу, после чего решительно нацелил вилку на десерт и восторженно заревел своему помощнику:
   - Слушай, Дон, а это очень вкусно!
   - У них на кухне шеф-повар цеха кондитерских изделий Гарнсан, улыбнулась ему Лунзи, поддевая вилкой изрядный кусок ароматного лакомства с кремом. Коромель был одним из самых интересных людей из тех, с кем ей приходилось встречаться в жизни и кого она видела по объемному видео. Она догадывалась, что он старше ее всего лишь на несколько лет. Возможно, он тоже читал в юности Киплинга или Сервиса.
   - Хорошо, хорошо, просто замечательно, должен сказать. Это получше поганой флотской пищи, а, Дон?
   - Да, адмирал, несомненно.
   - Чудно, чудно. Просто чудесно, - бормотал адмирал себе под нос между отправляемыми в рот кусками, в то время как его сотрапезники доедали свой обед и уходили.
   - Я тоже должна идти, - чуть виновато сказала Лунзи, готовясь встать из-за стола. - У меня сегодня послеобеденное дежурство.
   Адмирал оторвал взгляд от тарелки и, прищурив уголки глаз, проницательно посмотрел на нее:
   - А скажите-ка мне, молодой доктор, вы слушали потому, что вам было интересно, или только для того, чтобы посмеяться над стариком? Я заметил, что эта зеленоволосая дамочка не раз передразнивала меня.
   - Я с превеликим интересом слушаю ваши рассказы, адмирал, чистосердечно призналась Лунзи. - У меня в роду было немало офицеров грузового Флота.
   Коромель был польщен.
   - Вот это да! Вы должны присоединиться к нам, как освободитесь. Мы всегда пьем ликер в голограммной во время второй смены. И вы сможете рассказать нам про свою семью.
   - С огромным удовольствием, - улыбнулась Лунзи и быстро пошла на дежурство.
   - Ох как скверно, - вздохнула Лунзи, закатывая штанину инженеру судовой команды и осматривая поврежденные ткани выше и ниже колена. Она осторожно надавила пальцем рядом с коленной чашечкой и нахмурила брови.
   - М-м! - застонал человек, скорчившись. - Так больно.
   - Нет, вывиха нет, Перкин, - заверила его Лунзи, опуская к больной ноге ультразвуковой диагностический монитор. - Теперь давайте посмотрим.
   Кости и сухожилия на экране четко выделялись на фоне темной мышечной массы. Тонкие линии вен и артерий сильно вздрагивали с каждым ударом бегущей по ним крови. Вблизи колена вены раздулись, увеличившись в объеме до угрожающих размеров.
   - Если вы считаете, что все обойдется, попробуйте подождите денек-другой. Здесь довольно незначительное внутримышечное кровоизлияние. Но это не результат обычного падения, также ушиблена и кость. Как вы это заработали?
   Забравшись под экран, Лунзи повернула его ногу, чтобы посмотреть в ином ракурсе, и случайно увидела сплетение мускулов на собственных скелетообразных руках. Это было не оборудование, а настоящий шедевр медицинской техники.
   - Только между нами, доктор? - нерешительно спросил Перкин, обегая глазами смотровую комнату.
   Лунзи тоже огляделась по сторонам и внимательно посмотрела на лицо мужчины, стараясь понять, что заставляет его так нервничать.
   - Да-да, конечно, если это единственное условие, на котором вы настаиваете, расскажите мне...
   Пациент глубоко вздохнул.
   - Только никому... Я защемил ногу входным люком склада. Он прихлопнул меня без предупреждения. Штуковина шестиметровой высоты и почти в пятнадцать центнеров весом. Должна была сработать звуковая сигнализация, замигать лампы. Но ничего и не пикнуло.
   - Кто же их отключил? - озадаченно задала очевидный вопрос Лунзи, неожиданно логике вопреки забеспокоившись, не "тяжеловесы" ли здесь поработали. Возможно, это был заговор, имевший целью напасть на адмирала.
   - Никто не должен был, доктор. А вы ничего не слышали о линии "Фатум-Круиз"? Это же собственность компании "Параден".
   Лунзи покачала головой:
   - Я ничего не знаю о них, честно говоря. Мне кажется, я где-то слышала это имя прежде, но не более того. Я работаю по найму временно, пока мы не дотащимся до орбиты вблизи Альфы Центавра через четыре месяца. А почему вы так обеспокоены? Чем отличилась компания "Параден"?
   Инженер потеребил нижнюю губу:
   - Я очень надеюсь, что эта комната не оснащена подслушивающими устройствами. Компания "Параден" гоняет свои суда по космосу, не ставя их в доки для капитального ремонта, так долго, как только возможно. Мелкий текущий ремонт проводится, но значительные неполадки откладывают до тех пор, пока кто-нибудь не выразит недовольство. И этот кто-нибудь всегда вскоре оказывается уволен.
   - Это крайне несправедливо. - Лунзи была искренне возмущена.
   - Я уж не говорю о риске для жизни пассажиров и экипажа, Лунзи. Ну а свистуны никогда не чувствовали себя в безопасности. Семья Парчандри, владеющая компанией, хочет выжать всю возможную прибыль из вложенного капитала. "Фатум"-линия - всего лишь малая толика их владений.
   Лунзи слыхала о Парчандри. Они слыли редкими скрягами.
   - Уж не хотите ли вы сказать, что этот космический корабль в недостаточно хорошем состоянии? - нервно Осведомилась она. Теперь уже она осмотрелась, как будто удостовериваясь в отсутствии подслушивающих устройств.
   Перкин вздохнул:
   - Вполне возможно. Скорее всего так оно и есть. Гарантийный срок с последнего капремонта давным-давно истек. Судно должно было стать в док на Альфе, когда мы прибыли туда в прошлый раз. Главный механик порта с большой неохотой позволил нам выйти на орбиту. Может, с моральной точки зрения и не очень хорошо, что я вам рассказываю об этом. Мы, старослужащие, обычно не обсуждаем с новыми членами экипажа свои проблемы - опасаемся, как бы они не оказались шпионами, работающими на леди Параден. А если даже и нет, то, чего доброго, так перепугаются, что не смогут оставаться на борту.
   - Ну, если что-то пойдет не так, вы же предупредите меня, да? - Она заметила, что лицо инженера стало вдруг непроницаемым. - Ну пожалуйста, умоляла она. - Я не стукач. Я еду повидаться со своей дочерью. Мы виделись последний раз, когда она была еще подростком. Я здесь только поэтому. И я однажды уже попадала в космическую катастрофу.
   - Ну ладно, - смягчаясь, кивнул Перкин. - Молния не ударяет дважды в одно и то же место.
   - Если только ты не громоотвод!
   Перкин оттаял. Ему стало неловко, что он усомнился в своем же докторе.
   - Я буду держать вас в курсе дела, Лунзи. Можете на это рассчитывать. Но что там все-таки с моей ногой?
   - Все в порядке, если не считать этого северного сияния. - Она указала на пятно у него на ноге. - И никто не должен об этом знать, кроме вас и вашего соседа по каюте: нечего привлекать внимание к вашей... э... неудаче, - добавила Лунзи, скрепляя магнитные застежки у него на штанине. - От повреждений такого рода обычно и следа не остается. Колено будет плохо сгибаться, пока гематома не рассосется. Возможно, поболит немного. Если боль будет сильной, примите анальгетик: я введу рецепт в медфайл синтезатора, что у вас в каюте. Но не более одной дозы в смену.
   - Сделайте побольше, ладно? - попросил инженер и тяжело поднялся, опираясь на стол в преувеличенной заботе о своей больной ноге.
   - Хорошо, но только чуть-чуть. Советую иметь в виду, что это запрет ваши кишки покрепче овсяно-бананового сандвича, - сообщила Лунзи, весело поглядывая на пациента. - Я никогда не прописываю этот состав молодым сетти. У них и без того достаточно проблем с ориентированными преимущественно на людей деликатесами вроде этого.
   Перкин засмеялся:
   - Это точно. Как-то работал у меня один. Вечно страдал. Так повара вырастили специально для него александрийский лист. И это единственное, что я узнал о нем. Сетти - самый скрытный вид, который я только знаю.
   - Если хотите, я дам вам еще линимент - будете натирать вашу ногу до полного впитывания.
   - Спасибо, доктор. - Перкин охотно взял пластиковый пакетик, протянутый ему Лунзи, и выскользнул за дверь, минуя следующего пациента, ожидающего встречи с врачом.
   После этого разговора Лунзи и сама начала замечать, что, действительно, с кораблем дело обстоит не совсем ладно. Разумеется, разглядеть неполадки за мишурой побрякушек было трудновато, но стоило посмотреть внимательно... Перкин оказался прав: многие узлы корабля нуждались в ремонте. Имела место постоянная утечка газа с палуб метанового сектора; многие пассажиры жаловались на запах в коридорах, которые к нему примыкали. Перкин и остальные офицеры пожимали плечами, латая прорехи одну за другой, и обещали держать ситуацию под контролем, пока они не доберутся до следующего порта назначения, в месяце пути от Альфы Центавра, где можно будет провести более основательный ремонт.
   Лунзи даже начала беспокоиться, не случится ли с ними беды где-то на полпути к Альфе Центавра. Правда, вероятность дважды в жизни попасть в космическую катастрофу была близка к нулю, и только это пока успокаивало ее. Такого не могло случиться с ней еще раз. Или могло? Она надеялась, обеспокоенность Перкина преувеличена. С неприятным чувством надвигающейся беды Лунзи стала более внимательно прислушиваться к инструкциям по эвакуации. Держа слово, данное Перкину, она молчала об их конфиденциальной беседе, но глаза ее были открыты.
   К концу месяца в банкетном зале произошли некоторые перемены. Адмиралу Коромелю, Бараки Дону и Лунзи предложили пересесть за стол капитана, председательствовавшего в первой смене, и его первого помощника Шарю, женщины весьма необычной масти и примерно того же возраста, что и Дон. Она была очень мала ростом. Макушка ее находилась где-то на уровне подбородка Лунзи. Носила она длинное вечернее платье удобного покроя из того же самого полкового пурпура, что и ее форма. А ее манера держаться наводила на мысль, что до прихода на линию "Фатум-Круиз" она состояла на военной службе. Изобилие золотого галуна на манжете одного из рукавов свидетельствовало о ее высоком служебном положении наряду с маленькой мощной рацией, которая всегда находилась при ней для поддержания связи с капитанским мостиком во время обеда. Другая рука была обнажена до плеча. Ее обременял бриллиантовый браслет. К удовольствию Лунзи, Шарю тоже любила послушать хорошие байки, поэтому Коромель получил для своих историй весьма отзывчивых слушателей.
   Впрочем, он не слишком это ценил. Временами он бывал весьма брюзглив и иногда цеплялся к соседям, утверждая, что они смеются над стариком. В конце концов Лунзи перестала доказывать свою невинность и воспользовалась его же оружием.
   - Быть может, я покажусь вам смешной, - небрежно бросила она Коромелю, который оборвал свое повествование на полуслове и удивленно на нее посмотрел. - Но даже в школе на уроках нам разрешалось разговаривать больше, чем позволяете вы. У нас тоже есть определенное мнение. И иногда мне хочется его высказать.