Маккефри Энн. Смерть по имени сон (Планета пиратов - 2)

   - Делу - время, потехе - час, Кип, - с сожалением сказала она. - Ты бы понял это.
   Крепкие ахиллесовы сухожилия между бедрами и пятками были растянуты у нее так хорошо, что она могла согнуться, положить ладони на пол плашмя и расслабить локти, не сгибая при этом коленей. Скованность мышц улетучилась без следа, когда она грациозно проделала ряд танцевальных па. Легко прыгая по комнате и сражаясь с невидимым противником, Лунзи старалась держаться подальше от компьютера и картин. Дисциплина учила, что надо поддерживать и увеличивать возможности мышц и сухожилий. Каждое упражнение предназначалось не только для тренировки определенной группы мышц, но и для того, чтобы почувствовать, что по сравнению с началом занятий энергетика твоя возросла. Она замечала, что походка ее стала намного легче. Она передвигалась столь же бесшумно, как собственная ее тень по освещенной солнцем стене. Движения ее были плавны, каждое из них как бы вытекало из предыдущего.
   Выпрямив спину, Лунзи приняла позу для медитации, сидя на пятках перед кушеткой. Солнечный свет заливал ее колени. Она вытянула руки перед собой, повернула их ладонями вверх и позволила им медленно опуститься вниз, на колени.
   Потом Лунзи закрыла глаза, постепенно отключая сознание до тех пор, пока не стала ощущать одно лишь свое тело: давление ягодиц на дуги ступней, тепло солнечного света на коленях, шероховатую поверхность ковра под кончиками пальцев рук. Крепкие мускулы легко удерживали ее спину прямой.
   Глубже. У основания носоглоточных пазух она ощутила привкус недавно выпитого чая и почувствовала, как теплая жидкость давит на стенки желудка. Лунзи мысленно прощупывала каждый мускул, который заставлял расширяться и сжиматься ее легкие, ощущая облегчение каждой клеточкой своего тела, когда свежий кислород достигал ее, вытесняя усталость вместе с окисью углерода. Следующими расслабились мускулы лица и челюсти.
   Лунзи начала поочередно представлять себе органы и кровеносные сосуды своего тела и направлять им свои представления, проверяя их функции. Все было в порядке. Наконец она позволила своему сознанию занять главенствующую позицию вновь. То был момент перехода изнутри - наружу, в мир. Это состояние являлось величайшим источником силы, достигаемой медитацией, и целью, к которой стремился ее дух.
   Лунзи вышла из состояния транса и услышала шум турбоватора, остановившегося за дверью. Тело ее было отдохнувшим и раскрепощенным, внутри царило спокойствие. Она подняла глаза, когда в комнату влетел Ти. Его добродушное лицо сияло.
   - Лучшие из новостей, моя Лунзи! Самые наилучшие! Я нашел твою Фиону! Она жива!
   Лунзи почувствовала, что не может поднять рук, все еще лежащих на полу. Ей показалось, что сердце ее перестало биться. Надежда, страх и возбуждение и следа не оставили от былого покоя. Возможно ли, чтобы это было правдой? Она хотела поверить радости, которую видела в его глазах, но не могла на это решиться.
   - Ох, Ти, - прошептала она. Неожиданно у нее перехватило горло. Она протянула трясущиеся руки к мужчине, опустившемуся перед ней на колени. Он сжал ее запястья и поцеловал подушечки пальцев. - Что ты нашел? - Тревога вдруг вновь охватила ее. Она все еще не могла позволить себе поверить.
   Ти извлек из кармана маленький керамический информационный кубик и положил в ее ладони:
   - Это здесь. У меня есть доказательства в объемном виде. Медтехник первого ранга Фиона Меспил была обнаружена ИОК вне планеты незадолго перед тем, как колония исчезла. Ей следовало срочно отбыть по новому месту назначения, - объяснил Ти. - Это был непредвиденный случай, и корабль, который забрал ее по пути - частное торговое судно, - не принадлежал к ведомству ФОН, поэтому имя ее не вычеркнули из ведомостей бедного Феникса. Она жива!
   - Жива... - Лунзи больше не сдерживала потока счастливых слез, хлынувших из ее глаз. Ти вытер их, а потом промокнул и свои блестящие глаза. - Спасибо, Ти! Я так счастлива!
   - Я тоже очень рад за тебя. Я уже несколько недель держал это от тебя в секрете, дожидаясь ответа на последние запросы. У меня не было уверенности. Не хотелось терзать тебя надеждой лишь ради того, чтобы в результате получить дурные вести. Но теперь я с радостью рассказываю тебе обо всем!
   - Я ждала два года. Несколько недель погоды не делают, - пробормотала Лунзи, роняя мокрый носовой платок. Ти вытащил из рукава свой и протянул ей. Она утерлась, громко шмыгая носом. - Где она, Ти?
   - Доктор Фиона в течение пяти лет работала на Гламоргане, это куча световых лет отсюда в направлении Веги, чтобы воспрепятствовать распространению вируса чумы, поставившего колонию на грань вымирания. Работа ее завершена. Она сейчас направляется домой, на Альфу Центавра, чтобы воссоединиться со своей семьей. Эта дорога требует многочисленных пересадок даже при использовании возможностей ССП, и ей, вероятно, потребуется года два, чтобы добраться домой. Я не установил с ней непосредственный контакт. - Ти проказливо улыбнулся, явно приберегая лучшее напоследок. - Но три твоих внука, пять правнуков и девять праправнуков заявили, что им доставит огромную радость встреча с их прославленной прародительницей. Голограммы каждого из них здесь, на этой кассете.
   Лунзи слушала его рассказ с нарастающим волнением. Когда он торжественно извлек кассету, она бросилась обнимать его:
   - Ого! Внуки!.. Я ни разу не подумала о внуках. Дай же посмотреть на них!
   - Запись переслали с Альфы Центавра с оказией на торговом корабле "Просперо", - пояснял Ти, засовывая кассету в дисковод компьютера. Лунзи вскарабкалась на тахту и воззрилась на экран горящими глазами, когда замелькали первые кадры изображения. - У меня о них всего лишь поверхностное представление. Сообщение короткое. Должно быть, твой внук Ларе скряга. Кстати, повествование ведет как раз он.
   На экране возникло голографическое изображение черноволосого мужчины лет пятидесяти. Лунзи внимала, не отрывая глаз. Мужчина заговорил:
   - Приветствую тебя, Лунзи. Меня зовут Ларе, я сын Фионы. Не знаю, когда до тебя доберется оказия, поэтому буду называть имена и стандартные годы рождения всех членов семьи, а не их возраст на настоящий момент. Начну с себя. Я самый старший в семье. Родился в 2801-м. А это мама, самое позднее изображение, которое у меня есть, - перед тем, как она последний раз куда-то рванула. - Голос явно выражал неодобрение. - Она с головой ушла в свою работу, как, полагаю, тебе и самой известно.
   Перед Лунзи возникло изображение женщины средних лет. Без сомнения, это была студийная работа, выполненная профессионалом: ясная и отчетливая. Ее темные приглаженные волосы, кое-где тронутые сединой, были собраны на макушке и завязаны узлом. Она стояла раскованно, одетая в без единого пятнышка форменное облачение, казавшееся безупречным до последней складки. Строгая форма откровенно контрастировала с ее позой. От уголков глаз разбегались тонкие изогнутые морщинки, которые как бы подчеркивали ресницы. Улыбка выгравировала более глубокие линии между носом и уголками рта, но то была замечательная улыбка. Лунзи прекрасно помнила это радостное выражение лица. Она закрыла глаза и на миг снова оказалась на Тау Кита, в солнечном дне накануне ее отъезда на платформу.
   - Деточка моя, - прошептала Лунзи, охваченная тоской и раскаянием. Она зажала рукой рот, переведя глаза с голограммы юной Фионы на изображение на экране. - Как же она изменилась!.. Я все пропустила, она выросла без меня.
   - Она хороша, - заметил Ти, останавливая воспроизведение. - Ты видишь, она счастлива? А не хочешь посмотреть на остальных членов своего семейства?
   Лунзи резко кивнула и открыла глаза. Ти протянул руку к переключателю, и изображение Фионы пропало. На экране появился поджарый молодой мужчина во флотской форме.
   - Мой брат Дугал, родился в 2807-м, - констатировал голос Ларса. - Не женат, кроме карьеры, увлечений не имеет. С тех пор как произведен в чин капитана Флота ФОП дома бывает редко. Время от времени перевозит мать и ее микробных собак с места на место. Часто только в этих случаях кому-то из нас и удается повидать ее. Да, кстати, камера моей жены немного застенчива и не может стоять смирно во время съемки.
   Лунзи расслышала, как на дальнем плане кто-то завизжал:
   - Ой, Ларе! Прекрати!
   Лунзи улыбнулась: "У него фамильное чувство юмора". Изображение сменилось.
   - Моя дочь Дайдри, родилась в 2825 году. А вот ее муж Мойкол и три их девочки. Я называю их Парками. Это у нас Руди, родилась в 2843-м, Капелла - в 2844-м, и Антея Роз - в 2845-м. Другая моя девочка, Джоржия, 2828-й. Единственный ее сын Гордон, 2846-й. Шустрый парень, это должен признать даже его дедушка. Мелани, дочь Фионы, стандартный год рождения - 2803-й.
   Это была женщина изумительной красоты с такими же каштановыми волосами, как у Лунзи, и с Фиониными глазами и подбородком. Ее уютная материнская фигура с мягкими очертаниями не имела заметных излишков веса на тонких костях. Рядом, обняв ее рукой за талию, стоял очень высокий мужчина с острым, узким ястребиным лицом, казавшимся нелепым под копной мягких светлых волос.
   - Ее муж, Далтон Ингрич. Их третий сын, Дрю, 2827-й. У Дрю два мальчика, которые сейчас учатся в Технологическом Институте на Альфе Центавра. У меня нет их современных голограмм. Старшие мальчики Мелани, Джей и Тед, близнецы, родились в 2821-м. Вот Тед и его дочка Кассия, родилась в 2842-м. А это Джей с супругой и двумя пострелятами - Дерамом, 2842-й, и Лоной, 2847-й.
   Повествование Ларса поглотил шум помехи, и повторно возникло изображение Мелани. Она шагнула вперед, радушно протягивая руки, чтобы сказать несколько слов.
   - Мы были бы счастливы встретиться с тобой, дорогая наша прародительница. Пожалуйста, приезжай.
   Изображение постепенно исчезло. Лунзи сидела, уставясь в пустой экран, когда компьютер зажужжал и вытолкнул кассету.
   Лунзи резко выдохнула:
   - Красота! Мгновение назад я была одна-одинешенька во всей Галактике. А сейчас оказалась у истоков настоящего демографического взрыва! - Она недоверчиво покачала головой. - Ты знаешь, я считала, что лишила себя возможности иметь семью, связанную со мной по крови.
   - Ты должна поехать, - мягко сказал Ти. Он заботливо смотрел на Лунзи, но не прикасался к ней, деликатно дожидаясь, пока она не захочет этого сама.
   - Почему они не сказали мне, где она? - спросила Лунзи.
   Ти не было необходимости спрашивать, какая такая "она".
   - Они не могут. Они не знают. Потому что ее служба связана с болезнями, способными уничтожить каждого десятого на планете; кто знает, что произойдет, если самонаводящийся снаряд любопытства достигнет планеты. Быть может, всего лишь для того, чтобы продать сенсацию объемному видео.
   Лунзи вспомнила репортаж про Феникс:
   - Это действительно так. Охотник за сенсациями может распространить чуму дальше, чем собственную историю. Но все равно, как жаль!
   - Ну, теперь уж ты скоро ее увидишь. Она доберется домой с самого края Галактики не позднее, чем года через два. - Ти казался очень довольным собой. - Ты можешь дождаться Фиону там, празднуя воссоединение со своим семейством и новое ее назначение, о котором было сообщено открыто. Благодаря ему, признаюсь, в конце концов я и нашел ее: когда просматривал перечни этих самых назначений. За долгую и доблестную службу ФОП доктор Фиона направлена в Центр Хирургии в системе Эридана. Это большая честь.
   - Ты заметил? Двое детей - вылитая она, - радовалась Лунзи. - А один или два из этой компании смахивают на меня. Вряд ли стоило воспроизводить такую физиономию.
   - Ты несправедлива к себе, моя Лунзи. Ты красавица. - Улыбающийся Ти тепло смотрел на нее. - У тебя не такое лицо, как у фотомоделей, рекламирующих косметику, а такое, о каком мечтает любая из них.
   Но Лунзи не слушала.
   - Только подумать, что всего этого... всего этого кошмара могло бы не быть, не поступи всего-навсего с Феникса та ложная информация об исчезновении Фионы... Это стояло у меня на пути, мешало выбрать верное направление, что бы я ни делала. И во всем этом повинны пираты, захватившие планету. Мало того, я почти три года жила на грани беды, с вечным мучительным сомнением: а вдруг я иду по следу... тени. Я думаю... Я думаю, если на моем операционном столе окажется некто с пулей возле самого сердца, которую смогу извлечь только я, и мне будет известно, что это пират... Да, я с полным на то правом могу позабыть о клятве Гиппократа. Лунзи яростно скрипнула зубами, представляя себе месть.
   - Ты не сможешь позабыть, - твердо возразил Ти, стискивая ее руку. - Я знаю тебя.
   - Позабыть - не смогу, - безропотно согласилась она, позволяя жаркой картине возмездия померкнуть. - Но насчет этой сволочи я бы еще подумала. И я никогда не забуду ни скорби, ни разочарования. Ни одиночества. - Она посмотрела на Ти с признательностью и любовью. - Хотя теперь я не одинока.
   - Но ты ведь поедешь? На Альфу Центавра? - продолжал настаивать Ти.
   - Это обойдется мне дороже, чем планету прикупить!
   - Что деньги? Ты последние месяцы тратилась только на поиски Фионы. Причем ты женщина далеко не бедная. Да еще чуть ли не каждую кредитку откладываешь. Ради чего это все?
   Лунзи сидела в задумчивости, прикусив губу и глядя отсутствующими глазами в угол комнаты. Она почти боялась встречи с Фионой после всех этих лет, ибо что она могла сказать ей? Все время, пока шел поиск дочери, она часто представляла себе эту встречу: счастье, слезы примирения... Теперь она стояла на пороге реальности: она готовилась увидеть Фиону вновь. Что же скажет ей настоящая Фиона? Ведь она говорила матери, когда та покидала ее, что боится, что Лунзи никогда не вернется обратно. Чувство обиды постепенно стерлось, и, должно быть, она давно уже потеряла надежду, считая, что мать ее погибла. Лунзи терзалась мыслью о том, какую рану нанесла дочери. Она представляла рассерженную Фиону, ее стиснутые челюсти и покрасневший нос в то последнее утро на Тау Кита. Лунзи пыталась оправдаться. Да, ее вины не было в том, что их космический корабль попал в катастрофу, но зачем она вообще оставила дочь? Ведь она могла найти работу не так далеко. И менее опасную, пусть бы даже за нее меньше платили. И тем не менее, несмотря на все ее сомнения и возможность оценить прошлое с позиции сегодняшнего дня, Лунзи должна была признать, что в то время, когда она оставляла Тау Кита, заключение контракта с рудной корпорацией казалось самым удачным вариантом. Она не могла предвидеть, что случится.
   Она бросила Фиону, но для нее это была разлука всего лишь на несколько лет. Она пыталась представить себе, что бы чувствовала, расставайся они почти на всю жизнь, как это и случилось для ее дочери. Возможно, она стала дочери чужой после всех этих лет. Им придется узнавать друг друга заново. Понравится ли ей новая Фиона? Понравится ли она Фионе, имеющей за плечами многолетний жизненный опыт? Ей оставалось только ждать.
   - Лунзи? - Мягкий голос Ти вернул ее на землю. Она мигнула сухими глазами и заметила устремленные на нее темные глаза Ти, полные беспокойства. - О чем ты так задумалась, радость моя? Ты всегда такая сдержанная. По мне, так было бы лучше, если бы ты плакала, смеялась или кричала. Твои сокровенные думы слишком сокровенны. Я никогда не могу сказать, о чем ты думаешь. Разве я не принес тебе хорошие новости?
   Она глубоко вздохнула, не решаясь начать.
   - А что, если она не захочет видеть меня? Она, наверное, ненавидит меня после всех этих лет.
   - Она полюбит и простит тебя. Твоей вины в случившемся не было. Ты начала искать ее сразу же, едва у тебя появилась такая возможность, резонно возразил Ти.
   - Я просто не должна была покидать ее вовсе, - со вздохом ответила Лунзи.
   Ти схватил ее за руки и развернул к себе так, чтобы видеть ее глаза.
   - Ты поступила совершенно правильно. Тебе нужно было обеспечить ребенка. Ты хотела, чтобы она имела не только необходимый для жизни минимум. Уезжая, ты не оставила ее на произвол судьбы. Виноват рок. Виноват кто угодно, только не ты. Ну, ты едешь? Ты встретишься со своей дочерью и внуками?
   Лунзи наконец кивнула:
   - Еду. Я должна.
   - Отлично! Вот теперь по-настоящему отпразднуем! - Он склонился над свертком, который принес с собой, и достал оттуда бутылку редкого Китянского вина и пару бокалов на длинных ножках-стеблях. - Это мой триумф, и твой тоже, и я хочу, чтобы ты выпила за это вместе со мной. Ты должна, по крайней мере, сделать вид, что хочешь попраздновать!
   - Но я и делаю, - запротестовала Лунзи.
   - Тогда смой со своего лица этот недовольный взгляд и иди ко мне. Быстро поставив бокалы рядом с бутылкой вина, Ти нагнулся и единым махом перекинул Лунзи через плечо. Лунзи визжала, как школьница, когда он отнес ее в спальню и сбросил на двухспальную кровать.
   - Я не могу! Меня ждет Рут! - Она неохотно отмахивалась, глянув на часы в изголовье. - О черт, теперь я точно опаздываю! - Она хотела подняться, но Ти опередил ее.
   - Я сам обо всем позабочусь, - поспешно заявил он. Затренькал коммуникатор: Ти набирал код клиники. Лунзи едва сдерживалась, чтобы не захихикать, когда он от ее имени с самым серьезным видом испрашивал у доктора Рута разрешение пропустить эту смену.
   - ...по семейным обстоятельствам, - закончил он скорбным голосом, заставившим ее похоронить взрыв громкого хохота в постельном белье.
   - Ну, теперь ты чиста и невинна, - провозгласил Ти, стаскивая на ходу рубаху и бросая ее в угол комнаты. - Доктор огорчен и передает поклон, добавил он, выпрыгивая из ботинок.
   - Не знаю, почему позволяю тебе так поступать. Я не должна прогуливать, - ворчала Лунзи, чуть-чуть стыдясь себя. - Обычно я отношусь к своим обязанностям более серьезно.
   - А смогла бы ты, скажи по чести, стоять и измерять кровяное давление, когда в твоей голове только и крутится: "Фиона нашлась?!" - скептически поинтересовался Ти.
   - Нет, но...
   - Тогда расслабься, - сказал Ти. - И позволь мне...
   Он опустился перед ней на колени и, легко приподняв ее, стянул с ее бедер брюки. Покончив с этим, Ти стал покрывать ее обнаженные ноги нежными и легкими поцелуями, начиная от кончиков пальцев и едва касаясь ее кожи. Он ласкал ее, сжимая бедра и ягодицы. Поднимаясь все выше, губы его добрались до живота. От ощущения его теплого дыхания на коже у Лунзи захватило дух. Она со вздохом откинулась назад, взъерошила волосы Ти, ласково сжала ему уши. Он поднял голову и придвинулся ближе, нависая над ней. Лунзи приоткрыла глаза, чуть улыбнулась и встретила его озорной взгляд.
   - Ох нет, не надо, - запротестовала она, когда Ти обрушился на нее, лишив возможности даже пошевелиться, и принялся щекотать языком живот. Ай! Так нельзя!
   Ти перехватил ее руки, когда она попыталась отстранить его голову:
   - Не трепыхайся! Все можно в любви, моя Лунзи, а я тебя люблю.
   - Тогда поднимайся и давай по-честному, черт тебя побери!
   Лунзи высвободила руки и потянула его за плечи. Едва он приподнялся, она рванула магнитные застежки его брюк, и они были отправлены в угол вслед за рубашкой.
   Он тоже был уже возбужден до предела. Лунзи осторожно погладила его кончиками пальцев. Вытянувшись, они прижались друг к другу. Их руки соединились, переплелись и разбежались вновь, подсказывая друг другу пути к заветным местам. Ти перевернулся на спину, не переставая ласкать ее. Лунзи уперлась ладонями ему в грудь и, откинувшись назад, оперлась на его крепкие полусогнутые бедра. Она закрыла глаза и отдалась страсти, целиком погрузившись в волны экстаза.
   Наконец Ти притянул ее вниз, и они прильнули друг к другу, переполненные чувствами.
   Лунзи лежала, прижавшись к Ти, пока сердце ее не успокоилось, войдя в обычный ритм. Она потерлась щекой о его подбородок и почувствовала, как в ответ он сжал ее плечи. Радость, охватившая ее со столь счастливым завершением долгих поисков, перемешивалась с тоской предстоящей разлуки с Ти. Дело заключалось не только в физической близости: они на самом деле были созданы друг для друга. У них совпадали пристрастия, желания и чувства, словно у двух людей, которые прожили вместе всю жизнь. Она разрывалась между стремлением завершить свой поиск и желанием остаться с мужчиной, который ее любил. Если бы только он мог поехать вместе с ней... Но он не препятствовал ей, когда она заново строила свою жизнь после трагедии с холодным сном, и она не должна ему помешать. Он так напряженно работал и так много потерял. Лунзи показалась преступной даже мысль о том, чтобы попросить его поехать вместе с ней. Но она так любила его! И знала, сколь многого лишится, расставшись с ним.
   Она перекатилась на бок, выскальзывая из-под тяжести его руки, и наткнулась на что-то твердое, скрытое в складках скомканного покрывала. Она с любопытством откинула край простыни и обнаружила бутылку вина.
   - Ах да. Китянское, 2755. Твоего года рождения, я надеюсь. Вина этой марки становятся годны к употреблению лишь после восьмидесятилетней и более выдержки.
   - А рюмки? - улыбнулась Лунзи. - Столь достопочтенное вино достойно хрусталя.
   - Мы разопьем его прямо из горлышка, - ответил Ти, снова притягивая Лунзи к себе. - С места этого не сойду, пока не придет пора вставать и идти стряпать для тебя изумительный праздничный обед, для которого я по дороге домой закупил все необходимое.
   Развалившись среди подушек, он провел пальцем по ее щеке. Лунзи наслаждалась ощущением в полузабытьи. Вдруг в голову ей пришла новая идея.
   - Ты знаешь, - заявила она, приподнимаясь на локте. - Наверное, мне следует отправиться на Альфу штатным корабельным доктором. Таким образом мне удастся значительно сэкономить на дорожных расходах.
   Ти сделал вид, будто он страшно шокирован.
   - И в такой момент ты можешь думать о деньгах? Женщина, у тебя нет души, возвышенное тебе недоступно.
   Лунзи озорно подмигнула:
   - Ага. - И вздохнула: - Ти, я буду так тосковать без тебя. Может, пройдут годы, прежде чем я вернусь обратно.
   - А я по-прежнему буду здесь, дожидаясь тебя и днем, и ночью, отозвался он. - Я люблю тебя, разве ты этого не знаешь? - Ти раскупорил бутылку и предложил ей сделать первый глоток. Отхлебнув вина вслед за Лунзи, он наклонился, чтобы слиться с ней в поцелуе с привкусом вина.
   И они вновь занялись любовью, теперь более медленно и нежно. Для Лунзи каждый момент был драгоценен и полон особой значимости. Она запечатлевала в памяти малейшие оттенки ощущений нежных прикосновений Ти, нарастающую настойчивость его ласк, жаркую силу его страсти, сходившуюся с ее собственной.
   - Как жалко, но если бы обстоятельства сложились иначе, мы бы никогда не встретились, - грустно прошептала Лунзи чуть позже, когда они тихо лежали, прижавшись друг к другу. Вино уже было выпито.
   - А я ни о чем не жалею. Действительно, если бы тебе не понадобились услуги ИОК, мы могли бы не найти друг друга. Я благословляю Фиону за то, что она отдала тебя в мои руки. Когда ты вернешься, мы можем сделать так, чтобы это было навсегда, - предложил Ти. - Более того. Я буду любить тебя так, чтобы ты смогла родить нам ребенка. Или двух.
   - Ты знаешь, я всегда мечтала иметь много детей. Но теперь эта мысль кажется мне смешной, потому что мой единственный ребенок уже на восьмом десятке. Впрочем, я все еще достаточно молода.
   - У нас на все хватит времени, если ты вернешься ко мне.
   - Я вернусь, - пообещала Лунзи. - Я сразу же вернусь, как только утрясу наши дела с Фионой. Доктор Рут сказал, что поможет мне устроиться на работу, если, конечно, вообще станет со мной разговаривать после того, как всплывет на поверхность моя уловка.
   - Если он и узнает правду, то простит тебя. Давай-ка я сооружу нам чего-нибудь поужинать?
   - Не хочу. Мне слишком хорошо, чтобы даже лишний раз пошевелиться. Обними меня.
   Ти устроил голову Лунзи у себя на груди, и они расслабились. Едва Лунзи начала засыпать, раздалось тихое кудахтанье коммуникатора. Она села, чтобы ответить на вызов.
   - Давай не обращать на него внимания до утра, - недовольно проворчал Ти, снова укладывая ее на кровать. - Не забывай, у тебя непредвиденные семейные обстоятельства. Это я заказал в трансагентстве проспекты с описаниями всех рейсов с Астрис на Альфу Центавра, включая торговые, которые намечены на ближайшие шесть месяцев. Мы можем просмотреть их завтра утром. Нет, я не радуюсь твоему отъезду, но хочу, чтобы ты добралась благополучно. Мы выберем для тебя самый лучший рейс.
   Лунзи поражение глядела на быстро растущую груду пластиковых рекламных брошюр, выскальзывающих из принтера, и с удивлением думала, как же она будет разбираться во всей этой массе.
   - Хочу ближайший по времени отправления. Он будет достаточно хорош для меня.
   Ти покачал головой:
   - Для тебя ничто не может быть достаточно хорошо. Но чем скорее ты уедешь, тем скорее сможешь вернуться. Два то будет года или три, они равно покажутся мне столетиями, пока мы не встретимся снова. Но давай отложим разговор до утра. В эту ночь во всей Галактике нет никого, кроме нас с тобой.
   И с чувством полного удовлетворения Лунзи заснула, слушая, как бьется сердце Ти у нее под щекой.
   А утром они уселись на полу среди разбросанных в беспорядке голографических проспектов всевозможных рейсов, сортируя их по трем категориям: "Неподходящие", "Дешевые" и "Короткий путь".
   "Неподходящие" Ти сразу же заталкивал в щель возврата принтера, где эмульсионный слой удалялся, а пластик переплавлялся для того, чтобы его можно было использовать повторно. Эффектные голограммы, изображавшие главным образом ресторанные залы, увеселительные комплексы или торговые палубы всех судов на линии, были развешаны по всем стенам: Ти и Лунзи сопоставляли цены, удобства, даты отправления и время нахождения в пути. Лунзи особенно внимательно рассматривала те, которые они обозначили как "Дешевые", в то время как Ти пролистывал те, что обещали "Короткий путь".