МакКенна Джульет Энн. Удача игрока

   – Аниатиммы? – подсказал Джирран. У Кейсила отвисла челюсть.
   – Но это лишь сказка для зимних ночей у огня!
   – А что, если нет? Что, если эти люди, где бы они ни были, рождены от той крови?
   Оба замолчали. Музыка гремела, и танцующие кружились мимо них.
   – Думаешь, такое возможно? – Позабыв вражду, Кейсил размышлял над этим поразительным известием.
   – Баллада говорит о белокурых людях, – сообщил Джирран.
   – Значит, нас снова сделали главными злодеями, – протянул Кейсил. – Это не новость. Добрая половина сказок у жителей низин говорит про белобрысых воров, нападающих на курятник бабушки.
   – У здешних крестьян – да, – кивнул Джирран, – но с чего бы песне из далекого Тормалина рассказывать это? Баллады, которые мы слышали в Селериме, в основном предупреждают о босоногих варварах, совершающих набеги с дальнего юга.
   Кейсил развел руками.
   – Вот тебе и ответ, верно? Это островитяне, варвары Южных морей, да?
   – Они темнокожие и темноглазые, – уточнил Джирран. – Эта песня не может быть о них.
   Кейсил озадаченно пожевал губу.
   – Но ты думаешь, это и правда могут быть аниатиммы?
   – Песня говорит о Людях Льдов. Это ведь не может быть совпадением?
   – Нет, – выдохнул Кейсил. – Не думаю, что это совпадение. – Он посмотрел на Джиррана. – Но что это означает для нас, кроме того, что сказка превращается в быль? И зачем нам искать аниатиммов? Их изгнали, потому что их вождь пытался сделать себя единственным правителем всех долов!
   – Эти люди владеют магией, Кейси, – напомнил Джирран, пристально глядя на шурина. – Они достаточно владеют магией, чтобы пересечь океан и ходить невидимыми среди жителей низин. Если верить песне, навозники в страхе бегут от этих эльетиммов. Подумай об этом, Кейсил. Если это – аниатиммы, то их магия должна быть истинной магией, не извращением чародеев с низин. Настоящая сила, вкорененная в горы в прежнее время и не запертая Шелтиями в тайны Солнцестояния. Если это аниатиммы, тогда у нас общая кровь, пусть и разделенная бессчетными поколениями. Что, если мы заявим о родстве и потребуем помощи?
   Не дождавшись ответа, Джирран продолжал:
   – Вспомни истории, что рассказывают у очага в бессолнечное Солнцестояние. Что, если бы снова удалось вызвать вирма Сейдера? Он бы выгнал жителей низин из наших рудников скорее, чем рудничный газ! Что, если бы можно было послать в долы призраков Морна? Пусть прогонят всех глупых коров за ближайший утес! Мы могли бы запутать ноги воров, ставящих капканы в наших лесах, верно? Келл Ткач делал это!
   – Но это только сказки, Джирран, – возразил Кейсил, хоть и не слишком уверенно.
   – Неужели? – парировал Джирран. – Как и аниатиммы, так нам всегда говорили. Но как еще жители низин узнали бы о них, если б не было в этом какой-то правды?
   Кейсил смутился.
   – Это всего лишь песня, Джирран. Какой-то менестрель выдумал историю, чтобы пощекотать нервы жителям низин. Скажи мне, что происходит с этими эльетиммами? – Горец выделил последнее слово. – Ставлю мои лучшие сапожные пряжки, что они потерпели неудачу. – Кейсил фыркнул, враждебно глядя на невнимательных танцующих, плетущих сложную фигуру по всей длине зала.
   – Не так, как ты бы предположил, – с довольным видом ответил Джирран. – Эти тормалинцы поехали на острова, так гласит песня, чтобы выкрасть обратно заложника…
   Кейсил глубоко вдохнул.
   – …вот именно, Кейси. Кто из жителей низин понял бы, как это глупо? – заторопился Джирран. – Они поехали, чтобы выкрасть заложника, и, разумеется, его казнили. За другими охотились как за установленными преступниками, но они украли лодку и как-то ухитрились не утонуть и были прибиты к родным берегам. Вот как далеко простирается их победа, и я назвал бы ее жалкой.
   Кейсил покачал головой.
   – Это только песня, Джирран. История о приключениях, скроенная из отрывков полузабытой саги. Какой-то восточный горец, ушедший в деревню, передал эту легенду своей жене – жительнице низин – и их полукровкам-детям. Только и всего.
   – Какую легенду? – заупрямился Джирран. – Скажи мне, из какой такой саги это слатано? Как могли восточные горцы отыскать подобное сказание, когда они так далеко ушли от старых обычаев? Они едва могут перечислить три колена своих кровных родственников!
   – Ну, я не знаю, – уступил Кейсил. – Ладно, допустим, в этом есть доля правды, но нам-то что с того? Пусть эти люди способны пробудить Варангеля и его ледяных демонов, но одна дорога к океану займет полгода, а ты говоришь, что они на другой его стороне!
   Наклонившись вперед, Джирран понизил голос.
   – Если они обладают истинной магией, Шелтий сумеют связаться с ними.
   Кейсил вздрогнул, словно его ударили в ногу.
   – Ты это серьезно?
   – А почему нет? – дерзко вопросил Джирран. – Тебе не кажется, что Шелтиям следует рассказать?
   – Если эта песня разойдется повсюду, они и без меня о ней услышат. – Кейсил в ужасе покачал головой. – Мне не нужны неприятности.
   – А мне нужна та сила, если аниатиммы обладают истинной магией и готовы поделиться ею, – решительно заявил Джирран. – Пусть Шелтий цепляются за свою мудрость, пусть их прогоняют все дальше и дальше с каждым годом. Я хочу ходить по землям Эйриз, не попадая ногой в капкан какого-то вора. Я хочу продавать металлы, которые потом своим добываю из земли, за справедливую цену, и чтобы ее не сбивал какой-то житель низин, чьи рудники существуют на крови рабов, оскверняющих землю своим страданием. Я хочу в безопасности ходить от дола к долу, требуя кров, когда нужно, и не находить двери запертыми от грабителей из низин, которые столь часто попирают дорожное перемирие, что оно уже ничего не стоит.
   – Но ты же не знаешь наверняка, что у этих людей есть истинная магия, даже если они существуют, – запротестовал Кейсил, но его словам не хватало прежней силы.
   – А ты не хочешь узнать? – с вызовом спросил Джирран.
   – Возможно, хочу. Ты уже заразил меня своими фантазиями, – вздохнул Кейсил. – Но какой ценой? Чтобы меня избегали Шелтий?
   – Думаю, я знаю, кому мы можем доверять, – медленно проговорил Джирран. – Моей сестре.
   – У тебя нет сестры. – Кейсил сурово глянул на него. – Она теперь Шелтия. Ее кровь – их, и ты не имеешь на нее прав.
   Джирран задумчиво погладил бороду.
   – Полагаю, я мог бы убедить Эритейн скрыть это.
   – Тебе придется сильно постараться, не то окажешься по горло в беде, – с сомнением молвил Кейсил. – Что она, по-твоему, скажет?
   – Понятия не имею, – признался Джирран. – Я прощупаю ее, посмотрю, захочет ли она меня выслушать.
   – Не вмешивай нас, – потребовал Кейсил. – Если тебя станут избегать, мы хоть сможем позаботиться об Эйриз.
   – Ради Эйриз я и хочу это сделать. – Глаза у Джиррана запылали. – Я хочу дать ей все, что только может вообразить ее головка, я хочу дать ее дочерям такое положение, чтобы потребовать обратно все права на земле и под землей, которые отошли к другим их крови. Я хочу передать сыновьям такое наследство, чтобы они ловили взгляд каждой матери, чтобы связать нашу кровь, вашу и мою, с каждым долом к западу от Ущелья, чтобы нам никогда больше не пришлось иметь дело с жителями низин, если мы того не захотим.
   Его голос стал расчетливым.
   – И, конечно, вы с Тейро первыми извлечете выгоду. Ваш отец умер слишком рано и не оставил вам достойного наследства, поэтому никто не будет возражать, если Эйриз решит обеспечить вас. Ты мог бы уверенно держаться на Солнцестоянии, а не как в прошлый раз. Я слышал, ты утверждаешь, что не ищешь пока невесту, но сам все надеешься, что какая-то девушка с приличным участком земли поддастся твоим чарам и настоит на свадьбе.
   – Тебе это удалось, – с сарказмом заметил Кейсил. Танец закончился торжественным аккордом.
   – Разве Тейро не достоин хорошей партии? – Джирран пропустил издевку мимо ушей, глядя, как Эйриз отвечает на поклон своего кавалера.
   – Если хочешь продолжать это дело, я не стану тебя удерживать, – решил Кейсил. – Я никому не скажу, и ты не должен никому говорить, особенно Эйриз. Если из этого что-нибудь выйдет, хорошее или плохое, потом хватит времени для объяснений.
   – Согласен. – Джирран протянул руку, и Кейсил коротко ее пожал. – Как только вернемся домой, я пошлю весточку моей бывшей сестре.
   – Она не придет, – предсказал Кейсил.
   – Посмотрим.
   К ним подошла Эйриз.
   – Любовь моя, ты блистаешь как лебедь среди этих голубиц. – Джирран встал, чтобы поцеловать ее в щеку.
   Эйриз, хихикая, сделала реверанс.
   – Теперь ты потанцуешь со мной?
   – Конечно, моя дорогая. – Джирран предложил ей руку. – Пора напомнить этим жителям низин, что ты моя жена, покуда они все не потеряли головы от твоей красоты.
   Кейсил со слегка насмешливой улыбкой смотрел, как они присоединяются к кругу. На минуту его лицо помрачнело, но затем горец энергично потер ладони и встал. Он пересек зал и низко поклонился одной из вызывающе одетых девиц, с нахальным восхищением разглядывая ее прелести.
   – Могу я пригласить вас на этот танец?
   Брюнетка немного смутилась, но, видя зависть подруг, скромно обряженных в шали и нижние юбки, не смогла отказать.
   – Конечно, сударь, – смело ответила она.
   Музыканты заиграли веселую мелодию, и Кейсил закружил девушку в танце, его широкая ладонь уверенно лежала на ее узкой талии.

Ирдигский мост, Великий Западный Тракт, 13-е поствесны

   – Вам нужна помощь?
   Человек с ножами шагнул вперед. Медь в его волосах поблекла до русого цвета, и, принимая во внимание его обветренную кожу, я решила, что он одного возраста с Райшедом, может, на горсть лет старше меня.
   Фру ответил ему на Лесном языке. Остальные путешественники замерли с выражением надежды и опасения на лицах.
   Человек с ножами кратко обратился к своим спутниками. Двое из них снова исчезли под деревьями, а двое других пошли расценивать состояние реки.
   – Каков план, Фру? – Я вежливо улыбнулась человеку с ножами, который ободряюще мне подмигнул.
   – Они помогут людям перейти реку. – Менестрель стоял, безуспешно счищая грязь, присохшую к штанам.
   – А как мы поступим с Зенелой? – поинтересовалась я. – Повезем ее в замок Пастамар или обратно в Медешейл?
   Фру кивнул на деревья. Лесная женщина примерно моих лет с сумкой из оленьей кожи через плечо приближалась к нам в сопровождении одного из лучников. Она подошла к мужчине со сломанными ногами и, встав на колени, бережно открыла его раны. Даже при виде месива из разодранной плоти женщина сохраняла невозмутимость. Она достала из сумки закупоренный и запечатанный воском глиняный горшочек. Сломав ногтем печать, начала размазывать что-то на куске чистого полотна, кивком отвечая на вопросы раненого.
   – Ну, что будем делать?
   Сорград подложил дров на угли нашего костра и поставил чайник на таганок, пока Грен рылся в чьем-то брошенном ранце, откапывая завернутую в муслин ветчину. Он отрезал мне толстый кусок, и я жадно набросилась на еду, несмотря на затхлый привкус речной воды. Сорград извлек из глубин чемодана свою личную чайную коробку и проверил, все ли баночки остались плотно запечатанными от воздуха и сырости.
   – Может, стоит предложить свою помощь? Заодно узнаем, что происходит.
   – Давай посмотрим, как повернутся руны.
   Я наблюдала, как наши попутчики разглядывают незнакомцев. Двое коробейников неприветливо хмурились, но возчики и семьи лишь обрадовались гостям. Одна матрона с характером таким же сильным, как ее руки, вскоре заставила одного из Лесных парней отложить лук и принести ей дров. Женщина с травами пошла к ней, дабы поговорить, и матрона отправила девушку класть припарки на раны пострадавшего. Вскоре подтянулись и другие путешественники, чтобы немедленно включиться в организацию переправы через реку и помощи раненым.
   Вода в чайнике еще не успела закипеть, как откуда ни возьмись появились Лесные жители, да еще в таком количестве, что я невольно спросила себя, как близко они находились. По крайней мере я решила, что это – Лесной Народ, хотя они не отличались поразительным сходством, говорящим об общей крови, как, например, Грен и Сорград. Все это были взрослые мужчины и женщины, никаких детей или стариков, и действовали они дружно, как давние знакомые. Одна женщина с впечатляющей коллекцией серег, колец и цепей из золота и серебра размотала тонкую веревку со своей талии.
   – Она не настолько прочна, чтобы выдержать что-нибудь, – с сомнением заметил Грен, опытным глазом оценивая веревку.
   – Посмотри вон туда, – кивнул Сорград, заливая травы в узелке муслина крутым кипятком.
   Еще трое Лесных жителей сняли свои веревки и ловко скручивали их в более крепкий жгут. Скрутив, они связали его с таким же жгутом, сделанным другой тройкой, и стали дожидаться третьей, чтобы скрутить еще более толстый канат.
   Свист, слишком неестественный для птичьего, заставил меня повернуть голову, и я увидела Народ, влезающий на дуб на другом берегу реки. Один из Лесных жителей шагнул вперед и хлопнул в ладоши, после чего более высокий из двух наших лучников выпустил стрелу с привязанной к ней тонкой веревкой. Стрела едва не пронзила ступню человека, ждущего на том берегу.
   – У него крепкие нервы, – одобрительно пробормотал Грен. Он понюхал промокшую горбушку и, сморщив нос, бросил ее в сторону.
   – У стреляющего или у ждущего? – поддела я его, выковыривая из зубов грубое мясное волокно.
   К тонкой веревке привязали другую, потолще, а к ней – еще более толстую, и, когда была закончена дружная работа на дереве с нашей стороны реки, прочный канат закачался над водой. Река кралась под ним зловещими мутными водоворотами.
   – Похоже, они знают, что делают, – заметил Сорград. Над первым канатом были натянуты еще два, один – на уровне пояса, другой – на уровне груди. Лесные Люди начали переходить реку с такой легкостью, словно находились на мосту в четыре пяди шириной.
   – Как девчонка менестреля должна карабкаться по этим веревкам? – поднял брови Грен.
   Я поискала глазами Фру. Он стоял возле женщины с сумкой из оленьей кожи, ее рука в серебряных кольцах покоилась на ушибленном лбу Зенелы.
   – Бьюсь об заклад, он был бы рад настою, чтобы взбодриться. У тебя нет чего-нибудь подходящего?
   Сорград подал мне чашку с неаппетитной тускло-зеленой пеной.
   – Я бы выпила вина, если найдешь какое-нибудь, с капелькой горячей воды и меда, – с надеждой добавила я.
   – Дорогая моя девочка, ты ужасно старомодна. – Сорград в притворном ужасе покачал головой. – В наше время гурманы пьют настои. – И он повернулся, чтобы исследовать груду бутылок, осмотрительно сложенных в сторонке каким-то купцом.
   Стараясь не поскользнуться, я пересекла суетливый лагерь. Сверху грязь подсыхала, но под коркой скрывался коварный липкий ил. Я едва не шлепнулась, когда сзади вспыхнул яростный спор. Трое, которых мы сочли грабителями, стояли нос к носу. Двое отталкивали третьего, подкрепляя угрожающие слова жестами.
   – Из-за чего ссора? – спросила я одного из коробейников.
   – Они только что нашли своего товарища, – угрюмо сообщил он. – Горло перерезано, не утонул.
   Я покачала головой и пошла дальше. Бросаться с ножом на Грена – это последняя ошибка, которую совершает человек. Я посмотрела вокруг. Торговцы и возчики были заняты, готовя фургоны и животных, но остальные с испугом уставились на веревочный мост – они еще не оправились от шока, вызванного наводнением.
   Фру беседовал с Лесным парнем, но с моим слабым знанием языка за их быстрой речью было не угнаться. Зеленые глаза парня несколько раз метнулись ко мне, теплея от восхищения. Парень был красив, в том возрасте, когда рост опережает силу, но уже широкий в плечах и веснушчатый, как певчий дрозд, его волосы блестели на хрупком солнце, пробивающемся сквозь верхушки деревьев, словно начищенная медь. Короткое ожерелье из белого и красного золота охватывало шею.
   Я вдруг осознала, что женщина с сумкой из оленьей кожи смотрит на меня, и на лице ее видно оживление, которое мне совсем не понравилось. Она была примерно моего роста и сложения, но ей словно бы не хватало мяса на костях. Наметанные глаза, темные под тяжелыми бровями и обыкновенными русыми волосами, изучали меня.
   Парень задал ей какой-то вопрос, и я обрадовалась, когда поняла ответ, произнесенный медленно с явно другим акцентом.
   – Ей нужен покой и тщательный уход, чтобы не умереть от гнили в легких. Чем больше она будет двигаться и волноваться, тем слабее станет.
   Зенела старалась подавить тихий упорный кашель. Ее лицо было нездорового цвета, а ввалившиеся, налитые кровью глаза широко распахивались, когда она переводила испуганный взгляд с Фру на женщину, не в силах понять их разговор.
   – Есть тут поблизости место, где мы сможем получить для нее уход?
   Мне хотелось знать, не придется ли нам расстаться с менестрелем.
   – Ориал ее вылечит. – Удивление Фру было близко к упреку. – Я рожден от этой крови и с теми, кто находится под моей защитой, в свою очередь обращаются как с таковыми.
   – Я пойду и приготовлюсь. – Женщина встала и отряхнула грязь со своих кожаных гамаш. – А ты пока залей это кипятком. Скажи ей, чтобы пила его горячим и дышала паром.
   Она развернула пакетик из промасленной кожи и вручила Фру горсть сушеных цветов. Нет ничего загадочнее примулы. Я с детства помню этот горький вкус: тогда настои были чем-то, что ты принимал, когда болел, или не принимал вовсе, а не модными выкрутасами.
   Я отдала Фру его тепловатый напиток.
   – Можно мы останемся с вами на пару дней? Отдохнем немного, прежде чем двигаться дальше.
   – Ты нашей крови, тебе будут только рады. – Фру смерил меня строгим взглядом. – Ты можешь отложить свои вопросы о песнях на потом? Чем скорее эти инородцы переправятся через реку и уедут, тем скорее Зенелу перенесут в укрытие.
   – Конечно. – Я ободряюще улыбнулась толстушке и направилась к Узаре.
   – Как насчет животных и товаров? – Задрав голову, лысеющий возчик с сомнением смотрел на Лесной Народ, плетущий тонкие веревки вокруг канатов моста, чтобы создать иллюзию стенок. – Нам не перенести их по этим канатам!
   – Надо проверить брод, – с невинным видом ответил Узара. – Вероятно, опоры моста не дали воде сильно размыть русло.
   – Я срублю шест, – пробормотал возчик, так и не убежденный, и пошел прочь.
   Я многозначительно посмотрела на мокрые грязные рукава Узары.
   – И как брод?
   – Достаточно прочный для фургонов, если ехать медленно. Впряжем лишнюю пару лошадей. – Узара испустил тяжкий вздох. – По крайней мере если вчера и было что-то не так, оно прошло, поэтому вода не борется со мной.
   – Не бери на себя слишком много, – предостерегла я мага. Узара слабо улыбнулся.
   – Если кто-нибудь еще умеет восстанавливать речное русло, я с радостью приму его помощь.
   Его взгляд переместился куда-то за меня, и, обернувшись, я увидела приближающегося Сорграда.
   – Рэвин говорит, что надо заставить эту компанию двигаться. Народ выручит путешественников, попавших в наводнение, но они не собираются караулить мост все лето.
   – Рэвин? – переспросила я.
   – Тот, с ножами, – объяснил Сорград.
   Я полезла наверх, чтобы самой испытать мост. Осторожно оценивая его качание и прогиб, я пошла к реке, глянув по пути вниз, на круг обращенных ко мне любопытных лиц.
   – Ей хорошо, она ведь одна из них, а они лазают, как белки, все это знают, – пожаловалась солуранка. В ее говоре слышалась переливчатость, свойственная тормалинскому языку по обе стороны границы. Несмотря на грязь, коркой покрывавшую ее платье, она добыла где-то кружевной чепец и нашла время расчесать и заколоть волосы. Я узнала в ней женщину, которая распоряжалась у костра.
   – Обо мне такое вряд ли скажешь, – произнес Сорград, внезапно возникший возле нее, с характерным акцентом Кола. – Если я рискну, может, и ты попробуешь?
   Он энергично подошел к мосту, но вид у него был неуверенный. Я подала горцу руку, когда он с нервной улыбкой вставал на канат.
   – Следуй за мной и старайся не смотреть вниз, – успокаивающе посоветовала я и медленно пошла вперед, чувствуя, как колеблется мост от неуклюжих шагов Сорграда. – Это не сработает, если они увидят Грена, бегущего на ту сторону испуганным хорьком, – прошептала я. – Где он?
   – Пошел забрать то, что спрятал прошлой ночью, – непринужденно ответил Сорград. – Может, этого хватит, чтобы убедить мамашу?
   – Мы привяжем ей на шею колокольчик, чтобы остальные пошли следом?
   Я улыбнулась разинувшей рот толпе. Сорград с преувеличенной осторожностью повернулся кругом.
   – Это гораздо легче, чем кажется, – громко объявил он. – По мне, так лучше перейти с сухими ногами, нежели снова промокнуть!
   – Ну, давай, ма, – подгонял женщину нетерпеливый парень.
   Он был почти взрослый, но его розовое лицо было отмыто матерью так же, как в любое другое утро. Его сестры подкатывали треснувший бочонок, выброшенный с какого-то фургона, – практичность, без сомнения, впитанная с молоком матери.
   Мамаша посмотрела вверх, лицо мрачное, но решительное. Заткнув подол юбок за кушак, она влезла на бочку и неуклюже забралась на мост. Кто-то из возчиков очень своевременно подпихнул ее под зад, и женщина от неожиданности выругалась, а ее дочери захихикали.
   – Держи равновесие. – Я ободряюще улыбнулась ей. – Иди очень медленно, по одному шагу, не смотри вниз, вот так, смотри на меня, передвигай только одну руку или ногу за раз.
   Я продолжала эту тираду, пока женщина прочно ставила один крепкий башмак перед другим, толстые лодыжки в грязных чулках немного дрожали, костяшки белели, когда она крепко сжимала веревки. Так мы и продвигались. Мамаша бормотала молитвы Дрианон, и я добавила к ее мольбам свою краткую просьбу, ведь, если женщина соскользнет, мне ни за что ее не удержать.
   – Отлично, вот так и продолжай, мы вмиг перейдем эту реку.
   Она на мгновение опустила взгляд на мутную охровую воду.
   – Не смотри вниз! – рявкнула я. Женщина возмущенно вскинула голову.
   – Если ты не сделаешь этого, никто не сделает, – принялась я втолковывать ей. – Вы застрянете тут Тримон знает на сколько. Когда еще вода достаточно спадет, чтобы без опаски вести детей вброд?
   Мамаша глубоко вдохнула и медленно, но без колебаний пошла дальше, пока не добралась до другого берега, где Лесные руки помогли ей спуститься на безопасность травы.
   – Легче пять раз родить, – с чувством сказала женщина, обмахиваясь краем шали. Однако ее голос звучал твердо, когда она кричала своим детям: – Миро и Сарел, подоткните юбки, чтобы не мешались. Ну же, сейчас не время стыдиться мужчин, видящих твои ноги, глупая девчонка! Эска, ты пойдешь за сестрами. Нет, по одному, я не хочу, чтобы вы все разом были над водой. Миро, где твои мозги? Держись обеими руками!
   Она продолжала строго подбадривать детей, пока все они благополучно не спустились на землю, где мамаша обняла их так крепко, словно никогда больше не выпустит из рук.
   – Ну а вы чего ждете? – крикнула женщина над их головами тем, кто все еще мялся на другом берегу.
   Дрианон жалует матерям непререкаемо властный тон.
   К тому времени когда солнце полностью вышло из-за деревьев, все переправились через реку, за исключением возчиков, ждущих со своими повозками. Мы все наблюдали, как первый фургон медленно въехал в реку, мужчины ругнулись – вокруг них заплескалась вода. Течение все еще было достаточно сильным, чтобы тянуть за колеса и тревожно раскачивать остов телеги.
   – Но! Но! – Кучер хлестнул ведущую пару, когда лошади шарахнулись от ледяной воды; кнут безжалостно обвился вокруг их ушей.
   Мужчины налегли на веревки, привязанные к упряжи, чтобы тащить лошадей вперед. Животные напряглись, дрожа всем телом и потея, и мощным усилием выволокли тяжелую повозку на берег, за что были вознаграждены радостными хлопками, ласковыми словами и горстями свежей травы. Возчик насквозь промок, но сиял от облегчения. Его добро перебралось через реку в целости и сохранности.
   Пока остальные фургоны совершали переправу, я заметила, что Узара спорит с купцом у последней повозки, и побежала обратно через мост.
   – В чем дело?
   – Я не думаю, что стоит рисковать, отправляя этого человека в фургоне. – Под натянутой вежливостью Узары явственно проступала досада.
   – Хори не может идти по мосту, – запротестовал купец. Хори лежал на грязных одеялах на дне телеги: обе ноги в грубых лубках, толстые бинты придерживают испачканные зеленым повязки.
   – Ты перенесешь его через реку с помощью магии, да? – мягко осведомилась я.
   – Конечно. – Маг уже начал сердиться. – Почему же нет?
   В глазах Хори я увидела страх.
   – Ты можешь доверять ему, – заверила я раненого. Рот Хори сжался в упрямую линию.
   – Брод достаточно крепок, я положусь на него.
   – Дело твое. – Я взяла Узару за локоть, чтобы увести с дороги. – Пусть руны катятся как хотят.
   Возмущенный ответ мага потерялся в общем шуме: возчик стегнул лошадей и погнал их в бурлящий поток. В отсутствие груза для устойчивости телега тотчас скользнула вбок. Белый от страха Хори вцепился в борта, изрыгая брань, достойную наемника. Возчик хлестал животных, но телегу все больше и больше опрокидывало. Если Хори уйдет под воду, ему уже не всплыть.
   – Сделай что-нибудь, Узара, – не выдержала я.
   – С какой стати? – огрызнулся маг, еле сдерживая ярость.
   – Ладно. – Я скрестила руки. – Это будет не первый раз, когда глупость станет чьей-то смертью.