МакКенна Джульет Энн. Удача игрока

   – Садись, Тейро. – Джирран толкнул ногой табурет и предложил юноше кубок меда; его потускневшее олово пестрело грязными отпечатками множества пальцев. – Послушаем, что скажет Икарель.
   Хитроглазый мужчина пожал плечами.
   – Не знаю, правда это или нет, но я слышал одну и ту же историю в двух разных деревнях. В Великом Лесу появились чародеи. Какой-то великий маг сплачивает Народ, с помощью колдовства побеждая любого, кто ему противится, чтобы подчинить себе весь дикий лес.
   Тейриол брезгливо скривил губы.
   – Фальшивая магия, – выплюнул беспалый.
   – Надо сказать Эрескену. – Джирран нахмурился. – Где он?
   – Найди Аритейн, найдешь его, – захихикал юноша со шрамами от плети, но умолк под свирепым взглядом Джиррана.
   – Я пойду. – Тейриол торопливо поставил свой нетронутый кубок.
   – Нет, погоди, я хочу…
   Юноша хлопнул дверью и оборвал возмущенные слова Джиррана. Обходя рекин, он протолкался мимо группы чужаков, которые вяло стравливали двух заливающихся лаем собак, и увидел нужных ему дам.
   – Аритейн, постой.
   Аритейн надменно повернулась, но, узнав Тейриола, немного отбросила чопорность.
   – Я не знала, что ты должен вернуться. Добро пожаловать.
   – И тебе добрый день.
   Какое она имеет право приветствовать его в его же доме, мысленно вознегодовал юноша.
   – Тейлин.
   Он резко поклонился сестре и был рад видеть, как неуверенность борется с вызовом в ее дымчато-голубых глазах. Но волосы Тейлин, свободно вьющиеся по плечам, и завязанная крест-накрест шаль, которая подчеркивала округлости ее развивающейся фигуры, Тейриола совсем не обрадовали.
   – А я Эрескен, – протянул ему руку мужчина, стоявший между девушками.
   Тейриол решительно схватил гладкую ладонь, не знавшую ни ран, ни тяжелого труда, и крепко сомкнул пальцы, бесстрастно наблюдая за реакцией мужчины.
   – Очень рад знакомству.
   Улыбка не сходила с лица Эрескена, и через мгновение юноша опустил и руку чужака, и свой взгляд.
   – Матери нужна твоя помощь в судомойне, Тейлин, – заявил он без предисловий. – Что бы ни происходило, – Тейриол бросил на Аритейн враждебный взгляд, – тебе не следует забывать свой долг и свои обязанности.
   Тейлин покраснела и надменно подняла подбородок. Аритейн опередила ее с ответом.
   – Он прав, моя дорогая. Я отвлекаю тебя от работы. – Она одарила девушку мягкой улыбкой. – Беги, а мы расскажем Тейриолу, почему заполонили его дом незнакомцами. Он поймет, что эта маленькая жертва сейчас обещает гораздо большую награду в будущем.
   Тейриол скрестил руки и смерил Эрескена критическим взглядом. Кто этот человек явно смешанной крови, несмотря на местные одежды?
   – Джирран хочет тебя видеть. Кто-то принес новости о магах в низинах.
   Аритейн нахмурилась.
   – Какое это имеет отношение к нам?
   – Джирран хочет знать обо всем, что могло бы повлиять на его планы. – Эрескен коснулся ее руки, затем улыбнулся Тейриолу. – Наконец-то появился смелый человек, способный выразить все наше недовольство и побудить нас дать отпор жителям низин, верно?
   Зеленые глаза Эрескена впились в юношу, и он почувствовал себя неуютно. На него нахлынули воспоминания о прошлых бесчинствах, известных ему из рассказов очевидцев и тех разговоров, что велись у очага долгими зимними вечерами. Что бы он ни думал о Джирране лично, этот человек и в самом деле проявляет мужество, которым среди горцев уже давно никто не мог похвастаться. Предательская досада на отчужденность Кейсила кольнула юношу.
   – Пойдем, Тейлин. – Взяв сестру за руку, Тейриол быстро пошел к укрытию рекина.
   – Думаешь, он присоединится к нам? – с сомнением вопросила Аритейн, глядя им вслед.
   – Думаю, да, – кивнул Эрескен. – В нем много гнева, и у него доступный ум. Пока можно фокусировать его там, где мы хотим, он долго не продержится. – Эрескен указал на Тейлин, висевшую на руке брата. Девушка что-то настойчиво говорила и бежала вприпрыжку, едва поспевая за его шагом. – Тейлин убедит его. – В укрытии сгущающейся тени он взял руку Аритейн и быстро поцеловал ее.
   – Как жаль, что я не умею читать людей так же хорошо, как ты. – Холодное самообладание Аритейн постепенно расплавилось и превратилось в смирение, смешанное с капелькой зависти.
   – Ты сумеешь, однажды, – добродушно пообещал ей Эрескен. – Когда мы установим мир в горах, я научу тебя всему, что знаю. Когда ты овладеешь этим знанием, ты возвысишь Шелтий, их будут почитать так же, как и тебя.
   Аритейн открыла рот, забыв вдохнуть.
   – Значит, ты останешься? Точно? – с надеждой выдохнула она.
   – Мне потребуется благословение отца, но я не могу представить, чтобы он отказал мне, встретившись с твоим разумом в безупречности истинной магии. – Эрескен стыдливо провел рукой по волосам, темным на фоне ее белокурых прядей. – Отец не вправе упрекать меня за то, что я влюбился в женщину Трен Ар'Драйена, как и он сам.
   Это мгновенно отвлекло Аритейн.
   – Что ты сказал?
   – Моя мать родилась на Равнинах, к юго-востоку отсюда, – сказал Эрескен, пожав плечами. – Много лет назад мой отец пересек океан и высадился там, где жило ее племя. Ее люди приняли отца и его мореплавателей как самых дорогих гостей. Они принадлежали древней крови Равнин; немногие из них все еще прячутся от властной тормалинской стали. – Он улыбнулся. – Не все превратились в миф низин, как элдричские человечки, живущие в тенях дымоходов. Когда весной корабль снова отправился в плавание, мама была на борту, и я внутри нее. – Его лицо немного вытянулось. – Я слышал, некоторые пренебрежительно отзываются о моей крови. Конечно, я – ублюдок низин, но…
   – Древнее племя Равнин тоже владело истинной магией, саги это подтверждают, – горячо перебила его Аритейн. – Такое происхождение – не позор.
   – Возможно, мы могли бы распространить правду среди нашего ближайшего окружения, – застенчиво предложил Эрескен. – А сейчас мне лучше узнать, что нужно Джиррану. Увидимся позже, любимая.
   Он отвернулся от Аритейн, и в нескольких шагах от нее скромность, которая так тронула девушку, сменилась хорошо замаскированным удовлетворением. Сплетя руки, Аритейн пошла к кучке одетых в серое фигур, сидевших вокруг ярко светящейся жаровни.
   – Ари! Постой!
   Еще один человек в сером шерстяном плаще и длинной тунике Шелтий окликнул ее. Он был довольно высок для их племени и, видимо, поэтому горбил узкие плечи; поджидая девушку, он не знал, куда девать свои большие руки. Несколько любопытных голов оторвались от работы, но тотчас вновь опустились, поймав грозный взгляд Аритейн.
   – Брин. – Девушка наклонила голову в сдержанном приветствии. – Не ожидала увидеть тебя так скоро. Разве мы не решили, что ты лучше послужишь делу, продолжая путешествовать с Кулламом? – Она произнесла это имя с издевкой.
   – Куллама вызвали в фесс Хачал, – ответил Брин уверенным тоном, противоречившим стеснительности его манер.
   – Шелтий, как обычно, на побегушках у каждого пастуха коз, – саркастически заметила Аритейн. – Тебе не по нутру это путешествие?
   – Я нашел предлог, чтобы остаться, – замялся Брин. – Я подумал: неразумно уходить так далеко, что связаться с тобой я смогу только заклинанием дальноречия, рискуя быть услышанным старейшинами.
   – Если ты не научился себя экранировать, возможно, ты поступил мудро. – Аритейн взглянула на Брина с легким презрением. – Но зачем приходить сюда? Я хотела, чтобы ты пока оставался в Ущелье, дабы предупредить нас, если возникнут подозрения.
   – У старейшин будут дела поважнее, – отмахнулся Брин. – Куллам просил меня передать сообщение высоким пикам. В фесс Хачал пришел ученый, он ищет старые саги и спрашивает о древних знаниях. Куллам считает, будто он ищет истинную магию, и хочет знать, что ему можно рассказать.
   – Этот глупый старик? – задохнулась Аритейн. – Он не должен говорить ничего, ни единого слова! Как еще наши искусства озадачат врага? Неожиданность – наше самое большое преимущество!
   – Так что нам делать? – спросил Брин. – Я еще не передал сообщение, но меня уже будут упрекать за задержку. Я не могу с ним еще дольше тянуть, не возбуждая подозрений. Кости на Солнцестояние, говорящие каждому Шелтию и каждому долу следовать за Джирраном, не принесут никакой пользы, если меня лишат всех знаний прежде, чем вы начнете действовать!
   – Пойдем со мной. – Решительно ухватив Брина за локоть, Аритейн потащила его к рекину. – Мы должны немедленно поговорить с Эрескеном.

Фесс Хачал, 15-е предлета

   – Как ты думаешь, что он им говорит? – Грен опять заерзал на стуле. Он весь вечер сидел как на иголках. – Может…
   – Может, тебе стоит набраться терпения?
   Я ждала, что Халкарион сбросит звезду мне на голову. Узара и Сорград беседовали со стариком в сером, но в добродушном гуле комнаты было невозможно расслышать слова. Я не меньше Грена хотела участвовать в разговоре, но Сорград твердо заявил, что наше присутствие нежелательно. Помимо воли я вынуждена была согласиться, что рисковать нельзя: Узары в качестве ученого и Сорграда в роли переводчика более чем достаточно, учитывая явную настороженность пожилого гостя в отношениях с жителями низин. Мужчины и женщины дола очень строго придерживались своих ролей и обязанностей в присутствии старика, пришлось и мне выкопать со дна котомки юбку и лиф.
   Я украдкой разглядывала старика. Он выглядел ровесником Гарвена, мелкий в кости и весь какой-то отощалый, с редкими белыми волосами и глубоко посаженными водянистыми серыми глазами на морщинистом лице. Просторная серая туника и плащ были великоваты ему, будто с чужого плеча. Шелтий, сгорбившись, сидел в изящном резном кресле, внимательно слушая Сорграда. Одна рука его слегка дрожала от старости, и так же подрагивала голова. Столь тщедушный и древний, он никак не мог одолеть ту тропу, по которой мы поднимались сюда, без помощи человека или вьючного животного.
   – Ты собирался спросить Дорати о Кулламе, – напомнила я Грену.
   Пожилые женщины первыми приветствовали старика, когда он прибыл, не имея при себе ни котомки, ни воды и никакой опоры, кроме посоха.
   – Дорати говорит, что он из Восточных Пределов, – сказал Грен.
   – Из долин, ведущих к Ущелью? – Я хотела полной ясности. – Которые находятся за теми хребтами, что подступают к нему с запада? Старик добрался оттуда за один день?
   Грен кивнул.
   – Шелтий делают такого рода вещи.
   Или это ложь, чтобы произвести впечатление на людей дола, или это правда. Но какой смысл во лжи? Обман ради впечатления больно ударит по самим притворщикам, когда ложь откроется, а такие вещи всегда выходят наружу. А если это правда? Тогда эти Шелтий, кем бы они ни были, имеют те же средства для перемещения с места на место, которые делают эльетиммов столь неуловимыми и опасными врагами.
   Средства, которые означают эфирную магию. Надежда согрела меня больше, чем пляшущие языки пламени в очаге. Грен снова заерзал.
   – Я мог бы пойти и узнать, не хотят ли они выпить.
   Мы сидели так близко, насколько это было допустимо, и могли говорить, не забывая, однако, при этом, что нас могут подслушать. Помощник золотых дел мастера и одна из девушек делали то же самое в противоположном конце комнаты. Судя по оскорбленным взглядам, которые бросала на меня еще одна девушка, мы заняли место какой-то другой пары, жаждущей узнать друг друга в добрых границах семьи и обычая.
   – Нет, – резко ответила я. – Лучше расскажи, чем ты занимался сегодня.
   – Помогал давать мулам лекарство от глистов, играл с детьми, колол дрова – обычные дела. Я рассказал детям старую сагу о вирмах, рывших норы под горами и пожиравших камни, пока Мизаен не поймал их и не запер под замок! – Он улыбнулся от счастливых воспоминаний. – Тебе нужно ее послушать.
   – И ты собираешься вставать после полуночи, когда все малыши намочат свои постели из-за приснившихся кошмаров?
   Дамариз не поблагодарит его за это.
   – Они не проснутся. Как ты поладила с этими прелестными дамами? – съехидничал Грен.
   – Я прекрасно провела время, полируя оловянную посуду.
   Оно могло пройти более плодотворно, если бы кто-нибудь из женщин достаточно владел тормалинским, чтобы всласть посплетничать, но по крайней мере я не потеряла с ними контакт. Я выковыряла песок и золу из-под истертых ногтей.
   – Добрый вечер. – Мириал села возле меня, вежливо кивнув Грену. Его глаза заблестели при виде рюмок с золотым ободком и зеленой стеклянной бутылки бесцветного напитка на ее подносе. – Мы называем его виски. Мы делаем его из… – Мириал чуть нахмурилась, разливая напиток по рюмкам, – варси? Я не знаю этого слова жителей низин.
   – Рожь, – с удовольствием подсказал Грен.
   Я понюхала свой глоточек и прокатила его по бокалу, отмечая, как он тягуче липнет к стенкам. Меня приятно удивила его мягкость и резкий привкус трав на языке.
   – Моя мать обычно настаивала виски на рябине, – заметил Грен, – но мне кажется, что у этого больше характера.
   – Оно очень хорошее, – согласилась я. – Вы сами его перегоняете?
   Если я не могу подслушать разговор Сорграда, то по крайней мере постараюсь угодить своим новым товаркам. Мириал достала прядильную корзину.
   – Когда хватает зерна.
   – У каждого дола свои секреты его изготовления, – сообщил Грен и, повернувшись к Мириал, вопрошающе поднял брови, прежде чем потянуться за бутылкой по ее кивку. – Один мой дядя всегда говорил: если он заблудится в пургу в горах, все, что ему потребуется, это найти фесс, попробовать виски, и он будет знать, где находится.
   Мириал засмеялась.
   – Большинство мужчин могли бы сказать то же самое. – Она ловко скручивала шерсть в тонкую ровную нить.
   – Я никогда раньше не встречала коз, которых можно выщипывать, – ввернула я. – Козы низин хороши лишь для молока и шкуры, а на шерсть стригут овец.
   – Дамариз сказала, что от выщипывания коз ты стала бы чихать. – Мириал ухитрилась не засмеяться.
   – Да, боюсь, эта работа не для меня.
   Чтобы не ударить лицом в грязь, мне пришлось воскресить свои навыки горничной.
   Мириал с бессознательной легкостью продолжала работу.
   – Овцы плохо приживаются в горах, но иногда мы вымениваем руно. Оно намного грязнее, и его неприятно прясть. – Она смахнула незамеченный пух с моего рукава. – Зато его можно красить в разные цвета, а козья пряжа не очень хорошо принимает краску. Чтобы получить разнообразные оттенки, мы разводим коз с шерстью разного…
   Она умолкла на полуслове, не замечая, что веретено перестало вращаться. Входная дверь медленно распахнулась, от холодного сквозняка замерцали лампы в нишах по всем стенам. Четыре темные фигуры стояли на лестнице позади привратника. Все в комнате встали, и мы с Греном тоже.
   Тиган пролаял резкий приказ. Неуверенность слышалась в ответе привратника.
   – В чем дело? – прошептала я Грену.
   – Шелтий, – пробормотал он, не шевеля губами.
   Я посмотрела на Мириал – ее лицо стало бескровным. Дамариз была готова упасть в обморок.
   – Почему такая реакция? – Я подвинулась на полшага ближе к Грену, ограничившись беззвучным шепотом в напряженной тишине.
   – Их четверо – это чума или преступление, карающееся смертью, – выдохнул он.
   Возле судомойни чьи-то ноги подкосились. Бедняга рухнула на стул, и он заскрипел, привлекая всеобщее внимание. Воспользовавшись моментом, я незаметно переместилась за Мириал, сожалея, что мне нечем прикрыть волосы. Сейчас плохо быть маком на пшеничном поле: их выдергивают легко и быстро.
   Привратник встал за плечом Тигана. Старик был смертельно бледен, рубчатый шрам на его щеке словно для контраста отливал багровой синевой, но голос звучал спокойно и вежливо. Я молча закипала от досады. Дрианон, свидетельница – я принесу клятву на Солнцестояние выучить все языки, на которых говорят от дикого запада Солуры до восточного океана и самого южного архипелага.
   Шелтий вошли в комнату, все четверо в серых плащах и серых капюшонах. Предводительница откинула свой капюшон, открыв длинное лицо с глубоко посаженными надменными глазами и высокомерной улыбкой. Ее короткие волосы были почти белыми, а кожа – настолько бледной, что на виске и шее просвечивали голубые жилки. Ледяная дева. Нет, тот рот был каким угодно, но только не холодным, и, что еще хуже, в тех непроницаемых глазах светился темный ум.
   Она подождала – возможно, знака уважения, но скорее всего рассчитывая возложить бремя на старого Куллама. Старик тяжело оперся на посох, его руки неудержимо дрожали. Сорград, стоявший возле него, казался исполненным страха и благоговения, так же как любой сын или племянник этого дома. Куллам заговорил. Невзирая на дряхлость, его голос звучал твердо и властно. О чем бы старик ни повествовал, чувствовалось, что он недоволен. Мужчина рядом с предводительницей нехотя откинул капюшон, сбивчиво обороняясь от обвинений Куллама.
   Девушка прервала их спор, отчеканив что-то строгим голосом. Я наблюдала за двумя фигурами позади нее, скрытыми под серым одеянием, и мне почудилось, что я поймала взгляд, обращенный в мою сторону, проблеск глаз – не голубых и не карих. Мои лопатки обдало холодом. Изо всех сил стараясь не вздрагивать, я бесшумно скользнула ногами по плитам, чтобы спрятаться за спиной Мириал от пришельца, который скрывался под тем капюшоном.
   Когда Шелтий с обеих сторон повысили голос, я заметила неуверенные взгляды, заметавшиеся по комнате. Тиган хмурился. В нем закипал тот гнев, что подавляет страх и побуждает начать собственный допрос.
   – Ты говоришь, что ты ученый?
   Несмотря на своеобразный акцент, ее тормалинский был точен и ясен. Девушка сделала несколько шагов вперед и впилась в Узару цепким взглядом.
   – Это верно, сударыня. – Узара поклонился с изысканной учтивостью. – Из Кола, и очень хочу узнать историю ваших гор и вашего народа…
   Шелтия прервала его презрительным смехом.
   – Зачем ты лжешь, если мы видим твое притворство насквозь? Ты обманщик и мошенник.
   – Уверяю вас, сударыня, простите, не знаю ни вашего имени, ни титула, но… – Высокие скулы Узары покраснели от ярости.
   – Ты маг, творящий фальшивую магию. – Шелтия повысила голос, чтобы заглушить его мягкую вежливость. – Тергева! – Она ткнула в него длинным белым пальцем.
   Что бы ни означало это слово, оно явилось нежеланной новостью для наших гостеприимных хозяев. Все, кто стоял близко к Узаре, торопливо попятились. Сорград сделал то же самое, внешне столь же потрясенный, как все остальные, но девушка нацелила в него обвиняющий перст.
   – Тергева на турез, – выплюнула она. – Мизаен эн шел турез.
   Сорград жестко ответил ей. Я не расслышала его слов, так как Мириал повернулась к Грену, и в ее глазах застыла печаль. Грен скорбно кивнул. Я никогда не видела такого унижения на его лице.
   – Эй ты, там, Лесная женщина! Ты с ними!
   Я притворилась невинной овечкой, мысленно ругая Мириал за то, что она отступила в сторону.
   – Я только путешествую с ними…
   – Это не оправдание. И я не верю тебе. Ходит слух о магах Хадрумала, подкупающих Народ Леса. Я расцениваю твое присутствие как доказательство такого заговора!
   Эта стерва никому не позволяет закончить предложение! Я сохранила на лице ошеломленную мину, когда девушка заговорила на Горном языке. Одна Халкарион знает, что она там плела, но Дамариз выглядела совершенно убитой, а Кетрейн молча заплакала в платок.
   Кто эта надменная мегера, явившаяся играть судью и присяжных, даже не испросив разрешения? То, что ее обвинения были в некотором смысле верны, к делу не относилось. Я бесстрастно стояла под ее гневными нападками, причем такая же изолированная, как Сорград, когда все незаметно отошли. Она обладала достаточной властью – и благодаря магии, и в силу обычая, – дабы творить все, что хочет. И становилась крайне опасной. Но Грена это не пугало. Он вразвалку прошел вокруг очага и встал рядом со мной; насмешливая улыбка заиграла на его лице, когда он поклонился этой стерве. Потом Грен что-то сказал, и мегера вдруг умолкла посреди тирады, а ее лакеи тотчас насторожились. Я снова поймала на себе быстрый взгляд из того, самого заднего капюшона.
   – Не зли их, Грен, – предостерегла я горца.
   Нам нужно не только спасти свои шеи, но и что-то извлечь из этого нежелательного поворота событий. Я стала энергично шевелить мозгами.
   – Вы покинете это место прямо сейчас, немедленно. – Мегера вернулась к тормалинскому, охватывая нас всех быстрым взглядом. Она драматически указала на дверь, все еще открытую ночи. – Ни один фесс не даст укрытия подобным обманщикам!
   Своей склонностью к актерству она заткнет за пояс Ниэлло, презрительно подумала я. И, кстати, пояс у нее уже был – тонкий, кожаный, плетеный. Он охватывал ее стройную талию, удерживая кошелечек, нож и несколько других предметов, висевших на фоне неукрашенного серого платья. Кто-то, должно быть, разводит коз этого цвета исключительно на потребу Шелтиям.
   – Ковар эн риа… – не думая, проговорила одна из девушек, тотчас зарделась и спрятала лицо в руках.
   Мегера недоверчиво обвела глазами комнату, чтобы распознать того, кто посмел высказать возражение, и глубоко вдохнула, испепеляя взглядом каждого присутствующего.
   Но прежде чем она успела заговорить, Тиган шагнул вперед.
   – Ковар ал тураз, – твердо сказал он Сорграду. – Илк марист эн фират. – Его голос чуть дрогнул, и он с мольбой посмотрел на Куллама.
   – Сиккар, – подтвердил старик.
   На сей раз пришла его очередь заглушить протесты мегеры, что он и сделал, перекрикивая ее с неожиданной властностью в тоне.
   По комнате пробежало волнение.
   – Что они говорят? – спросила я Грена.
   – Эта стерва хочет выгнать нас в ночь, – объяснил он, сверкая глазами. – Тиган требует права дорожного перемирия, и старик Куллам его поддерживает.
   – Можно мне кое-что сказать? – Мягкая просьба Узары была столь неожиданной, что все замолчали. – Ты не переведешь для меня, Сорград? Во-первых, если Куллам сможет каким-то образом поручиться за истинность моих слов, я был бы ему очень благодарен. – Маг скрестил руки. Он выглядел таким же опасным, как новорожденный щенок, но в его осанке безошибочно чувствовалась сила. – Это верно, что я маг, но также и историк. Я имею кольцо ученого Кола, хотя не ношу его в данное время. Да, я маг Хадрумала, но я не думал, что это будет преступлением против ваших обычаев, пока я не творю никакой магии на вашей территории. И я не думал, что Сорград не имеет права прийти сюда. Насколько я понимаю, он был изгнан из дома, а не навечно из всех гор.
   Он остановился, чтобы перевести дух, и Сорград быстро перевел речь мага. Когда горец закончил, возникла минутная напряженность, пока Куллам не кивнул.
   – Сиккар турат эн тергева, – отрывисто произнес старый Шелтий.
   Узара кивнул, как равный равному.
   – Я пришел узнать все, что можно, о вашей истории и вашей мудрости. Недоразумения между жителями гор и низин существуют издревле, и многие проистекают от невежества. Знание может врачевать то невежество и дать нам всем возможность жить и работать в согласии. Что касается магии…
   – Молчать! – грубо закричала девушка. – Ты не будешь говорить о таких вещах под страхом смерти!
   Это захватило всеобщее внимание, и я сунула руку в рукав, чтобы проверить нож, который ношу там в ножнах. Все прочее мое оружие осталось в спальне, поэтому если у меня будет только один бросок, ему следует быть удачным.
   Невозмутимое спокойствие Узары превратило в посмешище сердитое, покрасневшее лицо мегеры. Он взглянул на Куллама, на Сорграда, затем повернулся к Тигану.
   – Прошу извинить нас, что мы нечаянно злоупотребили вашим гостеприимством и доброжелательностью. Мы никого не хотели обидеть. И чтобы не вносить дальнейший разлад в ваш дом, мы соберем вещи и уйдем немедленно. Пожалуйста, примите мои самые искренние сожаления.
   Он поклонился и направился к лестнице. Сорград передавал Тигану слова мага достаточно громко, чтобы все слышали, и судя по времени, которое ему потребовалось, добавил и какие-то собственные извинения. Ответ Тигана был отрывистым, но не враждебным. Сорград низко поклонился и последовал за Узарой.
   – Пошли, – сказала я Грену. – Возьмем наши сумки и уберемся отсюда. Пора кончать с проигрышами, надо тянуть руны по новой.
   Он пошел за мной к лестнице. Перед тем как подняться, я оглянулась через плечо. Стерва Шелтия стояла посреди кучки нервных женщин и девушек и, вновь обретя хладнокровие, изображала милостивую даму, отвечающую на их нерешительные вопросы. Ее спутник переминался с ноги на ногу возле молодых мужчин, которым, казалось, было совершенно нечего сказать. Куллам стоял рядом с Тиганом, они тихо обменивались замечаниями, бросая нейтральные взгляды на девушку. Остальные двое Шелтий все так же неподвижно стояли у двери, и только ветер теребил подолы их плащей. Тот, что был сзади, снова повернул ко мне голову, и на этот раз я уловила в тени капюшона блеск зеленых глаз.
   Невыразимое беспокойство охватило меня. Эти глаза имели не ясную зелень Народа, вторящую летней листве, но холодную бледность зимнего океана. Почему это так тревожит меня?
   Внезапный страх погнал меня по лестнице, будто ребенка, который желает немедленно спрятаться от ужасов ночи в приюте одеял. Я споткнулась на неровной лестнице и чуть не упала.
   – Потише! – воскликнул Грен, шаркая сапогами по ступеням, поднимавшимся спиралью в толще стены. – Что за спешка?