Страница:
В первые дни учений солдаты часто натирали ноги, и мозоли нередко загнивали. Тяжелые, жесткие ботинки плохо пропускали воздух, ноги потели. Все это даже привело к нескольким случаям гангрены. Тогда снабженцы из корпуса Логреса передали образцы своей форменной обуви на фабрики Эребуса, и уже через пару дней защитники Тарсис Ультра стали получать новые крепкие «дышащие» ботинки, а также по несколько пар носков и противогрибковый порошок.
Деятельность Себастьена Монтанта, обер-фабрикатора Эребуса, бесконечно удивила Леаркуса. При первой встрече сержант счел его пустоголовым глупцом, но, хоть он и не был военным, его управленческим талантам не было равных. Любой запрос Космодесантника, касающийся обмундирования или припасов, исполнялся в течение нескольких часов.
Монтант стал полезным и надежным союзником, чего нельзя было сказать обо всех членах городского совета, управлявшего Эребусом. Три дня назад Леаркус присутствовал на заседании совета в Мозаичном Зале и рассказывал о своих планах, касающихся территории между оборонительными стенами города. Тогда, раздраженный недальновидностью городских советников, он потерял контроль над собой и дал волю эмоциям. Теперь ему было стыдно.
Один из советников особенно сильно разозлил его.
Саймон Ван Гельдер.
Тот самый человек, которому сержант не дал покинуть город. С тех пор он затаил злобу за нанесенное оскорбление и искал случая отомстить.
— Мы просто не можем позволить сержанту Леар-кусу разрушать постройки между стенами, — сказал Ван Гельдер, отхлебнув вина. — Подумайте сами, господа, когда враги будут изгнаны, мы останемся совершенно нищими. Единственным выигрышем останется право назвать своим разрушенный город.
— Если здания не снести, у вас не останется и этого, — объяснил Леаркус.
— Долгие годы мирной жизни сделали нас самоуверенными, — вмешался Монтант и взмахом руки указал на мозаики: — Посмотрите на эти картины. Они ясно говорят о том, что нам не стоило так опрометчиво застраивать город. Первоначальный план, оставленный самим Робаутом Жиллиманом, не предусматривает никаких построек на этой территории.
— Ба, — небрежно отмахнулся Ван Гельдер, — какие-то выцветшие мозаики, которым не меньше тысячи лет! Это еще не причина, чтобы подрывать нашу экономику, Себастьен. Что мы будем делать, когда наши доблестные защитники прогонят тиранидов? Как производить товары, если фабрики будут разрушены?
— Саймон, фабрики можно восстановить, — сказал Монтант. — Но для этого мы должны остаться в живых. Прошу тебя, прислушайся к словам сержанта Леаркуса.
Многие из построек, расположенных в непосредственной близости от стен, принадлежат вам, мистер Ван Гельдер. Если нам придется отступать, эти дома послужат врагам отличным прикрытием, если не плацдармом для дальнейшего наступления.
— Вы говорите о застройках вокруг Пятого Квартала? Но они же расположены более чем в тридцати километрах от устья ущелья. Неужели вы предполагаете, что проклятые пришельцы проникнут в город так глубоко? Неужели вы не сможете остановить их раньше? Простите, сержант, но я считал Космодесантников храбрыми и сильными воинами. Похоже, меня неправильно информировали.
При этих словах Леаркус вскочил на ноги. Кубок с недопитым вином опрокинулся и покатился по столу. Сержант схватил Ван Гельдера за ворот одежды, подтянул к себе и закричал ему прямо в лицо.
— Ты осмелился оскорбить нас? — бушевал Леаркус. — Ван Гельдер, тебе следует хорошенько обдумывать свои слова, потому что, если в следующий раз ты, снова вознамеришься задеть честь Космического Десанта, я тебя прикончу.
Члены совета оцепенели. Сержант с трудом овладел собой. Не хватало еще, чтобы его сограждане стали бояться Космодесантников. Тишину в Зале нарушало-лишь прерывистое дыхание испуганного Ван Гельдера: да стук капель вина, стекавших на пол. Себастьен Мон-тант медленно поднялся со своего места и положил руку на плечо Ультрамарина.
— Сержант Леаркус, — осторожно произнес он, — я уверен, мистер Ван Гельдер не хотел оскорбить вас. Не так ли, Саймон?
Ван Гельдер поспешно покачал головой.
— Вот видите? — продолжал Монтант. — Эти слова вырвались у него случайно, вследствие глубокого огорчения. Пожалуйста, Леаркус, будьте так добры, оставьте его.
Сержант со свистом выдохнул и отпустил ворот Ван Гельдера. Тот с болезненным стоном опустился на свое место. Его лицо приобрело пепельный оттенок, но уже через мгновение гнев снова овладел им. Заметив это, Монтант поспешил вмешаться.
— Саймон, прежде чем ты что-нибудь скажешь, подумай. Всем нам стоит подумать. Прошу вас подождать до завтрашнего утра. Все согласны?
Члены совета поспешно закивали, выражая общее мнение. После напряженной паузы Ван Гельдер тоже опустил голову, а затем, не говоря ни слова, покинул Мозаичный Зал.
На следующее утро Ван Гельдер не явился на встречу, а приглашение принять участие в заседании, посланное ему в особняк на склоне ущелья, вернулось нераспечатанным. Члены совета провели голосование по поводу ликвидации его собственности у городских стен, и план Леаркуса получил единогласное одобрение.
Воспоминание о том, как он, Космодесантник, потерял контроль над собой, породило в душе сержанта жгучий стыд, и последующие три вечера он провел в покаянных молитвах.
Наконец Сатриа отдышался, с благодарностью принял от дневального кружку воды и осушил ее одним глотком, словно пил отменное вино.
— Как продвигается работа в нижнем конце ущелья? — спросил Леаркус.
— Мы почти закончили подготовку на участке между первой и второй оборонительными стенами, но работа идет медленно. Земля уже промерзла, и на то, чтобы выбрать грунт, даже при помощи землеройных ма-шин, уходит целая вечность.
— Рытье окопов необходимо закончить в течение двух недель. К тому времени тираниды, скорее всего, уже подойдут к планете.
— Закончим, не беспокойтесь. Люди стараются изо всех сил.
— Хорошо. Их старания делают им честь, майор.
— Благодарю, но, может, вы сами им об этом скажете?
— Скажу. Когда они будут ненавидеть меня больше, чем свои самые страшные кошмары.
— Поверьте, они и так достаточно вас ненавидят, — заверил его Сатриа. — По правде говоря, ваше физическое превосходство на учениях только подогревает их ярость! Солдаты считают, что вы похваляетесь своей силой.
— И они правы. Я действительно хвастаюсь своей силой, когда принимаю участие в тренировках. Я хочу, чтобы они знали: я — старше их по званию и сильнее. Когда мне придется вести их в бой, я хочу, чтобы мои слова имели вес и моя похвала много значила для каждого солдата. Я заставлю их чувствовать себя героями и верить, что они — самые лучшие воины во всей галактике.
— А вы коварный тип, не так ли? — подмигнул Сатриа.
— Иногда приходится им быть, — с улыбкой ответил Леаркус.
Небольшая флотилия Имперских Космических Сил торопилась вернуться к Корделису. Быстроходные Преторианцы прокладывали путь, а «Горе побежденному», «Луксор» и «Ерметов» следовали за ними по пятам. Настроение всех экипажей можно было определить как осторожно оптимистическое. Если таким же образом удастся уничтожить второй маточный корабль, то, возможно, объединившись, Имперский Флот и силы обороны Тар-сис Ультра смогут не только сдержать натиск рой-флотилий тиранидов, но даже предотвратить их вторжение на территорию Империума.
В капитанской рубке «Горя побежденному» продолжалось обсуждение представившихся возможностей.
Адмирал Тибериус отпил воды из своего кубка и обратился к Уриэлю.
— Возможно, мы заставим этих проклятых пришельцев пожалеть о том, что они замахнулись своими когтистыми лапами на наши миры.
— Не исключено, — согласился капитан Четвертой Роты. — Объединенные силы вокруг Тарсис Ультра обладают значительным потенциалом, а последний завод по переработке плазмы уже сейчас готов к смертельному удару.
— Если мы сумеем уничтожить еще один корабль-матку, Совокупный Разум может отказаться от вторжения на Корделис.
— И это будет победой не только над общим врагом, — хмуро заметил Уриэль.
— Будь осторожен, Уриэль, — предупредил его Тибериус. — С Криптманом лучше не ссориться, в его руках сосредоточены силы Инквизиции. Если бы не он, в недавнем прошлом Макрейдж мог пасть под натиском роя-флотилии.
— Вам приходилось встречаться во времена той войны?
— Да, — кивнул Тибериус. — Тогда он был совсем молод, полон огня, как человек, нашедший свое предназначение.
— А он не предлагал уничтожить Макрейдж?
— Нет, Уриэль, — рассмеялся адмирал. — Этого он не предлагал. Я не думаю, что даже молодой инквизитор Криптман мог осмелиться на такое. Лорд Калгар никогда бы не допустил разрушения Макрейджа.
— А как вы считаете, лорд Калгар позволил бы ликвидацию Корделиса?
Тибериус потер пальцами виски и задумался.
— Я не могу тебе ответить, Уриэль. Наш командир — человек большой мудрости и сострадания. Но он еще и проницательный стратег, обладающий логическим мышлением. Порой мне кажется, что мы с то-бой слишком увлечены идеей спасения каждого, кто в этом нуждается. Инквизитор Криптман был прав, когда говорил, что иногда приходится идти на жертвы ради победы в войне.
— Я не могу этого понять, — сказал Уриэль. — Не могу признать правильным разрушение одного из миров Императора.
— Мы не всегда можем делать то, что считаем правильным. Иногда между тем, каково положение на самом деле, и тем, каким мы его считаем, лежит огромная пропасть. Приходится мириться с тем, чего мы не можем изменить.
— Нет, лорд адмирал. Я уверен, мы должны стремиться изменить то, с чем не хотим мириться. Именно борьба против того, что мы воспринимаем как зло, и делает человека великим воином. Сам Робаут Жиллиман говорил, что человек должен понять свой страх и бороться с ним. Только тогда он станет героем. А если ты ничего не боишься, то, чтобы вступить в бой, смелость и не требуется.
— Уриэль, ты идеалист. Для таких, как ты, галактика, может оказаться очень жестокой, — сказал Тибериус. — И все же мне хочется, чтобы как можно больше людей придерживалось таких же взглядов. Ты — великий воин, способный разгромить любого врага. И ты никогда не забываешь, что сражаешься ради жизни человечества.
Уриэль склонил голову перед заслуженным адмиралом. Похвала доставила ему немало удовольствия. В рубку стремительно ворвался расстроенный Филотас и вручил Тибериусу послание. Вентрис тотчас же схватился за рукоять меча. Лорд адмирал быстро прочел донесение.
— Скорее откройте обзорный экран, — рявкнул он. — Максимум увеличения!
Бронзовые жалюзи в передней части рубки плавно разошлись в стороны, а Тибериус присел за стол и вызвал на экране тактическую схему окружающего пространства. Адмирал что-то пробурчал себе под нос, и Уриэль по биению вздувшейся жилки на его шее понял, что ярость Тибериуса достигла апогея. Никогда еще ему не приходилось видеть адмирала таким рассерженным.
— Сэр, что произошло? — спросил он. Тибериус протянул Уриэлю послание. Капитан прочитал текст и взглянул на открывшийся обзорный экран.
Даже при максимальном увеличении планета перед ними не закрывала весь обзор, а отраженный свет далекого солнца скользил по ее вздымающейся, объятой пламенем поверхности. Океаны легковоспламеняющихся газов, рожденных разлагающейся материей, окутали всю планету, и теперь на ней бушевали огненные смерчи, превращая целый мир в голый безжизненный камень. Даже тираниды не могли бы справиться так быстро.
— Святые небеса, — прошептал Уриэль, роняя на пол листок с донесением, — как же так?
— Мортифакты, — печально произнес Тибериус. — Криптман солгал нам. Он ни на минуту не собирался задерживаться здесь.
Уриэль молча смотрел на догорающий мир.
ЭТАП ТРИ — АТАКА
Глава 8
Деятельность Себастьена Монтанта, обер-фабрикатора Эребуса, бесконечно удивила Леаркуса. При первой встрече сержант счел его пустоголовым глупцом, но, хоть он и не был военным, его управленческим талантам не было равных. Любой запрос Космодесантника, касающийся обмундирования или припасов, исполнялся в течение нескольких часов.
Монтант стал полезным и надежным союзником, чего нельзя было сказать обо всех членах городского совета, управлявшего Эребусом. Три дня назад Леаркус присутствовал на заседании совета в Мозаичном Зале и рассказывал о своих планах, касающихся территории между оборонительными стенами города. Тогда, раздраженный недальновидностью городских советников, он потерял контроль над собой и дал волю эмоциям. Теперь ему было стыдно.
Один из советников особенно сильно разозлил его.
Саймон Ван Гельдер.
Тот самый человек, которому сержант не дал покинуть город. С тех пор он затаил злобу за нанесенное оскорбление и искал случая отомстить.
— Мы просто не можем позволить сержанту Леар-кусу разрушать постройки между стенами, — сказал Ван Гельдер, отхлебнув вина. — Подумайте сами, господа, когда враги будут изгнаны, мы останемся совершенно нищими. Единственным выигрышем останется право назвать своим разрушенный город.
— Если здания не снести, у вас не останется и этого, — объяснил Леаркус.
— Долгие годы мирной жизни сделали нас самоуверенными, — вмешался Монтант и взмахом руки указал на мозаики: — Посмотрите на эти картины. Они ясно говорят о том, что нам не стоило так опрометчиво застраивать город. Первоначальный план, оставленный самим Робаутом Жиллиманом, не предусматривает никаких построек на этой территории.
— Ба, — небрежно отмахнулся Ван Гельдер, — какие-то выцветшие мозаики, которым не меньше тысячи лет! Это еще не причина, чтобы подрывать нашу экономику, Себастьен. Что мы будем делать, когда наши доблестные защитники прогонят тиранидов? Как производить товары, если фабрики будут разрушены?
— Саймон, фабрики можно восстановить, — сказал Монтант. — Но для этого мы должны остаться в живых. Прошу тебя, прислушайся к словам сержанта Леаркуса.
Многие из построек, расположенных в непосредственной близости от стен, принадлежат вам, мистер Ван Гельдер. Если нам придется отступать, эти дома послужат врагам отличным прикрытием, если не плацдармом для дальнейшего наступления.
— Вы говорите о застройках вокруг Пятого Квартала? Но они же расположены более чем в тридцати километрах от устья ущелья. Неужели вы предполагаете, что проклятые пришельцы проникнут в город так глубоко? Неужели вы не сможете остановить их раньше? Простите, сержант, но я считал Космодесантников храбрыми и сильными воинами. Похоже, меня неправильно информировали.
При этих словах Леаркус вскочил на ноги. Кубок с недопитым вином опрокинулся и покатился по столу. Сержант схватил Ван Гельдера за ворот одежды, подтянул к себе и закричал ему прямо в лицо.
— Ты осмелился оскорбить нас? — бушевал Леаркус. — Ван Гельдер, тебе следует хорошенько обдумывать свои слова, потому что, если в следующий раз ты, снова вознамеришься задеть честь Космического Десанта, я тебя прикончу.
Члены совета оцепенели. Сержант с трудом овладел собой. Не хватало еще, чтобы его сограждане стали бояться Космодесантников. Тишину в Зале нарушало-лишь прерывистое дыхание испуганного Ван Гельдера: да стук капель вина, стекавших на пол. Себастьен Мон-тант медленно поднялся со своего места и положил руку на плечо Ультрамарина.
— Сержант Леаркус, — осторожно произнес он, — я уверен, мистер Ван Гельдер не хотел оскорбить вас. Не так ли, Саймон?
Ван Гельдер поспешно покачал головой.
— Вот видите? — продолжал Монтант. — Эти слова вырвались у него случайно, вследствие глубокого огорчения. Пожалуйста, Леаркус, будьте так добры, оставьте его.
Сержант со свистом выдохнул и отпустил ворот Ван Гельдера. Тот с болезненным стоном опустился на свое место. Его лицо приобрело пепельный оттенок, но уже через мгновение гнев снова овладел им. Заметив это, Монтант поспешил вмешаться.
— Саймон, прежде чем ты что-нибудь скажешь, подумай. Всем нам стоит подумать. Прошу вас подождать до завтрашнего утра. Все согласны?
Члены совета поспешно закивали, выражая общее мнение. После напряженной паузы Ван Гельдер тоже опустил голову, а затем, не говоря ни слова, покинул Мозаичный Зал.
На следующее утро Ван Гельдер не явился на встречу, а приглашение принять участие в заседании, посланное ему в особняк на склоне ущелья, вернулось нераспечатанным. Члены совета провели голосование по поводу ликвидации его собственности у городских стен, и план Леаркуса получил единогласное одобрение.
Воспоминание о том, как он, Космодесантник, потерял контроль над собой, породило в душе сержанта жгучий стыд, и последующие три вечера он провел в покаянных молитвах.
Наконец Сатриа отдышался, с благодарностью принял от дневального кружку воды и осушил ее одним глотком, словно пил отменное вино.
— Как продвигается работа в нижнем конце ущелья? — спросил Леаркус.
— Мы почти закончили подготовку на участке между первой и второй оборонительными стенами, но работа идет медленно. Земля уже промерзла, и на то, чтобы выбрать грунт, даже при помощи землеройных ма-шин, уходит целая вечность.
— Рытье окопов необходимо закончить в течение двух недель. К тому времени тираниды, скорее всего, уже подойдут к планете.
— Закончим, не беспокойтесь. Люди стараются изо всех сил.
— Хорошо. Их старания делают им честь, майор.
— Благодарю, но, может, вы сами им об этом скажете?
— Скажу. Когда они будут ненавидеть меня больше, чем свои самые страшные кошмары.
— Поверьте, они и так достаточно вас ненавидят, — заверил его Сатриа. — По правде говоря, ваше физическое превосходство на учениях только подогревает их ярость! Солдаты считают, что вы похваляетесь своей силой.
— И они правы. Я действительно хвастаюсь своей силой, когда принимаю участие в тренировках. Я хочу, чтобы они знали: я — старше их по званию и сильнее. Когда мне придется вести их в бой, я хочу, чтобы мои слова имели вес и моя похвала много значила для каждого солдата. Я заставлю их чувствовать себя героями и верить, что они — самые лучшие воины во всей галактике.
— А вы коварный тип, не так ли? — подмигнул Сатриа.
— Иногда приходится им быть, — с улыбкой ответил Леаркус.
Небольшая флотилия Имперских Космических Сил торопилась вернуться к Корделису. Быстроходные Преторианцы прокладывали путь, а «Горе побежденному», «Луксор» и «Ерметов» следовали за ними по пятам. Настроение всех экипажей можно было определить как осторожно оптимистическое. Если таким же образом удастся уничтожить второй маточный корабль, то, возможно, объединившись, Имперский Флот и силы обороны Тар-сис Ультра смогут не только сдержать натиск рой-флотилий тиранидов, но даже предотвратить их вторжение на территорию Империума.
В капитанской рубке «Горя побежденному» продолжалось обсуждение представившихся возможностей.
Адмирал Тибериус отпил воды из своего кубка и обратился к Уриэлю.
— Возможно, мы заставим этих проклятых пришельцев пожалеть о том, что они замахнулись своими когтистыми лапами на наши миры.
— Не исключено, — согласился капитан Четвертой Роты. — Объединенные силы вокруг Тарсис Ультра обладают значительным потенциалом, а последний завод по переработке плазмы уже сейчас готов к смертельному удару.
— Если мы сумеем уничтожить еще один корабль-матку, Совокупный Разум может отказаться от вторжения на Корделис.
— И это будет победой не только над общим врагом, — хмуро заметил Уриэль.
— Будь осторожен, Уриэль, — предупредил его Тибериус. — С Криптманом лучше не ссориться, в его руках сосредоточены силы Инквизиции. Если бы не он, в недавнем прошлом Макрейдж мог пасть под натиском роя-флотилии.
— Вам приходилось встречаться во времена той войны?
— Да, — кивнул Тибериус. — Тогда он был совсем молод, полон огня, как человек, нашедший свое предназначение.
— А он не предлагал уничтожить Макрейдж?
— Нет, Уриэль, — рассмеялся адмирал. — Этого он не предлагал. Я не думаю, что даже молодой инквизитор Криптман мог осмелиться на такое. Лорд Калгар никогда бы не допустил разрушения Макрейджа.
— А как вы считаете, лорд Калгар позволил бы ликвидацию Корделиса?
Тибериус потер пальцами виски и задумался.
— Я не могу тебе ответить, Уриэль. Наш командир — человек большой мудрости и сострадания. Но он еще и проницательный стратег, обладающий логическим мышлением. Порой мне кажется, что мы с то-бой слишком увлечены идеей спасения каждого, кто в этом нуждается. Инквизитор Криптман был прав, когда говорил, что иногда приходится идти на жертвы ради победы в войне.
— Я не могу этого понять, — сказал Уриэль. — Не могу признать правильным разрушение одного из миров Императора.
— Мы не всегда можем делать то, что считаем правильным. Иногда между тем, каково положение на самом деле, и тем, каким мы его считаем, лежит огромная пропасть. Приходится мириться с тем, чего мы не можем изменить.
— Нет, лорд адмирал. Я уверен, мы должны стремиться изменить то, с чем не хотим мириться. Именно борьба против того, что мы воспринимаем как зло, и делает человека великим воином. Сам Робаут Жиллиман говорил, что человек должен понять свой страх и бороться с ним. Только тогда он станет героем. А если ты ничего не боишься, то, чтобы вступить в бой, смелость и не требуется.
— Уриэль, ты идеалист. Для таких, как ты, галактика, может оказаться очень жестокой, — сказал Тибериус. — И все же мне хочется, чтобы как можно больше людей придерживалось таких же взглядов. Ты — великий воин, способный разгромить любого врага. И ты никогда не забываешь, что сражаешься ради жизни человечества.
Уриэль склонил голову перед заслуженным адмиралом. Похвала доставила ему немало удовольствия. В рубку стремительно ворвался расстроенный Филотас и вручил Тибериусу послание. Вентрис тотчас же схватился за рукоять меча. Лорд адмирал быстро прочел донесение.
— Скорее откройте обзорный экран, — рявкнул он. — Максимум увеличения!
Бронзовые жалюзи в передней части рубки плавно разошлись в стороны, а Тибериус присел за стол и вызвал на экране тактическую схему окружающего пространства. Адмирал что-то пробурчал себе под нос, и Уриэль по биению вздувшейся жилки на его шее понял, что ярость Тибериуса достигла апогея. Никогда еще ему не приходилось видеть адмирала таким рассерженным.
— Сэр, что произошло? — спросил он. Тибериус протянул Уриэлю послание. Капитан прочитал текст и взглянул на открывшийся обзорный экран.
Даже при максимальном увеличении планета перед ними не закрывала весь обзор, а отраженный свет далекого солнца скользил по ее вздымающейся, объятой пламенем поверхности. Океаны легковоспламеняющихся газов, рожденных разлагающейся материей, окутали всю планету, и теперь на ней бушевали огненные смерчи, превращая целый мир в голый безжизненный камень. Даже тираниды не могли бы справиться так быстро.
— Святые небеса, — прошептал Уриэль, роняя на пол листок с донесением, — как же так?
— Мортифакты, — печально произнес Тибериус. — Криптман солгал нам. Он ни на минуту не собирался задерживаться здесь.
Уриэль молча смотрел на догорающий мир.
ЭТАП ТРИ — АТАКА
Глава 8
Каюта капитана Уриэля Вентриса была скромной и чистой, как и предписывалось предводителю Четвертой Роты Ультрамаринов. В углу под фамильным щитом Вентрисов стояла простая кровать. Рядом помещался столик на тонких ножках, на нем — глиняный кувшин с вином, два серебряных кубка и ряд информационных кристаллов. А в изножье кровати стоял открытый сундучок из серой оружейной стали, в котором лежали комплект простой синей одежды и парадный костюм.
Уриэль налил кубок вина, сел на край кровати и задумался. Затем запрокинул голову и одним долгим глотком осушил бокал. Резковатый вкус заставил его поморщиться, и картина горящего мира вновь встала перед глазами. Сколько же людей оставалось на Корде-лисе, когда началась вирусная бомбардировка? Сколько сотен тысяч душ принес Криптман в жертву ради победы в войне?
От таких мыслей ему стало совсем не по себе. Уриэль налил еще вина и поднял кубок в поминальном прощании с жителями Корделиса. За этим кубком последовал еще один. Капитана внезапно посетило желание забыться, и лучшим для этого средством он счел алкоголь.
Он смог убедить инквизитора Барзано пощадить Павонис, но не сумел спасти Корделис, и теперь груз вины мрачной тяжестью лег на его душу. Понимали ли люди, что происходит, когда начали падать первые бомбы?
Жизнепожирающий вирус действовал очень быстро и эффективно. Возможно, кто-то и успел догадаться, что происходит с их миром, но большинство жителей умерли, даже не подозревая, какое предательство было совершено по отношению к их планете. Мутагенные токсины заполнили атмосферу и атаковали все, что содержало органические вещества, разлагая их с невероятной скоростью. Спустя всего несколько часов на планете не осталось ничего живого, и вирусы были вынуждены перейти к бездумному акту самоуничтожения. В результате разложения материи на поверхности планеты образовался толстый слой безжизненной слизи, вскоре превратившийся в облака легко воспламеняющегося газа. После чего достаточно было одного выстрела с орбиты, чтобы пожары апокалипсической силы прокатились по всей планете и оставили лишь голые камни.
Уриэлю однажды пришлось видеть ужасы ликвидации и даже состоять в группе наблюдения за операцией полной зачистки. Но это случилось на планете, зараженной силами Хаоса, жители которой превратились в совершенных дикарей и начали приносить человеческие жертвы темным божествам. В тех условиях уничтожение было оправданным, даже необходимым. А этот акт убийства никак не укладывался в голове Уриэля, и он не мог найти оправданий деяниям Криптмана и Мортифактов.
Он снова и снова обдумывал последствия того, что произошло на Корделисе, и в его душе бушевали противоречивые чувства. Во время воплощения плана Тибериуса они проявили инициативу, использовали оригинальную идею и применили ее к сложившейся ситуации. Они не следовали заветам Кодекса, и, как ни тяжело было Уриэлю в этом признаться, Мортифакты в своих действиях были ближе к исполнению указаний священного труда. Так что же из этого следует?
Стук в дверь прервал его размышления, и Уриэль крикнул: «Входите».
Дверь распахнулась, и на пороге появился Пазаниус. Сержант был в своем обычном снаряжении. Его доспехи, так же как и доспехи самого Уриэля, были отремонтированы в мастерских корабля, расположенных на третьей палубе. На серебряном покрытии биомеханической руки отражался свет дежурных фонарей коридора.
— Капитан, у меня возникла проблема, — проговорил Пазаниус — Я получил кувшин вина, но точно знаю, что пить в одиночку нехорошо. Ты не поможешь мне его прикончить?
Уриэль выдавил слабую улыбку и жестом пригласил друга войти. За неимением свободного стула сержант уселся прямо на пол и прислонился к стене. Вентрис протянул приятелю кубки, и тот наполнил их вином. Один он подал Уриэлю, а свой поднял, прикрыл глаза и втянул ноздрями густой аромат черной смородины и лесных ягод, смешанный с легким запахом выдержанного дуба.
— Отличный напиток, — оценил Пазаниус. — Разлит на Тарентусе в семьсот восемьдесят третьем году, который, насколько мне известно, был очень благоприятен для виноделия на южных склонах хребта Красных Цветов.
Уриэль сделал глоток, одобрительно кивнул, и оба друга погрузились в спокойное молчание. Каждый был занят своими мыслями.
Пазаниус заговорил первым:
— Так ты собираешься рассказать, что тебя тревожит, или мне придется ждать, пока ты не напьешься?
— Если ты помнишь, я не напивался со времен Аджизелуса, — заметил Уриэль.
— Да-да, Клозель тогда выгнал нас в горы и оставил там на целых три дня, — рассмеялся Пазаниус.
— Да простит меня Император, но он тогда был редкостным негодяем.
— Он и сейчас такой же, просто теперь он на нашей стороне.
— Если бы Клозель услышал твои слова, он приговорил бы тебя к целому месяцу поста.
— Возможно. Но я точно знаю, что ты ему ничего не расскажешь.
— Верно, — согласился Уриэль и сделал еще глоток.
Вино не могло оказать ни на одного из друзей одурманивающего действия. Искусственный орган, вшитый перед желудком, нейтрализовал все яды, в том числе и алкоголь. Тем не менее они оба наслаждались вкусом и ароматом превосходного напитка.
— Пазаниус, меня одолели сомнения, — признался Уриэль.
— В чем ты сомневаешься?
— Во многих вещах, — ответил Вентрис. — Я вспомнил капитана Айдэуса. Ведь он учил меня думать, не ограничиваясь рамками Кодекса. В те времена я не мог перешагнуть этот барьер и проявить инициативу, но чем больше мы вместе сражались, тем чаще я видел, как он воплощает свои слова на практике.
— Да, он был лихим малым, — согласился Пазаниус. — И умным. Он знал, когда надо подчиняться правилам, а когда можно обойтись и без них.
— В том-то и проблема, Пазаниус. Я не уверен, что смогу тоже так поступать, даже если пойму, когда надо следовать Кодексу, а когда необходимо думать самому.
— Ты все делаешь правильно, капитан. Наши солдаты доверяют тебе и готовы пойти за тобой в самое пекло. Разве этого недостаточно?
— Нет, Пазаниус, этого мало. Раньше я считал, что капитан Айдэус прав. Но теперь я смотрю на Морти-фактов и спрашиваю себя: куда может завести этот путь? Если мы будем следовать по пути Айдэус, не закончим ли мы так же, как они?
— Конечно нет. Капеллан Астадор сам говорил нам, что его Орден и он сам — порождение их родного мира. Он много рассказывал мне о планете Посул, и, если ты хочешь знать мое мнение, она кажется мне воплощением ада. Этот мир всегда погружен во тьму, каждый клан сражается с соседним, чтобы доказать свое мужество и быть избранным в отряд Космодесантников. В таком обществе царит презрение к жизни. Это видно по тому, как быстро они сошлись с Криптманом.
— Но у нас такого быть не может.
— Нет, — пожал плечами Пазаниус. — Мне нравится жить.
— Я знаю. Но давай посмотрим, что случилось в последние дни. Мы отошли от Кодекса Астартес и послали перерабатывающий завод в рой-флотилию. Мортифакты выполнили указание Криптмана, и один из миров Императора был уничтожен. Но я-то знаю, что мы поступили правильно, пытаясь спасти Корделис вопреки логике инквизитора.
Уриэль со стуком поставил свой кубок на стол. Вино выплеснулось на информационные кристаллы и пролилось на постель.
— Я чувствую себя слепцом, сбившимся с пути.
— Что ж, никто не обещал нам, что служба Императору будет легкой, — сказал Пазаниус и снова наполнил кубки.
Криптман наблюдал, как «Горе побежденному» швартуется у северного пирса космических доков, и странное волнение ускорило бег крови в его венах. Он был одет в официальные одежды Ордена Священной Инквизиции и стоял у окна, заложив руки за спину. Капитан Вентрис уже знает, что Криптман солгал, когда обещал предоставить Корделису еще один шанс выжить, но в бесполезных взаимных обвинениях мало проку. Тираниды должны быть разбиты любой ценой.
Адмирал Тибериус поймет его, а вот Вентрис был воспитанником капитана Айдэуса. Его Криптман встречал на Макрейдже во время войны против роя-флотилии тиранидов. Пуританский гнев капитана Вентриса может доставить немало неприятностей.
К счастью, у Инквизиции достаточно власти, чтобы удержать капитана от глупостей.
Бело- голубая линия горизонта Тарсис Ультра тянулась по краю обзорного экрана, над ней на орбите виднелись многочисленные корабли и спутники-наблюдатели. Для защиты этого мира собрались значительные силы. Космодесантники продемонстрировали эффективность использования завода по переработке плазмы в качестве мощного оружия, и это не осталось незамеченным. Последний из таких заводов находился на внешней орбите. Целая флотилия буксиров стояла наготове, чтобы направить его в самое сердце войска тиранидов и произвести разрушительный взрыв.
Прихрамывая, инквизитор прошел к столу и залюбовался его обширной и гладкой поверхностью. Сотни лет назад его доставили еще для наставника Криптмана из мира, названия которого он уже не помнил. Стол был настоящим произведением искусства, и за ним лорд-инквизитор всегда чувствовал себя более уверенно.
Криптман точно знал, что Ультрамарины уже на пути к его кабинету.
— Капитан Баннон, зайдите ко мне вместе с капелланом Астадором, — нажав кнопку аппарата внутренней связи под воротником, приказал он.
По пути к базилике звездного форта Уриэль, адмирал Тибериус и Пазаниус ловили на себе испуганные взгляды ординарцев и техников. Орбитальная космическая станция представляла собой тяжеловесное сооружение, невероятно древнее и, в совокупности с остальными станциями, достаточно мощное, чтобы выдержать бой с любым космическим кораблем и его эскортом. Даже сквозь пелену застилавшего глаза гнева Уриэль мог видеть, что станция может оказаться хорошим подспорьем в войне против тиранидов.
По пути к космической крепости они заметили громадный силуэт орбитального завода, стоящего на якорях в нескольких тысячах километров от остальных кораблей. Несколько судов подвозили к нему дополнительные заряды взрывчатки. Вот еще одно доказательство того, что Криптман не собирался давать шанс Корделису.
Трое Космодесантников пересекли северный сектор форта и вошли на территорию базилики, где остановился Криптман. Часовой в черной униформе показал им дорогу к кабинету инквизитора. Перед самой дверью адмирал Тибериус взял Уриэля за локоть и еще раз предупредил:
— Помни, Уриэль, с Криптманом шутки плохи. Тщательно следи за своими словами и поступками.
— Хорошо, — пообещал Вентрис, стукнул по косяку тяжелой перчаткой и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
Тибериус кивнул Пазаниусу, и они оба последовали за капитаном.
Едва войдя, Уриэль тотчас же остановился. Перед ним за громадным столом из черного дерева сидел Криптман, а за его спиной стояли двое Космодесантников. Капеллана Астадора Вентрис узнал сразу и сначала принял второго воина за одного из Мортифактов, но затем заметил на левом плече серебряную эмблему Инквизиции. Правое плечо украшал значок Ордена Имперских Кулаков, резко выделявшийся на фоне черных как ночь доспехов. Коротко подстриженные светлые волосы воина так же контрастировали с его дочерна загорелым лицом.
— А, капитан Вентрис, — произнес Криптман. — Разреши представить тебе капитана Баннона из Караула Смерти.
— Караул Смерти, — повторил Уриэль.
Этот военизированный отряд Ордена Священной Инквизиции был элитным подразделением, в котором и самому Уриэлю когда-то довелось прослужить десять лет. Криптман упоминал, что послал вызов Роте Караула Смерти, но Уриэль не ждал их прибытия к местам сражений так скоро.
Грозные убийцы Караула Смерти выбирались из числа лучших воинов Ордена Ультрамаринов, и каждый из них служил в этом подразделении некоторое время. В их задачи входило истребление пришельцев по всей галактике. Невозможно было представить себе лучших бойцов, чем воины Караула Смерти, и при виде стилизованного изображения черепа на плече Баннона Уриэль ощутил новый прилив надежды.
Промаршировав к безвкусно отделанному на его взгляд столу, он наклонился, упершись кулаками в крышку, и пристально посмотрел в глаза Криптмана.
— Вы нам солгали.
— Ты просто позволил себя убедить, Уриэль, — ответил инквизитор. — Неужели ты и вправду думал, что я изменю свое решение по чьей-то прихоти?
— Нет, но, судя по тому, что мне было о вас известно, я считал вас человеком слова. Более того, человеком чести.
— Значит, ты и впрямь так наивен, — вздохнул Криптман. — Я — человек, который делает свое дело.
— Даже если это ведет к гибели невинных людей?
— Если это необходимо, то да.
— Теперь я уже не знаю, кого ненавижу больше. Никто не видел, чтобы тираниды убивали друг друга ради победы в войне.
— Пока не видели, — криво усмехнулся Криптман.
— Вам лучше последить за своим тоном, капитан Вентрис, — вмешался Астадор, обходя стол и становясь лицом к лицу с Ультрамарином. — Ваш Орден обязан этому человеку своим существованием.
— Держись от меня подальше, — предупредил его Уриэль.
— Вам лучше не лезть в эти вопросы, капитан Вентрис, — не унимался капеллан. — У каждого из нас свое дело на этой войне. Вы должны выполнять свои задачи, а я — свои.
Гнев охватил Вентриса с новой силой. Едва сознавая, что творит, он нанес мощный удар по скуле капеллана. Астадор повалился на пол и ударился о стену, а Уриэль, даже не успев удивиться собственному поступку, почувствовал на шее железную хватку и укол горячего луча пониже подбородка.
Уриэль налил кубок вина, сел на край кровати и задумался. Затем запрокинул голову и одним долгим глотком осушил бокал. Резковатый вкус заставил его поморщиться, и картина горящего мира вновь встала перед глазами. Сколько же людей оставалось на Корде-лисе, когда началась вирусная бомбардировка? Сколько сотен тысяч душ принес Криптман в жертву ради победы в войне?
От таких мыслей ему стало совсем не по себе. Уриэль налил еще вина и поднял кубок в поминальном прощании с жителями Корделиса. За этим кубком последовал еще один. Капитана внезапно посетило желание забыться, и лучшим для этого средством он счел алкоголь.
Он смог убедить инквизитора Барзано пощадить Павонис, но не сумел спасти Корделис, и теперь груз вины мрачной тяжестью лег на его душу. Понимали ли люди, что происходит, когда начали падать первые бомбы?
Жизнепожирающий вирус действовал очень быстро и эффективно. Возможно, кто-то и успел догадаться, что происходит с их миром, но большинство жителей умерли, даже не подозревая, какое предательство было совершено по отношению к их планете. Мутагенные токсины заполнили атмосферу и атаковали все, что содержало органические вещества, разлагая их с невероятной скоростью. Спустя всего несколько часов на планете не осталось ничего живого, и вирусы были вынуждены перейти к бездумному акту самоуничтожения. В результате разложения материи на поверхности планеты образовался толстый слой безжизненной слизи, вскоре превратившийся в облака легко воспламеняющегося газа. После чего достаточно было одного выстрела с орбиты, чтобы пожары апокалипсической силы прокатились по всей планете и оставили лишь голые камни.
Уриэлю однажды пришлось видеть ужасы ликвидации и даже состоять в группе наблюдения за операцией полной зачистки. Но это случилось на планете, зараженной силами Хаоса, жители которой превратились в совершенных дикарей и начали приносить человеческие жертвы темным божествам. В тех условиях уничтожение было оправданным, даже необходимым. А этот акт убийства никак не укладывался в голове Уриэля, и он не мог найти оправданий деяниям Криптмана и Мортифактов.
Он снова и снова обдумывал последствия того, что произошло на Корделисе, и в его душе бушевали противоречивые чувства. Во время воплощения плана Тибериуса они проявили инициативу, использовали оригинальную идею и применили ее к сложившейся ситуации. Они не следовали заветам Кодекса, и, как ни тяжело было Уриэлю в этом признаться, Мортифакты в своих действиях были ближе к исполнению указаний священного труда. Так что же из этого следует?
Стук в дверь прервал его размышления, и Уриэль крикнул: «Входите».
Дверь распахнулась, и на пороге появился Пазаниус. Сержант был в своем обычном снаряжении. Его доспехи, так же как и доспехи самого Уриэля, были отремонтированы в мастерских корабля, расположенных на третьей палубе. На серебряном покрытии биомеханической руки отражался свет дежурных фонарей коридора.
— Капитан, у меня возникла проблема, — проговорил Пазаниус — Я получил кувшин вина, но точно знаю, что пить в одиночку нехорошо. Ты не поможешь мне его прикончить?
Уриэль выдавил слабую улыбку и жестом пригласил друга войти. За неимением свободного стула сержант уселся прямо на пол и прислонился к стене. Вентрис протянул приятелю кубки, и тот наполнил их вином. Один он подал Уриэлю, а свой поднял, прикрыл глаза и втянул ноздрями густой аромат черной смородины и лесных ягод, смешанный с легким запахом выдержанного дуба.
— Отличный напиток, — оценил Пазаниус. — Разлит на Тарентусе в семьсот восемьдесят третьем году, который, насколько мне известно, был очень благоприятен для виноделия на южных склонах хребта Красных Цветов.
Уриэль сделал глоток, одобрительно кивнул, и оба друга погрузились в спокойное молчание. Каждый был занят своими мыслями.
Пазаниус заговорил первым:
— Так ты собираешься рассказать, что тебя тревожит, или мне придется ждать, пока ты не напьешься?
— Если ты помнишь, я не напивался со времен Аджизелуса, — заметил Уриэль.
— Да-да, Клозель тогда выгнал нас в горы и оставил там на целых три дня, — рассмеялся Пазаниус.
— Да простит меня Император, но он тогда был редкостным негодяем.
— Он и сейчас такой же, просто теперь он на нашей стороне.
— Если бы Клозель услышал твои слова, он приговорил бы тебя к целому месяцу поста.
— Возможно. Но я точно знаю, что ты ему ничего не расскажешь.
— Верно, — согласился Уриэль и сделал еще глоток.
Вино не могло оказать ни на одного из друзей одурманивающего действия. Искусственный орган, вшитый перед желудком, нейтрализовал все яды, в том числе и алкоголь. Тем не менее они оба наслаждались вкусом и ароматом превосходного напитка.
— Пазаниус, меня одолели сомнения, — признался Уриэль.
— В чем ты сомневаешься?
— Во многих вещах, — ответил Вентрис. — Я вспомнил капитана Айдэуса. Ведь он учил меня думать, не ограничиваясь рамками Кодекса. В те времена я не мог перешагнуть этот барьер и проявить инициативу, но чем больше мы вместе сражались, тем чаще я видел, как он воплощает свои слова на практике.
— Да, он был лихим малым, — согласился Пазаниус. — И умным. Он знал, когда надо подчиняться правилам, а когда можно обойтись и без них.
— В том-то и проблема, Пазаниус. Я не уверен, что смогу тоже так поступать, даже если пойму, когда надо следовать Кодексу, а когда необходимо думать самому.
— Ты все делаешь правильно, капитан. Наши солдаты доверяют тебе и готовы пойти за тобой в самое пекло. Разве этого недостаточно?
— Нет, Пазаниус, этого мало. Раньше я считал, что капитан Айдэус прав. Но теперь я смотрю на Морти-фактов и спрашиваю себя: куда может завести этот путь? Если мы будем следовать по пути Айдэус, не закончим ли мы так же, как они?
— Конечно нет. Капеллан Астадор сам говорил нам, что его Орден и он сам — порождение их родного мира. Он много рассказывал мне о планете Посул, и, если ты хочешь знать мое мнение, она кажется мне воплощением ада. Этот мир всегда погружен во тьму, каждый клан сражается с соседним, чтобы доказать свое мужество и быть избранным в отряд Космодесантников. В таком обществе царит презрение к жизни. Это видно по тому, как быстро они сошлись с Криптманом.
— Но у нас такого быть не может.
— Нет, — пожал плечами Пазаниус. — Мне нравится жить.
— Я знаю. Но давай посмотрим, что случилось в последние дни. Мы отошли от Кодекса Астартес и послали перерабатывающий завод в рой-флотилию. Мортифакты выполнили указание Криптмана, и один из миров Императора был уничтожен. Но я-то знаю, что мы поступили правильно, пытаясь спасти Корделис вопреки логике инквизитора.
Уриэль со стуком поставил свой кубок на стол. Вино выплеснулось на информационные кристаллы и пролилось на постель.
— Я чувствую себя слепцом, сбившимся с пути.
— Что ж, никто не обещал нам, что служба Императору будет легкой, — сказал Пазаниус и снова наполнил кубки.
Криптман наблюдал, как «Горе побежденному» швартуется у северного пирса космических доков, и странное волнение ускорило бег крови в его венах. Он был одет в официальные одежды Ордена Священной Инквизиции и стоял у окна, заложив руки за спину. Капитан Вентрис уже знает, что Криптман солгал, когда обещал предоставить Корделису еще один шанс выжить, но в бесполезных взаимных обвинениях мало проку. Тираниды должны быть разбиты любой ценой.
Адмирал Тибериус поймет его, а вот Вентрис был воспитанником капитана Айдэуса. Его Криптман встречал на Макрейдже во время войны против роя-флотилии тиранидов. Пуританский гнев капитана Вентриса может доставить немало неприятностей.
К счастью, у Инквизиции достаточно власти, чтобы удержать капитана от глупостей.
Бело- голубая линия горизонта Тарсис Ультра тянулась по краю обзорного экрана, над ней на орбите виднелись многочисленные корабли и спутники-наблюдатели. Для защиты этого мира собрались значительные силы. Космодесантники продемонстрировали эффективность использования завода по переработке плазмы в качестве мощного оружия, и это не осталось незамеченным. Последний из таких заводов находился на внешней орбите. Целая флотилия буксиров стояла наготове, чтобы направить его в самое сердце войска тиранидов и произвести разрушительный взрыв.
Прихрамывая, инквизитор прошел к столу и залюбовался его обширной и гладкой поверхностью. Сотни лет назад его доставили еще для наставника Криптмана из мира, названия которого он уже не помнил. Стол был настоящим произведением искусства, и за ним лорд-инквизитор всегда чувствовал себя более уверенно.
Криптман точно знал, что Ультрамарины уже на пути к его кабинету.
— Капитан Баннон, зайдите ко мне вместе с капелланом Астадором, — нажав кнопку аппарата внутренней связи под воротником, приказал он.
По пути к базилике звездного форта Уриэль, адмирал Тибериус и Пазаниус ловили на себе испуганные взгляды ординарцев и техников. Орбитальная космическая станция представляла собой тяжеловесное сооружение, невероятно древнее и, в совокупности с остальными станциями, достаточно мощное, чтобы выдержать бой с любым космическим кораблем и его эскортом. Даже сквозь пелену застилавшего глаза гнева Уриэль мог видеть, что станция может оказаться хорошим подспорьем в войне против тиранидов.
По пути к космической крепости они заметили громадный силуэт орбитального завода, стоящего на якорях в нескольких тысячах километров от остальных кораблей. Несколько судов подвозили к нему дополнительные заряды взрывчатки. Вот еще одно доказательство того, что Криптман не собирался давать шанс Корделису.
Трое Космодесантников пересекли северный сектор форта и вошли на территорию базилики, где остановился Криптман. Часовой в черной униформе показал им дорогу к кабинету инквизитора. Перед самой дверью адмирал Тибериус взял Уриэля за локоть и еще раз предупредил:
— Помни, Уриэль, с Криптманом шутки плохи. Тщательно следи за своими словами и поступками.
— Хорошо, — пообещал Вентрис, стукнул по косяку тяжелой перчаткой и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.
Тибериус кивнул Пазаниусу, и они оба последовали за капитаном.
Едва войдя, Уриэль тотчас же остановился. Перед ним за громадным столом из черного дерева сидел Криптман, а за его спиной стояли двое Космодесантников. Капеллана Астадора Вентрис узнал сразу и сначала принял второго воина за одного из Мортифактов, но затем заметил на левом плече серебряную эмблему Инквизиции. Правое плечо украшал значок Ордена Имперских Кулаков, резко выделявшийся на фоне черных как ночь доспехов. Коротко подстриженные светлые волосы воина так же контрастировали с его дочерна загорелым лицом.
— А, капитан Вентрис, — произнес Криптман. — Разреши представить тебе капитана Баннона из Караула Смерти.
— Караул Смерти, — повторил Уриэль.
Этот военизированный отряд Ордена Священной Инквизиции был элитным подразделением, в котором и самому Уриэлю когда-то довелось прослужить десять лет. Криптман упоминал, что послал вызов Роте Караула Смерти, но Уриэль не ждал их прибытия к местам сражений так скоро.
Грозные убийцы Караула Смерти выбирались из числа лучших воинов Ордена Ультрамаринов, и каждый из них служил в этом подразделении некоторое время. В их задачи входило истребление пришельцев по всей галактике. Невозможно было представить себе лучших бойцов, чем воины Караула Смерти, и при виде стилизованного изображения черепа на плече Баннона Уриэль ощутил новый прилив надежды.
Промаршировав к безвкусно отделанному на его взгляд столу, он наклонился, упершись кулаками в крышку, и пристально посмотрел в глаза Криптмана.
— Вы нам солгали.
— Ты просто позволил себя убедить, Уриэль, — ответил инквизитор. — Неужели ты и вправду думал, что я изменю свое решение по чьей-то прихоти?
— Нет, но, судя по тому, что мне было о вас известно, я считал вас человеком слова. Более того, человеком чести.
— Значит, ты и впрямь так наивен, — вздохнул Криптман. — Я — человек, который делает свое дело.
— Даже если это ведет к гибели невинных людей?
— Если это необходимо, то да.
— Теперь я уже не знаю, кого ненавижу больше. Никто не видел, чтобы тираниды убивали друг друга ради победы в войне.
— Пока не видели, — криво усмехнулся Криптман.
— Вам лучше последить за своим тоном, капитан Вентрис, — вмешался Астадор, обходя стол и становясь лицом к лицу с Ультрамарином. — Ваш Орден обязан этому человеку своим существованием.
— Держись от меня подальше, — предупредил его Уриэль.
— Вам лучше не лезть в эти вопросы, капитан Вентрис, — не унимался капеллан. — У каждого из нас свое дело на этой войне. Вы должны выполнять свои задачи, а я — свои.
Гнев охватил Вентриса с новой силой. Едва сознавая, что творит, он нанес мощный удар по скуле капеллана. Астадор повалился на пол и ударился о стену, а Уриэль, даже не успев удивиться собственному поступку, почувствовал на шее железную хватку и укол горячего луча пониже подбородка.