Макпартленд Джон. Королевство Джонни Кула

   Марк наблюдал за незнакомцем, пока их глаза не встретились. Марк подождал, понял, что незнакомец не собирается отводить взгляд и постарался с честью выйти из ситуации.
   - Мы знакомы? - спросил он.
   - Нет.
   - Я не уверен. Такое впечатление, что я вас знаю. Из Нью-Йорка?
   - Не мой город, - сказал Джулиано.
   - Вест-Коаст?
   - Был когда-то.
   Кромлейн повернулся к Джерри Мусие:
   - Не разговорчив.
   Мусия пожал плечами:
   - Может, ему не о чем говорить?
   - Он похож на игрока. Или только пытается быть похожим.
   Кромлейн снова повернулся к Джулиано:
   - Вы игрок, дружище?
   Кромлейн не мог оставить просто так, что незнакомец его пересмотрел. Это был холодный вызов, а Марк Кромлейн никогда не оставлял вызов без расплаты.
   Для Кромлейна эта мелочь, незначительная встреча глаз была очень важна. Несколько сот долларов в кармане, трехсотдолларовый костюм, двухэтажная квартира были у Кромлейна потому, что он привык сам затевать схватку и никогда не проигрывать.
   А играл Кромлейн по вольным правилам. Если надо начинить стартер динамитом - как когда-то в Калифорнии - чтобы стать победителем, он сделает это. Или осколком бутылки выколоть глаза - как сделал он семнадцатилетним на Питкин-авеню.
   - Я играю.
   Кромлейн поглаживал стоящий перед ним стакан.
   - Какого сорта игры?
   - Любые, где можно выиграть или проиграть.
   Кромлейн признал в Кромлейне и Мусии ребят из мафии. Имен их он не знал, догадался по внешности. Дорогая одежда, флоридский загар, массивные золотые кольца, жесткие лица людей, знающих, что жизнь - суровая, грязная игра без правил.
   На вилле возле Рима чикагцы объяснили ему формальности знакомства в городе мафии.
   Они увидят тебя и захотят узнать, кто ты.
   Потом - кого ты знаешь, сильные ли у тебя связи.
   Есть ли у тебя деньги.
   Мягок ты или жесток. Они будут все грубее и грубее, пока не увидят настоящей жестокости.
   Наконец, если ты незнакомец со связями, с деньгами и жесток, захотят выяснить главный вопрос - что ты здесь делаешь, дружище?
   Джулиано знал, что Кромлейн начал процедуру знакомства. Он знал также, как знал все эти вещи ещё с шести, что Кромлейн бы жесток, по-настоящему жесток, и что они должны прийти к соглашению.
   - Есть у тебя имя, игрок? - спросил Кромлейн, рассматривая стакан в руке.
   - Меня зовут Джонни Колини.
   Джулиано дали это имя, и он взял его.
   Кромлейн бросил быстрый взгляд на Джонни Колини. Его голос был низким и вялым.
   - Замечательное имя.
   Джерри Мусия тоже его услышал и отошел от бара, рассматривая Джонни.
   - Вы родственники? - спросил Джерри. Не было необходимости уточнять.
   - Не прямые. Колини много, - ответил Джонни.
   - Если кто-то носит имя Джонни Колини и не его родственник, то он кусок дерьма, - это последнее, что успел произнести Кромлейн, когда Джонни ударил его в живот левой, и, когда тот согнулся пополам, в челюсть правой. А потом швырнул тело к ногам Джерри Мусии. Джерри отступил, вытянув пустые руки.
   - Разбирайтесь сами...
   Кромлейн стоял на коленях, касаясь головой пола. Джонни Колини ударил его ногой по лицу, распластав плашмя.
   Девушка визжала, бармен позвал метрдотеля, гардеробщица высунулась из кабинки, а остальные посетители без страха отошли от стойки - это была безопасная часть Ист-Сайда, а "Риал Тониз" был хорошим баром.
   Прибежал метрдотель, взглянул на Кромлейна, и краски схлынули с лица, он посерел и вспотел от страха. Мафии принадлежала часть "Риал Тониз".
   Метрдотель взглянул на Мусию - будет ли перестрелка - потом на Джонни Колини.
   - Нормально, - Джонни улыбнулся. - Маленькое недоразумение.
   Мусия оценил Джонни. Тот среагировал на первую же шутку Кромлейна. Умело и жестоко. Последний удар в лицо - подлинный знак. Парень, назвавшийся именем великого человека, ударил Кромлейна в лицо, потому что именно это и надо было сделать. Кромлейн, действительно жестокий человек, сделал бы так же.
   Метрдотель успокоился. Незнакомец, похоже, был своим, а не надравшимся идиотом, забывшим свое место. И мистер Мусия не вмешивался. Похоже, просто ссора между людьми, которые знают, что делают.
   Мусия помог Кромлейну встать. Кромлейн не мог говорить, с трудом дышал, руки висели плетьми. Лицо было в крови. Метрдотель и Мусия провели его в туалет.
   Когда Джонни Колини взял стакан со стойки и чуть отхлебнул, бармен мягко спросил:
   - Вы его знаете?
   - Нет.
   - Тогда сматывайтесь.
   Джонни удивленно посмотрел на бармена. Тот опустил глаза и пожал плечами:
   - Ладно, дело ваше.
   Вернулся метрдотель и бочком подошел к Джонни:
   - Мистер Мусия сказал, что не знает вас. Я попрошу вас немедленно уйти.
   И посмотрел на бармена:
   - Мы этого посетителя не обслуживаем.
   - Обслуживаете, - спокойно улыбнулся Джонни. Улыбка сползла с лица и он спокойно сказал метрдотелю:
   - Я получу здесь все, что пожелаю.
   Метрдотель резко развернулся и ушел.
   - Думаю, ты правда получишь, что хочешь, - сказал бармен. - И от меня тоже.
   Женщина вышла к стойке из кабинки, обитой красной кожей. Она была высока, волнистые светлые волосы блестели, как стекло.
   - Ты и вправду злой?
   Джонни по голосу понял, что она та ещё штучка. Прекрасный голос. Он обернулся.
   - Да.
   От деревенских девушек он узнавал о человеческих самках, но от женщин Рима - американок, немок, испанок, римлянок - он узнавал о женщинах.
   - Я Дэа Гинес, - сказала блондинка. Казалось, глаза её смеялись от счастья. Лицо было волевым и холеным.
   - Очень рад. Я Джонни Колини.
   Ее язычок тронул верхнюю губу.
   - Не было, случайно, известного рэкетира с такой фамилией?
   - Мы не прямые родственники.
   - Ого! Могу я спросить, зачем такая жестокость?
   - Он сказал, что я кусок дерьма.
   Джонни смотрел на нее, с виду не ожидая реакции. Она вежливо спросила, он вежливо ответил.
   - Ну, без всякого сомнения, это не так, - сказала Дэа Гинесс, повернулась, решив, что этот человек больше ничего не скажет, обменялась незаметным жестом с двумя девушками за столом и вернулась к Джонни.
   - Ты знаешь Марка Кромлейна? - спросила она.
   - Кто это? - Джонни показал два пальца бармену, тот кивнул.
   - Человек, которого ты ударил. Если вы не знакомы, у тебя огромные проблемы, приятель, - сказала Дэа серьезным тихим голосом.
   - Кто такой Марк Кромлейн?
   - У него широкие связи. Я не знакома лично, но часто встречаю его в хороших местах.
   - Ты много где бываешь?
   - У тебя акцент. Итальянец?
   - А он у меня действительно есть?
   - Очень легкий.
   Бармен поставил перед ними выпивку. Дэа взяла свой стакан, кивнув:
   - Твое здоровье.
   Джонни улыбнулся и чокнулся.
   - Чем ты занимаешься? - спросила Дэа.
   - Ничем.
   - Ты богат? Отлично, - голос стал скучнее, казалось, она устала от людей, отвечающих правильно.
   - Не очень.
   - О, это лучше, - в голосе появилась живинка, вроде он её не разочаровал. - Из Нью-Йорка? Нет, больше похоже на Лас-Вегас.
   - Я путешествую.
   - Похоже, ты совсем не боишься Марка Кромлейна.
   На секунду Джонни Колини подумал о "шмайсере", своей давней настоящей любви, и кивнул.
   - Ты права.
   - И ты не очень-то хочешь узнать про меня, так?
   - Ты красивая женщина. У меня нет девушки, но мне нравятся женщины, которые не боятся.
   - Почему я должна бояться? - спокойно спросила Дэа, заинтересованно улыбаясь, но в голове мелькнула мысль, что этот парень слишком крут для нее.
   - Ты подошла и заговорила, потому что я победил. Ты не продаешь себя, и ты не подошла бы к Марку Кромлейну, если бы победил он.
   У неё появилось преимущество, и она его использовала.
   - Почему ты думаешь, что я не продаюсь?
   - Сколько? Для интереса - я покупать не буду.
   - Тебе слабо, - разозлилась Дэа.
   То же, что и в Риме - подумал Джонни. Женщины крутились вокруг темы секса, грязно и насмешливо его домогаясь. К дьяволу их и к дьяволу эту красотку.
   Если Джонни что-то решал, то окончательно и бесповоротно. Он молчал и не смотрел на нее.
   Она подождала немного, поняла, что с ней покончено, и отошла к будке, оставив недопитый стакан.
   - Чертовски красивая баба, - сказал бармен.
   Джонни Колини забыл о ней. Он пришел в "Риал Тониз", потому что здесь можно было встретить мафиози. Он приехал не развлекаться; у него было задание.
   Бармен посмотрел в сторону мужского туалета. Оттуда вышел Джерри Мусия и направился к Джонни. Тот видел его в зеркале бара.
   - Тебя правда зовут Джонни Колини? - спросил Джерри.
   Джонни пожал плечами. Он смотрел на Джерри, не отвечая.
   Это было ответом, Джерри понял. Есть люди, которые говорят один раз. Не стоит их спрашивать, правда ли это, или это ли они имели в виду. Не стоит, если ты с своем уме.
   - Ладно, - буркнул Мусия. - Начнем с начала. Ты из Флориды?
   - Нет. Но я был там.
   - Кого ты там знаешь? - Мусия сказал это на ломаном итальянском, который учил в детстве и почти забыл.
   - Дейв, Чарли, Бен.
   Мусия прищурился. Это были имена трех больших шишек, не из мафии, но с ними вели дела. Любого сорта. Если произносились три этих имени вместе, родственные связи не имели значения.
   - Ты сказал, ты не из Флориды. Может, Кливленд? Я не видел тебя в Вегасе.
   - Я был в Кливленде.
   - Знаешь кого?
   - Брокеров Мучуала. Ребят Стейнмана.
   Мусия прикусил нижнюю губу, опустил уголки рта.
   - Хранители ставок. Ты со скачек?
   Букмекеры нуждаются в центральном расчетном заведении, чтобы хранить ставки, которые они не хотят перевозить. Когда игра очень крупная, ставки хранятся в этих домах, а букмекеры платят проценты. Джонни Колини назвал два самых крупных дома, оба в Кливленде.
   - Я играю и делаю ставки, - Джонни улыбнулся, чтобы показать, что не сердится на расспросы. Незнакомец должен быть готов себя отрекомендовать.
   - Но ты не знаком с Вегасом?
   - Знаком. Гай, Бен, Фрэнк.
   - Имена ты знаешь. А людей?
   - Что тебя не устраивает? - Джонни все также улыбался.
   - Если я назову Лос-Анжелес, или Тахо, или Чикаго - ты и там знаешь имена, так?
   - Спрашивай.
   Мусия пожал плечами.
   - Кому это надо. Я сам все их знаю.
   Джонни снова повернулся к бару и допил стакан. Он был неравнодушен к сухому красному вину.
   - Ты сильно покалечил моего друга, - сказал Мусия.
   - Если ты побил моего друга, ты побил меня, - произнес Джонни.
   - Нет, я не это имел в виду, - сказал Мусия. - Этот старый диалект ты с родины?
   - Я был там год назад. Главным образом, Рим и Капри.
   - Откуда ты?
   Джонни пожал плечами.
   - Вы подошли ко мне.
   Мусия быстро кивнул.
   - Да, не ты подошел. Ты прав. Слушай, мой друг слишком плох, чтобы вечером ехать в Бельмонт, как мы собирались. Я все же поеду. Как ты?
   - Я там буду.
   Марк Кромлейн вышел из туалета, прижимая к лицу платок, и прошел мимо Джонни в гардероб, даже не взглянув на него. Девушка подала ему шляпу, метрдотель поспешил проводить к выходу. Джерри Мусия присоединился к Марку и метрдотелю в дверях. А Джонни снова заказал стакан сухого красного вина.
   Дэа Гинес наблюдала за Джонни и Мусией, проследила, как Кромлейн прошел мимо Джонни, избегая его. Она приняла решение. Ее унизили, но она заслужила унижение. И к тому же она поняла, что Джонни Колини легко не сдастся. Женщину он ценит настолько, насколько та ценит себя.
   Вечером он собирался на скачки. Стодолларовое окошечко найти несложно.
   Кромлейн ушел, метрдотель поймал ему такси, и Мусия вернулся к Джонни.
   - Увидимся на ипподроме, - сказал Джерри. - У тебя есть своя лошадка?
   Джонни улыбнулся и промолчал.
   Джерри приготовил последнюю проверку. Он сказал Марку, что незнакомец знает, кого надо, в Майами, Кливленде и Лас-Вегасе. Не стоило связываться, похоже, у него куча знакомств.
   Кромлейн велел Джерри позвонить в Майами, Кливленд и Вегас и узнать про молодого итальянца, который называется великим именем.
   На скачках Джерри приставит к Колини парочку парней - узнать, как он играет, насколько азартно и профессионально. Кого он знает на скачках, если кто-то в Вегасе знает его, и как с ним обходятся.
   Мафия - это сотня больших людей, может, только с десятком во главе, ещё с тысячу людей уважаемых, плюс тысяч пять, которых уважают мало или не уважают совсем. Двенадцать тысяч претендентов. Это и есть Мафия, двенадцать лет назад - Синдикат, когда-то - Система, потом - Организация, но после войны - Мафия.
   Кромлейн хотел знать, нужно ли разрешение, и чье, чтобы убить Джонни Колини.
   4
   Дэа увидела его перед третьим заездом около окошечка стодолларовых ставок, когда он отходил с пятью билетами.
   Еще пару лет назад залитый солнцем Бельмонт был бы для Джонни Колини тайной за семью печатями. Он был бы смущен, разозлен, неуверен, потерялся бы среди десяти тысяч людей.
   Рим после Сицилии подготовил его к пониманию Соединенных Штатов. А большое путешествие в одиночку, со специально для него подготовленным путеводителем дало все необходимые знания.
   Каждую неделю ему присылали десять стодолларовых чеков. Путеводитель указывал, где остановиться и что делать. До этой недели мафия не должна была замечать Джонни Колини, бывшего бандита Джулиано.
   Теперь настало время испытания. На вилле под Римом великий человек, Джонни Кул, Джиованетти Колини, хотел посмотреть, достоен ли его избранный сын оказанного доверия. Для Джулиано - молодого Джонни Колини - проиграть значило не встретить двадцать восьмой день рождения. Проиграть и жить такого шанса не было.
   Дни его летели быстрее, чем у выпускника, готовящегося к докторской. Каждую неделю он читал журналы, каждый день - газеты пяти городов, "Харперс", "Атлантик", "Таун энд кантри", "Эсквайр", "Плейбой", "Тру", "Аргози", специальный сборник современных новелл, "Варьети" и "Морнинг телеграф", каждый день ходил на тщательно отобранные фильмы, каждую ночь по три часа смотрел телевизор. Ему нравилось читать, а общение с американцами в Риме объяснило, что в прочитанном правда, а что ложь. Он смотрел бейсбол, футбол, хоккей, собачьи бега и состязания колесниц в Рузвельте, борьбу и кэтч. Он учился играть в гольф с приятелями по Риму.
   Америка Джонни Колини была чуть необычна, что-то было преувеличено, чего-то он не знал, но зато лучше американцев знал их собственную страну.
   Неделю он работал барменом на Гэри-Стрит в Сан-Франциско, неделю охранником на скачках, неделю - таксистом в Кливленде. Это была его идея, и несколько дней дали больше, чем журналы за год.
   Женщины? На них не хватало времени.
   Друзья? Сотня человек в горах Сицилии, - других друзей у него не было.
   Мария? Мария осталась в прошлом, которое кончилось со смертью Джулиано, убитого римской полицией.
   Земляки? Он ел в их маленьких ресторанчиках Лос-Анжелеса, Чикаго, Нью-Йорка, где вокруг были только сицилийцы. Он пил их вино и слушал их разговоры, когда тосковал по жестоким горам.
   Здесь, на ипподроме Бельмонта, солнечным днем, время подготовки истекло. Он был готов.
   Она подошла к нему, как в баре "Риал Тониз".
   - Привет, Джонни Колини.
   - Пошли выпьем, Дэа.
   Она кивнула и взяла его под мускулистую руку.
   В тридцати футах один из людей Джерри Мусии проследил, как они прошли в клубный бар и спустился к хозяину.
   - Он в баре с превосходной бабой. Из общества, или модель, или девочка по вызову высшего класса. Купил пять билетов на лошадь Иказы.
   - Ладно, - Мусия закурил сигару. - Оставайся с ним. Узнай, кто она.
   Мусия облокотился на барьер и смотрел, как Иказа гнал лошадь к победе. Джонни Колини выиграл на заезде 1250 долларов, - думал Мусия. Он знает имена, у него есть деньги. Лучше бы Марк Кромлейн узнал, что это за тип, прежде чем связываться.
   Дэа Гинес придумала единственный способ поведения с этим человеком.
   - Мне двадцать четыре, я выросла в Вайт Плейн, - сказала она. - Год была замужем за парнем из Принстона. Последний раз видела его на снимке в журнале. Он ехал на велосипеде и говорил, что открыл для себя прекрасный ром Южной Америки. Но он открыл для себя, как прекрасно все спиртное прежде, чем смог выговорить "Южная Америка". Я работала на телестудии ассистентом. Ты меня потряс, и поэтому я приехала в Бельмонт тебя разыскать. Спать с тобой я не собираюсь, но была бы не против куда-нибудь с тобой пойти. Ну, что еще?
   - Это мне нравится, - сказал Джонни. Он ненавидел людей, которые лгали кому-нибудь, кроме полиции.
   Марк Кромлейн лежал в постели и говорил по телефону, пока врач и нянька обрабатывали его лицо.
   - Здесь его никто не знает, Марк, - говорили в трубку. - В Сэнде некий Джонни Колини останавливался пару недель назад, и, конечно, мы все проверили. Ничего. Есть деньги, играет в карты, умеет передергивать, проиграл сотню или около того. Ни чеков, ни кредиток. Мы подумали, что это другой парень. Он никому не мешал. Заигрывал с девушками - вполне нормально. Никогда за них не платил, но имел предостаточно. Не сильно, но пьет. Иногда пьет сухое красное вино. Платит по счету и уходит. Он - как миллионы прочей публики.. Но его никто не знает. Ни Бен, ни Гай. Может, Фрэнк - узнай.
   И его не знают ни в Майами, ни в Кливленде.
   Но он знает, кого надо. И ехал первым классом. Прикрывшись названными именами.
   И он достаточно самоуверен - ввязаться в драку. Насколько самоуверен? Мусия узнает.
   Человек Мусии снова подошел к ограде. Кончился седьмой заезд.
   - На этом заезде он потерял тысячу.
   - Сильно взволнован?
   - Когда зажглось табло, просто выкинул билеты. Больше внимания обращает на девку, чем на тысячу.
   - Он ведет себя, как бабник?
   - Нет. Она говорит, а он слушает. Хотел бы я быть на его месте.
   - Кто она?
   - Когда пойдет в уборную, я узнаю - нанял девушку пойти с ней и завязать разговор. Ты же знаешь, как бабы любят потрепаться.
   - Так же, как и ты. Возвращайся к нему. Он заметил слежку?
   - Нет.
   В баре клуба Дэа мягко заметила Джонни:
   - Тот невысокий мужчина с большими черными глазами вернулся, Джонни.
   Джонни Колини допил стакан.
   - Почему у них нет сухого красного вина?
   - Почему он наблюдает за тобой, Джонни?
   - Дэа, ты красивая женщина. Я хочу спокойно любоваться тобой. Успокойся.
   - Извини, Джонни.
   На вилле под Римом была поздняя ночь. Юная японка поклонилась, накинула кимоно и босиком вышла из комнаты, как маленький бесшумный зверек.
   Великий человек снял трубку. Через пару мгновений он говорил со своим агентом.
   - Насчет нашего молодого человека. Лишить его денег. Если у него есть, проследить, чтобы их забрали. Я хочу, чтобы он был сам по себе. У него теперь большие аппетиты. Хочу посмотреть, что он будет делать без денег.
   - Да, сэр, - ответил агент. - Завтра денег у него не будет.
   5
   Понятия Джонни Колини о женской добродетели были просты и основывались на опыте, накопленном людьми маленького островка за пять тысяч лет.
   На бедном острове, где люди тяжело работали и голодали, положение женщин диктовалось обстоятельствами: они работали в поте лица, рожали детей, вместе содержали семью, несмотря на трудности и катастрофы. Их добродетель обуславливалась силой их мужчин.
   Для Джонни, несмотря на опыт Рима и Вегаса, у хорошей девушки должны быть сильные, гордые братья, которых мать воспитала в строгом семейном духе, или, что похуже, сильный, строгий отец.
   Девушка без такого семейного надзора и контроля над добродетелью плохая девушка. Плохая девушка ложится в постель без надежды на замужество.
   В понятиях Джонни Колини о женской морали не было ничего сложного.
   Но у Дэа Гинес, как он сразу понял, были очень сложные взгляды на мораль.
   Она сказала, что на неё никто ещё не производил такого впечатления. Она лучше будет с ним, чем с кем-нибудь еще. Но она не собиралась спать с ним. Ни сейчас, ни позднее, вполне вероятно - никогда.
   После скачек в Бельмонте они пообедали в сицилийском ресторанчике по соседству, около Восьмой авеню. В этой части города ещё оставались дешевые большие квартиры, заселенные итальянцами и их многочисленными детьми.
   Джонни выиграл чуть меньше трех тысяч и решил потратить их завтра у Тиффани на что-нибудь приличное для Дэа.
   Он сказал ей об этом за обедом. Она поблагодарила и отказалась.
   - Это выигранные деньги, - сказал он, - не настоящие. Такие деньги всегда не настоящие, если не проигрываешь. Почему бы не получить от них удовольствия?
   - Я знаю человека с более крупными деньгами, Джонни, и с такими же мыслями.
   - Эти деньги не имеют с нами ничего общего, - Джонни посмотрел на неё совершенно честно. - Для меня ты была бы той же, и хотелось бы, чтобы и я для тебя, если бы я разорился.
   - Если бы ты разорился, я бы чувствовала к тебе то же, что и сейчас. Но я работаю и для женщины вполне прилично зарабатываю. Я живу на зарплату, да и драгоценностей на мне на три тысячи.
   - А машина? "Феррари", наверно, слишком горяч для тебя, а вот "ягуар"...
   - Почему ты хочешь делать мне подарки? Ты же знаешь, между нами ничего не изменится к лучшему или к худшему, если я приму их, но я не хочу.
   - Я люблю делать подарки. И всегда любил.
   И, конечно, это была правда. Бандит Джулиано мог взять в банке в пятницу миллионы лир - и остаться с пустыми карманами в понедельник.
   - Одно ты мне можешь подарить, но это непросто, - сказала Дэа.
   - Что ты хочешь?
   - Я хочу узнать тебя. Я хочу знать, чем ты гордишься, чего стыдишься, чего боишься, насколько ты мужествен, о чем думаешь наедине, чего хочешь больше всего на свете.
   - Только одним способом женщина может узнать все это о мужчине. Только одним верным способом, - сказал Джонни.
   - Что это за способ?
   - Выйти за него замуж в молодости и прожить вместе каждый день до старости.
   Дэа рассмеялась.
   - Знаешь, ты прав. Если ты попросишь выйти за тебя замуж, Джонни, думаю, я соглашусь. Только чтобы все это узнать.
   - Я не попрошу.
   Потом он отвез её домой. У неё была маленькая квартирка на востоке Пятидесятой. Заходить он не стал.
   До этого момента она ещё сомневалась. Она попрощалась на улице и ждала, гадая, применит ли он силу, станет уговаривать и настаивать, или просто поцелует на прощание.
   Он попрощался, секунду смотрел на нее, потом сказал:
   - Мы встретимся ещё раз, - и пошел прочь.
   Для Джонни Колини попроситься в гости было бы оскорблением для обоих. Зачем просить? А насчет силы - по их кодексу так поступали мужчины без гордости.
   Если она готова, то откроет дверь, чтобы он зашел. Если нет - сегодня этого не нужно.
   Но эта ночь выдалась плохой для обоих.
   За углом давно поджидал парень. Он знал, что надето на Дэа и где она живет, ему сказал Джерри Мусия, а Мусия узнал это от девушки, которая болтала с Дэа на скачках.
   Парень из восточного Нью-Йорка подождал, пока Джонни свернет на Лексингтон, и позвонил Джерри из бара.
   - Девушка дома. Она живет одна.
   - Дождись двоих парней и втроем подниметесь.
   - Что мне делать, мистер Мусия?
   - Тебе - ничего. Я пошлю парня, который знает, что делать.
   Подозрения Мусии и Кромлейна насчет Колини за вечер укрепились. Человек, который выигрывает тысячи на скачках, или легкая добыча, или из круга избранных.
   Джонни мог оказаться большим мотом, новичком в городе. Имена он мог прочитать в газетах или услышать в разговоре. В любом случае, главари его не знали. Может, он сколотил состояние в Вегасе, или берет банки и трясет супермаркеты. Может, у него бизнес, или он получил наследство. Если хоть что-то подтвердится, он станет добычей. Несомненно, он богат. Тот, кто ставит пять билетов на чужую лошадь, сказочно богат или безумен.
   Вращаться в том кругу - не значит быть в мафии. Брокер из Вегаса, бармен из Майами, любой другой неглупый парень, знающий людей мафии, тихий и чистый, но с характером, может быть избранным. Если он знает, что такое жизнь в действительности. Такой мог погулять пару дней, а потом вернуться, сокрушаясь о потраченных деньгах.
   Мусию взволновало то, что он узнал о Джонни Колини. Если Кромлейну нужна была его жизнь, Мусия зарился на деньги.
   Одно было несомненно - Джонни расшевелил мафию. Это было все равно, что расшевелить спрута.
   Целый день в лучших отелях раздавались звонки. И в конце концов они его нашли.
   - Да, - ответили им, - у нас остановился Джонни Колини. Молодой парень, смуглый, сильный, резкий. Куча денег. Хороший багаж, много одежды. Я составлю список его звонков. Никто из здешних ребят ничего о нем не знает. Посетителей не было. В регистрационной карточке адресом указал просто Лас-Вегас.
   Перетрясли всех. Свой человек в одном из полицейских участков проверил документы на Колини Джонни. Но в Департаменте полиции Нью-Йорка на него ничего не было. Гардеробщицы видели его за пару последних дней (у гардеробщиц замечательная память на лица и имена) в трех ночных заведениях, но красивый итальянец, около двадцати восьми, шесть футов роста, с набитыми карманами, очень хорошо одет, был один и ни с кем не говорил. Официанты могли знать больше, но они не появятся раньше девяти.
   От дельцов тоже ничего - никто не вытаскивал молодого итальянца в команду.
   У игроков - тоже пусто. Он не участвовал ни в одной крупной игре на Седьмой авеню или верхнем Бродвее.
   Ничего не узнали и от проституток. Ни одна контора не доставляла девушек не только в данный номер данного отеля, но и парню описанной внешности. Подходил под описание еврей-коммивояжер, но девицы сразу выяснили ошибку.
   Еще из отеля - Колини не оплачивал чеков, разменял билеты по сотне долларов. С ними все в порядке - за этим внимательно следили. Почта только письмо, по мнению клерка, из Чикаго, но это не точно.