Макпартленд Джон. Королевство Джонни Кула

   Она с любопытством смотрела на него.
   - Это похоже на лекцию в колледже.
   Джонни рассмеялся.
   - Так и есть. Старик преподавал мне историю Ордена, как школьнику. Я учил её на английском. Я заучивал биографии людей, умерших полвека назад Мосси Энрайт в Чикаго, Ротштейн в Нью-Йорке; кто убил Багси Сигеля в Беверли Хилз десять лет назад и за что; кто пел "Звездную пыль" гангстерам из Сан-Франциско и почему. Когда я займу место в мафии, я не буду выглядеть деревенщиной.
   Он натянул брюки, скользнул в рубашку.
   - Я знаю, где в Мексике производят опиум и где героиновые фабрики в Афинах. Я знаю имя оптового продавца наркотиков в Нью-Джерси, который пропускает тонну фенамина в месяц. Я могу назвать склад в Тихуане, где марихуана лежит копнами. Я должен был знать все это, и в сто раз больше, прежде чем старик отправил меня хотя бы в Рим.
   - Ты будешь иметь дело с наркотиками? - спросила Дэа.
   - Большой человек в мафии имеет дело только с деньгами, ответил Джонни. - Не видит и не дотрагивается ни до чего, кроме денег. Но марихуана, кокаин и героин - оружие мафии. Мафия как джунгли - растет и расползается, завоевывает города, и те погибают. Люди хотят веселиться. Мы даем им секс, мы даем им наслаждение, мы даем им фенамин и эфедрин, мы даем им мак, героин - и они наши люди, наши зомби. Они хотят веселиться, и отдают нам свои жизни.
   Дэа его понимала. Ему не нужны ни комфорт, ни наслаждения, ни женщина, ни деньги. Он хотел власти над людскими жизнями, а такой голод не утолить. Человек, живущий ради власти, сделает все, чтобы её добиться. Неважно, что для этого понадобится - храбрость или жестокость. Нет ни правил, ни жалости.
   Она любила его, она его ненавидела, и то и другое - на верхнем пределе.
   11
   Он оставил её ждать и вернулся в Нью-Йорк, в свой отель.
   Комнату уже обыскали. И ничего не нашли, кроме одежды и "беретты". Серийный номер поведет их по ложному следу в Гавану и оборвется. На одежде марки Сая Девора из Вегаса, "Казановы" из Чикаго и старого великолепного маэстро-портного из Манхэтена, шотландца, родившегося с иглой в руках. О Джонни Колини эти люди знали только то, что шили ему одежду и платил он чеком или наличными.
   Его возвращение в отель заметили, и гости появились в номере уже через пару минут.
   Эти двое не были ни сборщиками долгов, ни наемными громилами. Они были любезны и обходительны. Мистер Сантанджело желает встретиться с мистером Колини по делу. Если он не занят, они позвонят мистеру Сантанджело и узнают, свободен ли он, или он может назначить любое удобное время.
   Мистер Колини ответил, что согласен встретиться с мистером Сантанджело по делу сейчас или в любое другое удобное время.
   Один из мужчин подошел к телефону, произнес пару слов и сказал Джонни, что внизу стоит машина и что мистер Сантанджело ждет.
   Машина оказалась черным "флитвудом"; недолгое путешествие прошло в молчании.
   Джонни провели в офис и оставили наедине с мистером Сантанджело. Он знал, что за ними наблюдают сквозь стену с оружием наготове.
   Сантанджело долго смотрел на него, прежде чем заговорил. Джонни стоял и ждал. Этот - один из тех, кто умрет, но не сейчас.
   - Ты не похож на него, - сказал Сантанджело, утомленный молчанием.
   Джонни не отвечал.
   - Садись, - сказал Сантанджело, слегка шевельнув пальцами.
   Это был знак приветствия, известный только хозяевам Ордена. Джонни ответил тем же.
   - Ты человек Джонни Колини, - сказал Холодный на итальянском.
   - Он ничего мне не должен. Я ничего ему не должен, - ответил Джонни на английском.
   - Он прислал тебя сюда, в Нью-Йорк.
   - Я здесь, потому что я так хочу.
   - Из какого ты клана?
   - Из нью-йоркского.
   - Мы тебя не знаем.
   - Узнаете.
   Лицо Майка Сантанджело стало жестким, тяжелая челюсть выдвинулась вперед, толстые вены вздулись, губы побелели.
   - Разговаривай с уважением.
   Джонни кивнул.
   - С уважением, положенным Великому Мастеру.
   - Я хочу знать, почему ты здесь.
   - Я хочу принимать участие в деловых решениях и иметь долю в доходах.
   - Ты никто, - Сантанджело рассмеялся в лицо Джонни, вновь порозовевшие губы обнажили крупные желтые зубы.
   - Каждый сначала никто. Некоторые это изменяют. Вы сделали. Я сделаю.
   Сантанджело медленно поднял и опустил тяжелую голову.
   - Да, ты такой же, каким я был в молодости. Джонни Колини хорошо натаскал тебя. Кто ты?
   - Я тоже Джонни Колини.
   - Ты знаешь, стоит мне поднять руку, и ты умрешь, не встав со стула. Многие умирали на этом стуле, и их тела никогда не нашли.
   Джонни улыбнулся. Сантанджело угрожал ему. Настоящий мужчина не угрожает, если не исполнит угрозу. Сантанджело не убил его, значит, Мороженый уже не настоящий мужчина.
   - В некоторых корпорациях есть свободные акции. Я хочу, чтобы эти акции были записаны на меня.
   - Почему мы должны это сделать? - оскалился Мороженый.
   - Для начала потому что Орден и мафия станут сильнее, если я буду с ними и смогу отдавать приказы.
   Сантанджело снова рассмеялся, но не так громко.
   - Мафия! Начитался газет и решил, что есть нечто, всем управляющее, что нельзя украсть апельсин у разносчика, не отдав части мифическим людям мафии, - Мороженый сплюнул.
   - Где есть деньги, там есть мафия, - сказал Джонни. - Теперь мы достаточно сильны, чтобы получить то, что приносит деньги.
   Сантанджело глубоко вдохнул.
   - Если ты знаешь все, что знает старый Джонни Колини, ты знаешь почти столько же, сколько я. Давай не будем говорить ни о мафии, ни о деньгах. Человек вроде тебя всегда может занять в мафии высокое положение, и такой человек собирает деньги, как фермер оливки с деревьев. Давай говорить как Братья.
   - Да, мой господин, - сказал Джонни по ритуалу Ордена.
   - Мы Братья по крови, и наши жизни принадлежат нашему Ордену.
   - Да, мой господин, - сказал Джонни.
   - Братья временами забывают об этом. Костелло забыл. Орден пожертвовал им и отправил в тюрьму в интересах Ордена. Он сердился. Теперь он не сердится.
   Джонни Колини ждал.
   - Мы примем тебя в здешний клан. Мы присвоим тебе степень Мастера и дадим место в совете Ордена.
   Джонни понял, что Мороженый с ним торгуется, но его лицо осталось непроницаемым. Сантанджело предложит ему маленький кусочек и решит, что он доволен. Джонни знал, что удовлетворит его только все. Для начала - все, а потом он покажет, чем может быть мафия. Мороженому он не ответил.
   - Мы сделаем это, потому что считаем, что ты Джулиано.
   Джонни сдержал судорожный вздох. Все деньги старика, все усилия пропали зря.
   - Почему вы так считаете?
   - Сколько здесь Мастеров Ордена? Сколько молодых людей? Сколько говорят по-итальянски, как сицилийцы? Сколько здесь молодых людей с глазами тигра и бесстрашным сердцем, как у тебя? Кого Джонни Колини выбрал бы своим сыном? До того, как ты подал знак Мастера, я так считал. Теперь я знаю. Почему ты не поступил, как должен? Не пришел в клан и не назвался?
   - Джулиано мертв. Вы считаете меня крестьянином? От моих ног воняет козьим дерьмом?
   - Разговаривай, как Брат, а не как ублюдок! - закричал Сантанджело.
   - Говорите о том, что вы можете мне предложить, а не о мертвецах, ответил Джонни.
   - Мы не предлагаем ничего, кроме того, что ты заслужил. Почетное место в нашем клане, - лицо Мороженого обмякло, словно он очень устал. - Мафия это другое. Это не единый сплоченный организм. Там есть ирландцы, шведы, евреи, поляки и греки. Некоторые бизнесмены входят в Орден, и мы дадим тебе шанс сделать выгодные вложения. Сто тысяч долларов в Токио или Александрии принесут четверть миллиона на героине, но ты можешь потерять эти сто тысяч. Мы дадим шанс, ничего больше.
   - Я хочу больше.
   - Ты молод, тебе нужен весь мир. Я не так молод, и у меня всего больше, чем я мечтал, когда мальчишкой воровал апельсины с лотка. Ты знаешь о двух братьях из нищей чикагской семьи, которые стали богатыми и могущественными людьми?
   - Я знаю их имена.
   - В старые времена - когда я был так же молод - люди были помешаны на деньгах. Тысяча долларов пьянила, как вино, бедных мальчиков из грязных трущоб. Деньги пьянили. И в то безумное время они забывали о присяге Братства, они убивали Мастеров и даже одного Великого Мастера, чтобы занять место в Союзе. Они осквернили Орден кровью собственных Братьев. Быть Мастером в Союзе означало просить смерти от пули друга, даже родственника, кровного брата по Ордену, который был опьянен большими деньгами.
   Но не эти два парня. Они были братьями в семье, и братьями в Ордене. Они уважали клятву, они верили в Орден. И в конце концов они получили деньги и власть. Помни об этом.
   Джонни помнил, что на это ушло двадцать лет. Он хотел денег и власти, пока был ещё молод.
   - В мафии мы не можем дать ничего, кроме того, что ты купишь. У тебя есть пять тысяч долларов? В мафии есть человек, замышляющий кражу драгоценностей в Калифорнии. Устроить это стоит десять тысяч, камни можно продать в Нью-Йорке за тридцать тысяч. Риск невелик, ты можешь получить десять тысяч прибыли за неделю. Мы можем сказать этому человеку, что ты входишь в долю с пятью тысячами, он не сможет отказать. Вот что мафия может сделать для тебя. Доля в героине дороже. Верная ставка в игре стоит двадцать пять процентов от выигрыша, часть этих денег Орден выплачиваем организаторам. Иногда глупцы не платят двадцать пять процентов, и Орден их наказывает. Но ты должен вложить свои деньги. Ты хочешь часть отелей в Вегасе, Тахо или Рено? Как Мастер Ордена ты можешь забрать их у подчиненных. И они обязаны продать их тебе, но ты должен заплатить справедливую цену, - Сантанджело откинулся в большом кресле. - Ты все это уже знаешь.
   - А если я хочу больше, чем участие в таких делах?
   - Ты этого не получишь.
   - Но вы сами добились большего.
   - То было в старые времена.
   - Вы знаете, что я возьму свое.
   - Ты сходишь с ума от молодости и от того, что ты Джулиано.
   - Я уважаю вас как Великого Мастера, и я уважаю вас за то, кем вы были в молодости. Вы сказали правду. Я такой, каким вы были.
   Джонни встал и направился к двери. Если Мороженый все ещё крутой мужик, он поднимет руку, Джонни получит пулю в спину и больше ничего не почувствует. Джонни знал, что делает. Он готов был спорить, что Майк Сантанджело не тот, каким был когда-то.
   - Прощай, Джулиано, - сказал Мороженый.
   Джонни обернулся. Старик поднял правую руку, но не до конца. Когда Джонни посмотрел ему в глаза, рука медленно опустилась.
   - Джулиано мертв. Я - нет, - сказал Джонни, повернувшись и открывая дверь. Когда он закрыл её за собой, двое уже ждали, чтобы отвезти его в отель.
   12
   Он позвонил Дэа из автомата.
   - Валяй, - сказал он и повесил трубку.
   Дэа Гинес в Коннектикуте тоже положила трубку и взглянула на себя в большое зеркало на двери ванной.
   Это слово означало начало её соучастия в пяти убийствах. Она должна была поехать в аэропорт Ла-Гардиа в Нью-Йорке, купить для себя билет до Лос-Анжелеса в оба конца и в один конец - для Альберто де Лисо. Она должна лететь рейсом "TWA", второй билет - на американский рейс. Джонни дал ей тысячу долларов. Она полетит без багажа и остановится в маленьком отеле в Голливуде, ни в чем себе не отказывая. Они встретятся в баре на Вайн-Стрит.
   Если она сделает это, от Дэа Гинес, какой та была четыре дня назад, не останется и следа. И она это сделает.
   Она спустила в туалет личные вещи, письма и фотографии, остальное оставила. От Дэа Гинес осталось только то, что было на ней, но и от этого она избавится в Голливуде.
   В Ла-Гардиа Дэа сдала машину в бюро проката и купила билеты. Самолет прибывал в международный аэропорт Лос-Анжелеса в десять утра.
   Когда она пролетала над тысячами милями Америки, здравый смысл почти победил: фермы, леса, холмы, горы, реки, озера, деревушки и города. Как может человек подчинить все это себе?
   Крупные города слабы, это она знала. Дай им наслаждение, говорил Джонни. Дай среднему поколению скачки, наслаждение выигрышем копеечной ставки у соседского букмекера. Дай подросткам жестокость футбола, сигарету с марихуаной и шприц с героином. Дай им наслаждение, говорил Джонни, и они отдадут тебе свои жизни.
   Города вдоль Озер - Лейкс, Кливленд, Толедо, Детройт, Чикаго. Все они принадлежат мафии. Больше миллиона долларов прибыли ежедневно.
   В международном аэропорту Лос-Анжелеса она наняла такси до маленького отеля, который подсказал Джонни, и зарегистрировалась как Хелен Вильсон. Билет она покупала на имя Джин Вильсон. В квартале от отеля на Голливудском бульваре был бар. Там она заказала пинту водки и через час её допила. Одурманенная и отуманенная, она выключила свет и заснула поперек кровати.
   Джонни Колини большую часть своего времени в Штатах потратил на необходимые приготовления к убийствам пятерых.
   Подготовка к убийству Луиса Мерфи была до смешного проста. После звонка Дэа Джонни зашел в свой номер и взял пистолет.
   В личном офисе Луиса Мерфи день заканчивался не так, как обычно. Джонни ничего не знал о том, что происходило на тридцать третьем этаже здания на Пятой Авеню, где располагался офис фирмы "Редстоун, Тиджей, Хадсон и Мерфи". Он знал только, что произойдет и во сколько.
   Мерфи был огромным толстым весельчаком лет шестидесяти. Он был мускулист, но толст, под близко посаженными, узкими глазами сверкала широкая улыбка. Голова лысая, но с красивым загаром, носил он дорогую одежду и дорогие украшения, говорил громко, но редко, и то, что думает.
   Этим поздним вечером, как и всегда, Джоан принесла запотевший графин "мартини" и бокалы.
   Джоан, его секретарша уже десять лет, была стройной и рыжеволосой. Все десять лет она была его любовницей, но для обоих это ничего не значило. У Мерфи была жена, сыновья, которые учились на юристов в Гарварде, ферма с сотней акров земли около Вестпорта. Он выращивал быков породы "Черный Ангус" и содержал шесть породистых лошадей; возле острова Шелтер стояла его шестидесятифутовая шхуна, и каждый ноябрь он отправлялся на ней в плавание к Майами и Гаване.
   Редстоун, Тиджей и Хадсон давно ушли. В делах Мерфи адвокаты никогда не требовались для разбора в судах, и лишь изредка - для консультации.
   Джоан налила "мартини" Мерфи и себе и села в кожаное кресло, закинув ноги на подлокотник.
   - Что сказал Майк? - спросила она.
   - Что-то о каком-то даго, который называет себя Колини.
   - Колини?
   - Сантанджело сказал, он представляет старого Джонни, который сейчас в Италии.
   - Тогда он важен.
   - Может, для таких, как он, но не для меня.
   Ирландец Мерфи с одинаковым презрением отзывался о всех расах и национальностях, но только при Джоан. Вечерком, наслаждаясь с ней "мартини", всех негров он именовал ниггерами, всех итальянцы - даго, немцев - тупицами, англичан - ублюдками, а ирландцев - грязными сукиными детьми.
   Большинство людей ему нравились, и он обращался с ними одинаково независимо от цвета или национальности, никому не доверяя и всех обманывая. Его единственным стремлением было провести их всех.
   С каждым, будь он Сантанджело или гостиничный парикмахер, попрошайка с Лексингтон или федеральный судья, Мерфи был одинаков. Он обнимал за плечи, широко улыбался и разговаривал мягко и любезно.
   Он безудержно хохотал над шутками и сам был мастером рассказывать анекдоты. До этого первого за день "мартини" он ничего не пил, выпивал четыре или пять с Джоан, иногда драл её на широком диване красной кожи, потом садился в пассажирский поезд до Вестпорта, где на ферме "Эльдорадо" его ждала жена, и там уже пил до тех пор, пока она не раздевала его и не укладывала спать.
   По выходным он играл в гольф утром и пил вечером. Пару раз в году он ездил в Олбени, где пил и обманывал законодателей. Пару раз в году он ездил в Вашингтон, где пил и обманывал сенаторов. Обычно за год после уплаты налогов он выводил тысячи четыре-пять. Его чеки часто возвращали из-за недоплаты. Его ферма была заложена трижды; "Эльдорадо" так и не выплачено до конца и накопилось семь тысяч различных долгов за яхту.
   Каждый день он ставил по тысяче долларов на лошадей, если были бега. Профессионал костей, Ученый, обдирал его на двадцать тысяч в час. Счета Луиса Мерфи за ленчи достигали пяти сотен в день, ещё пять - на десятерых гостей каждую ночь. Друзья могли пользоваться его чеками в Капабланке или в других местах, и неделя в Вашингтоне могла обойтись ему в десять тысяч.
   Он был банкротом и жил в долг, но был известен от Перино до Чемборда как последний из великих мотов, совершенно неплатежеспособный гурман и громогласный пьяница.
   В мафии мнение Луиса Мерфи по вопросам права было последним словом. Он знал законы корпораций, законы штата и законы о федеральных налогах, и любую штучку, которую, имея деньги, можно сотворить совершенно законно.
   - Майк не позвонил бы тебе, Луис, не будь он встревожен. Что он от тебя хотел насчет этого Колини?
   - Чтобы я установил всю собственность и права, какие есть у старого Джонни Колини.
   - Это могут сделать бухгалтеры. Или фирма в Чикаго, которая работает на Колини. У тебя есть там свои люди?
   - Я четырежды пытался кого-нибудь завербовать. Это сложнее, чем в ФБР. Намного сложнее. Бухгалтеры тоже не знают.
   - Но ты знаешь, Луис.
   - Колини пришлось нанять меня. Он доверял мне. Вспомни, что он называл меня единственным ирландцем, которого он не поймал на лжи.
   - Да, - сказала Джоан. - Ты провел этих даго довольно ловко, верно?
   - Я сделал им много денег, говорил с ними так же, как они со мной. Я объедал их и обпивал.
   - Ты растратил их деньги и собираешься разорить их. Но они тебя любят.
   - Как и все остальные.
   - Ты встречал ирландца, который бы верил тебе, Луис?
   - Дьявол, нет.
   - Что ты собираешься сделать для Майка?
   - Оставить Колини без денег.
   - Сможешь ли? У него в этой стране собственности миллионов на пятьдесят.
   - Больше. Эти даго точно знают, как хранить заработанный доллар. Но я в состоянии раздавить его. Он не входит в шесть крупных компаний, и за месяц погрязнет в убытках.
   - Это то, чего хочет Майк?
   - Он хочет разоблачить старого Колини. Майк боится, что новый парень развяжет войну. Он боится его.
   - Никогда не думала, что Майк Сантанджело кого-то боится.
   Мерфи положил руку на её бедро.
   - Они стареют.
   - Кроме тебя, козленок.
   - Прекрати болтать и давай отрабатывай свои три сотни баксов в неделю, детка.
   Луис Мерфи был разорен, но его секретарша следила, чтобы сорока сотрудникам фирмы "Редстоун, Тиджей, Хадсон и Мерфи" платили вовремя. Ни один чек фирмы не был действителен без её подписи, и хотя Мерфи мог драть её на диване в свое удовольствие, он не мог взять ни доллара из денег фирмы без её согласия.
   Она владела особняком в Квинз, фермой для своих мальчиков возле Трои, на её счету лежала приличная. Когда мафия проворачивала законную сделку, она знала, на чем можно сделать деньги. И делала их, неуклонно и неутомимо.
   Как-то Джоан поставила доллар и проиграла его. И никогда больше не играла. Она пила, но никогда не платила сама.
   Она думала, что Луис Мерфи лучший мужчина в мире.
   Отдышавшись, он спросил её, как всегда, с надеждой:
   - Будь у меня немного денег, я бы купил миссис Мерфи красивые камушки. Нужно около пяти тысяч.
   Он всегда называл жену "миссис Мерфи", даже при сыновьях.
   Джоан собралась с духом. Она любила старого козленочка, но денег он не получит. Никогда.
   - Марк Кромлейн положил глаз на симпатичную коллекцию в Пеббл Бич.
   - Пеббл Бич в Калифорнии?
   - Да. Коллекция застрахована на сотню тысяч. Дело стоит десять тысяч. Марк позвонил - он продулся в пух и прах у него осталось всего около пяти. Сказал, что есть хорошие бриллианты, а у миссис Мерфи день рождения на следующей неделе. Не могу же я подарить ей кусок дрянного мыла.
   - Они уже провернули дело? - Джоан была с Мерфи уже десять лет.
   - Еще нет. Ребята хотят половину вперед и ещё половину до того, как отдадут камни Марку. Он едет на запад взглянуть на них, прежде чем расплатиться, а потом перешлет на восток. Как насчет пяти, Джоан? Ты меня любишь, детка, и я дам тебе первой выбрать камни. Я получу пятьдесят тысяч, по оценочной стоимости, если дам Кромлейну пять.
   - Продавать быстро и оптом - около пятнадцати, - сказала Джоан. - Не пойдет.
   - Что я подарю миссис Мерфи? Она озабочена нашим долгом бакалейщику, и я должен её взбодрить.
   - На сколько счет от бакалейщика?
   - Те же пять тысяч.
   - Не пойдет, - сказала Джоан, наливая себе последнюю порцию "мартини".
   Луис закурил сигару, подтянул галстук, надел шляпу и вышел из офиса.
   Спускаясь от "Рузвельт-отеля" в Гранд Сентрал Стейшн, Джонни Колини остановился в людском муравейнике, спешащем на поезда, бок о бок с Луисом Мерфи, и выстрелил ему в сердце.
   По привычке все сделали ещё шаг, прежде чем посмотреть, откуда раздалось эхо выстрела, и оглядывались по сторонам, пока Луис Мерфи заваливался вперед. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем какая-то женщина завизжала, и уже тогда толпа забурлила и поднялся крик.
   Но все уверенно утверждали, что ничего не видели.
   Колини, спрятав пистолет в рукав под часы, на несколько минут смешался с толпой. Единственная его маскировка - шляпа, которую он нес в руке, преследуя Луиса Мерфи, и надел перед первым криком.
   Когда люди начали расходится, он двинулся с ними и прошел через вокзал на Сорок вторую стрит. Там он взял такси до Квинз.
   13
   Пройдя четыре квартала, Джонни взял такси до Ла-Гардиа, пообедал, выпил бутылку вина и купил "Спорт Иллюстрейтед", "Харперс" и "Тру". Джонни научился быстро читать, и ему нравилось расслабиться, откинуться в кресле и читать три-четыре часа подряд.
   Беспосадочный рейс доставил его в Лос-Анжелес около половины второго ночи. Следующие четыре часа Джонни проспал. Как животное, он мог заснуть или проснуться в секунду.
   Первый из пятерых мертв.
   Он знал привычки человека из Беверли Хиллз и человека из Лас-Вегаса. Но когда он сел в самолетное кресло, его интересовало только чтение. Он забыл о четверых мужчинах, которые умрут. "Беретта" лежала в потайном кармане, не было резона от неё избавляться. Если полиция задержит его даже как свидетеля, игра проиграна. Тогда пистолет помог бы ему быстро умереть.
   В аэропорту Лос-Анжелеса он первым сошел с трапа. Не нужно было дожидаться багажа, и он взял такси до "Никербокера".
   Пока такси пробиралось по темным пустынным улицам к Голливуду, Джонни достал из кармана "беретту", разобрал её, курком слегка сдвинул затвор и приподнял на долю миллиметра боек, потом собрал пистолет и сунул обратно в карман.
   В тусклом свете водитель ничего не увидел и не услышал. У "Никербокера" Джонни расплатился, оставил доллар на чай и зашагал по Айвар к Юкке, прочь от отеля.
   Подходящую машину нашел он легко. Новая модель легко открылась и завелась. Она явно была оставлена на ночь и непохоже, чтобы её хватились раньше шести или семи утра.
   На скорости семьдесят пять миль он погнал навстречу фарам машин, возвращавшихся из Вегаса.
   В шесть утра в Стрип заканчивался рабочий день. Для всех, кроме богатых любителей гольфа, все ещё увлеченно гоняющих мячи вокруг бассейнов, наступал перерыв до четырех или пяти вечера.
   Джонни подумал, что Оби, должно быть, только ложится в постель с очередной девицей из кордебалета. Конечно, девушка только неделю как в Вегасе. Оби любил таких и имел связи, чтобы их заполучать.
   Он бросил машину выше по Стрип и вытер руль, кнопки, наружные и внутренние ручки, зеркало заднего вида, - все, к чему прикасался.
   Отель Оби был в двухстах ярдах. Джонни отлично знал обстановку. Он подошел к внутренним телефонам и спросил мистера Хиндза. Телефон звонил пять минут, прежде чем ответил слуга-японец.
   - Скажите мистеру Хиндзу, что здесь гость из Флориды, и это по делу.
   Через две минуты Оби Хиндз взял трубку возле своего королевского ложа.
   - Да?
   - Оби, прошлой ночью в Нью-Йорке убили Мерфи.
   - Что? Луис Мерфи? Кто это?
   - От Сантанджело. Я только что прилетел.
   - Ико сказал, ты из Флориды.
   - Я сказал, из Нью-Йорка.
   - Проклятый японец. Кто ты?
   - Мусия.
   - Не Джерри.
   - Его кузен.
   - Кто убил Мерфи?
   - Потому Сантанджело меня и прислал. Он думает, ты знаешь.
   Оби Хиндз говорил ровным ледяным голосом.
   - Лучше тебе подняться. Поднимись на эскалаторе.
   - Ты можешь связаться с Беном? - спросил Джонни.
   - Бен Фрэнд?
   - Да. У меня специальное поручение к нему.
   - Дьявол, он проверяет доходы со столов и не может отойти.
   - Позвони ему.
   Длинная пауза.
   - Ты сказал, тебя зовут Мусия?
   - Чарли Мусия, - сказал Джонни.
   - Вот что тебе лучше сделать. Подожди там пару минут, пока я свяжусь с Беном. Ты поднимешься минут через двадцать. Годится?
   - Конечно, - сказал Джонни.
   Повесив трубку, он направился в казино. Оби Хиндз немедленно позвонит охранникам, чтобы найти того, кто ему звонил.
   В мире нет города, где охрана действовала бы так решительно, быстро и эффективно. И не было места хуже для темных делишек, начиная с воровства фишек и расчетов фальшивыми чеками, чем в Стрип-отеле в Лас-Вегасе.
   Охранники - находчивые, жесткие люди с опытом побольше, чем у шефа полиции Гоморры до её уничтожения. Полиция города так же находчива, может, лишь помягче. Город может быть закрыт, как крысоловка, и захлопнется он так же быстро. У полиции и у охраны глаза как камеры; что они увидели, кого они увидели, они помнят. Они знают, как ведут себя выпивохи, как ведут себя туристы, как ведут себя азартные игроки. Все вариации быстро изучаются, и кроме того эти люди знают, как ведут себя мошенники, воришки, подонки и психи. Они сыты ими по горло и их ненавидят.