Максвелл Энн. Тень и шелк

   Дэни глубоко вздохнула. В воздухе разливался какой-то приторный цветочный запах.
   — Пахнет фруктами? — спросила она. — Или здесь воздух опрыскивают духами специально для туристов?
   — Это запах коррупции, — отозвался Шон.
   — Как романтично!
   — Романтично? — Он хрипло рассмеялся. — Здесь триста пятьдесят банков, и каждый готов в мошенничестве перещеголять своих конкурентов. То, что ты видишь, — памятники коррупции и алчности из стекла и стали.
   — Изобрази улыбку, дорогой. Мы же в отпуске — помнишь?
   Шон метнул на Дэни недоверчивый взгляд.
   — А точнее, в романтическом путешествии влюбленных, — вкрадчиво добавила она. — Разве не так говорил Джилли?
   — Ч-черт!
   Дэни прикусила язык, почувствовав, что чаша почти безграничного терпения Шона переполняется.
   В северной части города они свернули с шоссе на дорогу, идущую вдоль берега. По обе стороны дороги высилась стена из небольших отелей, казино и ресторанов. Скромные строения быстро сменялись шикарными пляжными комплексами. Стена бетона и стекла заменила прибрежные утесы.
   В просветах между рукотворными скалами открывались многолюдные пляжи с песком, по цвету и фактуре напоминающим сахар. Он был настолько белым, что резал глаза даже сквозь солнечные очки. Раскаленный, слепящий песок простирался до искрящейся голубой воды.
   — Добро пожаловать на родину «Гармонии», — произнес Шон. — Удачного отдыха и так далее.
   — Мне было бы спокойнее, если бы Джилли не просветил меня.
   — У тебя был выбор.
   — Неужели тебе никогда не надоедает повторять «я же говорил»? — с досадой выпалила Дэни.
   — Нет, не надоедает. Я же машина. Киборг.
   Дэни поморщилась. Из уст Шона это слово прозвучало так, что вызвало мгновенное отвращение. Дэни решила сменить тему. И как можно скорее.
   — Трудно представить себе, что столько людей, проводя отпуск, блаженствуют в тени такого скопища пороков, как «Гармония», — заметила она.
   — Ты когда-нибудь бывала в Рио?
   — Нет, но надеюсь побывать. Я слышала, он великолепен.
   — Рио — отточенное лезвие бандитского ножа, — ответил Шон. — Пляжи там небезопасны для туристов, — впрочем, как и здесь.
   — Ты слишком мрачно смотришь на жизнь.
   — Просто я никогда не носил розовых очков и не жил в башне из слоновой кости.
   — Ты придумал себе имидж ублюдка или он появился естественным путем? — поинтересовалась Дэни.
   — Естественным путем. Мои родители не были женаты.
   — Довольно! Для одного разговора это уж слишком. Черт, разве нам не положено развлекаться?
   — Нет.
   — Улыбайся, уб… упрямец! — поспешно поправилась Дэни. — Мы же влюбленные, к тому же едем в открытой машине. Мы на виду у всех.
   Шон улыбнулся, как волк при виде бараньей отбивной.
   — Можешь не стараться, — оценила его попытку Дэни. — Я буду улыбаться за нас обоих.
   Кабриолет миновал высокие двойные и тройные башни отелей со стороны берега океана. Игорные дома удачно и скромно вписывались в туристические комплексы. Казалось, казино приносят не больше прибыли, чем плавательные бассейны.
   — Да, это не Лас-Вегас, — заметила Дэни. — В Вегасе делают все возможное, кроме взрыва атомной бомбы, чтобы привлечь внимание к казино.
   — В Вегасе? Значит, ты поклонница азартных игр?
   — А зачем, по-твоему, я каждое лето провожу на Великом шелковом пути? — парировала Дэни.
   — Я имел в виду азартные игры на деньги, а не на собственную жизнь.
   Дэни пожала плечами.
   — Игра на деньги меня не привлекает, — сообщила она. — Но мне известны люди, для которых она стала своего рода наркотиком.
   — Преступность, игорный бизнес и коррупция, так сказать, в одной постели не случайны, — объяснил Шон. — Запах людских слабостей притягивает хищников, как гнойная рана мух.
   — Какое приятное сравнение!
   — И мухи так считают, — отозвался Шон.
   — Стой! — вдруг воскликнула Дэни. — Мы проехали «Хайет».
   — Знаю. Посмотри, что находится рядом.
   Дэни увидела огромные стальные ворота, аллея за которыми вела к воде. Полированная бронзовая вывеска на одном из столбов ворот объявляла миру: «Гармония». Частные владения. Посторонним вход воспрещен".
   — Выглядит как половина пляжа Малибу, — беспечно заметила Дэни.
   — Не обманывайте себя, профессор. Это не Малибу.
   — Я и не думала, что мы поселимся так близко.
   — Именно потому и был выбран «Хайет» — из-за близости к «Гармонии».
   Шон развернулся посреди дороги, как и подобало туристу, и свернул на боковую аллею, ведущую на территорию «Хайета». Несколько минут спустя он остановил машину в тени пальмовой рощи, потянулся к бардачку и вытащил кожаную сумку.
   Дэни не успела открыть дверцу со своей стороны, как Шон вышел из машины. Заторопившись, Дэни с трудом нагнала его.
   — Помедленнее, дорогой, — процедила она.
   — Прости. На меня слишком сильно действует жара.
   Дэни знала: на Шона действует только ее нежелательное присутствие.
   — Ты не умеешь проигрывать, — пробормотала она.
   — Покажи мне человека, который умеет проигрывать, и я объясню тебе, что такое проиграть по-настоящему.
   Просунув руку под локоть Шона, Дэни встала как вкопанная.
   — Остановись сейчас же! — потребовала она. Шон застыл на полушаге и сверху вниз уставился на Дэни. Она одарила его улыбкой явно без избытка добродушия.
   — Мы же любовники на отдыхе, — приглушенным голосом напомнила она.
   — Ты так часто напоминаешь об этом, что…
   Ладонь Дэни метнулась ко рту Шона движением, которое со стороны можно было принять за ласку.
   Приподнявшись на цыпочки, Дэни прошептала на ухо Шону:
   — Прекрати обращаться со мной как с непослушной сестренкой, особенно теперь, на виду у людей, которых мы хотим одурачить.
   Грудь молодой женщины словно невзначай коснулась руки Шона чуть ниже локтя. Вряд ли это прикосновение было случайным.
   Но Шон похолодел, обнаружив, что ему хочется знать причину жеста Дэни.
   «Время обета подойдет к концу через восемь с лишним дней», — язвительно напомнил он себе.
   С другой стороны, обет имел весьма особенные условия.
   Шон склонился и поцеловал Дэни в уголок рта.
   — Я рад, что ты не против такой игры, — хрипло произнес он.
   — Не то чтобы я…
   Остаток фразы Дэни потонул в крепком поцелуе.
   — Потерпи еще немного, — с улыбкой попросил он. — Скоро мы будем дома.
   — Сукин…
   Подхватив ладонью затылок Дэни, Шон впился в ее рот, не давая ей договорить.
   — Мы же любовники, — прошептал он немного погодя, легонько касаясь губами ее уха. — Ты сама уверяла, что у пальм есть уши.
   У Дэни подкосились ноги, и она кивнула, уткнувшись лицом в редкую щетину на шее и подбородке Шона.
   — Пока я не выясню, что в коттедже нет чужих ушей, — продолжал он, — ты будешь держать рот на замке, только время от времени целовать меня. Но если ты еще раз откроешь его без разрешения, я сочту это приглашением к сексу. Ясно?
   Мороз прошел по коже Дэни, и она коротко кивнула.
   Шон убрал ладонь с ее затылка, задев при этом волосы. Этот жест можно было расценить и как ласку, и как предостережение.
   Или и то, и другое.
   Рука об руку они зашагали по дорожке к группе пляжных домиков. Оказавшись возле одного, ближайшего к берегу и к стальной ограде поместья «Гармония», Шон вытащил ключ из кармана шорт и сверил номер ключа с номером дома, прежде чем наклониться к Дэни.
   — Болтай, как положено туристам, — шепотом приказал он. — Не забывай: мы провели здесь уже несколько дней.
   — Не могу забыть те цветы, — выпалила Дэни. — Они напомнили мне шелк.
   Шон ответил ей грозным взглядом.
   — Нет, пожалуй, атлас, — поспешно поправилась Дэни, — такие яркие, блестящие, нежные…
   Шон хмыкнул.
   — А эти птицы, стоящие у берега на одной ноге! — продолжала болтать Дэни. — Разве они не прелесть?
   — Прелесть, — подтвердил Шон.
   — А роскошный бесконечный пляж за оградой по-прежнему пустует! Как думаешь, кто-нибудь будет против, если мы проберемся туда? Ограда не доходит до самой воды.
   Шон проследил за взглядом Дэни. Она изучала поместье через прутья стальной ограды. Колючая проволока, тянущаяся по верху ограды, и камеры, обращенные к пляжу, портили впечатление первозданного рая.
   — Наверняка нас туда не пустят, — возразил Шон. — Эти богачи — все равно что собака на сене: сами. не едят и другим не дают.
   Ключ повернулся в замке легко, как по маслу. Дверь не издала ни малейшего скрипа.
   Ничто не взорвалось.
   Притворно-небрежным взглядом Шон обвел комнату, прежде чем войти. Там никого не было.
   — Прошу, — пробормотал он, отступая и приглашая войти Дэни, — а я за тобой.
   Шагнув в комнату, Дэни заметила, что Шон не убирает левую руку с кармана кожаной сумки, в котором был спрятан пистолет.
   Мурашки, пробежавшие по коже Дэни, не имели никакого отношения к работающему на полную мощность кондиционеру. Солнце, цветы и бархатистый тропический воздух ничуть не притупили бритвенно-острую бдительность Шона.
   Дэни с тревогой огляделась. Дверь пляжного домика открывалась в гостиную с окнами на пляж. В небольшой нише помещался бар с отнюдь не скудными запасами спиртного, а спальня находилась по другую сторону, подальше от шума прибоя.
   — Знаешь, а мебель ничего, — заметила Дэни.
   — Да, — отсутствующим тоном подтвердил Шон, — очень мило.
   Но он не обращал внимания на изящество мебели. Шон заглядывал под кресла и столы, обыскивая места, где обычно прячут «жучки», и места, где никому не придет в голову их искать.
   Пока Шон методично обследовал лампочки и стенные розетки, Дэни устроила собственный инспекционный тур, не переставая щебетать о том, что даже по прошествии нескольких дней ей не перестают доставлять удовольствие мебель, вид из окон, погода и двери, выходящие на пляж.
   Шон пользовался только тремя вариантами ответов: "угум, «да» и «очень мило».
   — И выбор спиртного здесь большой, — продолжала она.
   — Да.
   — Особенно хорош «Гран-Марнье».
   — Очень мило.
   — Это точно. Бутылка такого размера в аэропорту стоила бы не меньше пятидесяти баксов.
   Приостановив осмотр подозрительно расположенной розетки, Шон уставился на Дэни.
   — Ты любишь «Гран-Марнье»? — изумленно спросил он.
   — Ох уж эти мне мужчины! — воскликнула Дэни с явным отвращением. — Ты до сих пор не можешь запомнить даже мой любимый цвет!
   — Угу…
   — Вот именно, — подхватила она.
   Шон продолжил обыск. Осторожность была его оружием. Еще в Афганистане он твердо усвоил непреложное правило: осторожные люди живут дольше.
   Во всяком случае, Шон понимал: современный, изготовленный по последнему слову техники «жучок» при подобном обыске не обнаружить. Кроме того, если прикрытие сработано так неудачно, что из «Гармонии» уже прослушивают, что творится в доме, им рано или поздно грозит смерть.
   — Как это мило со стороны твоего босса — дать тебе отпуск! — произнесла Дэни.
   — Да.
   — Должно быть, аренда этого домика обходится баксов в пятьсот в день.
   — Восемьсот пятьдесят, — уточнил Шон. — Я сейчас вернусь.
   — Я буду ждать твоих очередных «угу», — с улыбкой пообещала Дэни.
   Шон открыл дверь спальни, заглянул в комнату и горько улыбнулся. Должно быть, у Будды отменное чувство юмора, решил он.
   Он быстро обошел спальню и ванну, но не обнаружил ничего подозрительного. Спустив воду в туалете, он прислушался. Все было в полной исправности.
   В том числе его организм.
   Тело Шона томило острое, нестерпимое желание. Никакие медитации и аутотренинг, на которые он потратил столько времени в Тибете, не помогали. Его рубашка пропиталась ароматом Дэни, на губах чувствовался привкус ее губ, при воспоминании о том, как она прикоснулась грудью к его руке, шорты становились тесными.
   Проклятие!
   Еще раз мысленно выругавшись, Шон прошагал через гостиную к бару, рывком открыл дверцу холодильника, отыскал ледяную зеленую бутылку карибского пива, вскрыл ее и жадно глотнул.
   — Что случилось? — спросила Дэни.
   Шон не отрывался от бутылки. Дэни смотрела на него поверх зеленой бутылки. Его глаза казались темными, как полночь, и непроницаемыми.
   Он опустил бутылку и улыбнулся.
   Все ясно, подумала Дэни. Кто-то, где-то и как-то вляпался в навоз яков. Причем вляпался по уши.
   — Ничего, — наконец ответил он.
   — По твоему поведению не скажешь.
   Улыбка Шона стала шире, но ничуть не потеплела.
   — Поведению… — повторил Шон так, словно впервые слышал это слово. — Да.
   — Так мы продолжаем разговор или нет? поинтересовалась Дэни.
   — Пока нет, но скоро будем.
   — Что ты имеешь в виду?
   Шон молча кивнул в сторону спальни.
   — Посмотри сама, — предложил он. — И не забывай: ты получила то, чего добивалась. Короче, за что боролась…
   Бросив в сторону Шона удивленный взгляд, Дэни подошла к двери спальни и заглянула внутрь. В комнате было прохладно, изящные шторы создавали мягкий полумрак. Дверь стенного шкафа осталась открытой, внутри виднелась летняя одежда, обещанная Джиллеспи.
   Дэни не удосужилась проверить размеры: она была уверена, что одежда придется ей впору.
   В остальном комната выглядела идеально. Кто-то приготовил здесь одежду для Шона в пакетах. На одном стуле небрежно висела тенниска, на втором — алая ночная рубашка.
   Поморщившись, Дэни отвернулась.
   Сквозь открытую дверь ванной она увидела разложенные над раковиной туалетные принадлежности — именно те марки, которые она предпочитала. Несколько флаконов были полупустыми, словно ими пользовались.
   В целом комната имела жилой вид, была удобной и уютной до последней мелочи, до оттенка покрывала, наброшенного на кровать королевских размеров.
   И только теперь Дэни поняла.
   Одна кровать.
   На двоих.
   Черт!
   Дэни обернулась. Шон стоял в гостиной, у самой двери спальни. Он поднял пивную бутылку в безмолвном тосте.
   — Не забывай: в любых обстоятельствах есть свои плюсы и минусы, — напомнил он.
   — Так покажи мне плюсы, и я постараюсь не забыть!
   — До завершения каникул мы успеем выяснить, насколько ты способная актриса.
   — Заткнись, ковбой! — выпалила Дэни.
   — Ковбой? А это лучше дзен-киборга?
   Дверь спальни захлопнулась так резко, что чуть не выбила бутылку из рук Шона.

Глава 17

   Дневной свет озарил Арубу, подобно цветовому грому. Одним движением Шон вскочил с пола у «своей» стороны кровати, радуясь возможности покинуть комнату.
   Он и не подозревал, что кровать королевских размеров может оказаться такой тесной.
   Хотя Дэни жалась на своей стороне так, словно спасала свою жизнь, это ничего не меняло. Каждый ее вздох, движение тела, даже легкий шорох волос по подушке раздували пожирающее Шона пламя.
   «Хорошо, что я так и не стал монахом, — размышлял он. — Если бы потом я встретил Дэни, я бы всю жизнь жалел о данном обете».
   А теперь жалеть о нем осталось совсем недолго.
   Шон наотрез отказывался считать оставшиеся дни, часы и минуты. Он торопливо натянул шорты и взял из чемодана бинокль.
   В доме имелась небольшая веранда с видом на океан. С этого места Шон мог наблюдать за территорией «Гармонии», оставаясь незамеченным.
   Следующие полчаса Шон провел с биноклем в руках, вглядываясь в густые заросли. Его целью была ограда, отделяющая его от поместья.
   На первый взгляд и даже на второй ограда казалась неприступной — высотой в десять футов, сооруженная из частых вертикальных стальных прутьев и увенчанная спиралями колючей проволоки. Нержавеющая сталь проволоки зловеще поблескивала под лучами утреннего солнца.
   Сталь плохо переносила пребывание в насыщенном солью воздухе. Пассаты и мельчайшие, как пыль, соленые брызги постепенно разъедали металл под слоем черной краски.
   — Что ты делаешь?
   Негромкий голос из-за спины Шона заставил его вздрогнуть и вызвал мгновенное раздражение.
   — Любуюсь пейзажем, — сквозь зубы процедил он. Дэни пропустила столь нелюбезный ответ мимо ушей.
   Атмосфера между ними и без того была достаточно накаленной. Даже выигранные вчера вечером в блэкджек пятьсот долларов не подняли настроение Шона.
   — Ты одета? — осведомился Шон, не поворачиваясь.
   — Я не надела крошечный бикини, который кто-то заботливо подсунул мне, если ты спрашиваешь об этом.
   — Да, об этом.
   Шон не сомневался: ему понадобится немало времени, чтобы забыть, как выглядела Дэни вчера днем, сразу после того как сбросила пляжное полотенце, прыгнула в бассейн и принялась плескаться. Вокруг было немало женщин, сложенных куда лучше Дэни, некоторые обладали броской, яркой красотой, но ни одна из них не была так желанна ему, как эта маленькая профессорша.
   Опустив со лба очки, Шон оглянулся через плечо. Темные волосы Дэни растрепались со сна, кожа после недавнего пробуждения еще казалась разгоряченной и розовой. Белый махровый халат надежно прикрывал ее тело — от ключиц до пяток.
   Ее босые ступни были узкими, с очаровательным высоким подъемом. Пальцы беспечно пошевеливались в шелковистом песке на краю патио, словно она дразнила спящего любовника.
   При этой мысли у Шона закипела кровь. Резко отвернувшись, он продолжил изучение барьера, отгораживающего «Гармонию» от остального мира.
   — Красивая ограда, верно? — спросила Дэни. — Приятное соседство.
   — Угу.
   — Интересно, возникают ли здесь такие же проблемы со сталью, как во Флориде?
   — Что ты имеешь в виду? — удивился Шон.
   — Халатность подрядчиков и соленый воздух, — сжато объяснила Дэни.
   Шон ответил ей акульей улыбкой:
   — И я размышлял об этом.
   — И что же?
   — Похоже, некоторые из столбов, ограды недостаточно прочны. Кое-где видна ржавчина. А откуда ты знаешь про Флориду?
   — Там живут родители моего бывшего мужа. Им пришлось менять свою роскошную стальную ограду уже через два года.
   Шон с любопытством оглянулся на Дэни.
   — А во второй раз, — продолжала она, — они заставили подрядчика распилить несколько наугад выбранных прутьев, прежде чем устанавливать ограду, чтобы убедиться, что они действительно из сплошной стали, а не пустотелые внутри.
   Рассмеявшись, Шон снова принялся изучать ограду в бинокль.
   — По крайней мере они учились на своих ошибках.
   — Да. Жаль только, что эту способность не унаследовал их единственный сын.
   — Значит, он туповат?
   — Ничуть, — покачала головой Дэни. — Просто ему наплевать на всех, кто уступает ему в силе или низости.
   Пальцы Шона сжались на бинокле. Ровный голос Дэни свидетельствовал о незаживающих ранах, замаскированных улыбкой.
   Неудивительно, что она не доверяет мужчинам, думай Шон. Похоже, она была замужем за настоящим принцем.
   — Я повидал людей такого типа, — небрежным тоном ответил Шон, — но не в зеркале во время бритья.
   Дэни удивленно приоткрыла рот, неожиданно рассмеялась и заговорила, не думая.
   — Знаю, — призналась она. — Иначе я бы заперла дверь спальни, вместо того чтобы хлопать ею.
   Шон не сводил глаз с ограды.
   — Тебе незачем спать на полу, — продолжала Дэни. — Эта кровать размером немногим меньше стадиона.
   — Я привык спать на полу в монастыре.
   — Сколько ты пробыл среди монахов Лазурной секты?
   — Достаточно долго, чтобы Прасам понял: я не подхожу им, — отозвался Шон.
   — Не та раса?
   — Не тот темперамент.
   Некоторое время Дэни молча следила за тем, как Шон осматривает ограду.
   — Что это… — начала она.
   — Потом, — перебил он.
   Дэни умолкла. Шон смотрел в бинокль, и легкие движения мышц у него под кожей завораживали ее, напоминая переливы света на тонком шелке. Дэни одолевало искушение обвести контуры играющих мускулов, почувствовать кончиками пальцев под ними незримое переплетение нитей жизни.
   — Так я и думал, — пробормотал Шон. Дэни поспешно отдернула руку, вдруг обнаружив, что невольно тянется к его щеке, и заложила обе руки за спину.
   — О чем ты? — виновато спросила она.
   — Телекамеры кругового обзора действуют недостаточно синхронно, — сообщил Шон.
   Дэни втайне вздохнула с облегчением: он не заметил ее блуждающие пальцы.
   — И о чем же это говорит? — поинтересовалась она.
   — О большой влажности и лени.
   — Исчерпывающее объяснение, — насмешливо пробормотала Дэни. — Странно, как я сама до этого не додумалась?
   Шон оглянулся на нее через плечо.
   — Видишь вон те камеры? — спросил он.
   — Я заметила их еще вчера.
   — Они должны обеспечивать непрерывный обзор определенных территорий ограды, перекрывающих друг друга.
   Дэни уставилась на медленно вращающиеся камеры.
   — Похоже, они выполняют свою задачу, — заметила она спустя несколько секунд.
   — Не совсем. Каждые три минуты происходит сбой, и они не захватывают довольно приличный участок территории.
   Дэни нахмурилась:
   — И долго это продолжается?
   — Двадцать девять секунд.
   — Насколько велик этот выпадающий участок?
   — Достаточно велик для человека.
   — Надеюсь, ты не думаешь… — начала она.
   — Нет, я абсолютно уверен, — перебил Шон. — Каждые три минуты часть ограды рядом со здешней волейбольной площадкой становится невидимой для охранников «Гармонии».
   — Но Джилли сказал, что с нашим связным мы встретимся в другом месте.
   — Угу…
   Согласие Шона не успокоило Дэни — совсем напротив.
   — А колючая проволока ничуть не заржавела, — заметила она.
   — Само собой. Она мне кое-что напоминает — пора побриться. После завтрака мы идем в музей.
   Дэни хотела что-то сказать, но передумала. Шон направился в ванную.
   По крайней мере, размышляла Дэни, он натянул шорты вместо умопомрачительных плавок, оказавшихся в его багаже, — по сравнению с ними даже обнаженные ягодицы выглядели менее откровенно.
   И менее возбуждающе.
   К тому времени как Шон и Дэни выехали на шоссе, в небе сгустились тяжелые тучи, придавая Арубе призрачный вид. Набережная старого города с ее оранжевыми и голубыми зданиями, украшенными лепниной, казалась радужно-яркой на фоне туч. Голландские мельницы лучше смотрелись под хмурым небом и разительно контрастировали с растрепанными пальмами.
   Шон поднял верх синего кабриолета перед выездом с территории отеля. Несмотря на работающий кондиционер, внутри машины царила гнетущая атмосфера.
   Они припарковались на тихой улочке позади базарной площади Арубы и дальше отправились пешком.
   — Нам сюда, — сообщил Шон. Дэни увидела через узкую улицу здание, на которое Шон указал едва заметным кивком.
   — Не останавливайся, — велел он. — Надо осмотреться, прежде чем мы зайдем.
   — «Музео нумизматике», — прочла Дэни вслух вывеску. — Нумизматический музей?
   — Деньги питают этот райский островок. Триста пятьдесят банков и бог весть сколько казино.
   — Самое подходящее место для встречи со шпионом, — еле слышно выговорила Дэни. — Должно быть, этому твоему Бостону дорого заплатили за то, что он сумел внедриться в «Гармонию»?
   — Сколько стоит человеческая жизнь?
   — Кое-где ужасающе мало, — отозвалась Дэни. Шон не стал возражать. Большую часть своей жизни он провел именно в таких местах.
   — Бостон — выходец из старинного рода, издавна живущего на Арубе, — сообщил Шон. — Его отец должен был занять пост премьер-министра, но он неожиданно умер.
   — По естественным причинам?
   — Если только алчность можно назвать естественной.
   — Что же с ним случилось? — спросила Дэни.
   — Колумбийцы убили его десять лет назад, когда им понадобилось место, для создания банков.
   — А он не хотел пускать их на Арубу?
   — Нет, но новый премьер-министр не смог бы сразу принять их взятку. Его излюбленный стиль — ладонь против кулака, — сообщил Шон.
   — Это меня не удивляет.
   — Бостон презирает деньги, — продолжал Шон. — Он считает их виной гибели острова.
   — Корень всего зла — любовь к деньгам, — поправила Дэни. — Деньги — это всего лишь деньги.
   Шон улыбнулся быстро и холодно.
   — Бостон не разделяет твоего академического подхода к сему предмету, — возразил он. — Он старомоден. Мечтает уничтожить людей, превративших Арубу в клоаку финансового мира.
   — Так вот почему он согласился сотрудничать с «Риск лимитед»?
   — Нет, поэтому мы выбрали его. Бостон — глава прислуги в поместье Кати.
   Дэни медленно покачала головой:
   — Судя по рассказам Джилли о Кате, Бостон получает астрономическое жалованье.
   — Работать на Катю — неблагодарное занятие, но у Бостона есть мечта.
   — Какая?
   — Когда-нибудь по самую рукоятку вонзить нож в Катину спину.
   Дэни споткнулась. Шон подхватил ее под руку и помог восстановить равновесие.
   — Извини, — произнесла она, — земля вдруг поплыла из-под ног.
   — Должно быть, по такому случаю полагается заявить «я же говорил»?
   — Нет.
   — Ты уверена?
   — Отвяжись. — Дэни передразнила британский акцент Джилли.
   Шон рассмеялся, но не отпустил ее. Не то чтобы Дэни требовалась поддержка — просто прикосновение пальцев к ее коже было приятным.
   — Где Бостон прошел подготовку? — спросила Дэни.
   Шон недоуменно уставился на нее:
   — Подготовку?
   — Ну, где его обучили тому, как следует вести себя тайному агенту на вражеской территории и так далее?