Малинин Евгений. Бросок в безумие

   – Я вижу, вы очень напуганы…
   По центру прокатился тихий недовольный гул, но высказаться определенно никто не посмел.
   Нуль-навигатор переждал это проявление возмущения и продолжил:
   – Ну что ж, я вас прекрасно понимаю… Только зачем собственный страх выносить на всеобщее обсуждение?
   И снова по центру прокатился нестройный гул, возмущение в котором звучало гораздо сильнее. Однако Старик не дал ему разрастись:
   – Вы думаете, мне не страшно?.. Вы думаете, командиру корабля не страшно руководить звездолетом, не подчиняющимся его воле?
   Вот теперь в Главном центре управления воцарилась полная тишина.
   – Нет, господа офицеры, я тоже человек, мне тоже страшно и… горько! Может быть, даже в гораздо большей степени, чем вам всем! Но мне горько напоминать вам о том, что имеется такое понятие – долг! Это понятие, этот наш с вами долг – единственное, что может…
   – Нет, господин нуль-навигатор! – визгливо перебил его Эдельман. – Вам не удастся в очередной раз заморочить нам головы! Мы требуем, чтобы вы выслушали наши конкретные предложения и ответили, можете ли вы возглавить их реализацию! В противном случае мы…
   Теперь уже Старик перебил своего первого ассистента. И хотя говорил он значительно тише, от его голоса у многих вахтенных офицеров мурашки побежали по телу:
   – Берегитесь, господин Эдельман!.. Вы уже дважды попадали впросак из-за своей трусости, невыдержанности, своего непомерного, больного самолюбия! Я не хочу знать, что будет «в противном случае», и тем более не боюсь ваших угроз! В моем распоряжении гораздо больше законных средств удержать вас в повиновении!.. Самых серьезных средств… вплоть до расстрела!
   Эдельман наконец снова сел в свое кресло и уставился на командира выпученными глазами, словно тот уже подписал приказ о его расстреле.
   Однако Старик, выдержав короткую паузу, продолжил:
   – Но если у вас имеются конструктивные предложения, я готов их рассмотреть!
   И снова заговорил вставший со своего места Ян Озда:
   – Командир! Как сказал ваш первый ассистент, нас всех тревожат два момента. Первый – это распространяющаяся по кораблю эпидемия, второй – необходимость прервать выполнение этой странной программы. Вы согласны?..
   – Согласен… – усмехнулся нуль-навигатор, понимая, что его просто завлекают на «свою сторону».
   Озда между тем продолжал, хотя и с меньшим энтузиазмом:
   – Мы считаем, что с этой… эпидемией справиться достаточно просто… Только надо проявить… жесткость. Она проникла на корабль с Гвендланы – это, на наш взгляд, неоспоримо, вместе с людьми, спускавшимися на планету. Это подтверждается и тем, что… заболели только побывавшие в этом… аду… А посему если носителей заразы не будет, то и… заразы не будет…
   Тут Озда остановился и посмотрел на командира растерянным взглядом.
   Старик все мгновенно понял, однако прикинулся непонимающим:
   – Носителей заразы не будет?.. А куда ж они денутся?..
   – Их… – Озда каким-то лихорадочным взглядом оглядел молчавших офицеров и коротко выплюнул: – Их надо… уничтожить!..
   В Главном центре управления повисла невозможная звенящая тишина. Старик склонил голову, о чем-то задумавшись, а все остальные с напряжением ожидали его решения.
   Наконец нуль-навигатор выпрямился и оглядел собравшихся.
   – Так… – врастяжку произнес он, задерживая взгляд на каждом лице. Большинство опускали глаза, но были и такие, которые, не дрогнув, выдерживали взгляд командира, и даже такие, в чьих глазах горело некое торжество.
   – Значит, вы решили уничтожить своих товарищей… Своих больных, неспособных защищаться товарищей.
   Нуль-навигатор снова опустил голову и тихо спросил:
   – Это решение единогласное?..
   – Да! – поспешно вскинулся Эдельман, словно опасаясь, что даже Ян Озда не сможет показать их общую непреклонную решимость. – И это уже, увы, не наши товарищи! Нам хорошо известно, что они переродились в монстров! Точно таких же монстров, какими была населена Гвендлана! Мы не хотим, чтобы эта зараза продолжала расползаться по кораблю! Мы должны их уничтожить ради сохранения здоровья всех остальных!
   Старик искоса бросил любопытный взгляд на Эдельмана и еще раз оглядел Главный центр управления.
   – И вы предлагаете мне… – он подчеркнул голосом последнее слово, – …своим авторитетом командира узаконить это ваше… предложение?.. Хм… Хорошо! Но давайте все-таки решим, кто именно подлежит уничтожению?..
   На большинстве лиц дежурных офицеров появилось недоумение – им было ясно, о ком именно идет речь. Однако командир продолжил:
   – Вы неоднократно назвали появившуюся на линкоре… болезнь заразой. И вы считаете, что эту заразу наши люди подцепили на Гвендлане… Но если это так и если принять меры, предлагаемые вами, то уничтожению должны подлежать все, кто так или иначе контактировал с этой заразой… В том числе и я!.. В том числе и вы все!.. Ведь вы все контактировали с Вихровым или Ежовым!
   Старик на несколько секунд замолчал, давая своим офицерам осознать свои слова, а затем снова продолжил:
   – Но дело даже не в этом. Я, не задумываясь и не сомневаясь, отдал бы приказ на уничтожение любого количества людей на линкоре, если бы это имело смысл, а вот заниматься бессмысленным, жестоким истреблением собственных подчиненных я не собираюсь. Это первое!
   Старик снова оглядел офицеров, и теперь его взгляд был тверд и жесток.
   – Второе! Подумайте вот о чем. Что будет, если на кораблях Космофлота начнут уничтожать людей, высаживающихся по приказу командования на неисследованные или малоизученные планеты и не задумывающихся о том, какую болезнь они могут там… подхватить?! Эти люди рискуют собственной жизнью и вправе рассчитывать на всемерную помощь и заботу со стороны этого самого командования. Разве не так? Разве в противном случае кто-то пойдет, не раздумывая, в атмосферу вновь открытых планет? Бросится на выручку попавших в беду товарищей? Будет месяцами работать в малоизученных условиях чужих миров? Нет! Все они будут думать, как бы не попасть под ваш… – командир сделал крошечную паузу и буквально рявкнул, – …под ваш приговор!!!
   И снова в Главном центре управления повисла мертвая тишина. Люди словно бы боялись нарушить ее не то что словом, а даже слабым движением, едва заметным вздохом! Наконец нуль-навигатор снова заговорил, и теперь его голос был усталым, полным разочарования:
   – Я не верю, что вы приняли такое… предложение единогласно… Ваш страх заставил вас согласиться с одним или несколькими негодяями… Глупыми к тому же негодяями! Поэтому, начиная с этого момента, командование линкора в моем лице не будет принимать и рассматривать какие-либо коллективные предложения. Каждое предложение должно иметь конкретного автора… конкретного, отвечающего за его содержание человека! И этот конкретный человек будет оцениваться мной в соответствии с содержанием своего предложения.
   И снова Старик обвел взглядом окружавшие его лица. Как ни странно, на многих из них читалось явное облегчение. Эдельман опустил голову и смотрел в пол… Озда, кривовато усмехнувшись, опустился на свое место…
   – Вопросы есть? – жестко спросил нуль-навигатор, поворачиваясь вместе с креслом к своему первому ассистенту.
   Ответом ему было молчание.
   – В таком случае прошу вас закрыть ваше… торжественное заседание и вернуться к исполнению своих служебных обязанностей.
   Старик поднялся из кресла и сделал шаг в направлении своего шлюза, но в этот момент раздался не слишком уверенный голос первого ассистента штурмана:
   – Командир, а как же наше второе предложение?..
   Нуль-навигатор обернулся на голос и совершенно официальным тоном ответил:
   – Господин первый ассистент главного штурмана, если У вас есть предложение по выходу корабля из программы «Звездный лабиринт», прошу вас подать его мне в виде официального рапорта. Он будет рассмотрен в соответствии с уставом Космофлота Земного Содружества!
   И командир корабля покинул Главный центр управления.
   Как только за Стариком закрылся входной люк, Ян Озда сорвался со своего места и быстро подошел к Эдельману.
   – Ну что же вы, Артур Исаевич? – Голос первого ассистента штурмана звенел от возмущения. – Почему вы не сказали про другие вахты и про Звездный десант? Почему вы допустили, чтобы Старик начал читать нам нотацию, как нашкодившим мальчишкам?
   – А мы и есть нашкодившие мальчишки, – раздался вдруг голос первого ассистента главного канонира Егора Волынцева. – Так что командир прав – испугались неизвестно чего и пошли на подлость!..
   Эдельман коротко глянул в лицо Озде и, стиснув зубы, прошептал:
   – Вот поэтому и не сказал…
   – Так что, отступили?.. – спросил Ян, незаметно оглядывая центр управления.
   Большинство вахтенных офицеров как ни в чем не бывало вернулись к своим несложным делам, и только двое-трое внимательно смотрели в сторону навигаторской консоли.
   – После вахты… – одними губами прошептал Эдельман.
   Озда посмотрел на него каким-то долгим, сожалеющим взглядом и молча отошел к своей консоли.
 
   Нет, Игорь положительно ничего не мог поделать с этим тяжелым, инертным предметом. Синий бублик так и оставался синим бубликом. Он не только не желал превращаться в красную пирамидку, что легко на его глазах сделал маленький мальчишка с Гвендланы, он не желал даже чуть-чуть изменить свою Форму. Хотя порой Вихрову казалось, что он чувствует какое-то движение внутри этой простенькой вещицы!
   Игорь вспомнил, как потенциальный полный супер четвертого года обучения продемонстрировал им этот, с его точки зрения, простенький «фокус» – преобразование шестого уровня! Он снова, в который уже раз положил синий тор на свою ладонь и принялся его разглядывать, слегка шевеля пальцами… И снова у него ничего не получилось.
   Капитан поднял глаза на настенный хронометр и с удивлением обнаружил, что «играется» с тором уже третий час. Этот короткий взгляд послужил неким сигналом – в его голове снова проснулась тупая грызущая боль, словно что-то в его геле мгновенно разладилось, но мозг не может понять, что именно, и потому начинает болеть сам! Игорь осторожно задрожавшей рукой положил синий бублик на прикроватную тумбочку и, уже теряя от боли сознание, успел откинуться на подушку и закинуть босые ноги на кровать.
   И снова наступило беспамятство!
 
   В офицерской казарме Звездного десанта, куда поместили заболевших десантников, находились двое врачей. Один из них «кормил» лежащих без сознания ребят, второй внимательно просматривал последний доклад диагноста по капитану Бабичеву. Он сидел рядом с двумя полевыми надувными матрасами, на которых едва помещалось то, во что превратилось тело капитана, и пытался понять знакомые вроде бы знаки, покрывавшие писчий пластик карточки, но ему мешала назойливая, неотступно преследовавшая его мысль:
   «Если бы Сергей сейчас себя видел, он точно попросил бы дать ему излучатель!»
   Но тут взгляд врача остановился на коротком, лишенном пальцев обрубке, в который превратилась правая рука капитана Звездного десанта, и, вздрогнув, подумал:
   «Только что он с этим излучателем стал бы делать?»
   И вдруг глаза Бабичева открылись – самые обычные, человеческие глаза, пожалуй, единственное, что осталось человеческого в этом изуродованном мутациями теле. Чуть замутненный взгляд, скользнул по лицу врача, уперся в нечто за его спиной, а затем медленно вернулся назад и… прояснел. Через секунду врач понял, что капитан пытается что-то сказать, но не может этого сделать, потому что горло давно уже у него отсутствовало, да и губы превратились в некое подобие жесткого костяного клюва, вряд ли способного к артикуляции.
   И все-таки врач чисто инстинктивно наклонился над обезображенным лицом Сергея и чуть испуганно спросил:
   – Тебе что-то надо?..
   «Зеркало!.. – совершенно неожиданно прозвучало прямо у него в голове. – Поставь перед моим лицом зеркало!»
   Врач был настолько поражен, что даже не испугался, хотя его ответный вопрос прозвучал довольно глупо:
   – Зачем оно тебе?..
   «Побриться хочу!..» – с легким смешком прозвучало в его голове.
   Вот эта насмешка, произнесенная таким знакомым, бабичевским тоном, вдруг ужасно испугала врача. В его голове мгновенно заметались обрывочные, бессвязные мысли:
   «Но он же не может!.. Вот так вот!.. Словно ничего и не… Словно он… самый обычный человек!..»
   «А я и есть самый обычный человек! – прозвучало в его растерянном разуме словно бы издалека. – Или ты думаешь, если я смогу подняться на ноги то тут же брошусь на тебя, чтобы сожрать?»
   И снова в этом беззвучном голосе прозвучала бабичевская насмешка.
   Тем временем врач немного пришел в себя и смог попробовать ответить этому беззвучному голосу. И ответ этот прозвучал довольно сердито, словно бы эскулап обиделся на собственный неразумный испуг:
   – Не нужно тебе никакое зеркало! Не на что особенно любоваться!
   «Это-то я понимаю… – раздумчиво «ответил» Сергей, – просто хотелось посмотреть – насколько «не на что»!
   – Да совсем не на что! – проворчал врач немного спокойнее, уже привыкая к необычному разговору. И тут раздался голос его товарища:
   – Эй, Олег, ты с кем это там болтаешь?
   Врач поднял голову, криво усмехнулся и коротко ответил:
   – С капитаном…
   Вадим вскинул голову и удивленно взглянул на своего товарища. Потом, осторожно положив инъектор на столик у кровати пациента, встал и шагнул к матрасам, на которых лежал Бабичев:
   – А он что, пришел в себя и может говорить?
   Олег только молча пожал плечами.
   Вадим встал рядом и наклонился над прикрытым простыней обезображенным телом.
   – Хм… действительно смотрит!.. Только как же он может говорить?.. – проговорил он негромко. – У него нет даже теоретической возможности произносить звуки!..
   «Слушай, ты, теоретик, принеси зеркало!» – раздалось в голове у Олега, и тот быстро вскинул голову, чтобы посмотреть на своего товарища. А тот, чуть приоткрыв рот, смотрел на самого Олега. Только секунд десять спустя он едва слышным шепотом произнес:
   – Ты, что ль, шутишь?..
   «Какие, на хрен, шутки… – Беззвучный голос Бабичева вдруг наполнился раздражением. – Человек наконец-то пришел в себя, а ему отказывают в самой маленькой радости – возможности посмотреть на свою физиономию! Костоправы безмозглые!!!»
   – Слушай, – снова зашептал подошедший врач, – мне Кокошко не говорил, что у них развиваются способности к телепатии!
   «Стоп! – немедленно вмешался в этот шепот Бабичев. – Это какой Кокошко, наш замглавврач?»
   – Д-да… – растерянно подтвердил Вадим.
   «И про кого он говорил?»
   – Про… Вихрова… третьего ассистента нуль-навигатора… – все так же растерянно пояснил врач.
   «Слушай, Вадим, – Бабичев явно снова подсмеивался, – успокойся ты, бога ради. Ну если тебе в такой лом на меня смотреть, отвернись и представь, что ничего со мной не случилось!»
   – Я… э-э-э… справлюсь. – Вадим сглотнул подступивший комок и добавил: – Я… успокоюсь.
   «Ну и хорошо… – одобрил его Сергей. – Расскажи, если знаешь, что там с Игорем, он что, тоже… свалился?..»
   – Он вообще-то первый… свалился. А вы уж после него…
   «Вот как?.. Ну и как он?..»
   – Ну-у-у… нормально… По-моему, он и не изменился совсем…
   «Ага… А нас-то сколько… тех, кто после Игоря слег?»
   – Все, кто на Гвендлану ходил…
   «Правильно, так и должно было быть!»
   – Что должно было быть? – в один голос спросили оба врача.
   «То, что с нами произошло… Это только начало, дальше больше будет!»
   – Да с чего ты это взял? – вдруг фистулой воскликнул Олег. – Вы просто подхватили на Гвендлане какую-то заразу, и все. Скоро мы с этой заразой справимся…
   «Что ж не справляетесь?»
   В вопросе Бабичева не было ни удивления, ни нетерпения, он словно бы знал, что лекарства против его «заразы» нет и быть не может и что это не зараза вовсе, а нечто другое. И чуть подождав, как бы давая возможность ответить и зная, что ответа нет, Сергей закончил:
   «А насчет “с чего я взял” – так мне Игорек сам сказал, сразу после старта от Гвендланы… Только я тогда его слов не понял, да и говорил-то он… обиняком. Знать, прямо сказать не мог! Только вот как меня скрутило, так я сразу тот разговор вспомнил и понял, что он неспроста его завел! Так что держитесь, ребята, скоро пациентов у вас много будет!»
   Олег и Вадим переглянулись, а затем снова посмотрели на лежащее перед ними жуткое тело, разговаривающее хоть и не совсем по-человечески, но очень уж похоже на Серегу Бабичева!
   Глаза у накрытого простыней монстра были закрыты, тело лежало совершенно неподвижно, так что можно было подумать, что оно и не дышит. Между тем портативный диагност, подключенный к телу, бесстрастно регистрировал, что все процессы метаболизма в этом организме проходят нормально… Ну или почти нормально. Значит, о кислородном голодании из-за отсутствия дыхания в данном случае не могло быть и Речи.
   Врачи еще немного посидели рядом со своим странным пациентом, а потом Олег неуверенно произнес:
   – Замолчал… Интересно, они все могут… ну… вот так… «говорить»?..
   – А ты спроси кого-нибудь… – Вадим кивнул в сторону неподвижно лежащих тел, – …из них. Может, тебе кто и ответит.
   Олег посмотрел на своих пациентов, которых он, по правде сказать, уже давно не относил к категории людей, и покачал головой:
   – А что ты думаешь насчет его слов… ну… что скоро пациентов прибавится?..
   – Вот скоро и увидим… – не сразу ответил Вадим, и в его голосе просквозила странная тоскливая нота.
 
   Нет, эта боль была не совсем обычной. Не такой, как прежде. Это ощущение вообще вряд ли можно было назвать болью в привычном значении этого слова. А может быть, за время своего… бесчувствия… безумия… он слишком привык к боли?.. Нет… все не так – он научился уходить от боли! Если что-то в его теле начинало передавать в мозг болевые ощущения, он не торопился, он терпел, насколько это было возможным, но уже не позволял своему разуму свалиться в бесчувствие… бессмыслие… безумие… Нет, он просто… избавлялся оттого, что болело, заменяя этот орган его подобием… лучше приспособленным для того организма, к которому в настоящий момент принадлежал его мозг… его разум!
   Правда, такая замена приводила к тому, что начинало болеть что-то другое… В одном из коротких промежутков между очередными поисками такой… замены он вдруг вспомнил старинное определение такого вот… подбора – метод тыка. Термин этот применяли в отношении поиска технических решений, но, на его взгляд, к его случаю он также подходил. Получалось, что он строил наново собственное тело, собственный абсолютно новый организм и делал это методом тыка.
   Осознав это, он тут же усмехнулся: «Представляю, что мы получим на выходе!»
   Именно в этот момент к нему впервые пробилась и первая внешняя… мысль, чужая мысль!
   Сначала он даже не понял, что слышит чужую мысль, – просто в его голове вдруг довольно отчетливо раздалось:
   «Игорь!.. Игорь!.. Да откликнись же наконец!»
   «Куда это мне надо откликнуться?» – спросил он сам себя и совершенно неожиданно «услышал» ответ:
   «Ага! Ты меня слышишь?»
   «Кого тебя? – в свою очередь, переспросил Вихров. – Кто это – ты?»
   «Серега я – Бабичев! – грохнуло у него в голове на полную мощность. – Вот теперь я тебя точно определил!»
   «Серега?»
   Вихров вдруг понял, что не слишком-то и удивлен, оказывается, подсознательно он давно ожидал чего-то в этом роде – какого-то нового вида коммутации именно между нарождающимися суперами!
   «Как ты на меня вышел?»
   Это был, пожалуй, первый вразумительный вопрос, заданный им своему неожиданному собеседнику.
   «Да я тут случайно выяснил, что совершенно свободно слышу чужие мысли и могу отвечать на них… Мысли… предтеч, я хочу сказать!»
   Бабичев, видимо, совсем не случайно назвал людей термином, услышанным от мальчишки с Гвендланы, потенциального полного супера четвертого года подготовки.
   «А только что я выяснил, что ты, оказывается, был первым, кто… свалился! Вот я и решил, что ты-то уж точно должен уже научиться… ну… мыслями обмениваться! Ну я и принялся тебя звать… правда, я до того определил, где ты приблизительно находишься!»
   «Как определил?» – опять удивился Вихров.
   «Спроси чего попроще! – усмехнулся в ответ Бабичев. – Просто начал тебя искать и… определил! Вот в том направлении и стал звать! Ты и откликнулся! Кстати, довольно быстро».
   «А еще кого-нибудь из ребят ты не пробовал… звать?»
   «Много хочешь! – неожиданно зло ответил Сергей. – Ты свалился первый, я, по всей видимости, – второй. А свойства наши наверняка у каждого проявляются по-своему. Я, например, кроме этой… телепатии… вообще ни на что не годен! Лежу на двух матрасах, как беременный бегемот, хорошо еще врачи питают… принудительно!»
   «Откажись!» – неожиданно для самого себя посоветовал Вихров.
   «Почему?» – в свою очередь, удивился Бабичев.
   «У тебя скорее всего просто переизбыток питания… Помнишь, мальчишка наш говорил, что может усваивать любой вид лучистой и полевой энергии. Похоже, твой организм тоже перешел на такое питание, а избыток «пищи» переводит в… материю, в мышечную массу. Вот тебя и разнесло – расход-то энергии у нас сейчас никакой!»
   «А тебя что, не кормят?»
   «А я вообще заперся и никого к себе не пускаю!»
   «Как это?»
   «Меня до последнего времени Кокошко… наблюдал. Ну и питал, конечно. Но уже несколько дней, а может быть, и недель, как я запер дверь изнутри и табличку вывесил, чтоб не беспокоили! Кокошко больше не приходил… и никто не приходил».
   «Хм… надо попробовать, – согласился Сергей и тут же подколол: – Ты ж у нас теперь… патриарх, так что твои советы на вес золота!»
   Однако он тут же перешел на серьезный тон:
   «Игорь, ведь ты знал о том, что должно с нами произойти? Помнишь наш разговор в казарме? Ты ведь уже тогда обо всем знал?»
   Прежде чем ответить, Вихров долго молчал, хотя и чувствовал, с каким напряжением ждет его ответа Бабичев. Наконец он вздохнул и коротко признался:
   «Знал… Хотя и весьма расплывчато!»
   «А кто еще знал?»
   «Командир».
   Последовало секундное молчание, а затем Бабичев как-то уж чересчур спокойно констатировал:
   «Ну что ж… Все верно…»
   Снова последовала пауза, а затем Игорь «проговорил»:
   «Серега, ты себе представить не можешь, как я рад тебя услышать!»
   «Так и я тоже!.. – откликнулся Бабичев. – Хоть напоследок поговорить!»
   «Почему напоследок?..» – удивленно переспросил Вихров.
   «Игорек, кто же знает, что с нами будет… да хоть через десять минут? Что выкинет наш сошедший с ума организм, мы ж им совершенно не можем управлять? Что придумают наши врачи, которые считают себя обязанными нас лечить, хотя совершенно не представляют, каким образом это можно делать? Что, наконец, придумают наши драгоценные товарищи, они наверняка сейчас обсуждают одну-единственную проблему – что за монстры завелись на корабле? Вот поэтому я и говорю: «напоследок»… На всякий случай!»
   Вихров слушал Сергея, удивляясь его столь глубокому погружению в их общую проблему, и одновременно прислушивался к странному ощущению, возникшему у него только что. Ему вдруг показалось… да нет, он был совершенно уверен – к двери его каюты кто-то приближался! Приближался осторожно… крадучись… следя за тем, чтобы не быть никем замеченным… Нет, не «кто-то», их было… двое!
   «Сергей! – перебил Бабичева Игорь. – Я тебя оставлю на несколько минут… Похоже, у меня… гости!»
   «Помочь?» – ни о чем не спрашивая, поинтересовался Сергей, и Игорь внутренне улыбнулся – чем ему мог помочь совершенно неподвижный монстр, лежавший под присмотром двух врачей на другой палубе линкора?
   «Сам справлюсь!..» – ответил третий ассистент командира и почувствовал, как их связь тут же прервалась.
   Игорь мгновенно сосредоточился на приближающихся визитерах. Они были совсем рядом с дверью его каюты.
 
   Когда до окончания вахты оставалось минут тридцать, Артур Эдельман поднялся со своего места и медленно, о чем-то отрешенно думая, принялся неторопливо шагать по Главному центру управления. Спустя пару минут он оказался рядом со штурманской консолью и невидящим взглядом уставился в светлое пятно работающего монитора на панели Яна Озды. Еще через пару секунд его взгляд потерял свое отсутствующее выражение, он наклонился над панелью и, ткнув пальцем в экран, о чем-то спросил первого ассистента главного штурмана. Тот, не отрывая взгляда от экрана и не снимая пальцев с клавиатуры, ответил.
   Они проговорили пару минут, но никто в Главном центре управления этого разговора не слышал – штурманская консоль располагалась в стороне от остальных командных консолей, группировавшихся вокруг навигаторской консоли. А разговор был… странен.
   Наклонившись над панелью Озды, Эдельман ничего не спросил у штурмана, а его тычок в работающий экран был просто маскирующим разговор маневром.
   – Я решил перейти к действию, не дожидаясь, когда нуль-навигатор поймет свою ошибку! – негромко проговорил первый ассистент командира.
   Озда подавил невольное желание взглянуть в лицо Эдельмана и, не отрывая глаз от экрана, спросил:
   – И что ты собираешься делать?
   – Я уничтожу одного из монстров, пока еще тот не способен к сопротивлению!