Марш Эллен Таннер. Подари мне рай

   О да, он прекрасно знал, как она носила ее под покрывалом, которым окутывала себя, пока жила в занане. Он понял, кто она такая, еще до того, как увидел ее в саду Валида Али прошлой ночью.
   Но признаться, не узнал бы ее и не нашел без помощи Кушны Дев.
   После встречи с бегумой утром в саду Росс изъездил город вдоль и поперек в бесплодных поисках Моры. Когда точно такие же поиски в Сундагундже тоже не принесли успеха, он проскакал без отдыха весь путь до Дели. Ничего удивительного, что настроение у него было скверным, когда он приехал туда. И оно еще ухудшилось, когда он узнал от встревоженного Лоренса Карлайона, что Моры нет.
   Не в силах выносить слезы женщин и мрак, нависший над домом Каррингтонов, он в бешенстве покинул Дели и проделал верхом весь обратный путь в Бхунапур только для того, чтобы узнать, что Исмаил-хан ждет уже больше суток, чтобы вручить записку Кушны Дев ему лично.
   Тот факт, что Мора все время находилась в занане, переполнял его неистовой яростью. Многое из того, что раньше было для Росса загадкой, стало ему вполне ясным.
   В записке Кушна Дев настойчиво просила его проявить сдержанность, подождать, пока он будет полностью владеть собой, прежде чем снова прийти в занан и встретиться с Морой. Ее требование еще больше распалило темперамент Росса, но после того, как он отослал Исмаил-хана, выкупался, побрился и поел, он успокоился настолько, чтобы оценить разумность совета Кушны Дев.
   Не пристало сахибу устраивать сцены в доме у женщины-мусульманки, особенно если мужчины в отъезде. Росс слышал, что Валид Али уехал, и теперь добрую часть ночи размышлял, какой бы найти повод, чтобы посетить розовый дворец в отсутствие хозяина.
   Когда доклад о стрельбе в саду дворца попал в резиденцию, Росс отправился расследовать дело – властью британской короны.
   Он узнал Мору – независимо от письма Кушны Дев – с первой минуты, как увидел в саду Валида Али закутанную в покрывало красавицу. В последние несколько недель ему довелось достаточно близко сойтись с ней, и он уже не мог ошибиться снова. Поначалу он страшно злился на нее, но когда чоукидар оставил их наедине, Росс вдруг почувствовал, как она несчастна, и смягчился.
   Он вовсе не намерен был заниматься с ней любовью в прошедшую ночь – и вообще никогда больше! Индийская жрица любви – это одно, а племянница британского резидента, несмотря ни на какое переодевание, – совсем другое.
   Только один поцелуй. Они дали слово, он и Мора. Но желание и страсть уничтожили все их лучшие намерения в ту же секунду, как их губы соприкоснулись. И Мора отдалась ему также безоглядно и доверчиво, как в первый раз.
   Любила ли она его?
   Склонившись над ней, Росс не увидел в ее красивых, обведенных тенями глазах ничего, кроме полного спокойствия. Но Мора была прирожденной актрисой – теперь он это хорошо знал! Однако с какой стати она должна испытывать к нему нежность? Он боролся со своим чувством к Море весьма своеобразно: был груб, держался на расстоянии, холодно разговаривал с ней. И убеждал себя, что его покорила загадочная индийская девушка из Раджастхана.
   Любила ли она его?
   Росс удивился бы, если бы это было так. Но многое бы отдал, чтобы узнать точно. Когда-нибудь он постарается вспомнить каждую улыбку, каждое слово, каждый ее взгляд и обдумает все это с точки зрения открытого им ее обмана.
   Еще он думал о вероятности зачатия. Теперь он, разумеется, понимал, что в первый раз она пришла к нему в объятия девственной.
   Глядя на ее бледное лицо, он с внезапно вспыхнувшим щемящим чувством подумал о том, с чем может быть связана эта бледность.
   «Ты придешь ко мне, – приказывал он молчаливой Чхота Моти, – не важно, где ты будешь, невзирая на обстоятельства».
   Поняла ли она истинное значение его слов? Тогда она должна забыть о маскараде и прийти к нему с правдой. Непременно!
   Но придет ли?
   Возможно, если он сам скажет ей, что разгадал загадку. Но Кушна Дев просила его не делать этого, и он внял ее просьбе и рад, что поступил так.
   – Как я понял, вы провели последнюю неделю в Лакхнау, мисс Адамс?
   Он не играл с ней. Просто не знал, что сказать. Мора кивнула, не глядя на него.
   – Мои родные говорят, что вы много сделали, пытаясь отыскать меня. Я очень признательна. Прошу прощения, что невольно причинила вам затруднения.
   – Услуга в самой себе несет награду, – ответил он небрежно.
   Услышав знакомые слова, Мора просто убрала свою руку из его ладони и отошла.
   – Она сама не своя, – прошептала тетя Дафна. – Как вы думаете, что нам делать с ней?
   – Совершенно ни к чему спрашивать об этом Росса, – выразил протест дядя Лоренс.
   – Признаться, я мало разбираюсь в мыслях и настроениях молодых леди, – согласился с ним Росс.
    Или в их сердцах...
   Вспомнив, что семейство собирается ужинать, Росс коротко поклонился и не стал дожидаться, пока Лала Дин проводит его.
   – Некоторые люди совершенно не меняются, верно? – задала вопрос тетя Дафна, глядя Россу вслед. – Идем, дорогая. – Она взяла Мору под руку. – Пошли ужинать. Ты стала такой худышкой.
 
   Так началась для Моры трудная неделя – вопреки тому, что ее друзья и родные не могли быть более заботливы и добры к ней. Даже те матроны, которые были склонны злорадствовать по поводу разрыва ее помолвки с богатым Чарльзом Бартоном-Паскалем, искренне сочувствовали девушке, такой бледной и подавленной.
   Однако этот скандал не оказался таким уж трагическим. Карлайоны не намерены были обсуждать тот факт, что племянница сбежала в Лакхнау без их спроса, а потому и другие не сплетничали по этому поводу. Дамы из военного городка ограничились тем, что навестили Карлайонов, выразили свое сочувствие и приветствовали возвращение семейства в их общество. Воспоминания вскоре поблекли, и к концу недели имя Чарльза Бартона-Паскаля мало кто упоминал.
   Но вовсе не расспросы и соболезнования причиняли Море постоянные страдания, а то, что, вернувшись домой из розового дворца, она столкнулась с прежней неопределенностью своих отношений с Россом Гамильтоном. Она видела его почти ежедневно за каким-либо занятием, сталкивалась с ним, когда он входил в офис дяди или выходил оттуда. Иногда они разговаривали, чаще нет, и хотя Росс держался с ней неизменно вежливо, он явно намеренно соблюдал Дистанцию между ними.
   В глубине души Мора не переставала надеяться, что он проявит к ней больший интерес теперь; когда ее помолвки с Чарльзом уже не существует. То, что он знал правду о причинах ее бегства из Дели, казалось бы, должно было сблизить их, но Росс ни разу не упомянул о злополучном эпизоде, когда им случалось остаться наедине.
   Мора мало-помалу пришла к ужасному заключению, что Росс не испытывает к ней теплых чувств. Если он и любит кого, так несуществующую двоюродную сестру Кушны Дев. Ни один мужчина, который обладал женщиной, целовал ее, шептал самые нежные слова, как это делал тогда Росс, не может быть равнодушным!
   Каждую бессонную ночь, проведенную с тех пор – а их было немало, – она боролась с желанием рассказать Россу правду. Но была слишком горда для этого. Ведь она и в самом деле та женщина, которую он любит, он мог бы сразу узнать ее по голосу, прикосновениям, даже, несмотря на темноту, по цвету глаз. Не мог он, в конце концов, быть до такой степени ослеплен очарованием таинственной Маленькой Жемчужины.
   О! Как она начала ненавидеть это имя! Как уязвлена была ее гордость сознанием, что ревнует к несуществующей женщине, к той, кем была она сама!
   Подавленная, униженная, несчастная в любви, Мора не в состоянии была ни спать, ни есть, ни сделать вид, что к ней вернулся прежний душевный настрой, который раньше считали в семье надоедливым и утомительным для окружающих, а теперь были бы рады его возвращению. Ей уже нет необходимости волноваться по поводу возможной беременности – опасения отпали меньше чем через неделю после ее появления в резиденции, но в критические дни она оставалась бледной и вялой. Дядя с теткой в один голос твердили, что чем скорее они уедут в горы, тем лучше для всех.
   И вот однажды вскоре после рассвета Росс, проезжая верхом мимо резиденции, наткнулся на череду открытых и крытых повозок, заполонивших всю подъездную дорогу. Носильщики хлопотали под надзором Лала Дина возле свертков и сундуков, перетаскивая их к повозкам, в то время как их начальник с важным видом стоял на веранде и сверялся с толстой пачкой списков.
   Росс натянул поводья и спешился. Быстро взбежал по ступенькам.
   – Что происходит, Лала Дин?
   – Мэм-сахиб решила отправить вещи в Симлу сегодня. Погоду считают подходящей для переезда.
   – А сама мэм-сахиб?
   – Семья уезжает завтра.
   Их не будет по крайней мере три месяца, если не больше. В горах, в тени великого Гиндукуша, погода будет прохладной, Росс это знал. Лоренс Карлайон останется здесь, и он тоже. Работы невпроворот, особенно дел в Сундагундже.
   Глядя на непрерывный поток слуг, выносящих из резиденции мебель, одежду и ящики с домашней утварью, Росс сдвинул брови и полез в нагрудный карман за сигарой. Он был усталый и злой, потому что всю ночь провел, беседуя с крестьянами, а потом, перед самым рассветом, поскакал в Бхунапур поговорить с Мохаммедом Хаджи.
   К сожалению, эта встреча ничего не дала Россу. Разговор не касался Моры Адамс, ее имя даже не упоминалось. Росс надеялся получить убедительные доказательства того, что готовится мятеж против британских представителей в Бхунапуре, так как Мохаммед Хаджи мог быть в курсе подобных дел.
   Черт бы побрал этих скрытых индусов! Почему ни один из сотни не дал ему сведений, которые он искал? В деревне наверняка полно было людей, которые знали о передаваемых шепотом угрозах британским властям в Бхунапуре! Росс отлично знал, что лишь немногие жители Бхунапура хотели, чтобы старый продажный деспот вернулся к власти. Но они были фанатиками. И Росс с Карлайоном в последние полгода немало потрудились над тем, чтобы вытащить каждую такую змею из ее норы.
   Участие Росса в земельном споре между двумя самыми влиятельными талукдарами в Сундагундже было прикрытием, легендой, нужной до тех пор, пока он сам и Гхода Лал тайно выслеживали и арестовывали людей, виновных в подстрекательстве к бунту. Но их деятельность перестала быть тайной, иначе Гхода Лал не получил бы удар ножом, а Росс не стал бы объектом засады в овраге у моста возле Сундагунджа.
   И теперь надежный осведомитель узнал, что кто-то в доме Валида Али связан с мятежниками. Валид Али, приветливый и беспечный, просто отмахивался от предположений английского друга, вот почему Росс и отправился к его глуповатому двоюродному брату в надежде, что тот знает больше.
   Ничего он от него не добился! Росс втоптал окурок в пыль каблуком. Ему бы следовало радоваться, что Мора, ее кузина и тетя уезжают завтра в Симлу. Ни он, ни Лоренс Карлайон, впрочем, не считали, что женщинам грозит реальная опасность, но все же лучше им не путаться под ногами.
   – Капитан Гамильтон.
   Мора, одетая в свой голубой костюм для верховой езды, вышла на веранду. Она выглядела свежей и красивой – успокоительный контраст пыли и жаре наступающего утра.
   Росс, глядя на нее, состроил обычную угрюмую мину.
   – Доброе утро, мисс Адамс. Собираетесь на прогулку верхом?
   – Да. Немного поздно. Исмаил-хан нездоров.
   – Вот как?
   – Он уверяет, что болезнь пустячная, но я предпочла, чтобы он остался дома.
   Лицо у Росса сделалось еще более угрюмым.
   – Так вы вздумали ехать одна?
   Она пожала плечами:
   – Все заняты.
   – Собираются в Симлу. Я это знаю!
   – Мы уезжаем завтра.
   С этими словами она взглянула на него, и вид у нее был такой убитый, что у Росса екнуло сердце.
   – Едемте, – прорычал он. – Я буду сопровождать вас.
   С тем же успехом он мог таким тоном предложить, что разрежет ее на мелкие кусочки и съест за завтраком. Прежде чем Мора произнесла хоть слово протеста, Росс взял ее под руку и повел на конюшню, где уже ждал оседланный Фокс. Бесцеремонно подсадив ее в седло, он взял другую лошадь из стойла, так как его собственная сильно устала.
   Через десять минут они уже выехали из ворот городка, и жара обрушилась на них. Восход солнца был золотым, на равнине чередовались, не смешиваясь, пурпурные, зеленые и коричневые пятна. Коршуны кружили в вышине, а вдали, вздымая пыль над горизонтом, галопировало стадо черных быков.
   – День обещает быть очень жарким, – сказал Росс, когда они бок о бок зарысили по дороге. – Как хорошо, что вы уезжаете в горы.
   – Я не хочу ехать в Симлу, – не глядя на него, проговорила Мора.
   – Моя дорогая девочка, все хотят ехать в Симлу. Прохлада горного воздуха и красота Гиндукуша сделали этот край очень популярным у наших соотечественников. Там даже может выпасть снег.
   – Ну, снег! Мы на него насмотрелись в Англии. Хватит!
   Он приподнял бровь.
   – Мне следует понимать, что вы предпочли бы остаться здесь?
   Он широким жестом указал на равнину, красивую на свой лад, но не идущую в сравнение с могучими Гималаями или яркой зеленью Британских островов.
   – Наверное, я привыкла к этому, – вздохнула Мора.
   – И вы не мечтаете о вечерах и танцах?
   – А вы? – сверкнула она на него глазами.
   – Задет, – усмехнулся он и вдруг понял, как ему будет не хватать ее.
   Светский круговорот в Симле будет в самом разгаре, когда она туда приедет. Британские граждане со всех концов Индии соберутся там, чтобы провести лето, играя в крикет и в карты, охотиться, танцевать и флиртовать, влюбляться и договариваться о помолвках...
   Росс сжал губы. Дафна Карлайон, само собой, будет держать племянницу на коротком поводке после того, что случилось в Дели.
   Он вдруг сообразил, что Мора о чем-то его спрашивает.
   – Что?
   Ах чтоб тебе! Ей так трудно было задать ему этот вопрос. Мора посмотрела на свои руки.
   – Вы сами собираетесь съездить в Симлу?
   – Я не смогу отлучиться вплоть до сентября.
   – Это отложенный отпуск?
   Росс кивнул. Лоренс Карлайон заверил его, что он получит отпуск, как только дело с индусским святым будет улажено.
   – Я подумываю о том, чтобы вернуться на время в Англию.
   – Вот как. – Руки Моры крепче сжали поводья. – Вот как.
   Росс сощурился, но Мора уже весело вскинула на него глаза:
   – Не пуститься ли нам в галоп, капитан Гамильтон?
   Он последовал за ней на некотором расстоянии, опасаясь, как бы ее лошадь не споткнулась или не испугалась чего-то. И схватился за оружие, когда два всадника выехали на дорогу впереди них из густых зарослей бамбука.
   То были бородатые мусульмане на лошадях куда более сытых, чем у местных жителей, и Мора задержала дыхание, так как узнала этих людей. Это были братья, из слуг высокого ранга в доме Валида Али. Младший, Атток, был красив мрачной, демонической красотой и в последние недели проявлял настойчивый интерес к танцовщице Синте Дай.
   Второй был в том же возрасте, как и Валид Али, и прислуга считала, что он один из самых доверенных советчиков хозяина. Кушна Дев прозвала его Орлом за нос, похожий на клюв, и чрезмерную гордость. Мора, пока жила в занане, не сталкивалась с этим человеком лицом к лицу и не думала, что он или Атток узнают ее при встрече.
   Четыре всадника съехались посреди дороги, и мусульмане, натянув поводья, вежливо поздоровались с Россом. Они не обратили внимания на Мору, потому что женщины белых сахибов их вообще не занимали. Любопытствующий взгляд на ее волосы – вот и все, чего она удостоилась. Мора проехала чуть дальше, дожидаясь, пока они обменяются любезностями с Гамильтоном.
   – Они едут на праздник, – сообщил ей Росс, присоединившись к ней.
   – Да? А куда?
   – В Панджор, сразу за границей.
   – Вы собираетесь туда? – спросила она.
   – Еще не решил. Это может оказаться полезным.
   – Потому что вы все еще пытаетесь выяснить, кто хотел устроить на вас засаду в овраге?
   – Вы не забываете об этом, – хмуро произнес он.
   – Как бы я могла забыть?
   – Вы, на свою беду, чересчур любите вмешиваться не в свои дела.
   Мора вспыхнула, хотя Росс говорил без обычной резкости.
   – Я имею право знать!
   – Вот как? Это почему же?
   Он задал вопрос небрежно, но Мора почувствовала, как по спине пробежал холодок, как бы предостерегая ее от излишней дерзости.
   – Но ведь это я подслушала заговорщиков, не так ли?
   – В саду резиденции, – напомнил Росс, хотя недавно пришел к заключению, что дело было в саду возле дома Валида Али, и понимал, что Мора ни в коем случае не признается в этом. – Я хотел бы вас спросить. Откуда вы узнали, что мой слуга получил удар ножом?
   – Так говорил Исмаил-хан.
   – Ваш патан неглуп, – спокойно заметил Росс.
   – Значит, это правда?
   Он посмотрел на нее задумчиво.
   – Все-таки хорошо, что вы уезжаете в Симлу.
   Подбородок немедленно взлетел вверх.
   – Почему? Вы считаете, что я стану вмешиваться?
   – Так, как в последний раз? Надеюсь, что нет. – Улыбаясь, он наклонился и приложил палец к ее губам. – Нет, не говорите ничего. Я знаю, почему вы приходили, и обещаю в следующий раз выслушать вас, если вы захотите сообщить мне нечто важное.
   Губы Моры задрожали, и она отвернула голову. Что он скажет, если она признается, что это она была в его объятиях, что она любит его до боли? Сочтет ли это важным или просто рассмеется?
   – Нам пора возвращаться, – произнесла она сдержанно.
   – Я тоже так думаю. Не то мы поссоримся через минуту.
   Просто прелестное поведение перед разлукой на три месяца!
   Мора отпустила поводья.
   – Мисс Адамс.
   Мора приподняла бровь.
   – Вы будете осторожны в Симле?
   – Зачем? Что там может со мной случиться?
   – С такой отважной девушкой, как вы? Очень многое.
   Мора тряхнула головой, ей стало легче при мысли, что он поддразнивает ее.
   – Я не собираюсь охотиться на тигров, если вы это имеете в виду.
   – А как насчет охоты на мужей?
   Глаза ее полыхнули огнем.
   – Это неуместно, капитан.
   – У вас теперь нет матримониальных намерений?
   Она фыркнула совсем не в стиле леди, зато вполне в стиле Моры, и Росс должен был приложить усилия, чтобы не улыбнуться.
   – Поверьте, у меня их не было и в первый раз.
   Росс был искренне удивлен.
   – В таком случае чего ради вы приняли его предложение?
   – Я еще несовершеннолетняя, – колко напомнила она.
   – Ваш дядя?
   – И тетя. И Лидия. Все они его одобряли.
   – А вы – нет.
   Она только пожала плечами.
   – А я подумал...
   – Что? – не удержалась она от вопроса, когда он умолк.
   – Не имеет значения в свете того, что произошло.
   Оба мысленно вернулись к сцене на лестничной площадке в доме у Чарльза в Дели. Но то ли память об ужасной картине уже померкла в сознании, то ли тоска по случаю грядущего отъезда накрыла все своей тенью, но Мора вдруг обнаружила, что происшедшее больше не вызывает у нее ужаса и отвращения, как раньше.
   Глаза их встретились, и они улыбнулись друг другу – впервые за долгое время свободно и без натянутости.
   – Вы будете осторожной в Симле? – полувопросил Росс.
   Это было уже в какой-то мере похоже на выражение заботы о ней.
   – Буду, – пообещала она, и они повернули на дорогу к дому. На сердце у Моры было спокойно.

Глава 18

   Мора пообещала себе, что больше не поедет во дворец Валида Али, по крайней мере до тех пор, пока Росс в Бхунапуре. Исмаил-хан по ее поручению передал Кушне Дев, что Мора благополучно вернулась в резиденцию и что между нею и ее родными все хорошо.
   Намерения у нее были самые лучшие, и она никак не рассчитывала на вызов, который ждал ее, когда она вернулась в свою комнату после второго завтрака.
   Письмо передали Мире в коридоре резиденции, и хотя она его не распечатывала, зато узнала в юноше, вручившем послание, слугу богатого бхунапурского купца Валида Али. Она передала хозяйке письмо с самым недовольным видом.
   – Перешептываются, что у тебя есть друзья в доме мусульманина, – не без яду сказала Мира, – и что твой волосатый патан ел со стола бегумы.
   – Возможно, – рассеянно ответила Мора, развязывая позолоченный шнурок, которым было перевязано письмо.
   Мира наводила порядок в гардеробе, но не сводила при этом внимательного взгляда с хозяйки. Едва Мора отложила письмо в сторону, она высказалась:
   – Когда у тебя такое лицо, значит, ты скоро уйдешь из дому и никому не скажешь, куда. Ты часто так делала, и это всегда кончалось бедой.
   – Чепуха! – фыркнула Мора. – Чистая чепуха! Она потянулась за амазонкой, но Мира замотала головой:
   – Ты уже ездила сегодня верхом. Сейчас слишком жарко.
   – Наоборот, сейчас самое лучшее время.
   – Пока твои опекуны прилегли отдохнуть, да?
   Мора минуту подумала и вздохнула:
   – Ладно, вот тебе правда. Младшая сестра моей подруги бегумы Кушны Дев выходит замуж осенью, но из этого письма я узнала, что ее вызывают в дом жениха раньше положенного времени. Она уезжает через четыре часа и сначала посетит Павлиний дворец, чтобы официально попрощаться с Насиром аль-Мирза-шахом. Из Павлиньего дворца процессия невесты направится прямо в Гвалиор. Она просит, чтобы я повидалась с ней в последний раз, и хочет со мной проститься.
   – Разве это необходимо? – насупилась Мира.
   – Вероятно, я увижу ее в последний раз.
   Мира хорошо знала, что это правда. Выйдя замуж, индийская женщина становится собственностью мужа и его семьи. Родной дом она посещает крайне редко – если ей вообще это разрешают. К тому же завтра Мора и Карлайоны уезжают в Симлу.
   Вид у Моры был откровенно грустный, и Мира, смягчившись, подала ей амазонку.
   – Ну хорошо, только поезжай скорее, пока твои родные отдыхают. Помни, что Исмаил-хан болен, и возьми саиса из резиденции. Делай, как я говорю! – добавила она, заметив протестующее выражение на лице Моры. – Или ты поедешь с провожатым, или я все скажу твоему дяде сию минуту!
   – Ты напрасно так беспокоишься, – ласково улыбнулась Мора. – Я уеду всего на час или два. Что со мной может случиться?
   – Лучше не спрашивай, – проворчала Мира.
   Мора смеясь оделась и вышла из дому, захватив топи, хлыст и фляжку с водой.
   Улицы городка были пустынными; Росса в его бунгало явно нет, и слава Богу. Сев на Фокса, Мора тронулась рысью в сопровождении саиса из резиденции.
   В доме Валида Али царил хаос. Оказывается, будущая свекровь Ситы внезапно тяжело заболела и потребовала, чтобы свадьбу сына сыграли до ее смерти. Бедная Сита всего за несколько часов вынуждена была подготовиться к отъезду. Она проплакала все утро и отказывалась уезжать, не попрощавшись со своей ангрези подругой.
   – Ты, конечно, сумеешь ее успокоить, – умоляющим голосом сказала служанка Море.
   – Постараюсь, – ответила Мора, в глубине души считая, что это сомнительно.
   В большую приемную комнату она попала в самый разгар суматохи. Слуги носились как угорелые, торопясь упаковать вещи невесты.
   Нервное возбуждение было ощутимо почти физически, но за ним Мора почувствовала нарастающую печаль расставания.
   Кушна Дев, явно усталая и неспокойная, с нескрываемым облегчением обняла Мору.
   – Сита заявила, что не уедет без тебя. Ты можешь пойти вместе с нами в Павлиний дворец?
   Мора покачала головой:
   – Я должна вернуться в резиденцию до наступления сумерек. Но, как видишь, я здесь.
   – Тогда так и следует поступить. – Кушна Дев понизила голос. – Но ты можешь побыть тут подольше, чтобы развлечь девочку?
   – О пожалуйста, – присоединилась к ней пожилая тетушка. – Она пристает к нам, затягивает сборы и проливает потоки слез. Так удачно, что ты приехала.
   – Я расскажу ей истории об Англии, – предложила Мора.
   Обе женщины обрадовались.
   И Сита сидела смирно, пока Мора рассказывала истории, которых девочка раньше не слышала. Все вздохнули с облегчением.
   Почти целый час Мора говорила о своем детстве в Англии, приукрашивая одно и выдумывая другое, только бы удержать Ситу от бурных проявлений полудетского горя. Когда запас собственной фантазии иссяк, она обратилась к сюжетам классической литературы, сделав самое себя героиней разных приключений.
   Сита не заметила разницы, да ей было все равно. Лишь бы отвлечься от шумного беспорядка в доме и заглушить страх перед разлукой со всем привычным и дорогим и поездкой в далекие края, где ее ожидал брак с немолодым мужчиной со всеми вытекающими из этого последствиями.
   Но как только настало время ехать в Павлиний дворец и получить благословение достославного правителя Бхунапура, Сита топнула ногой и разразилась новым потоком слез. А потом заявила безапелляционно, что без Чхоты Моти она во дворец не поедет.
   Мора не имела намерения откладывать свое возвращение в резиденцию. Солнце уже достигло зенита и начало опускаться. Через час, а может, и меньше, резиденция оживет, и за ней пришлют кого-нибудь из слуг. Никто не должен узнать, что она даже не ложилась в постель отдохнуть.
   – Не могу, – твердо сказала она, но, увидев умоляющее выражение на лице Кушны Дев, заколебалась.
   В конце концов, был достигнут компромисс: Мора примет участие в процессии и доедет так до ворот дворца, а там пересядет на свою лошадь и вместе с саисом вернется домой.
   – Мы едем прямо сейчас, – поспешила сказать Кушна Дев, пока Сита не передумала.
   – Но ведь сейчас светло, – напомнила служанка. – Сахибу узнают.
   – Если меня увидят, это дойдет до дяди, – сказала Мора.
   – Так не годится, – согласилась Кушна Дев; она минуту помолчала, размышляя. – Я знаю! Ты поедешь с нами во дворец, как тогда, в первый раз. А твою одежду мы повезем с собой.