Март Михаил. Роковое соглашение

   Мифодий положил на стол несколько открыток с видами Кисловодска.
   — Заполните три для пущей убедительности.
   Рогозин нервничал и долго думал над каждым словом. Ему потребовалось полчаса на заполнение трех сухих фраз, адресованных жене. Закончив мучительный процесс, он достал свой паспорт.
   Тихий убрал бумаги в свой карман.
   — А не получится так, что Любовский первый узнает о том, что я на Кавказе и поедет туда? Кто знает, когда он вернется?
   — Ему понадобится подтверждение, и он встретится с Викой, а мне этого только и надо. Важно его засечь, и он уже не уйдет от меня.
   — А дальше?
   — Дальше придется снять все подозрения с вашей жены и навесить их на него.
   — Я не хочу, чтобы Любовский попал в руки следователей. Начнут ворошить старые дела, и скандал неизбежен. Любовского надо убрать другим методом.
   — Если его арестуют, еще не значит, что он откроет рот. Может не успеть, Слушайте меня, я знаю, что делаю.
   — Боже упаси, Миша. Никто с тобой не спорит. Я просто рассуждаю вслух.
   Делай так, как считаешь нужным. Ты профессионал, а я обыватель.
   — Что вашу жену связывает с Омском?
   — Почему ты об этом спрашиваешь?
   — Потому, что она летала в Омск на два дня. С фирмой поездка никак не связана.
   — Она там родилась. И потом Любовский из Омска. Может быть, она хотела о нем что-нибудь узнать? Ведь он и сидел где-то в тех краях.
   — Хорошо. Пора мне поговорить с вашей женой по поводу вашего отъезда в Кисловодск и предостеречь ее от неверных шагов. Кажется, она решила сама во всем разобраться.
   — Учтите, у нее отвратный характер. Скажите ей одно, она сделает наоборот. Слишком силен в ней дух противоречия. Да еще она сначала делает, а потом думает. Благодаря этому немало неприятностей нажила себе, но ошибки ее не учат. Она их повторяет с регулярной настойчивостью.
   — Я учту ваше замечание. Будут новости, зайду. Помните мои слова. Не исключены любые провокации. Ни под каким видом, ни по какой причине не выходите на люди. Там я вас контролировать не смогу, да и помощи от меня не ждите, если нарушите инструкции.
   — Заучил как святцы. Жизнь мне еще дорога. Пусть другие сдыхают, а у меня грандиозные планы на будущее. Можно и потерпеть, есть ради чего.
   Мифодий встал со стула и вышел.
   Тем же вечером он встретил Вику в подъезде ее дома. Увидев его, она вздрогнула.
   — Не помните меня?
   — Как же, если вы за мной следите. У меня глаза есть на макушке.
   — Не слежу, а оберегаю вас. А сейчас зайдемте в квартиру и не будем мозолить глаза соседям.
   — Это приказ?
   — Пока просьба.
   Вика открыла квартиру ключом и пропустила сыщика вперед.
   — Проходите на кухню, у меня не убрано.
   Они сели за стол, и Вика закурила.
   — Я как-то и без охраны неплохо себя чувствую. Это Дмитрий вас приставил, чтобы я по мужикам не шастала?
   — Вам я могу назвать имя вашего любовника, а мужу пока нет. Моя работа связана с другими задачами. Раз уж заговорили о вашем муже, то хочу вас предупредить, что на Петровке на него заведено уголовное дело. Наружка его ведет. Он исчез. Прежде чем объявить его в розыск, они обязаны проверить все варианты, не связанные с побегом. Безусловно, в первую очередь под каким-нибудь предлогом захотят получить информацию от вас. Подтвердите им, что муж отдыхает в Кисловодске, вернется через месяц. — Тихий достал из кармана открытки и показал хозяйке. — Первую вы получите дня через три. Сегодня их отправят самолетом в Кисловодск и тут же опустят в ящик. Покажите ее любопытным. Нам надо, чтобы они сняли наружное наблюдение. Иначе Любовский к вам не подойдет. Он человек опытный и видит, что делается вокруг. Сыскари с Петровки работают из ряда вон плохо.
   — Значит, Митька влип в историю. Допрыгался. Теперь его еще посадят.
   — С конфискацией имущества. Окажетесь на улице. Но речь идет не о нем.
   — А почему Гришка должен подходить ко мне?
   — Задать вам вопрос: «Хватит или продолжить дальше?» Может, вы уже созрели и готовы с ним уехать.
   — Хватит? Чего хватит?
   — Убивать ваших близких и знакомых. Его цель — оставить вас одну. Если он узнает о любовнике, то считаю, с вашего Сережи голова полетит в первую очередь.
   — Проследили все же.
   — Ваши глаза на макушке дремали.
   — Любовник тут не причем. Сегодня один, завтра другой, всех не перебьешь. Моя личная жизнь изменчива. Муж — всегда муж, и о нем я обязана думать.
   — Так сложились обстоятельства, что ваш муж стал мишенью двух стрелков. Милиции с одной стороны, Григория Любовского — с другой. И каждый желает заполучить его первым. На дефицит всегда повышенный спрос.
   — Ему ничего не угрожает?
   — Пока он под моей защитой, то почти ничего. Если вы будете со мной сотрудничать, можно говорить о стопроцентной безопасности.
   — Что я должна делать?
   — Ничего до появления Любовского. Скоро он объявится. Важно, чтобы он попал в поле моего зрения, остальное — дело техники.
   — И что мне ему сказать?
   — Дайте ему надежду, но не стопроцентную. Он должен оставаться активным. Его надо взять с поличным. Пусть продолжает вершить правосудие. Но до Дмитрия Александровича мы ему не дадим дотянуться. Он должен понять, что сломал вас только наполовину. Вы еще не готовы броситься в омут с головой, но уже пошатнулись.
   — Хорошо. Я сделаю все, о чем вы просите.
   — Постарайтесь не переиграть. От вас сейчас зависит пятьдесят процентов успеха всего мероприятия.
   — Если бы! Избавимся от маньяка, будем торжествовать победу, и в разгар веселья придут люди с санкцией на обыск и арест. В итоге я останусь одна у разбитого корыта. На улице, как вы сказали.
   — У следствия нет фактов. Иначе они его бы уже арестовали. Не хватает главной улики. Я предупредил вашего мужа о том, что он находится под колпаком. Надеюсь, у него хватит ума замести следы. В конечном итоге это в его интересах. Он человек умный, знает, что делать.
   — Я могу его увидеть?
   — Пока нет. Но надеюсь, скоро наступит развязка. Тогда и увидитесь. Желаю удачи.
   Тихий ушел, оставив Вику в глубокой задумчивости.

5.

   Они опять встретились на Цветном бульваре. Багет сказал Тихому, будто Дядя доволен результатами его работы и в качестве аванса послал небольшую делегацию в Тольятти, чтобы заключить короткое перемирие. За своего старика Миф может не беспокоиться. Но кардинальные меры Дядя примет только после завершения Мифом всей операции.
   Багет рассмеялся.
   — Ты себе не представляешь, как Дядя реагирует на каждый твой фортель. Складывается впечатление, будто он сидит на трибунах и наблюдает за любимой хоккейной командой. Можно сказать, ты уже вошел в категорию его любимчиков. Видел бы ты его физиономию, когда я принес ему твои карты с кровавыми отпечатками пальцев. Пришлось очень долго объяснять яйцеголевому «ху из ху». А что касается меня, то снимаю перед тобой шляпу. Ты уникальная личность. Виртуозно работаешь.
   — Я занимаюсь творческим процессом. Можно назвать это работой, но я так не думаю.
   — Согласен. Сам пишешь сценарий, сам режиссируешь и сам играешь главную роль. Един во всех лицах.
   Багет не отрывал от него глаз.
   — Что-то в этом роде. Но без клиентов и статистов я один ничего не стою. Мне нужна массовка, люди, подыгрывающие мне. Одно печально, в моем театре нет зрителя. Публика довольствуется краткими сводками криминальной хроники, а там любят все переврать и подать по-своему. В итоге хорошая идея и сам спектакль превращаются в балаган. Репортерам нужна сенсация и скорость, чтобы выплеснуть ее публике раньше других. Они не аналитики, а саранча, гонимая ветром в ту сторону, где пахнет жареным. История о гибели Уткина в разных новостях и газетных заметках выглядела по-разному. Кто-то так увлекся, что на весь мир заявил, будто в падении он сбил еще трех человек и те лежат в реанимации. Фантазии хватает только на цифры — чем больше жертв, тем сочнее. Обожают недожаренное мясо с кровью.
   Багет улыбнулся и, сделав серьезное лицо, сказал:
   — Я должен тебя предупредить. Важная новость. Из достоверных источников с Петровки нам стало известно, что на днях доктора Макова арестуют. Материалов на него набралось достаточно. Метят купюры для взятки, готовят пациента, подготовка идет полным ходом.
   — Его пасут?
   — Нет, конечно. Спугнуть можно. Тут важен фактор неожиданности, как снежный ком. Пока он чувствует себя расслабленно. Я к тому, что на Петровке тебе его достать будет трудно. Он же входит в твою карточную галерею.
   — У меня хорошая память, Багет. Может ли он ожидать подвоха?
   — Конечно, может. Поэтому с ним не торопятся и ведут тщательную разработку. К тому же его охраняют четверо лбов. Во время приема они дежурят возле дверей в коридоре в виде санитаров. Как не шустри, а сигнал он получить успеет и от меченых денег избавится. Во-первых, у него стоит в кабинете бумагорезка. Ему секунду надо, чтобы бросить туда купюры и сделать из них фарш. Он не кладет их ни в сейф, ни в карман, а держит в конверте на столе. Во-вторых, попытка пройти к нему со скрытой видеокамерой тоже бессмысленна. Санитары даже у женщин сумочки отбирают при входе в кабинет. Мужик застраховал себя со всех сторон. И не всегда он берет деньги в кабинете. Предложит пройти с тобой в рентгеновский кабинет, а там скажет: «Положите конверт на ту полку». Только деньги с полки исчезают сами по себе. Проверить его помещение никому не удавалось. Налоговики пробовали, но впустую.
   — Обширная информация. Премного благодарен.
   — Когда ты закончишь операцию?
   — Не знаю. Такую партию надо хорошо разыграть. Не хочется банальных и предсказуемых финалов.
   — Впрочем, у тебя вагон времени. Вынужден перед тобой извиниться, но с Любовским-Орловым ничего не получается. Одно могу сказать твердо, в гостиницах он не живет. Это меня наводит на мысль, что в Москве у Любовского есть сообщники, пригревшие его у себя. Один Любовский с такой задачей не справится. Рогозина непросто достать, тот жук ушлый.
   — Я в этом уже убедился.
   — Как тебе живется на новом месте?
   — Просто апартаменты по сравнению с Марьиной Рощей.
   — Важно, что все дворы вокруг проходные, черный ход и метро в двух шагах. Как только квартира освободилась, я тут же о тебе подумал. А Дядя меня опередил. «Отдай ключи Мифу, — говорит. — Он того стоит». Так что теперь у тебя самая надежная крыша.
   — И на том спасибо.
   — Не думай, я о Любовском не забываю. Ребята его ищут.
   — Не очень беспокойся. Он сам ко мне придет.
   — Тебе нужны деньги?
   — Мне не на что их тратить. Привет Дяде.
   Миф встал со скамейки и, похлопав Багета по плечу, ушел.
   Обычно все выглядело наоборот.

***

   Доктор Маков был очень осторожным человеком. Тихий следил за его офисом весь день. Частная клиника находилась в левом крыле старого трехэтажного дома, приютившегося в тихом дворике. «Частный кабинет профессора Макова». Так гласила бронзовая табличка на фасаде перед крыльцом. Шесть окон первого этажа с решетками и плотно сдвинутыми занавесками. Окна располагались слишком высоко над землей, и внутрь не заглянешь. Да и смысла не было. Правая половина первого этажа принадлежала какой-то строительной конторе с очень длинным и запутанным названием. Второй и третий этажи оставались жилыми, а вход находился с другой стороны здания.
   В принципе местечко идеальное. Выход только один. Выстрел — и доктора нет.
   Но это смешно. Убивать человека с таким умом надо по-умному, а не исподтишка.
   Судя по всему, в крыле, занимаемом Маковым, не менее десяти комнат. Как же хитроумные сыскари рассчитывают накрыть кровопийцу? Двор просматривается со всех сторон, ОМОН незамеченным не останется, а у гинеколога четверо парней на стреме. Захватить они всех смогут, а улик не найдут.
   Клинику Макова Тихий разглядывал в бинокль из дома напротив. Он видел, как люди входят и выходят из помещения, занимаемого врачом, все спокойны, довольны.

***

   На крыльце по соседству Кипела более активная жизнь. Здесь сновали деловые клерки и рабочие в робах. Оба крыльца располагались рядышком, но было ясно, что их разделяет мощная стена в три кирпича, а то и больше. В те далекие времена умели строить на совесть. Нелегко будет схватить за руку хапугу. Тихий не завидовал оперативникам.
   Но одно дело наблюдать со стороны, другое — все увидеть своими глазами.
   Мифодий спустился вниз, вышел из подъезда и прямиком направился в офис знаменитого доктора. Он вошел в помещение и осмотрелся. Справа — стена, слева — коридор. Пять кабинетов по одной стороне, три по другой. В конце на скамейке сидели двое посетителей и четверо санитаров в белых халатах. Все правильно.
   Значит, кабинет шефа последний, до него метров десять или больше. Причем напротив входа находился туалет. Одна комната для мужчин и женщин, далее шла регистратура, где за стеклянной перегородкой располагались три окошка. Тихий подошел к ближнему и склонился. Регистратура занимала метров двадцать вплоть до противоположной стены, где находились окна. Очевидно, единственные без занавесок. Чистота идеальная. Полки с папками занимали все стеллажи у правой стены.
   Мифодий разговаривал с медсестрой, не снимая темных очков, и осматривался по сторонам, шаря глазами по углам.
   Он что-то говорил о подозрении на простатит и просил девушку записать его на прием. Она искала для него место в графике, заполняла карточку на нового пациента и все такое прочее. Тихий изучил все, что мог. И ему показалось, что ближний к окну стеллаж немного выдвигается у стены вперед, а линолеум в том месте имеет характерные царапины.
   Наконец он оформился, и ему выдали талон. Перед уходом Мифодий заглянул в туалет. Ширина два с половиной метра, а глубина не больше трех. До конца помещения еще не менее трех метров. Что же за стеной? Пустота.
   Он вернулся к окошку и задал еще какой-то вопрос. Теперь он все понял.
   Первый стеллаж у стены соответствовал длине туалета, а второй, что немного отходил вперед, имел те недостающие три метра. Значит, за стеллажом есть еще одно помещение шириной два с половиной метра, а следы на линолеуме говорили о том, что стеллаж отодвигается на колесиках. Значит, помещение тщательно маскируют. Правда, это еще ни о чем не говорило. Тихий не делал выводов, он собирал информацию и не более того. Чем больше сведений имеешь, тем скорее они выльются в четкое резюме.
   Он ушел, сел в свою машину, стоявшую у подъезда соседнего дома, и продолжил наблюдение.
   Возле крыльца конторы Макова скучали четыре иномарки: БМВ, «ниссан», «опель» и «мерседес». Причем они стояли давно и не принадлежали пациентам.
   Тихий решил выждать до последнего. В семь вечера двери офиса закрылись.
   Через десять минут вышел сам Маков, сел в БМВ и уехал. Вот тут его можно брать.
   Но вряд ли он так глуп и наивен, чтобы возить с собой взятки. Ни один из телохранителей его не сопровождал. Это тоже факт из категории любопытных.
   Вскоре уехали двое санитаров и две медсестры на «ниссане». Прошло еще некоторое время, и из здания вышел третий санитар. Он как-то воровато огляделся по сторонам, и только потом вышел последний с портфелем в руках. Над крыльцом зажегся фонарь сигнализации. Дверь закрыли на несколько замков, и санитары расселись по разным машинам.
   Мифодия заинтересовал тот, что вышел с портфелем последним, и он поехал за ним следом. На перекрестке иномарки разъехались в разные стороны. Тот, что с портфелем, свернул на «опеле» влево, а тот, что прокладывал ему дорогу, шпионски оглядываясь по сторонам, свернул направо. Мифодий интуитивно поехал за ним. Все говорило о том, что надо преследовать типа с портфелем, но в последнюю секунду Тихий передумал. Сработал инстинкт. Слишком театрально он оглядывался по сторонам. Слишком быстро тип с портфелем нырнул в свою машину и уехал. По всем законам жанра надо было гнаться за портфелем, но сам по себе портфель уже приманка. За вторую половину дня Макова посетило пятнадцать пациентов. Если даже половина из них принесли ему по две тысячи, то для таких денег не нужен солидный портфель. Их по носкам разложить можно. Об этом Тихий думал уже потом, когда идущий впереди «мерседес» выезжал за территорию города. Чутье подсказывало ему, что он не ошибся. Маков прокладывал путь. Его не взяли.
   Двоих, следующих с медсестрами, тоже не тронули. Остались последние. Из них наверняка выберут санитара с портфелем. Так требовала логика вещей. Но Маков не мог ей следовать, иначе давно уже сидел бы за решеткой. Он всегда действовал вопреки тому, что ему навязывали, и выигрывал.
   Тихий умел преследовать противника незамеченным. Когда-то он начинал с того, что расстреливал свих клиентов на светофорах во время секундной остановки, а ради выгодного мгновения приходилось порой проехать полсотни километров, да так, чтобы жертва ничего не заподозрила.
   Конечным пунктом стал коттеджный поселок в ближнем Подмосковье. Слава Богу, люди здесь не городили кирпичные стены по несколько метров высотой.
   За чугунной оградой возле двухэтажного дома стоял БМВ профессора Макова.
   Вот все и сошлось, как в пасьянсе. Никаких особых фокусов. «Мерседес» въехал на участок, и ворота закрылись. Лови их теперь за руку. Да хоть за ногу, что толку взять курьера в пути со взятками в кармане. Он их не получал, пациенты ему их не давали и вообще он никто, даже не работает на доктора, а так, пописать в туалет зашел. А деньги, меченные или нет, значения не имеет.
   Нашел. Под скамейкой валялись, обронили.
   Тихий развернулся и поехал назад. Когда он въехал в тот же двор, уже стемнело. На строительной конторе висел замок, сигнализация здесь не требовалась. Кому нужны чертежи да конторские кнопки?
   С помощью отмычек взломщик проник в помещения в считанные секунды. Тут даже свет не гасили, уходя с работы.
   Зеркальное отображение противоположной половины, скрытое стеной, немного отличалось. Туалета здесь не было, а стояла перегороженная решеткой лестница, ведущая в подвал. Решетку и подвальную дверь Тихий открыл с той же легкостью, что и входную. В подвале хранился хлам, в основном старая офисная мебель стиля шестидесятых. Мифодия интересовала только стена. И он нашел в ней брешь.
   Железная дверь перегораживала две конторы между собой. Не очень они заботились о перегородке. Вряд ли строители заинтересовались бы подвалом гинеколога и наоборот.
   Перегородка потребовала времени чуть больше, чем предыдущие, и все же он с ней справился. Кошмарный лязг заставил Тихого сморщиться. Эту створку не открывали со времен царя Гороха.
   И все же он очутился там, куда рвался. Вторая половина подвала резко отличалась от предыдущей. Тут царила чистота. Кафельные полы, хорошее люминесцентное освещение, ничего лишнего. Подвал разделяли символические перегородки вроде медицинских ширм. Такие мини-комнаты заполняли ящики, обитые жестью.
   Мифодий не стал любопытствовать, а сразу прошел в дальний конец, минуя лестницу, наверх, туда, где, по его расчетам, находился кабинет доктора Макова.
   То, что он увидел, немного смутило его. Огороженная ширмами комната пустовала. С центра потолка спускалась обычная оцинкованная водосточная труба и заканчивалась в метре над полом. Под трубой стояла хозяйственная сумка на колесиках. С такими старушки в магазин ходят — и не тяжело, и удобно.
   Сумка оказалась пустой.
   Разгадка таилась над подвалом. Тихий направился к лестнице. Она вывела его на крохотную площадку этажом выше. Он не ошибся в своих догадках. Стоило ему надавить плечом на левую стену, как она распахнулась с помощью маленьких колесиков, и он очутился в регистратуре. Раздвижной стеллаж маскировал вход в подвал. Для чего?
   Кабинет профессора искать не пришлось. Он там, где свисает водосточная труба. Замки везде стояли скорее символические, чем приносящие закономерную пользу.
   Кабинет, конечно, выглядел шикарно. Тут пациент ощущал могущество таланта хозяина. Шкафы из красного дерева забиты научными книгами в золоченых переплетах, громадный сейф, компьютер и рабочий стол, не считая просмотрового кресла и кушетки за ширмой. Судя по расстояниям, труба находилась под столом хозяина.
   Боковые створки стола не запирались. Остроумно. Ищите ради Бога. Вот тебе сейф, вот книги, их перелистывать недели две. В столе ничего серьезного. Но вот книжный ящик почему-то не имел дна. Положи туда коробку спичек, и она упадет на пол. Точнее на декоративную плитку размером тридцать на тридцать сантиметров. А дальше? Этой плиткой весь пол застелен. Тихий лег на пол и глянул под стол в том месте, где находился ящик без дна. Но плита держалась крепко, стол дубовый, с места не сдвинешь. В чем же хитрость?
   Он сел на место профессора, открыл створку, выдвинул нижний ящик и бросил в него открытку, написанную почерком Рогозина с видом Кисловодска. Дальше она должна как-то исчезнуть. Причем незаметно и быстро, без особых манипуляций, способных привлечь внимание. Значит, механизм должен быть прост и в то же время не заметен при поисках. Мифодий закрыл ящик, створку, вытянулся, положил ноги на перекладину для ног и тут почувствовал, что она немного спружинила, как педаль в машине. Он склонился и глянул под стол. Открытки на месте не оказалось. Она исчезла. Теперь ее стоило поискать в подвале. И он нашел послание Рогозина в хозяйственной сумке на колесиках.
   Отличный почтовый ящик. Сюда и приходит курьер за почтой каждый вечер.
   Мифодий остался доволен своим следственным экспериментом и, закрыв все помещения, со спокойной душей ушел.
   Перед тем как приступить к подготовке задуманной операции, он съездил на вокзал и нашел двух военных, отправляющихся на отдых в Кисловодск. Правда, пришлось обойти не один вагон в поиске подходящей кандидатуры. Мужики оказались понятливые. Он им рассказал романтическую историю о страстной любви со сногсшибательной фотомоделью, которая ждет его в Ялте. Мужская солидарность победила, и подполковники взяли у него открытки, дав слово офицера опускать их в почтовый ящик Кисловодска с интервалом в пять дней.
   Если бы Мифодий Тихий был пьющим, он наверняка бы выпил, но не суждено.
   Следующие сутки обещали быть самыми скучными за все пребывание в Москве.

6.

   Капитан Сухоруков все еще не мог отдышаться.
   — Ладно-ладно, Боря. Все мы знаем, что с пустыми руками ты не приходишь. Только не торопись так. Надеюсь, никого арестовывать не надо? Команду в ружье не поднимать? — улыбнулся Марецкий.
   — Рановато, пожалуй. Но ресторанчик я нашел. Причем случайно. Сижу, обзваниваю бесконечный список кабаков, и во всех фирменных, а их как собак недорезанных, есть эти чертовы устрицы. Модно нынче дрянь всякую жрать. Только галочки успеваю ставить. Ну, думаю, тут роты оперов не хватит все точки обойти.
   И вдруг в памяти совершенно случайно всплывает один кабак, мимо которого я проезжал, когда ездил на квартиру Рашель. Дорогу искал, вот и запомнил все более-менее яркие точки. А улицы и названия не запомнил. Короче, решил поехать и проверить. А чем черт не шутит. Выяснилось, что черт не шутит. Кабак называется «Угра». Попал в смену, работавшую в ночь трагедии.
   Тары-бары-растабары, ага! Официант нашелся, глянул на снимок и говорит: «Да, женщину эту я запомнил. Отплясывала здесь на все сто, даже туфли с себя скинула. Мы уже боялись, стриптиз устроит на столе». Спрашиваю: «А с кем приходила? Одна или с компашкой?» Отвечает: «Мужик с ней был. Трезвый. Лет сорока, блондин, высокий, лицо обычное, ничего особенного». Короче говоря, если бы их официантка обслуживала, а не парень, то мы узнали бы о нем побольше.
   — Официантка могла Наташу не признать по фотографии, судя по твоей теории: женщины помнят мужчин, мужчины — женщин.
   — Кто их разберет. И вот что он еще запомнил. Они ушли до полуночи. Потому что ровно в двенадцать на их место сели другие, и женщина спросила у него, который час. Уходя, блондин взял с собой еще две бутылки шампанского. А Рашель едва на ногах стояла. Вот и все. По логике вещей, как я думаю, они на улице поругались, если вспомнить, что Рашель пришла домой одна и спьяну повесилась. Иначе я этого не могу понять. В ресторане она вела себя очень весело.
   — Согласен с тобой На все сто, Боря. Но меня беспокоит только одна деталь, в остальном все совпадает. — Марецкий выложил на стол стопку фотографий. — Мне принесли их из окружного отдела. Снимки с места происшествия. Нам повезло, у них грамотный фотограф. Веревка, на которой повесилась Наталья Рашель, обычная бельевая. Сняли ее с кухни. Петлю она себе сделала примитивную. Могла бы и живой остаться. Но второй конец веревки привязан к крюку люстры парашютным узлом. Насколько я знаю, Рашель не служила в десантных войсках. Узелок непростой. И вот еще что. Даже если она умела делать такие узлы, ей понадобилось бы встать на стол, а потом еще на табуретку, иначе не достала бы до крюка. И это в ее-то состоянии, когда земля под ногами гуляла.
   — Пьяные по краю крыши ходят и не падают, а если падают с десятого этажа, то отделываются царапинами. Тут я с тобой, Степа, не согласен.
   — А я не настаиваю. Так, информация для размышления.
   — Ты ее Ксении Михалне подбрось. Она у нас мыслитель, а я сыщик. А где она?
   — Не докладывается. Задорина — вольная птица, самостоятельная.
   — Вот бы тебе такую жену, Степа. Отличная пара. Она подполковник, ты майор, общая работа…