Страница:
Она была его женой. Его любовницей, в конце концов! Не просто женщиной, которая жила с ним под одной крышей. Тори решила во что бы то ни стало поколебать его холодную неуязвимость, но ей не пришлось ничего предпринимать. Как только Корд понял, что в числе гостей был Джулиан Фокс, его поведение совершенно изменилось.
– Я вижу, мистер Фокс тоже здесь.
– Разумеется. Он ведь кузен лорда Перси, в конце концов.
Корд не сказал ничего больше, но когда она взглянула на него, холодной сдержанности в его лице уже не было, а скулы напряглись.
Сознание, что муж бешено ревнует ее к другому мужчине, просто пьянило.
И еще сильнее влекло к нему.
Больше всего на свете Тори хотела, чтобы Корд любил ее. Она хотела, чтобы их брак был таким, как у ее родителей, которые нежно любили друг друга и своих детей.
По крайней мере в одном отношении Корд прилежно исполнял свои обязанности. Как только он переступал порог ее спальни, его глаза темнели от желания. Рано или поздно она забеременеет, была уверена Тори.
У нее появится занятие, она больше не будет чувствовать себя лишней, не будет надоедать мужу.
Разумеется, Тори хотела иметь детей. Она их обожала, ей всегда хотелось, чтобы их было много. Но она надеялась иметь их от мужа, который любил бы ее.
Она видела, что глаза Корда неотступно следовали за Джулианом Фоксом, стоило тому появиться поблизости. Он не любил Джулиана, хотя, она знала, не сам Джулиан, а ее дружеские отношения с ним были тому причиной.
– Мне кажется, ваш муж ревнует вас, – сказал Джулиан перед ужином в гостиной, намеренно склонившись так, чтобы шептать Тори на ушко. Казалось, его нисколько не волновало, что Корд пронзал его глазами, точно кинжалами. Пожалуй, это придавало ему дерзости.
– Я сказала ему, что мы только друзья, – призналась Тори.
– Так и есть. Однако я считаю, что легкое соперничество пошло бы ему на пользу.
Она никогда не жаловалась, но выпускнику Оксфорда нетрудно было догадаться, что, если муж редко появляется вместе с женой, что-то в их браке неблагополучно.
Тори быстро взглянула на Корда. Он разговаривал с герцогом, но постоянно косил глаза в ее сторону. Когда она улыбнулась словам Джулиана, Корд нахмурился.
– Всем известно, – продолжал Джулиан, – что граф Брант очень самоуверен в отношении женщин.
Она знала, что это правда.
– Так вы думаете, если он будет ревновать, то начнет больше ценить меня?
"Даже, может быть, полюбит?"
– Иногда мужчина не понимает, чем обладает, пока не начинает тревожиться, что может потерять это.
Она напряженно обдумывала возможные последствия. Высказанная Джулианом мысль не раз приходила ей в голову. Может быть, в этом ее спасение.
– Не хотите ли вы сказать, что готовы рискнуть расположением графа, чтобы помочь мне?
Он улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов, казавшихся жемчужинами на фоне темной кожи. Он был слишком красив. Тори снова захотелось узнать, что же случилось с ним в прошлом, после чего он стал избегать женщин. Видя, как они лебезят перед ним, она не винила его.
– Ну, мы же друзья. Я буду рад помочь, если смогу. – Он поднял глаза. – А пока мы уже достаточно раздразнили тигра. Думаю, мне пора удалиться. – Поцеловав ей руку, он отошел как раз в тот момент, когда к ней направился Корд.
Он подошел сзади, все еще не сводя взгляда с уходящего Джулиана.
– Вы с мистером Фоксом, кажется, получали удовольствие от общества друг друга. Что такого интересного говорил вам Фокс?
Она пожала плечами.
– Ничего особенного. Мы говорили о том, как изменилась погода. Еще он сказал, что в театре «Хеймаркет» на следующей неделе пойдет новая пьеса.
Глаза Корда продолжали следовать за Джулианом.
– Я предпочел бы, чтобы вы вели беседы с кем-нибудь другим.
Она проследила его взгляд и невольно стала защищаться:
– Вы ведь не хотите сказать, что мне следует избегать его? Я не хочу показаться невежливой. Я уже говорила вам – Джулиан и я только друзья.
– Да… вы это говорили.
Они отправились к столу, и хотя Корд с другими гостями вел себя безукоризненно, к Тори он почти не обращался. Она знала, что играет с огнем, но все же… Нужно и пользовать шанс, чтобы пробить стену, которую он выстроил вокруг себя и за которую не пускал ее.
Если она хочет добиться успеха, ей, как и сестре, придется быть храброй.
Тори посмотрела туда, где сидела Клер. На ней было платье с очень низким вырезом, и Перси с трудом отрывал взгляд от груди жены.
"Удачи тебе, дорогая", – подумала она, отвернулась и увидела, что Корд зло смотрит на Джулиана, сидящего рядом с Клер, явно посчитав, что Тори интересуется Джулианом.
"Удачи нам обеим".
Время шло к ночи. Полная решимости осуществить план, который они с Тори задумали, Клер сослалась на головную боль и попросила Перси проводить ее наверх. Он не стал протестовать.
Когда они прошли в свою гостиную и муж закрыл дверь, Клер ласково сказала:
– Я не хочу будить Фрэнсис. Вы не будете возражать против того, чтобы расстегнуть мне платье?
Лицо Перси напряглось.
– Конечно. – Его руки слегка тряслись, расстегивая пуговицы. Закончив, он отступил на шаг.
Клер повернула к нему лицо, держась за лиф своего платья:
– Помните ту ночь, когда вы ласкали мою грудь? Он сглотнул, на щеках зарделись пятна.
– Я не забыл. И не смог бы, если бы захотел.
Она отпустила лиф своего бледно-голубого шелкового платья, вырез которого Фрэнсис смело сделала очень открытым. Глаза Перси широко раскрылись, когда она спустила бретельки нижней рубашки, обнажив грудь.
Перси, казалось, прирос к полу.
– Такие прикосновения… это лишь начало совокупления мужчины и женщины. Той ночью я едва не потерял контроль над собой. Если я снова притронусь к вам… я боюсь того, что может случиться.
– А я не боюсь, Перси.
– Вы такая тоненькая, Клер. Такая хрупкая. Обещаю, я буду ждать, я дам вам время свыкнуться с мыслью, что вы замужем. Такое ожидание нелегко для мужчины, особенно если жена такая красавица, как вы. Стоит нам начать, я не найду сил остановиться. Если я каким-то образом обижу вас…
– Я готова к этому. Все жены покоряются своим мужьям. Я хочу покориться вам, милорд.
Перси сглотнул, в его глазах читалась внутренняя борьба.
– Вы… вы уверены, Клер?
– Да, милорд!
Перси сделал глубокий вдох. Его кадык заходил ходуном.
– Мы будем делать это очень медленно. Если вы захотите остановиться, я постараюсь…
– Мое единственное желание – чтобы вы сделали меня вашей настоящей женой.
Светлые глаза Перси потемнели. В слабом свете лампы он казался старше, мужественнее, мужчиной, а не мальчиком, которым выглядел при их первой встрече. Он взял ее на руки и целовал, пока она не начала забывать свои страхи. Она хотела этого. Очень хотела.
Перси осторожными движениями раздел ее и отнес в свою кровать. Он очень долго ласкал ее тело, убеждаясь, что она готова принять его. Эти часы были полны радости и блаженства. Когда он соединился с ней, стало больно только на мгновение, а потом все прошло. Ее тело сгорало в огне, сгорало от желания, которое Перси утолял всю длинную волшебную ночь. Как и сказала сестра, любовь была блаженством.
Тори почти всегда оказывалась права.
Тори надеялась, что поступает правильно, слегка флиртуя с Джулианом, конечно, только слегка. Она не хотела дать повод сплетням.
Только изредка, когда она видела, что Корд смотрит в ее сторону, а Джулиан рядом, она начинала смеяться или улыбалась и играла веером. Опыта флирта у нее не было. Она надеялась, что все делает правильно.
Джулиан, как и обещал, бросал на нее горящие взгляды и расточал ей чувственные улыбки.
В ту ночь Корд был еще более неутомимым, чем всегда, словно хотел утвердить свои права на нее. Она с готовностью отдавалась ему и едва могла пошевелиться, когда он закончил. Перед рассветом он взял ее снова.
Раскинувшись рядом с ней, он намотал на палец ее локон.
– Я решил задержаться здесь до конца недели. Мы можем вернуться в город вместе.
От радости ей захотелось вскочить и издать крик восторга. Но она намеренно небрежно сказала:
– Вот как? Я думала, что вам нужно закончить дела. Корд потемнел лицом.
– Я надеялся, что обрадую вас.
Тори заулыбалась, не в силах дольше скрывать свои чувства.
– Я очень рада, милорд.
Но она не думала, что убедила Корда, и это было на руку.
Следующие несколько дней пролетели слишком быстро. Большую часть времени Тори провела с мужем, который, казалось, получал почти такое же удовольствие, как она сама. Они вместе смеялись и совершали долгие прогулки вдоль ручья, бежавшего позади особняка. В один из дней хозяева и гости все вместе отправились в Танбридж-Уэлс, чтобы насладиться минеральными ваннами, которые, как считалось, полезны для здоровья.
– В прошлом столетии этот курорт был излюбленным местом отдыха самых знатных семейств, – объяснил Корд. – Он был основан в 1609 году, когда лорд Порт нашел там железистые источники.
Теперь курорт утратил часть своей популярности, но Тори и другие гости получили большое удовольствие, Даже Корд.
Наконец настало время уезжать.
Спустившись с лестницы, у выхода она случайно встретила Джулиана. Он был невероятно красив в панталонах из оленьей кожи и темно-зеленом фраке. Когда она проходила мимо, он подмигнул и слегка наклонился к ней:
– Я вижу, наш замысел удался. Никогда не видел мужчину, который был бы так увлечен своей женой.
– Вы чудо, Джулиан. – Она хотела благодарно чмокнуть его в щечку, но не посмела.
Джулиан склонил голову, обернулся и улыбнулся подходящему Корду:
– Надеюсь, дорога домой будет для вас приятным путешествием, милорд.
– Благодарю. Дорога утомительна, но я уверен, что найду способ развлечь свою жену. – Горячий взгляд, который он бросил на нее, красноречиво рассказал о его планах времяпрепровождения – прямо в карете.
Он предупреждал Джулиана, давал понять, что она принадлежит ему. Тори не могла не испытывать триумф.
– Так едем? – Корд подал ей руку и свел вниз по ступенькам парадного. Он помог ей сесть в карету и удобно устроиться на сиденье. Она не могла удержаться от того, чтобы бросить последний взгляд на Джулиана, который стоял на крыльце и наблюдал за их отъездом с улыбкой на чувственных губах.
Тори улыбнулась в ответ, а лицо Корда помрачнело.
– Понравилась пьеса, любовь моя? – Корд наклонился к ней, и внутри Тори что-то затрепетало. Прошло около недели, как они вернулись домой из деревни. Вчера он возил ее в оперу, а сегодня они смотрели в «Хеймаркет» пьесу "Путешествие мистраля", о которой она слышала от Джулиана.
– Да, очень понравилась. А вам?
– Конечно. – Он провел пальцем по ее щеке. – Но еще большее удовольствие мне доставило ваше общество.
Радость переполняла Тори. Ее план удался! После их возвращения Корд был удивительно внимателен к ней. Им было хорошо друг с другом. Корд чаще смеялся, был мягче, чем когда-либо прежде. Она подумала, что его чувства к ней растут.
Их разговор прервало появление посыльного.
– Что это? – спросила Тори, вместе с Кордом вышедшая в прихожую.
Он бросил факельщику монету за работу и сломал печать на пакете.
– Информация о фабрике, которую я собираюсь купить в Лемминг-Гроув. Покупка может оказаться очень прибыльной. Я надеюсь купить фабрику, улучшить условия труда, кое-что изменить и тем самым увеличить прибыль. Если мне повезет, я смогу продать ее за гораздо большую сумму.
– Не могу ли я поехать с вами? – предложила Тори, опасаясь, как бы их отношения не вернулись к прежнему.
– Лемминг-Гроув – фабричный городок. Там не на что смотреть. Я уеду в конце дня и останусь там только на одну ночь. И все время буду очень занят. Утром я вернусь. Может быть, в следующий раз…
Тори нехотя согласилась. В конце концов, он уезжал только на одну ночь. Кроме того, она давно думала о том, что сказала ей Грета о доме на Гринбауэр-стрит, некогда принадлежавшем семейству Тори. Особняк находился всего в шести-семи кварталах отсюда.
Она осторожно навела справки о сэре Уинифреде Маннинге, который купил дом у ее отчима, и узнала, что он со всем семейством перебрался в деревню. После отъезда хозяев вот уже несколько недель дом стоял запертым. Если найти способ проникнуть внутрь…
Память подсунула ей разъяренное лицо мужа, когда он узнал о ее поездке в Харвуд-Холл. На этот раз Корд пришел бы в еще большее неистовство. Но ведь дом был совсем близко. Ей будет достаточно и пары часов.
Она не знала, что ждет ее в том доме, но барон продал его со всей обстановкой, так что в нем оставалась прежняя мебель. Тори помнит, что стояло в спальне матери и в комнате для шитья. На этот раз Корд ничего не узнает, но даже если предположить, что узнает, рискнуть все равно необходимо.
Корд, как и планировал, уехал во второй половине следующего дня. Сразу после ужина Тори прошла к себе. Она переоделась в простое платье неприметного цвета, сняла кожаные туфельки и переобулась в прочные ботинки. Она ходила, выжидая, когда в доме все затихнет, вслушиваясь в сводящее с ума тиканье часов и желая, чтобы минуты пролетали быстрее. Незадолго до полуночи она открыла дверь, уверилась, что поблизости никого нет, и по черной лестнице вышла из дома.
Она не стала нанимать экипаж, а решила пройти пешком. Мейфэр был одним из самых фешенебельных районов Лондона и, насколько она знала, совершенно безопасным.
Когда только один квартал отделял ее от Гринбауэр-стрит, она услышала позади себя стук колес. Поправив шаль на плечах, Тори наклонила голову и продолжила путь. Карета нагнала ее. Властный голос приказал кучеру подъехать к краю проезжей части улицы.
– Бога ради, Виктория, что вы здесь делаете? – Она узнала голос Джулиана, раздавшийся из окна великолепной глянцево-черной кареты с желтыми полосками вокруг крыльев, запряженной лошадьми серой масти. – Что вы здесь делаете в полном одиночестве?
Тори со вздохом повернула к нему лицо. Она-то надеялась, что никто не увидит ее.
– Добрый вечер, Джулиан. – Она знала, что он живет в Мейфэре, но не знала точно, где именно. Наткнуться на него – вот уж везение. – У меня нет времени на объяснения. Я здесь по очень важному делу. Надеюсь, вы не обмолвитесь, что видели меня.
Он с интересом посмотрел на нее.
– Разумеется, я буду молчать… если вы скажете, куда направляетесь. Я не могу оставить вас здесь одну в такой поздний час.
Боже праведный, только этого ей не хватало, еще одно осложнение.
– Это длинная история, Джулиан.
Дверь кареты распахнулась, приглашая ее внутрь.
– У меня много времени. Ваша сестра и ее муж голову с меня снимут, если я оставлю вас здесь в такой час и случится что-нибудь непредвиденное. Может быть, вы расскажете мне, какого рода дело заставило молодую даму выйти на улицу среди ночи, и смиритесь с тем, что я не покину вас, пока ваше дело не будет закончено и выв целости и сохранности не вернетесь домой?
По выражению его лица она поняла, что он не изменит своего решения. И она доверяла Джулиану. Он будет хранить молчание, что бы она ни рассказала ему.
Приподняв юбку, Тори забралась в карету и уселась напротив. Очень кратко она рассказала о том, как был убит ее отец, и о своих подозрениях.
– Я уверена, что моя мать узнала правду до того, как заболела, но она умерла раньше, чем смогла предпринять что-нибудь. Если все так и было, она могла написать о своих подозрениях в дневнике. Все что мне надо – отыскать дневник.
– Понимаю. И вы считаете, что дневник может быть в городском доме сэра Уинифреда?
– Да.
Джулиан постучал по крыше кареты тростью с серебряным набалдашником и приказал кучеру ехать на Гринбауэр-стрит. Карета свернула в переулок.
Добравшись до места назначения, они вместе вышли из кареты, прошли мимо конюшен и начали осматривать стену двухэтажного кирпичного дома в надежде отыскать способ проникнуть внутрь.
– Здесь, – тихо сказал Джулиан. – Вот окно, которое только прикрыто. Я заберусь внутрь и открою вам дверь.
Она кивнула, благодарная за то, что он рискует своей репутацией, помогая ей. Тори радовалась, что не ей пришлось перелезать через подоконник, и только слегка почувствовала себя виноватой, когда услышала звук рвущейся ткани и приглушенное ругательство.
Через несколько минут она уже была в доме; маленькая лампа освещала им путь. В особняке, казалось, мало что изменилось; уют главенствовал над модой, кресла и книжные шкафы со стеклянными дверцами, заполненные книгами, были все те же. Джулиан держал лампу, и Тори последовала за ним вверх по лестнице.
– Комната матери дальше по коридору, – тихо сказала она. Впрочем, почти всегда леди Харвуд спала в одной комнате с отцом Тори. Как ей хотелось бы, чтобы они с Кордом были так же близки. – А за ней комната для шитья.
Воспоминания охватили ее: теплый смех родителей, они с Клер играют у камина, отец читает, а мать пытается сочинять стихи или пишет в своем дневнике.
– С тех пор здесь многое могло измениться, – сказал Джулиан.
Да, теперь все по-другому, подумала она, мысленно перебирая перемены, произошедшие в ее жизни с тех пор, как умерли родители и они с Клер оказались в зависимости от отчима.
К счастью, кроме балдахина из полосатого дамаста над кроватью, нового стеганого покрывала и толстых персидских ковров, в комнате все было как прежде. Тори торопливо осмотрела каждый из знакомых ей предметов в поисках места, где мог бы поместиться дневник, оставаясь незамеченным для чужого глаза.
– Может быть, новые хозяева нашли его, – предположил Джулиан.
– В таком случае, уверена, они бы вернули его.
– Возможно.
Но что бы ни случилось с дневником, очень тщательный поиск, который был продолжен и внизу, ничего не дал.
– Пора уходить, – мягко сказал Джулиан. – С каждой минутой риск, что нас обнаружат, растет. Мне бы не хотелось, чтобы меня арестовали, как обычного вора.
Как ни грустно было уходить с пустыми руками, другого выхода не было. Они обыскали весь дом, и еще оставалась вероятность, что дневник спрятан где-то в Уиндмере.
Скрывая разочарование, Тори последовала за Джулианом из дома и уселась в карету. Карета доставила ее на Беркли-сквер, откуда Тори вернулась домой, прошмыгнув через черный ход, чтобы ее никто не увидел.
Раздевшись без помощи Эммы, усталая Тори забралась в кровать разочарованная, но настроенная продолжать поиски.
Уиндмер. Он не выходил у нее из головы. Прекрасное имение, раскинувшееся на сотнях акров Котсуолдских холмов с их быстрыми ручьями, могло быть ключом к разгадке. Это место они очень любили – имение должно было перейти к девочкам. Теперь, когда она рассказала Корду об убийстве, может быть, он поможет ей найти способ обыскать дом.
Она вздохнула. Едва ли ее муж захочет тайно пробраться в Уиндмер.
Тори ужасала мысль о том, в какую ярость пришел бы он, узнав, что она проникла в дом сэра Уинифреда, – в сопровождении не кого-нибудь, а Джулиана Фокса – и молила Бога, чтобы этого не произошло.
Глава 19
– Я вижу, мистер Фокс тоже здесь.
– Разумеется. Он ведь кузен лорда Перси, в конце концов.
Корд не сказал ничего больше, но когда она взглянула на него, холодной сдержанности в его лице уже не было, а скулы напряглись.
Сознание, что муж бешено ревнует ее к другому мужчине, просто пьянило.
И еще сильнее влекло к нему.
Больше всего на свете Тори хотела, чтобы Корд любил ее. Она хотела, чтобы их брак был таким, как у ее родителей, которые нежно любили друг друга и своих детей.
По крайней мере в одном отношении Корд прилежно исполнял свои обязанности. Как только он переступал порог ее спальни, его глаза темнели от желания. Рано или поздно она забеременеет, была уверена Тори.
У нее появится занятие, она больше не будет чувствовать себя лишней, не будет надоедать мужу.
Разумеется, Тори хотела иметь детей. Она их обожала, ей всегда хотелось, чтобы их было много. Но она надеялась иметь их от мужа, который любил бы ее.
Она видела, что глаза Корда неотступно следовали за Джулианом Фоксом, стоило тому появиться поблизости. Он не любил Джулиана, хотя, она знала, не сам Джулиан, а ее дружеские отношения с ним были тому причиной.
– Мне кажется, ваш муж ревнует вас, – сказал Джулиан перед ужином в гостиной, намеренно склонившись так, чтобы шептать Тори на ушко. Казалось, его нисколько не волновало, что Корд пронзал его глазами, точно кинжалами. Пожалуй, это придавало ему дерзости.
– Я сказала ему, что мы только друзья, – призналась Тори.
– Так и есть. Однако я считаю, что легкое соперничество пошло бы ему на пользу.
Она никогда не жаловалась, но выпускнику Оксфорда нетрудно было догадаться, что, если муж редко появляется вместе с женой, что-то в их браке неблагополучно.
Тори быстро взглянула на Корда. Он разговаривал с герцогом, но постоянно косил глаза в ее сторону. Когда она улыбнулась словам Джулиана, Корд нахмурился.
– Всем известно, – продолжал Джулиан, – что граф Брант очень самоуверен в отношении женщин.
Она знала, что это правда.
– Так вы думаете, если он будет ревновать, то начнет больше ценить меня?
"Даже, может быть, полюбит?"
– Иногда мужчина не понимает, чем обладает, пока не начинает тревожиться, что может потерять это.
Она напряженно обдумывала возможные последствия. Высказанная Джулианом мысль не раз приходила ей в голову. Может быть, в этом ее спасение.
– Не хотите ли вы сказать, что готовы рискнуть расположением графа, чтобы помочь мне?
Он улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов, казавшихся жемчужинами на фоне темной кожи. Он был слишком красив. Тори снова захотелось узнать, что же случилось с ним в прошлом, после чего он стал избегать женщин. Видя, как они лебезят перед ним, она не винила его.
– Ну, мы же друзья. Я буду рад помочь, если смогу. – Он поднял глаза. – А пока мы уже достаточно раздразнили тигра. Думаю, мне пора удалиться. – Поцеловав ей руку, он отошел как раз в тот момент, когда к ней направился Корд.
Он подошел сзади, все еще не сводя взгляда с уходящего Джулиана.
– Вы с мистером Фоксом, кажется, получали удовольствие от общества друг друга. Что такого интересного говорил вам Фокс?
Она пожала плечами.
– Ничего особенного. Мы говорили о том, как изменилась погода. Еще он сказал, что в театре «Хеймаркет» на следующей неделе пойдет новая пьеса.
Глаза Корда продолжали следовать за Джулианом.
– Я предпочел бы, чтобы вы вели беседы с кем-нибудь другим.
Она проследила его взгляд и невольно стала защищаться:
– Вы ведь не хотите сказать, что мне следует избегать его? Я не хочу показаться невежливой. Я уже говорила вам – Джулиан и я только друзья.
– Да… вы это говорили.
Они отправились к столу, и хотя Корд с другими гостями вел себя безукоризненно, к Тори он почти не обращался. Она знала, что играет с огнем, но все же… Нужно и пользовать шанс, чтобы пробить стену, которую он выстроил вокруг себя и за которую не пускал ее.
Если она хочет добиться успеха, ей, как и сестре, придется быть храброй.
Тори посмотрела туда, где сидела Клер. На ней было платье с очень низким вырезом, и Перси с трудом отрывал взгляд от груди жены.
"Удачи тебе, дорогая", – подумала она, отвернулась и увидела, что Корд зло смотрит на Джулиана, сидящего рядом с Клер, явно посчитав, что Тори интересуется Джулианом.
"Удачи нам обеим".
Время шло к ночи. Полная решимости осуществить план, который они с Тори задумали, Клер сослалась на головную боль и попросила Перси проводить ее наверх. Он не стал протестовать.
Когда они прошли в свою гостиную и муж закрыл дверь, Клер ласково сказала:
– Я не хочу будить Фрэнсис. Вы не будете возражать против того, чтобы расстегнуть мне платье?
Лицо Перси напряглось.
– Конечно. – Его руки слегка тряслись, расстегивая пуговицы. Закончив, он отступил на шаг.
Клер повернула к нему лицо, держась за лиф своего платья:
– Помните ту ночь, когда вы ласкали мою грудь? Он сглотнул, на щеках зарделись пятна.
– Я не забыл. И не смог бы, если бы захотел.
Она отпустила лиф своего бледно-голубого шелкового платья, вырез которого Фрэнсис смело сделала очень открытым. Глаза Перси широко раскрылись, когда она спустила бретельки нижней рубашки, обнажив грудь.
Перси, казалось, прирос к полу.
– Такие прикосновения… это лишь начало совокупления мужчины и женщины. Той ночью я едва не потерял контроль над собой. Если я снова притронусь к вам… я боюсь того, что может случиться.
– А я не боюсь, Перси.
– Вы такая тоненькая, Клер. Такая хрупкая. Обещаю, я буду ждать, я дам вам время свыкнуться с мыслью, что вы замужем. Такое ожидание нелегко для мужчины, особенно если жена такая красавица, как вы. Стоит нам начать, я не найду сил остановиться. Если я каким-то образом обижу вас…
– Я готова к этому. Все жены покоряются своим мужьям. Я хочу покориться вам, милорд.
Перси сглотнул, в его глазах читалась внутренняя борьба.
– Вы… вы уверены, Клер?
– Да, милорд!
Перси сделал глубокий вдох. Его кадык заходил ходуном.
– Мы будем делать это очень медленно. Если вы захотите остановиться, я постараюсь…
– Мое единственное желание – чтобы вы сделали меня вашей настоящей женой.
Светлые глаза Перси потемнели. В слабом свете лампы он казался старше, мужественнее, мужчиной, а не мальчиком, которым выглядел при их первой встрече. Он взял ее на руки и целовал, пока она не начала забывать свои страхи. Она хотела этого. Очень хотела.
Перси осторожными движениями раздел ее и отнес в свою кровать. Он очень долго ласкал ее тело, убеждаясь, что она готова принять его. Эти часы были полны радости и блаженства. Когда он соединился с ней, стало больно только на мгновение, а потом все прошло. Ее тело сгорало в огне, сгорало от желания, которое Перси утолял всю длинную волшебную ночь. Как и сказала сестра, любовь была блаженством.
Тори почти всегда оказывалась права.
Тори надеялась, что поступает правильно, слегка флиртуя с Джулианом, конечно, только слегка. Она не хотела дать повод сплетням.
Только изредка, когда она видела, что Корд смотрит в ее сторону, а Джулиан рядом, она начинала смеяться или улыбалась и играла веером. Опыта флирта у нее не было. Она надеялась, что все делает правильно.
Джулиан, как и обещал, бросал на нее горящие взгляды и расточал ей чувственные улыбки.
В ту ночь Корд был еще более неутомимым, чем всегда, словно хотел утвердить свои права на нее. Она с готовностью отдавалась ему и едва могла пошевелиться, когда он закончил. Перед рассветом он взял ее снова.
Раскинувшись рядом с ней, он намотал на палец ее локон.
– Я решил задержаться здесь до конца недели. Мы можем вернуться в город вместе.
От радости ей захотелось вскочить и издать крик восторга. Но она намеренно небрежно сказала:
– Вот как? Я думала, что вам нужно закончить дела. Корд потемнел лицом.
– Я надеялся, что обрадую вас.
Тори заулыбалась, не в силах дольше скрывать свои чувства.
– Я очень рада, милорд.
Но она не думала, что убедила Корда, и это было на руку.
Следующие несколько дней пролетели слишком быстро. Большую часть времени Тори провела с мужем, который, казалось, получал почти такое же удовольствие, как она сама. Они вместе смеялись и совершали долгие прогулки вдоль ручья, бежавшего позади особняка. В один из дней хозяева и гости все вместе отправились в Танбридж-Уэлс, чтобы насладиться минеральными ваннами, которые, как считалось, полезны для здоровья.
– В прошлом столетии этот курорт был излюбленным местом отдыха самых знатных семейств, – объяснил Корд. – Он был основан в 1609 году, когда лорд Порт нашел там железистые источники.
Теперь курорт утратил часть своей популярности, но Тори и другие гости получили большое удовольствие, Даже Корд.
Наконец настало время уезжать.
Спустившись с лестницы, у выхода она случайно встретила Джулиана. Он был невероятно красив в панталонах из оленьей кожи и темно-зеленом фраке. Когда она проходила мимо, он подмигнул и слегка наклонился к ней:
– Я вижу, наш замысел удался. Никогда не видел мужчину, который был бы так увлечен своей женой.
– Вы чудо, Джулиан. – Она хотела благодарно чмокнуть его в щечку, но не посмела.
Джулиан склонил голову, обернулся и улыбнулся подходящему Корду:
– Надеюсь, дорога домой будет для вас приятным путешествием, милорд.
– Благодарю. Дорога утомительна, но я уверен, что найду способ развлечь свою жену. – Горячий взгляд, который он бросил на нее, красноречиво рассказал о его планах времяпрепровождения – прямо в карете.
Он предупреждал Джулиана, давал понять, что она принадлежит ему. Тори не могла не испытывать триумф.
– Так едем? – Корд подал ей руку и свел вниз по ступенькам парадного. Он помог ей сесть в карету и удобно устроиться на сиденье. Она не могла удержаться от того, чтобы бросить последний взгляд на Джулиана, который стоял на крыльце и наблюдал за их отъездом с улыбкой на чувственных губах.
Тори улыбнулась в ответ, а лицо Корда помрачнело.
– Понравилась пьеса, любовь моя? – Корд наклонился к ней, и внутри Тори что-то затрепетало. Прошло около недели, как они вернулись домой из деревни. Вчера он возил ее в оперу, а сегодня они смотрели в «Хеймаркет» пьесу "Путешествие мистраля", о которой она слышала от Джулиана.
– Да, очень понравилась. А вам?
– Конечно. – Он провел пальцем по ее щеке. – Но еще большее удовольствие мне доставило ваше общество.
Радость переполняла Тори. Ее план удался! После их возвращения Корд был удивительно внимателен к ней. Им было хорошо друг с другом. Корд чаще смеялся, был мягче, чем когда-либо прежде. Она подумала, что его чувства к ней растут.
Их разговор прервало появление посыльного.
– Что это? – спросила Тори, вместе с Кордом вышедшая в прихожую.
Он бросил факельщику монету за работу и сломал печать на пакете.
– Информация о фабрике, которую я собираюсь купить в Лемминг-Гроув. Покупка может оказаться очень прибыльной. Я надеюсь купить фабрику, улучшить условия труда, кое-что изменить и тем самым увеличить прибыль. Если мне повезет, я смогу продать ее за гораздо большую сумму.
– Не могу ли я поехать с вами? – предложила Тори, опасаясь, как бы их отношения не вернулись к прежнему.
– Лемминг-Гроув – фабричный городок. Там не на что смотреть. Я уеду в конце дня и останусь там только на одну ночь. И все время буду очень занят. Утром я вернусь. Может быть, в следующий раз…
Тори нехотя согласилась. В конце концов, он уезжал только на одну ночь. Кроме того, она давно думала о том, что сказала ей Грета о доме на Гринбауэр-стрит, некогда принадлежавшем семейству Тори. Особняк находился всего в шести-семи кварталах отсюда.
Она осторожно навела справки о сэре Уинифреде Маннинге, который купил дом у ее отчима, и узнала, что он со всем семейством перебрался в деревню. После отъезда хозяев вот уже несколько недель дом стоял запертым. Если найти способ проникнуть внутрь…
Память подсунула ей разъяренное лицо мужа, когда он узнал о ее поездке в Харвуд-Холл. На этот раз Корд пришел бы в еще большее неистовство. Но ведь дом был совсем близко. Ей будет достаточно и пары часов.
Она не знала, что ждет ее в том доме, но барон продал его со всей обстановкой, так что в нем оставалась прежняя мебель. Тори помнит, что стояло в спальне матери и в комнате для шитья. На этот раз Корд ничего не узнает, но даже если предположить, что узнает, рискнуть все равно необходимо.
Корд, как и планировал, уехал во второй половине следующего дня. Сразу после ужина Тори прошла к себе. Она переоделась в простое платье неприметного цвета, сняла кожаные туфельки и переобулась в прочные ботинки. Она ходила, выжидая, когда в доме все затихнет, вслушиваясь в сводящее с ума тиканье часов и желая, чтобы минуты пролетали быстрее. Незадолго до полуночи она открыла дверь, уверилась, что поблизости никого нет, и по черной лестнице вышла из дома.
Она не стала нанимать экипаж, а решила пройти пешком. Мейфэр был одним из самых фешенебельных районов Лондона и, насколько она знала, совершенно безопасным.
Когда только один квартал отделял ее от Гринбауэр-стрит, она услышала позади себя стук колес. Поправив шаль на плечах, Тори наклонила голову и продолжила путь. Карета нагнала ее. Властный голос приказал кучеру подъехать к краю проезжей части улицы.
– Бога ради, Виктория, что вы здесь делаете? – Она узнала голос Джулиана, раздавшийся из окна великолепной глянцево-черной кареты с желтыми полосками вокруг крыльев, запряженной лошадьми серой масти. – Что вы здесь делаете в полном одиночестве?
Тори со вздохом повернула к нему лицо. Она-то надеялась, что никто не увидит ее.
– Добрый вечер, Джулиан. – Она знала, что он живет в Мейфэре, но не знала точно, где именно. Наткнуться на него – вот уж везение. – У меня нет времени на объяснения. Я здесь по очень важному делу. Надеюсь, вы не обмолвитесь, что видели меня.
Он с интересом посмотрел на нее.
– Разумеется, я буду молчать… если вы скажете, куда направляетесь. Я не могу оставить вас здесь одну в такой поздний час.
Боже праведный, только этого ей не хватало, еще одно осложнение.
– Это длинная история, Джулиан.
Дверь кареты распахнулась, приглашая ее внутрь.
– У меня много времени. Ваша сестра и ее муж голову с меня снимут, если я оставлю вас здесь в такой час и случится что-нибудь непредвиденное. Может быть, вы расскажете мне, какого рода дело заставило молодую даму выйти на улицу среди ночи, и смиритесь с тем, что я не покину вас, пока ваше дело не будет закончено и выв целости и сохранности не вернетесь домой?
По выражению его лица она поняла, что он не изменит своего решения. И она доверяла Джулиану. Он будет хранить молчание, что бы она ни рассказала ему.
Приподняв юбку, Тори забралась в карету и уселась напротив. Очень кратко она рассказала о том, как был убит ее отец, и о своих подозрениях.
– Я уверена, что моя мать узнала правду до того, как заболела, но она умерла раньше, чем смогла предпринять что-нибудь. Если все так и было, она могла написать о своих подозрениях в дневнике. Все что мне надо – отыскать дневник.
– Понимаю. И вы считаете, что дневник может быть в городском доме сэра Уинифреда?
– Да.
Джулиан постучал по крыше кареты тростью с серебряным набалдашником и приказал кучеру ехать на Гринбауэр-стрит. Карета свернула в переулок.
Добравшись до места назначения, они вместе вышли из кареты, прошли мимо конюшен и начали осматривать стену двухэтажного кирпичного дома в надежде отыскать способ проникнуть внутрь.
– Здесь, – тихо сказал Джулиан. – Вот окно, которое только прикрыто. Я заберусь внутрь и открою вам дверь.
Она кивнула, благодарная за то, что он рискует своей репутацией, помогая ей. Тори радовалась, что не ей пришлось перелезать через подоконник, и только слегка почувствовала себя виноватой, когда услышала звук рвущейся ткани и приглушенное ругательство.
Через несколько минут она уже была в доме; маленькая лампа освещала им путь. В особняке, казалось, мало что изменилось; уют главенствовал над модой, кресла и книжные шкафы со стеклянными дверцами, заполненные книгами, были все те же. Джулиан держал лампу, и Тори последовала за ним вверх по лестнице.
– Комната матери дальше по коридору, – тихо сказала она. Впрочем, почти всегда леди Харвуд спала в одной комнате с отцом Тори. Как ей хотелось бы, чтобы они с Кордом были так же близки. – А за ней комната для шитья.
Воспоминания охватили ее: теплый смех родителей, они с Клер играют у камина, отец читает, а мать пытается сочинять стихи или пишет в своем дневнике.
– С тех пор здесь многое могло измениться, – сказал Джулиан.
Да, теперь все по-другому, подумала она, мысленно перебирая перемены, произошедшие в ее жизни с тех пор, как умерли родители и они с Клер оказались в зависимости от отчима.
К счастью, кроме балдахина из полосатого дамаста над кроватью, нового стеганого покрывала и толстых персидских ковров, в комнате все было как прежде. Тори торопливо осмотрела каждый из знакомых ей предметов в поисках места, где мог бы поместиться дневник, оставаясь незамеченным для чужого глаза.
– Может быть, новые хозяева нашли его, – предположил Джулиан.
– В таком случае, уверена, они бы вернули его.
– Возможно.
Но что бы ни случилось с дневником, очень тщательный поиск, который был продолжен и внизу, ничего не дал.
– Пора уходить, – мягко сказал Джулиан. – С каждой минутой риск, что нас обнаружат, растет. Мне бы не хотелось, чтобы меня арестовали, как обычного вора.
Как ни грустно было уходить с пустыми руками, другого выхода не было. Они обыскали весь дом, и еще оставалась вероятность, что дневник спрятан где-то в Уиндмере.
Скрывая разочарование, Тори последовала за Джулианом из дома и уселась в карету. Карета доставила ее на Беркли-сквер, откуда Тори вернулась домой, прошмыгнув через черный ход, чтобы ее никто не увидел.
Раздевшись без помощи Эммы, усталая Тори забралась в кровать разочарованная, но настроенная продолжать поиски.
Уиндмер. Он не выходил у нее из головы. Прекрасное имение, раскинувшееся на сотнях акров Котсуолдских холмов с их быстрыми ручьями, могло быть ключом к разгадке. Это место они очень любили – имение должно было перейти к девочкам. Теперь, когда она рассказала Корду об убийстве, может быть, он поможет ей найти способ обыскать дом.
Она вздохнула. Едва ли ее муж захочет тайно пробраться в Уиндмер.
Тори ужасала мысль о том, в какую ярость пришел бы он, узнав, что она проникла в дом сэра Уинифреда, – в сопровождении не кого-нибудь, а Джулиана Фокса – и молила Бога, чтобы этого не произошло.
Глава 19
Корд вернулся в Лондон позже, чем планировал. Обследование ткацкой фабрики потребовало больше усилий, чем он предполагал; условия, в которых работали наемные рабочие, удручали.
Важно получать доход, но речь шла о человеческих жизнях. Он не хотел умножать свое состояние за счет тех, кому повезло меньше, чем ему. В конце концов он решил отказаться от покупки фабрики. Пусть ему придется работать больше, чтобы компенсировать убытки, решением своим он остался доволен.
Корд рвался домой. К счастью, когда он появился в доме, Виктория ждала его. Она встретила его ласковой улыбкой, которая сменилась удивлением, когда он обнял ее и крепко поцеловал.
Она, как всегда, охотно пошла навстречу, прижавшись к нему, и когда поцелуй закончился, он уже горел нетерпением увести ее наверх.
Он скучал по ней, черт возьми. Ему следовало взять ее с собой.
– Я так рада, что вы дома, – сказала она, улыбаясь.
– Почему бы вам не подняться со мной наверх и не доказать мне это?
Она покраснела и посмотрела на лестницу. Какой-то миг казалось, что Тори готова уступить, но потом она покачала головой:
– Грейс собиралась прийти. Она может появиться с минуты на минуту.
Корд разочарованно кивнул. Одного взгляда на выбившийся из прически темный завиток на затылке Тори было достаточно, чтобы желание пронзило его. Он наклонился и поцеловал завиток. Может быть, когда Грейс уйдет…
Когда он поднимался по лестнице, его тело продолжало пульсировать от неутоленного желания. Если он не может овладеть Викторией, то сменит помятую дорожную одежду, не спеша примет ванну – полежит подольше в горячей воде – и отдохнет. Он старался не думать о соблазнительной груди и красиво очерченных бедрах своей жены, но воображение преследовало его на всем пути в спальню.
Он лежал в медной ванне, тщетно стараясь думать о чем-нибудь другом, а не об усладительном теле жены, когда до него донеслись голоса из соседней комнаты. Миссис Ратбон разговаривала с одной из горничных. Он глубже погрузился в ванную, специально изготовленную по его росту, положил голову на край и закрыл глаза.
Он не собирался вслушиваться в разговор, но когда услышал имя жены, открыл глаза и сел.
– Я собиралась идти спать, когда увидела ее, крадущуюся по черной лестнице, – громко говорила миссис Ратбон, ее скрипучий голос легко проникал сквозь стенку. – Она вышла через черный ход, и это почти в полночь, а вернулась после двух ночи, я слышала ее шаги.
Грудь сжало. Казалось, свинцовая тяжесть внутри не давала дышать.
Голос горничной был не таким пронзительным, ее слова различить было труднее.
– Вы ведь не думаете, что ее светлость встречалась с другим мужчиной?
– Граф нашел ее на улице. Кто знает, что это за птица. Служанки еще что-то говорили, но он не слушал. Они закончили уборку и ушли, закрыв дверь. Корд сидел в ванне, не в силах пошевелиться; его мозг отказывался принимать то, что он услышал. Только когда вода остыла и стала такой холодной, что привела его в чувство, Корд вышел из ванной, оставляя на полу мокрые следы, и насухо вытерся, продолжая думать о Виктории.
Его жена выходила из дома глубокой ночью, выходила по черной лестнице, чтобы никто ее не увидел. Она отсутствовала несколько часов. В предыдущий раз, когда он уезжал из города, она тоже покидала дом – ездила в Харвуд-Холл, как она сказала.
Но на самом ли деле она искала дневник своей матери? Может, бегала к Джулиану Фоксу на любовное свидание?
Внутри все переворачивалось. В груди Корд ощущал почти физическую боль. Он старался держать свои чувства в узде.
Но это ему не удавалось.
Корд оделся и потребовал подать карету. Он оставил Виктории записку, в которой сообщал, что должен уехать по срочному делу, и спустился по главной лестнице. Кучеру он приказал ехать на Боу-стрит в надежде, что еще застанет Джонаса Макфи в его конторке, откинулся на сиденье и замер.
Корд должен был узнать правду, а разговор с Викторией ничего бы ему не дал. Она солгала ему раньше, назвавшись не той, кем была на самом деле, иначе он никогда не лег бы с ней в постель. Он не лишил бы ее невинности, и ему не пришлось бы жениться на ней. Она предавала его снова и снова. Как может он верить ей сейчас?
Гнев разрастался. Если Виктория предала его с Фоксом… Он заставил себя сохранять спокойствие. Макфи соберет факты и докопается до истины. Он разузнает, действительно ли Виктория ездила в Харвуд-Холл, может быть, даже узнает, где она была прошлой ночью.
А пока, как это ни трудно, Корд будет делать вид, что ничего не случилось. Он будет с ней обходителен, будет вести себя как подобает и молить Бога, чтобы его страхи оказались напрасными.
Что касается его физической потребности в ней, он не собирается отказывать себе в удовлетворении. Но не будет давать волю своим чувствам, защитит себя и свое сердце.
Больно признаться, но пока ему это не удалось.
Тори вздохнула и отправилась к миссис Грей, чтобы обсудить с ней меню на неделю. За исключением той ночи, когда Виктория тайком уходила из дома, ее жизнь катилась однообразно и скучно, так что она почти завидовала миссис Грей с ее многочисленными обязанностями по ведению домашнего хозяйства.
Прошлой ночью Корд в третий раз подряд уехал из дома по каким-то делам. Потом он отправился в свой клуб, чтобы сыграть одну-другую партию в карты, по крайней мере так он ей сказал утром. Целыми днями он не выходил из своего кабинета, если только не уезжал по делам, и только один раз пришел к ней в постель. Их близость была короткой и не принесла ей удовлетворения.
Тори помедлила у двери в кухню, наслаждаясь запахом свежеиспеченного хлеба, распространявшимся оттуда. После возвращения из Парксайд-Мэнор их отношения с Кордом улучшились. Но после поездки в Лемминг-Гроув муж отдалился от нее еще больше, чем прежде, даже в постели он оставался далеким и чужим, словно бы сознательно старался держаться на расстоянии.
Все труднее было верить, что его страсть может перерасти в любовь.
– Я тут составила примерный перечень на эту неделю, миледи, – сказала миссис Грей, торопливо направляясь к ней. – Может быть, мы перейдем в маленькую столовую, чтобы все обсудить.
Это был деликатный намек. Миссис Грей управляла миром кухни и слуг. Она пребывала в уверенности, что графине не подобает опускаться до низких бытовых проблем, решаемых слугами.
Важно получать доход, но речь шла о человеческих жизнях. Он не хотел умножать свое состояние за счет тех, кому повезло меньше, чем ему. В конце концов он решил отказаться от покупки фабрики. Пусть ему придется работать больше, чтобы компенсировать убытки, решением своим он остался доволен.
Корд рвался домой. К счастью, когда он появился в доме, Виктория ждала его. Она встретила его ласковой улыбкой, которая сменилась удивлением, когда он обнял ее и крепко поцеловал.
Она, как всегда, охотно пошла навстречу, прижавшись к нему, и когда поцелуй закончился, он уже горел нетерпением увести ее наверх.
Он скучал по ней, черт возьми. Ему следовало взять ее с собой.
– Я так рада, что вы дома, – сказала она, улыбаясь.
– Почему бы вам не подняться со мной наверх и не доказать мне это?
Она покраснела и посмотрела на лестницу. Какой-то миг казалось, что Тори готова уступить, но потом она покачала головой:
– Грейс собиралась прийти. Она может появиться с минуты на минуту.
Корд разочарованно кивнул. Одного взгляда на выбившийся из прически темный завиток на затылке Тори было достаточно, чтобы желание пронзило его. Он наклонился и поцеловал завиток. Может быть, когда Грейс уйдет…
Когда он поднимался по лестнице, его тело продолжало пульсировать от неутоленного желания. Если он не может овладеть Викторией, то сменит помятую дорожную одежду, не спеша примет ванну – полежит подольше в горячей воде – и отдохнет. Он старался не думать о соблазнительной груди и красиво очерченных бедрах своей жены, но воображение преследовало его на всем пути в спальню.
Он лежал в медной ванне, тщетно стараясь думать о чем-нибудь другом, а не об усладительном теле жены, когда до него донеслись голоса из соседней комнаты. Миссис Ратбон разговаривала с одной из горничных. Он глубже погрузился в ванную, специально изготовленную по его росту, положил голову на край и закрыл глаза.
Он не собирался вслушиваться в разговор, но когда услышал имя жены, открыл глаза и сел.
– Я собиралась идти спать, когда увидела ее, крадущуюся по черной лестнице, – громко говорила миссис Ратбон, ее скрипучий голос легко проникал сквозь стенку. – Она вышла через черный ход, и это почти в полночь, а вернулась после двух ночи, я слышала ее шаги.
Грудь сжало. Казалось, свинцовая тяжесть внутри не давала дышать.
Голос горничной был не таким пронзительным, ее слова различить было труднее.
– Вы ведь не думаете, что ее светлость встречалась с другим мужчиной?
– Граф нашел ее на улице. Кто знает, что это за птица. Служанки еще что-то говорили, но он не слушал. Они закончили уборку и ушли, закрыв дверь. Корд сидел в ванне, не в силах пошевелиться; его мозг отказывался принимать то, что он услышал. Только когда вода остыла и стала такой холодной, что привела его в чувство, Корд вышел из ванной, оставляя на полу мокрые следы, и насухо вытерся, продолжая думать о Виктории.
Его жена выходила из дома глубокой ночью, выходила по черной лестнице, чтобы никто ее не увидел. Она отсутствовала несколько часов. В предыдущий раз, когда он уезжал из города, она тоже покидала дом – ездила в Харвуд-Холл, как она сказала.
Но на самом ли деле она искала дневник своей матери? Может, бегала к Джулиану Фоксу на любовное свидание?
Внутри все переворачивалось. В груди Корд ощущал почти физическую боль. Он старался держать свои чувства в узде.
Но это ему не удавалось.
Корд оделся и потребовал подать карету. Он оставил Виктории записку, в которой сообщал, что должен уехать по срочному делу, и спустился по главной лестнице. Кучеру он приказал ехать на Боу-стрит в надежде, что еще застанет Джонаса Макфи в его конторке, откинулся на сиденье и замер.
Корд должен был узнать правду, а разговор с Викторией ничего бы ему не дал. Она солгала ему раньше, назвавшись не той, кем была на самом деле, иначе он никогда не лег бы с ней в постель. Он не лишил бы ее невинности, и ему не пришлось бы жениться на ней. Она предавала его снова и снова. Как может он верить ей сейчас?
Гнев разрастался. Если Виктория предала его с Фоксом… Он заставил себя сохранять спокойствие. Макфи соберет факты и докопается до истины. Он разузнает, действительно ли Виктория ездила в Харвуд-Холл, может быть, даже узнает, где она была прошлой ночью.
А пока, как это ни трудно, Корд будет делать вид, что ничего не случилось. Он будет с ней обходителен, будет вести себя как подобает и молить Бога, чтобы его страхи оказались напрасными.
Что касается его физической потребности в ней, он не собирается отказывать себе в удовлетворении. Но не будет давать волю своим чувствам, защитит себя и свое сердце.
Больно признаться, но пока ему это не удалось.
Тори вздохнула и отправилась к миссис Грей, чтобы обсудить с ней меню на неделю. За исключением той ночи, когда Виктория тайком уходила из дома, ее жизнь катилась однообразно и скучно, так что она почти завидовала миссис Грей с ее многочисленными обязанностями по ведению домашнего хозяйства.
Прошлой ночью Корд в третий раз подряд уехал из дома по каким-то делам. Потом он отправился в свой клуб, чтобы сыграть одну-другую партию в карты, по крайней мере так он ей сказал утром. Целыми днями он не выходил из своего кабинета, если только не уезжал по делам, и только один раз пришел к ней в постель. Их близость была короткой и не принесла ей удовлетворения.
Тори помедлила у двери в кухню, наслаждаясь запахом свежеиспеченного хлеба, распространявшимся оттуда. После возвращения из Парксайд-Мэнор их отношения с Кордом улучшились. Но после поездки в Лемминг-Гроув муж отдалился от нее еще больше, чем прежде, даже в постели он оставался далеким и чужим, словно бы сознательно старался держаться на расстоянии.
Все труднее было верить, что его страсть может перерасти в любовь.
– Я тут составила примерный перечень на эту неделю, миледи, – сказала миссис Грей, торопливо направляясь к ней. – Может быть, мы перейдем в маленькую столовую, чтобы все обсудить.
Это был деликатный намек. Миссис Грей управляла миром кухни и слуг. Она пребывала в уверенности, что графине не подобает опускаться до низких бытовых проблем, решаемых слугами.