Мартин Кэт. Ожерелье невесты

   Тори не сказала ей, что зачастую прежнее положение обитательницы первого этажа представляется ей более приемлемым, чем мир одиночества, в котором она живет, став женой графа.
   Она просто поднялась этажом выше, миссис Грей следовала за ней по пятам. Заставляя себя привыкать к мысли, что ее замужество навсегда окажется замужеством без любви, Тори стала думать о детях, которые заполнили бы пустоту.
   Если уж у нее не будет любви Корда, может быть, будет ребенок от него. Она молила Бога, чтобы в ее чреве поскорее начали расти сын или дочка. Тори снова задумалась о том, как отдалился муж, даже в постель к ней почти перестал приходить, и вздохнула, подумав, что и ребенка у нее может не быть.
   Сидя в карете, катившей по многолюдным улицам города, Корд рассеянно смотрел в окно. Час назад он получил записку от Джонаса Макфи с просьбой навестить его при первой возможности. Корд ответил, что приедет к одиннадцати часам.
   Прошло больше недели после его возвращения из Лемминг-Гроув и ночного свидания жены, если это было свидание. Прошло достаточно времени, чтобы Макфи мог выполнить свою работу.
   Спеша на встречу с сыщиком, Корд выбранился, неожиданно обнаружив препятствие, грозящее задержать его. Взглянув в окно, он увидел запрудивший улицу полк солдат в красно-белых мундирах в сопровождении дюжины офицеров, гарцующих на высоко вскидывающих ноги вороных конях. Наблюдая за марширующими солдатами, Корд вспомнил Итана, задумался, вернули ли его в ту тюрьму, откуда он бежал, или перевели куда-нибудь в другое место, да и жив ли он еще?
   Если жив, найдут ли они способ освободить его до того, как закончится эта бесконечная чертова война.
   Но как только карета снова двинулась в направлении Боу-стрит, Итан вылетел у него из головы. Корд приготовился к встрече с Джонасом Макфи. Но все равно, когда Макфи открыл дверь в свою маленькую, тесную контору и пригласил графа сесть за стол напротив него, Корд испытал настоящий трепет.
   – Боюсь, милорд, новости неутешительные. – Лысый, в очках с проволочной оправой Макфи мало походил на человека, который проводит дни в охоте за преступниками и хорошо знает темные стороны жизни Лондона. Но мускулистый торс и жилистые, покрытые шрамами руки свидетельствовали об опасностях его занятий.
   – Что бы вы ни обнаружили, выкладывайте. Сидящий за изрядно обшарпанным столом, Макфи заглянул в бумаги.
   – Что касается первого эпизода, предполагаемого посещения вашей женой Харвуд-Холла. Слуги утверждают, что ее там не было.
   Сердце сжалось. Корд убедил себя, что готов выслушать любые сведения. Оказалось, это не так.
   – Я думаю, вы поговорили не с одним слугой.
   – Совершенно верно. – Он посмотрел в свои записи. – А именно с экономкой по имени Грета Саймон и с дворецким Сэмюелом Симзом. Я говорил также с одной из горничных.
   – А барон? Где был он во время вашего визита?
   – Лорд Харвуд все еще в Лондоне.
   – Существует ли вероятность, что жена была в доме и никто не знал об этом?
   – Слуги говорили очень уверенно, милорд.
   Он сказал себе, что должен сохранять спокойствие. Он знал, как умна Виктория.
   – Что еще вы смогли узнать?
   – Вы упомянули человека по имени Джулиан Фокс. Я занялся им. У Фокса дом на Мейфэре. Я отыскал этот особняк и поговорил с одним из лакеев, немного подмазав его, как вы понимаете. Мне неприятно говорить вам это, но лакей сказал, что в тот день около полуночи мистер Фокс подобрал леди в нескольких кварталах от Беркли-сквер, где находится ваш дом. По описанию женщина походила на леди Брант.
   Внутри у Корда сжался болезненный ком.
   – Продолжайте.
   – Кучеру было велено отвезти их в переулок за домом на Гринбауэр-стрит. Мистер Фокс и леди вышли из кареты и проникли в дом. Они оставались внутри более часа. После этого Фокс приказал кучеру ехать обратно в направлении к Беркли-сквер. Леди вышла из кареты и исчезла в одном из домов квартала, предположительно в вашем.
   У Корда были еще вопросы, но он боялся услышать ответы на них.
   – Полагаю, все это есть в вашем отчете.
   – Да, милорд.
   – Счет за проделанную работу тоже там? Макфи кивнул и передал Корду папку.
   – Я утром же отправлю его в банк.
   – Благодарю вас, милорд. Я предпочел бы, чтобы результаты были другими.
   Пальцы Корда сильнее сжали папку.
   – Я тоже.
   Повернувшись спиной к сыщику, он заставил себя спокойно выйти из конторы. С облегчением оказавшись внутри кареты, он тяжело рухнул на сиденье и обхватил голову руками. Его жена вступила в связь с другим мужчиной.
   У нее роман с Джулианом Фоксом.
   Отчаяние и чувство потери затопили его. Они женаты так недавно, а он уже потерял ее. Глаза жгло. До этого момента он не понимал, как много она значит для него. Как он мог настолько потерять бдительность? Как мог оказаться таким глупцом?
   Затем мука и печаль, которые он испытывал, начали перерастать в гнев, в горькое ощущение, что его предали.
   Как она смела? Он доверял Виктории с первого дня, когда они стали мужем и женой. Черт, с той ночи, когда он ворвался в ее спальню внизу, он не испытывал ни малейшего желания обладать другой женщиной..
   И она тоже желала его. Виктория жизнерадостная, страстная женщина. Он ввел ее в мир наслаждений, и она наслаждалась каждой минутой.
   Потом появился Фокс. Корду не терпелось вызвать его на дуэль и застрелить за то, что он украл у него жену. Виктория была его! Она принадлежала ему, черт возьми! Но Фокс, красивый и обаятельный, угождал ей и…
   Корд задержался на этой мысли. Угождал и добивался ее внимания. Бывал с ней повсюду – в опере, в театре, ухаживал за ней на балах. Фокс танцевал с ней, сидел рядом на обедах, смеялся, а Корд все торчал в своем кабинете, придумывая способы, как избегать ее. Он даже не выбрал времени, чтобы сыграть с ней в шахматы.
   Тяжесть, засевшая где-то в кишках, усилилась. Хорошо зная Викторию, он понимал, что это не может быть случайной связью. Должны быть затронуты ее чувства – Виктория должна быть влюблена в Джулиана Фокса.
   Корд думал о месяцах их совместной жизни. Она ни разу не сказала ему, что любит или что-нибудь косвенно свидетельствующее о ее нежных чувствах к нему. Может, если бы он хоть немного подозревал, насколько глубокими стали его чувства к ней…
   Но он тогда не знал этого. Не знал до сих пор. А теперь стало слишком поздно.
   Он вдруг впервые подумал, что в действительности это он настоял на их женитьбе. Он буквально заставил Викторию выйти за него замуж. Сначала запугал ее, а потом ввел в заблуждение. Он всегда умел держаться с женщинами и знал, что вызывает у Виктории желание. И еще – она нуждалась в защите. Ему никогда не приходило в голову, что он подталкивает ее к тому, чего она на самом деле не хотела.
   Весь обратный путь к дому он размышлял над тем, что имеет. Виктория любит другого. Фокс кузен Перси, племянник маркиза Керси. У семейства куча денег. Фокс сможет позаботиться о ней.
   Желчь разливалась по его телу. Виктория была для него всем. Он уже не мог представить жизнь без нее. Но было бы несправедливо запереть ее в браке, которого она в действительности никогда не хотела.
   Корд откинулся на сиденье. Сердце у него сжималось от боли. Было совершенно ясно, что он совершил непростительную ошибку. Он позволил себе полюбить.
   Позволил себе такую величайшую глупость.
   Хуже которой только оставаться в браке с женщиной, которая не любит его.

Глава 20

   Виктория не видела Корда целый день. Прошло время ужина, а его все не было. Она начала волноваться. Приближалась гроза, и ей не хотелось, чтобы в дождь он находился не дома. Наконец она услышала твердые мужские шаги в прихожей и почувствовала облегчение.
   Она вышла в прихожую, чтобы встретить мужа, заметила его мрачный вид, и облегчение сменилось острым приступом страха.
   – Что такое, Корд? Что случилось?
   – Мне нужно поговорить с вами. Может быть, лучше подняться наверх?
   Сердце неровно застучало. Она поднялась по лестнице впереди него, вошла в свою комнату, он последовал за ней и закрыл дверь. Она с тревогой смотрела в его глаза, пытаясь понять, о чем он думает, но в тяжелом взгляде ничего нельзя было прочитать.
   – Вам лучше сесть.
   Ему не нужно было повторять дважды. Ноги у нее дрожали. Случилось что-то ужасное, но она не могла сообразить, что это могло быть. Она дошла до диванчика и опустилась на него.
   – Я встречался с человеком по имени Джонас Макфи, сыщиком своего рода. Я несколько раз пользовался его услугами раньше.
   – Кажется, вы упоминали это имя… человек, который узнал, что мы с Клер являемся падчерицами Майлса Уайтинга.
   – Совершенно верно.
   – Почему… почему вы встречались с ним?
   – Мне требовалось узнать… некоторые вещи, а мистер Макфи, как я надеялся, мог помочь мне в этом.
   Боже мой, неужели он узнал, что она проникла в дом сэра Уинифреда? Узнал ли Макфи, что она была там с Джулианом Фоксом? Ей нужно сохранять спокойствие, возможно, речь идет о другом.
   – Что именно вам хотелось узнать? Корд походил и налил себе бренди.
   – Хотите выпить? Вы немного бледны. Она облизнула губы.
   – Я чувствую себя хорошо. – Но это совсем не соответствовало действительности.
   Корд сделал глоток, покрутил бокал, заставив янтарную жидкость омыть его стенку. Он был таким спокойным. Таким лишенным сил. Она все больше пугалась.
   – У меня были вопросы, касающиеся моей жены.
   – Вашей жены, – повторила она, с трудом выговаривая слова.
   – Да, и Макфи собрал для меня очень полезные сведения. Прежде всего он сообщил мне, что вы никогда не были в Харвуд-Холле.
   Внутри у нее все переворачивалось.
   – Это неправда!
   – Разве? Джонас поговорил с дворецким, с экономкой и с одной из служанок. Вас там не было, Виктория.
   – Слуги… они мои друзья. Они поклялись хранить молчание.
   Он снова взболтал бренди.
   – А что насчет той ночи, когда я был в Лемминг-Гроув? Вы снова уходили из дома.
   Ей не хватало воздуха. Как Макфи узнал это? Как он мог узнать?
   – Я могу объяснить.
   – В самом деле? Тогда объясните.
   Почему он не кричит? Почему не бушует, не впадает в неистовство, не говорит, что намерен наказать ее или по крайней мере запереть в комнатах? Мрачное спокойствие было хуже, чем гнев, который он обрушивал на нее прежде.
   Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула воздух.
   – Все это очень легко объясняется. Когда я была в Харвуд-Холле, Грета – это экономка, которую вы упомянули, – что-то сказала о доме в Лондоне, который раньше принадлежал моим родителям. Она сказала, что, возможно, дневник мамы все еще где-нибудь там.
   – А, таинственный дневник. Мне следовало бы догадаться.
   – Этот дом находится на Гринбауэр-стрит, недалеко отсюда. Я знала, что вы не одобрите моей затеи, и решила отправиться туда одна. Я вышла из дома около полуночи. Она посмотрела на Корда.
   Стоит ли ей говорить о Джулиане Фоксе? Если она расскажет и окажется, что Корд не знал о нем, он еще больше рассердится. Она растерялась, пытаясь сообразить, могли Макфи узнать об этом, считая, что она обязана Джулиану и должна молчать.
   – Я… я прошла несколько кварталов, мне повезло, одно окно в задней части дома оказалось только прикрытым. – Она попыталась улыбнуться. – Мой отчим продал дом сэру Уинифреду Маннингу, но его не было в городе. Я обыскала дом, но…
   – Но снова, к несчастью, вернулись ни с чем.
   – Да.
   – Стыдно, Виктория. Может быть, если бы вам кто-то помогал, поиски увенчались бы успехом. Кто-нибудь вроде Джулиана Фокса.
   Она чуть не лишилась чувств. На мгновение у нее перед глазами замелькали черные круги. Может быть, она на миги потеряла сознание, потому что когда открыла глаза, Корд прижимал к ее губам бокал с бренди.
   – Сделайте глоток, Виктория. Вам станет лучше. Она глотнула, чувствуя, как жидкость обжигает горло.
   – Это… это не то, что вы думаете. Джулиан и я – мы встретились случайно. Он, вы знаете, живет в Мейфэре, он был в карете, возвращался домой. Он увидел меня на улице и не отпустил, пока я не рассказала ему, что задумала сделать; после этого он не позволил мне идти одной.
   – Я уверен, что мистер Фокс исключительно заботлив.
   – Да, так и есть. Мы друзья, в конце концов. Он не хотел, чтобы со мной что-нибудь случилось.
   Он стоял над ней, большой и мрачный, глядя на нее сверху вниз, как будто она была кем-то, кого он едва знал. Ей надо как-то достучаться до него. Она не может вынести отчужденного, совсем недоступного выражения его лица.
   Оказавшись совсем близко к нему, она взяла бокал из его руки, потянулась и обвила руками его шею. Запах одеколона окутал ее. Она спрятала лицо между его шеей и плечом и почувствовала быстрое биение пульса.
   Он совсем не был таким спокойным, каким казался.
   – Я сожалею, что лгала вам, – сказала она. – Мне не следовало делать этого. Мне следовало сказать вам правду, но я боялась. Я знала, что вы будете сердиться. – Она прильнула к нему, губами прижалась к его шее, приподнялась на цыпочки и поцеловала его. Корд никак не реагировал, просто стоял неподвижно, опустив руки.
   Это пугало.
   Это было ужасно.
   Она снова поцеловала его так, что сумела раздвинуть его губы и языком приникнуть к его языку. Она сильнее прижалась к мужу и почувствовала, что его тело откликнулось на призыв. Он желал ее. Как всегда.
   – Виктория… – произнес он, и в его голосе была мука. Боже, что она наделала? Она не хотела сделать ему больно. Она любит его. Нужно что-то делать, чтобы все исправить.
   – Мне так жаль, Корд. – Легкими касаниями она целовала его в уголки рта и снова крепко-крепко. Наученная им эротическим проделкам, она дразнила его своим язычком, побуждая отвечать. – Мне нужно было все рассказать вам. Я никогда больше не солгу вам. Клянусь.
   Он, казалось, не слышал ее. Его тело оставалось застывшим и неподатливым. Ей показалось, что он хочет оттолкнуть ее.
   Ее руки дрожали. Лихорадочными движениями она сняла с него куртку, расстегнула пуговицы на серебристом жилете, стянула его и отбросила в сторону. Взяв в ладони лицо Корда, она притянула его к себе для еще одного обжигающего поцелуя.
   Но он, казалось, только нехотя уступал ей. Она выдернула из панталон полы его рубашки и торопливо расстегнула пуговицы на ней, отчаянно нуждаясь в том, чтобы касаться его, пробиться через его ужасное спокойствие. Он не помогал ей, но и не сопротивлялся, когда она стянула с него рубашку и прижалась губами к его голой груди в том месте, где стучало сердце.
   Она чувствовала солоноватый вкус его кожи, подрагивание мышц при любом касании. Корд тяжело дышал, его широкая грудь поднималась и опускалась.
   Но она не смогла пробиться к нему.
   Ее платье застегивалось спереди на четыре маленькие пуговки. Она быстро расстегнула их, взяла его руку, просунула под свою нижнюю рубашку и положила себе на грудь. Корд застонал.
   – Виктория, это ничего не изменит…
   Она поцелуем заставила его замолчать, напуганная еще больше, чем раньше. Она взяла его за руку, подвела к кровати и сумела усадить на край. Он казался слишком усталым, слишком обессилевшим, чтобы протестовать, когда она опустилась перед ним на колени и сняла с него туфли, а потом расстегнула панталоны. Она мгновенно освободила мужа от остатков одежды и сняла с себя все.
   Но он по-прежнему не тянулся к ней.
   О Боже, он всегда был таким страстным, таким необузданным в любви. Происходит что-то ужасное. Она покрывала его поцелуями в надежде, что он почувствует ее любовь, что она как-то утишит боль, которую причинила ему.
   Почувствовав его руки на своей груди, выдавшие его желание, она готова была зарыдать. Его губы последовали за руками, он припал губами к ее груди, и это наполнило ее теплом и все затмевающим чувством любви.
   Тори выгнула спину, чтобы ему было удобнее. Но он не делал дальнейших движений, чтобы овладеть ею. Слезы текли по ее щекам, жгли глаза. Она снова усадила его на кровать и опустилась рядом, целуя его снова и снова, стремясь показать, как сильно любит его.
   Тори задохнулась, почувствовав, как его большие руки обхватывают ее за талию. Он поднял ее и посадил на себя.
   – Мне так жаль, – повторяла она. – Простите меня.
   Он шепнул ее имя, и в звуках его голоса было столько печали, что это встревожило еще больше. Высвободив руки, она вынула шпильки из прически, и волны волос упали на ее голые плечи. Корд поднял руку и провел по ним, ровно распределив по плечам.
   – Мне всегда нравились ваши волосы, – произнес он, и в его голосе ей послышалась ловушка.
   Приподняв Тори, он с облегчением начал входить в нее, медленно опуская, пока не заполнил полностью. Он соединился с ней, стал частью ее, и не важно, что случилось, она знает, так будет всегда. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать его, ее волосы упали вперед, укрыв их обоих шелковым покрывалом. Она любила его. Она хотела дать ему наслаждение, которое он всегда давал ей. Она сделала движение вверх, затем – медленно – вниз, стараясь найти ритм, доставить ему наслаждение. Она чувствовала, как напрягались мышцы его тела, чувствовала его мощь каждый раз, когда совершала движение.
   Наслаждение становилось все более острым. Тепло затопляло ее, смешиваясь со страхом потерять любимого. Корд крепко сжал ее бедра, теперь он входил в нее мощными ударами, волны наслаждения прокатывались по ней, доходили до кончиков рук и ног – и вскоре Тори добралась до самой вершины.
   Через несколько мгновений Корд последовал за ней. Вялая и удовлетворенная, она опустилась на его грудь, молясь в душе, чтобы он наконец простил ее.
   На какой-то момент она, должно быть, заснула. Когда же очнулась, Корд стоял у кровати, почти полностью одетый. Он застегнул пуговицы на рукавах и надевал куртку поверх жилета.
   – В этом не было необходимости, Виктория, – холодно сказал он, снова такой же ужасающе спокойный, как раньше. – Но я признаю, что прелюдия к расставанию вышла приятной.
   Страх вернулся, ей стало нечем дышать.
   – О чем вы говорите?
   – Я говорю о конце этого притворства с женитьбой. Бумаги для начала процедуры о признании брака недействительным уже готовятся. Если все пойдет как надо, через несколько месяцев мы оба будем свободны.
   – Вы… вы намерены расторгнуть наш брак?
   – Вы должны радоваться, милая. Получив свободу, вы сможете заполучить вашего мистера Фокса.
   Она сглотнула, стараясь хоть что-нибудь понять, борясь с подступившими горячими слезами.
   – Мне не нужен Джулиан. И никогда не был нужен. Я говорила вам, мы только друзья.
   Корд оправил куртку.
   – Я желаю вам всего наилучшего, моя дорогая, искренне желаю, – отвернувшись от нее, он пошел к двери.
   – Корд, подождите! – Тори прикрылась простыней и побежала за ним, схватила его за руку в безумной попытке остановить. – Пожалуйста, не делайте этого. Я знаю, что мне не следовало обманывать вас. Мне надо было доверять вам и говорить правду. Я… я люблю вас, Корд. Его ореховые с золотом глаза стали жесткими.
   – Странно, что вы не подумали об этом раньше. Скорее всего титул графини значит для вас больше, чем я думал.
   – Титул для меня ничего не значит! И никогда не значил!
   Он осклабился.
   – С чем и поздравляю мистера Фокса.
   И закрыл дверь.
   Тори упала на пол перед дверью. Рыдания вырывались из ее горла и сотрясали тело. Она проплакала несколько часов, пока не кончились слезы. Она слышала, как в соседней комнате расхаживал ее муж, как он что-то говорил камердинеру, а затем закрыл дверь. Он бросал ее, разрывал их брак.
   Он мог сделать это. Он ведь граф и влиятельный человек.
   А почему бы и нет? Она обманывала его с первой минуты их встречи. Обманывала снова и снова. Годы, проведенные с отчимом, сделали ее подозрительной, особенно по отношению к мужчинам.
   Но ей надо было доверять своему мужу. Она любила его больше жизни. Она хотела заставить его ревновать, хотела, чтобы он полюбил ее. Теперь он думает, что она изменила ему с Джулианом Фоксом.
   Ей нужно доказать свою невиновность, найти способ убедить его. Она попросит Джулиана помочь ей, объяснить Корду, что ничего не случилось. Корд, конечно же, поверит ему. Но Джулиана нет в Лондоне, он поехал в Йорк навестить родственника. Она представления не имеет, когда Фокс вернется, и не знает, что может произойти, если муж и Джулиан встретятся лицом к лицу.
   Мысли беспорядочно роились в ее голове. Ей необходима ясность мыслей, нужно выработать какой-то план. Она безумно влюблена в своего мужа, она не может потерять его.
   Корд планировал уехать из города и некоторое время провести в Ривервуде, забыть Викторию и свой провал в качестве мужа. В тот момент он просто хотел оказаться как можно дальше от дома, от жены, забыть ее поцелуи, ее мягкое тело, то, как сладко было держать ее в своих руках.
   Схватив шляпу, он вышел из дома, сел в карету и приказал кучеру везти его в клуб. Следующие несколько часов он провел в одиночестве, старательно напиваясь.
   Уже после полуночи, спотыкаясь, Корд поднялся наверх, в одну из гостевых комнат, где он мог оставаться, не вызывая разговоров, почему он не едет домой.
   В среде аристократов, где браки заключались по соображениям, далеким от любви, супруги редко питали настоящую привязанность друг к другу. Они жили отдельно, так что каждый мог вести такую жизнь, которая была ему по нраву.
   Удивительно, но у Корда не было желания вести такую жизнь. "Его сердце было разбито, после потери Виктории его не тянуло к женщинам.
   Конечно, за исключением жены, но она была единственной женщиной, которой он не мог обладать. Он старался не думать об их последнем неистовом совокуплении, об отчаянии и печали, которые, казалось, окружали их обоих, когда тела соединились в последний раз. Он никак не думал, что такое может случиться.
   Но его влекло к Виктории, как никогда не влекло ни к одной женщине, невозможно было устоять перед невинной искусительницей.
   Он завидовал Фоксу.
   При мысли о любовнике Виктории его руки сжимались в кулаки. Воображение подсовывало ему Джулиана, ласкающего ее прекрасную грудь, входящего в ее изумительное тело, и внутри все переворачивалось. Он закрыл глаза, чтобы избавиться от наваждения, постоял, подошел к буфету, вынул пробку из графина и налил себе бренди.
   Он слишком много пил, но это его не заботило. Он осушил бокал, снова наполнил его и снова выпил залпом. Обжигающая жидкость немного смягчала боль, но не настолько, чтобы забыться.
   Долгая неделя закончилась. Нужно было вернуться домой, собрать все необходимое и отправиться в Ривервуд. Он старался не думать о том, останется ли Виктория в доме или уйдет к любовнику.
   К счастью для Фокса, он оказался далеко в тот первый ужасный момент, когда Корд узнал об измене жены. Макфи сообщил в своем отчете, что Фокс был на пути в принадлежавшее его семейству имение в Йорке. Если бы Джулиан оказался в Лондоне, ему бы пришлось драться на дуэли или по крайней мере он получил бы удар хлыстом.
   Но в конце концов здравый смысл возобладал, и Корд смирился с неприятным фактом, что он сам не оправдал надежд Виктории. Он часто оставлял жену, она чувствовала себя одинокой, а он держал ее на расстоянии.
   Если бы только можно было начать все сначала. Он бы рассказал ей о своих чувствах, признался бы, что любит ее. Он бы при каждом удобном случае всюду появлялся с ней. Он бы проводил с ней каждую свободную минуту, делал все, чтобы она была счастлива, и стер бы с ее лица печаль, которую так часто замечал.
   Почему он повел себя по-другому? Почему так боялся позволить себе любить ее?
   Но в глубине своего сердца он знал почему. Ему было тринадцать лет, когда умерла мать. Она умирала долго, мучительно, несколько недель, и это почти разрушило его. Ее страдания, невозможность помочь ей мучили его. Он ненавидел себя за слабость. Ему надлежало держать удар, а не разрываться от боли.
   Это послужило ему уроком. В последующие годы он научился не давать воли чувствам, защищать себя от всего, что могло бы заставить страдать. Он нашел выход. Он потворствовал худшим сторонам своей натуры, погрузившись в удовольствия. Он так отгородился от жизни, что оставил отца одного, когда тот больше всего нуждался в помощи.
   Теперь то же самое произошло с женой.
   Корд спустился в комнату для карточной игры. Надо было ехать домой, покинуть прибежище, которое он нашел в клубе, и приготовить все для поездки в деревню.
   Уже скоро, сказал он себе.
   Но вместо того чтобы уйти, Корд направился к одному из массивных кожаных кресел у камина. Он уже собирался усесться в него, когда заметил идущего к нему герцога Шеффилда. Корд сам не понимал, рад ли он видеть друга или боится неизбежного разговора.
   – Я был у вас дома, – сказал Рейф. – Никто не смог мне сказать, где вы, и я предположил, что найду вас здесь. Можно к вам присоединиться?
   Корд кивнул.
   – Но должен предупредить, что сегодня я не лучшая компания.
   Рейф сделал знак официанту, и почти мгновенно в его руке появился бокал с бренди. Друзья уселись в просторные кожаные кресла и некоторое время помолчали.
   – Вы ужасно выглядите, – сказал Рейф, покачивая бокал так, что вино внутри образовало небольшой водоворот.
   – Благодарю вас.
   – Появились слухи. Говорят, вы начали процесс о признании брака недействительным.
   Корд выпрямился.
   – Откуда, черт возьми, это стало известно?