Страница:
— Не могу не согласиться, и я вас прекрасно понимаю и хочу, чтобы вы знали, как высоко я ценю вашу помощь. Не думаю, что справилась бы без вас. Не сомневаюсь, Сатан вам также очень благодарен за спасение.
Сэм попытался удерживать взгляд на ее лице. Один беглый взор — и его самообладание улетучится, как будто и не было никогда у Сэма твердой воли.
— Я уверен, вы бы и сами справились, мисс Джеймс, — сказал он несколько сухо. — Мне пора возвращаться к своим делам.
Он вскочил на лошадь и подождал, пока девушка сядет на свою.
Подойдя к Эль Труэно, она, не касаясь стремени, взлетела в седло, оперевшись на луку седла, и победоносно взглянула на Сэма. Он выдавил улыбку.
Молли проказливо усмехнулась, явно довольная тем, что он оценил ее проворство.
— Это был трудный день, мистер Бренниган, — сказала она. — Еще раз спасибо!
Молли тронула поводья.
— Минутку, мисс Джеймс, — крикнул Сэм ей вдогонку.
Она остановилась.
— Это не мое дело, но рано или поздно ваша одежда станет причиной больших неприятностей. Я советую вам переодеться в симпатичное простенькое платье, иначе… гм… кто-нибудь однажды обязательно воспримет ваши бриджи… гм… как определенное приглашение, и может случиться, что один из ковбоев округи, с кем это произойдет, окажется еще менее сговорчивым, чем ваш бык.
Краска залила лицо Молли.
— Вы совершенно правы, мистер Бренниган, это не ваше дело! Но, к вашему сведению, я уверена, что большинство мужчин посчитают женщину более желанной именно в «симпатичном простеньком платьице», нежели покрытую грязью, потом и одетую в грубые бриджи.
Пришла очередь Сэма усмехнуться. Он оглядел округлые формы ее ягодиц поверх седла и высокую выпуклость груди.
— Это, мисс Джеймс, говорит о том, что вы можете прекрасно стрелять и знать, как делать петлю и бросать веревку, но вам еще чертовски много нужно узнать о мужчинах. До свидания, мисс Джеймс.
Он коснулся полей своей шляпы, развернул лошадь и направился прочь от Молли.
Весь обратный путь к себе на ранчо Сэм ехал, ухмыляясь.
Молли пригнала быка обратно в долину, хотя в этом и не было необходимости, Сатан нашел бы дорогу и сам. Он был чрезмерно счастлив высвободиться из болота и вернуться к своему гарему.
К тому времени, как Молли добралась до разбитого на день лагеря, ленч уже закончился и мужчины вернулись к работе, но Хоакин, заметив ее, направил свою кобылу ей навстречу.
Худое лицо мексиканца с его резкими чертами и высокими скулами по мере приближения все более расплывалось в усмешке:
— Я знал, что рано или поздно аппетит приведет тебя обратно, hija[3], — сказал он.
Хоакин частенько называл Молли дочкой.
— Я приберег для тебя немного мяса и сыра. Если ты собираешься мериться силами с Сатаном, лучше тебе перекусить.
Молли утолила голод.
— Спасибо, padrino[4], — сказала она.
Молли звала Хоакина крестным отцом. Они с Ангелиной практически вырастили ее. С Хоакином Молли проводила значительно больше времени, чем с родным отцом.
Vagero[5] Хоакин был старшим сыном одной из древнейших калифорнийских семей. Некогда Санчесы были богаты, но, после того как в Калифорнии нашли золото, жадные североамериканцы согнали семью Санчесов, как и сотни других семей, с их родной земли.
Судьи не слишком-то сочувственно относились к бедственному положению разорившихся людей и редко когда брались помочь, так что Санчесы, как и многие другие жители Калифорнии, остались без средств к существованию и вынуждены были искать работу, где только могли найти.
Хоакин верой и правдой служил Мелу Джеймсу почти пятнадцать лет. На ранчо он был sequndo[6] — вторым после отца Молли.
Хоакин снял сомбреро и провел ладонью по блестящим, все еще черным, несмотря на возраст, волосам. Он оглядел влажную одежду Молли и ее взлохмаченные волосы, уже подсохшие на ветру.
— Я не уверен, кто же выиграл поединок, ты или Сатан? Вы оба, признаться, выглядите не на все сто!
— Думаю, Сатан все еще сидел бы в болоте, если бы не Сэм Бренниган, — честно призналась Молли, отламывая себе еще кусочек мексиканской лепешки. — Он подоспел как раз вовремя.
Хоакин улыбнулся, обнажив ряд белых зубов, сверкнувших на фоне смуглой кожи обветренного лица:
— У сеньора Бреннигана нюх на неприятности, как у жеребца на кобылу. Ну и что ты думаешь о Большом Сэме?
— Он и на самом деле очень большой. Пожалуй, я скажу даже, что он произвел на меня неплохое впечатление, но не стоит торопиться с выводами. Он ведь Бренниган, а папа всегда говорил, что нельзя доверять Бренниганам.
— Я давно твержу тебе, дочка, твой отец относился с предубеждением ко всему, что касалось соседей. Мне лично кажется, Бренниганы — прекрасная семья. Конечно, когда твой отец был жив, я не смел говорить ничего подобного, но теперь нет смысла скрывать свое мнение.
Кобыла Хоакина покусывала поводья и била копытом землю.
— Не позволяй прошлому омрачить будущее! — посоветовал ковбой.
Молли кивнула. Хоакин, как и Ангелина, считал, что длительная вражда с Бренниганами должна однажды закончиться, и вроде бы Молли с этим соглашалась, но в то же время она чувствовала, что не найдет покоя до тех пор, пока не добьется некоторой уступки от соседей за всю ту боль и долгие годы одиночества, причиной которых были Бренниганы.
К тому же, рассуждала Молли довольно здраво, исключительное владение перевалом и окрестной землей значительно увеличит доход ранчо «Леди Джей».
«Однажды я увижу, как свершится правосудие», — частенько говорил ее отец. Маленькая девочка слушала и запоминала, желания ее отца становились ее желаниями. «Когда-нибудь я заставлю их заплатить за все!» — уверял дочь Мел.
Одного года, проведенного Шеймусом Бренниганом перед смертью в тюрьме, едва ли было достаточно, по мнению отца Молли, для искупления вины. Мел поклялся, что рано или поздно отыщет способ свести счеты с ненавистным ему семейством.
Однако, Мела Джеймса уже не было в живых. Он умер, так и не сведя счеты с соседями. Но теперь его дочь, Молли, заявила свои права на перевал, как на землю ранчо «Леди Джей», свято веруя в то, что поступает она правильно.
Молли наняла адвоката из Сакраменто-Сити. Она не сомневалась, что тяжбу выиграет. После того как процесс закончится, частично ее жажда мести будет удовлетворена, ну а что дальше делать с Бренниганами, она решит потом, сейчас же у нее много других более важных дел.
— Мне пора возвращаться к своей работенке, — сказал Хоакин, прерывая ее рассуждения.
Молли кивнула.
— А я съезжу к Сахарной Голове, — сказала она. — Наверняка там у реки найдется наш отбившийся от стада скот.
— Хорошо, дочка, лады!
Хоакин помедлил, затем ухмыльнулся, от уголков темных глаз разбежались лучики морщинок.
— На этот раз только постарайся-ка не потеряться! Возвращайся вовремя!
Молли улыбнулась, махнула рукой и направилась к горе, виднеющейся вдалеке. До захода солнца было еще много времени.
Молли просто умирала от голода. Она уже ехала домой. Сегодня ей довелось неплохо потрудиться, но работа оставляла голову незанятой, и вышло, что Молли большую часть дня предавалась раздумьям.
Ее мысли лишь на короткое время задерживались на опекуне, снова и снова возвращаясь к Сэму Бреннигану. Широкоплечий, с узкими бедрами и веселой ухмылкой на лице, он выглядел чрезвычайно привлекательно. Ей припомнилось, как солнце блестело на его золотистой бороде, а легкий ветерок шевелил белокурые волосы под широкополой шляпой.
От одного лишь воспоминания о его внушительной фигуре и манере садиться верхом на лошадь, у нее перехватило дыхание. Она могла, конечно, скрыть свой интерес к Сэму от Хоакина, но, к несчастью, не от самой себя.
Как жестоко может порой обернуться судьба, думала Молли. Бренниган, глава семьи, погубившей ее семью, кажется ей гораздо более привлекательным, чем любой другой мужчина на свете!
Но, должна была признать это Молли, Сэм Бренниган оказался вовсе не таким, как она его себе представляла. Молли чувствовала в нем искренность и честность, редко встречаемые среди мужчин.
Отец описывал Сэма как пренебрегающего нравственными устоями человека, злого интригана и соблазнителя женщин. Мел говорил, что Сэм, будучи на семь лет моложе матери Молли, был влюблен в Коллин.
Молли находила влюбленность Сэма в ее мать омерзительной. Образ доброй женщины с ясными голубыми глазами, смуглой кожей и сияющей улыбкой занимал в ее душе особенное место.
Неужели это правда, что Сэм желал Коллин и ухаживал за ней, добиваясь ее расположения, как это делал и Шеймус, его отец? Сэм не произвел на Молли впечатление мужчины подобного сорта, но у нее в этом отношении было слишком мало опыта, чтобы быть в чем-либо уверенной.
Она встречалась лишь с одним молодым человеком, Ричардом Энтони, красивым юношей высокого роста с соломенного цвета волосами. Ричард просто-напросто преследовал ее, умоляя выйти за него замуж и остаться в Чикаго. Сам он собирался продолжить бизнес своей семьи. Но «Леди Джей» была для Молли важнее, и она честно сказала ему об этом.
Он не сдался и не прекратил преследовать ее, хотя Молли неоднократно предупреждала, что все его ухаживания бесполезны.
Она много времени проводила с Ричардом и даже целовалась с ним, но никогда не чувствовала ничего похожего на то возбуждение, которое один лишь взгляд карих, нет, дымчато-зеленых глаз Сэма Бреннигана вызывал у нее.
Ричард был молодым парнем, восторженным, милым, а Сэм Бренниган — мужчиной, и Молли впервые в жизни при встрече с мужчиной ощутила себя взрослой женщиной.
Por Dios![7] — взмолилась она, переходя на испанский, который был для нее таким же родным языком, как и английский, и замолчала, осознав, что слова, произносить которые она и не думала, вырвавшись непроизвольно, слетели с ее губ.
Ну почему этим человеком должен был оказаться именно он? Из всех людей, живущих на земле, почему ее привлек именно Бренниган?
Так или иначе, решила Молли, все это не имеет большого значения, потому как Сэм, не считая его несколько странного поведения у ручья, едва ли обратил на нее много внимания. Они почти не знали друг друга. Определенно, она делает из мухи слона.
Думать так, сочла Молли — лучший способ избавиться от тревоги и сдержать неумолимо пробуждающиеся чувства. Она не хотела иметь что-либо общее с Бренниганами, тем более с главой их семейства — Сэмом.
ГЛАВА 4
Сэм попытался удерживать взгляд на ее лице. Один беглый взор — и его самообладание улетучится, как будто и не было никогда у Сэма твердой воли.
— Я уверен, вы бы и сами справились, мисс Джеймс, — сказал он несколько сухо. — Мне пора возвращаться к своим делам.
Он вскочил на лошадь и подождал, пока девушка сядет на свою.
Подойдя к Эль Труэно, она, не касаясь стремени, взлетела в седло, оперевшись на луку седла, и победоносно взглянула на Сэма. Он выдавил улыбку.
Молли проказливо усмехнулась, явно довольная тем, что он оценил ее проворство.
— Это был трудный день, мистер Бренниган, — сказала она. — Еще раз спасибо!
Молли тронула поводья.
— Минутку, мисс Джеймс, — крикнул Сэм ей вдогонку.
Она остановилась.
— Это не мое дело, но рано или поздно ваша одежда станет причиной больших неприятностей. Я советую вам переодеться в симпатичное простенькое платье, иначе… гм… кто-нибудь однажды обязательно воспримет ваши бриджи… гм… как определенное приглашение, и может случиться, что один из ковбоев округи, с кем это произойдет, окажется еще менее сговорчивым, чем ваш бык.
Краска залила лицо Молли.
— Вы совершенно правы, мистер Бренниган, это не ваше дело! Но, к вашему сведению, я уверена, что большинство мужчин посчитают женщину более желанной именно в «симпатичном простеньком платьице», нежели покрытую грязью, потом и одетую в грубые бриджи.
Пришла очередь Сэма усмехнуться. Он оглядел округлые формы ее ягодиц поверх седла и высокую выпуклость груди.
— Это, мисс Джеймс, говорит о том, что вы можете прекрасно стрелять и знать, как делать петлю и бросать веревку, но вам еще чертовски много нужно узнать о мужчинах. До свидания, мисс Джеймс.
Он коснулся полей своей шляпы, развернул лошадь и направился прочь от Молли.
Весь обратный путь к себе на ранчо Сэм ехал, ухмыляясь.
Молли пригнала быка обратно в долину, хотя в этом и не было необходимости, Сатан нашел бы дорогу и сам. Он был чрезмерно счастлив высвободиться из болота и вернуться к своему гарему.
К тому времени, как Молли добралась до разбитого на день лагеря, ленч уже закончился и мужчины вернулись к работе, но Хоакин, заметив ее, направил свою кобылу ей навстречу.
Худое лицо мексиканца с его резкими чертами и высокими скулами по мере приближения все более расплывалось в усмешке:
— Я знал, что рано или поздно аппетит приведет тебя обратно, hija[3], — сказал он.
Хоакин частенько называл Молли дочкой.
— Я приберег для тебя немного мяса и сыра. Если ты собираешься мериться силами с Сатаном, лучше тебе перекусить.
Молли утолила голод.
— Спасибо, padrino[4], — сказала она.
Молли звала Хоакина крестным отцом. Они с Ангелиной практически вырастили ее. С Хоакином Молли проводила значительно больше времени, чем с родным отцом.
Vagero[5] Хоакин был старшим сыном одной из древнейших калифорнийских семей. Некогда Санчесы были богаты, но, после того как в Калифорнии нашли золото, жадные североамериканцы согнали семью Санчесов, как и сотни других семей, с их родной земли.
Судьи не слишком-то сочувственно относились к бедственному положению разорившихся людей и редко когда брались помочь, так что Санчесы, как и многие другие жители Калифорнии, остались без средств к существованию и вынуждены были искать работу, где только могли найти.
Хоакин верой и правдой служил Мелу Джеймсу почти пятнадцать лет. На ранчо он был sequndo[6] — вторым после отца Молли.
Хоакин снял сомбреро и провел ладонью по блестящим, все еще черным, несмотря на возраст, волосам. Он оглядел влажную одежду Молли и ее взлохмаченные волосы, уже подсохшие на ветру.
— Я не уверен, кто же выиграл поединок, ты или Сатан? Вы оба, признаться, выглядите не на все сто!
— Думаю, Сатан все еще сидел бы в болоте, если бы не Сэм Бренниган, — честно призналась Молли, отламывая себе еще кусочек мексиканской лепешки. — Он подоспел как раз вовремя.
Хоакин улыбнулся, обнажив ряд белых зубов, сверкнувших на фоне смуглой кожи обветренного лица:
— У сеньора Бреннигана нюх на неприятности, как у жеребца на кобылу. Ну и что ты думаешь о Большом Сэме?
— Он и на самом деле очень большой. Пожалуй, я скажу даже, что он произвел на меня неплохое впечатление, но не стоит торопиться с выводами. Он ведь Бренниган, а папа всегда говорил, что нельзя доверять Бренниганам.
— Я давно твержу тебе, дочка, твой отец относился с предубеждением ко всему, что касалось соседей. Мне лично кажется, Бренниганы — прекрасная семья. Конечно, когда твой отец был жив, я не смел говорить ничего подобного, но теперь нет смысла скрывать свое мнение.
Кобыла Хоакина покусывала поводья и била копытом землю.
— Не позволяй прошлому омрачить будущее! — посоветовал ковбой.
Молли кивнула. Хоакин, как и Ангелина, считал, что длительная вражда с Бренниганами должна однажды закончиться, и вроде бы Молли с этим соглашалась, но в то же время она чувствовала, что не найдет покоя до тех пор, пока не добьется некоторой уступки от соседей за всю ту боль и долгие годы одиночества, причиной которых были Бренниганы.
К тому же, рассуждала Молли довольно здраво, исключительное владение перевалом и окрестной землей значительно увеличит доход ранчо «Леди Джей».
«Однажды я увижу, как свершится правосудие», — частенько говорил ее отец. Маленькая девочка слушала и запоминала, желания ее отца становились ее желаниями. «Когда-нибудь я заставлю их заплатить за все!» — уверял дочь Мел.
Одного года, проведенного Шеймусом Бренниганом перед смертью в тюрьме, едва ли было достаточно, по мнению отца Молли, для искупления вины. Мел поклялся, что рано или поздно отыщет способ свести счеты с ненавистным ему семейством.
Однако, Мела Джеймса уже не было в живых. Он умер, так и не сведя счеты с соседями. Но теперь его дочь, Молли, заявила свои права на перевал, как на землю ранчо «Леди Джей», свято веруя в то, что поступает она правильно.
Молли наняла адвоката из Сакраменто-Сити. Она не сомневалась, что тяжбу выиграет. После того как процесс закончится, частично ее жажда мести будет удовлетворена, ну а что дальше делать с Бренниганами, она решит потом, сейчас же у нее много других более важных дел.
— Мне пора возвращаться к своей работенке, — сказал Хоакин, прерывая ее рассуждения.
Молли кивнула.
— А я съезжу к Сахарной Голове, — сказала она. — Наверняка там у реки найдется наш отбившийся от стада скот.
— Хорошо, дочка, лады!
Хоакин помедлил, затем ухмыльнулся, от уголков темных глаз разбежались лучики морщинок.
— На этот раз только постарайся-ка не потеряться! Возвращайся вовремя!
Молли улыбнулась, махнула рукой и направилась к горе, виднеющейся вдалеке. До захода солнца было еще много времени.
Молли просто умирала от голода. Она уже ехала домой. Сегодня ей довелось неплохо потрудиться, но работа оставляла голову незанятой, и вышло, что Молли большую часть дня предавалась раздумьям.
Ее мысли лишь на короткое время задерживались на опекуне, снова и снова возвращаясь к Сэму Бреннигану. Широкоплечий, с узкими бедрами и веселой ухмылкой на лице, он выглядел чрезвычайно привлекательно. Ей припомнилось, как солнце блестело на его золотистой бороде, а легкий ветерок шевелил белокурые волосы под широкополой шляпой.
От одного лишь воспоминания о его внушительной фигуре и манере садиться верхом на лошадь, у нее перехватило дыхание. Она могла, конечно, скрыть свой интерес к Сэму от Хоакина, но, к несчастью, не от самой себя.
Как жестоко может порой обернуться судьба, думала Молли. Бренниган, глава семьи, погубившей ее семью, кажется ей гораздо более привлекательным, чем любой другой мужчина на свете!
Но, должна была признать это Молли, Сэм Бренниган оказался вовсе не таким, как она его себе представляла. Молли чувствовала в нем искренность и честность, редко встречаемые среди мужчин.
Отец описывал Сэма как пренебрегающего нравственными устоями человека, злого интригана и соблазнителя женщин. Мел говорил, что Сэм, будучи на семь лет моложе матери Молли, был влюблен в Коллин.
Молли находила влюбленность Сэма в ее мать омерзительной. Образ доброй женщины с ясными голубыми глазами, смуглой кожей и сияющей улыбкой занимал в ее душе особенное место.
Неужели это правда, что Сэм желал Коллин и ухаживал за ней, добиваясь ее расположения, как это делал и Шеймус, его отец? Сэм не произвел на Молли впечатление мужчины подобного сорта, но у нее в этом отношении было слишком мало опыта, чтобы быть в чем-либо уверенной.
Она встречалась лишь с одним молодым человеком, Ричардом Энтони, красивым юношей высокого роста с соломенного цвета волосами. Ричард просто-напросто преследовал ее, умоляя выйти за него замуж и остаться в Чикаго. Сам он собирался продолжить бизнес своей семьи. Но «Леди Джей» была для Молли важнее, и она честно сказала ему об этом.
Он не сдался и не прекратил преследовать ее, хотя Молли неоднократно предупреждала, что все его ухаживания бесполезны.
Она много времени проводила с Ричардом и даже целовалась с ним, но никогда не чувствовала ничего похожего на то возбуждение, которое один лишь взгляд карих, нет, дымчато-зеленых глаз Сэма Бреннигана вызывал у нее.
Ричард был молодым парнем, восторженным, милым, а Сэм Бренниган — мужчиной, и Молли впервые в жизни при встрече с мужчиной ощутила себя взрослой женщиной.
Por Dios![7] — взмолилась она, переходя на испанский, который был для нее таким же родным языком, как и английский, и замолчала, осознав, что слова, произносить которые она и не думала, вырвавшись непроизвольно, слетели с ее губ.
Ну почему этим человеком должен был оказаться именно он? Из всех людей, живущих на земле, почему ее привлек именно Бренниган?
Так или иначе, решила Молли, все это не имеет большого значения, потому как Сэм, не считая его несколько странного поведения у ручья, едва ли обратил на нее много внимания. Они почти не знали друг друга. Определенно, она делает из мухи слона.
Думать так, сочла Молли — лучший способ избавиться от тревоги и сдержать неумолимо пробуждающиеся чувства. Она не хотела иметь что-либо общее с Бренниганами, тем более с главой их семейства — Сэмом.
ГЛАВА 4
Молли вошла в дом и направилась в кухню. Ангелина была занята тем, что выкладывала тесто для лепешек в круглые формы. Ритмичные движения сотрясали ее пышное тело.
— Hola, chica! Que pasa?[8]
— Noda interesante[9], — ответила Молли, доставая из-под теплого полотенца горячую лепешку и отправляя ее в рот. — Видела твоего друга, мистера Бреннигана. Он помог мне вытащить старого Сатана из болота около Дубравных Гор.
— А, так значит, кое-что интересное все-таки случилось! Всегда происходит что-нибудь занимательное, когда поблизости оказывается сеньор Сэм, — Ангелина усмехнулась и подошла к печи, чтобы пошевелить поленья.
Ее пухлые руки двигались с проворством, которое трудно было ожидать от столь полной женщины.
— Сеньор Сэм — красивый мужчина, а?
— Да, думаю, внешность у него довольно приятная. — Молли старалась выглядеть равнодушной, но память вновь и вновь возвращала ее к образу высокого блондина с широкими плечами и жадным взглядом.
«О чем он тогда думал?» — спрашивала себя Молли, наверное, десятый раз за день. Затем, отругав себя, она направила свои мысли в другое русло.
— Как вы поладили с дядей Джейсоном? — спросила Молли.
В безмолвной мольбе Ангелина закатила к небу глаза.
— Странный он человек, этот твой дядя! Все утро читал Библию. Раз пять спрашивал у меня, когда ты вернешься. Думаю, ему не терпится наставить тебя на путь истинный.
Молли громко рассмеялась:
— Бог не допустит ничего подобного!
Дверь открылась, прервав ее смех, и в дверном проеме возникла высокая фигура его преподобия. Он окинул взглядом грязную и потную одежду Молли и надменно поднял кверху нос.
— Здравствуй, Молли, дорогая. Полагаю, нам с тобой нужно поговорить.
Пришло время Молли закатывать глаза, что она и сделала, а после, подмигнув Ангелине, все же нехотя проследовала за дядей в гостиную.
— Прошу тебя, присядь, — попросил он, указывая на диван.
Молли подчинилась. По голосу Джейсона трудно было понять, просит он или приказывает. Открытая Библия лежала на столике орехового дерева.
— Я знаю, горе свалилось на тебя нежданно-негаданно. За короткое время ты потеряла отца и тетю. Но, Молли, дорогая, необходимо смириться со случившимся. Светлые души усопших обитают на небесах, а здесь, на земле, Господь поможет тебе нести бремя выпавшей доли, что и я постараюсь сделать.
— Я высоко ценю ваше сочувствие, дядя Джейсон, но, поверьте, нет причины беспокоиться. На самом деле я смирилась с несчастьем и не ропщу. Однако, мне хотелось бы оставить скорбь в прошлом, — Молли нервно теребила прядь рыжих волос, не испытывая удовольствия от обсуждения смерти близких ей людей.
Она страстно желала, чтобы этот странный рассудительный человек никогда бы не приезжал на Запад.
Молли решительно расправила плечи и прямо посмотрела ему в лицо:
— Прошу прощения, что не имела возможности раньше поинтересоваться вашим самочувствием, я была слишком занята сегодня. Надеюсь, вы не находите жизнь на ранчо «Леди Джей» слишком скучной и однообразной. Что касается меня, то дела не дают мне скучать, и нет для меня ничего более важного в жизни, чем «Леди Джей».
— В этом все и дело, моя дорогая, — Джейсон сел рядом с ней, взял руку Молли в свою и заботливо погладил тонкую кожу хрупкой кисти. — Женщине не следует заниматься чем-либо подобным. Управлять ранчо — дело мужчины. Девушке надо думать о замужестве, доме и семье. Будучи твоим опекуном, я несу за тебя ответственность и потому рекомендую тебе, Молли, серьезно подумать о моих словах. Поверь, я желаю тебе только добра.
Черные глаза его преподобия как-то странно сверкали.
Молли застыла, раздраженная тем, что этот человек сидит от нее так близко и гладит ее руку, словно она все еще ребенок.
Молли чувствовала, как нарастает ее гнев, изо всех сил пытаясь сдержать его. Она знала, что должна уважать мужа покойной сестры отца, к тому же — своего опекуна, но сдерживать гнев ей становилось все труднее.
— Дядя Джейсон, мужское это дело или нет, но я хочу управлять ранчо, и мне нравится то, что я делаю, и как я делаю. Пока что мне удается справляться. Думаю, вы с этим согласитесь, если загляните в учетные книги. А еще мне кажется, что торопите меня вы зря: к замужеству я не готова, и меня устраивает мое нынешнее положение.
Щеки Джейсона Фоли покраснели, причем их цвет своим оттенком напоминал не спелую мякоть созревшего арбуза, а вареную свеклу.
— До сих пор я старался быть по отношению к тебе терпеливым, Молли. Я пытался понять тебя, но это, кажется, не в моих силах. В любом случае, не забывай, что ты поручена моим заботам. Твой отец, покидая земной мир, вверил свою дочь моей опеке, и теперь я не могу позволить тебе выставлять себя на посмешище! Я запрещаю тебе управлять ранчо.
Молли сдерживала ярость, как могла.
— Взгляни на себя! — призвал дядя.
Его глаза пробуравливали насквозь. Они, казалось, потемнели, когда он оценивающе оглядел ее. Молли ощутила волну какого-то неприятного чувства, охватившего ее, но она не могла взять в толк, что это за чувство, почему оно возникло и почему так сильно беспокоит, как не могла и понять, что означает взгляд дяди.
— Ты выглядишь… язычницей! — резко сказал Фоли. — Волосы растрепаны, а одежда не подобает девушке. Молодые леди не носят бриджи, это неприлично, дерзко, вызывающе…
Джейсон, по-видимому, хотел что-то еще добавить, но не решился.
— К тому же, тебе полагается быть в трауре! Что подумают люди?
Молли с трудом удавалось давить в себе проклятия в адрес дяди.
— Мне нет дела до того, что подумают люди. У меня целый шкаф одежды, приличествующей молодой леди. Но в этой ПОДОБАЮЩЕЙ одежде я не смогу клеймить быков и отправлять на лесопилку поваленные деревья. И быть может, вы правы, я ношу НЕПОДОБАЮЩУЮ одежду, но ранчо должно приносить доход, вы знаете это так же хорошо, как и я.
Джейсон промолчал. Конечно, он знал об условиях, оговоренных Мелом Джеймсом в завещании! Молли продолжила:
— Ранчо всегда приносило прибыль, пока не умер отец. Что же касается траура, то я скорблю по моему отцу с момента смерти матери, и это достаточно долгий срок.
Молли от волнения с трудом могла говорить и потому вынуждена была прерваться, чтобы восстановить дыхание.
— В дальнейшем я намерена жить так, как сочту нужным, и носить то, что кажется мне удобным. Я не позволю глупым предрассудкам встать у меня на пути.
Джейсон выдержал некоторую паузу, после того как закончила Молли, и сказал:
— Так или иначе, тебе придется научиться подчиняться мне, МОЯ ДОРОГАЯ ПЛЕМЯННИЦА. На этот раз я прощу тебе эту вспышку, но в будущем постарайся держат себя в руках. Во-первых, не пристало сироте ссориться со своим опекуном; во-вторых, тебе все-таки следует соблюдать правила хорошего тона при ведении беседы.
Молли попридержала язык, прикусив до боли его кончик, чтобы не выпалить еще большее количество дерзостей, нежели те, что она уже наговорила.
В течение ближайших двух лет Джейсон Фоли может сделать ее жизнь совершенно невыносимой, и даже по прошествии этого времени он, перестав быть ее опекуном, по-прежнему останется совладельцем ранчо «Леди Джей».
— Хорошо, дядя Джейсон. В вашем присутствии в доме я буду носить платье, но для работы буду надевать что-либо более практичное, чем корсеты и юбки. Поймите, у меня нет другого выбора, и это самое большее, что я могу для вас сделать, пойдя на уступки вашим требованиям.
Джейсон смотрел на нее свирепо, его черные глаза, потемнев еще больше, огненно сверкали.
— Полагаю, что временно могу согласиться на предложенный компромисс, — уступил он. — Но мы вернемся к этому вопросу позже.
В комнату вошла Ангелина, и Молли захотелось расцеловать ее за то, что она прервала ужасно неприятную беседу с дядей. Молли не была уверена, что смогла бы выдержать еще хотя бы минуту этого разговора.
— Скоро будет готов обед, chica. Поторопись привести себя в порядок.
Молли улыбнулась, зная, что мудрая женщина намеренно пришла в гостиную, чтобы выручить ее из нелегкого положения, в которое она попала.
Ангелина любила Молли как родную дочь, которой у нее никогда не было, и Молли ответно чувствовала горячую симпатию и огромную привязанность к Ангелине, что, однако, не могло заменить ей любви родной матери.
— Ты, пожалуй, права, Ангелина, мне следует поторопиться, — сказала Молли, улыбнувшись.
Внезапно почему-то ей вспомнилось, что отец не одобрял ее дружбу с пожилой четой мексиканцев. Встав с дивана, Молли повернулась к опекуну:
— Прошу меня извинить, дядя, — сказала она, — я бы хотела переодеться во что-либо более ПОДОБАЮЩЕЕ.
— Конечно, моя дорогая, — его голос был обманчиво ласков и спокоен, словно никогда и не было только что произошедшего между ними спора. — Буду только рад.
Молли почтительно наклонила голову и вышла из комнаты, но она чувствовала, как черные глаза Джейсона Фоли сверлили ей спину, пока за ней не закрылась дверь.
Нелегко было понять, как случилось, что тетя Вера вышла замуж за этого человека. Возможно, только потому, что была очень одинока, а Джейсон, безусловно, был красив и, вероятно, при желании обаятелен, но — Боже! — какой же зануда!
Как ни взгляни на это дело, но ближайшие два года потребуют от племянницы этого зануды огромной выдержки и еще большего самообладания, особенно по отношению к опекуну.
Яйца, толстые ломти ветчины и домашние бисквиты… Сэм Бренниган закончил завтрак и откинулся на спинку стула.
— Хотите кофе, мистер Сэм? — спросил Ли Чин, услужливо наклоняясь к хозяину.
— Нет, спасибо, Ли.
— Ты едешь с нами? — крикнул Эммит, появившись в дверях.
Сэм бросил салфетку на стол и поднялся со стула, с шумом его отодвинув.
— Да, еду, Эммит. Над бухгалтерской книгой я поработаю вечером. День слишком уж хорош сегодня, чтобы сидеть, запершись в четырех стенах.
Широкими шагами он подошел к брату, уже держа шляпу в руке.
— Чертовски верно, — согласился Эммит.
Братья направились к входной двери и вышли из дома как раз вовремя, чтобы увидеть какого-то человека, верхом на лошади въезжавшего во двор.
— Кто бы это мог быть? — спросил Эммит.
— Сейчас мы это узнаем, — рискнул оказаться провидцем Сэм.
Мужчина спешился, привязал лошадь к ограде и как-то крадучись двинулся в сторону Сэма. Одет он был в темно-серый костюм, переносицу украшали крошечные круглые очки, на голове высился котелок, который, и это с первого взгляда определялось безошибочно, был ему тесноват.
— Я ищу кого-нибудь из Бренниганов, — сказал он.
— Я Сэм Бренниган.
— Значит, это для вас.
Человек передал Сэму связку бумаг, приподнял шляпу и вернулся к своей лошади, не сказав больше ни слова.
Сэму не нужно было читать официальные документы, чтобы узнать, о чем его уведомляют. Он с трудом сдержался, чтобы не скомкать их и не втоптать в грязь.
— Что это, Сэм? — спросил Эммит, надевая шляпу.
— Похоже, наша маленькая соседка сдержала свое слово. Она в судебном порядке заявила свои права на перевал.
— Проклятье! — выругался Эммит. — От этих Джеймсов всегда одни неприятности.
— Едем, — сказал Сэм, зашагав к своей лошади. Они запрыгнули в седла, но Сэм направил своего жеребца в другую сторону, не в ту, что Эммит.
— Куда ты? Ты же собирался ехать с нами!
— Я присоединюсь к вам позже. Вначале я должен сказать пару слов мисс Джеймс.
Сэм узнал кругленькую попку Молли, прежде чем заметил ее лицо. Несмотря на то, что был он взбешен, ему едва удалось сдержать улыбку.
Одетая в свои неизменные бриджи, она перегнулась через край бочки, пытаясь зачерпнуть оставшееся в ней зерно. Ее соблазнительная задница представляла собой очаровательное зрелище.
Сэм, бесшумно спешившись, оставил Джилгамеша пастись на полоске травы возле конюшни и пошел в сторону Молли. Он успел сделать только несколько шагов, как вдруг один из работников ранчо подошел к бочке с кривой ухмылкой, свидетельствовавшей, что наслаждается он зрелищем не меньше, чем Сэм.
Разница заключалась лишь в том, что ковбой сделал то, о чем Сэм только подумал: он схватил Молли за мягке место и легонько ущипнул.
Голова Молли стукнулась о бочку, когда она резко подняла ее, лицо у нее побагровело. Повернувшись к ковбою, она увидела довольную ухмылку. На какое-то мгновение, казалось, она онемела от возмущения. Кулаки сжались, а дыхание стало частым и неровным.
— Хотите, чтобы я защитил вашу честь? — спросил Сэм насмешливым тоном.
Молли бросила на него взгляд, только сейчас заметив его присутствие.
— Похоже, вы знаете, когда вам следует появиться, чтобы застать меня врасплох и в глупом положении, не так ли?
Не дожидаясь ответа Сэма, она занесла руку и с размаху влепила ковбою пощечину, оставив красные полосы от пальцев на его щеке. Ухмылку парня как ветром сдуло.
— Ты нужен мне, Стивенс, — сообщила ему Молли. — Будь это не так, ты бы лишился работы тотчас же. Но если ты еще раз тронешь меня, я сумею обойтись и без тебя. А теперь садись-ка на лошадь и отправляйся к Дубравным Горам. Лучше тебе занятья делом, чем, потакая своим распутным желаниям, щипать леди за…
Ковбой бросился прочь, не дослушав окончания фразы. Он взобрался на коня и галопом поскакал из конюшни на пастбища. Молли глядела ему вслед, все еще вне себя от ярости.
— «Потакая своим распутным желаниям», — поддразнил Сэм, — «щипать леди за»… за что, мисс?
— Была бы вам весьма признательна, если бы вы не вмешивались, мистер Бренниган.
— А я ведь предупреждал вас насчет бриджей! Щеки Молли вспыхнули еще сильнее.
— Как я одета, это совершенно вас не касается. Что вообще вы здесь делаете?
Вспомнив о цели своего визита, Сэм почувствовал, как к нему возвращается гнев.
— Сегодня утром я получил уведомление о начале судебного процесса. Думаю, вы будете безумно рады узнать, что ваше маленькое нападение получило продолжение и раскручивается, как вы и запланировали.
— Я бы не назвала мое решение обратиться в суд нападением, мистер Бренниган, скорее, это поиски справедливости и возмездия, пусть и слишком запоздалого, пожалуй.
— Поиски справедливости, мисс Джеймс? Вы смеете называть справедливостью неприятности, которые доставляете моей семье из-за событий тринадцатилетней давности? Вы на самом деле хотите быть причиной страданий и несчастья, ни в чем неповинных людей?
— Я не собираюсь что-либо обсуждать с вами, мистер Бренниган. Я уже говорила вам, что со всеми возникающими у вас вопросами вы должны обращаться к моему поверенному.
— А я уже говорил вам, мисс Джеймс, что если вы хотите неприятностей, то я именно тот человек, который их вам доставит в благодарность за те неприятности, что вы доставляете мне. Последний раз предупреждаю, оставьте это дело в покое!
— Hola, chica! Que pasa?[8]
— Noda interesante[9], — ответила Молли, доставая из-под теплого полотенца горячую лепешку и отправляя ее в рот. — Видела твоего друга, мистера Бреннигана. Он помог мне вытащить старого Сатана из болота около Дубравных Гор.
— А, так значит, кое-что интересное все-таки случилось! Всегда происходит что-нибудь занимательное, когда поблизости оказывается сеньор Сэм, — Ангелина усмехнулась и подошла к печи, чтобы пошевелить поленья.
Ее пухлые руки двигались с проворством, которое трудно было ожидать от столь полной женщины.
— Сеньор Сэм — красивый мужчина, а?
— Да, думаю, внешность у него довольно приятная. — Молли старалась выглядеть равнодушной, но память вновь и вновь возвращала ее к образу высокого блондина с широкими плечами и жадным взглядом.
«О чем он тогда думал?» — спрашивала себя Молли, наверное, десятый раз за день. Затем, отругав себя, она направила свои мысли в другое русло.
— Как вы поладили с дядей Джейсоном? — спросила Молли.
В безмолвной мольбе Ангелина закатила к небу глаза.
— Странный он человек, этот твой дядя! Все утро читал Библию. Раз пять спрашивал у меня, когда ты вернешься. Думаю, ему не терпится наставить тебя на путь истинный.
Молли громко рассмеялась:
— Бог не допустит ничего подобного!
Дверь открылась, прервав ее смех, и в дверном проеме возникла высокая фигура его преподобия. Он окинул взглядом грязную и потную одежду Молли и надменно поднял кверху нос.
— Здравствуй, Молли, дорогая. Полагаю, нам с тобой нужно поговорить.
Пришло время Молли закатывать глаза, что она и сделала, а после, подмигнув Ангелине, все же нехотя проследовала за дядей в гостиную.
— Прошу тебя, присядь, — попросил он, указывая на диван.
Молли подчинилась. По голосу Джейсона трудно было понять, просит он или приказывает. Открытая Библия лежала на столике орехового дерева.
— Я знаю, горе свалилось на тебя нежданно-негаданно. За короткое время ты потеряла отца и тетю. Но, Молли, дорогая, необходимо смириться со случившимся. Светлые души усопших обитают на небесах, а здесь, на земле, Господь поможет тебе нести бремя выпавшей доли, что и я постараюсь сделать.
— Я высоко ценю ваше сочувствие, дядя Джейсон, но, поверьте, нет причины беспокоиться. На самом деле я смирилась с несчастьем и не ропщу. Однако, мне хотелось бы оставить скорбь в прошлом, — Молли нервно теребила прядь рыжих волос, не испытывая удовольствия от обсуждения смерти близких ей людей.
Она страстно желала, чтобы этот странный рассудительный человек никогда бы не приезжал на Запад.
Молли решительно расправила плечи и прямо посмотрела ему в лицо:
— Прошу прощения, что не имела возможности раньше поинтересоваться вашим самочувствием, я была слишком занята сегодня. Надеюсь, вы не находите жизнь на ранчо «Леди Джей» слишком скучной и однообразной. Что касается меня, то дела не дают мне скучать, и нет для меня ничего более важного в жизни, чем «Леди Джей».
— В этом все и дело, моя дорогая, — Джейсон сел рядом с ней, взял руку Молли в свою и заботливо погладил тонкую кожу хрупкой кисти. — Женщине не следует заниматься чем-либо подобным. Управлять ранчо — дело мужчины. Девушке надо думать о замужестве, доме и семье. Будучи твоим опекуном, я несу за тебя ответственность и потому рекомендую тебе, Молли, серьезно подумать о моих словах. Поверь, я желаю тебе только добра.
Черные глаза его преподобия как-то странно сверкали.
Молли застыла, раздраженная тем, что этот человек сидит от нее так близко и гладит ее руку, словно она все еще ребенок.
Молли чувствовала, как нарастает ее гнев, изо всех сил пытаясь сдержать его. Она знала, что должна уважать мужа покойной сестры отца, к тому же — своего опекуна, но сдерживать гнев ей становилось все труднее.
— Дядя Джейсон, мужское это дело или нет, но я хочу управлять ранчо, и мне нравится то, что я делаю, и как я делаю. Пока что мне удается справляться. Думаю, вы с этим согласитесь, если загляните в учетные книги. А еще мне кажется, что торопите меня вы зря: к замужеству я не готова, и меня устраивает мое нынешнее положение.
Щеки Джейсона Фоли покраснели, причем их цвет своим оттенком напоминал не спелую мякоть созревшего арбуза, а вареную свеклу.
— До сих пор я старался быть по отношению к тебе терпеливым, Молли. Я пытался понять тебя, но это, кажется, не в моих силах. В любом случае, не забывай, что ты поручена моим заботам. Твой отец, покидая земной мир, вверил свою дочь моей опеке, и теперь я не могу позволить тебе выставлять себя на посмешище! Я запрещаю тебе управлять ранчо.
Молли сдерживала ярость, как могла.
— Взгляни на себя! — призвал дядя.
Его глаза пробуравливали насквозь. Они, казалось, потемнели, когда он оценивающе оглядел ее. Молли ощутила волну какого-то неприятного чувства, охватившего ее, но она не могла взять в толк, что это за чувство, почему оно возникло и почему так сильно беспокоит, как не могла и понять, что означает взгляд дяди.
— Ты выглядишь… язычницей! — резко сказал Фоли. — Волосы растрепаны, а одежда не подобает девушке. Молодые леди не носят бриджи, это неприлично, дерзко, вызывающе…
Джейсон, по-видимому, хотел что-то еще добавить, но не решился.
— К тому же, тебе полагается быть в трауре! Что подумают люди?
Молли с трудом удавалось давить в себе проклятия в адрес дяди.
— Мне нет дела до того, что подумают люди. У меня целый шкаф одежды, приличествующей молодой леди. Но в этой ПОДОБАЮЩЕЙ одежде я не смогу клеймить быков и отправлять на лесопилку поваленные деревья. И быть может, вы правы, я ношу НЕПОДОБАЮЩУЮ одежду, но ранчо должно приносить доход, вы знаете это так же хорошо, как и я.
Джейсон промолчал. Конечно, он знал об условиях, оговоренных Мелом Джеймсом в завещании! Молли продолжила:
— Ранчо всегда приносило прибыль, пока не умер отец. Что же касается траура, то я скорблю по моему отцу с момента смерти матери, и это достаточно долгий срок.
Молли от волнения с трудом могла говорить и потому вынуждена была прерваться, чтобы восстановить дыхание.
— В дальнейшем я намерена жить так, как сочту нужным, и носить то, что кажется мне удобным. Я не позволю глупым предрассудкам встать у меня на пути.
Джейсон выдержал некоторую паузу, после того как закончила Молли, и сказал:
— Так или иначе, тебе придется научиться подчиняться мне, МОЯ ДОРОГАЯ ПЛЕМЯННИЦА. На этот раз я прощу тебе эту вспышку, но в будущем постарайся держат себя в руках. Во-первых, не пристало сироте ссориться со своим опекуном; во-вторых, тебе все-таки следует соблюдать правила хорошего тона при ведении беседы.
Молли попридержала язык, прикусив до боли его кончик, чтобы не выпалить еще большее количество дерзостей, нежели те, что она уже наговорила.
В течение ближайших двух лет Джейсон Фоли может сделать ее жизнь совершенно невыносимой, и даже по прошествии этого времени он, перестав быть ее опекуном, по-прежнему останется совладельцем ранчо «Леди Джей».
— Хорошо, дядя Джейсон. В вашем присутствии в доме я буду носить платье, но для работы буду надевать что-либо более практичное, чем корсеты и юбки. Поймите, у меня нет другого выбора, и это самое большее, что я могу для вас сделать, пойдя на уступки вашим требованиям.
Джейсон смотрел на нее свирепо, его черные глаза, потемнев еще больше, огненно сверкали.
— Полагаю, что временно могу согласиться на предложенный компромисс, — уступил он. — Но мы вернемся к этому вопросу позже.
В комнату вошла Ангелина, и Молли захотелось расцеловать ее за то, что она прервала ужасно неприятную беседу с дядей. Молли не была уверена, что смогла бы выдержать еще хотя бы минуту этого разговора.
— Скоро будет готов обед, chica. Поторопись привести себя в порядок.
Молли улыбнулась, зная, что мудрая женщина намеренно пришла в гостиную, чтобы выручить ее из нелегкого положения, в которое она попала.
Ангелина любила Молли как родную дочь, которой у нее никогда не было, и Молли ответно чувствовала горячую симпатию и огромную привязанность к Ангелине, что, однако, не могло заменить ей любви родной матери.
— Ты, пожалуй, права, Ангелина, мне следует поторопиться, — сказала Молли, улыбнувшись.
Внезапно почему-то ей вспомнилось, что отец не одобрял ее дружбу с пожилой четой мексиканцев. Встав с дивана, Молли повернулась к опекуну:
— Прошу меня извинить, дядя, — сказала она, — я бы хотела переодеться во что-либо более ПОДОБАЮЩЕЕ.
— Конечно, моя дорогая, — его голос был обманчиво ласков и спокоен, словно никогда и не было только что произошедшего между ними спора. — Буду только рад.
Молли почтительно наклонила голову и вышла из комнаты, но она чувствовала, как черные глаза Джейсона Фоли сверлили ей спину, пока за ней не закрылась дверь.
Нелегко было понять, как случилось, что тетя Вера вышла замуж за этого человека. Возможно, только потому, что была очень одинока, а Джейсон, безусловно, был красив и, вероятно, при желании обаятелен, но — Боже! — какой же зануда!
Как ни взгляни на это дело, но ближайшие два года потребуют от племянницы этого зануды огромной выдержки и еще большего самообладания, особенно по отношению к опекуну.
Яйца, толстые ломти ветчины и домашние бисквиты… Сэм Бренниган закончил завтрак и откинулся на спинку стула.
— Хотите кофе, мистер Сэм? — спросил Ли Чин, услужливо наклоняясь к хозяину.
— Нет, спасибо, Ли.
— Ты едешь с нами? — крикнул Эммит, появившись в дверях.
Сэм бросил салфетку на стол и поднялся со стула, с шумом его отодвинув.
— Да, еду, Эммит. Над бухгалтерской книгой я поработаю вечером. День слишком уж хорош сегодня, чтобы сидеть, запершись в четырех стенах.
Широкими шагами он подошел к брату, уже держа шляпу в руке.
— Чертовски верно, — согласился Эммит.
Братья направились к входной двери и вышли из дома как раз вовремя, чтобы увидеть какого-то человека, верхом на лошади въезжавшего во двор.
— Кто бы это мог быть? — спросил Эммит.
— Сейчас мы это узнаем, — рискнул оказаться провидцем Сэм.
Мужчина спешился, привязал лошадь к ограде и как-то крадучись двинулся в сторону Сэма. Одет он был в темно-серый костюм, переносицу украшали крошечные круглые очки, на голове высился котелок, который, и это с первого взгляда определялось безошибочно, был ему тесноват.
— Я ищу кого-нибудь из Бренниганов, — сказал он.
— Я Сэм Бренниган.
— Значит, это для вас.
Человек передал Сэму связку бумаг, приподнял шляпу и вернулся к своей лошади, не сказав больше ни слова.
Сэму не нужно было читать официальные документы, чтобы узнать, о чем его уведомляют. Он с трудом сдержался, чтобы не скомкать их и не втоптать в грязь.
— Что это, Сэм? — спросил Эммит, надевая шляпу.
— Похоже, наша маленькая соседка сдержала свое слово. Она в судебном порядке заявила свои права на перевал.
— Проклятье! — выругался Эммит. — От этих Джеймсов всегда одни неприятности.
— Едем, — сказал Сэм, зашагав к своей лошади. Они запрыгнули в седла, но Сэм направил своего жеребца в другую сторону, не в ту, что Эммит.
— Куда ты? Ты же собирался ехать с нами!
— Я присоединюсь к вам позже. Вначале я должен сказать пару слов мисс Джеймс.
Сэм узнал кругленькую попку Молли, прежде чем заметил ее лицо. Несмотря на то, что был он взбешен, ему едва удалось сдержать улыбку.
Одетая в свои неизменные бриджи, она перегнулась через край бочки, пытаясь зачерпнуть оставшееся в ней зерно. Ее соблазнительная задница представляла собой очаровательное зрелище.
Сэм, бесшумно спешившись, оставил Джилгамеша пастись на полоске травы возле конюшни и пошел в сторону Молли. Он успел сделать только несколько шагов, как вдруг один из работников ранчо подошел к бочке с кривой ухмылкой, свидетельствовавшей, что наслаждается он зрелищем не меньше, чем Сэм.
Разница заключалась лишь в том, что ковбой сделал то, о чем Сэм только подумал: он схватил Молли за мягке место и легонько ущипнул.
Голова Молли стукнулась о бочку, когда она резко подняла ее, лицо у нее побагровело. Повернувшись к ковбою, она увидела довольную ухмылку. На какое-то мгновение, казалось, она онемела от возмущения. Кулаки сжались, а дыхание стало частым и неровным.
— Хотите, чтобы я защитил вашу честь? — спросил Сэм насмешливым тоном.
Молли бросила на него взгляд, только сейчас заметив его присутствие.
— Похоже, вы знаете, когда вам следует появиться, чтобы застать меня врасплох и в глупом положении, не так ли?
Не дожидаясь ответа Сэма, она занесла руку и с размаху влепила ковбою пощечину, оставив красные полосы от пальцев на его щеке. Ухмылку парня как ветром сдуло.
— Ты нужен мне, Стивенс, — сообщила ему Молли. — Будь это не так, ты бы лишился работы тотчас же. Но если ты еще раз тронешь меня, я сумею обойтись и без тебя. А теперь садись-ка на лошадь и отправляйся к Дубравным Горам. Лучше тебе занятья делом, чем, потакая своим распутным желаниям, щипать леди за…
Ковбой бросился прочь, не дослушав окончания фразы. Он взобрался на коня и галопом поскакал из конюшни на пастбища. Молли глядела ему вслед, все еще вне себя от ярости.
— «Потакая своим распутным желаниям», — поддразнил Сэм, — «щипать леди за»… за что, мисс?
— Была бы вам весьма признательна, если бы вы не вмешивались, мистер Бренниган.
— А я ведь предупреждал вас насчет бриджей! Щеки Молли вспыхнули еще сильнее.
— Как я одета, это совершенно вас не касается. Что вообще вы здесь делаете?
Вспомнив о цели своего визита, Сэм почувствовал, как к нему возвращается гнев.
— Сегодня утром я получил уведомление о начале судебного процесса. Думаю, вы будете безумно рады узнать, что ваше маленькое нападение получило продолжение и раскручивается, как вы и запланировали.
— Я бы не назвала мое решение обратиться в суд нападением, мистер Бренниган, скорее, это поиски справедливости и возмездия, пусть и слишком запоздалого, пожалуй.
— Поиски справедливости, мисс Джеймс? Вы смеете называть справедливостью неприятности, которые доставляете моей семье из-за событий тринадцатилетней давности? Вы на самом деле хотите быть причиной страданий и несчастья, ни в чем неповинных людей?
— Я не собираюсь что-либо обсуждать с вами, мистер Бренниган. Я уже говорила вам, что со всеми возникающими у вас вопросами вы должны обращаться к моему поверенному.
— А я уже говорил вам, мисс Джеймс, что если вы хотите неприятностей, то я именно тот человек, который их вам доставит в благодарность за те неприятности, что вы доставляете мне. Последний раз предупреждаю, оставьте это дело в покое!