Страница:
Всю дорогу до судна Присцилла не отводила взгляда от удаляющегося побережья. Там ей виделось лицо Брендона, по-прежнему красивое и бесконечно дорогое. Но что ей делать? Помочь она все равно не в силах. Как уже случилось однажды, жизнь Присциллы пошла теперь в направлении, не зависящем от нее. Теперь следовало подумать о том, как пережить этот новый этап. Первое, что нужно для этого, – забыть Брендона Траска.
Поднявшись на борт, Стюарт сразу распорядился насчет кают и обсудил с капитаном условия путешествия. Все это время Присцилла стояла у поручней, следя за тем, как удаляется обветшавшая и заброшенная пристань Корпус-Кристи. Наконец осталось лишь едва различимое за стаями белых чаек темное пятнышко. Потом Присцилла почувствовала, что кто-то молча стоит рядом.
– Я знаю, дорогая, как все это было для тебя трудно, – произнес Стюарт с необычной для него мягкостью, глядя в ту же сторону, что и она. – Если бы я мог поверить хоть на один миг, что тебе будет лучше без меня, то отпустил бы тебя не колеблясь.
Его тон тронул Присциллу. Ведь еще накануне раздражение Стюарта прорывалось в отрывистых фразах, обращенных к их спутникам. Его глубоко задело не заслуженное им предательство.
– Ты и не представляешь, – начала Присцилла, поддавшись порыву, – как глубоко я сожалею о том, что причинила тебе такую боль! Мне хотелось бы всей душой повернуть время вспять, изменить наше с тобой прошлое… но это невозможно, и остается только смириться с ним. Как ты великодушен, если все еще готов принять меня!
– Как же мне не принять тебя, Присцилла? – Он сдвинул брови. – Наши жизни связаны навсегда перед Богом и людьми, и, как гласит брачный обет, только смерть может разлучить нас. Давая обет, я свято верил в эти слова… а вот ты, кажется, не приняла их всерьез.
– Я так верила Брендону… – Она замялась, испытывая потребность объяснить мужу то, что случилось. Более того, ей самой хотелось понять это. – Я осталась совсем одна, я была беспомощна… а он… он мне помог.
– Одно мне не ясно, Присцилла: как ты могла бежать с ним после всего, что он сделал на твоих глазах?
– Он сказал, что Хеннесси убил бы его без колебаний.
– Он так сказал? Хм… Поверь словам человека, знавшего Баркера много лет. Это был преданный помощник и надежный друг. Он имел недостатки и слабости, бывал грубоват, но револьвер носил только для острастки. Траск это хорошо знал. Твой ковбой живет и процветает, втираясь в доверие к людям и пользуясь этим… Вспомни, как он поступил с тобой.
Ноги Присциллы подкосились, и она изо всех сил вцепилась в поручни.
– Нет! Он не такой!
– Вскоре после того как вы с Траском покинули Галвестон, там оказался Мае Хардинг. Он выяснил подробности убийства Баркера Хеннесси от помощника шерифа. Тот как раз получил депешу насчет того, что Траск разыскивается по обвинению в убийстве на индейской территории. Это святая правда. – Стюарт заглянул ей в лицо. – Поняв, что ты проведешь несколько дней наедине с Траском, Хардинг встревожился, и не без оснований. Всем известно, скольких женщин соблазнил и бросил этот человек. Сложись обстоятельства иначе, он бы не упустил возможности изнасиловать тебя в дороге.
Присцилла прикусила губу и прикрыла глаза, вспомнив роскошную блондинку, не обремененную ни одеждой, ни соблюдением приличий. Таких женщин, очевидно, и предпочитал Брендон Траск, так чего ради он внезапно изменил свои вкусы? Она-то ничем не походила на ту блондинку! Зато была доверчива и наивна, а, кроме того, привлекательна. Только глупец не воспользовался бы случаем, когда рядом никого другого не было.
Она стала для него всего-навсего очередным приключением, очередной победой.
– Теперь я понимаю, что вела себя как дурочка, – прошептала Присцилла, опустив глаза. – А ты способен простить такой проступок?
– Я не из тех, кто прощает просто так, не стану скрывать, Присцилла. Но ты заслужишь прощение, если впредь будешь вести себя безупречно. Только беспредельная верность, иного я не потерплю. Еще один случай вроде этого – и гнев мой будет ужасен.
Присцилла оценила грубую прямоту этих слов. Стюарт с ней честен, даже в ущерб своим интересам, и готов дать ей еще один шанс. Чего же еще требовать?
– Я сделаю все, чтобы ты не раскаялся, – тихо промолвила она.
– А я сделаю все, чтобы это тебе облегчить, – значительно мягче сказал он. – Вместе нам удастся достичь счастья в браке. – Стюарт погладил ее по голове, коснулся щеки и приподнял подбородок. – Мы с тобой муж и жена, Присцилла. Как только ты до конца осознаешь это, все устроится само собой.
Она молча кивнула, и на глаза ее навернулись слезы. Но это уже не были слезы боли. Потрясенная и благодарная девушка не верила своим ушам. Стюарт обещал ей прощение в обмен па одну только верность, как будто впредь могло быть иначе! Он согласен забыть о ее скандальном поступке и жить так, словно ничего не случилось! С ним нелегко, ибо он суров и неуступчив, но при этом честен с ней. Возможно, по-своему Стюарт любит ее.
А Брендон? Он обманом соблазнил ее.
Ради него Присцилла готова была отказаться от богатства, положения, от жизни безмятежной и обеспеченной. Он вскружил ей голову так, что она потеряла способность рассуждать здраво и уже не ценила то, о чем раньше мечтала. Мало того, что Брендон бродяга и убийца, он лишил ее невинности, хорошо зная, что очень скоро бросит, как и других.
Стюарт Эган, напротив, предложил ей руку помощи в трудную минуту, как и после смерти тети Мэдди, и Присцилла поклялась, что никогда больше не забудет его доброты. Более того, навсегда похоронит любовь к проходимцу-ковбою и воспоминания о том, какое наслаждение познала с ним.
С этого дня она станет безупречной супругой Стюарта Эгана. Присцилла заслужит его прощение и даст ему сыновей, о которых он мечтает. Только так – и не иначе, если она в самом деле в здравом уме.
Только бы забыть о виселице, грозившей Брендону! Заслужил ли он такое наказание? В ту минуту, когда дороги их разошлись навсегда, ей почудилось, что его глаза умоляют ее все понять и поверить ему. Как прекрасны эти пронзительно-голубые глаза! Какими ласковыми они бывали, какими любящими! Когда-то она поверила ему, заглянув в эти глаза…
«Господи, помоги! Я не должна думать о нем! Дай мне силы забыть его!»
Она смотрела в океанскую даль и мысленно взывала к Богу.
Снова и снова вспоминала Присцилла незаслуженную смерть Баркера Хеннесси, бесстыжую женщину на балконе с ее накрашенным, алым ртом, а пароход между тем приближался к Галвестону. К тому моменту, когда он пришвартовался у пристани, Присцилла выиграла битву с самой собой и почти выбросила Брендона Траска из головы.
Ей удалось вытравить из памяти чувства и ощущения в минуты страсти и нежности. Остался лишь общий абрис событий, но это не трогало душу, и Присцилла похвалила себя за умение выживать. Способность забывать была ее сильной стороной с самого детства.
Брендон, ссутулившись, сидел на тюфяке, набитом сухими кукурузными листьями. Не слишком мягкое покрытие для неструганых досок нар, тем более что сам Брендон после побоев находился в весьма плачевном состоянии. В здании, отведенном под тюрьму, было душно и жарко. Окнами служили узкие прорези в толстых бревенчатых стенах. Рядом пустовало еще две камеры, и он видел их сквозь дверную решетку.
Тюрьма, находившаяся за конторой шерифа, была словно брошена на произвол судьбы. Казалось, никто в целом свете не помнит о заключенном, хотя окружного судью ждали со дня на день. Брендону раз в день приносили варево из бобов, картошки и бог знает чего еще и кружку питьевой воды. Скудный рацион, но могло быть и хуже.
Впрочем, с человеком, которого ожидала петля, никто не обращался грубо.
Брендону не хотелось думать о предстоящем суде. Защитник стоил денег, свидетелей, которые согласились бы говорить в его пользу, он не имел. Конечно, многие видели, как все произошло, но они находились слишком далеко от Галвестона, да и вряд ли посмели бы бросить вызов федеральному чиновнику.
Тело затекло. Брендон расправил плечи и откинулся, стараясь не замечать боли от грубых досок, впившихся в израненную спину. Он был без рубахи, только в штанах и сапогах. От грязи и крови в волосах образовались колтуны, подбородок зарос щетиной.
«Странно, – думал он, – очень странно. Я никогда еще не попадал в такую опасную переделку, но тревожусь больше о Присцилле». Он надеялся, что Эган все-таки не превратит ее жизнь в ад. О своей судьбе Брендон попросту не думал.
Чаще всего ему вспоминалось недавнее прошлое, минуты, проведенные им в ее объятиях. При мысли о неистовой страсти Присциллы губы его трогала улыбка. Ни разу девушка не отклонила его ласки, ссылаясь на усталость, он же старался смирить нетерпение и брал ее осторожно, бережно, памятуя о том, что ее невинное тело испытывало все это впервые. Брендон мог бы многому еще научить ее, если бы было время! Но она едва-едва начала постигать науку страсти, как все кончилось.
Тут он обреченно думал о том, что Эган, конечно же, охотно заменит его, и горло Брендона сжималось.
Его вывел из раздумий скрежет ключа в замке. Тяжелая дверь открылась с противным скрипом, и сумрак прорезала широкая полоса света. Толстый тюремщик лет сорока пяти, страдающий одышкой, ступил на порог маленького коридорчика:
– Эй, Траск, к тебе пришли.
Брендон прищурился: глаза отвыкли от дневного света. К камере подошли двое.
– Вот те на, как ловко нас надули! Сказали, что покажут Брендона Траска, а тут сидит какой-то полуголый оборвыш. – Том Кемден тряхнул белокурой головой.
За ним следовал кто-то более массивный и высокий.
– Что скажешь, Баджер? – продолжал Том. – Траск ни за что бы не позволил так с собой обращаться. Понюхай-ка, неужто тут воняет парашей?
– Видать, укатали сивку крутые горки. – Уоллес сплюнул извечную табачную жвачку па грязный пол и вытер рот тыльной стороной ладони.
Брендон с трудом поднялся на ноги, подошел к дверной решетке и просунул сквозь нее руки. Том сразу же схватил их и основательно потряс.
– Рад видеть тебя, Том, и, тебя Баджер… надеюсь, я не слишком спешу радоваться. Говорите начистоту, ребята. Вы здесь как друзья или как представители закона?
– И то и другое, – усмехнулся Том.
– Значит, вы знаете, насколько сильно я влип?
– Очень даже верно сказано, друг Брендон, – пророкотал Баджер Уоллес.
– О том, что тебя разыскивают за убийство и за твою голову обещана солидная награда, мы услышали в Броунсвиле, – объяснил Том. – Капитан Карлайл рассказал нам все, что знал, и это свидетельствовало не в твою пользу. Я ответил ему, что не верю ни одному чертову слову из этой истории, и сразу направился сюда, желая узнать все из первых рук.
– Что мне сказать? – устало вздохнул Брендон. – Разумеется, все было совсем не так. Я просто проезжал мимо… ты знаешь, что я люблю повидать новые места. В форте Тоусон я остановился прикупить провизии и случайно увидел, как молодой индеец чокто вступил в пререкания с белым парнем раза в два крупнее его. Когда дошло дело до оплеух, я вмешался. Черт бы побрал эту мою привычку лезть не в свое дело! Здоровяк без долгих слов выхватил револьвер. Клянусь, Том, я просто защищался, и все обошлось бы, если бы этот бойцовый петух не оказался братом федерального чиновника. Тот решил, что из произошедшего надо извлечь урок в назидание остальным, и, похоже, так и будет.
– Лично я тебе верю, Брен, – без колебаний заявил Том. – Я с самого начала думал, что дело нечисто.
Так и сказал капитану Карлайлу: я, мол, с Траском сражался в Мексике, не такой он человек, чтобы ни за что ни про что лишить человека жизни. Он скорее спасет жизнь, как спас ее мне и другим.
– Вот спасибо, Том! – Брендон улыбнулся. – Ты всегда был настоящим другом.
– Хорошо сказано, – вставил Баджер.
– Карлайл на это ответил: мол, если Траск хоть наполовину такой, как ты говоришь, помогу, чем сумею. А пока он посоветовал нам разыскать тебя, а то, не дай Бог, будет поздно и помогать. Я согласился, а в конце разговора случилось мне упомянуть – так, к слову, – что ты еще и переправил на ранчо Стюарту Эгану прехорошенькую кобылку, мисс Уиллз. Карлайл прямо подскочил, услышав про Эгана. Оказывается, он считает его скользким типом, который пробивается в политику. В запале Карлайл даже обозвал его гнусной крысой.
– Крыса он и есть! Ведь Эган и сдал меня.
– Это еще не все. – Баджер с силой послал очередной плевок через решетку в ведро, служившее отхожим местом. – Подозревают, что этот Эган замешан в разных темных делишках. К примеру, он выжил с земли старого Педро Домингеса, а в Натчезе и вовсе связан с шайкой бандитов.
– Нисколько не удивлюсь, если это подтвердится. Сам бы не прочь раскопать доказательства.
– Вот и славно. Значит, не придется уговаривать тебя взяться за это дело.
– О чем ты?
– Карлайл предложил сделку такого рода, – пояснил Том. – Ты собираешь доказательства того, что Эган занимается махинациями, а капитан урегулирует дельце с братом федерального чиновника. Времени тебе дадут сколько душе угодно, а на свободу выйдешь уже сейчас.
– Вот так просто? – недоверчиво спросил Брендон, впервые уловив луч надежды. – Всего-навсего собрать доказательства его вины – и я чист перед законом?
– А что, Эгана так легко уличить? – удивился Баджер.
– Напротив, уличить его почти невозможно. Но это в тысячу раз лучше, чем сидеть и ждать, пока на шею накинут веревку.
– Говорят, этот тип двинул в Натчез. – Том усмехнулся.
– Как и собирался, – рассеянно заметил Брендон. Он что-то ухватил из разговоров своих мучителей, пока его везли в Корпус-Кристи. Мае Хардинг рассуждал о неожиданных проблемах и высмеивал Нобла Эгана. Тот, мол, рад-радешенек похозяйничать, но ему вряд ли придутся по размеру ботинки отца.
– Эган отправился не один, а с красоткой, которую ты ему так любезно доставил. – Баджер взглянул на Брендона из-под тяжелых век и хмыкнул. – Девчонке не повезло. Могла бы найти мужа и поприличнее.
«Вы оба даже не догадываетесь, что не столько Эган, сколько я втравил ее в самые большие неприятности!»
– Ничего, если удастся разобраться с Эганом, у нее появятся шансы и получше. Ну а что теперь, ребята? Когда я смогу убраться из этой норы?
– Как только славный паренек с ключами отопрет замок. – Том подал знак тюремщику.
Тот приблизился, что-то ворча себе под нос, и вскоре железная решетка распахнулась.
– Как у тебя с деньгами?
– Были, а теперь нет. Люди Эгана обчистили мои карманы. – Брендон устремился за своими избавителями к выходу из тюрьмы.
– Много обещать не могу, но на проезд до Натчеза тебе хватит. Маловато, но больше нет.
– Ничего, Том. В Натчезе у меня есть старый приятель, он поможет во всем, а деньги у меня найдутся и в Галвестоне. Мне бы вот добраться туда. Проводите?
– Как только очередное корыто будет проплывать мимо этой Богом забытой дыры. – Том Кемден хлопнул Брендона по голой спине. – Приятель, я бы посоветовал тебе выпить пару порций чего-нибудь покрепче.
– После того, как вымоюсь и побреюсь.
– Идет! – И Том сунул мешочек с монетами в ладонь Брендона. – Когда примешь человеческий вид, приходи в салун Уили.
– Одна нога здесь, другая там.
Брендон вышел на вольный воздух и окунулся в поток солнечных лучей. Ноздри его сами собой раздулись, жадно втягивая запах соленой морской воды, водорослей и деревянных свай. Обогнув пустующую контору шерифа, все трое последовали на улицу.
Рядом простиралась зеленовато-серая гладь океана. Взглянув на пристань, откуда ему вскоре предстояло начать новый путь в неизвестность, Брендон ощутил надежду, впервые с той минуты, как оказался лицом к лицу со Стюартом Эганом. Расследование делишек этого человека может стоить ему жизни. Что ж, он готов рискнуть. Милый образ Присциллы был не последним доводом в пользу этого.
А точнее, главным. Эту женщину Брендон упрямо считал своей и стал бы бороться за нее, даже если бы ему пришлось поплатиться за это жизнью.
– Нет, пурпурный креп не пойдет, – спокойно, но весомо сказал Стюарт, поудобнее откидываясь в кресле, обтянутом дорогой парчой. – Я вижу на миссис Эган туалет из изумрудно-зеленого шелка с отделкой из золотистого тюля.
Мадам Баррэ, лучшая модистка Нового Орлеана, отступила на несколько шагов и полуприкрыла глаза, как бы мысленно рисуя себе такой наряд. Присциллу тошнило от подобного лицемерия, но она научилась не выказывать эмоций.
– Да, месье, – наконец согласилась модистка, расцветая восхищенной улыбкой. – Как это сразу не пришло мне в голову, ума не приложу! Изумрудный шелк куда больше подойдет к чудесному цвету лица вашей супруги. В жизни не встречала такого знатока, как вы!
Стюарт улыбнулся, довольный этой откровенной лестью.
– Дорогой, я устала так, что едва держусь на ногах!
Вот уже полчаса полуодетая Присцилла стояла на помосте с поднятыми руками, тогда как несколько портних ползали вокруг пес на коленях, скалывая очередной модный туалет.
– Вспомни, ведь я уже два дня схожу с этого помоста лишь для того, чтобы перекусить!
– Но я же не могу позволить тебе отстать от моды, – возразил Стюарт таким тоном, что протест замер у нее на языке. – Однако я не тиран. Если ты устала… хм… пожалуй, можно продолжить завтра.
Присцилла открыла было рот, чтобы поблагодарить его, но случай так и не представился.
– Полагаю, лучшее средство от усталости – смена занятия, – продолжал ее неумолимый супруг. – За ужином нам предстоит деловая встреча, и тебе нужно принять надлежащий вид. Надеюсь, новая горничная укладывает волосы именно так, как мне описывали. – Не дожидаясь ответа, он повернулся к модистке: – Мадам Баррэ, я ценю вашу предупредительность, но рассчитываю также и на скорость выполнения заказа. Время – деньги, знаете ли.
– Я лично присмотрю за тем, чтобы туалет, заказанный вами к сегодняшнему ужину, был доставлен вовремя. Можете не сомневаться, почти весь заказ сделают до вашего отъезда. Несколько только что начатых платьев я распоряжусь отправить на ваш адрес в Натчезе.
По меньшей мере полдюжины портних лихорадочно шили день и ночь, чтобы приготовить в срок новый ультрамодный гардероб Присциллы. Шелка и атласы покупались самые дорогие, один бальный туалет следовал за другим. Кроме того, Стюарт заказал несколько накидок, зонтики, шали, шляпки, веера ручной росписи и из страусовых перьев, чулки, перчатки и баснословно дорогое французское белье.
– Мы с вами понимаем друг друга с полуслова, мадам, – усмехнулся Стюарт, и в ненавязчиво протянутую руку модистки лег кошелек, набитый золотыми.
Мадам Баррэ присела в глубоком реверансе:
– Большое спасибо, месье!
– Я подожду тебя в экипаже, дорогая. – Стюарт подошел к Присцилле, коснулся поцелуем ее руки и удалился.
Четыре часа спустя он вошел в элегантно обставленную гостиную номера люкс – супруги Эган снимали два смежных номера в отеле «Сент-Луис» (разумеется, лучшем в Новом Орлеане). Присцилла, одетая для выхода в ресторан, приняла предложенную руку мужа.
– Идем, дорогая?
Она приподняла великолепный персиковый шелк юбки, показав носок атласной туфельки, и супруги направились к широкой лестнице с позолоченными перилами. Платье, сшитое в салоне все той же мадам Баррэ, на редкость шло Присцилле, ибо подчеркивало воздушную легкость ее фигурки. Как всегда, когда им случалось вместе бывать на людях, Стюарт держался с ней с подчеркнутой галантностью. Даже не верилось, что этот обаятельный, любезный джентльмен – тот же человек, которого она впервые встретила в «Тройном Р». Когда они оставались одни, он бывал суров, но заботлив, и это озадачивало ее.
Это был их второй вечер в Новом Орлеане, впереди ожидалось еще четыре – вполне достаточный срок, чтобы «прилично одеть» миссис Эган. Затем им предстояло снова подняться на борт парохода, теперь уже солидного судна «Креолка Миссисипи», и проследовать до Натчеза, вверх по течению великой реки.
– Этот наряд тебе очень к лицу, – заметил Стюарт, когда они проходили через внушительный, отделанный мраморными колоннами вестибюль отеля, направляясь к столь же внушительному ресторану, где позолота просто слепила глаза. – Я рад, что обратился именно к мадам Баррэ.
– О да, она превосходная модистка! Но ведь ты потратил целое состояние на мои наряды! Мне, право, неловко…
– Нонсенс! Будущий сенатор не должен скупиться, когда речь идет о гардеробе его очаровательной супруги. – И Стюарт ласково потрепал ее по руке.
И верно, день ото дня Присцилла все больше ощущала себя его женой, женщиной, которая всегда должна быть рядом со Стюартом. Однако в мыслях своих она все еще принадлежала Брендону.
Каблучки ее туфелек цокали по мраморному полу, порождая слабое эхо под потолком громадного помещения. Хрустальные люстры изливали потоки света, в которых безупречно сшитый фрак Стюарта выглядел именно так, как нужно в подобной обстановке.
– Кухня в этом отеле на редкость хороша, – говорил он. – Надеюсь, ты так же насладишься этим вечером, как и я, а я возлагаю на него большие надежды.
Почему все, что бы он ни говорил, походило на приказ? Почему Стюарт не умеет вести обычную светскую беседу? Может, потому, что никто из тех, с кем он общался – и уж тем более его законная жена, – даже не помышлял оспорить пусть самое незначительное его замечание. Если бы поданные блюда оказались совершенно несъедобными, Присцилла изобразила бы удовольствие – ведь именно этого от нее и ожидали. Проведя в обществе мужа почти две недели, она уже усвоила науку лицемерия и успешно изображала жену подающего надежды политика. Все шло так, как и задумал мистер Стюарт Эган.
Чувствуя, что молчание несколько затянулось, Присцилла решила возобновить беседу.
– Мне не приходилось останавливаться в таких роскошных отелях.
– Зато отныне к твоим услугам будет все самое лучшее, – благодушно заметил Стюарт.
После ужина (к счастью, превосходного) он проводил Присциллу до ее номера, расположенного вблизи от лестницы. Стюарт не делал попыток войти в ее спальню, соблюдая данное обещание. «Лишь после того, – думала Присцилла, – как пройдет мое очередное женское недомогание, или даже позже он сочтет меня достойной разделить с ним супружеское ложе». Стюарт желал убедиться на все сто процентов, что она не беременна от Брендона Траска. Что ж, отсрочка очень ее устраивала.
Присцилла уже почти примирилась с тем, что ей все-таки придется отдаться Стюарту, и даже стала надеяться, что со временем привыкнет к этому человеку и начнет испытывать к нему теплое чувство.
Она также лелеяла мечту когда-нибудь научиться хоть немного понимать его. Например, ее очень занимал вопрос, почему в маленьком пансионе на той же улице остановились трое людей Стюарта, в частности Мае Хардинг. Почему он и шагу не ступал без этого эскорта? Зачем ему постоянно нужна вооруженная охрана? Может, Стюарт попросту наслаждается властью над людьми и ему нравится, что такие крутые парни пляшут под его дудку?
Присцилла избегала общения со всеми подручными Стюарта, кроме Джеми Уокера. Тот тоже почти боготворил своего хозяина, но крутым не был – скорее, мягкосердечным. Постепенно между ним и Присциллой возникло что-то похожее на дружбу, которую Стюарт, к удивлению жены, только поощрял. Порой Присцилла подозревала, что супруг выпытывает у Джеми, о чем она говорит ему, но их беседы носили безобидный характер, поэтому тревожиться было не о чем.
– Наша совместная жизнь окончательно устроится, когда мы доберемся до Натчеза, – сказал Стюарт, стоя во внутренней гостиной номера, перед закрытой дверью спальни. – Там у меня особняк, и премилый. Ты, дорогая, сможешь вволю ходить по магазинам, а вечерами мы будем ездить на балы. Пройдет совсем немного времени, и станет ясно, чем закончился твой… твое маленькое приключение. Если никаких проблем не возникнет, мы, наконец, познаем друг друга как муж и жена. – Он улыбнулся, и посмотрел на нее взглядом, который она могла бы счесть полным нежности, если бы хуже знала Стюарта. – А когда это произойдет, все будет забыто и прощено.
– Надеюсь! – воскликнула Присцилла, ибо в этот момент действительно хотела этого.
– Значит, так и будет, – удовлетворенно заключил Стюарт, привлекая ее к себе.
Как и каждый его поцелуй на сон грядущий, этот был очень сдержанным… но не только. Было в нем что-то еще, чего Присцилла не поняла.
Он все еще сердится на нее? Или досадует на отсрочку? Возможно, даже считает, что этим наказывает ее. Так или иначе, на этот сдержанный поцелуй она ответила точно так же.
Присцилла давно уже догадалась, что Стюарт Эган считает физическую холодность неотъемлемой чертой настоящей леди. От жены ему требовалась покорность, ничего более, и поскольку она не испытывала к нему никаких чувств, это устраивало ее как нельзя лучше. Присцилла готовила себя к тому, чтобы уступать мужу в постели, рожать ему детей и за это жить в роскоши и довольстве.
А почему бы и нет? Сотни женщин жили так, значит, особого труда это не составляет.
Глава 13
Поднявшись на борт, Стюарт сразу распорядился насчет кают и обсудил с капитаном условия путешествия. Все это время Присцилла стояла у поручней, следя за тем, как удаляется обветшавшая и заброшенная пристань Корпус-Кристи. Наконец осталось лишь едва различимое за стаями белых чаек темное пятнышко. Потом Присцилла почувствовала, что кто-то молча стоит рядом.
– Я знаю, дорогая, как все это было для тебя трудно, – произнес Стюарт с необычной для него мягкостью, глядя в ту же сторону, что и она. – Если бы я мог поверить хоть на один миг, что тебе будет лучше без меня, то отпустил бы тебя не колеблясь.
Его тон тронул Присциллу. Ведь еще накануне раздражение Стюарта прорывалось в отрывистых фразах, обращенных к их спутникам. Его глубоко задело не заслуженное им предательство.
– Ты и не представляешь, – начала Присцилла, поддавшись порыву, – как глубоко я сожалею о том, что причинила тебе такую боль! Мне хотелось бы всей душой повернуть время вспять, изменить наше с тобой прошлое… но это невозможно, и остается только смириться с ним. Как ты великодушен, если все еще готов принять меня!
– Как же мне не принять тебя, Присцилла? – Он сдвинул брови. – Наши жизни связаны навсегда перед Богом и людьми, и, как гласит брачный обет, только смерть может разлучить нас. Давая обет, я свято верил в эти слова… а вот ты, кажется, не приняла их всерьез.
– Я так верила Брендону… – Она замялась, испытывая потребность объяснить мужу то, что случилось. Более того, ей самой хотелось понять это. – Я осталась совсем одна, я была беспомощна… а он… он мне помог.
– Одно мне не ясно, Присцилла: как ты могла бежать с ним после всего, что он сделал на твоих глазах?
– Он сказал, что Хеннесси убил бы его без колебаний.
– Он так сказал? Хм… Поверь словам человека, знавшего Баркера много лет. Это был преданный помощник и надежный друг. Он имел недостатки и слабости, бывал грубоват, но револьвер носил только для острастки. Траск это хорошо знал. Твой ковбой живет и процветает, втираясь в доверие к людям и пользуясь этим… Вспомни, как он поступил с тобой.
Ноги Присциллы подкосились, и она изо всех сил вцепилась в поручни.
– Нет! Он не такой!
– Вскоре после того как вы с Траском покинули Галвестон, там оказался Мае Хардинг. Он выяснил подробности убийства Баркера Хеннесси от помощника шерифа. Тот как раз получил депешу насчет того, что Траск разыскивается по обвинению в убийстве на индейской территории. Это святая правда. – Стюарт заглянул ей в лицо. – Поняв, что ты проведешь несколько дней наедине с Траском, Хардинг встревожился, и не без оснований. Всем известно, скольких женщин соблазнил и бросил этот человек. Сложись обстоятельства иначе, он бы не упустил возможности изнасиловать тебя в дороге.
Присцилла прикусила губу и прикрыла глаза, вспомнив роскошную блондинку, не обремененную ни одеждой, ни соблюдением приличий. Таких женщин, очевидно, и предпочитал Брендон Траск, так чего ради он внезапно изменил свои вкусы? Она-то ничем не походила на ту блондинку! Зато была доверчива и наивна, а, кроме того, привлекательна. Только глупец не воспользовался бы случаем, когда рядом никого другого не было.
Она стала для него всего-навсего очередным приключением, очередной победой.
– Теперь я понимаю, что вела себя как дурочка, – прошептала Присцилла, опустив глаза. – А ты способен простить такой проступок?
– Я не из тех, кто прощает просто так, не стану скрывать, Присцилла. Но ты заслужишь прощение, если впредь будешь вести себя безупречно. Только беспредельная верность, иного я не потерплю. Еще один случай вроде этого – и гнев мой будет ужасен.
Присцилла оценила грубую прямоту этих слов. Стюарт с ней честен, даже в ущерб своим интересам, и готов дать ей еще один шанс. Чего же еще требовать?
– Я сделаю все, чтобы ты не раскаялся, – тихо промолвила она.
– А я сделаю все, чтобы это тебе облегчить, – значительно мягче сказал он. – Вместе нам удастся достичь счастья в браке. – Стюарт погладил ее по голове, коснулся щеки и приподнял подбородок. – Мы с тобой муж и жена, Присцилла. Как только ты до конца осознаешь это, все устроится само собой.
Она молча кивнула, и на глаза ее навернулись слезы. Но это уже не были слезы боли. Потрясенная и благодарная девушка не верила своим ушам. Стюарт обещал ей прощение в обмен па одну только верность, как будто впредь могло быть иначе! Он согласен забыть о ее скандальном поступке и жить так, словно ничего не случилось! С ним нелегко, ибо он суров и неуступчив, но при этом честен с ней. Возможно, по-своему Стюарт любит ее.
А Брендон? Он обманом соблазнил ее.
Ради него Присцилла готова была отказаться от богатства, положения, от жизни безмятежной и обеспеченной. Он вскружил ей голову так, что она потеряла способность рассуждать здраво и уже не ценила то, о чем раньше мечтала. Мало того, что Брендон бродяга и убийца, он лишил ее невинности, хорошо зная, что очень скоро бросит, как и других.
Стюарт Эган, напротив, предложил ей руку помощи в трудную минуту, как и после смерти тети Мэдди, и Присцилла поклялась, что никогда больше не забудет его доброты. Более того, навсегда похоронит любовь к проходимцу-ковбою и воспоминания о том, какое наслаждение познала с ним.
С этого дня она станет безупречной супругой Стюарта Эгана. Присцилла заслужит его прощение и даст ему сыновей, о которых он мечтает. Только так – и не иначе, если она в самом деле в здравом уме.
Только бы забыть о виселице, грозившей Брендону! Заслужил ли он такое наказание? В ту минуту, когда дороги их разошлись навсегда, ей почудилось, что его глаза умоляют ее все понять и поверить ему. Как прекрасны эти пронзительно-голубые глаза! Какими ласковыми они бывали, какими любящими! Когда-то она поверила ему, заглянув в эти глаза…
«Господи, помоги! Я не должна думать о нем! Дай мне силы забыть его!»
Она смотрела в океанскую даль и мысленно взывала к Богу.
Снова и снова вспоминала Присцилла незаслуженную смерть Баркера Хеннесси, бесстыжую женщину на балконе с ее накрашенным, алым ртом, а пароход между тем приближался к Галвестону. К тому моменту, когда он пришвартовался у пристани, Присцилла выиграла битву с самой собой и почти выбросила Брендона Траска из головы.
Ей удалось вытравить из памяти чувства и ощущения в минуты страсти и нежности. Остался лишь общий абрис событий, но это не трогало душу, и Присцилла похвалила себя за умение выживать. Способность забывать была ее сильной стороной с самого детства.
Брендон, ссутулившись, сидел на тюфяке, набитом сухими кукурузными листьями. Не слишком мягкое покрытие для неструганых досок нар, тем более что сам Брендон после побоев находился в весьма плачевном состоянии. В здании, отведенном под тюрьму, было душно и жарко. Окнами служили узкие прорези в толстых бревенчатых стенах. Рядом пустовало еще две камеры, и он видел их сквозь дверную решетку.
Тюрьма, находившаяся за конторой шерифа, была словно брошена на произвол судьбы. Казалось, никто в целом свете не помнит о заключенном, хотя окружного судью ждали со дня на день. Брендону раз в день приносили варево из бобов, картошки и бог знает чего еще и кружку питьевой воды. Скудный рацион, но могло быть и хуже.
Впрочем, с человеком, которого ожидала петля, никто не обращался грубо.
Брендону не хотелось думать о предстоящем суде. Защитник стоил денег, свидетелей, которые согласились бы говорить в его пользу, он не имел. Конечно, многие видели, как все произошло, но они находились слишком далеко от Галвестона, да и вряд ли посмели бы бросить вызов федеральному чиновнику.
Тело затекло. Брендон расправил плечи и откинулся, стараясь не замечать боли от грубых досок, впившихся в израненную спину. Он был без рубахи, только в штанах и сапогах. От грязи и крови в волосах образовались колтуны, подбородок зарос щетиной.
«Странно, – думал он, – очень странно. Я никогда еще не попадал в такую опасную переделку, но тревожусь больше о Присцилле». Он надеялся, что Эган все-таки не превратит ее жизнь в ад. О своей судьбе Брендон попросту не думал.
Чаще всего ему вспоминалось недавнее прошлое, минуты, проведенные им в ее объятиях. При мысли о неистовой страсти Присциллы губы его трогала улыбка. Ни разу девушка не отклонила его ласки, ссылаясь на усталость, он же старался смирить нетерпение и брал ее осторожно, бережно, памятуя о том, что ее невинное тело испытывало все это впервые. Брендон мог бы многому еще научить ее, если бы было время! Но она едва-едва начала постигать науку страсти, как все кончилось.
Тут он обреченно думал о том, что Эган, конечно же, охотно заменит его, и горло Брендона сжималось.
Его вывел из раздумий скрежет ключа в замке. Тяжелая дверь открылась с противным скрипом, и сумрак прорезала широкая полоса света. Толстый тюремщик лет сорока пяти, страдающий одышкой, ступил на порог маленького коридорчика:
– Эй, Траск, к тебе пришли.
Брендон прищурился: глаза отвыкли от дневного света. К камере подошли двое.
– Вот те на, как ловко нас надули! Сказали, что покажут Брендона Траска, а тут сидит какой-то полуголый оборвыш. – Том Кемден тряхнул белокурой головой.
За ним следовал кто-то более массивный и высокий.
– Что скажешь, Баджер? – продолжал Том. – Траск ни за что бы не позволил так с собой обращаться. Понюхай-ка, неужто тут воняет парашей?
– Видать, укатали сивку крутые горки. – Уоллес сплюнул извечную табачную жвачку па грязный пол и вытер рот тыльной стороной ладони.
Брендон с трудом поднялся на ноги, подошел к дверной решетке и просунул сквозь нее руки. Том сразу же схватил их и основательно потряс.
– Рад видеть тебя, Том, и, тебя Баджер… надеюсь, я не слишком спешу радоваться. Говорите начистоту, ребята. Вы здесь как друзья или как представители закона?
– И то и другое, – усмехнулся Том.
– Значит, вы знаете, насколько сильно я влип?
– Очень даже верно сказано, друг Брендон, – пророкотал Баджер Уоллес.
– О том, что тебя разыскивают за убийство и за твою голову обещана солидная награда, мы услышали в Броунсвиле, – объяснил Том. – Капитан Карлайл рассказал нам все, что знал, и это свидетельствовало не в твою пользу. Я ответил ему, что не верю ни одному чертову слову из этой истории, и сразу направился сюда, желая узнать все из первых рук.
– Что мне сказать? – устало вздохнул Брендон. – Разумеется, все было совсем не так. Я просто проезжал мимо… ты знаешь, что я люблю повидать новые места. В форте Тоусон я остановился прикупить провизии и случайно увидел, как молодой индеец чокто вступил в пререкания с белым парнем раза в два крупнее его. Когда дошло дело до оплеух, я вмешался. Черт бы побрал эту мою привычку лезть не в свое дело! Здоровяк без долгих слов выхватил револьвер. Клянусь, Том, я просто защищался, и все обошлось бы, если бы этот бойцовый петух не оказался братом федерального чиновника. Тот решил, что из произошедшего надо извлечь урок в назидание остальным, и, похоже, так и будет.
– Лично я тебе верю, Брен, – без колебаний заявил Том. – Я с самого начала думал, что дело нечисто.
Так и сказал капитану Карлайлу: я, мол, с Траском сражался в Мексике, не такой он человек, чтобы ни за что ни про что лишить человека жизни. Он скорее спасет жизнь, как спас ее мне и другим.
– Вот спасибо, Том! – Брендон улыбнулся. – Ты всегда был настоящим другом.
– Хорошо сказано, – вставил Баджер.
– Карлайл на это ответил: мол, если Траск хоть наполовину такой, как ты говоришь, помогу, чем сумею. А пока он посоветовал нам разыскать тебя, а то, не дай Бог, будет поздно и помогать. Я согласился, а в конце разговора случилось мне упомянуть – так, к слову, – что ты еще и переправил на ранчо Стюарту Эгану прехорошенькую кобылку, мисс Уиллз. Карлайл прямо подскочил, услышав про Эгана. Оказывается, он считает его скользким типом, который пробивается в политику. В запале Карлайл даже обозвал его гнусной крысой.
– Крыса он и есть! Ведь Эган и сдал меня.
– Это еще не все. – Баджер с силой послал очередной плевок через решетку в ведро, служившее отхожим местом. – Подозревают, что этот Эган замешан в разных темных делишках. К примеру, он выжил с земли старого Педро Домингеса, а в Натчезе и вовсе связан с шайкой бандитов.
– Нисколько не удивлюсь, если это подтвердится. Сам бы не прочь раскопать доказательства.
– Вот и славно. Значит, не придется уговаривать тебя взяться за это дело.
– О чем ты?
– Карлайл предложил сделку такого рода, – пояснил Том. – Ты собираешь доказательства того, что Эган занимается махинациями, а капитан урегулирует дельце с братом федерального чиновника. Времени тебе дадут сколько душе угодно, а на свободу выйдешь уже сейчас.
– Вот так просто? – недоверчиво спросил Брендон, впервые уловив луч надежды. – Всего-навсего собрать доказательства его вины – и я чист перед законом?
– А что, Эгана так легко уличить? – удивился Баджер.
– Напротив, уличить его почти невозможно. Но это в тысячу раз лучше, чем сидеть и ждать, пока на шею накинут веревку.
– Говорят, этот тип двинул в Натчез. – Том усмехнулся.
– Как и собирался, – рассеянно заметил Брендон. Он что-то ухватил из разговоров своих мучителей, пока его везли в Корпус-Кристи. Мае Хардинг рассуждал о неожиданных проблемах и высмеивал Нобла Эгана. Тот, мол, рад-радешенек похозяйничать, но ему вряд ли придутся по размеру ботинки отца.
– Эган отправился не один, а с красоткой, которую ты ему так любезно доставил. – Баджер взглянул на Брендона из-под тяжелых век и хмыкнул. – Девчонке не повезло. Могла бы найти мужа и поприличнее.
«Вы оба даже не догадываетесь, что не столько Эган, сколько я втравил ее в самые большие неприятности!»
– Ничего, если удастся разобраться с Эганом, у нее появятся шансы и получше. Ну а что теперь, ребята? Когда я смогу убраться из этой норы?
– Как только славный паренек с ключами отопрет замок. – Том подал знак тюремщику.
Тот приблизился, что-то ворча себе под нос, и вскоре железная решетка распахнулась.
– Как у тебя с деньгами?
– Были, а теперь нет. Люди Эгана обчистили мои карманы. – Брендон устремился за своими избавителями к выходу из тюрьмы.
– Много обещать не могу, но на проезд до Натчеза тебе хватит. Маловато, но больше нет.
– Ничего, Том. В Натчезе у меня есть старый приятель, он поможет во всем, а деньги у меня найдутся и в Галвестоне. Мне бы вот добраться туда. Проводите?
– Как только очередное корыто будет проплывать мимо этой Богом забытой дыры. – Том Кемден хлопнул Брендона по голой спине. – Приятель, я бы посоветовал тебе выпить пару порций чего-нибудь покрепче.
– После того, как вымоюсь и побреюсь.
– Идет! – И Том сунул мешочек с монетами в ладонь Брендона. – Когда примешь человеческий вид, приходи в салун Уили.
– Одна нога здесь, другая там.
Брендон вышел на вольный воздух и окунулся в поток солнечных лучей. Ноздри его сами собой раздулись, жадно втягивая запах соленой морской воды, водорослей и деревянных свай. Обогнув пустующую контору шерифа, все трое последовали на улицу.
Рядом простиралась зеленовато-серая гладь океана. Взглянув на пристань, откуда ему вскоре предстояло начать новый путь в неизвестность, Брендон ощутил надежду, впервые с той минуты, как оказался лицом к лицу со Стюартом Эганом. Расследование делишек этого человека может стоить ему жизни. Что ж, он готов рискнуть. Милый образ Присциллы был не последним доводом в пользу этого.
А точнее, главным. Эту женщину Брендон упрямо считал своей и стал бы бороться за нее, даже если бы ему пришлось поплатиться за это жизнью.
– Нет, пурпурный креп не пойдет, – спокойно, но весомо сказал Стюарт, поудобнее откидываясь в кресле, обтянутом дорогой парчой. – Я вижу на миссис Эган туалет из изумрудно-зеленого шелка с отделкой из золотистого тюля.
Мадам Баррэ, лучшая модистка Нового Орлеана, отступила на несколько шагов и полуприкрыла глаза, как бы мысленно рисуя себе такой наряд. Присциллу тошнило от подобного лицемерия, но она научилась не выказывать эмоций.
– Да, месье, – наконец согласилась модистка, расцветая восхищенной улыбкой. – Как это сразу не пришло мне в голову, ума не приложу! Изумрудный шелк куда больше подойдет к чудесному цвету лица вашей супруги. В жизни не встречала такого знатока, как вы!
Стюарт улыбнулся, довольный этой откровенной лестью.
– Дорогой, я устала так, что едва держусь на ногах!
Вот уже полчаса полуодетая Присцилла стояла на помосте с поднятыми руками, тогда как несколько портних ползали вокруг пес на коленях, скалывая очередной модный туалет.
– Вспомни, ведь я уже два дня схожу с этого помоста лишь для того, чтобы перекусить!
– Но я же не могу позволить тебе отстать от моды, – возразил Стюарт таким тоном, что протест замер у нее на языке. – Однако я не тиран. Если ты устала… хм… пожалуй, можно продолжить завтра.
Присцилла открыла было рот, чтобы поблагодарить его, но случай так и не представился.
– Полагаю, лучшее средство от усталости – смена занятия, – продолжал ее неумолимый супруг. – За ужином нам предстоит деловая встреча, и тебе нужно принять надлежащий вид. Надеюсь, новая горничная укладывает волосы именно так, как мне описывали. – Не дожидаясь ответа, он повернулся к модистке: – Мадам Баррэ, я ценю вашу предупредительность, но рассчитываю также и на скорость выполнения заказа. Время – деньги, знаете ли.
– Я лично присмотрю за тем, чтобы туалет, заказанный вами к сегодняшнему ужину, был доставлен вовремя. Можете не сомневаться, почти весь заказ сделают до вашего отъезда. Несколько только что начатых платьев я распоряжусь отправить на ваш адрес в Натчезе.
По меньшей мере полдюжины портних лихорадочно шили день и ночь, чтобы приготовить в срок новый ультрамодный гардероб Присциллы. Шелка и атласы покупались самые дорогие, один бальный туалет следовал за другим. Кроме того, Стюарт заказал несколько накидок, зонтики, шали, шляпки, веера ручной росписи и из страусовых перьев, чулки, перчатки и баснословно дорогое французское белье.
– Мы с вами понимаем друг друга с полуслова, мадам, – усмехнулся Стюарт, и в ненавязчиво протянутую руку модистки лег кошелек, набитый золотыми.
Мадам Баррэ присела в глубоком реверансе:
– Большое спасибо, месье!
– Я подожду тебя в экипаже, дорогая. – Стюарт подошел к Присцилле, коснулся поцелуем ее руки и удалился.
Четыре часа спустя он вошел в элегантно обставленную гостиную номера люкс – супруги Эган снимали два смежных номера в отеле «Сент-Луис» (разумеется, лучшем в Новом Орлеане). Присцилла, одетая для выхода в ресторан, приняла предложенную руку мужа.
– Идем, дорогая?
Она приподняла великолепный персиковый шелк юбки, показав носок атласной туфельки, и супруги направились к широкой лестнице с позолоченными перилами. Платье, сшитое в салоне все той же мадам Баррэ, на редкость шло Присцилле, ибо подчеркивало воздушную легкость ее фигурки. Как всегда, когда им случалось вместе бывать на людях, Стюарт держался с ней с подчеркнутой галантностью. Даже не верилось, что этот обаятельный, любезный джентльмен – тот же человек, которого она впервые встретила в «Тройном Р». Когда они оставались одни, он бывал суров, но заботлив, и это озадачивало ее.
Это был их второй вечер в Новом Орлеане, впереди ожидалось еще четыре – вполне достаточный срок, чтобы «прилично одеть» миссис Эган. Затем им предстояло снова подняться на борт парохода, теперь уже солидного судна «Креолка Миссисипи», и проследовать до Натчеза, вверх по течению великой реки.
– Этот наряд тебе очень к лицу, – заметил Стюарт, когда они проходили через внушительный, отделанный мраморными колоннами вестибюль отеля, направляясь к столь же внушительному ресторану, где позолота просто слепила глаза. – Я рад, что обратился именно к мадам Баррэ.
– О да, она превосходная модистка! Но ведь ты потратил целое состояние на мои наряды! Мне, право, неловко…
– Нонсенс! Будущий сенатор не должен скупиться, когда речь идет о гардеробе его очаровательной супруги. – И Стюарт ласково потрепал ее по руке.
И верно, день ото дня Присцилла все больше ощущала себя его женой, женщиной, которая всегда должна быть рядом со Стюартом. Однако в мыслях своих она все еще принадлежала Брендону.
Каблучки ее туфелек цокали по мраморному полу, порождая слабое эхо под потолком громадного помещения. Хрустальные люстры изливали потоки света, в которых безупречно сшитый фрак Стюарта выглядел именно так, как нужно в подобной обстановке.
– Кухня в этом отеле на редкость хороша, – говорил он. – Надеюсь, ты так же насладишься этим вечером, как и я, а я возлагаю на него большие надежды.
Почему все, что бы он ни говорил, походило на приказ? Почему Стюарт не умеет вести обычную светскую беседу? Может, потому, что никто из тех, с кем он общался – и уж тем более его законная жена, – даже не помышлял оспорить пусть самое незначительное его замечание. Если бы поданные блюда оказались совершенно несъедобными, Присцилла изобразила бы удовольствие – ведь именно этого от нее и ожидали. Проведя в обществе мужа почти две недели, она уже усвоила науку лицемерия и успешно изображала жену подающего надежды политика. Все шло так, как и задумал мистер Стюарт Эган.
Чувствуя, что молчание несколько затянулось, Присцилла решила возобновить беседу.
– Мне не приходилось останавливаться в таких роскошных отелях.
– Зато отныне к твоим услугам будет все самое лучшее, – благодушно заметил Стюарт.
После ужина (к счастью, превосходного) он проводил Присциллу до ее номера, расположенного вблизи от лестницы. Стюарт не делал попыток войти в ее спальню, соблюдая данное обещание. «Лишь после того, – думала Присцилла, – как пройдет мое очередное женское недомогание, или даже позже он сочтет меня достойной разделить с ним супружеское ложе». Стюарт желал убедиться на все сто процентов, что она не беременна от Брендона Траска. Что ж, отсрочка очень ее устраивала.
Присцилла уже почти примирилась с тем, что ей все-таки придется отдаться Стюарту, и даже стала надеяться, что со временем привыкнет к этому человеку и начнет испытывать к нему теплое чувство.
Она также лелеяла мечту когда-нибудь научиться хоть немного понимать его. Например, ее очень занимал вопрос, почему в маленьком пансионе на той же улице остановились трое людей Стюарта, в частности Мае Хардинг. Почему он и шагу не ступал без этого эскорта? Зачем ему постоянно нужна вооруженная охрана? Может, Стюарт попросту наслаждается властью над людьми и ему нравится, что такие крутые парни пляшут под его дудку?
Присцилла избегала общения со всеми подручными Стюарта, кроме Джеми Уокера. Тот тоже почти боготворил своего хозяина, но крутым не был – скорее, мягкосердечным. Постепенно между ним и Присциллой возникло что-то похожее на дружбу, которую Стюарт, к удивлению жены, только поощрял. Порой Присцилла подозревала, что супруг выпытывает у Джеми, о чем она говорит ему, но их беседы носили безобидный характер, поэтому тревожиться было не о чем.
– Наша совместная жизнь окончательно устроится, когда мы доберемся до Натчеза, – сказал Стюарт, стоя во внутренней гостиной номера, перед закрытой дверью спальни. – Там у меня особняк, и премилый. Ты, дорогая, сможешь вволю ходить по магазинам, а вечерами мы будем ездить на балы. Пройдет совсем немного времени, и станет ясно, чем закончился твой… твое маленькое приключение. Если никаких проблем не возникнет, мы, наконец, познаем друг друга как муж и жена. – Он улыбнулся, и посмотрел на нее взглядом, который она могла бы счесть полным нежности, если бы хуже знала Стюарта. – А когда это произойдет, все будет забыто и прощено.
– Надеюсь! – воскликнула Присцилла, ибо в этот момент действительно хотела этого.
– Значит, так и будет, – удовлетворенно заключил Стюарт, привлекая ее к себе.
Как и каждый его поцелуй на сон грядущий, этот был очень сдержанным… но не только. Было в нем что-то еще, чего Присцилла не поняла.
Он все еще сердится на нее? Или досадует на отсрочку? Возможно, даже считает, что этим наказывает ее. Так или иначе, на этот сдержанный поцелуй она ответила точно так же.
Присцилла давно уже догадалась, что Стюарт Эган считает физическую холодность неотъемлемой чертой настоящей леди. От жены ему требовалась покорность, ничего более, и поскольку она не испытывала к нему никаких чувств, это устраивало ее как нельзя лучше. Присцилла готовила себя к тому, чтобы уступать мужу в постели, рожать ему детей и за это жить в роскоши и довольстве.
А почему бы и нет? Сотни женщин жили так, значит, особого труда это не составляет.
Глава 13
Натчез. Присциллу поражало, что этот город стерся из ее памяти. Как же это случилось?