Страница:
– Мои мозги сейчас действительно работают, это правда. Они мне подсказывают, что я сделала ошибку, когда целилась тебе в челюсть. Нужно было ударить по более чувствительному месту, вспомнить анатомию!
Райан сжал ее еще крепче, лицо его даже потемнело от бешенства.
– Вы так настроены ударить меня снова, леди, и я… я…
– Что?! – Девон просто всю затрясло от негодования. – Ударишь меня в ответ? От такой вши, как ты, этого можно ожидать!
Райан сверху вниз, не отрываясь, смотрел на ее злое лицо. Черт, да она угадала его намерение! Никогда в жизни у него не было желания ударить женщину, но сейчас мысль о том, как бы встряхнуть ее так, чтобы зубы застучали, почти полностью овладела им.
Он осмотрел Девон с головы до ног. Узел у нее на затылке распустился, и светлые волосы свободно ниспадали вниз, закрывая лицо золотистыми нитями. Ее глаза с фиолетовым оттенком широко распахнуты, как весенние тюльпаны. Щеки покрыты румянцем, таким же густым и розовым, как ее чуть приоткрытые губы.
Вдруг у Райана в животе что-то повернулось. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо так сердился на женщину. А может, он просто заинтригован? От смущения у него даже голова закружилась, а мышцы онемели, как от судорог; ему стало трудно дышать. Он мог сделать только одно движение, и он его сделал: крепко прижал ее к себе.
– Нет! – выдохнула она, но было поздно. Его губы уже оказались на ее губах. Поцелуй был жадным, подавляюще властным. Он почувствовал, как она инстинктивно замерла и губы ее напряглись. Райан обнял девушку за шею, и его руки утонули в золотистых волосах.
Он чувствовал, как тело ее встрепенулось в его объятиях.
– Нет, – прошептала она прямо ему в губы, и он воспользовался моментом и втиснул свой язык, почувствовав тепло ее рта, его медовый вкус. Ее запах – не “Л’эр дю там” или “Опиум”, а что-то первобытное, женское, запах самки, – достигал его ноздрей. Она снова издала приглушенный звук, и он понял, что это было: исконное женское желание мужчины. И по мере того, как она прижималась к нему, как руки ее обвивали его шею и она стала возвращать поцелуй, его смущение превращалось в волну желания.
Черт!!!
Он отбросил ее от себя, и она прильнула спиной к стене, так же, как и он, часто и нервно дыша. Темные ресницы были подняты, и он видел эти непередаваемо красивые, с фиолетовым оттенком глаза. Глубоко потрясенная, она, не отрываясь, смотрела на него, и Райану пришлось собрать все свои силы, чтобы снова не броситься к ней.
Она медленно подняла руку и коснулась своих губ, потом тыльной стороной ладони утерла их, сделав конвульсивное глотательное движение.
– Вы чудовище, Райан Кинкейд, – прошептала она.
Райан стоял с каменным лицом.
– Запомни. Возможно, я сделаю так, чтобы вы с мамой и близко не подходили к деду.
Он повернулся и пошел вдоль холла к библиотеке. Когда он уже приблизился к двери, оттуда выскочила Беттина; она начала что-то говорить Райану, но он прошел мимо, задев ее, но, не удостоив вниманием.
Джеймс, который все еще сидел у камина, поднял глаза на внука.
– Интересный вечерок, негромко сказал он.
На губах Райана играла улыбка.
– Можно и так сказать.
– Ну? Что ты обо всем этом думаешь?
– Что я думаю? Скатертью дорога. Такой потери надо только радоваться.
– Не говори банальностей. Что ты думаешь о девушке?
Райан рассмеялся. Он взял бутылку коньяка и налил себе двойную порцию.
– Идеальная жена, как ты выразился.
– Я и сейчас готов это повторить.
– В таком случае за последний час мы, должно быть, имели дело с двумя разными женщинами по имени Девон Франклин.
– Если ты имеешь в виду, что у нее тоже есть характер, то…
– Она злобная, вздорная и острая на язык, – сказал Райан и одним глотком отпил половину коньяка.
– Женщина, которая сидела бы как камень, наверняка не вызвала бы у тебя никакого интереса, и ты это знаешь!
– К тому же она – дочь Беттины.
– Очень проницательное замечание.
– Да ладно, дедушка, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Эти женщины приехали в Нью-Йорк специально для того, чтобы попытаться вытянуть из тебя деньги.
– Беттина – да, действительно. Но я не думаю, что девочка пришла сюда с тем же намерением. И твой брат хорошо к ней относился.
– Да-а-а, – коротко хохотнул Райан. – А мой брат был, конечно же, великий эксперт по части женского характера!
Джеймс глубоко вздохнул.
– Я думаю, Райан, пора пожелать друг другу спокойной ночи. Я что-то устал.
Райан посмотрел на лицо деда. Суровые черты действительно выказывали глубокое изнеможение.
– Конечно, сэр. Я провожу вас до вашей комнаты.
– Бримли может проводить меня до моей комнаты, – раздраженно произнес Джеймс. – Дай старой драконше возможность честно отработать свой хлеб.
Райан улыбнулся.
– Я позову ее. – Он немного помедлил, прокашлялся. – Мне жаль, что сегодняшний вечер прошел не так, как тебе хотелось, – сказал он негромко. Это была, конечно, ложь, но безвредная.
– Ничего страшного. Серьезные дела делаются непросто. Я прожил достаточно долгую жизнь и понял, что это – один из трюизмов жизни.
Через несколько минут Райан проскользнул за руль своего “порше”. Он даже затряс головой при мысли о том, как близко Беттина и ее дочь находились от цели.
Девон подвел ее собственный характер.
Не сказать, чтобы он не решился жениться. Он бы пошел в огонь ради своего деда. Но жениться на Девон Франклин.
Райана даже передернуло от этой мысли. Он включил передачу. Никогда в жизни, подумал он. Ни за что! Он нажал на педаль газа – “порше” рванул по дороге и исчез в ночи.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Райан сжал ее еще крепче, лицо его даже потемнело от бешенства.
– Вы так настроены ударить меня снова, леди, и я… я…
– Что?! – Девон просто всю затрясло от негодования. – Ударишь меня в ответ? От такой вши, как ты, этого можно ожидать!
Райан сверху вниз, не отрываясь, смотрел на ее злое лицо. Черт, да она угадала его намерение! Никогда в жизни у него не было желания ударить женщину, но сейчас мысль о том, как бы встряхнуть ее так, чтобы зубы застучали, почти полностью овладела им.
Он осмотрел Девон с головы до ног. Узел у нее на затылке распустился, и светлые волосы свободно ниспадали вниз, закрывая лицо золотистыми нитями. Ее глаза с фиолетовым оттенком широко распахнуты, как весенние тюльпаны. Щеки покрыты румянцем, таким же густым и розовым, как ее чуть приоткрытые губы.
Вдруг у Райана в животе что-то повернулось. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо так сердился на женщину. А может, он просто заинтригован? От смущения у него даже голова закружилась, а мышцы онемели, как от судорог; ему стало трудно дышать. Он мог сделать только одно движение, и он его сделал: крепко прижал ее к себе.
– Нет! – выдохнула она, но было поздно. Его губы уже оказались на ее губах. Поцелуй был жадным, подавляюще властным. Он почувствовал, как она инстинктивно замерла и губы ее напряглись. Райан обнял девушку за шею, и его руки утонули в золотистых волосах.
Он чувствовал, как тело ее встрепенулось в его объятиях.
– Нет, – прошептала она прямо ему в губы, и он воспользовался моментом и втиснул свой язык, почувствовав тепло ее рта, его медовый вкус. Ее запах – не “Л’эр дю там” или “Опиум”, а что-то первобытное, женское, запах самки, – достигал его ноздрей. Она снова издала приглушенный звук, и он понял, что это было: исконное женское желание мужчины. И по мере того, как она прижималась к нему, как руки ее обвивали его шею и она стала возвращать поцелуй, его смущение превращалось в волну желания.
Черт!!!
Он отбросил ее от себя, и она прильнула спиной к стене, так же, как и он, часто и нервно дыша. Темные ресницы были подняты, и он видел эти непередаваемо красивые, с фиолетовым оттенком глаза. Глубоко потрясенная, она, не отрываясь, смотрела на него, и Райану пришлось собрать все свои силы, чтобы снова не броситься к ней.
Она медленно подняла руку и коснулась своих губ, потом тыльной стороной ладони утерла их, сделав конвульсивное глотательное движение.
– Вы чудовище, Райан Кинкейд, – прошептала она.
Райан стоял с каменным лицом.
– Запомни. Возможно, я сделаю так, чтобы вы с мамой и близко не подходили к деду.
Он повернулся и пошел вдоль холла к библиотеке. Когда он уже приблизился к двери, оттуда выскочила Беттина; она начала что-то говорить Райану, но он прошел мимо, задев ее, но, не удостоив вниманием.
Джеймс, который все еще сидел у камина, поднял глаза на внука.
– Интересный вечерок, негромко сказал он.
На губах Райана играла улыбка.
– Можно и так сказать.
– Ну? Что ты обо всем этом думаешь?
– Что я думаю? Скатертью дорога. Такой потери надо только радоваться.
– Не говори банальностей. Что ты думаешь о девушке?
Райан рассмеялся. Он взял бутылку коньяка и налил себе двойную порцию.
– Идеальная жена, как ты выразился.
– Я и сейчас готов это повторить.
– В таком случае за последний час мы, должно быть, имели дело с двумя разными женщинами по имени Девон Франклин.
– Если ты имеешь в виду, что у нее тоже есть характер, то…
– Она злобная, вздорная и острая на язык, – сказал Райан и одним глотком отпил половину коньяка.
– Женщина, которая сидела бы как камень, наверняка не вызвала бы у тебя никакого интереса, и ты это знаешь!
– К тому же она – дочь Беттины.
– Очень проницательное замечание.
– Да ладно, дедушка, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Эти женщины приехали в Нью-Йорк специально для того, чтобы попытаться вытянуть из тебя деньги.
– Беттина – да, действительно. Но я не думаю, что девочка пришла сюда с тем же намерением. И твой брат хорошо к ней относился.
– Да-а-а, – коротко хохотнул Райан. – А мой брат был, конечно же, великий эксперт по части женского характера!
Джеймс глубоко вздохнул.
– Я думаю, Райан, пора пожелать друг другу спокойной ночи. Я что-то устал.
Райан посмотрел на лицо деда. Суровые черты действительно выказывали глубокое изнеможение.
– Конечно, сэр. Я провожу вас до вашей комнаты.
– Бримли может проводить меня до моей комнаты, – раздраженно произнес Джеймс. – Дай старой драконше возможность честно отработать свой хлеб.
Райан улыбнулся.
– Я позову ее. – Он немного помедлил, прокашлялся. – Мне жаль, что сегодняшний вечер прошел не так, как тебе хотелось, – сказал он негромко. Это была, конечно, ложь, но безвредная.
– Ничего страшного. Серьезные дела делаются непросто. Я прожил достаточно долгую жизнь и понял, что это – один из трюизмов жизни.
Через несколько минут Райан проскользнул за руль своего “порше”. Он даже затряс головой при мысли о том, как близко Беттина и ее дочь находились от цели.
Девон подвел ее собственный характер.
Не сказать, чтобы он не решился жениться. Он бы пошел в огонь ради своего деда. Но жениться на Девон Франклин.
Райана даже передернуло от этой мысли. Он включил передачу. Никогда в жизни, подумал он. Ни за что! Он нажал на педаль газа – “порше” рванул по дороге и исчез в ночи.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В понедельник с самого утра все пошло наперекосяк.
Радиоприемник-будильник, установленный с вечера, чтобы разбудить его спокойной музыкой в семь, вместо этого разбудил его на час позднее и какими-то дичайшими звуками, похожими на пулеметную стрельбу.
– …самый новый, крутой боевик, полный приключений, вот он, слушайте! – заорал ему в ухо возбужденный мужской голос, и Райан, с бешено колотящимся сердцем, которое, казалось, вот-вот выскочит из грудной клетки, моментально сел на кровати, свесив ноги.
Он протянул руку, убавил звук и стал предпринимать отчаянные усилия, чтобы прийти в себя и понять, где он находится.
Черт побери, подумал он, потирая ладонями колючее лицо и стараясь окончательно проснуться. Это опять домработница! С маниакальной настойчивостью желая высосать пыль из всех углов, она постоянно выключала, а затем снова включала электроприборы, не понимая, что сбивает настройку, и после этого происходили неприятности.
На прошлой неделе микроволновая печь загудела вдруг посреди ночи; неделей раньше видеомагнитофон включился на рассвете, показывая сетку настройки местной телестанции под звуки дикой какофонии.
Ну что ж, по крайней мере, он проснулся – спасибо и на том. Все что угодно, только не ночной кошмар, который привиделся ему несколько минут назад. Райану приснилось, что он стоит в конце усыпанного цветами прохода, но это была не церковь, а супермаркет. Вокруг никого не было, кроме Фрэнка – он стоял рядом, в джинсах, черном галстуке-бабочке, в теплой тренировочной фуфайке (какие используют спортсмены-бегуны, чтобы выжать из себя как можно больше пота) и в кроссовках.
На Райане был смокинг.
“Что мы здесь делаем! ” спросил Райан, осторожно склонив голову в сторону Фрэнка.
Фрэнк печально улыбнулся ему. “Это ты мне скажи, приятель”, – проговорил он, и прежде, чем Райан смог что-нибудь ответить, раздался гром музыки и на противоположном конце прохода прямо из воздуха появилась женщина в длинной, до щиколоток, темно-красной накидке из бархатистой ткани.
“Кто это! ” – прошептал Райан.
Фрэнк вздохнул: “Откуда я знаю? Это твой сон”.
Наморщив брови, Райан уставился в то место на другом конце прохода, откуда она возникла. Он не мог разглядеть лица женщины – оно было спрятано за затейливой кружевной вуалью, – но что-то в этом лице было очень знакомое.
Вот она стала медленно приближаться к нему.
Накидка распахивалась при каждом движении, приоткрывая красивые, длинные, загорелые ноги.
Фрэнк сделал шаг назад.
“Подождите, – сказал Райан. – Я еще не готов для этого”.
Женщина плавно остановилась. Руки ее стали неторопливо подниматься к вуали.
“Подождите, – сказал он. – Подождите”.
Поздно. Слишком поздно.
Райан вздрогнул – Агнес Бримли подняла вуаль, приоткрыв намазанное хурмой кислое лицо.
Нервно хохотнув, Райан опустил ноги на пол. Несколько минут он сидел неподвижно, тяжело дыша.
– Черт! – пробормотал он.
Не надо было объедаться вчера вечером домашней версией курицы “моренго”, которую для него приготовила Шэрон.
Вообще-то в субботу Райан собрался отменить их встречу. Видеть и Шэрон и Девон с разрывом менее суток… это уж слишком суровая епитимья. Однако ближе к вечеру к нему вернулось прежнее самообладание, и он подумал, что глупо тянуть. Отношения их сошли на нет, и пришло время расставить точки над “i”.
По опыту он знал, что самое лучшее место для расставания – это людные места: меньше вероятности нарваться на сцену, потому что вокруг находится народ. Поэтому он заказал столик в итальянском ресторанчике в центре города – любимое заведение деловых людей, никакой романтики, – и позвонил Шэрон.
– Нет, Райан, нет, – сказала она капризным шепотом, подражая маленькой девочке. Она выработала эту дурацкую манеру неделю назад, вероятно полагая, что у брокеров, делающих у нее заказы, от такого говорка сразу заторчит. – Давай никуда не пойдем, а поужинаем сегодня дома, в уютной обстановке. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое на скорую руку.
Райан даже завыл, поглаживая рукой свой плоский, мускулистый живот: вчерашний ужин Шэрон все еще лежал там будто свинцовый шар. Он встал с кровати и, как был, голый, пошел в туалет, открыл аптечку, достал таблетку “алкасельтцер”, бросил ее в стакан воды, с нетерпением дождался, пока она растворится, и, скривив лицо и сдерживая дыхание, залпом выпил.
Пища – это еще не самое страшное, что было в тот вечер. Вздохнув, Райан намылил лицо, достал старомодную опасную бритву и стал бриться.
“Оденься попроще”, – сказала Шэрон. И он так и сделал: старые, потертые джинсы, видавшие виды мокасины, выгоревший кашемировый свитер, летная кожаная куртка. Ровно в восемь он нажал на звонок ее квартиры.
Рывком распахнув дверь, Шэрон встала на пороге и заулыбалась. Она оделась еще проще: туфли на высоком каблуке и крохотный кухонный фартучек. Остальной одежды Райан не обнаружил по причине полного ее отсутствия.
– Привет! – воскликнула она, осчастливливая его широкой сексуальной улыбкой. – Догадайся, какое у нас меню!
Райан догадывался, но решил не отвечать, что, впрочем, совершенно не смутило Шэрон; она обняла его и страстно поцеловала.
Осторожно, чтобы не обидеть, он высвободился из ее щупалец, сказал, что очень проголодался, и даже, преодолев себя, отрезал и проглотил несколько кусков чего-то непрожаренного, что она положила ему на тарелку.
После ужина Шэрон плюхнулась ему на колени, взяла его руку в свою, подтащила ее к завязкам фартука и спросила, что, по его мнению, будет на десерт.
Райан, побледнев, осторожно поставил ее на ноги и молча вручил ей маленькую коробку.
– С днем рождения. Лучше поздно, чем никогда.
В коробке лежали серьги, украшенные сапфирами и бриллиантами, которые он купил, заскочив на ходу в магазин Картье. Как он рассчитывал, это должно было послужить знаком перехода к вежливому, интеллигентному прощанию.
Не тут-то было.
У Райана сжало и в сердце, и в желудке одновременно, когда он увидел блеск в глазах Шэрон. Он понял, что допустил серьезную ошибку: не следует дарить такие подарки женщине, в ушах которой уже звенят свадебные колокола. Как он не подумал раньше?
Да еще эта Франклин! Все из-за нее! Он уже собирался купить Шэрон аметистовое ожерелье, но цвет камней напомнил ему цвет глаз Девон, и он смущенно отошел от прилавка.
– О-о, Райан! – Заворожено прошептала Шэрон и, прежде чем он смог сказать хоть слово, торопливо открыла коробку. – Серьги! – восторженно воскликнула она. – Как красиво!
Райан негромко кашлянул.
– Шэрон, нам нужно поговорить.
– Давай, – сказала она, захлопывая коробку. – Между прочим, у Эмили и Марка на прошлой неделе была помолвка.
– У Эмили и Марка? – Райан и понятия не имел, кто это такие, но инстинкт подсказывал ему, что сейчас лучше не спрашивать. – Хорошо, – осторожно заметил он, – но…
– Я думаю, и для нас сейчас самое подходящее время.
Вот он, решительный момент! Красная мантия отброшена в сторону, и эспада матадора блеснула в ярких лучах на арене!
Райан попытался отделаться улыбкой.
– Ты очень милая женщина, Шэрон. Но когда мы встретились в первый раз, мы договорились…
– Это было тогда, – проговорила Шэрон неожиданно холодным тоном.
Райан настойчиво продолжал:
– Тогда, теперь, на будущей неделе… Какая разница? Надо, наконец, обсудить наши затянувшиеся отношения.
Вечер закончился не так цивилизованно, как он надеялся: Шэрон очень подробно и прямым текстом рассказала ему, кто он такой… И не один раз. А затем театрально указала ему на дверь.
– Пошел вон! – заорала она. И он пошел.
Райана даже передернуло, когда он припомнил эту мерзкую сцену. Почему женщины всегда настаивают на изменении правил посреди игры? – подумал он, вставая под душ. Правила – единственное, на что может рассчитывать мужчина. Нечего и думать: от женщин такого сорта постоянства ждать нельзя.
Взять хотя бы Девон Франклин. То она заставляет мужчин думать о себе как о самой привлекательной, самой сексуальной женщине на свете, то скромна, как монашка перед королевой. Одно из двух: либо она в сговоре со своей матерью, либо ею играют, как пешкой.
Он не знал, что из двух верно, и, в общем-то, не хотел знать. Какое ему дело! Наверняка он знал одно: Девон Франклин не нужна ему ни в том обличье, ни в другом, и деду придется с этим смириться. Бурное представление в пятницу вечером еще было свежо в памяти. Шишка на скуле Райана красноречиво напоминала ему о Девон. Главное сейчас – забыть, что он вообще когда-либо встречал эту женщину.
К сожалению, это будет не так-то просто.
Он закрыл глаза. Жесткие струи воды били сверху. Вчера вечером Шэрон – а она, несомненно, очаровательна с точки зрения любого мужика и отвечает самым высоким требованиям – выложила весь свой товар лицом. И все-таки, если не кривить душой, она и в подметки не годилась Девон, когда та медленной, непередаваемо сексуальной походкой спускалась по ступеням бельэтажа в “Монтаносе”.
Черт возьми! Приходится признать, что и в строго официальном костюме, с волосами, забранными назад, и без косметики Девон сумела глубоко задеть его чувства.
Райан зарычал, открыл глаза и бросил взгляд вниз, на свое тело. И не только его чувства она взбаламутила, угрюмо подумал он.
Дьявольщина! Этому и конца не видно!
Со злости Райан так прибавил напор холодной воды, что невольно вздрогнул от мощных и колючих струй, бьющих сверху. Однако он взял себя в руки и стоял не шевелясь, пока не досчитал до двухсот. Затем резко выключил воду и проворно ступил на коврик.
Ну и что с того, что он проспал? Как бы то ни было, он, как обычно, сделает утреннюю зарядку. Час в гимнастическом зале в цокольном этаже, полчаса на “Наутилусе”, тридцать минут в джакузи, еще разок примет холодный душ – и любая неразбериха вылетит из головы.
В желудке ощущалась какая-то тяжесть, и он приложил ладонь к животу. Последствия кулинарных изысков Шэрон в стиле “моренго” пройдут, вероятно, не скоро.
Зарядочка что надо!
К тому времени, как Райан вошел в стеклянную башню, в которой размещалась компания “Кинкейд Инкорпорейтед”, и сел в лифт, настроение его заметно улучшилось. И Девон, и Шэрон остались далеко позади, в воспоминаниях. Что, интересно, Фрэнк делал вчера вечером? – подумал он, поднимаясь на сороковой, самый верхний, этаж. Может быть, удастся сыграть партию в “гарден”.
Секретарша, как обычно, улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. Райан улыбнулся в ответ, махнул рукой служащему почтового отдела и задержался на секунду у стола секретарши.
– Доброе утро, Сильвия. Как уикенд?
– Полагаю, немного лучше вашего. – Она посмотрела на него, оторвавшись от бумаг. – Что это у вас с челюстью? Кто-нибудь ударил? Рука его дернулась к лицу.
– Нет, – отрывисто сказал он. – Конечно, нет. Почему вы вообще задаете такой…
Райан, вдруг осекшись, нахмурился. Дверь в его личный кабинет была приоткрыта. Странно! Он нахмурился еще больше, заметив пару женских ног в туфлях, шагающих взад-вперед по берберскому ковру.
– Что за черт! Сильвия! В моем кабинете кто-то есть?
– Да.
– Да? Что вы имеете в виду? Вы отлично знаете, что пускать кого бы то ни было…
– Я знаю, сэр, но я подумала, что в данном случае все о’кей. Это ваша племянница.
Райан застыл на месте.
– Моя – кто?
– Ваша племянница. – С лица его немолодой секретарши сошла улыбка. – Ну, так она мне представилась, мистер Кинкейд. Она сказала, что ее зовут Девон Кинкейд и…
– Никаких звонков в течение получаса, жестко проговорил Райан.
Он прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь; в несколько шагов достигнув своего стола, отключил телефон.
Девон, смотревшая в окно, повернулась к нему лицом.
– Наконец-то, – сказала она строго. – Я жду уже больше часа.
Райан бросил портфель на стол, расстегнул пиджак и уставился на нее.
– Что вы здесь делаете?
– Секретарша заверила меня, что вы всегда приходите до девяти, но…
– Меня не интересует, в чем моя секретарша могла вас заверить!
Он злобно зашагал по направлению к ней. Каждая черточка его лица выражала крайнее раздражение.
– Откуда вы свалились? Соврали, что вас зовут Кинкейд, что вы – моя племянница!
– Я и есть ваша племянница, – сказала она, чуть покраснев. – Ваша племянница по отчиму, если уж вы хотите, чтобы все было точно.
Райан прищурил глаза.
– Я вовсе не хочу, чтобы все было точно. Я вообще не уверен, что существует такое понятие, как “племянница по отчиму”, как вы выразились.
У нее, наверное, в печенках сидит строить из себя племянницу, подумал Райан, находясь все еще во взвинченном состоянии. Похоже, она играет роль из недавней версии “Ярмарки тщеславия”.
Сегодня – ни бархатных накидок, ни строгих, официальных костюмов. На Девон была твидовая спортивная куртка цвета овсяной каши поверх черной водолазки, выцветшие джинсы и высокие, до щиколоток, кожаные ботинки. Волосы забраны ниже затылка скромным черным бантом.
У Райана заныло в животе. Если присмотреться, она вовсе не похожа на чью-то племянницу. Племянницы – это обычно аккуратные, миловидные маленькие девочки в красивеньких хлопчатобумажных или льняных платьицах, а в этой Девон нет ничего такого миловидного. Джинсы тесно облегают стройные, красивые ноги и крутые бедра; формы высоких, округлых грудей ясно просматриваются под курткой, прикрытые лишь тонкой водолазкой. А волосы… У Райана мелькнула мысль, что если лишь одним пальцем дернуть за бантик пониже затылка, то вся масса тяжелых золотых шелковистых волос свободно заструится вниз, по плечам…
Черт! – выругался про себя Райан, и выражение его лица стало еще суровее.
– Ну? – холодно процедил он. – Я жду. Что же это такое важное произошло, что вы враньем проложили себе дорогу в мой кабинет?
– Мне нужно было вас видеть… И я думаю, не стоит валить всю вину на драконшу, которая сидит по ту сторону двери, у входа.
– О’кей, – сказал Райан, прислоняясь к столу и складывая руки на груди. – Итак, вы меня видите. И что же? В чем, собственно, дело?
Щеки Девон покрылись румянцем.
– Почему вы всегда стараетесь меня унизить? Это что – для вас необходимо? Вы отлично понимаете, почему я здесь. Просто ждете, чтобы я сама объяснила, потому что знаете, что тем самым смутите меня.
– Мне бы не хотелось портить такую красивую сцену, Девон, но мне кажется, вас вообще ничем нельзя смутить. К тому же я до сих пор не могу взять в толк, о чем вы говорите.
Девон пристально посмотрела в неумолимо-безжалостное лицо Райана. Не может быть! Мужчина с таким красивым лицом – и конченый мерзавец?
Не то чтобы высокомерие и недоброжелательность Райана удивляли ее. Она уже достаточно повидала людей его класса, годами находясь среди них, и она знала, что они собой представляют. Пусть тот жуткий интернат, который она закончила, и не научил ее быстро печатать на машинке и вести учет своей кредитной книжки, зато там она хорошо усвоила: богатые твердо убеждены, что они владеют всем миром.
– Ну что? Вы собираетесь сообщить, почему явились сюда, или мне вызвать охрану, чтобы вас вывели вон?
– Вы самый… самый настоящий сукин…
– Какая приятная беседа, дорогая, – проговорил Райан. Он обошел стол, сел в кресло, отодвинулся и положил ноги на стол. Холодно улыбнулся. – Если так дальше пойдет, вы меня действительно обведете вокруг пальца.
Девон все еще во все глаза смотрела на него, как вдруг ей пришла мысль, что этот тип, вероятно, говорит правду: он действительно не понимает, зачем она явилась сюда. Она осторожно кашлянула.
– Вы… вы действительно не знаете, зачем я здесь?
– Нет, черт побери, не знаю. И у вас есть ровно две минуты, чтобы все мне объяснить, иначе я вышвырну вас отсюда так, что вы шлепнетесь на вашу красивую попку.
Девон провела языком по губам. Да расскажи ему, сказала она себе, и дело с концом.
– Ваш дедушка, Джеймс Кинкейд, хочет… он хочет, чтобы мы поженились, – выпалила она и в ожидании ответа резко сунула руки в карманы куртки, сжав их в кулаки, чтобы придать себе мужества.
Какова будет его реакция? Рассмеется? Выставит из кабинета? Позовет людей в белой униформе?
Никакой реакции. Э-э-э, да он сильно расстроился, на нем лица нет. Хотя ему, конечно, далеко до ее состояния, когда кажется, что вся планета перевернулась вверх ногами.
– Да-а-а, – тихо сказал Райан.
– Да-а-а? – переспросила она, опускаясь на краешек стула. – Я вам говорю, что ваш дед решил сыграть роль свата, и все, что вы можете сказать, – это “да-а-а”?
– Откуда вам это известно?
– А как по вашему, откуда мне это известно? Мать сказала.
Райан кивнул. Не вызывает сомнения, что старик обсудил все с Беттиной накануне того вечера в пятницу, когда все у него собрались. Его только удивило, почему дед поговорил сначала с Беттиной, а уж потом с ним, почему выбрал именно такую последовательность?
Слава Богу, Джеймс увидел Девон такой, какая она есть на самом деле.
– Ну и что? – Девон вскочила со стула. – Вы хоть что-нибудь скажете? Неужели вы позволите вашему деду и моей матери решать нашу судьбу? Только не поймите меня так, будто я хочу за вас замуж. Да я скорее…
– Успокойтесь. Ваше известие уже давно не новость.
– Не новость? – Глаза у Девон округлились от изумления. – Так вы об этом знали?
– Ну… мой дедушка сообщил мне кое-что, – небрежно проговорил Райан. Он посмотрел на нее холодным как лед взглядом. – Я ответил, что об этом не может быть и речи.
– Надеюсь! – сказала Девон.
Его зубы на мгновение обнажились в короткой безрадостной улыбке.
– Вообще-то я могу себе представить, как вы это восприняли. Помочь своей мамочке наточить коготки, чтобы хапнуть кинкейдовские деньги, – одно дело, но…
– Это ложь!
– Я бы многое; отдал, чтобы увидеть реакцию Беттины на идею выдать вас за меня с благословения дедушки. Она, вероятно, мгновенно подсчитала, что сорвет огромный куш.
Девон вспыхнула. Нелицеприятное предположение Райана попало в точку: мать ее действительно визжала от восторга.
– Вовсе нет, – солгала она сквозь зубы. – Мама хочет для меня только счастья.
– Давай-давай, детка, ухмыльнулся Райан. – Кого ты хочешь обдурить? Вы с мамой, наверное, все выходные только и делали, что обсуждали новую жизнь. – Он затряс головой, пародируя глубокую печаль. – Жаль, что мой дед так и не собрался ей сообщить, что делу дан обратный ход еще до того, как вы начали праздновать победу.
Девон подняла голову:
– Что вы имеете в виду?
– Джеймс изложил мне свою идею в пятницу вечером, – холодно улыбнулся Райан. – Я ее отклонил еще до того, как вы уехали.
– В пятницу вечером моя мать ничего об этом не знала, – сказала Девон с побелевшим лицом. – Ваш дед позвонил сегодня утром.
Райан выпрямился в своем кресле.
– Этого не может быть.
– Может. Он позвонил очень рано. В шесть или шесть тридцать, по-моему. Я просматривала газету, выискивая объявления о вакансиях, когда зазвонил телефон. Это был ваш дедушка, и он попросил пригласить к телефону маму. И после разговора она сказала… она сказала… – У Девон даже дыхание перехватило. – Почему вы так на меня смотрите?
– Я не могу поверить, – пробормотал Райан. – Как он мог?
– Вы должны с ним поговорить. Убедите его, что об этом не может быть и речи.
– Да. Не может быть и речи! – Райан вскочил на ноги. – Старик, видимо, выжил из ума!
– Пусть он позвонит моей матери и скажет, что все это недоразумение. Она… она довольно взволнована по этому поводу, и…
Радиоприемник-будильник, установленный с вечера, чтобы разбудить его спокойной музыкой в семь, вместо этого разбудил его на час позднее и какими-то дичайшими звуками, похожими на пулеметную стрельбу.
– …самый новый, крутой боевик, полный приключений, вот он, слушайте! – заорал ему в ухо возбужденный мужской голос, и Райан, с бешено колотящимся сердцем, которое, казалось, вот-вот выскочит из грудной клетки, моментально сел на кровати, свесив ноги.
Он протянул руку, убавил звук и стал предпринимать отчаянные усилия, чтобы прийти в себя и понять, где он находится.
Черт побери, подумал он, потирая ладонями колючее лицо и стараясь окончательно проснуться. Это опять домработница! С маниакальной настойчивостью желая высосать пыль из всех углов, она постоянно выключала, а затем снова включала электроприборы, не понимая, что сбивает настройку, и после этого происходили неприятности.
На прошлой неделе микроволновая печь загудела вдруг посреди ночи; неделей раньше видеомагнитофон включился на рассвете, показывая сетку настройки местной телестанции под звуки дикой какофонии.
Ну что ж, по крайней мере, он проснулся – спасибо и на том. Все что угодно, только не ночной кошмар, который привиделся ему несколько минут назад. Райану приснилось, что он стоит в конце усыпанного цветами прохода, но это была не церковь, а супермаркет. Вокруг никого не было, кроме Фрэнка – он стоял рядом, в джинсах, черном галстуке-бабочке, в теплой тренировочной фуфайке (какие используют спортсмены-бегуны, чтобы выжать из себя как можно больше пота) и в кроссовках.
На Райане был смокинг.
“Что мы здесь делаем! ” спросил Райан, осторожно склонив голову в сторону Фрэнка.
Фрэнк печально улыбнулся ему. “Это ты мне скажи, приятель”, – проговорил он, и прежде, чем Райан смог что-нибудь ответить, раздался гром музыки и на противоположном конце прохода прямо из воздуха появилась женщина в длинной, до щиколоток, темно-красной накидке из бархатистой ткани.
“Кто это! ” – прошептал Райан.
Фрэнк вздохнул: “Откуда я знаю? Это твой сон”.
Наморщив брови, Райан уставился в то место на другом конце прохода, откуда она возникла. Он не мог разглядеть лица женщины – оно было спрятано за затейливой кружевной вуалью, – но что-то в этом лице было очень знакомое.
Вот она стала медленно приближаться к нему.
Накидка распахивалась при каждом движении, приоткрывая красивые, длинные, загорелые ноги.
Фрэнк сделал шаг назад.
“Подождите, – сказал Райан. – Я еще не готов для этого”.
Женщина плавно остановилась. Руки ее стали неторопливо подниматься к вуали.
“Подождите, – сказал он. – Подождите”.
Поздно. Слишком поздно.
Райан вздрогнул – Агнес Бримли подняла вуаль, приоткрыв намазанное хурмой кислое лицо.
Нервно хохотнув, Райан опустил ноги на пол. Несколько минут он сидел неподвижно, тяжело дыша.
– Черт! – пробормотал он.
Не надо было объедаться вчера вечером домашней версией курицы “моренго”, которую для него приготовила Шэрон.
Вообще-то в субботу Райан собрался отменить их встречу. Видеть и Шэрон и Девон с разрывом менее суток… это уж слишком суровая епитимья. Однако ближе к вечеру к нему вернулось прежнее самообладание, и он подумал, что глупо тянуть. Отношения их сошли на нет, и пришло время расставить точки над “i”.
По опыту он знал, что самое лучшее место для расставания – это людные места: меньше вероятности нарваться на сцену, потому что вокруг находится народ. Поэтому он заказал столик в итальянском ресторанчике в центре города – любимое заведение деловых людей, никакой романтики, – и позвонил Шэрон.
– Нет, Райан, нет, – сказала она капризным шепотом, подражая маленькой девочке. Она выработала эту дурацкую манеру неделю назад, вероятно полагая, что у брокеров, делающих у нее заказы, от такого говорка сразу заторчит. – Давай никуда не пойдем, а поужинаем сегодня дома, в уютной обстановке. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое на скорую руку.
Райан даже завыл, поглаживая рукой свой плоский, мускулистый живот: вчерашний ужин Шэрон все еще лежал там будто свинцовый шар. Он встал с кровати и, как был, голый, пошел в туалет, открыл аптечку, достал таблетку “алкасельтцер”, бросил ее в стакан воды, с нетерпением дождался, пока она растворится, и, скривив лицо и сдерживая дыхание, залпом выпил.
Пища – это еще не самое страшное, что было в тот вечер. Вздохнув, Райан намылил лицо, достал старомодную опасную бритву и стал бриться.
“Оденься попроще”, – сказала Шэрон. И он так и сделал: старые, потертые джинсы, видавшие виды мокасины, выгоревший кашемировый свитер, летная кожаная куртка. Ровно в восемь он нажал на звонок ее квартиры.
Рывком распахнув дверь, Шэрон встала на пороге и заулыбалась. Она оделась еще проще: туфли на высоком каблуке и крохотный кухонный фартучек. Остальной одежды Райан не обнаружил по причине полного ее отсутствия.
– Привет! – воскликнула она, осчастливливая его широкой сексуальной улыбкой. – Догадайся, какое у нас меню!
Райан догадывался, но решил не отвечать, что, впрочем, совершенно не смутило Шэрон; она обняла его и страстно поцеловала.
Осторожно, чтобы не обидеть, он высвободился из ее щупалец, сказал, что очень проголодался, и даже, преодолев себя, отрезал и проглотил несколько кусков чего-то непрожаренного, что она положила ему на тарелку.
После ужина Шэрон плюхнулась ему на колени, взяла его руку в свою, подтащила ее к завязкам фартука и спросила, что, по его мнению, будет на десерт.
Райан, побледнев, осторожно поставил ее на ноги и молча вручил ей маленькую коробку.
– С днем рождения. Лучше поздно, чем никогда.
В коробке лежали серьги, украшенные сапфирами и бриллиантами, которые он купил, заскочив на ходу в магазин Картье. Как он рассчитывал, это должно было послужить знаком перехода к вежливому, интеллигентному прощанию.
Не тут-то было.
У Райана сжало и в сердце, и в желудке одновременно, когда он увидел блеск в глазах Шэрон. Он понял, что допустил серьезную ошибку: не следует дарить такие подарки женщине, в ушах которой уже звенят свадебные колокола. Как он не подумал раньше?
Да еще эта Франклин! Все из-за нее! Он уже собирался купить Шэрон аметистовое ожерелье, но цвет камней напомнил ему цвет глаз Девон, и он смущенно отошел от прилавка.
– О-о, Райан! – Заворожено прошептала Шэрон и, прежде чем он смог сказать хоть слово, торопливо открыла коробку. – Серьги! – восторженно воскликнула она. – Как красиво!
Райан негромко кашлянул.
– Шэрон, нам нужно поговорить.
– Давай, – сказала она, захлопывая коробку. – Между прочим, у Эмили и Марка на прошлой неделе была помолвка.
– У Эмили и Марка? – Райан и понятия не имел, кто это такие, но инстинкт подсказывал ему, что сейчас лучше не спрашивать. – Хорошо, – осторожно заметил он, – но…
– Я думаю, и для нас сейчас самое подходящее время.
Вот он, решительный момент! Красная мантия отброшена в сторону, и эспада матадора блеснула в ярких лучах на арене!
Райан попытался отделаться улыбкой.
– Ты очень милая женщина, Шэрон. Но когда мы встретились в первый раз, мы договорились…
– Это было тогда, – проговорила Шэрон неожиданно холодным тоном.
Райан настойчиво продолжал:
– Тогда, теперь, на будущей неделе… Какая разница? Надо, наконец, обсудить наши затянувшиеся отношения.
Вечер закончился не так цивилизованно, как он надеялся: Шэрон очень подробно и прямым текстом рассказала ему, кто он такой… И не один раз. А затем театрально указала ему на дверь.
– Пошел вон! – заорала она. И он пошел.
Райана даже передернуло, когда он припомнил эту мерзкую сцену. Почему женщины всегда настаивают на изменении правил посреди игры? – подумал он, вставая под душ. Правила – единственное, на что может рассчитывать мужчина. Нечего и думать: от женщин такого сорта постоянства ждать нельзя.
Взять хотя бы Девон Франклин. То она заставляет мужчин думать о себе как о самой привлекательной, самой сексуальной женщине на свете, то скромна, как монашка перед королевой. Одно из двух: либо она в сговоре со своей матерью, либо ею играют, как пешкой.
Он не знал, что из двух верно, и, в общем-то, не хотел знать. Какое ему дело! Наверняка он знал одно: Девон Франклин не нужна ему ни в том обличье, ни в другом, и деду придется с этим смириться. Бурное представление в пятницу вечером еще было свежо в памяти. Шишка на скуле Райана красноречиво напоминала ему о Девон. Главное сейчас – забыть, что он вообще когда-либо встречал эту женщину.
К сожалению, это будет не так-то просто.
Он закрыл глаза. Жесткие струи воды били сверху. Вчера вечером Шэрон – а она, несомненно, очаровательна с точки зрения любого мужика и отвечает самым высоким требованиям – выложила весь свой товар лицом. И все-таки, если не кривить душой, она и в подметки не годилась Девон, когда та медленной, непередаваемо сексуальной походкой спускалась по ступеням бельэтажа в “Монтаносе”.
Черт возьми! Приходится признать, что и в строго официальном костюме, с волосами, забранными назад, и без косметики Девон сумела глубоко задеть его чувства.
Райан зарычал, открыл глаза и бросил взгляд вниз, на свое тело. И не только его чувства она взбаламутила, угрюмо подумал он.
Дьявольщина! Этому и конца не видно!
Со злости Райан так прибавил напор холодной воды, что невольно вздрогнул от мощных и колючих струй, бьющих сверху. Однако он взял себя в руки и стоял не шевелясь, пока не досчитал до двухсот. Затем резко выключил воду и проворно ступил на коврик.
Ну и что с того, что он проспал? Как бы то ни было, он, как обычно, сделает утреннюю зарядку. Час в гимнастическом зале в цокольном этаже, полчаса на “Наутилусе”, тридцать минут в джакузи, еще разок примет холодный душ – и любая неразбериха вылетит из головы.
В желудке ощущалась какая-то тяжесть, и он приложил ладонь к животу. Последствия кулинарных изысков Шэрон в стиле “моренго” пройдут, вероятно, не скоро.
Зарядочка что надо!
К тому времени, как Райан вошел в стеклянную башню, в которой размещалась компания “Кинкейд Инкорпорейтед”, и сел в лифт, настроение его заметно улучшилось. И Девон, и Шэрон остались далеко позади, в воспоминаниях. Что, интересно, Фрэнк делал вчера вечером? – подумал он, поднимаясь на сороковой, самый верхний, этаж. Может быть, удастся сыграть партию в “гарден”.
Секретарша, как обычно, улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. Райан улыбнулся в ответ, махнул рукой служащему почтового отдела и задержался на секунду у стола секретарши.
– Доброе утро, Сильвия. Как уикенд?
– Полагаю, немного лучше вашего. – Она посмотрела на него, оторвавшись от бумаг. – Что это у вас с челюстью? Кто-нибудь ударил? Рука его дернулась к лицу.
– Нет, – отрывисто сказал он. – Конечно, нет. Почему вы вообще задаете такой…
Райан, вдруг осекшись, нахмурился. Дверь в его личный кабинет была приоткрыта. Странно! Он нахмурился еще больше, заметив пару женских ног в туфлях, шагающих взад-вперед по берберскому ковру.
– Что за черт! Сильвия! В моем кабинете кто-то есть?
– Да.
– Да? Что вы имеете в виду? Вы отлично знаете, что пускать кого бы то ни было…
– Я знаю, сэр, но я подумала, что в данном случае все о’кей. Это ваша племянница.
Райан застыл на месте.
– Моя – кто?
– Ваша племянница. – С лица его немолодой секретарши сошла улыбка. – Ну, так она мне представилась, мистер Кинкейд. Она сказала, что ее зовут Девон Кинкейд и…
– Никаких звонков в течение получаса, жестко проговорил Райан.
Он прошел в кабинет и захлопнул за собой дверь; в несколько шагов достигнув своего стола, отключил телефон.
Девон, смотревшая в окно, повернулась к нему лицом.
– Наконец-то, – сказала она строго. – Я жду уже больше часа.
Райан бросил портфель на стол, расстегнул пиджак и уставился на нее.
– Что вы здесь делаете?
– Секретарша заверила меня, что вы всегда приходите до девяти, но…
– Меня не интересует, в чем моя секретарша могла вас заверить!
Он злобно зашагал по направлению к ней. Каждая черточка его лица выражала крайнее раздражение.
– Откуда вы свалились? Соврали, что вас зовут Кинкейд, что вы – моя племянница!
– Я и есть ваша племянница, – сказала она, чуть покраснев. – Ваша племянница по отчиму, если уж вы хотите, чтобы все было точно.
Райан прищурил глаза.
– Я вовсе не хочу, чтобы все было точно. Я вообще не уверен, что существует такое понятие, как “племянница по отчиму”, как вы выразились.
У нее, наверное, в печенках сидит строить из себя племянницу, подумал Райан, находясь все еще во взвинченном состоянии. Похоже, она играет роль из недавней версии “Ярмарки тщеславия”.
Сегодня – ни бархатных накидок, ни строгих, официальных костюмов. На Девон была твидовая спортивная куртка цвета овсяной каши поверх черной водолазки, выцветшие джинсы и высокие, до щиколоток, кожаные ботинки. Волосы забраны ниже затылка скромным черным бантом.
У Райана заныло в животе. Если присмотреться, она вовсе не похожа на чью-то племянницу. Племянницы – это обычно аккуратные, миловидные маленькие девочки в красивеньких хлопчатобумажных или льняных платьицах, а в этой Девон нет ничего такого миловидного. Джинсы тесно облегают стройные, красивые ноги и крутые бедра; формы высоких, округлых грудей ясно просматриваются под курткой, прикрытые лишь тонкой водолазкой. А волосы… У Райана мелькнула мысль, что если лишь одним пальцем дернуть за бантик пониже затылка, то вся масса тяжелых золотых шелковистых волос свободно заструится вниз, по плечам…
Черт! – выругался про себя Райан, и выражение его лица стало еще суровее.
– Ну? – холодно процедил он. – Я жду. Что же это такое важное произошло, что вы враньем проложили себе дорогу в мой кабинет?
– Мне нужно было вас видеть… И я думаю, не стоит валить всю вину на драконшу, которая сидит по ту сторону двери, у входа.
– О’кей, – сказал Райан, прислоняясь к столу и складывая руки на груди. – Итак, вы меня видите. И что же? В чем, собственно, дело?
Щеки Девон покрылись румянцем.
– Почему вы всегда стараетесь меня унизить? Это что – для вас необходимо? Вы отлично понимаете, почему я здесь. Просто ждете, чтобы я сама объяснила, потому что знаете, что тем самым смутите меня.
– Мне бы не хотелось портить такую красивую сцену, Девон, но мне кажется, вас вообще ничем нельзя смутить. К тому же я до сих пор не могу взять в толк, о чем вы говорите.
Девон пристально посмотрела в неумолимо-безжалостное лицо Райана. Не может быть! Мужчина с таким красивым лицом – и конченый мерзавец?
Не то чтобы высокомерие и недоброжелательность Райана удивляли ее. Она уже достаточно повидала людей его класса, годами находясь среди них, и она знала, что они собой представляют. Пусть тот жуткий интернат, который она закончила, и не научил ее быстро печатать на машинке и вести учет своей кредитной книжки, зато там она хорошо усвоила: богатые твердо убеждены, что они владеют всем миром.
– Ну что? Вы собираетесь сообщить, почему явились сюда, или мне вызвать охрану, чтобы вас вывели вон?
– Вы самый… самый настоящий сукин…
– Какая приятная беседа, дорогая, – проговорил Райан. Он обошел стол, сел в кресло, отодвинулся и положил ноги на стол. Холодно улыбнулся. – Если так дальше пойдет, вы меня действительно обведете вокруг пальца.
Девон все еще во все глаза смотрела на него, как вдруг ей пришла мысль, что этот тип, вероятно, говорит правду: он действительно не понимает, зачем она явилась сюда. Она осторожно кашлянула.
– Вы… вы действительно не знаете, зачем я здесь?
– Нет, черт побери, не знаю. И у вас есть ровно две минуты, чтобы все мне объяснить, иначе я вышвырну вас отсюда так, что вы шлепнетесь на вашу красивую попку.
Девон провела языком по губам. Да расскажи ему, сказала она себе, и дело с концом.
– Ваш дедушка, Джеймс Кинкейд, хочет… он хочет, чтобы мы поженились, – выпалила она и в ожидании ответа резко сунула руки в карманы куртки, сжав их в кулаки, чтобы придать себе мужества.
Какова будет его реакция? Рассмеется? Выставит из кабинета? Позовет людей в белой униформе?
Никакой реакции. Э-э-э, да он сильно расстроился, на нем лица нет. Хотя ему, конечно, далеко до ее состояния, когда кажется, что вся планета перевернулась вверх ногами.
– Да-а-а, – тихо сказал Райан.
– Да-а-а? – переспросила она, опускаясь на краешек стула. – Я вам говорю, что ваш дед решил сыграть роль свата, и все, что вы можете сказать, – это “да-а-а”?
– Откуда вам это известно?
– А как по вашему, откуда мне это известно? Мать сказала.
Райан кивнул. Не вызывает сомнения, что старик обсудил все с Беттиной накануне того вечера в пятницу, когда все у него собрались. Его только удивило, почему дед поговорил сначала с Беттиной, а уж потом с ним, почему выбрал именно такую последовательность?
Слава Богу, Джеймс увидел Девон такой, какая она есть на самом деле.
– Ну и что? – Девон вскочила со стула. – Вы хоть что-нибудь скажете? Неужели вы позволите вашему деду и моей матери решать нашу судьбу? Только не поймите меня так, будто я хочу за вас замуж. Да я скорее…
– Успокойтесь. Ваше известие уже давно не новость.
– Не новость? – Глаза у Девон округлились от изумления. – Так вы об этом знали?
– Ну… мой дедушка сообщил мне кое-что, – небрежно проговорил Райан. Он посмотрел на нее холодным как лед взглядом. – Я ответил, что об этом не может быть и речи.
– Надеюсь! – сказала Девон.
Его зубы на мгновение обнажились в короткой безрадостной улыбке.
– Вообще-то я могу себе представить, как вы это восприняли. Помочь своей мамочке наточить коготки, чтобы хапнуть кинкейдовские деньги, – одно дело, но…
– Это ложь!
– Я бы многое; отдал, чтобы увидеть реакцию Беттины на идею выдать вас за меня с благословения дедушки. Она, вероятно, мгновенно подсчитала, что сорвет огромный куш.
Девон вспыхнула. Нелицеприятное предположение Райана попало в точку: мать ее действительно визжала от восторга.
– Вовсе нет, – солгала она сквозь зубы. – Мама хочет для меня только счастья.
– Давай-давай, детка, ухмыльнулся Райан. – Кого ты хочешь обдурить? Вы с мамой, наверное, все выходные только и делали, что обсуждали новую жизнь. – Он затряс головой, пародируя глубокую печаль. – Жаль, что мой дед так и не собрался ей сообщить, что делу дан обратный ход еще до того, как вы начали праздновать победу.
Девон подняла голову:
– Что вы имеете в виду?
– Джеймс изложил мне свою идею в пятницу вечером, – холодно улыбнулся Райан. – Я ее отклонил еще до того, как вы уехали.
– В пятницу вечером моя мать ничего об этом не знала, – сказала Девон с побелевшим лицом. – Ваш дед позвонил сегодня утром.
Райан выпрямился в своем кресле.
– Этого не может быть.
– Может. Он позвонил очень рано. В шесть или шесть тридцать, по-моему. Я просматривала газету, выискивая объявления о вакансиях, когда зазвонил телефон. Это был ваш дедушка, и он попросил пригласить к телефону маму. И после разговора она сказала… она сказала… – У Девон даже дыхание перехватило. – Почему вы так на меня смотрите?
– Я не могу поверить, – пробормотал Райан. – Как он мог?
– Вы должны с ним поговорить. Убедите его, что об этом не может быть и речи.
– Да. Не может быть и речи! – Райан вскочил на ноги. – Старик, видимо, выжил из ума!
– Пусть он позвонит моей матери и скажет, что все это недоразумение. Она… она довольно взволнована по этому поводу, и…