Страница:
— Они могут определять по куреву погоду, — сказала Перегнида.
— В смысле, если трубку заливает водой — значит, идёт дождь?
— Не умничай. Я имела в виду, по тому, как дым стелется. Направление и сила ветра, давление и всё такое… А ещё по дыму можно гадать — если умеешь, конечно.
— А ты умеешь? — приподнял бровь Иннот.
— Естественно. Всякая ведьма умеет гадать.
— И по дыму?
— И по дыму. Правда, лучше всего у меня получается гадание на кофейной гуще, — призналась Перегнида. — Даёт наименьший разброс результатов.
— Довольно странная у тебя терминология для лесной ведьмы.
— Образование — великая вещь.
— Это точно.
Они вновь помолчали. Иннот как бы машинально взял со стола свой кисет и принялся крутить и разминать его между пальцами. Пересохшая махорка поскрипывала и крошилась внутри.
— О моём появлении ты нагадала на кофе? — спросил каюкер.
— Нет. Мои пёсики нашли это место по запаху, и я решила тут остановиться. Милая квартирка.
— Похоже, придётся съезжать отсюда. Что-то слишком много народу нами интересуется последнее время.
— Издержки профессии, надо полагать.
— Вроде того… Кстати, ты нашла свою ступу?
— Конечно! — Ведьма недоуменно пожала плечами.
— Скажи-ка, почему тебя не устраивает просто вернуться в Лес? Вроде уже понятно, что твоя добыча… Кусается, скажем так.
— Не могу. Натура у меня такая — мстительная.
— Я серьёзно.
— Я тоже, — ведьма выколотила недокуренную трубку о край стола. — Наверное, всё дело в том, что я жутко последовательна во всех своих поступках. Такой уж уродилась.
— У моей хозяйки ампутирована не только нога, но и чувство меры, — раздался голос со стороны окошка. Большой чёрный кот спрыгнул с подоконника и выгнул спину дугой, потягиваясь.
— Я иногда чувствовал, что за мной следят, — медленно произнёс Иннот. — Но никак не мог понять кто. И только теперь…
— На котов редко обращают внимание, — мяукнул зверёк. — Вы сейчас будете сражаться?
Иннот искоса взглянул на ведьму. Та чуть заметно кивнула.
— Вроде того…
— Тогда я пойду, с вашего позволения. — Кот, вздыбив шерсть, бочком проскользнул мимо волка и скрылся во мраке.
Вроде бы всё уже было сказано. Значит…
— Как драться-то будем? — с усмешкой спросил Иннот. — До первой крови или до кишок на стенах?
— Второй вариант предпочтительнее. — Ведьма начала вставать из-за стола.
— Ну разумеется…
Иннот подцепил ногой табуретку, ловко подкинул её в воздух, поймал и изо всех сил запустил в Перегниду. Послышался треск. Во все стороны брызнули осколки дерева. Волк, одним движением оказавшись на ногах, мохнатой торпедой метнулся к каюкеру. Иннот схватил со стола кожаный Хлюпиков кисет и взмахнул рукой. Облачко сухой махорочной крошки попало зверю точнёхонько в морду. Он промахнулся и со всего разгону врезался в кухонный шкаф, опрокинув его. Адский грохот падения сопровождался весёлым звоном посуды. В стену застучали соседи. Опомнившаяся ведьма наставила на своего врага указательный палец и прошипела проклятие — Иннот едва успел пригнуться. Проклятие попало в большой медный кофейник, купленный Хлюпиком в «Дерибассе». Тот страшно заскрипел, задребезжал… и начал раздуваться. Ведьма поспешно скрылась под столом. Иннот метнулся прочь из кухни. Волк яростно чихал у него за спиной — очевидно, часть махорки попала зверю в нос.
Новый грохот сотряс квартиру. Теперь стучать стали ещё и в пол. Из-за тонкой стены долетали возмущённые возгласы.
Во тьме коридора навстречу каюкеру метнулись бледные отоньки глаз. Он еле успел выставить вперёд руки. Вспышки электрических разрядов выхватили из мрака вздыбленную шерсть оборотней и их оскаленные клыки. Оглушив зверей, он бросился в комнату — и со всего маху налетел на кровать. Прыгая на одной ноге, каюкер принялся изрыгать проклятия. В коридоре послышались шаркающие шаги — ведьма подбиралась всё ближе. Забыв об ушибленном пальце, Иннот резво нагнулся и вытащил из-под кровати здоровенный молот из чёрного дерева — их с Хлюпиком «боевой трофей», украденный некогда у кипадачи. Но не успел он выпрямиться, как костяной протез Перегниды, описав дугу, с гулким треском врезался ему прямёхонько между глаз. «Хха!» — выдохнула ведьма. Иннота приподняло в воздухе и отшвырнуло в противоположный конец комнаты, к окну. Шатаясь, он поднялся на ноги и ошеломлённо потряс головой. Перед глазами скакали красные и синие звёзды. Перегнида, ухмыляясь, сунула руку куда-то в глубь своих лохмотьев и извлекла поблёскивающий в лунном свете степлер.
— От заклятий ты уворачиваешься ловко, — прохрипела она. — Посмотрим, как ты увернёшься от этого!
Иннот резко пригнулся. Степлер в руке ведьмы коротко рявкнул, и каюкер зашипел от боли — здоровенная скоба зацепила-таки его, пришпилив за одно ухо к подоконнику.
— Куда теперь, в глаз или в колено? — задумчиво проговорила ведьма, ковыряясь пальцем свободной руки в зубах. — Наверное, лучше в колено — а то ты больно прыткая сволочь.
За миг до выстрела Иннот резко крутанул в руках молот. Летящая со страшной силой скоба срикошетировала от головки и врезалась в стену, выбив облачко штукатурки.
— Хорошая реакция, пацан, — похвалила Перегнида. — А ЕСЛИ Я ВОТ ТАК?!
Перехватив степлер двумя руками, она стала с бешеной скоростью рвать рычаг. Серебристые молнии прошили тёмное пространство комнаты. Иннот завопил. Молот в его руках превратился в смазанный круг. По стенам и мебели зацвиркали рикошеты. Окно покрылось сеткой трещин и лопнуло, осыпая всё вокруг осколками. Выпавшие наружу стёкла весело зазвенели по тротуару. Наконец, магазин опустел, и ведьма, пару раз лязгнув рычагом вхолостую, опустила своё оружие. Из сочленений степлера сочился дымок; в воздухе стоял запах разогретого металла. Иннот шумно перевёл дыхание. В подоконнике рядом с его головой завязли по меньшей мере пять скоб; стена вокруг вся была в выбоинах. Ещё две скобы торчали в рукояти молота, причём одна из них вошла точно между пальцами, чудом не пригвоздив руку каюкера к оружию.
— Гм… Прошу прощения, я хоть раз попала? — нарушила звенящую тишину Перегнида.
— Только в ухо. — Иннот, наконец, смог подцепить пальцем скобу и, шипя, выдернул её из подоконника.
— Вот тебе и высокие технологии. — Перегнида взвесила степлер на ладони и вдруг с силой запустила Инноту в голову.
Удар молота разнёс опасную игрушку вдребезги. Иннот с некоторым недоумением уставился на своё оружие. И тут в прихожей настойчиво зазвонил колокольчик.
— Готов спорить на что угодно, это домовладелец. — Иннот вытер окровавленную ладонь о пончо.
— Нарушение общественного спокойствия? — подняла бровь Перегнида.
— Да. Причём злостное.
— Подожди здесь. — Ведьма, приволакивая протез, подошла к двери и распахнула её.
Иннот оказался прав — это и впрямь был домовладелец. За его спиной толпились пять или шесть человек в пижамах и ночных рубашках, с выражением общего недовольства на лицах. Увидав Перегниду, все инстинктивно сделали шаг назад. Жуткие буркалы старухи переезжали с одного лица на другое.
— Э-э… Вы кто, блин, такая?! И что здесь вообще происходит?! — собравшись с духом, возопил домовладелец.
— Жуткое убийство здесь происходит, вот что! — рявкнула ведьма. — С применением боевой магии и отравляющих веществ!
— Враньё! — крикнул из-за её спины Иннот. — Не было отравляющих веществ!
— А махорка?! — грозно обернулась ведьма. Действительно, с кухни, перемежаясь со скулящими звуками, всё ещё раздавалось чихание.
— Послушай, малый!!! — Домовладелец решил, что нашёл, наконец, виновного. — А ну прекрати немедленно этот омерзительный дебош! Я вызову стражу!
— Где же ты был раньше? — пробормотал Иннот.
Тут ведьма, наконец, потеряла терпение. Уперев длинный пятнистый палец в лоб рассерженного толстяка, она произнесла проклятие и захлопнула дверь. В следующий момент случилось множество вещей. Во-первых, глаза домовладельца поменялись местами с его ушами. Жильцы, увидев это, ринулись вниз по лестнице, роняя друг друга и вопя от ужаса. А Иннот, взяв хороший разбег по коридору, взлетел в воздух и впечатался обеими пятками Перегниде в поясницу.
Ведьму вынесло из квартиры вместе с сорванной с петель дверью, ручку которой она автоматически продолжала сжимать, и та заскользила по лестнице вниз, сшибая всех, кто ещё был на ногах. Иннот, стоя на спине поверженной противницы, каким-то чудом удерживал равновесие. Сейчас он походил на серфингиста, оседлавшего океанскую волну. Зловеще грохоча и набирая скорость, дверь миновала несколько пролётов и, стукнувшись о перила, встала дыбом. Ведьму и каюкера выбросило в окно. В обломках рамы и туче битого стекла оба приземлились во дворе.
Первым пришёл в себя Иннот. Застонав, он шевельнулся и подтянул под себя ноги — сначала одну, потом другую. Затем каюкер попытался встать на четвереньки. Со второй попытки ему это удалось. Постояв так немного, он рискнул оторвать от земли руки и попытался принять вертикальное положение. Его пошатывало, из разбитого носа текла кровь.
Сделав несколько неуверенных шагов, он оглянулся.
Во всех окнах горел свет, отражаясь в тысяче стеклянных осколков, усыпавших дворовую брусчатку.
— Ну, теперь мне точно придётся съезжать отсюда, — пробормотал Иннот.
Он уже начинал сомневаться, не совершил ли ошибку, предпочтя быстрое и комфортное путешествие в ведьминой ступе тяготам пешего перехода по Лесу.
«Интересно, послал кто-нибудь за стражей?» — подумал он. Внезапно за спиной каюкера что-то зашевелилось. Иннот обернулся; глаза его расширились.
— Не может быть!
Посреди двора вставала, охая и держась обеими руками за поясницу, Перегнида. Иннот огляделся и заметил невдалеке свой молот. На заплетающихся ногах он подошёл к нему и взялся за рукоять. В ушах шумело. Перехватив молот поудобнее, каюкер выпрямился. Ведьма подняла трясущуюся руку. Указательный палец ходил ходуном. Иннот сделал отвращающий жест. Проклятие — слабенькое, максимум второй степени, рассыпалось по двору горстью быстро гаснущих красноватых огоньков. «Сначала пристукну её молотком, потом прижгу электричеством, — решил Иннот. — Конечно, с пожилыми людьми так не принято обращаться, но это, безусловно, особый случай». Тут дверь подъезда с громким скрипом открылась. Во двор вышли волки, все трое. Вожак всё ещё мотал головой и отфыркивался, двое других выглядели несколько растрёпанно. И тем не менее двигались они вполне целеустремлённо, беря каюкера в кольцо. Иннот быстро оглянулся и прикинул шансы удрать. Положение, похоже, становилось критическим. «Так, что у меня есть в запасе? Электричество — да, достаточно, чтобы устроить каюк всем троим; но только поодиночке. А они не дураки, чтобы нападать по одному. Есть ещё молот и… Да! Стеклянный шарик! Какой же я идиот! Я мог бы покончить со всем этим ещё в квартире! Ума не приложу, как это я не подорвался на нём, когда вылетел в окно! Повезло… Верно говорят, что дуракам везёт!» Теперь, однако, стекло было бесполезно. Впрочем, если успеть добежать до угла… Нет, не получится. Значит… Иннот рванулся вперёд, но тут же резко затормозил и с разворота хрястнул молотом кинувшегося ему на хребет оборотня. Удар получился ошеломительной силы. Нелепо растопыренное серебристое тело взлетело вверх почти до самой крыши — и смачно обрушилось на брусчатку. «Волшебство!» — понял Иннот, и в тот же миг Перегнида сипло каркнула:
— Волшебство! Это волшебный молот Мампы Хукка! Как он попал к тебе?!
«Мампа Хукк? Где же я слышал это имя?» — подумал Иннот, отмахиваясь от рычащих и шарахающихся оборотней. Словно молния, в мозгу его блеснуло воспоминание: университет, Афинофоно — и толстый, бородатый, похожий на грохманта профессор Шог. Внезапно Иннот понял, кто перед ним.
— Долборождь! — яростно крикнул он, пинками отшвыривая волков и бросаясь в атаку.
Готовая метнуть проклятие ведьма поперхнулась от удивления — и этого краткого мига Инноту хватило, чтобы добежать до неё и нанести удар. В последний момент Перегнида всё же успела отшатнуться, и тяжеленная головка молота задела её лишь вскользь; но и этого хватило. От удара глаза ведьмы выскочили из орбит; вставные челюсти буквально выстрелили изо рта и вцепились Инноту в нос. Перегниду отшвырнуло на несколько шагов, и она мешком костей рухнула на землю — как раз на то место, где из дворовой брусчатки выпирала круглая медная крышка канализационного люка.
«УАУМ!» — сказала крышка, проворачиваясь.
Мелькнул чёрный сапог ведьмы и её костяной протез. Затем крышка встала на место. Злая ведьма Перегнида, она же — экс-комиссар северянских партизан Марамбита Долборождь, исчезла в недрах вавилонской канализации.
В тот же миг Иннот почувствовал, как крепкие зубы вцепляются в рукоять чудо-оружия. Оборотень мотнул головой — и каюкера, оторвав от земли, шваркнуло о камни. Челюсть ведьмы звонко цокнула по брусчатке. А затем волк, не выпуская из зубов молота, развернулся и упругими прыжками скрылся в ночи. Второй оборотень последовал за первым. Стоя на четвереньках и держась за нос, каюкер с изумлением глядел им вслед.
Момуар Чача имел в запасе по меньшей мере десяток дежурных фраз, при помощи которых обычно общался со своими посетителями, не слишком напрягая при этом голову. Здесь было и сакраментальное «Погодка-то сегодня, а?», и нейтрально-доброжелательное «Что будем заказывать?», и, наконец, столь часто произносимое в Биг Бэби «А деньги у тебя есть?». Но какими словами и, главное, в каком тоне беседовать с этим человеком, Момуар Чача не представлял. Впрочем, незнакомец неплохо сам владел ситуацией. Раскрыв свой саквояжик, он покопался в нём и высыпал на стойку горсть серебряных и медных монеток — не слишком большую, но достаточную, чтобы разрешить по крайней мере один из мучивших хозяина вопросов. Поскольку клиент с деньгами — это клиент с деньгами, как бы он там ни выглядел, Момуар Чача изобразил на лице улыбку и осведомился:
— Что будем заказывать?
Он практически не сомневался, что гость потребует спиртного — самого крепкого, что у него есть. Но тот ткнул пальцем в тёмную шершавую доску, на которой мелом писалось сегодняшнее меню, и бросил:
— Всё это.
— Всё? — с некоторым сомнением в голосе уточнил Чача. — Так-таки всё?
— Ну да, — ухмыльнулся гость. — По большой тарелке каждого блюда. И не жалей подливы.
«Почему бы и нет? — меланхолично подумал Чача. — В конце концов, каждый имеет право на маленькие чудачества — если в состоянии за это заплатить». Он просунул голову за занавеску из крупных деревянных бус, отделявшую бар от кухни, и крикнул:
— Шматта, тащи сюда салаты — по тарелке каждого, и разогрей жареную рыбу!
— Подливу, подливу не забудь, — напомнил гость.
— Обязательно, — успокаивающе кивнул Чача. — Может быть, пока чего-нибудь выпить?
Посетитель помотал головой.
— Сначала еда.
С салатами он расправился играючи — не прошло и трёх минут, как обе тарелки были пусты и, кажется, даже вылизаны. Хозяин харчевни едва не присвистнул от удивления — порции он подавал отнюдь не лилипутские. К этому моменту подоспела и рыба — Шматта вынесла здоровенную глиняную миску, полную аппетитных золотистых карасей, и судок с подливой, знаменитым сырно-яично-петрушечным соусом, личным изобретением хозяина. Незнакомец радостно потёр ладони и с остервенением захрустел карасями. В этот момент он был до жути похож на огромного разбойного кота, вернувшегося с полной кровопролитных драк и любовных приключений прогулки и дорвавшегося, наконец, до своей миски. Рыба была уничтожена в мгновение ока, после чего гость поднял судок с соусом и опрокинул его в свой рот. Момуар Чача, глядя на это, только крякнул.
— Ну а когда же принесут всё остальное? — как ни в чём не бывало осведомился посетитель.
«Духи предков, неужели ему мало?!» — подумал хозяин.
— Жаркое будет готовиться минут двадцать, — предупредил он.
— Годится. А пока…
— Выпить? — с готовностью подхватил Чача.
— Нет. У вас ведь наверняка ещё остался салат? Тот, что с раками и шампиньонами, особенно хорош. Я бы съел ещё парочку тарелок.
— Парочку?! — недоверчиво переспросил Чача.
— Да. Только майонеза надо бы побольше.
— Шматта!
— И вот ещё что, любезный. — Незнакомец перегнулся через стойку и наставил на хозяина палец. — Готовьте жаркое… Ну, скажем, сразу порций пять, ладно? Чтобы мне лишний раз не ждать. Договорились?
Между тем кухарка принесла салат. Теперь гость ел уже не торопясь, смакуя каждый кусок. Да и было что смаковать! Раки, креветки, крупные оливки без косточек были перемешаны с тушёными грибами и мелко нарубленными бананами, обильно политы сверху горячим маслом с пряностями и чесноком и заправлены майонезом. Глядя на ритмично двигающиеся челюсти обжоры, Чача вдруг заметил нечто странное. Он крепко зажмурил глаза и помотал головой, а затем вновь уставился на незнакомца. Да, несомненно, — порезы на его лице и руках заживали со страшной скоростью! Прямо на глазах у хозяина широкая свежая царапина на щеке побледнела и исчезла, даже не успев покрыться корочкой запёкшейся крови.
— Хорошее питание — основа выживания! — подмигнул гость, заметив оторопь Чачи. — Как там моё жаркое?
— Почти готово! — откликнулась с кухни Шматта.
— Найдите посуду побольше! — распорядился незнакомец.
Тарелки, подходящей по размерам для пяти порций, на кухне не оказалось. В конце концов хозяин, плюнув на приличия (благо, кроме этого фантастического обжоры, в харчевне больше никого не было), притащил целиком казан, в котором оно готовилось. Гость, одобрительно пробормотав «вот это по мне», с новыми силами набросился на еду.
— Он, случайно, не лопнет здесь? — шёпотом спросила Шматта у хозяина.
— Если даже и лопнет… — философски пожал плечами Чача, — он так хорошо заплатил, что имеет на это полное право.
Наконец, с мясом было покончено. Гость выпрямился на табурете и закрыл глаза. Хозяин переглянулся с поварихой. Обжора застыл в совершенной неподвижности, даже дыхание, казалось, не колышет больше его грудь. Момуар Чача тихонько откашлялся:
— Эй, любезный… С тобой всё в порядке?
Глаза гостя открылись.
— О, бесспорно! У вас очень хорошо готовят. Просто превосходно, я бы сказал. Честно говоря, с удовольствием повторил бы свой заказ, но время поджимает. Скажи-ка, старина, — тут он наклонился к хозяину, оказавшись с ним нос к носу. — У тебя есть задний проход?
Чача вздрогнул и напрягся, подозрительно вглядываясь в незнакомца.
— А, ты имеешь в виду чёрный ход! — с неописуемым облегчением воскликнул наконец он. Шарившая под стойкой в поисках дубинки рука обмякла.
— Ну да, — посетитель недоумевающе посмотрел на него, а потом вдруг насупился. — А ты чего подумал?!
— Чёрный ход там, — торопливо указал хозяин в сторону кухни. — Но…
Странный незнакомец перехватил одной рукой саквояжик и трость — и с лёгкостью перемахнул через стойку. Момуар Чача был настолько поражён, что не произнёс ни слова протеста, когда гость хозяйским шагом протопал через всю кухню и скрылся в ночи. «Готов спорить на что угодно, ни один человек не смог бы не то что прыгнуть — даже просто двинуться с места, съев столько, сколько этот парень. И тем не менее я своими глазами видел это!».
Если бы Чача мог наблюдать за Иннотом и дальше, он был бы поражён ещё больше — потому что каюкер, выйдя из харчевни, направился прямиком к стене ближайшего дома. Засунув трость в саквояжик и взяв его в зубы, он с ловкостью ящерицы вскарабкался на высоту пяти этажей и, не меняя темпа, исчез в лабиринте печных труб, слуховых окон и водостоков — в том самом особенном мире чердаков и крыш, который зовётся у людей знающих Аппер Бэби, или Верхний Бэбилон.
Стоя на дне бассейна, Хлюпик изо всех сил вертел головой, пытаясь увидеть Адиррозу. Наконец, ему это удалось, и он осторожно, бочком, стал проталкиваться к ней поближе.
— Ты как, Хлю? — шёпотом спросила его сипапок-кула, когда Хлюпик оказался рядом.
— Нормально, — поморщился Хлюпик. — А ты?
— Ничего. Слушай, ты можешь поджарить этих уродов прямо сейчас? — Она сверкнула глазами на обезьянцев.
— Ничего не получится, — опустил голову Хлюпик.
— Почему?
— Для этого мне надо попасть в мою каюту и взять походную одежду.
— Зачем?.. А, у тебя там какой-то талисман! — догадалась сипапоккула. — А без него никак не получится?
— Нет, — признался Хлюпик.
— Жалко… — протянула Адирроза. — А то бы мы могли уложить их всех и пережечь буксирный канат.
— И что дальше? — пожал плечами Хлюпик. — Пираты наверняка расстреляли бы «Махагонию» из баллист, вот и всё.
— Но надо же что-то делать! — сжала кулачки Адирроза. — Нельзя же вот так вот сидеть в этой вони и ждать неизвестно чего!
— Запаситесь терпением, моя милая, — устало и чуточку снисходительно посоветовал ей сидевший неподалёку седовласый господин в некогда изящном голубовато-сером одеянии. — Возможно, когда они привезут нас на стоянку, шансов ускользнуть из их лап будет больше. А пока что — замечайте, куда мы направляемся.
— Зачем? — пожал плечами Хлюпик.
— Потому что обратный путь, каким бы он ни был, нам предстоит искать самим.
— С этим проблем не будет. Я точно знаю, где находится Вавилон. — Хлюпик стиснул в кармане медный кругляш.
И в самом деле, некогда купленный им талисман, небольшая монетка, являлся своего рода магическим компасом, всегда указывающим на другую такую же монету, хранившуюся в прикроватном столике в его квартире. Отправляясь в путешествие, Хлюпик захватил её с собой, а переодеваясь в обновки, чисто машинально переложил из кармана в карман.
— В смысле, если трубку заливает водой — значит, идёт дождь?
— Не умничай. Я имела в виду, по тому, как дым стелется. Направление и сила ветра, давление и всё такое… А ещё по дыму можно гадать — если умеешь, конечно.
— А ты умеешь? — приподнял бровь Иннот.
— Естественно. Всякая ведьма умеет гадать.
— И по дыму?
— И по дыму. Правда, лучше всего у меня получается гадание на кофейной гуще, — призналась Перегнида. — Даёт наименьший разброс результатов.
— Довольно странная у тебя терминология для лесной ведьмы.
— Образование — великая вещь.
— Это точно.
Они вновь помолчали. Иннот как бы машинально взял со стола свой кисет и принялся крутить и разминать его между пальцами. Пересохшая махорка поскрипывала и крошилась внутри.
— О моём появлении ты нагадала на кофе? — спросил каюкер.
— Нет. Мои пёсики нашли это место по запаху, и я решила тут остановиться. Милая квартирка.
— Похоже, придётся съезжать отсюда. Что-то слишком много народу нами интересуется последнее время.
— Издержки профессии, надо полагать.
— Вроде того… Кстати, ты нашла свою ступу?
— Конечно! — Ведьма недоуменно пожала плечами.
— Скажи-ка, почему тебя не устраивает просто вернуться в Лес? Вроде уже понятно, что твоя добыча… Кусается, скажем так.
— Не могу. Натура у меня такая — мстительная.
— Я серьёзно.
— Я тоже, — ведьма выколотила недокуренную трубку о край стола. — Наверное, всё дело в том, что я жутко последовательна во всех своих поступках. Такой уж уродилась.
— У моей хозяйки ампутирована не только нога, но и чувство меры, — раздался голос со стороны окошка. Большой чёрный кот спрыгнул с подоконника и выгнул спину дугой, потягиваясь.
— Я иногда чувствовал, что за мной следят, — медленно произнёс Иннот. — Но никак не мог понять кто. И только теперь…
— На котов редко обращают внимание, — мяукнул зверёк. — Вы сейчас будете сражаться?
Иннот искоса взглянул на ведьму. Та чуть заметно кивнула.
— Вроде того…
— Тогда я пойду, с вашего позволения. — Кот, вздыбив шерсть, бочком проскользнул мимо волка и скрылся во мраке.
Вроде бы всё уже было сказано. Значит…
— Как драться-то будем? — с усмешкой спросил Иннот. — До первой крови или до кишок на стенах?
— Второй вариант предпочтительнее. — Ведьма начала вставать из-за стола.
— Ну разумеется…
Иннот подцепил ногой табуретку, ловко подкинул её в воздух, поймал и изо всех сил запустил в Перегниду. Послышался треск. Во все стороны брызнули осколки дерева. Волк, одним движением оказавшись на ногах, мохнатой торпедой метнулся к каюкеру. Иннот схватил со стола кожаный Хлюпиков кисет и взмахнул рукой. Облачко сухой махорочной крошки попало зверю точнёхонько в морду. Он промахнулся и со всего разгону врезался в кухонный шкаф, опрокинув его. Адский грохот падения сопровождался весёлым звоном посуды. В стену застучали соседи. Опомнившаяся ведьма наставила на своего врага указательный палец и прошипела проклятие — Иннот едва успел пригнуться. Проклятие попало в большой медный кофейник, купленный Хлюпиком в «Дерибассе». Тот страшно заскрипел, задребезжал… и начал раздуваться. Ведьма поспешно скрылась под столом. Иннот метнулся прочь из кухни. Волк яростно чихал у него за спиной — очевидно, часть махорки попала зверю в нос.
Новый грохот сотряс квартиру. Теперь стучать стали ещё и в пол. Из-за тонкой стены долетали возмущённые возгласы.
Во тьме коридора навстречу каюкеру метнулись бледные отоньки глаз. Он еле успел выставить вперёд руки. Вспышки электрических разрядов выхватили из мрака вздыбленную шерсть оборотней и их оскаленные клыки. Оглушив зверей, он бросился в комнату — и со всего маху налетел на кровать. Прыгая на одной ноге, каюкер принялся изрыгать проклятия. В коридоре послышались шаркающие шаги — ведьма подбиралась всё ближе. Забыв об ушибленном пальце, Иннот резво нагнулся и вытащил из-под кровати здоровенный молот из чёрного дерева — их с Хлюпиком «боевой трофей», украденный некогда у кипадачи. Но не успел он выпрямиться, как костяной протез Перегниды, описав дугу, с гулким треском врезался ему прямёхонько между глаз. «Хха!» — выдохнула ведьма. Иннота приподняло в воздухе и отшвырнуло в противоположный конец комнаты, к окну. Шатаясь, он поднялся на ноги и ошеломлённо потряс головой. Перед глазами скакали красные и синие звёзды. Перегнида, ухмыляясь, сунула руку куда-то в глубь своих лохмотьев и извлекла поблёскивающий в лунном свете степлер.
— От заклятий ты уворачиваешься ловко, — прохрипела она. — Посмотрим, как ты увернёшься от этого!
Иннот резко пригнулся. Степлер в руке ведьмы коротко рявкнул, и каюкер зашипел от боли — здоровенная скоба зацепила-таки его, пришпилив за одно ухо к подоконнику.
— Куда теперь, в глаз или в колено? — задумчиво проговорила ведьма, ковыряясь пальцем свободной руки в зубах. — Наверное, лучше в колено — а то ты больно прыткая сволочь.
За миг до выстрела Иннот резко крутанул в руках молот. Летящая со страшной силой скоба срикошетировала от головки и врезалась в стену, выбив облачко штукатурки.
— Хорошая реакция, пацан, — похвалила Перегнида. — А ЕСЛИ Я ВОТ ТАК?!
Перехватив степлер двумя руками, она стала с бешеной скоростью рвать рычаг. Серебристые молнии прошили тёмное пространство комнаты. Иннот завопил. Молот в его руках превратился в смазанный круг. По стенам и мебели зацвиркали рикошеты. Окно покрылось сеткой трещин и лопнуло, осыпая всё вокруг осколками. Выпавшие наружу стёкла весело зазвенели по тротуару. Наконец, магазин опустел, и ведьма, пару раз лязгнув рычагом вхолостую, опустила своё оружие. Из сочленений степлера сочился дымок; в воздухе стоял запах разогретого металла. Иннот шумно перевёл дыхание. В подоконнике рядом с его головой завязли по меньшей мере пять скоб; стена вокруг вся была в выбоинах. Ещё две скобы торчали в рукояти молота, причём одна из них вошла точно между пальцами, чудом не пригвоздив руку каюкера к оружию.
— Гм… Прошу прощения, я хоть раз попала? — нарушила звенящую тишину Перегнида.
— Только в ухо. — Иннот, наконец, смог подцепить пальцем скобу и, шипя, выдернул её из подоконника.
— Вот тебе и высокие технологии. — Перегнида взвесила степлер на ладони и вдруг с силой запустила Инноту в голову.
Удар молота разнёс опасную игрушку вдребезги. Иннот с некоторым недоумением уставился на своё оружие. И тут в прихожей настойчиво зазвонил колокольчик.
— Готов спорить на что угодно, это домовладелец. — Иннот вытер окровавленную ладонь о пончо.
— Нарушение общественного спокойствия? — подняла бровь Перегнида.
— Да. Причём злостное.
— Подожди здесь. — Ведьма, приволакивая протез, подошла к двери и распахнула её.
Иннот оказался прав — это и впрямь был домовладелец. За его спиной толпились пять или шесть человек в пижамах и ночных рубашках, с выражением общего недовольства на лицах. Увидав Перегниду, все инстинктивно сделали шаг назад. Жуткие буркалы старухи переезжали с одного лица на другое.
— Э-э… Вы кто, блин, такая?! И что здесь вообще происходит?! — собравшись с духом, возопил домовладелец.
— Жуткое убийство здесь происходит, вот что! — рявкнула ведьма. — С применением боевой магии и отравляющих веществ!
— Враньё! — крикнул из-за её спины Иннот. — Не было отравляющих веществ!
— А махорка?! — грозно обернулась ведьма. Действительно, с кухни, перемежаясь со скулящими звуками, всё ещё раздавалось чихание.
— Послушай, малый!!! — Домовладелец решил, что нашёл, наконец, виновного. — А ну прекрати немедленно этот омерзительный дебош! Я вызову стражу!
— Где же ты был раньше? — пробормотал Иннот.
Тут ведьма, наконец, потеряла терпение. Уперев длинный пятнистый палец в лоб рассерженного толстяка, она произнесла проклятие и захлопнула дверь. В следующий момент случилось множество вещей. Во-первых, глаза домовладельца поменялись местами с его ушами. Жильцы, увидев это, ринулись вниз по лестнице, роняя друг друга и вопя от ужаса. А Иннот, взяв хороший разбег по коридору, взлетел в воздух и впечатался обеими пятками Перегниде в поясницу.
Ведьму вынесло из квартиры вместе с сорванной с петель дверью, ручку которой она автоматически продолжала сжимать, и та заскользила по лестнице вниз, сшибая всех, кто ещё был на ногах. Иннот, стоя на спине поверженной противницы, каким-то чудом удерживал равновесие. Сейчас он походил на серфингиста, оседлавшего океанскую волну. Зловеще грохоча и набирая скорость, дверь миновала несколько пролётов и, стукнувшись о перила, встала дыбом. Ведьму и каюкера выбросило в окно. В обломках рамы и туче битого стекла оба приземлились во дворе.
Первым пришёл в себя Иннот. Застонав, он шевельнулся и подтянул под себя ноги — сначала одну, потом другую. Затем каюкер попытался встать на четвереньки. Со второй попытки ему это удалось. Постояв так немного, он рискнул оторвать от земли руки и попытался принять вертикальное положение. Его пошатывало, из разбитого носа текла кровь.
Сделав несколько неуверенных шагов, он оглянулся.
Во всех окнах горел свет, отражаясь в тысяче стеклянных осколков, усыпавших дворовую брусчатку.
— Ну, теперь мне точно придётся съезжать отсюда, — пробормотал Иннот.
Он уже начинал сомневаться, не совершил ли ошибку, предпочтя быстрое и комфортное путешествие в ведьминой ступе тяготам пешего перехода по Лесу.
«Интересно, послал кто-нибудь за стражей?» — подумал он. Внезапно за спиной каюкера что-то зашевелилось. Иннот обернулся; глаза его расширились.
— Не может быть!
Посреди двора вставала, охая и держась обеими руками за поясницу, Перегнида. Иннот огляделся и заметил невдалеке свой молот. На заплетающихся ногах он подошёл к нему и взялся за рукоять. В ушах шумело. Перехватив молот поудобнее, каюкер выпрямился. Ведьма подняла трясущуюся руку. Указательный палец ходил ходуном. Иннот сделал отвращающий жест. Проклятие — слабенькое, максимум второй степени, рассыпалось по двору горстью быстро гаснущих красноватых огоньков. «Сначала пристукну её молотком, потом прижгу электричеством, — решил Иннот. — Конечно, с пожилыми людьми так не принято обращаться, но это, безусловно, особый случай». Тут дверь подъезда с громким скрипом открылась. Во двор вышли волки, все трое. Вожак всё ещё мотал головой и отфыркивался, двое других выглядели несколько растрёпанно. И тем не менее двигались они вполне целеустремлённо, беря каюкера в кольцо. Иннот быстро оглянулся и прикинул шансы удрать. Положение, похоже, становилось критическим. «Так, что у меня есть в запасе? Электричество — да, достаточно, чтобы устроить каюк всем троим; но только поодиночке. А они не дураки, чтобы нападать по одному. Есть ещё молот и… Да! Стеклянный шарик! Какой же я идиот! Я мог бы покончить со всем этим ещё в квартире! Ума не приложу, как это я не подорвался на нём, когда вылетел в окно! Повезло… Верно говорят, что дуракам везёт!» Теперь, однако, стекло было бесполезно. Впрочем, если успеть добежать до угла… Нет, не получится. Значит… Иннот рванулся вперёд, но тут же резко затормозил и с разворота хрястнул молотом кинувшегося ему на хребет оборотня. Удар получился ошеломительной силы. Нелепо растопыренное серебристое тело взлетело вверх почти до самой крыши — и смачно обрушилось на брусчатку. «Волшебство!» — понял Иннот, и в тот же миг Перегнида сипло каркнула:
— Волшебство! Это волшебный молот Мампы Хукка! Как он попал к тебе?!
«Мампа Хукк? Где же я слышал это имя?» — подумал Иннот, отмахиваясь от рычащих и шарахающихся оборотней. Словно молния, в мозгу его блеснуло воспоминание: университет, Афинофоно — и толстый, бородатый, похожий на грохманта профессор Шог. Внезапно Иннот понял, кто перед ним.
— Долборождь! — яростно крикнул он, пинками отшвыривая волков и бросаясь в атаку.
Готовая метнуть проклятие ведьма поперхнулась от удивления — и этого краткого мига Инноту хватило, чтобы добежать до неё и нанести удар. В последний момент Перегнида всё же успела отшатнуться, и тяжеленная головка молота задела её лишь вскользь; но и этого хватило. От удара глаза ведьмы выскочили из орбит; вставные челюсти буквально выстрелили изо рта и вцепились Инноту в нос. Перегниду отшвырнуло на несколько шагов, и она мешком костей рухнула на землю — как раз на то место, где из дворовой брусчатки выпирала круглая медная крышка канализационного люка.
«УАУМ!» — сказала крышка, проворачиваясь.
Мелькнул чёрный сапог ведьмы и её костяной протез. Затем крышка встала на место. Злая ведьма Перегнида, она же — экс-комиссар северянских партизан Марамбита Долборождь, исчезла в недрах вавилонской канализации.
В тот же миг Иннот почувствовал, как крепкие зубы вцепляются в рукоять чудо-оружия. Оборотень мотнул головой — и каюкера, оторвав от земли, шваркнуло о камни. Челюсть ведьмы звонко цокнула по брусчатке. А затем волк, не выпуская из зубов молота, развернулся и упругими прыжками скрылся в ночи. Второй оборотень последовал за первым. Стоя на четвереньках и держась за нос, каюкер с изумлением глядел им вслед.
* * *
Получасом позже в маленькую харчевню «Приют доходяги» ворвался посетитель. Момуар Чача, хозяин «Приюта» и его бессменный бармен, повидал за свою долгую жизнь немало странного — как и положено чудаку, привыкшему открывать своё заведение в десять вечера и закрываться утром, когда все нормальные люди только продирают глаза, припоминая, кто они и как здесь оказались. Первое, что отметил Чача, — юный незнакомец был изрядно помятым и донельзя возбуждённым. Чем ближе он подходил к стойке, тем выше задирались брови бармена. Пончо вошедшего, некогда светло-бежевое в крупную серую клетку, украшали прожжённые дыры и пыльные отпечатки; кое-где виднелись пятна крови. Нос его, и так не самых миниатюрных размеров, сильно распух. Руки, ноги и лицо покрывали десятки царапин и мелких порезов; во взъерошенной рыжей шевелюре поблёскивали крохотные осколки стекла. В общем, выглядел посетитель так, словно только что подрался с обезумевшей домашней кошкой — и был выкинут ею в окно. Несмотря на столь плачевный вид, настроение незнакомца, по-видимому, зашкаливало за отметку «отлично» — широкая довольная ухмылка не сходила с его физиономии. В руках его были довольно крупная барсетка, скорее даже миниатюрный саквояжик, и изящная стоеросовая трость с массивным костяным набалдашником, похожим на бильярдный шар. Непринуждённо устроившись на высоком табурете, гость брякнул трость поперёк стойки и весело подмигнул бармену.Момуар Чача имел в запасе по меньшей мере десяток дежурных фраз, при помощи которых обычно общался со своими посетителями, не слишком напрягая при этом голову. Здесь было и сакраментальное «Погодка-то сегодня, а?», и нейтрально-доброжелательное «Что будем заказывать?», и, наконец, столь часто произносимое в Биг Бэби «А деньги у тебя есть?». Но какими словами и, главное, в каком тоне беседовать с этим человеком, Момуар Чача не представлял. Впрочем, незнакомец неплохо сам владел ситуацией. Раскрыв свой саквояжик, он покопался в нём и высыпал на стойку горсть серебряных и медных монеток — не слишком большую, но достаточную, чтобы разрешить по крайней мере один из мучивших хозяина вопросов. Поскольку клиент с деньгами — это клиент с деньгами, как бы он там ни выглядел, Момуар Чача изобразил на лице улыбку и осведомился:
— Что будем заказывать?
Он практически не сомневался, что гость потребует спиртного — самого крепкого, что у него есть. Но тот ткнул пальцем в тёмную шершавую доску, на которой мелом писалось сегодняшнее меню, и бросил:
— Всё это.
— Всё? — с некоторым сомнением в голосе уточнил Чача. — Так-таки всё?
— Ну да, — ухмыльнулся гость. — По большой тарелке каждого блюда. И не жалей подливы.
«Почему бы и нет? — меланхолично подумал Чача. — В конце концов, каждый имеет право на маленькие чудачества — если в состоянии за это заплатить». Он просунул голову за занавеску из крупных деревянных бус, отделявшую бар от кухни, и крикнул:
— Шматта, тащи сюда салаты — по тарелке каждого, и разогрей жареную рыбу!
— Подливу, подливу не забудь, — напомнил гость.
— Обязательно, — успокаивающе кивнул Чача. — Может быть, пока чего-нибудь выпить?
Посетитель помотал головой.
— Сначала еда.
С салатами он расправился играючи — не прошло и трёх минут, как обе тарелки были пусты и, кажется, даже вылизаны. Хозяин харчевни едва не присвистнул от удивления — порции он подавал отнюдь не лилипутские. К этому моменту подоспела и рыба — Шматта вынесла здоровенную глиняную миску, полную аппетитных золотистых карасей, и судок с подливой, знаменитым сырно-яично-петрушечным соусом, личным изобретением хозяина. Незнакомец радостно потёр ладони и с остервенением захрустел карасями. В этот момент он был до жути похож на огромного разбойного кота, вернувшегося с полной кровопролитных драк и любовных приключений прогулки и дорвавшегося, наконец, до своей миски. Рыба была уничтожена в мгновение ока, после чего гость поднял судок с соусом и опрокинул его в свой рот. Момуар Чача, глядя на это, только крякнул.
— Ну а когда же принесут всё остальное? — как ни в чём не бывало осведомился посетитель.
«Духи предков, неужели ему мало?!» — подумал хозяин.
— Жаркое будет готовиться минут двадцать, — предупредил он.
— Годится. А пока…
— Выпить? — с готовностью подхватил Чача.
— Нет. У вас ведь наверняка ещё остался салат? Тот, что с раками и шампиньонами, особенно хорош. Я бы съел ещё парочку тарелок.
— Парочку?! — недоверчиво переспросил Чача.
— Да. Только майонеза надо бы побольше.
— Шматта!
— И вот ещё что, любезный. — Незнакомец перегнулся через стойку и наставил на хозяина палец. — Готовьте жаркое… Ну, скажем, сразу порций пять, ладно? Чтобы мне лишний раз не ждать. Договорились?
Между тем кухарка принесла салат. Теперь гость ел уже не торопясь, смакуя каждый кусок. Да и было что смаковать! Раки, креветки, крупные оливки без косточек были перемешаны с тушёными грибами и мелко нарубленными бананами, обильно политы сверху горячим маслом с пряностями и чесноком и заправлены майонезом. Глядя на ритмично двигающиеся челюсти обжоры, Чача вдруг заметил нечто странное. Он крепко зажмурил глаза и помотал головой, а затем вновь уставился на незнакомца. Да, несомненно, — порезы на его лице и руках заживали со страшной скоростью! Прямо на глазах у хозяина широкая свежая царапина на щеке побледнела и исчезла, даже не успев покрыться корочкой запёкшейся крови.
— Хорошее питание — основа выживания! — подмигнул гость, заметив оторопь Чачи. — Как там моё жаркое?
— Почти готово! — откликнулась с кухни Шматта.
— Найдите посуду побольше! — распорядился незнакомец.
Тарелки, подходящей по размерам для пяти порций, на кухне не оказалось. В конце концов хозяин, плюнув на приличия (благо, кроме этого фантастического обжоры, в харчевне больше никого не было), притащил целиком казан, в котором оно готовилось. Гость, одобрительно пробормотав «вот это по мне», с новыми силами набросился на еду.
— Он, случайно, не лопнет здесь? — шёпотом спросила Шматта у хозяина.
— Если даже и лопнет… — философски пожал плечами Чача, — он так хорошо заплатил, что имеет на это полное право.
Наконец, с мясом было покончено. Гость выпрямился на табурете и закрыл глаза. Хозяин переглянулся с поварихой. Обжора застыл в совершенной неподвижности, даже дыхание, казалось, не колышет больше его грудь. Момуар Чача тихонько откашлялся:
— Эй, любезный… С тобой всё в порядке?
Глаза гостя открылись.
— О, бесспорно! У вас очень хорошо готовят. Просто превосходно, я бы сказал. Честно говоря, с удовольствием повторил бы свой заказ, но время поджимает. Скажи-ка, старина, — тут он наклонился к хозяину, оказавшись с ним нос к носу. — У тебя есть задний проход?
Чача вздрогнул и напрягся, подозрительно вглядываясь в незнакомца.
— А, ты имеешь в виду чёрный ход! — с неописуемым облегчением воскликнул наконец он. Шарившая под стойкой в поисках дубинки рука обмякла.
— Ну да, — посетитель недоумевающе посмотрел на него, а потом вдруг насупился. — А ты чего подумал?!
— Чёрный ход там, — торопливо указал хозяин в сторону кухни. — Но…
Странный незнакомец перехватил одной рукой саквояжик и трость — и с лёгкостью перемахнул через стойку. Момуар Чача был настолько поражён, что не произнёс ни слова протеста, когда гость хозяйским шагом протопал через всю кухню и скрылся в ночи. «Готов спорить на что угодно, ни один человек не смог бы не то что прыгнуть — даже просто двинуться с места, съев столько, сколько этот парень. И тем не менее я своими глазами видел это!».
Если бы Чача мог наблюдать за Иннотом и дальше, он был бы поражён ещё больше — потому что каюкер, выйдя из харчевни, направился прямиком к стене ближайшего дома. Засунув трость в саквояжик и взяв его в зубы, он с ловкостью ящерицы вскарабкался на высоту пяти этажей и, не меняя темпа, исчез в лабиринте печных труб, слуховых окон и водостоков — в том самом особенном мире чердаков и крыш, который зовётся у людей знающих Аппер Бэби, или Верхний Бэбилон.
* * *
«Тяжёлая Дума» буксировала круизный лайнер на тайную базу пиратов. Изенгрим Фракомбрасс перебрался на свой корабль. Пираты разбрелись по «Махагонии» и занялись мародёрством. На робкое возражение старшего помощника Хуак Даридуда резонно ответил: «Капитан сказал, что ему не нужны ваши шмотки? Это действительно так. Но за нас-то он решать не может, верно?» По старинной пиратской традиции, все трофеи надлежало собрать в одну кучу, после чего начинался делёж. Но наиболее подходящее для этого место, верхняя палуба, было обезображено фекальным обстрелом. Кто-то из пиратов предложил срезать кливер и расстелить его на палубе, но оставленный за старшего Даридуда решительно воспротивился этому. «Можете делать что угодно в каютах и кубрике — хоть разбирайте их на сувениры. Но такелаж и камбуз трогать запрещено. Приказ капитана», — добавил он. Ссориться с капитаном не хотел никто. В конце концов один из пиратов предложил соломоново решение — и обезьянцы, отобрав с десяток пленников, погнали их за водой и швабрами. Через некоторое время последствия обстрела с грехом пополам были ликвидированы. Вскоре на верхней палубе выросла гора награбленного барахла. Чего здесь только не было! Золото и драгоценности соседствовали с предметами гардероба и мебелью. Один из пиратов, отдуваясь, приволок из капитанских апартаментов антикварное кресло-качалку (командор Блэвэ болезненно сморщился) и во всеуслышание заявил, что готов испытать это чудесное приспособление прямо сейчас, если только найдётся дама достаточно смелая, чтобы составить ему компанию. Таковых, однако же, не обнаружилось. Вообще женщины подвергались значительно меньшей опасности, чем это принято считать: несмотря на свой необузданный нрав, обезьянцы всё-таки, как правило, предпочитали самок своего вида. Это, конечно же, не мешало запугивать пленённых дам, строя им глазки и отпуская двусмысленные комплименты. Многих пассажирок вскоре начала бить крупная дрожь. Известный своими противоестественными наклонностями Жирный оделил вниманием Леона Жаклеона, подмигивая ему и сладострастно причмокивая губами. Знаменитый артист только вздрагивал и плотнее вжимался в угол.Стоя на дне бассейна, Хлюпик изо всех сил вертел головой, пытаясь увидеть Адиррозу. Наконец, ему это удалось, и он осторожно, бочком, стал проталкиваться к ней поближе.
— Ты как, Хлю? — шёпотом спросила его сипапок-кула, когда Хлюпик оказался рядом.
— Нормально, — поморщился Хлюпик. — А ты?
— Ничего. Слушай, ты можешь поджарить этих уродов прямо сейчас? — Она сверкнула глазами на обезьянцев.
— Ничего не получится, — опустил голову Хлюпик.
— Почему?
— Для этого мне надо попасть в мою каюту и взять походную одежду.
— Зачем?.. А, у тебя там какой-то талисман! — догадалась сипапоккула. — А без него никак не получится?
— Нет, — признался Хлюпик.
— Жалко… — протянула Адирроза. — А то бы мы могли уложить их всех и пережечь буксирный канат.
— И что дальше? — пожал плечами Хлюпик. — Пираты наверняка расстреляли бы «Махагонию» из баллист, вот и всё.
— Но надо же что-то делать! — сжала кулачки Адирроза. — Нельзя же вот так вот сидеть в этой вони и ждать неизвестно чего!
— Запаситесь терпением, моя милая, — устало и чуточку снисходительно посоветовал ей сидевший неподалёку седовласый господин в некогда изящном голубовато-сером одеянии. — Возможно, когда они привезут нас на стоянку, шансов ускользнуть из их лап будет больше. А пока что — замечайте, куда мы направляемся.
— Зачем? — пожал плечами Хлюпик.
— Потому что обратный путь, каким бы он ни был, нам предстоит искать самим.
— С этим проблем не будет. Я точно знаю, где находится Вавилон. — Хлюпик стиснул в кармане медный кругляш.
И в самом деле, некогда купленный им талисман, небольшая монетка, являлся своего рода магическим компасом, всегда указывающим на другую такую же монету, хранившуюся в прикроватном столике в его квартире. Отправляясь в путешествие, Хлюпик захватил её с собой, а переодеваясь в обновки, чисто машинально переложил из кармана в карман.