Страница:
Деревня представляла собой десяток тростниковых хижин, высоко поднятых на прочные бамбуковые сваи; очевидно, разливы здесь были делом обычным. На узенькие мостки, соединяющие жилища, высыпало, пожалуй, всё население: мужчины с копьями в руках, женщины и многочисленные ребятишки. На путешественников смотрели насторожённо, однако без враждебности. Связанный Фракомбрасс вызвал всего лишь лёгкое любопытство: в этих благословенных краях про воздушных пиратов никто не слыхал.
После неторопливого знакомства и угощения Громила приступил к переговорам. Чутьё не подвело обезьянца: едва аборигены увидели розовато-оранжевый атлас, глаза их загорелись. Каюкеры безо всяких хлопот получили четыре пироги, выдолбленные из цельных древесных стволов. Лодки оказались не слишком устойчивыми, хотя и гораздо более быстроходными, чем плот. «На них выйдете к Великой реке завтра вечером», – сказал вождь, седобородый, худой, как щепка, старик с умными проницательными глазами.
– Не жалко тебе бросать здесь плавсредство-то наше? – ехидно спросил Иннот Громилу. – Столько на него сил потратили… Давай вон хоть Ёкарного Глаза туда посадим…
– Нет уж, спасибо, – тут же отозвался Фракомбрасс. – Хватит с меня такого удовольствия: мало того, что связан, как дикий свинтус, так ещё и с мокрой задницей! Имейте хоть каплю уважения на фиг!
– Действительно, – неожиданно поддержала пирата Адирроза. – Он мне нужен в хорошем товарном виде.
В одну лодку уселся Громила: здоровенный гориллоид весил по крайней мере вдвое больше, чем любой из каюкеров. Вторую пирогу разделили Джихад с Иннотом; Адирроза предпочла путешествовать отдельно. Кактус составил компанию Фракомбрассу.
– Смотри сюда, – сказал он пирату и на миг выдвинул свои шипы. – Уколешься – каюк! Всё понятно?
Фракомбрасс с независимым видом пожал плечами. Последние дни он был мрачен и хмур: встреча с каюкерами сильно уменьшала его шансы сбежать из-под бдительного надзора сипапоккулы.
Тронулись в путь. Вместо привычных двухлопастных вёсел управлять лодкой приходилось при помощи этакой «лопаты» с короткой Т-образной перекладиной на конце. Впрочем, каюкеры быстро освоились; Иннот даже запел во всё горло какую-то легкомысленную песенку.
– Я убью тебя, лодочник!!! – взревел Громила через пару минут, не в силах выносить такое издевательство над своими ушами. – Остановите его!
– Знаешь, Инни, вообще-то он прав. Джанги ты играешь здорово, но петь не умеешь совершенно, – поддержала друга Джихад.
– Вы все мне завидуете, вот в чём дело. У меня замечательный голос, – обиженно заявил Иннот.
– У грохманта он тоже в своём роде замечательный… В том смысле, что его трудно не заметить.
На ночь остановились на небольшом островке посередине реки. Спички подмокли, и Иннот разживил костёр короткой синеватой молнией из ладони, приведя в восторг Адиррозу. «Мне бы так!» – восхищённо прошептала она.
«Ты и без того смертельна, как цианид калия!» – отвесил ей сомнительный комплимент каюкер.
Вскипятили чайник. Сладкого давно уже не было, но Иннот добавил немного виски в каждую кружку, «чтобы жизнь продолжалась», по его выражению. Фракомбрасс усиленно принюхивался и тяжело вздыхал.
– Скажи-ка, а ты летал когда-нибудь на север? – спросил каюкер, подсаживаясь к нему.
Пират с лёгким интересом посмотрел на Иннота: до сих пор никто из путешественников не пытался с ним побеседовать.
– Я много куда летал, парень. А что?
– Так… Интересно, – пожал плечами Иннот. – Сам-то я так далеко ни разу не забирался, хотя по Лесу побродил изрядно – и на востоке, и на юге.
– Горы там, – буркнул пират. – Без конца и краю. Дикие места; человеку там делать нечего. Да и обезьянцу тоже.
– Просто горы? А за ними?
– За ними… – Фракомбрасс помолчал. – Летишь себе, летишь… И вдруг перед тобой – стена! То, что ты принимал за облачную гряду, на самом деле – горный хребет. И конца ему не видно, что на восток, что на запад. Поднимаешься выше, выше, уже воздуха не хватает, а она нависает над тобой, как… Словно и не двигаешься вовсе, а висишь в неподвижности. Вот такие там горы, Передоз.
– Меня зовут Иннот.
– Один хрен…
– Но северяне ведь как-то их преодолели. Сотни и сотни кораблей…
– Про то не знаю. Может, там перевалы какие есть или ещё что… Мы особо-то не искали, сам понимаешь: чтобы спрятаться, и поближе места есть.
– А зачем тогда летали в те края? – поинтересовался Громила.
– Ну так… – Фракомбрасс пожал плечами. – Из интереса… Повезло нам как-то, столько добра взяли, что «Дума» еле ползла. Ну а как отпраздновали и протрезвели малёхо, я и предложил… Давай, говорю, того… Пощупаем, чего там. Ну, и вот…
– А карты тех мест ты, часом, не составлял?
– Ты ж мои бумаги видел, – хитро прищурился пират.
– Но ведь не все?
– Не все, это верно… Кое-что я припрятал. Ни к чему такое на виду держать…
– Фракомбрасс! Ты опять начинаешь? – строго спросила его Адирроза.
– Меня спросили, я ответил, – пожал плечами Ёкарный Глаз. – Что есть, то и сказал.
Иннот расстелил на земле трофейную карту и, немного подумав, провёл на ней прямую.
– Если я продолжу эту линию, то что там будет?
– А что я сказал, то и будет, – мельком кинув взгляд, хмыкнул пират. – Горы и горы.
– И ничего интересного? – продолжал допытываться каюкер.
– Не-а… Слушай, будь человеком – дай хлебнуть из бочонка! Сил ведь уже нет…
– Но-но! – Иннот погрозил пальцем. – Ишь ты, хлебнуть ему!
– Совет дам, – облизнул губы Фракомбрасс. – Хороший…
– Пожалуй, хватит, – поднялась на ноги Адирроза. – Пойду поищу подходящий сучок…
– Погоди пока, – попросил Иннот.
Он достал свою чашку, сделанную из бамбукового коленца, нацедил туда немного виски, втянул ноздрями тонкий аромат и пригубил. Пират гулко сглотнул, не сводя налитых кровью глаз с вожделенной жидкости.
– Хороший, говоришь, совет? Ну, я слушаю. Если и впрямь хороший, получишь немножко.
– Ты это… Карту мою не выбрасывай, – хрипло сказал Фракомбрасс. – А как приедешь в Вавилон, покажи её там нужным людям. Большие деньги сможешь сделать…
– Это страже, что ли? Да они и так из тебя всё, что знаешь, до последней капли выжмут. Посадят в скунс-камеру, сразу разговорчивым станешь.
– Не, не страже… Другим…
– Другим?
– Мафию он имеет в виду, – буркнул Громила. – Хреновый это совет, Инни. Это он так расквитаться с нами хочет, гад. За эту карту они и впрямь пообещают что хочешь. Только вот заплатят по-своему – ножом в спину.
– Ежели с умом… – начал Фракомбрасс.
– Ага, выловили потом одного такого умного из канала. В цементных башмаках.
– Ты мальчик большой, Передоз, решай сам…
– Я подумаю, – сказал Иннот. – Ладно уж, пей…
Фракомбрасс вытянул губы трубочкой и одним махом всосал в себя виски под неодобрительное ворчание каюкеров.
– А ведь правда, городские бонзы глотки друг другу грызть начнут из-за его сокровищ.
– Не начнут, – покачала головой Адирроза. – Потому я и везу его… – она осеклась.
– Ну-ну? – подбодрил Иннот. Сипапоккула покраснела.
– Давай, малышка, колись. На кого работаешь? – ухмыльнулся Громила.
– Это так уж важно?
– Отстаньте от девочки! – пришла ей на помощь Джихад. – Это не наше дело. Принеси лучше ещё хворосту, Гро.
– «Веспа Крабро», – прошептала Адирроза.
– «Веспа Крабро»?! Мифическая тайная организация, которая ловит и карает самых опасных преступников?! Но ведь это байки…
– Не байки. Она действительно существует. И за Фракомбрассом идёт охота очень давно. Извините, ребята, но это всё, что я вам могу сказать… И вряд ли я когда-нибудь смогу сказать больше.
– Ну ни фига себе! – прихлопнул себя по коленям Кактус. – Такое впечатление, что с нами случаются все сказки по очереди! Не хватает ещё только встретиться с Великими Магами!
– Всё может быть… – пожал плечами Иннот.
– Это будет моё последнее задание, – сипапоккула кивнула на Фракомбрасса. – Я кое-кому должна… Но когда я привезу его, все мои долги покроются с лихвой, и я наконец смогу уйти.
– Изо всяких там тайных обществ уходят обычно одним способом – ногами вперёд! – оскалился Ёкарный Глаз. – Это не столь великодушная публика, как мы, вольные пираты. Не боишься, цыпочка?
– Ну всё, ты меня достал! – Адирроза стала оглядываться в поисках подходящей деревяшки.
Фракомбрасс плотно сжал губы и вытаращил глаза, всем своим видом давая понять, что не проронит больше ни звука.
– В его словах есть определённый смысл… – задумчиво сказал Громила. – Не то чтобы я был таким уж знатоком в этих делах, но та же мафия…
– Всё в порядке, – суховато ответила сипапоккула. – У меня всё предусмотрено.
– А девочка не так уж проста, – шепнул Иннот на ухо Джихад.
– Жизнь такая, – развела руками Адирроза.
– Ну и слух у тебя… – пробормотал смущённый каюкер.
Ночь прошла спокойно, а днём Фракомбрасс впервые попытался удрать. Он сделал это нагло и неожиданно, как и полагается пирату: ещё секунду назад сидел спокойно – и вдруг резко наклонился вбок, лишая пирогу равновесия. Ближе к Строфокамилу река изобиловала подводными камнями. То тут, то там вспухали белой пеной пороги; течение превратилось в стремительный бурный поток. Не ожидавший подвоха Кактус погрузился с головой, нахлебавшись мутной воды. Фракомбрасс, стараясь как можно реже выныривать на поверхность, плыл к берегу. Путы пирата проверяли часто; но, очевидно, он смог каким-то образом ослабить их ночью, а утром вновь натянул – но так, чтобы легко было скинуть.
Момент для бегства был подобран идеально: сила течения продолжала нести лодки вниз, а развернуть пирогу в этом месте не представлялось возможным; бурлящий поток тут же перевернул бы её.
– Старина! Ты умеешь плавать?! – встревоженно крикнул Иннот появившейся неподалёку из пены зелёной физиономии.
– Умею! – откашливаясь, завопил Кактус. – Но ОЧЕНЬ не люблю!!!
Адирроза непрестанно вертела головой, стараясь одновременно и удержать по курсу лодку, и не упустить из виду Ёкарного Глаза. У пирата были неплохие шансы удрать – если бы не необходимость хоть изредка выныривать на поверхность. В один из таких моментов, когда он уже нащупал ногами дно, маленькая отравленная стрелка ткнулась ему в шею. Фракомбрасс сумел выбраться на берег и даже сделать несколько шагов, скрывшись под сенью листвы, прежде чем его скрутили жесточайшие судороги. Он пытался бороться, полз, царапая содранными в кровь пальцами податливую землю, но потом боль стала невыносимой, и он потерял сознание.
Он погрузился в зеленоватое безмолвие, где не существует времени; призраки тихонько переговаривались вокруг, заползали в уши неясным шепотом.
«Ты не перестаралась?» – «Нет, он придёт в себя. Хотя лучше бы не приходил. К сожалению, я не могу всё время держать его в таком состоянии, организм быстро вырабатывает сопротивляемость к яду». – «К тому же, это негуманно. Пусть он и пират, но всё же обезьянец. Смотри, он, похоже, прокусил себе губу, лишь бы не закричать». – «Гуманность меня не волнует. Но я должна выполнить задуманное». – «Твоя целеустремлённость меня пугает». – «Всё потому, что ты воспринимаешь меня как девочку. Я ведь старше, чем кажусь, Гро». – «А это что»? – «Антидот. Надо вдуть его в ранку».
В затылок пирата словно впилась маленькая пиявка – он ощущал её почему-то крохотным оранжевым огоньком. Этот огонёк жёг, выталкивая из спасительных глубин забытья, возвращая к грубой действительности…
– Ну что, очухался? – мокрый с головы до ног Громила наклонился над пиратом.
Фракомбрасс тяжело ворочал глазами.
– Куда он денется, средство-то верное! – Адирроза присела рядом с Громилой на корточки.
Она была ничуть не суше: преследовать пирата пришлось им вдвоём. Фракомбрасс открыл было рот – и зашелся кашлем, хрипя и отплёвываясь.
– Да, это ты на реке глотнул огурчика, – посочувствовал ему Громила. – Ну сам виноват – знал, на что шел. Наша девочка не промахивается, так-то!
– Я тебя предупреждала, – сказала Адирроза.
– Всё равно я уйду! – прохрипел пират. – Из петли вывернусь!
– Предки в помощь! – бросила сипапоккула. Джихад, Иннот и Кактус появились лишь спустя час: им пришлось ловить на реке брошеные лодки, а потом ещё вести их обратно, против течения. По счастью, ниже порогов оно вновь становилось довольно спокойным…
– Да, устроил ты нам приключение! – качал головой Иннот, посмеиваясь.
– Фак! – энергично высказался Кактус, пнув связанное тело. – Фак, как говорят наши пиджин-язычные друзья, – других подходящих слов у меня просто нету.
– Теперь я привяжу тебе руки к ногам, – предупредила Адирроза. – Захочешь ещё раз выкинуть этот фокус – пойдёшь прямиком ко дну.
– Щас! Ты с меня пылинки сдувать будешь, стерва, – я ведь нужен тебе живым, и никак иначе! Так что поцелуй… – но развить эту тему Фракомбрасс не успел: Громила аккуратно вставил ему в пасть кляп.
– До Строфокамила рукой подать, – обрадовала Джихад сохнущих у костра друзей. – Ещё несколько километров, и всё. Ну, а там, как говорится, дорожка прямая.
– Ох, скорей бы… – Кактус потянулся.
– Слушай, Адирроза, по-моему, ты вполне могла бы путешествовать в одной лодке с Джи, – вдруг сказал Иннот.
– Я тебе окончательно надоела, милый? – улыбнулась каюкерша.
– Нет, просто мне нужна пирога.
– Что ты задумал, парень? – испытующе глядя на Иннота, спросил Громила.
Тот вытащил монетку и молча положил на ладонь. Медная стрелка лениво развернулась.
– Я хочу отправиться вверх по Строфокамилу, насколько это возможно; ну а там… Там видно будет.
– Брось, это безрассудство – идти предки знают куда в одиночку!
– Я был бы рад, если бы кто-нибудь из вас составил мне компанию. Но…
– Мы не в силах, старина. Ты уж извини, – развёл руками Кактус.
– Да, но я-то в силах! А значит, надо идти. – Иннот со вздохом взял подсушенное у костра пончо и накинул себе на плечи.
– Давайте поделимся продовольствием, – Джихад принялась копаться в пожитках. – Там немного осталось, но всё же…
– Кидай, что можно, сразу в котелок, – посоветовал Иннот. – Я предпочитаю путешествовать налегке.
– Как это?
– Он умеет питаться впрок, ты что, забыла? – тихонько напомнил Громила.
– И на сколько тебе хватит этой твоей «батарейки»?
– Гм… – Иннот на миг прищурился. – По ощущениям – где-то на месяц, или чуть больше. Всё же я солидно подхарчился у пиратов! Кроме того, я не собираюсь проделать весь путь на одних только резервах. Нет, я буду охотиться, и вообще…
– Когда отправляешься?
– Прямо сейчас. Чего время тянуть? Поем вот, и вперёд.
– Я бы пошла с тобой, – тихонько сказала Адирроза. – Правда…
– Я знаю. Не терзайся так; всё будет оки. Это я тебе говорю! – и Иннот потрепал её по плечу.
Поев, каюкер вытащил трубочку:
– Хорошая всё-таки штука! Особенно после сытного обеда.
– Ещё бы! Ты дней на пять вперёд подхарчился! – хмыкнул Кактус.
– На неделю, – поправил Иннот. – При экономном расходовании энергии. Эх, жаль, махорка кончается, – он ухмыльнулся и выпустил колечко дыма, смешно выпятив губы. – Хороший был смоук… Ладно, ребята, я пошёл. Гро, возьми пиратскую карту: думаю, ты найдёшь ей применение. И нечего так жалобно на меня смотреть, не в последний раз видимся.
– Погоди! – вдруг вскочила Джихад.
Она достала из-за пазухи свой талисман – чёрную голову демона с белыми костяными глазами – и протянула его Инноту.
– Вот, возьми; вдруг пригодится. Нажимаешь на глаза – выскакивает язык. Только осторожнее, он дьявольски острый. Как бритва.
– Ух ты! Спасибо, Джи! Жаль, мне сейчас отдариться нечем…
– И не надо. Это тебе на удачу.
Иннот приподнялся на цыпочки, чмокнул каюкершу в щёку, подмигнул остальным и исчез в густой листве. Громила подбросил в огонь сушняка. Над полянкой воцарилась тишина.
– Как вы думаете, у него получится? – тихонько спросила Адирроза. – Только честно…
– Скорее всего да, – пожал плечами Громила. – Инни – крепкий орешек, его ещё никому разгрызть не удавалось. И упрямый к тому же; так что ты за него не тревожься, малышка. Вон, бери пример с Кактуса. Никаких ненужных эмоций, пристроился себе в теньке, слился с пейзажем и дрыхнет. Кактус и есть, одним словом.
– Я всё слышал, – пробормотал Кактус.
Друзья вскипятили воду и принялись пить чай, изредка перебрасываясь шутками; но на душе у них было неспокойно.
Смоукеры обустроились в заброшенном доме. Разумеется, у них не было самых элементарных вещей – но, по крайней мере, появилась крыша над головой; а в дождливый сезон это отнюдь не маловажно. Железный Занавес не подвёл: наутро ощетинившиеся колючими голубоватыми листьями ветки поднялись аж до второго этажа. Для подъемов и спусков соорудили нечто вроде примитивного лифта – естественно, под руководством Большого Папы.
Утром следующего дня самый правильный смоукер отправился в город. Он вдыхал давно позабытые ароматы улиц, с интересом приглядывался к нарядам прохожих, даже позволил себе приобрести у продавца-лоточника «сочнярик» – жаренный с луком мясной фарш, завёрнутый в мягкую, пропитанную жиром лепёшку.
Некоторой суммой наличных они со Свистолем, конечно, располагали. Впрочем, назвать эти деньги хоть сколько-нибудь серьёзными было нельзя. Первым делом Большой Папа купил «Пандемониум» – пухлую, так и норовящую рассыпаться на отдельные листки газету бесплатных объявлений, и, вырезав из неё купоны, составил два сообщения. Первое касалось Пыхи: его просили вернуться и сообщали адрес. Второе было адресовано стибкам.
Джро отозвался мгновенно: как видно, он и впрямь следил за прессой.
– Хай, смокерс! Я смотрю, вы неплохо устроились! – поприветствовал Джро Большого Папу и Свистоля. – Домовладелец не возражает?
– Нету здесь никакого домовладельца! Это ж трущобы! – пожал плечами Папа.
– Хо-хо… Можете быть уверены: как только выяснится, что из этой развалины можно извлечь какую-то пользу, домовладелец объявится, причём очень быстро.
– Пропал наш адмирал, – озабоченно покачал головой Папа, пропуская слова Джро мимо ушей. – Ума не приложу, что с ним могло приключиться…
– В этом городе? Да что угодно!
– Спасибо, утешил… Ладно, перейдём к делу.
– О делах лучше разговаривать в кофейне. Пошли, я угощаю.
– Пошли, – не стал возражать Свистоль.
– Давайте обсудим бизнес, – предложил Джро, когда с кофе было покончено. – Сколько вы хотите?
– Гм… Ну, мы думали, процентов… Э-э… Девяносто…
– Не смешите меня. – Стибок откинулся на спинку стула и, хитро прищурившись, стал загибать пальцы. – Начальные капиталы – наши; реклама – тоже наша. Далее, сбор дикого тобакко в лесах. Я уже договорился с парнями, которые делают бизнес на лекарственных травах; по первому слову они готовы взяться за работу. Только плати! Вчера я послал Касси (вы помните её?) в квартал Кукловодов; за небольшую мзду тамошние огнеглотатели взялись организовать смоук-шоу. Да, ещё мы будем продавать курительные трубки; у меня есть знакомый столяр-регендальщик, так он взялся изготовить опытную партию. Собственно, на вас остаётся разведение элитных сортов – ну и само имя, право первородства, так сказать. Десять процентов, парни, – это всё, что я могу вам предложить.
– Ах так! – Свистоль вскочил, кипя гневом. – Ну, значит, мы объявляем вам конкурентную войну! Посмотрим, что вы сможете без нас!
Джро неожиданно улыбнулся:
– Не горячись так, смокер. Ну посуди сам – вы, в общем-то, нелегальные иммигранты. Прищучить вас не такая уж большая проблема; денег-то у вас нету! А без денег здесь любой – ноль без палочки. Постой, – он жестом остановил возмущённого Папу. – Это просто инфомейшен к размышлению. Я-то как раз не собираюсь с вами воевать или конкурировать. Сотрудничать гораздо выгоднее. Десять процентов – это очень хорошие деньги! Ведь вы практически ничего не вкладываете в предприятие.
– Как это – не вкладываем?! А наш труд?! Наши знания?! А…
– Я имею в виду опять-таки деньги…
– Но десять! Всего лишь десять процентов дохода!
– Чистого дохода! – поднял палец стибок. – То есть после того, как мы выплатим все зарплаты и налоги и дадим откупного мафии и страже.
– Ещё и страже?! Давай уж что-нибудь одно – либо тем, либо этим…
– Похоже, вы совсем не понимаете жизненных реалий Биг Бэби, парни…
– Каких таких реалий?!
– Каждый хочет отхватить свой кусок пирога, – пояснил Джро. – Наша сила ещё и в том, что мы знаем, кому можно показать жирный кукиш, а с кем делиться обязательно.
– Но десять процентов! Всего десять!
– Вам не нравятся круглые суммы? Хорошо, пусть будет пятнадцать. Это моё последнее слово, смокерс. Решайтесь…
– Двадцать пять! – вдруг брякнул Папа, лишив Свистоля дара речи.
Сошлись на восемнадцати с половиной процентах. Кроме того, хитроумный шаман выторговал смоукерам право открывать собственные курительные салоны. Доход с этих заведений должен был идти только в карман племени – на, так сказать, насущные нужды.
Хуже всего смоукеру приходилось без табака. Последние крошки бывшего в кисете зелья он скурил ещё на этапе, чтобы заглушить сосущее чувство голода, и с тех пор мучился несказанно. В первую же ночь одного из каторжан, маленького альбиноса, едва не побили: тот начал вслух вспоминать свой последний кутёж в какой-то «шикарной ресторации» – и вспоминал долго, сочно и с многочисленными подробностями, покуда остальные не потеряли терпения.
– Уж больно ты красноречив! – резонно заметил Чобы обиженному белобрысому. – Я сам чуть слюной не захлебнулся!
Работать приходилось помногу. Хотя Пыхины мускулы и окрепли за время путешествия, ежедневный, от зари до зари труд на хлопковых полях выматывал совершенно.
– Я так долго не выдержу! – признался Пыха спустя неделю своему приятелю.
– Надо держаться, старик, – посоветовал Чобы, но как-то вяло. – Иначе пропадёшь. Сбежать отсюда невозможно – да ты и сам видел, какие чудища нас сторожат!
Он имел в виду собак – здоровенных, с короткой шерстью и мощными складками кожи. Эта порода специально выводилась для охоты за беглыми рабами. На ночь их выпускали бегать между бараков. Была ещё колючая проволока на столбах, огораживающих плантации, и надсмотрщики, и стража…
Как-то ночью, после отбоя, повернувшегося носом к стене смоукера похлопали по плечу. Он приподнялся на ложе – альбинос приветливо щерился в полумраке.
– Пошли, это самое, того…
– Чего того?
– Дёрнем кумарчика! У тебя, я слыхал, бумага есть…
– Какая бумага? – Пыха соображал медленно.
– А книга-то! – хихикнул альбинос. – Про книгу-то забыл?
Про книгу Пыха и в самом деле забыл – спрятал её под жесткий матрас и не вспоминал больше. Он тяжело вздохнул и нащупал кожаный переплёт.
Огня в жилище каторжанам иметь не полагалось. Тем не менее в глубине барака чуть теплился чадный язычок – кто-то умудрился раздобыть крохотную плошку светильного масла. Пыха, всё ещё сонный, подошёл поближе. Вокруг светильника собралось несколько каторжан. Кумаром угощал седой морщинистый старик, которого все звали Кожаный – такое прозвище он получил за большие складки кожи на груди и животе. Настоящее его имя давно забылось за ненадобностью.
– Ну вот, и бумажка есть! – Чобы сунул книгу старику. – Всё честь по чести, как обещали! Теперь кумар давай!
Старик, однако же, не спешил. Он внимательно рассмотрел переплёт, потом открыл его и перелистнул несколько страниц. Добытая Пыхой книга была, по-видимому, довольно старой – обложка покрылась многочисленными царапинами и выглядела весьма потрёпанной, уголки страниц засалились.
– Чего ждёшь, Кожаный? Где кумар-то? – нетерпеливо шмыгая носом, спросил альбинос.
Старик аккуратно положил книгу на нары.
– Это курить нельзя, на, – с расстановкой сказал он.
– Почему нельзя?! – возмутился Чобы. – Прекрасная бумага! Вот, смотри… – и он потянулся к томику.
Старик неожиданно резво хлопнул его по руке.
– Это не простая книга, – пояснил он.
– Что значит не простая? – озадаченно почесался в паху альбинос.
– Посмотри на буквы. Ничего не замечаешь, на?
– Так ведь это не по-нашему! – хихикнул кто-то.
– Ты-то откуда знаешь, куки? Ты же читать не умеешь!
После неторопливого знакомства и угощения Громила приступил к переговорам. Чутьё не подвело обезьянца: едва аборигены увидели розовато-оранжевый атлас, глаза их загорелись. Каюкеры безо всяких хлопот получили четыре пироги, выдолбленные из цельных древесных стволов. Лодки оказались не слишком устойчивыми, хотя и гораздо более быстроходными, чем плот. «На них выйдете к Великой реке завтра вечером», – сказал вождь, седобородый, худой, как щепка, старик с умными проницательными глазами.
– Не жалко тебе бросать здесь плавсредство-то наше? – ехидно спросил Иннот Громилу. – Столько на него сил потратили… Давай вон хоть Ёкарного Глаза туда посадим…
– Нет уж, спасибо, – тут же отозвался Фракомбрасс. – Хватит с меня такого удовольствия: мало того, что связан, как дикий свинтус, так ещё и с мокрой задницей! Имейте хоть каплю уважения на фиг!
– Действительно, – неожиданно поддержала пирата Адирроза. – Он мне нужен в хорошем товарном виде.
В одну лодку уселся Громила: здоровенный гориллоид весил по крайней мере вдвое больше, чем любой из каюкеров. Вторую пирогу разделили Джихад с Иннотом; Адирроза предпочла путешествовать отдельно. Кактус составил компанию Фракомбрассу.
– Смотри сюда, – сказал он пирату и на миг выдвинул свои шипы. – Уколешься – каюк! Всё понятно?
Фракомбрасс с независимым видом пожал плечами. Последние дни он был мрачен и хмур: встреча с каюкерами сильно уменьшала его шансы сбежать из-под бдительного надзора сипапоккулы.
Тронулись в путь. Вместо привычных двухлопастных вёсел управлять лодкой приходилось при помощи этакой «лопаты» с короткой Т-образной перекладиной на конце. Впрочем, каюкеры быстро освоились; Иннот даже запел во всё горло какую-то легкомысленную песенку.
– Я убью тебя, лодочник!!! – взревел Громила через пару минут, не в силах выносить такое издевательство над своими ушами. – Остановите его!
– Знаешь, Инни, вообще-то он прав. Джанги ты играешь здорово, но петь не умеешь совершенно, – поддержала друга Джихад.
– Вы все мне завидуете, вот в чём дело. У меня замечательный голос, – обиженно заявил Иннот.
– У грохманта он тоже в своём роде замечательный… В том смысле, что его трудно не заметить.
На ночь остановились на небольшом островке посередине реки. Спички подмокли, и Иннот разживил костёр короткой синеватой молнией из ладони, приведя в восторг Адиррозу. «Мне бы так!» – восхищённо прошептала она.
«Ты и без того смертельна, как цианид калия!» – отвесил ей сомнительный комплимент каюкер.
Вскипятили чайник. Сладкого давно уже не было, но Иннот добавил немного виски в каждую кружку, «чтобы жизнь продолжалась», по его выражению. Фракомбрасс усиленно принюхивался и тяжело вздыхал.
– Скажи-ка, а ты летал когда-нибудь на север? – спросил каюкер, подсаживаясь к нему.
Пират с лёгким интересом посмотрел на Иннота: до сих пор никто из путешественников не пытался с ним побеседовать.
– Я много куда летал, парень. А что?
– Так… Интересно, – пожал плечами Иннот. – Сам-то я так далеко ни разу не забирался, хотя по Лесу побродил изрядно – и на востоке, и на юге.
– Горы там, – буркнул пират. – Без конца и краю. Дикие места; человеку там делать нечего. Да и обезьянцу тоже.
– Просто горы? А за ними?
– За ними… – Фракомбрасс помолчал. – Летишь себе, летишь… И вдруг перед тобой – стена! То, что ты принимал за облачную гряду, на самом деле – горный хребет. И конца ему не видно, что на восток, что на запад. Поднимаешься выше, выше, уже воздуха не хватает, а она нависает над тобой, как… Словно и не двигаешься вовсе, а висишь в неподвижности. Вот такие там горы, Передоз.
– Меня зовут Иннот.
– Один хрен…
– Но северяне ведь как-то их преодолели. Сотни и сотни кораблей…
– Про то не знаю. Может, там перевалы какие есть или ещё что… Мы особо-то не искали, сам понимаешь: чтобы спрятаться, и поближе места есть.
– А зачем тогда летали в те края? – поинтересовался Громила.
– Ну так… – Фракомбрасс пожал плечами. – Из интереса… Повезло нам как-то, столько добра взяли, что «Дума» еле ползла. Ну а как отпраздновали и протрезвели малёхо, я и предложил… Давай, говорю, того… Пощупаем, чего там. Ну, и вот…
– А карты тех мест ты, часом, не составлял?
– Ты ж мои бумаги видел, – хитро прищурился пират.
– Но ведь не все?
– Не все, это верно… Кое-что я припрятал. Ни к чему такое на виду держать…
– Фракомбрасс! Ты опять начинаешь? – строго спросила его Адирроза.
– Меня спросили, я ответил, – пожал плечами Ёкарный Глаз. – Что есть, то и сказал.
Иннот расстелил на земле трофейную карту и, немного подумав, провёл на ней прямую.
– Если я продолжу эту линию, то что там будет?
– А что я сказал, то и будет, – мельком кинув взгляд, хмыкнул пират. – Горы и горы.
– И ничего интересного? – продолжал допытываться каюкер.
– Не-а… Слушай, будь человеком – дай хлебнуть из бочонка! Сил ведь уже нет…
– Но-но! – Иннот погрозил пальцем. – Ишь ты, хлебнуть ему!
– Совет дам, – облизнул губы Фракомбрасс. – Хороший…
– Пожалуй, хватит, – поднялась на ноги Адирроза. – Пойду поищу подходящий сучок…
– Погоди пока, – попросил Иннот.
Он достал свою чашку, сделанную из бамбукового коленца, нацедил туда немного виски, втянул ноздрями тонкий аромат и пригубил. Пират гулко сглотнул, не сводя налитых кровью глаз с вожделенной жидкости.
– Хороший, говоришь, совет? Ну, я слушаю. Если и впрямь хороший, получишь немножко.
– Ты это… Карту мою не выбрасывай, – хрипло сказал Фракомбрасс. – А как приедешь в Вавилон, покажи её там нужным людям. Большие деньги сможешь сделать…
– Это страже, что ли? Да они и так из тебя всё, что знаешь, до последней капли выжмут. Посадят в скунс-камеру, сразу разговорчивым станешь.
– Не, не страже… Другим…
– Другим?
– Мафию он имеет в виду, – буркнул Громила. – Хреновый это совет, Инни. Это он так расквитаться с нами хочет, гад. За эту карту они и впрямь пообещают что хочешь. Только вот заплатят по-своему – ножом в спину.
– Ежели с умом… – начал Фракомбрасс.
– Ага, выловили потом одного такого умного из канала. В цементных башмаках.
– Ты мальчик большой, Передоз, решай сам…
– Я подумаю, – сказал Иннот. – Ладно уж, пей…
Фракомбрасс вытянул губы трубочкой и одним махом всосал в себя виски под неодобрительное ворчание каюкеров.
– А ведь правда, городские бонзы глотки друг другу грызть начнут из-за его сокровищ.
– Не начнут, – покачала головой Адирроза. – Потому я и везу его… – она осеклась.
– Ну-ну? – подбодрил Иннот. Сипапоккула покраснела.
– Давай, малышка, колись. На кого работаешь? – ухмыльнулся Громила.
– Это так уж важно?
– Отстаньте от девочки! – пришла ей на помощь Джихад. – Это не наше дело. Принеси лучше ещё хворосту, Гро.
– «Веспа Крабро», – прошептала Адирроза.
– «Веспа Крабро»?! Мифическая тайная организация, которая ловит и карает самых опасных преступников?! Но ведь это байки…
– Не байки. Она действительно существует. И за Фракомбрассом идёт охота очень давно. Извините, ребята, но это всё, что я вам могу сказать… И вряд ли я когда-нибудь смогу сказать больше.
– Ну ни фига себе! – прихлопнул себя по коленям Кактус. – Такое впечатление, что с нами случаются все сказки по очереди! Не хватает ещё только встретиться с Великими Магами!
– Всё может быть… – пожал плечами Иннот.
– Это будет моё последнее задание, – сипапоккула кивнула на Фракомбрасса. – Я кое-кому должна… Но когда я привезу его, все мои долги покроются с лихвой, и я наконец смогу уйти.
– Изо всяких там тайных обществ уходят обычно одним способом – ногами вперёд! – оскалился Ёкарный Глаз. – Это не столь великодушная публика, как мы, вольные пираты. Не боишься, цыпочка?
– Ну всё, ты меня достал! – Адирроза стала оглядываться в поисках подходящей деревяшки.
Фракомбрасс плотно сжал губы и вытаращил глаза, всем своим видом давая понять, что не проронит больше ни звука.
– В его словах есть определённый смысл… – задумчиво сказал Громила. – Не то чтобы я был таким уж знатоком в этих делах, но та же мафия…
– Всё в порядке, – суховато ответила сипапоккула. – У меня всё предусмотрено.
– А девочка не так уж проста, – шепнул Иннот на ухо Джихад.
– Жизнь такая, – развела руками Адирроза.
– Ну и слух у тебя… – пробормотал смущённый каюкер.
Ночь прошла спокойно, а днём Фракомбрасс впервые попытался удрать. Он сделал это нагло и неожиданно, как и полагается пирату: ещё секунду назад сидел спокойно – и вдруг резко наклонился вбок, лишая пирогу равновесия. Ближе к Строфокамилу река изобиловала подводными камнями. То тут, то там вспухали белой пеной пороги; течение превратилось в стремительный бурный поток. Не ожидавший подвоха Кактус погрузился с головой, нахлебавшись мутной воды. Фракомбрасс, стараясь как можно реже выныривать на поверхность, плыл к берегу. Путы пирата проверяли часто; но, очевидно, он смог каким-то образом ослабить их ночью, а утром вновь натянул – но так, чтобы легко было скинуть.
Момент для бегства был подобран идеально: сила течения продолжала нести лодки вниз, а развернуть пирогу в этом месте не представлялось возможным; бурлящий поток тут же перевернул бы её.
– Старина! Ты умеешь плавать?! – встревоженно крикнул Иннот появившейся неподалёку из пены зелёной физиономии.
– Умею! – откашливаясь, завопил Кактус. – Но ОЧЕНЬ не люблю!!!
Адирроза непрестанно вертела головой, стараясь одновременно и удержать по курсу лодку, и не упустить из виду Ёкарного Глаза. У пирата были неплохие шансы удрать – если бы не необходимость хоть изредка выныривать на поверхность. В один из таких моментов, когда он уже нащупал ногами дно, маленькая отравленная стрелка ткнулась ему в шею. Фракомбрасс сумел выбраться на берег и даже сделать несколько шагов, скрывшись под сенью листвы, прежде чем его скрутили жесточайшие судороги. Он пытался бороться, полз, царапая содранными в кровь пальцами податливую землю, но потом боль стала невыносимой, и он потерял сознание.
Он погрузился в зеленоватое безмолвие, где не существует времени; призраки тихонько переговаривались вокруг, заползали в уши неясным шепотом.
«Ты не перестаралась?» – «Нет, он придёт в себя. Хотя лучше бы не приходил. К сожалению, я не могу всё время держать его в таком состоянии, организм быстро вырабатывает сопротивляемость к яду». – «К тому же, это негуманно. Пусть он и пират, но всё же обезьянец. Смотри, он, похоже, прокусил себе губу, лишь бы не закричать». – «Гуманность меня не волнует. Но я должна выполнить задуманное». – «Твоя целеустремлённость меня пугает». – «Всё потому, что ты воспринимаешь меня как девочку. Я ведь старше, чем кажусь, Гро». – «А это что»? – «Антидот. Надо вдуть его в ранку».
В затылок пирата словно впилась маленькая пиявка – он ощущал её почему-то крохотным оранжевым огоньком. Этот огонёк жёг, выталкивая из спасительных глубин забытья, возвращая к грубой действительности…
– Ну что, очухался? – мокрый с головы до ног Громила наклонился над пиратом.
Фракомбрасс тяжело ворочал глазами.
– Куда он денется, средство-то верное! – Адирроза присела рядом с Громилой на корточки.
Она была ничуть не суше: преследовать пирата пришлось им вдвоём. Фракомбрасс открыл было рот – и зашелся кашлем, хрипя и отплёвываясь.
– Да, это ты на реке глотнул огурчика, – посочувствовал ему Громила. – Ну сам виноват – знал, на что шел. Наша девочка не промахивается, так-то!
– Я тебя предупреждала, – сказала Адирроза.
– Всё равно я уйду! – прохрипел пират. – Из петли вывернусь!
– Предки в помощь! – бросила сипапоккула. Джихад, Иннот и Кактус появились лишь спустя час: им пришлось ловить на реке брошеные лодки, а потом ещё вести их обратно, против течения. По счастью, ниже порогов оно вновь становилось довольно спокойным…
– Да, устроил ты нам приключение! – качал головой Иннот, посмеиваясь.
– Фак! – энергично высказался Кактус, пнув связанное тело. – Фак, как говорят наши пиджин-язычные друзья, – других подходящих слов у меня просто нету.
– Теперь я привяжу тебе руки к ногам, – предупредила Адирроза. – Захочешь ещё раз выкинуть этот фокус – пойдёшь прямиком ко дну.
– Щас! Ты с меня пылинки сдувать будешь, стерва, – я ведь нужен тебе живым, и никак иначе! Так что поцелуй… – но развить эту тему Фракомбрасс не успел: Громила аккуратно вставил ему в пасть кляп.
– До Строфокамила рукой подать, – обрадовала Джихад сохнущих у костра друзей. – Ещё несколько километров, и всё. Ну, а там, как говорится, дорожка прямая.
– Ох, скорей бы… – Кактус потянулся.
– Слушай, Адирроза, по-моему, ты вполне могла бы путешествовать в одной лодке с Джи, – вдруг сказал Иннот.
– Я тебе окончательно надоела, милый? – улыбнулась каюкерша.
– Нет, просто мне нужна пирога.
– Что ты задумал, парень? – испытующе глядя на Иннота, спросил Громила.
Тот вытащил монетку и молча положил на ладонь. Медная стрелка лениво развернулась.
– Я хочу отправиться вверх по Строфокамилу, насколько это возможно; ну а там… Там видно будет.
– Брось, это безрассудство – идти предки знают куда в одиночку!
– Я был бы рад, если бы кто-нибудь из вас составил мне компанию. Но…
– Мы не в силах, старина. Ты уж извини, – развёл руками Кактус.
– Да, но я-то в силах! А значит, надо идти. – Иннот со вздохом взял подсушенное у костра пончо и накинул себе на плечи.
– Давайте поделимся продовольствием, – Джихад принялась копаться в пожитках. – Там немного осталось, но всё же…
– Кидай, что можно, сразу в котелок, – посоветовал Иннот. – Я предпочитаю путешествовать налегке.
– Как это?
– Он умеет питаться впрок, ты что, забыла? – тихонько напомнил Громила.
– И на сколько тебе хватит этой твоей «батарейки»?
– Гм… – Иннот на миг прищурился. – По ощущениям – где-то на месяц, или чуть больше. Всё же я солидно подхарчился у пиратов! Кроме того, я не собираюсь проделать весь путь на одних только резервах. Нет, я буду охотиться, и вообще…
– Когда отправляешься?
– Прямо сейчас. Чего время тянуть? Поем вот, и вперёд.
– Я бы пошла с тобой, – тихонько сказала Адирроза. – Правда…
– Я знаю. Не терзайся так; всё будет оки. Это я тебе говорю! – и Иннот потрепал её по плечу.
Поев, каюкер вытащил трубочку:
– Хорошая всё-таки штука! Особенно после сытного обеда.
– Ещё бы! Ты дней на пять вперёд подхарчился! – хмыкнул Кактус.
– На неделю, – поправил Иннот. – При экономном расходовании энергии. Эх, жаль, махорка кончается, – он ухмыльнулся и выпустил колечко дыма, смешно выпятив губы. – Хороший был смоук… Ладно, ребята, я пошёл. Гро, возьми пиратскую карту: думаю, ты найдёшь ей применение. И нечего так жалобно на меня смотреть, не в последний раз видимся.
– Погоди! – вдруг вскочила Джихад.
Она достала из-за пазухи свой талисман – чёрную голову демона с белыми костяными глазами – и протянула его Инноту.
– Вот, возьми; вдруг пригодится. Нажимаешь на глаза – выскакивает язык. Только осторожнее, он дьявольски острый. Как бритва.
– Ух ты! Спасибо, Джи! Жаль, мне сейчас отдариться нечем…
– И не надо. Это тебе на удачу.
Иннот приподнялся на цыпочки, чмокнул каюкершу в щёку, подмигнул остальным и исчез в густой листве. Громила подбросил в огонь сушняка. Над полянкой воцарилась тишина.
– Как вы думаете, у него получится? – тихонько спросила Адирроза. – Только честно…
– Скорее всего да, – пожал плечами Громила. – Инни – крепкий орешек, его ещё никому разгрызть не удавалось. И упрямый к тому же; так что ты за него не тревожься, малышка. Вон, бери пример с Кактуса. Никаких ненужных эмоций, пристроился себе в теньке, слился с пейзажем и дрыхнет. Кактус и есть, одним словом.
– Я всё слышал, – пробормотал Кактус.
Друзья вскипятили воду и принялись пить чай, изредка перебрасываясь шутками; но на душе у них было неспокойно.
* * *
Нет ничего приятнее утреннего кофе, особенно когда он заварен по всем правилам – в луженой медной джезве, на жаровне, полной раскалённого песка. Большой Папа с удовольствием отхлебнул обжигающего, чёрного, как душа олигарха, напитка и откинулся на спинку кресла. Всё-таки город даёт ни с чем не сравнимый комфорт – и это, пожалуй, единственное его положительное свойство.Смоукеры обустроились в заброшенном доме. Разумеется, у них не было самых элементарных вещей – но, по крайней мере, появилась крыша над головой; а в дождливый сезон это отнюдь не маловажно. Железный Занавес не подвёл: наутро ощетинившиеся колючими голубоватыми листьями ветки поднялись аж до второго этажа. Для подъемов и спусков соорудили нечто вроде примитивного лифта – естественно, под руководством Большого Папы.
Утром следующего дня самый правильный смоукер отправился в город. Он вдыхал давно позабытые ароматы улиц, с интересом приглядывался к нарядам прохожих, даже позволил себе приобрести у продавца-лоточника «сочнярик» – жаренный с луком мясной фарш, завёрнутый в мягкую, пропитанную жиром лепёшку.
Некоторой суммой наличных они со Свистолем, конечно, располагали. Впрочем, назвать эти деньги хоть сколько-нибудь серьёзными было нельзя. Первым делом Большой Папа купил «Пандемониум» – пухлую, так и норовящую рассыпаться на отдельные листки газету бесплатных объявлений, и, вырезав из неё купоны, составил два сообщения. Первое касалось Пыхи: его просили вернуться и сообщали адрес. Второе было адресовано стибкам.
Джро отозвался мгновенно: как видно, он и впрямь следил за прессой.
– Хай, смокерс! Я смотрю, вы неплохо устроились! – поприветствовал Джро Большого Папу и Свистоля. – Домовладелец не возражает?
– Нету здесь никакого домовладельца! Это ж трущобы! – пожал плечами Папа.
– Хо-хо… Можете быть уверены: как только выяснится, что из этой развалины можно извлечь какую-то пользу, домовладелец объявится, причём очень быстро.
– Пропал наш адмирал, – озабоченно покачал головой Папа, пропуская слова Джро мимо ушей. – Ума не приложу, что с ним могло приключиться…
– В этом городе? Да что угодно!
– Спасибо, утешил… Ладно, перейдём к делу.
– О делах лучше разговаривать в кофейне. Пошли, я угощаю.
– Пошли, – не стал возражать Свистоль.
– Давайте обсудим бизнес, – предложил Джро, когда с кофе было покончено. – Сколько вы хотите?
– Гм… Ну, мы думали, процентов… Э-э… Девяносто…
– Не смешите меня. – Стибок откинулся на спинку стула и, хитро прищурившись, стал загибать пальцы. – Начальные капиталы – наши; реклама – тоже наша. Далее, сбор дикого тобакко в лесах. Я уже договорился с парнями, которые делают бизнес на лекарственных травах; по первому слову они готовы взяться за работу. Только плати! Вчера я послал Касси (вы помните её?) в квартал Кукловодов; за небольшую мзду тамошние огнеглотатели взялись организовать смоук-шоу. Да, ещё мы будем продавать курительные трубки; у меня есть знакомый столяр-регендальщик, так он взялся изготовить опытную партию. Собственно, на вас остаётся разведение элитных сортов – ну и само имя, право первородства, так сказать. Десять процентов, парни, – это всё, что я могу вам предложить.
– Ах так! – Свистоль вскочил, кипя гневом. – Ну, значит, мы объявляем вам конкурентную войну! Посмотрим, что вы сможете без нас!
Джро неожиданно улыбнулся:
– Не горячись так, смокер. Ну посуди сам – вы, в общем-то, нелегальные иммигранты. Прищучить вас не такая уж большая проблема; денег-то у вас нету! А без денег здесь любой – ноль без палочки. Постой, – он жестом остановил возмущённого Папу. – Это просто инфомейшен к размышлению. Я-то как раз не собираюсь с вами воевать или конкурировать. Сотрудничать гораздо выгоднее. Десять процентов – это очень хорошие деньги! Ведь вы практически ничего не вкладываете в предприятие.
– Как это – не вкладываем?! А наш труд?! Наши знания?! А…
– Я имею в виду опять-таки деньги…
– Но десять! Всего лишь десять процентов дохода!
– Чистого дохода! – поднял палец стибок. – То есть после того, как мы выплатим все зарплаты и налоги и дадим откупного мафии и страже.
– Ещё и страже?! Давай уж что-нибудь одно – либо тем, либо этим…
– Похоже, вы совсем не понимаете жизненных реалий Биг Бэби, парни…
– Каких таких реалий?!
– Каждый хочет отхватить свой кусок пирога, – пояснил Джро. – Наша сила ещё и в том, что мы знаем, кому можно показать жирный кукиш, а с кем делиться обязательно.
– Но десять процентов! Всего десять!
– Вам не нравятся круглые суммы? Хорошо, пусть будет пятнадцать. Это моё последнее слово, смокерс. Решайтесь…
– Двадцать пять! – вдруг брякнул Папа, лишив Свистоля дара речи.
Сошлись на восемнадцати с половиной процентах. Кроме того, хитроумный шаман выторговал смоукерам право открывать собственные курительные салоны. Доход с этих заведений должен был идти только в карман племени – на, так сказать, насущные нужды.
* * *
В бараке было жарко и душно. Сквозь щели в крыше просвечивали крупные яркие звёзды. Под нарами суетились и шуршали мыши.Хуже всего смоукеру приходилось без табака. Последние крошки бывшего в кисете зелья он скурил ещё на этапе, чтобы заглушить сосущее чувство голода, и с тех пор мучился несказанно. В первую же ночь одного из каторжан, маленького альбиноса, едва не побили: тот начал вслух вспоминать свой последний кутёж в какой-то «шикарной ресторации» – и вспоминал долго, сочно и с многочисленными подробностями, покуда остальные не потеряли терпения.
– Уж больно ты красноречив! – резонно заметил Чобы обиженному белобрысому. – Я сам чуть слюной не захлебнулся!
Работать приходилось помногу. Хотя Пыхины мускулы и окрепли за время путешествия, ежедневный, от зари до зари труд на хлопковых полях выматывал совершенно.
– Я так долго не выдержу! – признался Пыха спустя неделю своему приятелю.
– Надо держаться, старик, – посоветовал Чобы, но как-то вяло. – Иначе пропадёшь. Сбежать отсюда невозможно – да ты и сам видел, какие чудища нас сторожат!
Он имел в виду собак – здоровенных, с короткой шерстью и мощными складками кожи. Эта порода специально выводилась для охоты за беглыми рабами. На ночь их выпускали бегать между бараков. Была ещё колючая проволока на столбах, огораживающих плантации, и надсмотрщики, и стража…
Как-то ночью, после отбоя, повернувшегося носом к стене смоукера похлопали по плечу. Он приподнялся на ложе – альбинос приветливо щерился в полумраке.
– Пошли, это самое, того…
– Чего того?
– Дёрнем кумарчика! У тебя, я слыхал, бумага есть…
– Какая бумага? – Пыха соображал медленно.
– А книга-то! – хихикнул альбинос. – Про книгу-то забыл?
Про книгу Пыха и в самом деле забыл – спрятал её под жесткий матрас и не вспоминал больше. Он тяжело вздохнул и нащупал кожаный переплёт.
Огня в жилище каторжанам иметь не полагалось. Тем не менее в глубине барака чуть теплился чадный язычок – кто-то умудрился раздобыть крохотную плошку светильного масла. Пыха, всё ещё сонный, подошёл поближе. Вокруг светильника собралось несколько каторжан. Кумаром угощал седой морщинистый старик, которого все звали Кожаный – такое прозвище он получил за большие складки кожи на груди и животе. Настоящее его имя давно забылось за ненадобностью.
– Ну вот, и бумажка есть! – Чобы сунул книгу старику. – Всё честь по чести, как обещали! Теперь кумар давай!
Старик, однако же, не спешил. Он внимательно рассмотрел переплёт, потом открыл его и перелистнул несколько страниц. Добытая Пыхой книга была, по-видимому, довольно старой – обложка покрылась многочисленными царапинами и выглядела весьма потрёпанной, уголки страниц засалились.
– Чего ждёшь, Кожаный? Где кумар-то? – нетерпеливо шмыгая носом, спросил альбинос.
Старик аккуратно положил книгу на нары.
– Это курить нельзя, на, – с расстановкой сказал он.
– Почему нельзя?! – возмутился Чобы. – Прекрасная бумага! Вот, смотри… – и он потянулся к томику.
Старик неожиданно резво хлопнул его по руке.
– Это не простая книга, – пояснил он.
– Что значит не простая? – озадаченно почесался в паху альбинос.
– Посмотри на буквы. Ничего не замечаешь, на?
– Так ведь это не по-нашему! – хихикнул кто-то.
– Ты-то откуда знаешь, куки? Ты же читать не умеешь!