Маслов Александр. Сверкаюший Ангел

   — Я же тебе говорил, как было: внутренняя безопасность не вмешивалась, пока те нехорошие людишки нас не положили и не увели госпожу Калей. Думаю, эти людишки что-то вроде нашего ФСБ и у них был карт-бланш на любые действия, — совсем помрачнев, предположил Арканов.
   — У Милько несколько таких «ФСБ» — агенты по всем сколько-нибудь значимым планетам рассованы. Наиболее известная их контора называется Холодная Звезда, — сообщил Розман. — Скорее всего, они здесь и замешаны. И если Звезда, то дело скверное — я не знаю, как к ним подступиться.
   — А господа-корсары не помогут? — Арканов прыгнул за Розманом на бегущую дорожку. — Может к ним? Ведь Глеб Васильевич в долгу не останется.
   — Против Звезды они вряд ли на что способны. Не представляю даже, кто здесь может против Звезды. Но будем пробовать, — пообещал Вили.

* * *

   Быстров очнулся от бьющего в глаза света. Приоткрыв веки, он увидел узкий пронзительно-белый потолок и такие же белые стены. Спина покоилась на ровном жестковатом ложе, и шевелиться не хотелось: малейшее движение отдавалось ломотой в висках и рвотным позывом.
   Что с ним произошло, Глеб вспомнил скоро. И хлопок гранаты, и желтый газ, накрывший их горькой волной, и Ариетту, которую уводили вооруженные милькорианцы. Внутренней безопасности станции эти люди явно не принадлежали, а значит, переполох на площади перед банком устроили сотрудники Холодной Звезды, о деятельности которых Глеб был наслышан еще много лет назад. Итак, Олибрия оказалась совершенно права: Ариетту искали не только люди Флаосара — по меньшей мере, ее искали еще шпионы Милько, и уже нашли. "Вернее, я, дурак, сам доставил принцессу на вражескую территорию, — скрипнув зубами, подумал Глеб, — и преподнес прямо на блюдечке. У «Тезея» без топлива, с серьезной пробоиной и поврежденной системой стабилизации имелся не слишком великий выбор, куда лететь, и остановка на станции все-таки была единственно верным решением. Но высадку на «Сосрт-Эрэль» и безопасность нахождение на ней нужно было продумать тысячу раз!". Тут же он вспомнил об Орэлине. Теперь Быстров не сомневался, что лукавый пристианец оказался на «Тезее» не случайно. Скорее всего, он сотрудничал со шпионской сетью Милько давно, может быть, еще до начала службы у Олибрии, и внедрен он был в окружение графини Холодной Звездой. Можно предположить, что его основным заданием было выйти на место нахождения Ариетты. Конечно, это сделать легче всего, находясь вблизи Олибрии — лучшей подруги императрицы, доверявшей ей самые сокровенные тайны. Оставалось неясным, как Орэлин узнал, что Олибрия посылает Быстрова именно для того, чтобы вывезти принцессу из убежища в более безопасное место? Таким же непонятным был мотив, зачем этот негодяй, продавшийся шпионской сети Милько, убил графиню? Чтобы освободиться от своей госпожи, присоединиться к команде дальнего разведчика? Но ведь тогда он сильно рисковал: у Быстрова шансы добраться от замка до корабля были невелики? И неужели он знал о шкатулке Олибрии, о хранящихся в ней документах? Все это казалось трудным сейчас сопоставить, сложить в логичную, правдоподобную картину, но становилось очевидным, что Орэлин в милькорианской игре был или дураком, бросившимся в крайне рискованное предприятие и случайно схватившим удачу, либо сволочью искушенной, заранее рассчитавшей каждый шаг и не сомневающейся в успехе. Быстров подумал о верном алиби Орэлина: том, что в момент смерти графини слуга находился в коридоре и сам поторапливал Глеба в злополучную комнату. Капитан еще раз попытался оживить в памяти события в замке, прежде чем он услышал голос Олибрии. Хотя побаливала голова, воспоминания оказались удивительно ясными — возможно таковы были последствия отравления желтым газом. Землянин с кристальной отчетливостью вспомнил, как он вышел на террасу, вспомнил ароматы от аппетитных блюд и каждую деталь на столе. Представил, как взял с вазочки плод — пухленький маио и подошел к перилам. Потом из анфилады донесся мелодичный сигнал автоматической системы замка. Быстров еще пару минут стоял и любовался садом Олибрии и затем услышал ее голос. "Глеб, иди-ка сюда!" — да, именно так сказала она, безмятежно, даже весело. Стоп! Глеб, весь напрягся, стянутые тонкими браслетами запястья резануло болью. Сигнал автоматической системы замка… обычно сигнал такой тональности предвещал какое-нибудь сообщение управляющего компьютера, но сообщения не последовало. Потом был двухминутный провал, а потом… потом голос Олибрии…
   — Это был не голос Олибрии! — вслух произнес землянин. — А голос компьютера! Орэлин инсценировал призыв графини, чтобы получить алиби, а Олибрия в это время была уже мертва!
   Теперь Глеб почти не сомневался, что кинжал, оборвавший жизнь дорогого ему человека был направлен рукой Орэлина. Почему слуга сделал это так поспешно, оставалось загадкой. Возможно, что-то подтолкнуло его взяться за кинжал именно в те минуты, а возможно пристианец плохо просчитал последствия.
   Размышления Быстрова прервали торопливые шаги.
   Дверь беззвучно растворилась, и Глеб увидел на пороге человека в черной форме сотрудников безопасности станции. Это означало, что землянин находился не в таинственных застенках Холодной Звезды, а почему-то оставлен на попечение людей семейства Герхов.
   — Вставайте, господин. Прошу поскорее, вас ожидают, — вежливо улыбнувшись, сказал безопасник.
   Присмотревшись к его глазам, Быстров догадался, что перед ним андроид.
   — Извини, друг, я устал, — ответил капитан. — Давай лучше поговорим о бабах?
   — О бабах? — андроид настороженно шагнул вперед.
   — Ага. Скажи мне, где у вас здесь содержится такая смазливая блондиночка? Ее доставили в одно время со мной, — Глеб хитро прищурился и тут же спохватился: — Ух ты, как же я запамятовал: не совсем она теперь блондинка — посередке ее прически волна голубая.
   — Есть такая, — охотно отозвался робот, но вдруг добродушное выражение исчезло с его лица. — Не зачем нам об этом разговаривать. Вставайте, вас ожидают!
   — А тебя что, вечные вопросы полов не беспокоят? — Быстров медленно сел и скривился от ломоты в висках. — Вот у меня служит андроид, так у него при слове «баба» чуть ли не замыкание случается от перевозбуждения.
   — Мы не можем с вами об этом говорить, — упрямо произнес робот-безопасник. — Попрошу двигаться быстрее, иначе я применю элемент наказания.
   Увидев, как андроид щелкнул включателем болевого разрядника, Глеб скривился еще больше — чего-чего, а боли ему хватало: она гуляла и в голове, и в желудке, и каждой клеточке тела. Он встал и вышел в коридор, такой же белый и узкий, как камера.
   — Прямо, — скомандовал андроид.
   — Дать бы тебе пару раз в харю, да руки в браслетах, — капитан двинулся неторопливым шагом по металлическим плиткам.
   За поворотом, не доходя до двери с номером «1674» Быстрову послышался женский голос, похожий на стон, который издавала Ивала Ваала, когда ей было слишком плохо или наоборот — чрезвычайно хорошо. Сделав два решительных шага, Глеб уперся лбом в дверь и спросил:
   — Ивала, ты здесь?
   — Глеб? — отозвалась галиянка — это была она. — Глебушка! Как ты там?!
   — Почти хорошо, — сказал капитан и тут же, охнув, упал на колени от щелчка болевого разрядника.
   — Не останавливаться! Ни с кем не разговаривать! — сердито процедил андроид.
   — Сука! Чтоб у тебя мозги дотла выгорели! Извини, девочка, это я тюремщику, — Быстров поднялся на ноги и зашагал дальше, успев крикнуть Ваале, что их предал Орэлин: в пылу перестрелки галиянка могла этого не понять, а в их нынешнем положении такое знание было важным.
   Шли они долго, сворачивая в разные проходы, опускаясь уровень за уровнем вниз. Наконец робот остановился и приложил руку к сенсорной панели. Дверь открылась в круглый зал, отделанный холодно-голубым пластиком. В зале находилось двое: милькорианец с татуировкой знака закона и человек, расовую принадлежность которого трудно определить, но, судя по покатому лбу и розовой коже, отец или мать его были родом с Цебры.
   — Капитан Быстров? — не дождавшись ответа, милькорианец вытянул руку к ложементу, стоявшему в нише, над которой мерцали индикаторы и экран с трехмерными графиками психометрических функций. — Прошу садиться.
   Ложемент и сопутствующая ему аппаратура вызвала у Быстрова пока неясные воспоминания. Он точно знал одно: процедура ждет его неприятная.
   А когда он сел, на руках и ногах защелкнулись фиксаторы, и на голову опустился влажный, холодный шлем, то Глеб сразу понял: сейчас начнут сканировать мозг. Через подобное он уже проходил на Присте, когда требовались детальные свидетельства по гибели имперской эскадры в стычке у Совен-12. Только тот раз капитан «Тезея» подставлял содержимое своего черепа добровольно, чтобы снять подозрения с себя и командира крейсера "Лакс Рамб". И пристианское сканирование было выборочным: считывалась информация, только имевшая отношение к происшествию возле Совен. Теперь же его согласия никто не собирался спрашивать, и безопасность станции собиралась снять содержимое его мозга целиком — этому свидетельствовала большая информационная капсула, которую вставил розовокожий в затвор.
   — Зачем вам это? — прикрыв глаза, спросил Быстров.
   — Как же, продадим производителям андроидов. Сознание хорошего капитана хороших денег стоит, — пошутил милькорианец, став справа от ложемента.
   — А серьезно? — Глеб слабо шевельнул руками. — Ведь я сопротивляться буду.
   — Знаете вы что-то важное, — отозвался розовокожий, настраивая автоматику. — Лежите спокойно. Я предупреждаю: процедура опасная — можно и дураком стать.
   Голову кольнуло электрическим током. Быстров сжал кулаки и мысленно выругался. В его памяти действительно имелось много важного, такого, что некоторые чины с Присты дорого бы заплатили, чтобы завладеть содержимым его извилин, даже теперь, когда не было под этими звездами ни Фаолоры, ни милой Олибрии. Еще он подумал, что может быть, Холодная Звезда заключила хитрую сделку с людьми герцога Флаосара, по которой Ариетта безвозвратно исчезнет в мирах Милько, а он — Глеб Быстров, вернее его разум, еще послужит Империи, теперь уже чужой для него, враждебной Империи бесчестных герцогов.
   По затылку прошел холодок, снова заломило в висках, и в бездушную машину поплыли, потекли терабайты его памяти: в них скрывалось столько личного, дорогого ему, для кого-то смешного, для кого-то смертельно опасного.
   Быстров сопротивлялся, как умел, сосредотачиваясь, играя эмоциями, наводя информационный шум, но противостоять машине слишком долго он не мог: процедура длилась почти сутки.

9

   Удивительно, в Саде Герхов менялось время суток, и теперь была ночь. Настоящая ночь со звездами, тремя лунами и приятным холодком, влажным дыханием тянувшимся с озера. Водную гладь нет-нет тревожили всплески крупных рыбин или каких-то существ. Круги расходились по воде, играя отражениями созвездий и накатываясь на прибрежную гальку. Несколько раз невысоко над заливом проходил флаер, бросая яркий луч на скалы и лес, отчего деревья будто превращались в угольно-черные скелеты, а трава под ними сияла ослепительной голубизной. Скорее всего, команда воздушной машины искала Ариетту. Понимая это, пристианка пряталась между огромных корней дерева на поляне и думала, что рано или поздно ее здесь найдут. С наступлением утра сюда могла спуститься поисковая группа, и тогда скрыться в небольшом леске станет невозможным.
   Выбравшись из кустов, наследница направилась по тропинке к скалам. Скалы где-то смыкались с золотой решеткой, и Ариетта думала, что там, возможно, отыщется выход из Сада в другие районы «Сосрт-Эрэль». Когда пристианка выбралась из чащи и перешла ручеек, небо у противоположной стороны озера посветлело, поблекла серебристая комета и лунный серп — приближался рассвет. Дочь Фоаолоры подумала, что если утро застанет ее на голых скалах, то выйдет нехорошо: тогда ее быстро обнаружат люди на флаере. Она пошла быстрее, потеряв тропу и пробираясь между огромных теплых валунов.
   Светлело в Саду быстро: минут за пять-семь над дальним берегом встала, разрослась бледно-желтая полоса. Ариетта не успела одолеть и трети пути, как показался красноватый край первого солнца. Присев между камней, наследница оглядела залив и широкую часть озера. Скоро ей на глаза попалась крошечная точка — флаер, летевший теперь без луча. Принцесса устало вздохнула и повернулась к скале в поисках укрытия. Немного выше под сходящимися углом пластами синей породы виднелась черная трещина. Пристианка поспешила туда, сдирая руки и с лихорадочно быстротой вползая на уступ.
   Заметили ее с флаера или нет, Ариетта не знала: когда она вскарабкалась к площадке, поросшей рыжей травой, солнце полностью выкатилось из-за ложного горизонта и слепило так, что в его сторону было невозможно смотреть. Не задерживаясь, пристианка шагнула к трещине, просунулась между стенками из синеватого камня и оказалась в длинной пещере. Обвыкнувшись немного, она прошла дальше и обнаружила узкий ход, уводящий вглубь скалы. Наследница рассудила, что этот путь, возможно, выводит из Сада к другим зонам станции, и решила пойти им. Если же он никуда не выводил, то она надеялась спрятаться в укромном уголке и переждать здесь день-другой, пока не прекратят ее поиски.
   Уже метров через пятьдесят прямого пути в пещере стало совершенно темно — свет, сквозивший в узкую щель не доставал сюда. Ариетта двинулась на ощупь, выставив перед собой руки, осторожно ступая по камням и время от времени трогая шершавую стену. Она спотыкалась несколько раз, однажды ударившись головой о скальный выступ и, наверное, получив рассечение над бровью. После получаса коридор будто бы раздваивался — это пристианка определила, ощупав угол, деливший рукав туннеля на два. Потихоньку Ариетту начал пробирать страх, что она заблудится в лабиринте подземных ходов, которые вполне могли опоясывать весь Сад Герхов и длиться десятки километров. Она хотела повернуть назад, но упрямство или какая-то другая сила повели ее левое ответвление туннеля. Через сотню шагов она увидела слабый свет впереди, пошла быстрее и скоро выбралась в продолговатый зал. На полу и выступах стен светились скопления грибов или каких-то растений с розовыми сморщенными тельцами. Свет их был слабым, но достаточным, чтобы утомленные тьмой глаза смогли рассмотреть все детали пещеры. Пройдя вдоль стены, Ариетта убедилась, что она находилась в тупике. Теперь ей предстоял обратный путь темным бесконечным коридором, который неизвестно куда выведет.
   Дочь Фаолоры села на замшелый камень и подперла рукой подбородок, думая, что сейчас она оказалась в еще худшем положении, чем в лесу у берега озера. Ей сильно хотелось есть, и начинала мучить жажда. Пристианка снова вспомнила о превращениях. Если бы она могла по своему желанию превратиться в какое-нибудь существо, видящее в темноте, то это бы очень помогло ей: она бы смогла без труда найти обратный путь, а может быть и выход из Сада Герхов. Вскочив, Ариетта попыталась разозлиться. Сжав кулаки, она яростно крикнула в темноту и прислушалась, не рождается ли в груди тот особый пульс, который приводит к сумасшедшим изменениям ее тела. Ничего не происходило, лишь сердце стучало чаще. На какой-то миг ей послышались людские голоса, сердитые и удалявшиеся. Тогда пристианка попыталась испугаться. Она представила, что из пещеры ей больше не выбраться. Представила, как она бродит вдоль черных стен, изнывая от жажды и голода. Как она, сходя с ума, ест, ест эти отвратительные розовые грибы, похожие на кусочки студенистого мяса, и ее слегка замутило. Глубоко в груди появился слабый пульс, похожий на тот, предшествующий превращению. Он несколько раз тронул ее сердце и затих. Тогда наследница вообразила, будто она, дойдя до полного изнеможения, ползет на четвереньках, падает и умирает. Из сердца будто пошли электрические вибрации, тронули иголочками тело, однако тут же исчезли и они. Ариетта снова услышала голоса, тихие, будто исходящие из-под земли. Пристианка, насторожилась и вдруг поняла, что она действительно слышит голоса людей. Где-то не так далеко говорит какой-то мужчина и ему отвечает не то женщина, не то ребенок. Принцесса, замерла, стараясь не дышать и определить направление, откуда звук проникает в пещеру. Теперь она не сомневалась, что из места ее заточения был выход.
   Ей потребовался почти час, чтобы найти место, где удобнее всего рыть проход. И еще неизвестно сколько часов, чтобы, пользуясь плоским камнем, выскрести неподатливый грунт между стеной и полом пещеры. Лаз получился очень узким, но Ариетта смогла протиснуться и повиснуть над матово-поблескивающим покрытием магистрали. За дорогой в обе стороны тянулись фасады зданий, серые, скучные, глядящие темными глазами окон. Над ними проходили стальные направляющие для скоростных поездов, вдоль них вспыхивали и исчезали голографические рекламы криасской техники.
   Прыгать Ариетте предстояло с приличной высоты, превышающий ее рост пять-семь раз, но дочь Фаолоры совершала куда более безумные прыжки, лазая в скалах на Сприсе. Она, не задумываясь, разжала руки и пружинисто приземлилась возле золотой опоры рельсовой дороги.
   — Крист мергин! Откуда вы госпожа! — изумилась немолодая женщина в мешковатой одежде.
   — Прогуливалась здесь, — отозвалась принцесса на всеобщем, и поправила ремешок сумки. — Не скажите, отсюда до магазинов Розмана далеко?
   — Я не знаю такого места. Дальше там, — незнакомка кивнула заостренным подбородком по направлению рельсовой дороги, — есть дешевые магазины с поставками с Ризы.
   — А рынок Желтых Кхето, где отсюда? — спросила дочь Фаолоры.
   — Это далеко. Очень далеко. Двадцать семь уровней выше и много по кольцевой, — объяснила она пристианке и зашагала к перекрестку, где народ собирался возле ржавой грузовой платформы.
   К магазинам Розмана Ариетта возвращаться не собиралась, понимая, что ее враги обязательно возьмут это место под особый контроль. В ближайшие дни она так же не помышляла искать какого-либо контакта с Быстровым. Наследница решила, что разумнее всего снять комнату в самой неприметной гостинице и безвылазно затаится там, на сколько хватит терпения. Однако она не представляла где найти здесь приемлемую гостиницу, и проблему осложняло то, что у нее совсем не имелось денег.
   Отряхнув платье, пришедшее после купания в озере и лазанья по пещере в ужаснейший вид, принцесса направилась к углу улицы, где мерцала энергетическая колона, и толпились какие-то люди. Обойдя грузовую платформу и старый обшарпанный флаер, пристианка свернула к группе мужчин, одетых неопрятно и ведущих веселый разговор.
   — Не скажите, где здесь можно остановиться на пару дней? — обратилась Ариетта к парню, державшему упаковку фруктовых напитков.
   Двое на ее вопрос лишь хохотнули, а рослый галиянец с белыми волосами, туго стянутыми на затылке, с интересом посмотрел на нее и сказал:
   — Конечно, госпожа. Я провожу вас. Имеете багаж или так… — он вытянул руку к наследнице, делая вальяжный жест, — налегке?
   — Налегке. Мой багаж потерялся в порту, — ответила дочь Фаолоры, быстро выдумывая правдоподобную историю.
   — Прошу, госпожа… — галиянец осторожно увлек ее за локоть к соседнему переулку. — Как ваше имя?
   — Лэриса Исвил, — наследница пристианского трона любила играть именами, и по всякому удобному случаю выдумывала их. — Я с Верлоны. Следовала на Ризу, но не могла отказаться от соблазна видеть "Сосрт-Эрэль".
   — И как вам? — незнакомец одернул куртку, прикрывавшую пистолет и покосился на расцарапанное лицо спутницы.
   — Мне здесь нравится, несмотря на несколько неудачных приключений, — Ариетта хохотнула, будто вспоминая что-то забавное. — А как ваше имя?
   — Иорис Коалн, — он замедлил шаг, поглядывая на ее красивое лицо и явно побывавшую в неприятностях одежду. Что-то в госпоже с Верлоны выдавало богатую стервочку, каким-то чудом угодившую в опасное захолустье. — Позвольте угадать, госпожа Исвил, вы генный инженер или специалист интеллектуальных систем? В ваших зеленых глазах светится непонятный мне ум.
   — Ничего подобного. Я обыкновенный коммивояжер, — рассмеялась Ариетта.
   — Чем торгуете?
   — Оружием. Фотонники дальнего боя, фауззеры от «Харизмы», масс-импульсное и плазменное производства «Гиперликс». А у вас, я смотрю, — пристианка задела рукоять его пистолета, снова выбившегося из-под куртки, — старенький Дроб-Ээйн-53.
   — Старенький, но надежный. Не одну голову пробил, — отозвался галиянец. Разборчивость госпожи Исвил в оружии удивили и слегка раздразнили его.
   — И кто вы по профессии? — полюбопытствовала дочь императрицы.
   — Корсар, — он сжал ее локоть, направляя к огромной и резной двери трехэтажного дома. — Неправда ли, забавно, что корсар провожает коммивояжера. У вас деньги есть?
   — Нет, — остановившись на верхней ступеньке, наследница мотнула головой. — Я потеряла, все, что при мне было. Но скоро на станцию прибудут мои влиятельные друзья, которые оплатят любые расходы.
   — Проходите, — Иорис Коалн коснулся сенсора, и тяжелая дверь с архаичным скрипом растворилась.
   Ариетта вошла в полукруглый зал. Светильники, скрытые за брусьями синтетического дерева, бросали желтоватые лучи на широкий стол, за которым сидел мохнатый боруанец и несколько людей мрачноватого вида. Пристианка хотела было выскочить на улицу, однако Коалн подтолкнул ее вперед и сказал:
   — Позвольте представить: Лэриса Исвил — торговец оружием. Госпожа в затруднительном положении и просится пожить у нас несколько дней.
   Боруанец, вскочив, издал нечленораздельный звук, его сосед тоже покинул кресло и, хлопнув себя по ляжкам, туго обтянутым красной тканью, воскликнул:
   — Прошу в нашу нору, милая госпожа! Эрэлси? Хуорт? — он указал на бокалы с напитками на столе.
   — Я просила отвести меня в гостиницу! — Ариетта гневно повернулась к своему провожатому.
   — Ничего подобного, детка. Ты спросила, где можно остановиться на пару дней. И вот я тебя привел. Здесь можно остановиться не только на пару дней, но и куда более длительный срок. Прошу к столу, — Коалн подтолкнул ее к свободной табуретке и заставил сеть. — Есть хочешь?
   — Нет! — резко ответила пристианка, хотя голод мучил ее все сильнее.
   — Не ври. Пока непонятно, что ты за штучка, но готов поспорить, что ты не ела трое суток и ночевала на свалке, — галиянец присел рядом.
   — Я принесу ей, — вызвался парень с мнемообручем в рыжих волосах.
   Скоро он вернулся с дымящейся тарелкой и золотым бокалом.
   Принцесса, поковыряв мясные кубики, начала неторопливо есть, чувствуя на себе липкие мужские взгляды и стараясь не слышать неприятных шуток.
   — Значит ты — коммивояжер с Верлоны, — задумчиво проговорил галиянец, отпивая сладкий Эрэлси. — И что у тебя в сумке?
   Наследница схватилась за ремешок, но Иорис без труда разжал ее пальцы и вручил сумочку мрачному мужчине с желтоватым лицом.
   — Вы не смеете распоряжаться моими вещами! — вскричала дочь Фаолоры, пытаясь встать.
   Корсар рывком усадил ее на табурет и сказал:
   — Мы должны знать о тебе все. Ведь тебя, госпожа Лэриса Исвил, могли подослать нехорошие люди. Кто ты такая? Что делаешь в этих местах, куда не часто заходят гости? И почему ты подошла ко мне?
   — Я заблудилась! — глядя в его серые как железо глаза, выдохнула Ариетта. — И если у вас какие-то подозрения, относительно меня, то я ухожу. Отдайте мою сумку!
   — Отсюда, не так просто уйти, девочка, — прохрипел боруанец, играя прядью жесткой шерсти.
   — Имперские печати на всех листах, Иорис, — раскладывая содержимое сумки, сообщил человек с желтым лицом. — Документы на имя некой Ариетты.
   — Ты — Ариетта? — Коалн приподнял ее подбородок.
   — Нет, — после некоторого молчания, выдавила наследница. — Я — Лэриса Исвил. Мне нужно передать эти бумаги одному чиновнику с Присты.
   — Ну так или нет, можно будет проверить у ближайшего личностного сканера — здесь есть идентификационная карта на имя Ариетты, — мужчина в бархатистой рубашке ткнул в пластиковый прямоугольник с имперскими знаками.
   — Ты — пристианка? — корсар потихоньку сжал ее руку.
   — Пристианцы не любят «Сосрт-Эрэль» и всех нас, — заметил кто-то из тени за пищевым автоматом. — А мы не любим их.
   — Я родилась на Верлоне, — соврала принцесса и потянулась к бокалу — в горле было сухо, к сердцу толчками подступала злость.
   — Здесь какие-то номера, — продолжил мужчина, разбиравший содержимое сумочки. — В ряд по восемнадцать цифр семь колонок — похоже на счета Объединенного банка. И везде печати, идентификаторы. Если печати настоящие, то документы могут быть очень важные. Право наследия, какие-то свидетельства. Кстати, кто такая Фаолора?
   — Идиот. Фаолора — правительница пристианская, — усмехнулся кто-то из-за колонны.
   — В общем, с этим надо разбираться, уважаемый Иорис. Я приму раху и потом посмотрю, — желтолицый сложил документы стопочкой на край стола.
   Ариетта ела пряное блюдо почти механически, не чувствуя вкуса, глотая кусочки мяса и овощей, запаивая из холодного бокала кисловатым зельем. В мыслях она ругала себя за доверчивость, за глупость и нерешительность. Ведь еще не доходя до двери этого грязного притона, она почувствовала неладное, а персона господина Коална насторожила ее еще раньше. Зачем же она тогда шла за ним?! Злость пребывала толчками, волнуя сердце и разливаясь по груди.