Через пару часов я поняла, что нити были скорее в моих руках… Это открытие изменило все. Весы качнулись — моя чаша перевесила.
Разумеется, потрясенная Инга помчалась к Алене. Она рыдала, кричала, билась в истерике. Алена, Зина и срочно вызванная Катя успокаивали ее, как могли. Ближе к вечеру домой приехал Вадим и невольно оказался свидетелем разговора подруг. Суть сводилась к тому, что семья — это ценность (авторство принадлежало Алене), что разрушать ее — грех (а Катя считала, что — благо), что даже если это болото, то все равно в нем тепло и уютно (Инга!).
Не знаю, что конкретно подействовало на Вадима: правильные рассуждения его жены, разговор о болоте или просто тоска по мне — либо все, вместе взятое. Но только он, вдруг собравшись, помчался на нашу квартиру.
Щелкнул замок — это Вадим открыл дверь своим ключом — и я стремительно вскочила.
Вошедший в квартиру Вадим увидел сначала дорожную сумку, которую я предусмотрительно положила у двери, а потом — меня.
— Ты?.. — глухо произнесла я. — Привет… — Я шагнула к сумке и непослушными, одеревеневшими от волнения пальцами начала затягивать молнию.
— Что это значит?.. — спросил Вадим, кивнув на сумку.
— Я собираюсь…
— Куда?
— Ну, как «куда»?.. К себе… На свою квартиру… Вадим молча снял куртку, бросил ее на перила лестницы.
— А что — разве поступала такая команда? — мрачно спросил он.
Я покачала головой:
— Я не живу по командам…
— Да?.. Как же ты живешь?..
— Наверное, неправильно… — с отчаянием ответила я. — Если ты так разговариваешь со мной…
Повисла пауза. Наверное, он не знал и даже не чувствовал, как мне хотелось прижаться к нему и заплакать от собственной слабости, от любви…
— Я могу забрать компьютер?.. — спросила я, отвернувшись. — Ты ведь подарил его мне…
Вадим ответил не сразу:
— Разумеется, можешь… — Снова помолчал. — Но зачем?.. Кто тебе сказал, что ты должна уезжать?..
— Я сама…
— Почему?
— Ты позвонил и сказал, что не появишься… Чего же мне здесь сидеть, в чужом доме?.. Тут, конечно, хорошо. И уютно. И денег полно… Но… — я умолкла.
— И ты бы действительно уехала?
— Тебя-то здесь нет…
Я сказала чистую правду. Мне уже не были нужны его деньги. Если я и думала об этом, то лишь по инерции. Я и сама уже не знала, чего хотела… Наверное, просто видеть его, знать, что он есть в моей жизни.
— А тебе нужен именно я?.. — вдруг спросил Вадим.
— Что же еще, по-твоему?.. Твои деньги?..
— А разве — нет?.. Нет! Теперь уже — нет!!!
— Знаешь… — с трудом проговорила я. — Кажется, мне действительно лучше уехать…
Я шагнула в сторону, но он рывком перехватил мою руку, прижал меня к себе:
— Прости… У меня плохое настроение…
Мне хотелось плакать. Мне хотелось говорить о своей любви. Мне хотелось делать все, что запретил Феликс. Я сдержалась.
— Что-то случилось?.. — в меру заинтересованно спросила я.
Вместо ответа Вадим потянул меня за руку, и я покорно пошла за ним к спальне…
…Когда он заснул, я вспомнила о Феликсе. О ледяном ветре арки. О его холодном безжалостном взгляде… Он был умен и даже проницателен, но не более того: он не чувствовал жизни, прелести ее неожиданных поворотов, непредсказуемости. Он действовал, как хороший повар, по рецептам, в которых все точно отмеряно, боясь пересыпать перца или замереть с солонкой в руке, когда результатом становится не испорченное блюдо, а нечто совершенно новое… Гением был тот первобытный чувак, который случайно уронил кусок мяса в костер и обнаружил, что это вкусно… Феликс на свою беду слишком много знал, ему не хватало первобытности, а во мне ее было — хоть отбавляй!..
Нелепый поступок с Ряжским подтолкнул целую цепь событий, результатом которых был Вадим, лежащий сейчас рядом со мной, и мое спокойствие, моя уверенность, мое счастье… Феликс считал, что эйфория опасна для моих планов, но всегда ли он был прав? И нужен ли он мне теперь?.. Учитель хорош в период ученичества. Когда наступает зрелость, лучше держаться от него подальше…
Я осторожно, чтобы не разбудить Вадима, поднялась. На цыпочках вышла из спальни. Косые лучи луны поманили меня — я не стала включать свет, чтобы не нарушить идиллию теней на потолке и стенах. Проскользнув в гостиную, я села к компьютеру и записала все, что со мной произошло.
Закончив, я откинулась на мягкую спинку кресла… Никогда в жизни мне не было так хорошо и спокойно, я мечтала только об одном: чтобы и дальше все было так, как есть… Я даже не подозревала, что судьба приготовила мне сюрприз, который перевернет всю мою жизнь — наподобие куска мяса, упавшего в костер.
Объявился Феликс. Как обычно, это было на грани катастрофы — он ждал меня во дворе, его машина медленно тронулась следом за мной.
— Черт возьми, Феликс, — прошипела я, — ну, зачем ты здесь?.. Вдруг Вадим увидит…
— Его нет.
— Сейчас нет, но в любую минуту…
— Але! — перебил меня Феликс. — Странный прием!.. Не ты ли умоляла меня о помощи?!
— Не я!
— Любопытно… — заметил он и, притормозив, сказал властно: — Сядь!
Поколебавшись, я повиновалась. Не потому, что он был сильнее, — скорее, наоборот: теперь я была достаточно сильна для того, чтобы выполнить любую просьбу, даже ту, которая звучала слишком резко.
Я уселась рядом с ним. Машина тронулась с места.
— Ну? — спросила я.
Феликс покосился в мою сторону как лошадь, учуявшая волка:
— Что — ну?
— Какие проблемы? — уточнила я.
— Я полагал, что проблемы у тебя.
— Решены.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Феликс помолчал и уточнил:
— Вадим помирился с тобой?
— Я с ним помирилась, — лаконично ответила я. В конце концов я научилась этому у Феликса, почему бы не заплатить ему за уроки?..
— Умница, — сухо бросил он. — Могла бы и сообщить…
— Ты был слишком строг со мной, — заметила я. — Тогда, в арке…
— Это пошло тебе на пользу… Разве нет?
Некоторое время мы обменивались ударами, словно играли в мяч. Наконец, Феликс прояснил цель своего визита: я должна была позвонить издателю.
Звонок, который я сделала из своей прежней съемной квартиры, не занял много времени. Мы условились с издателем о встрече.
На следующий день я вошла в его кабинет.
Издатель сидел в той же позе, как во время нашей последней встречи, — подпирая ладонью свое ухоженное, спокойное лицо.
— Здравствуйте… Я — агент писателя Крымова, — напомнила я.
— Феликса Крымова… — уточнил издатель. — Да, да…
Он взял со стола папку, начал развязывать тесемки. Все это — не торопясь, не глядя на меня.
— Это книга о предвыборной компании… — не выдержала я. — О черном пиаре… Там главный герой…
— Разоблачает свою сотрудницу, — подхватил издатель и улыбнулся: — Я все помню. Не волнуйтесь… — помолчав, он прибавил: — Это плохая книга, деточка.
Быстрым движением фокусника он вдруг перевернул рукопись обратной стороной и показал мне страницы, исписанные моей рукой и перечеркнутые крестом.
— А вот это — кто писал? — спросил он. Я молчала, меня охватила оторопь.
— Разве не вы?.. — поторопил меня издатель. Я сидела, как истукан. Не знала, что ответить.
Мысли вдруг рассыпались, в голове стоял звон, словно монеты из разбитой копилки прыгали по полу.
— Вас зовут Полина Маслова, верно?.. — продолжал издатель с холодностью следователя, восстанавливающего картину преступления. — Вы приехали из Рабочего поселка — по следам своей землячки, Алены, ныне — жены банкира… Познакомились с писателем по имени Феликс, который взялся учить вас всему… Начиная с того, как одеваться, заканчивая тем, как заполучить чужого мужа… — он выдержал паузу и спросил: — А что было дальше? Вы продолжали записывать? Я кивнула:
— Да… Но я делаю это просто так, для себя… Когда мне одиноко или нечем заняться… Неужели это кому-нибудь интересно?
— Конечно! Это же инструкция — как заполучить чужого мужа!.. Такая книжка пойдет нарасхват!
— Книжка?.. — повторила я, изумленно вслушиваясь в звучание этого слова: — Вы предлагаете мне…
— Да! — подтвердил издатель, не дожидаясь, пока я все осознаю и закончу фразу. — Вот образец контракта… — он достал из стола скрепленные листы, положил их передо мной. — Подумайте… — сказал он.
— Я не буду думать!.. — ответила я решительно.
— Напрасно!
— Я подпишу прямо сейчас. Дайте ручку!
Он подал мне ручку, и я размашисто расписалась на последней странице — в графе «Автор».
Никогда прежде я не чувствовала себя такой виноватой. Даже в тот злополучный вечер, когда я оправдывалась перед Феликсом в арке, все было не так страшно: в конце концов, тогда я подвела только себя. Теперь же я знала, что не просто подвела Феликса — я предала его. Предала его ожидания, его надежды. Я знала, что его роман не был хорош, — всего лишь изощренная месть! — но все же понимала, что есть родство писателя (пусть и плохого) с каждой написанной строчкой.
Феликс сидел на набережной у самой воды и пил что-то из затянутой в кожу фляжки. Он был подавлен и пьян. От воды веяло холодом, но, казалось, он не замечал этого.
— Какого черта?! — проговорил он, сделав очередной глоток. — Я не понимаю, какого, черта он вызвал тебя?!
Я молчала. Это было лучшее из того, что я могла сделать для него.
— А ты?.. — по-моему, он не замечал, что никто не отвечает ему. — Ты — сидела и молчала?! Да какой ты, к черту, агент?! Ты должна была в глотку ему вцепиться! На коленях умолять! Отдаться! Что угодно!..
И я вдруг вспомнила, что все это уже было — в моем сне… Была набережная, был Феликс, и так же падал редкий снег, а река была скрыта тончайшим слоем льда… Феликс плакал — не сейчас. Тогда. В моем сне.
— О господи… — прошептала я. Он услышал:
— Что — господи?!
— Кто тебе мешал писать о любви?!
Феликс поднял голову. Он молча и страшно смотрел на меня. Наконец, он сказал:
— Ну, вот что… Мы должны с тобой договориться… Штука в месяц.
Я не поняла — вопросительно посмотрела на него.
— Ты платишь мне, — объяснил Феликс. — Тысячу долларов в месяц.
Я изумленно улыбнулась:
— За то, что издательство не приняло твою книгу?
— За все, — коротко ответил он.
— Но это глупо, Феликс!.. Я не смогу брать у Вадима такие деньги…
Он улыбнулся. Наконец-то он улыбнулся! И сказал:
— Ты — сможешь… — снова глотнул, тяжело выдохнул. — В конце концов ты единственная жизнеспособная вещь, которую я создал.
— Я — не вещь, Феликс.
— Какая разница! — пьяно воскликнул он. — Называй, как хочешь! Но я тебя создал! И вправе получать за это деньги!
Это было похоже на бред. В лучшем случае, на сон — его продолжение.
— А если я не заплачу? — спросила я. — Что ты сделаешь? Заложишь меня Вадиму?.. И что в результате?.. Не будет ничего. Ни у меня, ни у тебя.
Он засмеялся:
— В логике тебе не откажешь!.. Ладно. Сейчас — пятьсот. Но после того, как он уйдет из дома, — тысяча.
Конечно, мне было его жаль — ведь я заняла его место, подписав договор с издательством. Но раскаяние уступило место ярости, как только он заговорил о Вадиме:
— О господи! — раздраженно крикнула я. — Не будь идиотом, Феликс! Вадим не уйдет из дома!..
Феликс вскочил, ухватил меня за ворот пальто, притянул к себе:
— Уйдет, — тяжело дыша, пообещал он. — К тебе и уйдет… В этом случае — тысяча. Договорились?..
Я могла бы пообещать ему хоть сто тысяч в месяц. Я твердо знала, что Вадим никогда не уйдет из семьи. Такие, как он, не уходят. Он будет мучаться, завяжется узлом, но никогда не позволит себе оставить человека, с которым начинал свой путь, особенно — если человек не дает ему повода для этого. Алена слишком умна и осторожна, чтобы дать такой повод. Тем более учебники по психологии всегда при ней.
— Ладно, Феликс, — ответила я. — Мне нужно ехать…
Больше, чем к Вадиму, я хотела к своему компьютеру. Мне надо было рассказать ему все о сегодняшнем дне, о том, как я, сама того не ожидая, стала писателем…
Теперь все написанное мною уже не могло быть просто дневником. Договор с издательством обязывал меня упорядочить свои мысли, понять, о чем я пишу и для чего. Я набросала план, в котором значилась красная машина, как воспоминание, мои отношения с мужем, погром мотоциклов в гараже, встреча с Аленой и прочие события, уже описанные мною. Финал я запланировала счастливым: Вадим уйдет от Алены, мы вместе пройдем все тяготы его развода и наконец поженимся. Пусть этого никогда не случится в действительности — теперь я была вправе придумать все, что мне понравится. Договор с издательством являлся моей индульгенцией. Главное, не допустить досадных ляпов и нестыковок, которые случились однажды в моей фантазии на тему «первое свидание с Вадимом», когда я отправила саму себя навстречу любимому в трусах и майке… Наша свадьба в книге будет скромной — всего несколько знакомых. Каких? — спросила я себя и надолго задумалась. Ясно, что ни Инга, ни Катя на нашей свадьбе появиться не смогут, они подруги Алены… Феликс?.. Меньше всего мне хотелось бы видеть его в этот день… И, наверное, книга к этому моменту уже будет издана, чего Феликс мне не простит…
Тут я мысленно осеклась. Моя книга, посвященная тому, как можно заполучить чужого мужа, будучи изданной, начисто перечеркивала саму возможность свадьбы с Вадимом — человеком, который, собственно, и был тем самым чужим мужем… Это была нестыковка пострашнее майки во дворе… Получалось, что две главные темы моей жизни — давняя мечта о благополучии и недавно возникший шанс стать писателем абсолютно противоречили друг другу.
Я задумалась. Из этой ситуации было два выхода. Не писать книгу и продолжить битву за Вадима. Или же написать книгу, но выпустить ее под псевдонимом. Ни то, ни другое не могло устроить меня полностью. Я уже была отравлена желанием записывать свои мысли и безумно хотела увидеть свою, именно свою фамилию на переплете.
Был, конечно, и третий вариант — отказаться от Вадима — но его я даже мысленно произнести не могла…
Я решила продолжать свои записи, изменив имена героев. Это была политика страуса: сам ход событий был слишком узнаваем для участников, чтобы их могли сбить чужие имена. Тем не менее, я решила попробовать.
С каждым днем мне, решившей управлять ходом событий, становилось все труднее. Я наталкивалась на совершенно непредсказуемые повороты. Они были опасны для моих планов, но и пройти мимо них, считая себя писателем, я уже не могла.
Мы с Вадимом пили кофе в гостиной, как вдруг он сказал, показывая на работающий телевизор:
— Смотри, наша Катька!
Я взглянула на экран и — оторопела. Катя с микрофоном в руке стояла в том самом гараже, где не так давно я громила обрезком трубы мотоциклы, и задавала вопросы моему мужу.
Вадим что-то говорил о ней — о том, что это его бывшая одноклассница, что они дружат по-прежнему, что Катя пробивает на телевидении собственное ток-шоу. Все это я уже знала. У меня в тот момент была одна забота — не выдать своего замешательства. Я пыталась понять, какими путями, почему и, главное, для чего жизнь соединила эти нити. Почему из миллионов людей Катя выбрала для своего репортажа именно моего мужа? Плохо это для меня или хорошо? Пройдет бесследно или все-таки нити завяжутся в сложный узор.
Через некоторое время я узнала, что встреча Кати с моим мужем бесследно не прошла. Об этом вскользь упомянул Вадим. Оказывается, во время интервью байкер (так называл Вадим моего мужа) рассказал Кате, что жена пытается отнять у него ребенка, лишить его родительских прав. Катя уговорила Ингу, раздавленную изменой мужа с какой-то девицей (именно так выразился Вадим, не подозревавший, что эта девица — я), защищать бедного байкера в суде.
— Катька у нас молодец, — продолжал Вадим. — Она занята делом. Любимым, что важно!.. А это может излечить от любых переживаний. Во всяком случае, отвлечь…
Я внимательно посмотрела на него:
— А Инга что — хороший адвокат?
— Ну, не знаю. Она давно не работает. Когда-то подавала надежды… У нее получится. Знаешь, когда голодный набрасывается на еду…
Таким голодным стала я после того, как Вадим уехал. Я бросилась к компьютеру и, ударяя по клавишам, заколотила, почти запихнула ему в горло всю пищу для размышлений, полученную мною в тот день.
Ни Вадим, ни подруги, ни даже Феликс — никто из них не знал, что Инга будет защищать не просто какого-то байкера, а именно моего мужа. Не знали они и того, что муж Инги будет защищать меня. Две семейные пары сойдутся в суде!.. Этот расклад показался мне безумно интересным — во всяком случае, я сама никогда бы не смогла придумать такой интриги. И что же, ради своей мечты о благополучии я должна отказаться от удовольствия описать все это в своей книге?! Исключено! Я напишу об этом, даже если… Мои пальцы зависли над клавиатурой… Даже если придется отказаться от Вадима?.. — спросила я себя… Ничего самой себе не ответив, я продолжила начатое…
Но было кое-что еще, чего на тот момент не знала и я.
Инга встретилась с моим мужем и своим предполагаемым клиентом на Смотровой площадке, куда он наведывался время от времени. Поселковый байкер, он был одним из многих фанатов, которые тусовались на площадке с открыточным видом на Москву. Разумеется, у Инги не было собственного офиса, назначить встречу в квартире она тоже не могла, как не могла и тащиться в нашу дыру. Так что Смотровая площадка оказалась единственным приемлемым местом для первой встречи.
Укрывшись от пронзительного осеннего ветра, Инга и Сергей сидели в павильоне и прихлебывали кофе из одноразовых стаканчиков.
— И все-таки — вы били ее или нет? — спросила Инга.
— Конечно, нет.
— Откуда же взялась справка о побоях? Сергей пожал плечами.
— Понятия не имею. Я здесь точно ни при чем…
— Вы знаете, что адвокат — как врач? — строго произнесла Инга. — Его нельзя обманывать…
— Знаю.
— Вы били свою жену? — настойчиво повторила она.
— Да нет же! Нет! — с яростью отозвался Сергей. — Говорю же вам!.. У нас был скандал… Да… Мы ругались из-за сына.
— При свидетелях?
— Ну, были там какие-то люди… — он задумался и вспомнил: — Баба Валя, помню, спросила, не вызвать ли милицию…
— Баба Валя? — заинтересовалась Инга. — Кто это?
Сергей поморщился: — Да-а… Местная пьянчужка… Ей все равно никто не поверит… Никакой суд. — А кто еще?
— Ее мужик.
— Бабы Вали?
— Моей жены!
— Стоп! — оживилась Инга. — Вот об этом — поподробнее. Она что — была с мужчиной?
— Да. Он привез ее на машине.
— Может быть, это просто водитель?..
— Нет… Не думаю… Он… Знаете, он такой… Сергей задумался, вспоминая Феликса и подбирая слова, чтобы описать его. Он выбрал довольно точное определение:
— Ей подстать…
Инга с интересом посмотрела на него:
— То есть?..
— Ну, красивый, уверенный в себе… Сколько знаю ее, она всегда мечтала о таком… — он улыбнулся. — А жила со мной, бедная…
Невольно вспомнив о своей семейной ситуации и своих собственных печалях, Инга помолчала, а потом спросила осторожно:
— Вы ее ревнуете?
— Нет… — ответил мой муж. — Мне не интересна ее жизнь… У меня есть своя… Дурацкая, наверное… Но — такая, какая есть… И я даже бываю счастлив.
— Когда? — улыбнулась Инга.
— Когда собираю мотоцикл, например… — ответил он ей с улыбкой. — Мчусь на нем по шоссе… Когда вот так сижу здесь, пью кофе, разговариваю… Не знаю… Много бывает таких моментов…
Подперев щеку ладонью, Инга с интересом разглядывала его. Он вдруг показался ей давно знакомым парнем, с которым легко разговаривать. Он был прост, но эта простота, с которой Инга редко сталкивалась, дорогого стоила в ее глазах. Именно это было ей нужно сейчас — спокойный разговор, в котором слова оцениваются не на вес золота, а по себестоимости.
— Скажите, Сережа, — проговорила она. — Вы не хотите ее вернуть?
— Зачем?.. — ответил он. — Ей было плохо со мной… Скучно. Бедно. И потом от меня всегда пахнет бензином, а она не выносит этого запаха… Пусть живет как знает…
Инга вздохнула:
— Вы молодец… Я бы так не смогла… Мне всегда хочется все вернуть, ничего не терять… И вообще — быть победительницей… Это плохо?
— Не знаю.
— Плохо, когда человек хочет слишком многого, — убежденно сказала Инга.
Кажется, она забыла, зачем она здесь.
— А я хочу одного, — напомнил ей Сергей. — Не потерять сына… Вы возьметесь?..
— Я неопытный адвокат… — помолчав, призналась Инга. — И потом я сейчас в плохом состоянии, Сергей… Понимаете, у меня ужасные семейные проблемы…
Наверное, она ждала, что он станет расспрашивать ее, она поделится подробностями… Но он ответил только:
— У меня — тоже. Тоже семейные проблемы!
— Бывают же такие совпадения! — засмеялась Инга.
В опасной близости от павильона пронесся мотоцикл. Инга вздрогнула:
— О господи!..
— Хотите покататься? — вдруг спросил ее Сергей.
— Покататься?! — с изумлением повторила она.
— Ну да! На мотоцикле!
— Я?.. Нет! Что вы!
— Почему?
— Я боюсь!.. — призналась она.
— Со мной вы можете не бояться.
Его ответ был так убедителен, он так спокойно и открыто смотрел на нее, что Инга, не смея огорчить его отказом и боясь разрушить простоту их общения, с готовностью поднялась.
Он взял ее за руку и повел к мотоциклу.
— Может, не надо?.. — неуверенно спросила она.
— Садитесь!
Инга уселась сзади, обхватив Сергея обеими руками. Мотоцикл взревел.
— А как же моя машина?! — крикнула Инга. Сергей полуобернулся к ней, она близко увидела его профиль.
— С нею здесь ничего не случится! — ответил Сергей. — Кругом менты!
И мотоцикл сорвался с места, унося Сергея с Ингой вниз по улице.
Инга закричала от ужаса и восторга и еще крепче обняла Сергея.
Мне были знакомы чувства Инги. Когда-то я тоже сходила с ума, обнимая его, втягивая ноздрями запах кожи и бензина. Беспрекословно повинуясь, я мчалась с ним куда он хотел, чувствуя себя счастливой оттого, что он держал мою жизнь в своих руках.
Для меня нет ничего удивительного в том, что свое путешествие Инга и Сергей закончили в Рабочем поселке, в гараже, где, собственно, и жил мой муж после того, как мы разошлись. Помимо мотоциклов, наполнявших гараж, там имелось пространство для одного человека: топчан, стол, стул, электрический чайник. Вот все, что помещалось на его жизненной территории. В случае необходимости там мог поместиться и второй человек.
Домой Инга вернулась утром — бледная, уставшая, потрясенная. Таким же предстал перед ней и Ряжский:
— Где ты была?! — нервно спросил он. — Я чуть с ума не сошел!
— Что же тебе помешало?.. — поинтересовалась Инга.
Ряжский с ужасом вгляделся в ее лицо:
— Я спрашиваю, где ты была?.. — повторил он, уже страшась ее ответа.
— У клиента, — ответила она.
Ряжский прислонился к стене и почему-то вознес руки к небу, как бы взывая о помощи.
— У какого клиента?!
— У своего… Я буду защищать его в суде. Инга прошла мимо него в спальню. Ряжский бросился за ней:
— Бред! Какие могут быть суды?! Зачем?! Инга, одетая, упала на кровать.
— Не кричи, Ряжский… — тихо попросила она. — Я очень устала…
Ряжский стоял над кроватью, растерянно глядя на нее. Она лежала с закрытыми глазами, не двигаясь, словно действительно мгновенно уснула.
— Инга!!! — повысил голос Ряжский. — Ты явилась утром! Ты была у клиента! Ты что — спишь с ним?!
— Меня всегда восхищало твое умение делать выводы, — не открывая глаз, ответила она.
— Ты спишь с ним или нет?!!
Он склонился над ней, словно собирался ударить ее или удушить. Инга открыла глаза, взгляд их оказался вовсе не сонный — напротив, твердый и недобрый.
— Нет! — четко проговорила она. — Я с ним не сплю! В том-то все и дело… С ним просто невозможно заснуть…
Ряжский постоял секунду, а потом вдруг обессиленно рухнул рядом с Ингой на кровать.
— Ты отомстила мне! — с отчаянием выдохнул он. — Боже! Какой позор! Какая глупость, Инга!..
Он снова вскочил, схватил ее за плечи, начал трясти.
— Как ты могла?!
— Ряжский, не тряси меня… — слабо отбиваясь, попросила Инга.
— Послушай!.. Инга, детка!.. Послушай меня!..
— Ну, слушаю…
Некоторое время Ряжский молчал, собираясь с мыслями и с силами.
— Ну?.. Слушаю, Ряжский!..
— Не торопи меня! — воскликнул Ряжский. — Это важно! То, что я тебе сейчас скажу, важно!..
Инга покорно уселась на кровати, всем своим видом демонстрируя обреченную готовность выслушать гневный монолог.
— Есть замечательное китайское изречение… — начал Ряжский.
Инга тут же перебила:
— О господи… Мы не в суде, Ряжский…
— Нет, ты послушай! Китайцы говорят: если ты собрался кому-то отомстить, готовь сразу две могилы!..
Ряжский выдержал паузу — действительно, как в суде. Похоже, он уже иначе не мог выражать свои мысли.
— Ты отомстила мне! — трагически заключил он.
— Мы не китайцы, Ряжский… — поморщившись, возразила Инга. — Нас с тобой похоронят в одной могиле…
Она снова рухнула на кровать и закрыла глаза.
Разумеется, потрясенная Инга помчалась к Алене. Она рыдала, кричала, билась в истерике. Алена, Зина и срочно вызванная Катя успокаивали ее, как могли. Ближе к вечеру домой приехал Вадим и невольно оказался свидетелем разговора подруг. Суть сводилась к тому, что семья — это ценность (авторство принадлежало Алене), что разрушать ее — грех (а Катя считала, что — благо), что даже если это болото, то все равно в нем тепло и уютно (Инга!).
Не знаю, что конкретно подействовало на Вадима: правильные рассуждения его жены, разговор о болоте или просто тоска по мне — либо все, вместе взятое. Но только он, вдруг собравшись, помчался на нашу квартиру.
Щелкнул замок — это Вадим открыл дверь своим ключом — и я стремительно вскочила.
Вошедший в квартиру Вадим увидел сначала дорожную сумку, которую я предусмотрительно положила у двери, а потом — меня.
— Ты?.. — глухо произнесла я. — Привет… — Я шагнула к сумке и непослушными, одеревеневшими от волнения пальцами начала затягивать молнию.
— Что это значит?.. — спросил Вадим, кивнув на сумку.
— Я собираюсь…
— Куда?
— Ну, как «куда»?.. К себе… На свою квартиру… Вадим молча снял куртку, бросил ее на перила лестницы.
— А что — разве поступала такая команда? — мрачно спросил он.
Я покачала головой:
— Я не живу по командам…
— Да?.. Как же ты живешь?..
— Наверное, неправильно… — с отчаянием ответила я. — Если ты так разговариваешь со мной…
Повисла пауза. Наверное, он не знал и даже не чувствовал, как мне хотелось прижаться к нему и заплакать от собственной слабости, от любви…
— Я могу забрать компьютер?.. — спросила я, отвернувшись. — Ты ведь подарил его мне…
Вадим ответил не сразу:
— Разумеется, можешь… — Снова помолчал. — Но зачем?.. Кто тебе сказал, что ты должна уезжать?..
— Я сама…
— Почему?
— Ты позвонил и сказал, что не появишься… Чего же мне здесь сидеть, в чужом доме?.. Тут, конечно, хорошо. И уютно. И денег полно… Но… — я умолкла.
— И ты бы действительно уехала?
— Тебя-то здесь нет…
Я сказала чистую правду. Мне уже не были нужны его деньги. Если я и думала об этом, то лишь по инерции. Я и сама уже не знала, чего хотела… Наверное, просто видеть его, знать, что он есть в моей жизни.
— А тебе нужен именно я?.. — вдруг спросил Вадим.
— Что же еще, по-твоему?.. Твои деньги?..
— А разве — нет?.. Нет! Теперь уже — нет!!!
— Знаешь… — с трудом проговорила я. — Кажется, мне действительно лучше уехать…
Я шагнула в сторону, но он рывком перехватил мою руку, прижал меня к себе:
— Прости… У меня плохое настроение…
Мне хотелось плакать. Мне хотелось говорить о своей любви. Мне хотелось делать все, что запретил Феликс. Я сдержалась.
— Что-то случилось?.. — в меру заинтересованно спросила я.
Вместо ответа Вадим потянул меня за руку, и я покорно пошла за ним к спальне…
…Когда он заснул, я вспомнила о Феликсе. О ледяном ветре арки. О его холодном безжалостном взгляде… Он был умен и даже проницателен, но не более того: он не чувствовал жизни, прелести ее неожиданных поворотов, непредсказуемости. Он действовал, как хороший повар, по рецептам, в которых все точно отмеряно, боясь пересыпать перца или замереть с солонкой в руке, когда результатом становится не испорченное блюдо, а нечто совершенно новое… Гением был тот первобытный чувак, который случайно уронил кусок мяса в костер и обнаружил, что это вкусно… Феликс на свою беду слишком много знал, ему не хватало первобытности, а во мне ее было — хоть отбавляй!..
Нелепый поступок с Ряжским подтолкнул целую цепь событий, результатом которых был Вадим, лежащий сейчас рядом со мной, и мое спокойствие, моя уверенность, мое счастье… Феликс считал, что эйфория опасна для моих планов, но всегда ли он был прав? И нужен ли он мне теперь?.. Учитель хорош в период ученичества. Когда наступает зрелость, лучше держаться от него подальше…
Я осторожно, чтобы не разбудить Вадима, поднялась. На цыпочках вышла из спальни. Косые лучи луны поманили меня — я не стала включать свет, чтобы не нарушить идиллию теней на потолке и стенах. Проскользнув в гостиную, я села к компьютеру и записала все, что со мной произошло.
Закончив, я откинулась на мягкую спинку кресла… Никогда в жизни мне не было так хорошо и спокойно, я мечтала только об одном: чтобы и дальше все было так, как есть… Я даже не подозревала, что судьба приготовила мне сюрприз, который перевернет всю мою жизнь — наподобие куска мяса, упавшего в костер.
Объявился Феликс. Как обычно, это было на грани катастрофы — он ждал меня во дворе, его машина медленно тронулась следом за мной.
— Черт возьми, Феликс, — прошипела я, — ну, зачем ты здесь?.. Вдруг Вадим увидит…
— Его нет.
— Сейчас нет, но в любую минуту…
— Але! — перебил меня Феликс. — Странный прием!.. Не ты ли умоляла меня о помощи?!
— Не я!
— Любопытно… — заметил он и, притормозив, сказал властно: — Сядь!
Поколебавшись, я повиновалась. Не потому, что он был сильнее, — скорее, наоборот: теперь я была достаточно сильна для того, чтобы выполнить любую просьбу, даже ту, которая звучала слишком резко.
Я уселась рядом с ним. Машина тронулась с места.
— Ну? — спросила я.
Феликс покосился в мою сторону как лошадь, учуявшая волка:
— Что — ну?
— Какие проблемы? — уточнила я.
— Я полагал, что проблемы у тебя.
— Решены.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Феликс помолчал и уточнил:
— Вадим помирился с тобой?
— Я с ним помирилась, — лаконично ответила я. В конце концов я научилась этому у Феликса, почему бы не заплатить ему за уроки?..
— Умница, — сухо бросил он. — Могла бы и сообщить…
— Ты был слишком строг со мной, — заметила я. — Тогда, в арке…
— Это пошло тебе на пользу… Разве нет?
Некоторое время мы обменивались ударами, словно играли в мяч. Наконец, Феликс прояснил цель своего визита: я должна была позвонить издателю.
Звонок, который я сделала из своей прежней съемной квартиры, не занял много времени. Мы условились с издателем о встрече.
На следующий день я вошла в его кабинет.
Издатель сидел в той же позе, как во время нашей последней встречи, — подпирая ладонью свое ухоженное, спокойное лицо.
— Здравствуйте… Я — агент писателя Крымова, — напомнила я.
— Феликса Крымова… — уточнил издатель. — Да, да…
Он взял со стола папку, начал развязывать тесемки. Все это — не торопясь, не глядя на меня.
— Это книга о предвыборной компании… — не выдержала я. — О черном пиаре… Там главный герой…
— Разоблачает свою сотрудницу, — подхватил издатель и улыбнулся: — Я все помню. Не волнуйтесь… — помолчав, он прибавил: — Это плохая книга, деточка.
Быстрым движением фокусника он вдруг перевернул рукопись обратной стороной и показал мне страницы, исписанные моей рукой и перечеркнутые крестом.
— А вот это — кто писал? — спросил он. Я молчала, меня охватила оторопь.
— Разве не вы?.. — поторопил меня издатель. Я сидела, как истукан. Не знала, что ответить.
Мысли вдруг рассыпались, в голове стоял звон, словно монеты из разбитой копилки прыгали по полу.
— Вас зовут Полина Маслова, верно?.. — продолжал издатель с холодностью следователя, восстанавливающего картину преступления. — Вы приехали из Рабочего поселка — по следам своей землячки, Алены, ныне — жены банкира… Познакомились с писателем по имени Феликс, который взялся учить вас всему… Начиная с того, как одеваться, заканчивая тем, как заполучить чужого мужа… — он выдержал паузу и спросил: — А что было дальше? Вы продолжали записывать? Я кивнула:
— Да… Но я делаю это просто так, для себя… Когда мне одиноко или нечем заняться… Неужели это кому-нибудь интересно?
— Конечно! Это же инструкция — как заполучить чужого мужа!.. Такая книжка пойдет нарасхват!
— Книжка?.. — повторила я, изумленно вслушиваясь в звучание этого слова: — Вы предлагаете мне…
— Да! — подтвердил издатель, не дожидаясь, пока я все осознаю и закончу фразу. — Вот образец контракта… — он достал из стола скрепленные листы, положил их передо мной. — Подумайте… — сказал он.
— Я не буду думать!.. — ответила я решительно.
— Напрасно!
— Я подпишу прямо сейчас. Дайте ручку!
Он подал мне ручку, и я размашисто расписалась на последней странице — в графе «Автор».
Никогда прежде я не чувствовала себя такой виноватой. Даже в тот злополучный вечер, когда я оправдывалась перед Феликсом в арке, все было не так страшно: в конце концов, тогда я подвела только себя. Теперь же я знала, что не просто подвела Феликса — я предала его. Предала его ожидания, его надежды. Я знала, что его роман не был хорош, — всего лишь изощренная месть! — но все же понимала, что есть родство писателя (пусть и плохого) с каждой написанной строчкой.
Феликс сидел на набережной у самой воды и пил что-то из затянутой в кожу фляжки. Он был подавлен и пьян. От воды веяло холодом, но, казалось, он не замечал этого.
— Какого черта?! — проговорил он, сделав очередной глоток. — Я не понимаю, какого, черта он вызвал тебя?!
Я молчала. Это было лучшее из того, что я могла сделать для него.
— А ты?.. — по-моему, он не замечал, что никто не отвечает ему. — Ты — сидела и молчала?! Да какой ты, к черту, агент?! Ты должна была в глотку ему вцепиться! На коленях умолять! Отдаться! Что угодно!..
И я вдруг вспомнила, что все это уже было — в моем сне… Была набережная, был Феликс, и так же падал редкий снег, а река была скрыта тончайшим слоем льда… Феликс плакал — не сейчас. Тогда. В моем сне.
— О господи… — прошептала я. Он услышал:
— Что — господи?!
— Кто тебе мешал писать о любви?!
Феликс поднял голову. Он молча и страшно смотрел на меня. Наконец, он сказал:
— Ну, вот что… Мы должны с тобой договориться… Штука в месяц.
Я не поняла — вопросительно посмотрела на него.
— Ты платишь мне, — объяснил Феликс. — Тысячу долларов в месяц.
Я изумленно улыбнулась:
— За то, что издательство не приняло твою книгу?
— За все, — коротко ответил он.
— Но это глупо, Феликс!.. Я не смогу брать у Вадима такие деньги…
Он улыбнулся. Наконец-то он улыбнулся! И сказал:
— Ты — сможешь… — снова глотнул, тяжело выдохнул. — В конце концов ты единственная жизнеспособная вещь, которую я создал.
— Я — не вещь, Феликс.
— Какая разница! — пьяно воскликнул он. — Называй, как хочешь! Но я тебя создал! И вправе получать за это деньги!
Это было похоже на бред. В лучшем случае, на сон — его продолжение.
— А если я не заплачу? — спросила я. — Что ты сделаешь? Заложишь меня Вадиму?.. И что в результате?.. Не будет ничего. Ни у меня, ни у тебя.
Он засмеялся:
— В логике тебе не откажешь!.. Ладно. Сейчас — пятьсот. Но после того, как он уйдет из дома, — тысяча.
Конечно, мне было его жаль — ведь я заняла его место, подписав договор с издательством. Но раскаяние уступило место ярости, как только он заговорил о Вадиме:
— О господи! — раздраженно крикнула я. — Не будь идиотом, Феликс! Вадим не уйдет из дома!..
Феликс вскочил, ухватил меня за ворот пальто, притянул к себе:
— Уйдет, — тяжело дыша, пообещал он. — К тебе и уйдет… В этом случае — тысяча. Договорились?..
Я могла бы пообещать ему хоть сто тысяч в месяц. Я твердо знала, что Вадим никогда не уйдет из семьи. Такие, как он, не уходят. Он будет мучаться, завяжется узлом, но никогда не позволит себе оставить человека, с которым начинал свой путь, особенно — если человек не дает ему повода для этого. Алена слишком умна и осторожна, чтобы дать такой повод. Тем более учебники по психологии всегда при ней.
— Ладно, Феликс, — ответила я. — Мне нужно ехать…
Больше, чем к Вадиму, я хотела к своему компьютеру. Мне надо было рассказать ему все о сегодняшнем дне, о том, как я, сама того не ожидая, стала писателем…
Теперь все написанное мною уже не могло быть просто дневником. Договор с издательством обязывал меня упорядочить свои мысли, понять, о чем я пишу и для чего. Я набросала план, в котором значилась красная машина, как воспоминание, мои отношения с мужем, погром мотоциклов в гараже, встреча с Аленой и прочие события, уже описанные мною. Финал я запланировала счастливым: Вадим уйдет от Алены, мы вместе пройдем все тяготы его развода и наконец поженимся. Пусть этого никогда не случится в действительности — теперь я была вправе придумать все, что мне понравится. Договор с издательством являлся моей индульгенцией. Главное, не допустить досадных ляпов и нестыковок, которые случились однажды в моей фантазии на тему «первое свидание с Вадимом», когда я отправила саму себя навстречу любимому в трусах и майке… Наша свадьба в книге будет скромной — всего несколько знакомых. Каких? — спросила я себя и надолго задумалась. Ясно, что ни Инга, ни Катя на нашей свадьбе появиться не смогут, они подруги Алены… Феликс?.. Меньше всего мне хотелось бы видеть его в этот день… И, наверное, книга к этому моменту уже будет издана, чего Феликс мне не простит…
Тут я мысленно осеклась. Моя книга, посвященная тому, как можно заполучить чужого мужа, будучи изданной, начисто перечеркивала саму возможность свадьбы с Вадимом — человеком, который, собственно, и был тем самым чужим мужем… Это была нестыковка пострашнее майки во дворе… Получалось, что две главные темы моей жизни — давняя мечта о благополучии и недавно возникший шанс стать писателем абсолютно противоречили друг другу.
Я задумалась. Из этой ситуации было два выхода. Не писать книгу и продолжить битву за Вадима. Или же написать книгу, но выпустить ее под псевдонимом. Ни то, ни другое не могло устроить меня полностью. Я уже была отравлена желанием записывать свои мысли и безумно хотела увидеть свою, именно свою фамилию на переплете.
Был, конечно, и третий вариант — отказаться от Вадима — но его я даже мысленно произнести не могла…
Я решила продолжать свои записи, изменив имена героев. Это была политика страуса: сам ход событий был слишком узнаваем для участников, чтобы их могли сбить чужие имена. Тем не менее, я решила попробовать.
С каждым днем мне, решившей управлять ходом событий, становилось все труднее. Я наталкивалась на совершенно непредсказуемые повороты. Они были опасны для моих планов, но и пройти мимо них, считая себя писателем, я уже не могла.
Мы с Вадимом пили кофе в гостиной, как вдруг он сказал, показывая на работающий телевизор:
— Смотри, наша Катька!
Я взглянула на экран и — оторопела. Катя с микрофоном в руке стояла в том самом гараже, где не так давно я громила обрезком трубы мотоциклы, и задавала вопросы моему мужу.
Вадим что-то говорил о ней — о том, что это его бывшая одноклассница, что они дружат по-прежнему, что Катя пробивает на телевидении собственное ток-шоу. Все это я уже знала. У меня в тот момент была одна забота — не выдать своего замешательства. Я пыталась понять, какими путями, почему и, главное, для чего жизнь соединила эти нити. Почему из миллионов людей Катя выбрала для своего репортажа именно моего мужа? Плохо это для меня или хорошо? Пройдет бесследно или все-таки нити завяжутся в сложный узор.
Через некоторое время я узнала, что встреча Кати с моим мужем бесследно не прошла. Об этом вскользь упомянул Вадим. Оказывается, во время интервью байкер (так называл Вадим моего мужа) рассказал Кате, что жена пытается отнять у него ребенка, лишить его родительских прав. Катя уговорила Ингу, раздавленную изменой мужа с какой-то девицей (именно так выразился Вадим, не подозревавший, что эта девица — я), защищать бедного байкера в суде.
— Катька у нас молодец, — продолжал Вадим. — Она занята делом. Любимым, что важно!.. А это может излечить от любых переживаний. Во всяком случае, отвлечь…
Я внимательно посмотрела на него:
— А Инга что — хороший адвокат?
— Ну, не знаю. Она давно не работает. Когда-то подавала надежды… У нее получится. Знаешь, когда голодный набрасывается на еду…
Таким голодным стала я после того, как Вадим уехал. Я бросилась к компьютеру и, ударяя по клавишам, заколотила, почти запихнула ему в горло всю пищу для размышлений, полученную мною в тот день.
Ни Вадим, ни подруги, ни даже Феликс — никто из них не знал, что Инга будет защищать не просто какого-то байкера, а именно моего мужа. Не знали они и того, что муж Инги будет защищать меня. Две семейные пары сойдутся в суде!.. Этот расклад показался мне безумно интересным — во всяком случае, я сама никогда бы не смогла придумать такой интриги. И что же, ради своей мечты о благополучии я должна отказаться от удовольствия описать все это в своей книге?! Исключено! Я напишу об этом, даже если… Мои пальцы зависли над клавиатурой… Даже если придется отказаться от Вадима?.. — спросила я себя… Ничего самой себе не ответив, я продолжила начатое…
Но было кое-что еще, чего на тот момент не знала и я.
Инга встретилась с моим мужем и своим предполагаемым клиентом на Смотровой площадке, куда он наведывался время от времени. Поселковый байкер, он был одним из многих фанатов, которые тусовались на площадке с открыточным видом на Москву. Разумеется, у Инги не было собственного офиса, назначить встречу в квартире она тоже не могла, как не могла и тащиться в нашу дыру. Так что Смотровая площадка оказалась единственным приемлемым местом для первой встречи.
Укрывшись от пронзительного осеннего ветра, Инга и Сергей сидели в павильоне и прихлебывали кофе из одноразовых стаканчиков.
— И все-таки — вы били ее или нет? — спросила Инга.
— Конечно, нет.
— Откуда же взялась справка о побоях? Сергей пожал плечами.
— Понятия не имею. Я здесь точно ни при чем…
— Вы знаете, что адвокат — как врач? — строго произнесла Инга. — Его нельзя обманывать…
— Знаю.
— Вы били свою жену? — настойчиво повторила она.
— Да нет же! Нет! — с яростью отозвался Сергей. — Говорю же вам!.. У нас был скандал… Да… Мы ругались из-за сына.
— При свидетелях?
— Ну, были там какие-то люди… — он задумался и вспомнил: — Баба Валя, помню, спросила, не вызвать ли милицию…
— Баба Валя? — заинтересовалась Инга. — Кто это?
Сергей поморщился: — Да-а… Местная пьянчужка… Ей все равно никто не поверит… Никакой суд. — А кто еще?
— Ее мужик.
— Бабы Вали?
— Моей жены!
— Стоп! — оживилась Инга. — Вот об этом — поподробнее. Она что — была с мужчиной?
— Да. Он привез ее на машине.
— Может быть, это просто водитель?..
— Нет… Не думаю… Он… Знаете, он такой… Сергей задумался, вспоминая Феликса и подбирая слова, чтобы описать его. Он выбрал довольно точное определение:
— Ей подстать…
Инга с интересом посмотрела на него:
— То есть?..
— Ну, красивый, уверенный в себе… Сколько знаю ее, она всегда мечтала о таком… — он улыбнулся. — А жила со мной, бедная…
Невольно вспомнив о своей семейной ситуации и своих собственных печалях, Инга помолчала, а потом спросила осторожно:
— Вы ее ревнуете?
— Нет… — ответил мой муж. — Мне не интересна ее жизнь… У меня есть своя… Дурацкая, наверное… Но — такая, какая есть… И я даже бываю счастлив.
— Когда? — улыбнулась Инга.
— Когда собираю мотоцикл, например… — ответил он ей с улыбкой. — Мчусь на нем по шоссе… Когда вот так сижу здесь, пью кофе, разговариваю… Не знаю… Много бывает таких моментов…
Подперев щеку ладонью, Инга с интересом разглядывала его. Он вдруг показался ей давно знакомым парнем, с которым легко разговаривать. Он был прост, но эта простота, с которой Инга редко сталкивалась, дорогого стоила в ее глазах. Именно это было ей нужно сейчас — спокойный разговор, в котором слова оцениваются не на вес золота, а по себестоимости.
— Скажите, Сережа, — проговорила она. — Вы не хотите ее вернуть?
— Зачем?.. — ответил он. — Ей было плохо со мной… Скучно. Бедно. И потом от меня всегда пахнет бензином, а она не выносит этого запаха… Пусть живет как знает…
Инга вздохнула:
— Вы молодец… Я бы так не смогла… Мне всегда хочется все вернуть, ничего не терять… И вообще — быть победительницей… Это плохо?
— Не знаю.
— Плохо, когда человек хочет слишком многого, — убежденно сказала Инга.
Кажется, она забыла, зачем она здесь.
— А я хочу одного, — напомнил ей Сергей. — Не потерять сына… Вы возьметесь?..
— Я неопытный адвокат… — помолчав, призналась Инга. — И потом я сейчас в плохом состоянии, Сергей… Понимаете, у меня ужасные семейные проблемы…
Наверное, она ждала, что он станет расспрашивать ее, она поделится подробностями… Но он ответил только:
— У меня — тоже. Тоже семейные проблемы!
— Бывают же такие совпадения! — засмеялась Инга.
В опасной близости от павильона пронесся мотоцикл. Инга вздрогнула:
— О господи!..
— Хотите покататься? — вдруг спросил ее Сергей.
— Покататься?! — с изумлением повторила она.
— Ну да! На мотоцикле!
— Я?.. Нет! Что вы!
— Почему?
— Я боюсь!.. — призналась она.
— Со мной вы можете не бояться.
Его ответ был так убедителен, он так спокойно и открыто смотрел на нее, что Инга, не смея огорчить его отказом и боясь разрушить простоту их общения, с готовностью поднялась.
Он взял ее за руку и повел к мотоциклу.
— Может, не надо?.. — неуверенно спросила она.
— Садитесь!
Инга уселась сзади, обхватив Сергея обеими руками. Мотоцикл взревел.
— А как же моя машина?! — крикнула Инга. Сергей полуобернулся к ней, она близко увидела его профиль.
— С нею здесь ничего не случится! — ответил Сергей. — Кругом менты!
И мотоцикл сорвался с места, унося Сергея с Ингой вниз по улице.
Инга закричала от ужаса и восторга и еще крепче обняла Сергея.
Мне были знакомы чувства Инги. Когда-то я тоже сходила с ума, обнимая его, втягивая ноздрями запах кожи и бензина. Беспрекословно повинуясь, я мчалась с ним куда он хотел, чувствуя себя счастливой оттого, что он держал мою жизнь в своих руках.
Для меня нет ничего удивительного в том, что свое путешествие Инга и Сергей закончили в Рабочем поселке, в гараже, где, собственно, и жил мой муж после того, как мы разошлись. Помимо мотоциклов, наполнявших гараж, там имелось пространство для одного человека: топчан, стол, стул, электрический чайник. Вот все, что помещалось на его жизненной территории. В случае необходимости там мог поместиться и второй человек.
Домой Инга вернулась утром — бледная, уставшая, потрясенная. Таким же предстал перед ней и Ряжский:
— Где ты была?! — нервно спросил он. — Я чуть с ума не сошел!
— Что же тебе помешало?.. — поинтересовалась Инга.
Ряжский с ужасом вгляделся в ее лицо:
— Я спрашиваю, где ты была?.. — повторил он, уже страшась ее ответа.
— У клиента, — ответила она.
Ряжский прислонился к стене и почему-то вознес руки к небу, как бы взывая о помощи.
— У какого клиента?!
— У своего… Я буду защищать его в суде. Инга прошла мимо него в спальню. Ряжский бросился за ней:
— Бред! Какие могут быть суды?! Зачем?! Инга, одетая, упала на кровать.
— Не кричи, Ряжский… — тихо попросила она. — Я очень устала…
Ряжский стоял над кроватью, растерянно глядя на нее. Она лежала с закрытыми глазами, не двигаясь, словно действительно мгновенно уснула.
— Инга!!! — повысил голос Ряжский. — Ты явилась утром! Ты была у клиента! Ты что — спишь с ним?!
— Меня всегда восхищало твое умение делать выводы, — не открывая глаз, ответила она.
— Ты спишь с ним или нет?!!
Он склонился над ней, словно собирался ударить ее или удушить. Инга открыла глаза, взгляд их оказался вовсе не сонный — напротив, твердый и недобрый.
— Нет! — четко проговорила она. — Я с ним не сплю! В том-то все и дело… С ним просто невозможно заснуть…
Ряжский постоял секунду, а потом вдруг обессиленно рухнул рядом с Ингой на кровать.
— Ты отомстила мне! — с отчаянием выдохнул он. — Боже! Какой позор! Какая глупость, Инга!..
Он снова вскочил, схватил ее за плечи, начал трясти.
— Как ты могла?!
— Ряжский, не тряси меня… — слабо отбиваясь, попросила Инга.
— Послушай!.. Инга, детка!.. Послушай меня!..
— Ну, слушаю…
Некоторое время Ряжский молчал, собираясь с мыслями и с силами.
— Ну?.. Слушаю, Ряжский!..
— Не торопи меня! — воскликнул Ряжский. — Это важно! То, что я тебе сейчас скажу, важно!..
Инга покорно уселась на кровати, всем своим видом демонстрируя обреченную готовность выслушать гневный монолог.
— Есть замечательное китайское изречение… — начал Ряжский.
Инга тут же перебила:
— О господи… Мы не в суде, Ряжский…
— Нет, ты послушай! Китайцы говорят: если ты собрался кому-то отомстить, готовь сразу две могилы!..
Ряжский выдержал паузу — действительно, как в суде. Похоже, он уже иначе не мог выражать свои мысли.
— Ты отомстила мне! — трагически заключил он.
— Мы не китайцы, Ряжский… — поморщившись, возразила Инга. — Нас с тобой похоронят в одной могиле…
Она снова рухнула на кровать и закрыла глаза.