— Однако Алена не так пуста и примитивна, как ты думаешь, — заметил Феликс. — Она имеет влияние на Зину. Даже больше, чем я.
— Она с ней видится чаще, чем ты. Вот и все.
— Может быть… — с сомнением согласился Феликс.
— И потом… Психотерапия это всего лишь набор приемов. Можно быть пустой и примитивной, но уметь пользоваться этим.
Феликс заулыбался и скрестил руки на груди — так он обычно делал, когда ловил оппонента на слабости.
— Тебе так хочется, чтобы Алена была пустой и примитивной?
— Хочется — не хочется… Это — так.
— Никогда не считай своего врага глупым. Запомнила?
— Могу записать, — бросила я, чувствуя его правоту.
— Не надо, — спокойно ответил Феликс. — Просто запомни.
Я запомнила эти слова, как и все слова Феликса. Я уже тяготилась своим учителем, но по-прежнему все сказанное им, оставалось для меня на вес золота.
Я не позволяла себе расслабляться, растворяться в своей удаче (а очень хотелось!). Я следила за каждым своим жестом, каждой улыбкой. Возможно, именно поэтому настал день, когда Вадим предложил мне окончательно переехать к нему на квартиру.
— Ты не против?.. — спросил он.
— Я не знаю… — не могла же я сразу дать согласие!.. Помолчав, я спросила тихо: — Это не осложнит твою жизнь?
— Нет, — коротко ответил он.
Уйти из квартиры Феликса, поселиться у Вадима, ослабить поводок, на котором держал меня мой учитель, — это было соблазнительно. Но я не могла не думать о том, «что будет, если…». Если Вадим разлюбит меня? Или так: если он вообще меня не любит и однажды поймет это, когда я ему просто надоем? Если я останусь одна? Что тогда я буду делать?.. Вернусь к Феликсу? Это смешно… Вернусь в Рабочий поселок? Исключено…
Я долго думала и решила поступить, возможно, самым глупым образом: половинчато. Я заберу свои вещи из квартиры Феликса, но не все, решила я, и Феликс не заметит этого, а Вадим и вовсе не знает моего гардероба. Таким образом, я не поставлю точку ни в одном варианте своей дальнейшей жизни.
Просчитываешься обычно в тех случаях, когда все хорошо высчитано. Так и случилось со мной.
Убедившись в том, что машины Феликса возле дома нет, я поднялась в квартиру, сложила часть вещей в дорожную сумку и, закрыв за собою дверь, вздохнула с облегчением. Но едва я ступила под свод арки, как с другой стороны навстречу мне въехал автомобиль Феликса.
Дав короткий сигнал, Феликс вышел из машины:
— Чуть не разминулись!..
Он оглядел меня с ног до головы, взгляд задержался на сумке.
— А что это у нас там?
— Кое-какие вещи… — ответила я.
— А-а… — понимающе кивнул Феликс. — Решила слинять…
— Нет! Просто взяла несколько шмоток…
— А-а… — снова кивнул он. — Решила слинять постепенно…
— Господи! Феликс, никто никуда не линяет!.. Он подошел ко мне вплотную.
— Ты переезжаешь к нему?.. Он тебе это предложил, да?
Я, не зная, что ответить, пожала плечами.
— Странная ты, Полина… — Феликс скрестил руки на груди и, прищурившись, насмешливо посмотрел на меня. — Я занимаюсь тобой, волнуюсь за тебя, болею, а ты что-то скрываешь — молчишь, как не родная…
Я разозлилась. В конце концов я не принадлежу Феликсу! Почему я должна бояться его, словно он — мой хозяин?!
— Тебе не кажется, что есть вещи, которые тебя не касаются?!
— Таких вещей нет, — спокойно ответил Феликс.
И я, к ужасу своему, почувствовала, что все-таки боюсь его.
— Послушай, — сказала я, помедлив. — Он просто предложил мне… побыть у него… Он не хочет, чтобы я уезжала и приезжала… Он хочет, чтобы я всегда была на месте, под рукой… Но я не знаю, надолго ли это…
— Тогда зачем тебе забирать свою одежду?
— Ну, просто… для разнообразия… Это ничего не значит.
— Значит, — возразил Феликс. — И очень много… Ты должна принести ношенные вещи, чтобы Вадим убедился в твоей готовности остаться с ним. И еще в том, что тебя никто и ничто не держит в твоей прошлой жизни, о которой он, в сущности, мало знает…
Я заставила себя улыбнуться:
— По-моему, слишком мудрено, Феликс… Я могла бы взять денег, накупить себе вещей…
— Могла бы, — согласился он. — Но ты знаешь, что Вадим тоже умеет считать деньги…
— Послушай! Я не собираюсь никуда от тебя линять! Не веришь — поднимись в квартиру: я забрала всего пару юбок, два свитера…
— И вот это мне нравится меньше всего.
— Почему?
— Потому что ты пытаешься создать видимость своего присутствия…
Я по-прежнему улыбалась, но внутри меня вырастал почти мистический ужас перед проницательностью этого человека.
— Ты легко могла бы забрать все свое шмотье. Я за него не держусь, и мы оба знаем, что для тебя оно тоже ничего не значит… Ты могла бы сделать это при мне — объяснить все и сделать… оставить свой новый адрес, — он усмехнулся, — контактный телефон… Но ты предпочла момент, когда меня не было дома, ты предпочла устроить маскарад с оставшимися вещами…
Феликс говорил спокойно и ровно, как учитель, объясняющий новый материал. Я молча смотрела в его невозмутимое лицо и с трудом боролась с желанием ударить его.
— Вопрос, — проговорил он и, выдержав короткую паузу, сформулировал этот вопрос: — Почему ты поступила именно так?.. Ответ — очевиден.
Я стояла перед ним, как растерявшаяся двоечница, не находя слов в свое оправдание и решимости — чтобы повернуться и уйти. Он был прав: я хотела исчезнуть, но при этом сохранить за собой возможность вернуться. Это была глупая игра. За эту глупость я и расплачивалась сейчас в полутемной продувной арке на окраине Москвы.
— По-моему, это твоя мнительность, — с трудом проговорила я, — и больше ничего.
— Возможно, — согласился Феликс, понимая, что уже достаточно плотно загнал меня в угол и надо дать мне передышку, чтобы я освоилась на новом месте. — Но один раз меня уже кинули. Не хочу, чтобы это произошло снова.
— Кто тебя кинул?.. — спросила я, с трудом сдерживая ярость.
Феликс не ответил. Но и я уже не могла остановиться:
— Твоя партнерша по бизнесу?.. — спросила я, невинно глядя на него. — Поэтому ты остался ни с чем?..
Лицо Феликса мгновенно напряглось: кровь отлила от лица, взгляд стал тяжелым.
— Сейчас ты заткнешься, Полина… — хрипло проговорил он. — Да?
Я ответила на удар, почувствовала его боль, и мне сразу стало легче.
— Я не кину тебя…
— Нет?
— Нет. Не бойся.
Он молчал, внимательно глядя мне в глаза.
— Деньги нужны? — спросила я.
— Конечно.
Помедлив, я раскрыла сумку, достала кошелек.
— Вот, смотри. У меня двести баксов. — Я протянула Феликсу две стодолларовые купюры. — Держи.
Он вытянул из моих рук одну:
— Все должно быть по-братски… — и улыбнулся мне: — Да, сестра?
— Спасибо, — ответила я и положила сотню назад в кошелек.
— И еще, — сказал Феликс. — Телефончик оставь.
— Я не хочу, чтобы ты звонил в квартиру Вадима.
— Если он подойдет к телефону, я не отвечу.
— Это глупо. Он сразу поймет, что звонят мне.
— Или подумает, что жена его проверяет. Я не выдержала и крикнула:
— Ерунда! Ты же сам говорил: не считай врага глупее себя!.. Алена никогда его не проверяет! Хотя бы потому, что в учебниках по психологии рекомендуют воздержаться от проверок!
— Ты права, — неожиданно легко согласился Феликс и чмокнул меня в щеку.
Я напряглась, не зная, как истолковать его отступление. В этом, безусловно, была какая-то хитрость, но какая именно я узнала потом.
— Тебе что-нибудь требуется? — заботливо спросил Феликс. — Нужна моя помощь?
Мгновенно сообразив, что он опять проверяет меня на лояльность, я кивнула:
— Хочу съездить к сыну. Отвести его в школу.
— Я готов.
— Но только…
— Что?
— Мне нужна другая машина. Не эта. Феликс с удивлением оглядел свой автомобиль:
— Не эта?.. А какая?
— Красного цвета…
— Именно красного? — уточнил он.
— Именно красного…
Понимаю, это было детское желание — въехать в свой занюханный поселок на автомобиле-мечте. Но мне так хотелось, чтобы сбылось мое желание, что даже чужой автомобиль устраивал меня.
Рано утром первого сентября меня разбудил телефонный звонок.
— Машина подана, — сообщил мне голос Феликса. — Красная, как ты и просила.
— Феликс?! — ужаснулась я. — Откуда… Как…
— Как я достал твой телефон? — весело подсказал он. — Очень просто.
— Какого черта ты сюда звонишь?! Ведь мы договаривались!
— Вадима нет.
— А если есть?!
— Утром? Исключено… Ладно, спускайся, я внизу. Теперь я поняла, почему он так легко отступил тогда, в арке — он знал все: и адрес, и номер телефона… Имиджмейкер, собиратель информации…
— Не смей сюда звонить!!! — крикнула я.
Через пять минут я, мрачная и разъяренная, подошла к ярко-красному автомобилю, возле которого стоял Феликс. Я не успела произнести ни слова, как Феликс вдруг ухватил меня за воротник, притянул к себе и сказал — тихо и отчетливо:
— А ты — не смей орать на меня. Это ясно?.. Ясно? — повторил он, поскольку я молчала. — Нет, на сей раз ты ответишь: тебе ясно?
— Ясно, — ответила я.
— Садись.
Всю дорогу мы ехали молча. Лишь иногда Феликс спрашивал меня о маршруте, а я коротко отвечала. Мы ненавидели друг друга и даже не трудились скрывать это.
Возле указателя «Рабочий поселок» Феликс сбавил скорость и свернул на проселочную дорогу.
— Помедленнее, Феликс, — попросила я. Ничего не ответив, он сбавил скорость. Машина медленно двигалась, словно плыла, по дороге. Показались крыши поселка, автобусная остановка — на ней толпились люди, наши поселковые с детьми.
Я тут же узнала своего Сережку. Он стоял рядом с бабушкой, одной рукой держась за край ее кофты, другой — сжимая три астры. Сердце мое дрогнуло.
— Останови!..
Автомобиль притормозил, я тут же выскочила из него:
— Сережа!..
Он повернул голову, недоверчиво посмотрел на меня, словно никак не ожидал увидеть. А потом крикнул:
— Мама!.. — и бросился ко мне.
На секунду прильнув щекой к моему лицу, он сразу отодвинулся и, обуреваемый желанием немедленно выложить все свои новости, начал с главной:
— А папа обещал отвезти меня в интернат на мотоцикле!
— На машине лучше, — отозвалась я, снова притягивая его к себе. — Правда?..
К нам подошла моя мать. Тяжело взглянула не меня и тут же отвела взгляд в сторону — на поселковых, которые смотрели на нашу встречу, как зрители в летнем театре. Вернее, в осеннем — вся дорога была уже устлана желтыми листьями.
— Твоя, что ль, машина? — тихо спросила мать.
— Моя… — я выпрямилась. — Садись, Сереженька… Не бойся… Я отвезу его в школу, мам…
Мать молча отдала Сереже портфель, и он покорно уселся в машину. Прежде, чем захлопнуть за ним дверцу, я извлекла из салона пакет, подала его матери:
— Это тебе. Кофта. На пуговицах. Как ты любишь… Там в кармане — мой долг… И еще деньги…
Мать, ни слова не говоря, взяла сверток, прижала его к груди обеими руками и — осторожно, вопросительно посмотрела на меня.
— Видишь? Я все вернула. Как обещала… Судя по ее глазам, немой вопрос по-прежнему оставался без ответа. Помедлив, я сделала шаг к ней и обняла.
— Все хорошо, мам… — шепотом сказала я и заглянула ей в лицо. — Все не так страшно…
Мать, как успокоенный ребенок, прикрыла глаза и вздохнула.
В машине я переодела Сережку в приличную одежду, которую купила накануне. Сережка болтал без умолку, с интересом поглядывая на дядю, сидевшего за рулем.
— А почему ты едешь с нами? — наконец, не выдержал Сережка.
— Потому что тоже хочу проводить тебя в школу, — ответил Феликс. — У тебя ведь сегодня праздник?
—Да.
— Ну, вот. А в праздник к человеку всегда приходят гости… — он улыбнулся Сережке.
И за это я многое простила ему…
Над входом в двухэтажное деревянное здание школы висела выгоревшая растяжка: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИНТЕРНАТ». Под растяжкой стояла директриса, знакомая мне с детства, и сиплым голосом выкрикивала слова приветственной речи, тоже знакомой мне с детства:
— Вы отдохнули за лето, набрались здоровья, а теперь с новыми силами принимайтесь за освоение школьных знаний, повышайте дисциплину…
Мой сын стоял рядом со мной, держась за мою руку. Одетый во все новое, с симпатичным рюкзачком за плечами, который я привезла ему вместо огромного неуклюжего портфеля, он казался маленькой белой вороной здесь — у обшарпанного здания интерната. Ничего, уговаривала я себя, это ненадолго. Скоро я увезу Сережу с собой — в Москву.
Сережа, словно услышав мои мысли, вдруг поднял голову и прошептал:
— Когда ты меня заберешь?
— Скоро, Сережа… И Новый год мы встретим вместе.
— В «My-My»?
— Где? — не поняла я.
— В «Му-Му». Это кафе такое.
— А ты откуда про него знаешь?
— В журнале видел картинку… Я сжала его маленькую руку:
— Мы встретим Новый год, где ты захочешь.
— Хочу в «Му-Му»!..
— Хорошо.
— Ты не забудешь? — тревожно спросил он.
— Никогда.
Директриса между тем продолжала выкрикивать:
— Прежде чем вы переступите порог родного интерната, позвольте мне выразить благодарность руководству нашего района, которое помогло нам в ремонте сантехники, в покраске стен…
Мне захотелось плакать… И я бы заплакала, наверное, если бы не возникший вдалеке и постепенно приближающийся рев мотоцикла. Сережа, привстав на цыпочки, оглянулся.
— Не вертись, Сережа, — попросила я, обнимая его за плечо. — Директор говорит. Неудобно.
Рев мотоцикла становился все громче. Меня передернуло.
— Разрешите еще раз поздравить вас с началом нового учебного года. И добро пожаловать, ребята! — к счастью, закруглилась директриса.
Грянула музыка из динамика. Школьники потянулись к школе.
Я торопливо поцеловала Сережу. Меньше всего на свете мне хотелось отпускать его, но, видит бог, у меня не было другого выхода. Пока не было…
— Иди, Сережа. Не бойся. Я скоро приеду. Обещаю!
Он кивнул, шмыгнул носом, но все-таки удержался от слез. Сделав несколько шагов, Сережа исчез за дверью интерната.
К этому моменту рев мотоцикла оборвался. Я оглянулась. По быстро пустеющему школьному двору торопливо шел Сергей. В руке у него были три астры — сестры тех, что держал в руке маленький Сережа. Он оглядывался — видимо, искал глазами нашего сына, но увидел меня. Остановился как вкопанный. Усмехнулся. Зачем-то поправил волосы и спросил небрежно:
— Явилась?..
— Приехала проводить Сережу в школу.
— Где он?
— Уже в школе. Ты опоздал.
Я обошла его и торопливо, чтобы избежать дальнейшей беседы, направилась к машине, которая ждала меня у обочины.
— Ты куда? — растерянно спросил он.
— Уезжаю, — на ходу кинула я. — И знаешь… Давай договоримся… Ты живешь своей жизнью. Мы с Сережей — своей.
— Это как?
— Оставь нас в покое…
— Что значит «оставь в покое»?..
— Я скоро заберу его. В Москву. Поэтому — просто забудь о нас.
Мой муж никогда не блистал умом, но сейчас, видимо, решил продемонстрировать мне чудеса тупости. Он вдруг шагнул ко мне, по-хозяйски обнял меня за плечи.
— Ты чего?.. — засмеялся он. — Какая Москва?.. При этом он впился взглядом мне в губы, как герой из дешевого фильма, который нацеливается на поцелуй. Я попыталась вырваться из его объятий, но хватка была крепкой.
— Отойди! — прошипела я. — От тебя бензином разит!..
Мыслительный процесс заставил его опустить руки. Я тут же воспользовалась свободой и быстро пошла к машине. Сергей рванул за мной.
— Ты сбежала. Это понятно, — крикнул он на ходу. — Но Сережка-то!.. Он — мой сын! Я имею право с ним видеться!
— Зачем?! Ни он тебе не нужен, ни ты ему.
— Не тебе решать!..
И тут я, каюсь, сорвалась и заорала:
— Тебе! Ты много ему можешь дать! Двадцать восемь мотоциклов! Канистру бензина! Что еще? Сколько у тебя денег? Рублей пятьдесят наскребешь?
Прохожие оглядывались на нас. Из автомобиля вышел Феликс, вопросительно глядя на меня.
— Занимайся своими железками! — я рванула дверцу машины. — Делай что хочешь!..
— Спасибо! Разрешила! — рявкнул Сергей и ударил меня по руке.
— В чем дело? — спросил Феликс, распахивая передо мной дверцу.
— Кто это?! — завопил мой муж. — Кто этот мужик?!! Твой любовник?!
Сергей с размаху захлопнул дверцу.
— Пожалуйста, осторожнее! — попросил Феликс, и тут же получил в ответ:
— Заткнись, ты!.. — Раздувая ноздри, Сергей вплотную подошел ко мне: — Откуда у тебя машина?!
— Ты купил и подарил!.. — крикнула я. — Отвали. Дай мне уехать!
Неподалеку стояли люди, с интересом глядя на нас. Я понимала, что надо взять себя в руки, успокоиться, не кричать. Но это понимание было где-то далеко, на задворках сознания. Я втянулась в свою прежнюю жизнь, в свои привычки. Стояла перед своим мужем и орала так же надрывно, как он.
— Я всегда знал, что ты шлюха!..
— Пошел ты!..
— Уезжай! Катись отсюда! И больше не появляйся!
— Полинка! — вдруг раздался голос. — Милицию вызвать?
Я оглянулась, и увидела бабу Валю — в мятом выцветшем плаще, поверх которого была наброшена донельзя потертая меховая накидка. В руке у бабы Вали моталась сетка с пустыми бутылками.
— Не надо, баба Валя!.. — ответила я. — Сами справимся.
Баба Валя ткнула в мою сторону указательным пальцем:
— Валентина Федоровна!.. — сердито поправила она.
— Отойдите от машины! — снова подал голос Феликс.
Сергей покосился на Феликса:
— Если ты еще раз здесь появишься с этим козлом, я вашу тачку в сито превращу!..
Феликс положил руку на его плечо.
— Убери руку! — дико заорал Сергей, словно только этого и ждал.
Помедлив, Феликс убрал руку и сказал, закипая:
— Будьте любезны, отойдите от машины. Или, в самом деле, придется вызвать милицию.
— Запомни, что я тебе сказал… — проговорил Сергей и, сплюнув, наконец отошел от машины.
Феликс распахнул дверцу, я нырнула в салон. Через несколько минут машина снялась с места. Мой муж успел ударить кулаком по капоту и, к счастью, скрылся в клубах пыли…
Ненавижу плакать: вместе со слезами уходят силы, — но все-таки я не выдержала и расплакалась:
— Ненавижу себя… Ненавижу… Выскочила за него замуж. Как дура. Жила с ним. Как дура… Не хочу, чтобы Вадим когда-нибудь увидел его… Не хочу!..
Феликс пристально посмотрел на меня в зеркальце заднего вида.
— Мне стыдно, понимаешь?.. — крикнула я. — Спать с таким мужиком — стыдно! А я спала с ним…
Феликс пожал плечами:
— Сделай так, чтобы Вадим его никогда не увидел…
— Легко сказать!.. От него теперь не отвяжешься! Будет качать права на ребенка! Вылезать в самый неподходящий момент! Как привидение… Привидение, от которого воняет бензином!..
— Хочешь избавиться от него?.. — вдруг спросил Феликс.
— Убить?! — ужаснулась я.
— Не сходи с ума. Просто избавиться. Чтобы он не подошел к тебе на пушечный выстрел.
— Конечно, хочу! Но как?!!
Феликс затормозил. Вышел из машины, открыл мою дверцу — за ней было поле с редкими деревьями у шоссе.
— Выйди.
— Зачем?
— Ну, выйди.
Взяв за руку, Феликс потянул меня за собой.
— Куда ты меня ведешь?
— Сейчас поймешь.
Миновав деревья, мы вышли на поле. Феликс остановился, посмотрел на меня странным взглядом — это была смесь нежности и жестокости.
— Прости меня, — сказал он и, размахнувшись, ударил в лицо.
Яркая вспышка перед глазами сменилась сумерками, через несколько секунд дневной свет вернулся, и я обнаружила, что лежу на земле, а Феликс стоит надо мной. Я молчала, захлебнувшись от боли.
Феликс наклонился ко мне, и я вздрогнула, прикрыла лицо рукой, но он помог мне подняться.
— Очень больно?.. — с жалостью спросил он и снова ударил меня. На этот раз сильнее.
Я поняла, что он убьет меня.
— Перестань!.. — с ужасом крикнула я. — Что ты делаешь?! Подонок!
Я бросилась к дороге, но он удержал меня, вцепившись в плечо.
— Ты хотела избавиться от своего мужа! И он опять ударил меня.
— Хотела? Хотела?'
Я потеряла счет ударам. Я только слепо, прикрываясь руками, тыкалась в разные стороны, безуспешно пытаясь сбежать от него.
— Не бей меня… Ради бога… Феликс!!!
Словно услышав мои мольбы, он неожиданно остановился — обнял меня, погладил по спине, сказал почти нежно:
— Ну, все, все… Больше не буду. Достаточно… Больно, да?..
Было настолько больно, что даже плакать я не могла, только скулила.
— Ну-ну… Ты мне лучше скажи: эта баба Валя пойдет в свидетели?.. Подтвердит, что был скандал?..
Я подняла на него разбитое, залитое кровью лицо… Вот, значит, как я избавлюсь от своего мужа: был скандал, потом он избил меня, и есть свидетель — баба Валя.
— Кто она?.. — спросил Феликс. — Местная алкашка?..
Я с трудом шевельнула губами:
— Мать Алены… Феликс застыл в изумлении:
— Что-о?!.. Ты не шутишь?! Я только покачала головой.
— Вот это да!.. — потрясенно протянул Феликс.
Феликс был уверен, что мать Алены погибла много лет назад во время пожара, когда сгорели все детские фотографии Алены. Так же считали все в доме, о чем Настя и рассказала Зине в самом начале, но в пересказе Феликса эта деталь затерялась — иначе я бы давно объяснила ему, что баба Валя жива и почти здорова.
Впрочем, в тот момент мне было безразлично все, кроме боли. Я не обратила особого внимания на изумление Феликса, а зря — деталь, если можно так назвать бабу Валю, позже сработала, как детонатор. И случился взрыв. Но это произошло потом, а пока Феликс помог мне сесть в машину и отвез в травмопункт, где были зафиксированы побои.
Феликс ухаживал за мной лучше любой сиделки: делал компрессы, примочки, поил горячим бульоном… И все же я была зла на него. Мне не нравился его план, он казался мне чересчур витиеватым. Да и побои были слишком жестокими. В конце концов, он мог бы предупредить меня — я была бы готова — и бить не так сильно.
— Не мог, — возразил Феликс. — Тогда бы не получилось убедительно… Ты бы начала уворачиваться…
— Если ты меня еще когда-нибудь ударишь…
— Надеюсь, это больше не понадобится…
— Знаешь, как я испугалась?..
— Представляю… — усмехнулся Феликс. — Ты отвратительно визжала… Как поселковая девица…
— Я и есть поселковая девица… — мрачно заметила я, вспоминая подробности избиения.
Феликс покачал головой, внимательно разглядывая меня:
— Теперь уже нет… Почти нет…
Он улегся рядом на матрас и, подперев голову рукой, принялся изучать меня.
— Перестань, — попросила я.
— Что перестать?..
— Перестань меня разглядывать.
— Ты очень живописна… — прошептал он и осторожно тронул мою разбитую скулу. — Это даже волнует…
Я повела плечом и спросила с усмешкой:
— Как колесо обозрения?..
— Почти.
— Феликс, у нас с тобой другие отношения. Мы партнеры.
— Партнеры?
— По бизнесу, — уточнила я. — Никогда ничего не было — пусть так и остается.
Феликс помолчал.
— Ты что — влюбилась в него?
Он напряженно ждал ответа — я понялаэто потому, как замерла его рука на моем плече.
— Нет. Не бойся.
— Тогда не вижу причин… — и его рука вновьшевельнулась.
— Убери руку!!! — крикнула я. — Мне больно!!! Феликс опустил руку. Некоторое время он молчал, а потом проговорил неожиданно легко:
— Да. Действительно. Множественные ушибы левого плеча и предплечья… Гематомы… Твой муж — садист… А я, похоже, мазохист…
Его голос дрогнул, и я поняла, что игра зашла слишком далеко.
— Включи свет, — попросила я.
— Не стоит… — возразил он. — Вдруг Вадим станет тебя искать, приедет сюда или пошлет водителя… А здесь горит свет…
Я села на матрасе.
— Послушай, Феликс… Я хочу позвонить ему…
— Звони, — пожал он плечами.
— Ты можешь куда-нибудь выйти?
Феликс поднял бровь и с иронией взглянул на меня:
— С какой стати?.. — поинтересовался он. Спорить было бесполезно. Я сняла трубку и набрала номер Вадима.
Он был в квартире. Сразу снял трубку.
— Вадим, это я, Полина.
— Где ты?.. — тут же спросил он. — Куда ты пропала?..
— Я далеко… — соврала я, покосившись на Феликса. — Приеду только через неделю…
— Почему не предупредила?
— Не могла… — ответила я. — Приеду — все тебе объясню…
— Все? — уточнил Вадим, и по его голосу я почувствовала, как он напрягся.
— Да… Обещаю…
— Это связано с кем-то?.. — помедлив, спросил он.
— Да, — ответила я. — Только не с мужчиной. Беззвучно хмыкнув, Феликс потянулся ко мне и поцеловал меня в шею. Я вздрогнула, отпрянув от него, и крикнула в трубку:
— Я больше не могу разговаривать… Вадим! Я очень скучаю!
Я была готова дать отбой, но Вадим остановил меня:
— Подожди!.. Какой пароль на компьютере?..
— На компьютере?.. — растерявшись, переспросила я.
— Да. Ты сказала — «Вадим»…
— Нет. Я передумала.
— Ты не хочешь сказать мне пароль?
Я молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, что ответить. Он хотел открыть компьютер, прочесть то, что я пишу. Наверное, он попробовал разные варианты пароля, но не догадался о том, который был ему известен больше, чем кому бы то ни было: «Алена».
Так и не сообразив, что ответить, я не ответила ничего, просто сказала:
— Она с ней видится чаще, чем ты. Вот и все.
— Может быть… — с сомнением согласился Феликс.
— И потом… Психотерапия это всего лишь набор приемов. Можно быть пустой и примитивной, но уметь пользоваться этим.
Феликс заулыбался и скрестил руки на груди — так он обычно делал, когда ловил оппонента на слабости.
— Тебе так хочется, чтобы Алена была пустой и примитивной?
— Хочется — не хочется… Это — так.
— Никогда не считай своего врага глупым. Запомнила?
— Могу записать, — бросила я, чувствуя его правоту.
— Не надо, — спокойно ответил Феликс. — Просто запомни.
Я запомнила эти слова, как и все слова Феликса. Я уже тяготилась своим учителем, но по-прежнему все сказанное им, оставалось для меня на вес золота.
Я не позволяла себе расслабляться, растворяться в своей удаче (а очень хотелось!). Я следила за каждым своим жестом, каждой улыбкой. Возможно, именно поэтому настал день, когда Вадим предложил мне окончательно переехать к нему на квартиру.
— Ты не против?.. — спросил он.
— Я не знаю… — не могла же я сразу дать согласие!.. Помолчав, я спросила тихо: — Это не осложнит твою жизнь?
— Нет, — коротко ответил он.
Уйти из квартиры Феликса, поселиться у Вадима, ослабить поводок, на котором держал меня мой учитель, — это было соблазнительно. Но я не могла не думать о том, «что будет, если…». Если Вадим разлюбит меня? Или так: если он вообще меня не любит и однажды поймет это, когда я ему просто надоем? Если я останусь одна? Что тогда я буду делать?.. Вернусь к Феликсу? Это смешно… Вернусь в Рабочий поселок? Исключено…
Я долго думала и решила поступить, возможно, самым глупым образом: половинчато. Я заберу свои вещи из квартиры Феликса, но не все, решила я, и Феликс не заметит этого, а Вадим и вовсе не знает моего гардероба. Таким образом, я не поставлю точку ни в одном варианте своей дальнейшей жизни.
Просчитываешься обычно в тех случаях, когда все хорошо высчитано. Так и случилось со мной.
Убедившись в том, что машины Феликса возле дома нет, я поднялась в квартиру, сложила часть вещей в дорожную сумку и, закрыв за собою дверь, вздохнула с облегчением. Но едва я ступила под свод арки, как с другой стороны навстречу мне въехал автомобиль Феликса.
Дав короткий сигнал, Феликс вышел из машины:
— Чуть не разминулись!..
Он оглядел меня с ног до головы, взгляд задержался на сумке.
— А что это у нас там?
— Кое-какие вещи… — ответила я.
— А-а… — понимающе кивнул Феликс. — Решила слинять…
— Нет! Просто взяла несколько шмоток…
— А-а… — снова кивнул он. — Решила слинять постепенно…
— Господи! Феликс, никто никуда не линяет!.. Он подошел ко мне вплотную.
— Ты переезжаешь к нему?.. Он тебе это предложил, да?
Я, не зная, что ответить, пожала плечами.
— Странная ты, Полина… — Феликс скрестил руки на груди и, прищурившись, насмешливо посмотрел на меня. — Я занимаюсь тобой, волнуюсь за тебя, болею, а ты что-то скрываешь — молчишь, как не родная…
Я разозлилась. В конце концов я не принадлежу Феликсу! Почему я должна бояться его, словно он — мой хозяин?!
— Тебе не кажется, что есть вещи, которые тебя не касаются?!
— Таких вещей нет, — спокойно ответил Феликс.
И я, к ужасу своему, почувствовала, что все-таки боюсь его.
— Послушай, — сказала я, помедлив. — Он просто предложил мне… побыть у него… Он не хочет, чтобы я уезжала и приезжала… Он хочет, чтобы я всегда была на месте, под рукой… Но я не знаю, надолго ли это…
— Тогда зачем тебе забирать свою одежду?
— Ну, просто… для разнообразия… Это ничего не значит.
— Значит, — возразил Феликс. — И очень много… Ты должна принести ношенные вещи, чтобы Вадим убедился в твоей готовности остаться с ним. И еще в том, что тебя никто и ничто не держит в твоей прошлой жизни, о которой он, в сущности, мало знает…
Я заставила себя улыбнуться:
— По-моему, слишком мудрено, Феликс… Я могла бы взять денег, накупить себе вещей…
— Могла бы, — согласился он. — Но ты знаешь, что Вадим тоже умеет считать деньги…
— Послушай! Я не собираюсь никуда от тебя линять! Не веришь — поднимись в квартиру: я забрала всего пару юбок, два свитера…
— И вот это мне нравится меньше всего.
— Почему?
— Потому что ты пытаешься создать видимость своего присутствия…
Я по-прежнему улыбалась, но внутри меня вырастал почти мистический ужас перед проницательностью этого человека.
— Ты легко могла бы забрать все свое шмотье. Я за него не держусь, и мы оба знаем, что для тебя оно тоже ничего не значит… Ты могла бы сделать это при мне — объяснить все и сделать… оставить свой новый адрес, — он усмехнулся, — контактный телефон… Но ты предпочла момент, когда меня не было дома, ты предпочла устроить маскарад с оставшимися вещами…
Феликс говорил спокойно и ровно, как учитель, объясняющий новый материал. Я молча смотрела в его невозмутимое лицо и с трудом боролась с желанием ударить его.
— Вопрос, — проговорил он и, выдержав короткую паузу, сформулировал этот вопрос: — Почему ты поступила именно так?.. Ответ — очевиден.
Я стояла перед ним, как растерявшаяся двоечница, не находя слов в свое оправдание и решимости — чтобы повернуться и уйти. Он был прав: я хотела исчезнуть, но при этом сохранить за собой возможность вернуться. Это была глупая игра. За эту глупость я и расплачивалась сейчас в полутемной продувной арке на окраине Москвы.
— По-моему, это твоя мнительность, — с трудом проговорила я, — и больше ничего.
— Возможно, — согласился Феликс, понимая, что уже достаточно плотно загнал меня в угол и надо дать мне передышку, чтобы я освоилась на новом месте. — Но один раз меня уже кинули. Не хочу, чтобы это произошло снова.
— Кто тебя кинул?.. — спросила я, с трудом сдерживая ярость.
Феликс не ответил. Но и я уже не могла остановиться:
— Твоя партнерша по бизнесу?.. — спросила я, невинно глядя на него. — Поэтому ты остался ни с чем?..
Лицо Феликса мгновенно напряглось: кровь отлила от лица, взгляд стал тяжелым.
— Сейчас ты заткнешься, Полина… — хрипло проговорил он. — Да?
Я ответила на удар, почувствовала его боль, и мне сразу стало легче.
— Я не кину тебя…
— Нет?
— Нет. Не бойся.
Он молчал, внимательно глядя мне в глаза.
— Деньги нужны? — спросила я.
— Конечно.
Помедлив, я раскрыла сумку, достала кошелек.
— Вот, смотри. У меня двести баксов. — Я протянула Феликсу две стодолларовые купюры. — Держи.
Он вытянул из моих рук одну:
— Все должно быть по-братски… — и улыбнулся мне: — Да, сестра?
— Спасибо, — ответила я и положила сотню назад в кошелек.
— И еще, — сказал Феликс. — Телефончик оставь.
— Я не хочу, чтобы ты звонил в квартиру Вадима.
— Если он подойдет к телефону, я не отвечу.
— Это глупо. Он сразу поймет, что звонят мне.
— Или подумает, что жена его проверяет. Я не выдержала и крикнула:
— Ерунда! Ты же сам говорил: не считай врага глупее себя!.. Алена никогда его не проверяет! Хотя бы потому, что в учебниках по психологии рекомендуют воздержаться от проверок!
— Ты права, — неожиданно легко согласился Феликс и чмокнул меня в щеку.
Я напряглась, не зная, как истолковать его отступление. В этом, безусловно, была какая-то хитрость, но какая именно я узнала потом.
— Тебе что-нибудь требуется? — заботливо спросил Феликс. — Нужна моя помощь?
Мгновенно сообразив, что он опять проверяет меня на лояльность, я кивнула:
— Хочу съездить к сыну. Отвести его в школу.
— Я готов.
— Но только…
— Что?
— Мне нужна другая машина. Не эта. Феликс с удивлением оглядел свой автомобиль:
— Не эта?.. А какая?
— Красного цвета…
— Именно красного? — уточнил он.
— Именно красного…
Понимаю, это было детское желание — въехать в свой занюханный поселок на автомобиле-мечте. Но мне так хотелось, чтобы сбылось мое желание, что даже чужой автомобиль устраивал меня.
Рано утром первого сентября меня разбудил телефонный звонок.
— Машина подана, — сообщил мне голос Феликса. — Красная, как ты и просила.
— Феликс?! — ужаснулась я. — Откуда… Как…
— Как я достал твой телефон? — весело подсказал он. — Очень просто.
— Какого черта ты сюда звонишь?! Ведь мы договаривались!
— Вадима нет.
— А если есть?!
— Утром? Исключено… Ладно, спускайся, я внизу. Теперь я поняла, почему он так легко отступил тогда, в арке — он знал все: и адрес, и номер телефона… Имиджмейкер, собиратель информации…
— Не смей сюда звонить!!! — крикнула я.
Через пять минут я, мрачная и разъяренная, подошла к ярко-красному автомобилю, возле которого стоял Феликс. Я не успела произнести ни слова, как Феликс вдруг ухватил меня за воротник, притянул к себе и сказал — тихо и отчетливо:
— А ты — не смей орать на меня. Это ясно?.. Ясно? — повторил он, поскольку я молчала. — Нет, на сей раз ты ответишь: тебе ясно?
— Ясно, — ответила я.
— Садись.
Всю дорогу мы ехали молча. Лишь иногда Феликс спрашивал меня о маршруте, а я коротко отвечала. Мы ненавидели друг друга и даже не трудились скрывать это.
Возле указателя «Рабочий поселок» Феликс сбавил скорость и свернул на проселочную дорогу.
— Помедленнее, Феликс, — попросила я. Ничего не ответив, он сбавил скорость. Машина медленно двигалась, словно плыла, по дороге. Показались крыши поселка, автобусная остановка — на ней толпились люди, наши поселковые с детьми.
Я тут же узнала своего Сережку. Он стоял рядом с бабушкой, одной рукой держась за край ее кофты, другой — сжимая три астры. Сердце мое дрогнуло.
— Останови!..
Автомобиль притормозил, я тут же выскочила из него:
— Сережа!..
Он повернул голову, недоверчиво посмотрел на меня, словно никак не ожидал увидеть. А потом крикнул:
— Мама!.. — и бросился ко мне.
На секунду прильнув щекой к моему лицу, он сразу отодвинулся и, обуреваемый желанием немедленно выложить все свои новости, начал с главной:
— А папа обещал отвезти меня в интернат на мотоцикле!
— На машине лучше, — отозвалась я, снова притягивая его к себе. — Правда?..
К нам подошла моя мать. Тяжело взглянула не меня и тут же отвела взгляд в сторону — на поселковых, которые смотрели на нашу встречу, как зрители в летнем театре. Вернее, в осеннем — вся дорога была уже устлана желтыми листьями.
— Твоя, что ль, машина? — тихо спросила мать.
— Моя… — я выпрямилась. — Садись, Сереженька… Не бойся… Я отвезу его в школу, мам…
Мать молча отдала Сереже портфель, и он покорно уселся в машину. Прежде, чем захлопнуть за ним дверцу, я извлекла из салона пакет, подала его матери:
— Это тебе. Кофта. На пуговицах. Как ты любишь… Там в кармане — мой долг… И еще деньги…
Мать, ни слова не говоря, взяла сверток, прижала его к груди обеими руками и — осторожно, вопросительно посмотрела на меня.
— Видишь? Я все вернула. Как обещала… Судя по ее глазам, немой вопрос по-прежнему оставался без ответа. Помедлив, я сделала шаг к ней и обняла.
— Все хорошо, мам… — шепотом сказала я и заглянула ей в лицо. — Все не так страшно…
Мать, как успокоенный ребенок, прикрыла глаза и вздохнула.
В машине я переодела Сережку в приличную одежду, которую купила накануне. Сережка болтал без умолку, с интересом поглядывая на дядю, сидевшего за рулем.
— А почему ты едешь с нами? — наконец, не выдержал Сережка.
— Потому что тоже хочу проводить тебя в школу, — ответил Феликс. — У тебя ведь сегодня праздник?
—Да.
— Ну, вот. А в праздник к человеку всегда приходят гости… — он улыбнулся Сережке.
И за это я многое простила ему…
Над входом в двухэтажное деревянное здание школы висела выгоревшая растяжка: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИНТЕРНАТ». Под растяжкой стояла директриса, знакомая мне с детства, и сиплым голосом выкрикивала слова приветственной речи, тоже знакомой мне с детства:
— Вы отдохнули за лето, набрались здоровья, а теперь с новыми силами принимайтесь за освоение школьных знаний, повышайте дисциплину…
Мой сын стоял рядом со мной, держась за мою руку. Одетый во все новое, с симпатичным рюкзачком за плечами, который я привезла ему вместо огромного неуклюжего портфеля, он казался маленькой белой вороной здесь — у обшарпанного здания интерната. Ничего, уговаривала я себя, это ненадолго. Скоро я увезу Сережу с собой — в Москву.
Сережа, словно услышав мои мысли, вдруг поднял голову и прошептал:
— Когда ты меня заберешь?
— Скоро, Сережа… И Новый год мы встретим вместе.
— В «My-My»?
— Где? — не поняла я.
— В «Му-Му». Это кафе такое.
— А ты откуда про него знаешь?
— В журнале видел картинку… Я сжала его маленькую руку:
— Мы встретим Новый год, где ты захочешь.
— Хочу в «Му-Му»!..
— Хорошо.
— Ты не забудешь? — тревожно спросил он.
— Никогда.
Директриса между тем продолжала выкрикивать:
— Прежде чем вы переступите порог родного интерната, позвольте мне выразить благодарность руководству нашего района, которое помогло нам в ремонте сантехники, в покраске стен…
Мне захотелось плакать… И я бы заплакала, наверное, если бы не возникший вдалеке и постепенно приближающийся рев мотоцикла. Сережа, привстав на цыпочки, оглянулся.
— Не вертись, Сережа, — попросила я, обнимая его за плечо. — Директор говорит. Неудобно.
Рев мотоцикла становился все громче. Меня передернуло.
— Разрешите еще раз поздравить вас с началом нового учебного года. И добро пожаловать, ребята! — к счастью, закруглилась директриса.
Грянула музыка из динамика. Школьники потянулись к школе.
Я торопливо поцеловала Сережу. Меньше всего на свете мне хотелось отпускать его, но, видит бог, у меня не было другого выхода. Пока не было…
— Иди, Сережа. Не бойся. Я скоро приеду. Обещаю!
Он кивнул, шмыгнул носом, но все-таки удержался от слез. Сделав несколько шагов, Сережа исчез за дверью интерната.
К этому моменту рев мотоцикла оборвался. Я оглянулась. По быстро пустеющему школьному двору торопливо шел Сергей. В руке у него были три астры — сестры тех, что держал в руке маленький Сережа. Он оглядывался — видимо, искал глазами нашего сына, но увидел меня. Остановился как вкопанный. Усмехнулся. Зачем-то поправил волосы и спросил небрежно:
— Явилась?..
— Приехала проводить Сережу в школу.
— Где он?
— Уже в школе. Ты опоздал.
Я обошла его и торопливо, чтобы избежать дальнейшей беседы, направилась к машине, которая ждала меня у обочины.
— Ты куда? — растерянно спросил он.
— Уезжаю, — на ходу кинула я. — И знаешь… Давай договоримся… Ты живешь своей жизнью. Мы с Сережей — своей.
— Это как?
— Оставь нас в покое…
— Что значит «оставь в покое»?..
— Я скоро заберу его. В Москву. Поэтому — просто забудь о нас.
Мой муж никогда не блистал умом, но сейчас, видимо, решил продемонстрировать мне чудеса тупости. Он вдруг шагнул ко мне, по-хозяйски обнял меня за плечи.
— Ты чего?.. — засмеялся он. — Какая Москва?.. При этом он впился взглядом мне в губы, как герой из дешевого фильма, который нацеливается на поцелуй. Я попыталась вырваться из его объятий, но хватка была крепкой.
— Отойди! — прошипела я. — От тебя бензином разит!..
Мыслительный процесс заставил его опустить руки. Я тут же воспользовалась свободой и быстро пошла к машине. Сергей рванул за мной.
— Ты сбежала. Это понятно, — крикнул он на ходу. — Но Сережка-то!.. Он — мой сын! Я имею право с ним видеться!
— Зачем?! Ни он тебе не нужен, ни ты ему.
— Не тебе решать!..
И тут я, каюсь, сорвалась и заорала:
— Тебе! Ты много ему можешь дать! Двадцать восемь мотоциклов! Канистру бензина! Что еще? Сколько у тебя денег? Рублей пятьдесят наскребешь?
Прохожие оглядывались на нас. Из автомобиля вышел Феликс, вопросительно глядя на меня.
— Занимайся своими железками! — я рванула дверцу машины. — Делай что хочешь!..
— Спасибо! Разрешила! — рявкнул Сергей и ударил меня по руке.
— В чем дело? — спросил Феликс, распахивая передо мной дверцу.
— Кто это?! — завопил мой муж. — Кто этот мужик?!! Твой любовник?!
Сергей с размаху захлопнул дверцу.
— Пожалуйста, осторожнее! — попросил Феликс, и тут же получил в ответ:
— Заткнись, ты!.. — Раздувая ноздри, Сергей вплотную подошел ко мне: — Откуда у тебя машина?!
— Ты купил и подарил!.. — крикнула я. — Отвали. Дай мне уехать!
Неподалеку стояли люди, с интересом глядя на нас. Я понимала, что надо взять себя в руки, успокоиться, не кричать. Но это понимание было где-то далеко, на задворках сознания. Я втянулась в свою прежнюю жизнь, в свои привычки. Стояла перед своим мужем и орала так же надрывно, как он.
— Я всегда знал, что ты шлюха!..
— Пошел ты!..
— Уезжай! Катись отсюда! И больше не появляйся!
— Полинка! — вдруг раздался голос. — Милицию вызвать?
Я оглянулась, и увидела бабу Валю — в мятом выцветшем плаще, поверх которого была наброшена донельзя потертая меховая накидка. В руке у бабы Вали моталась сетка с пустыми бутылками.
— Не надо, баба Валя!.. — ответила я. — Сами справимся.
Баба Валя ткнула в мою сторону указательным пальцем:
— Валентина Федоровна!.. — сердито поправила она.
— Отойдите от машины! — снова подал голос Феликс.
Сергей покосился на Феликса:
— Если ты еще раз здесь появишься с этим козлом, я вашу тачку в сито превращу!..
Феликс положил руку на его плечо.
— Убери руку! — дико заорал Сергей, словно только этого и ждал.
Помедлив, Феликс убрал руку и сказал, закипая:
— Будьте любезны, отойдите от машины. Или, в самом деле, придется вызвать милицию.
— Запомни, что я тебе сказал… — проговорил Сергей и, сплюнув, наконец отошел от машины.
Феликс распахнул дверцу, я нырнула в салон. Через несколько минут машина снялась с места. Мой муж успел ударить кулаком по капоту и, к счастью, скрылся в клубах пыли…
Ненавижу плакать: вместе со слезами уходят силы, — но все-таки я не выдержала и расплакалась:
— Ненавижу себя… Ненавижу… Выскочила за него замуж. Как дура. Жила с ним. Как дура… Не хочу, чтобы Вадим когда-нибудь увидел его… Не хочу!..
Феликс пристально посмотрел на меня в зеркальце заднего вида.
— Мне стыдно, понимаешь?.. — крикнула я. — Спать с таким мужиком — стыдно! А я спала с ним…
Феликс пожал плечами:
— Сделай так, чтобы Вадим его никогда не увидел…
— Легко сказать!.. От него теперь не отвяжешься! Будет качать права на ребенка! Вылезать в самый неподходящий момент! Как привидение… Привидение, от которого воняет бензином!..
— Хочешь избавиться от него?.. — вдруг спросил Феликс.
— Убить?! — ужаснулась я.
— Не сходи с ума. Просто избавиться. Чтобы он не подошел к тебе на пушечный выстрел.
— Конечно, хочу! Но как?!!
Феликс затормозил. Вышел из машины, открыл мою дверцу — за ней было поле с редкими деревьями у шоссе.
— Выйди.
— Зачем?
— Ну, выйди.
Взяв за руку, Феликс потянул меня за собой.
— Куда ты меня ведешь?
— Сейчас поймешь.
Миновав деревья, мы вышли на поле. Феликс остановился, посмотрел на меня странным взглядом — это была смесь нежности и жестокости.
— Прости меня, — сказал он и, размахнувшись, ударил в лицо.
Яркая вспышка перед глазами сменилась сумерками, через несколько секунд дневной свет вернулся, и я обнаружила, что лежу на земле, а Феликс стоит надо мной. Я молчала, захлебнувшись от боли.
Феликс наклонился ко мне, и я вздрогнула, прикрыла лицо рукой, но он помог мне подняться.
— Очень больно?.. — с жалостью спросил он и снова ударил меня. На этот раз сильнее.
Я поняла, что он убьет меня.
— Перестань!.. — с ужасом крикнула я. — Что ты делаешь?! Подонок!
Я бросилась к дороге, но он удержал меня, вцепившись в плечо.
— Ты хотела избавиться от своего мужа! И он опять ударил меня.
— Хотела? Хотела?'
Я потеряла счет ударам. Я только слепо, прикрываясь руками, тыкалась в разные стороны, безуспешно пытаясь сбежать от него.
— Не бей меня… Ради бога… Феликс!!!
Словно услышав мои мольбы, он неожиданно остановился — обнял меня, погладил по спине, сказал почти нежно:
— Ну, все, все… Больше не буду. Достаточно… Больно, да?..
Было настолько больно, что даже плакать я не могла, только скулила.
— Ну-ну… Ты мне лучше скажи: эта баба Валя пойдет в свидетели?.. Подтвердит, что был скандал?..
Я подняла на него разбитое, залитое кровью лицо… Вот, значит, как я избавлюсь от своего мужа: был скандал, потом он избил меня, и есть свидетель — баба Валя.
— Кто она?.. — спросил Феликс. — Местная алкашка?..
Я с трудом шевельнула губами:
— Мать Алены… Феликс застыл в изумлении:
— Что-о?!.. Ты не шутишь?! Я только покачала головой.
— Вот это да!.. — потрясенно протянул Феликс.
Феликс был уверен, что мать Алены погибла много лет назад во время пожара, когда сгорели все детские фотографии Алены. Так же считали все в доме, о чем Настя и рассказала Зине в самом начале, но в пересказе Феликса эта деталь затерялась — иначе я бы давно объяснила ему, что баба Валя жива и почти здорова.
Впрочем, в тот момент мне было безразлично все, кроме боли. Я не обратила особого внимания на изумление Феликса, а зря — деталь, если можно так назвать бабу Валю, позже сработала, как детонатор. И случился взрыв. Но это произошло потом, а пока Феликс помог мне сесть в машину и отвез в травмопункт, где были зафиксированы побои.
Феликс ухаживал за мной лучше любой сиделки: делал компрессы, примочки, поил горячим бульоном… И все же я была зла на него. Мне не нравился его план, он казался мне чересчур витиеватым. Да и побои были слишком жестокими. В конце концов, он мог бы предупредить меня — я была бы готова — и бить не так сильно.
— Не мог, — возразил Феликс. — Тогда бы не получилось убедительно… Ты бы начала уворачиваться…
— Если ты меня еще когда-нибудь ударишь…
— Надеюсь, это больше не понадобится…
— Знаешь, как я испугалась?..
— Представляю… — усмехнулся Феликс. — Ты отвратительно визжала… Как поселковая девица…
— Я и есть поселковая девица… — мрачно заметила я, вспоминая подробности избиения.
Феликс покачал головой, внимательно разглядывая меня:
— Теперь уже нет… Почти нет…
Он улегся рядом на матрас и, подперев голову рукой, принялся изучать меня.
— Перестань, — попросила я.
— Что перестать?..
— Перестань меня разглядывать.
— Ты очень живописна… — прошептал он и осторожно тронул мою разбитую скулу. — Это даже волнует…
Я повела плечом и спросила с усмешкой:
— Как колесо обозрения?..
— Почти.
— Феликс, у нас с тобой другие отношения. Мы партнеры.
— Партнеры?
— По бизнесу, — уточнила я. — Никогда ничего не было — пусть так и остается.
Феликс помолчал.
— Ты что — влюбилась в него?
Он напряженно ждал ответа — я понялаэто потому, как замерла его рука на моем плече.
— Нет. Не бойся.
— Тогда не вижу причин… — и его рука вновьшевельнулась.
— Убери руку!!! — крикнула я. — Мне больно!!! Феликс опустил руку. Некоторое время он молчал, а потом проговорил неожиданно легко:
— Да. Действительно. Множественные ушибы левого плеча и предплечья… Гематомы… Твой муж — садист… А я, похоже, мазохист…
Его голос дрогнул, и я поняла, что игра зашла слишком далеко.
— Включи свет, — попросила я.
— Не стоит… — возразил он. — Вдруг Вадим станет тебя искать, приедет сюда или пошлет водителя… А здесь горит свет…
Я села на матрасе.
— Послушай, Феликс… Я хочу позвонить ему…
— Звони, — пожал он плечами.
— Ты можешь куда-нибудь выйти?
Феликс поднял бровь и с иронией взглянул на меня:
— С какой стати?.. — поинтересовался он. Спорить было бесполезно. Я сняла трубку и набрала номер Вадима.
Он был в квартире. Сразу снял трубку.
— Вадим, это я, Полина.
— Где ты?.. — тут же спросил он. — Куда ты пропала?..
— Я далеко… — соврала я, покосившись на Феликса. — Приеду только через неделю…
— Почему не предупредила?
— Не могла… — ответила я. — Приеду — все тебе объясню…
— Все? — уточнил Вадим, и по его голосу я почувствовала, как он напрягся.
— Да… Обещаю…
— Это связано с кем-то?.. — помедлив, спросил он.
— Да, — ответила я. — Только не с мужчиной. Беззвучно хмыкнув, Феликс потянулся ко мне и поцеловал меня в шею. Я вздрогнула, отпрянув от него, и крикнула в трубку:
— Я больше не могу разговаривать… Вадим! Я очень скучаю!
Я была готова дать отбой, но Вадим остановил меня:
— Подожди!.. Какой пароль на компьютере?..
— На компьютере?.. — растерявшись, переспросила я.
— Да. Ты сказала — «Вадим»…
— Нет. Я передумала.
— Ты не хочешь сказать мне пароль?
Я молчала, лихорадочно пытаясь сообразить, что ответить. Он хотел открыть компьютер, прочесть то, что я пишу. Наверное, он попробовал разные варианты пароля, но не догадался о том, который был ему известен больше, чем кому бы то ни было: «Алена».
Так и не сообразив, что ответить, я не ответила ничего, просто сказала: