– Мне сказали, что у вас есть что-то интересное. Что-то, принадлежащее нам, – сказал лейтенант-полковник Танет.
– Думаю, что в некотором смысле это так, – сказал я.
Он изобразил на свое лице напряженную, сморщенную улыбку. Такую улыбку мой дед, приехавший из Медисона в штате Висконсин, описывал, как «смотреть прямо в задницу мула».
– Что-то, имеющее отношение ко дню «Д», если я правильно понял.
Я кивнул.
– Вы можете угрожать нам Актом о служебной тайне, если хотите, но мы все равно знаем, что случилось, так что в этом нет большого смысла. Мы знаем о тринадцати ВНП, которых англичане дали взаймы Пэттону, и знаем о том, что случилось после. Двенадцать из них привезли сюда и запечатали, а тринадцатый остался в танке в Нормандии и был удобно забыт. То, что мы привезли, в багажнике нашей машины, как раз и есть ваш тринадцатый ВНП.
Полковник смотрел на меня своими ясными, проницательными глазами. Я видел, что он пытался разобраться, что я за парень, под какую официальную категорию подпадала эта данная проблема и какой должна быть последующая процедура.
Но ответил он не армейским жаргоном, и говорил он не как человек, обычно принимающий свои решения исходя из буквы военного устава.
– Вы говорите мне правду, мистер Мак-Кук? – произнес он. – Потому что если это так, то я очень серьезно обеспокоен.
Я толкнул дверь, чтобы она раскрылась шире и офицер мог видеть стоявший на обочине «Ситроен».
– Он в сундуке, – сказал я. – И это реальное существо. Его зовут Элмек или Асмород. Дьявол ножей и всего острого.
Он прикусил свою губу. Некоторое время молчал, затем произнес:
– Он не опасен? Я имею в виду, он запечатан по всем религиозным правилам?
Я покачал головой.
– Вы что-нибудь знаете о нем? Хотя бы что-нибудь? – спросил полковник.
– Да. Он сказал нам, что он приспешник Адрамелека, Великого Канцлера Ада. Мы достали его из танка, потому что он беспокоил живущих поблизости людей и потому что мадемуазель Пассарелль полагает, что он повинен в смерти ее матери. Но с тех пор он убил троих людей и угрожает нам тем же самым.
– Monsieur le colonel, [43]вы совсем не кажетесь недоверчивым. Я бы даже сказала, что вы верите нам, – вставила Мадлен.
Полковник выдавил из себя кривую ухмылку.
– Это едва ли меня удивляет, mademoiselle. [44]На протяжении шести последних лет это было моим особым заданием – разбираться с делами этих ВНП после дня «Д». Очевидно, я знаю об этой специальном танковом подразделении больше, чем кто бы то ни было из живых.
– Значит, это правда? – спросил я. – Остальные дьяволы действительно здесь?
– Кто вам об этом сказал?
– Американский джентльмен по имени Спаркс. Он был одним из тех людей, которые занимались специальным подразделением во время войны.
Лейтенант-полковник Спаркс вздохнул, словно от американцев он и не ожидал ничего другого.
– Это правда? – допрашивал я. – Остальные дьяволы действительно здесь?
– Да, – сказал Танет. – Они запечатаны в подвале. Все двенадцать. Частью моей работы было выработать способ их дальнейшего использования.
– Дальнейшего использования? Разве было мало?
– Очевидно. Но вы знаете, что любят оборонные ведомства. Их чувство юмора трогает все, что подешевле, понеобычней и посмертельней. И тогда им очень нравились какие-нибудь ужасные альтернативы ядерным вооружениям. Поэтому они откопали папки по ВНП и послали меня сюда, чтобы я посмотрел, что можно сделать.
– И вы что-нибудь сделали? – спросила Мадлен.
– Не так уж много. Мы достали парочку этих ребят из их мешков, рассмотрели их кости, их общую физиологию; мы знаем, что если эта печать будет разрушена, то они могут снова нарастить плоть – и жить. Именно так это было сделано во Второй Мировой войне, и именно поэтому мы не нарушили ни одной печати. Но мы планируем более колоссальные вещи. Как только мы будем уверены, что мы сможем сохранять над ними контроль.
– Колоссальные вещи? – с сомнением спросил я. – Что это значит?
– Ну, – сказал полковник, нахмурив брови, – мы собираемся вызвать их хозяина, потому что предполагается, что он обладает в несколько тысяч раз большей силой.
– Адрамелека? – выдохнула Мадлен, широко открыв глаза.
– Ну да. Великое и ужасное самаритянское божество. Вообще-то, я ни за что бы раньше не поверил, но однажды мне показали, что это специальное подразделение наделало под руководством Пэттона…
Он посмотрел на меня, многозначительно наклонив свою стриженную седовласую голову.
– Понимаете, это были фотографии, снятые после дня «Д», – сказал он нам. – Фотографии и даже цветные фильмы. Они были совершенно экстраординарные. Я думаю, что, если не говорить о водородной бомбе, это, бесспорно, самая эффектная и самая ужасная тайна Пентагона.
– Как мы можем контролировать что-то подобное Адрамелеку, если мы едва ли можем контролировать тринадцать его дьяволов? – спросил я.
Лейтенант-полковник Танет потер свою шею.
– Да, все это мудрено, и поэтому я очень обеспокоен тем, что вы привезли Элмека. Мы не знаем определенно, как контролировать этих дьяволов, и определенно не знаем, что делать с Адрамелеком. Мы даже не знаем, как он может выглядеть, если, конечно, человеческие глаза могут в действительности видеть подобные вещи. У нас был лишь один способ держать ситуацию под контролем – оставив тринадцатого дьявола на месте, во Франции. О да, мы знали, что он там. Мы хотели оставить его там, по крайней мере до тех, пор пока не найдем надежный способ предохранить себя от остальных двенадцати парней, которые могли наслать на нас огонь, проказу или задушить нас нашими собственными кишками.
Я взял Мадлен за руку: ее пальцы были ледяные.
– Теперь они снова вместе, и, конечно же, существует определенный риск того, что они вызовут своего хозяина, – сказал Танет. – Во время войны люди Пэттона предотвратили подобное развитие событий, пообещав Адрамелеку человеческие пожертвования и реки крови. Это можно было сделать во время войны. Но теперь, ну… у нас под руками только собственная кровь.
Я достал еще одну сигарету и прикурил. Снег на улице перестал, но небо все еще сохраняло свой мрачный, металлически-зеленый цвет. Возле обочины неподвижно стоял «Ситроен», и сквозь игравшее бликами заднее стекло мы могли различать боковину медно-свинцового сундука.
– Я тоже этого боялся, – сказал я хриплым голосом, а Мадлен посмотрела в сторону с таким печальным выражением, что это заметил даже лейтенант-полковник Танет и, чтобы успокоить ее, приподнял свою руку.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
– Думаю, что в некотором смысле это так, – сказал я.
Он изобразил на свое лице напряженную, сморщенную улыбку. Такую улыбку мой дед, приехавший из Медисона в штате Висконсин, описывал, как «смотреть прямо в задницу мула».
– Что-то, имеющее отношение ко дню «Д», если я правильно понял.
Я кивнул.
– Вы можете угрожать нам Актом о служебной тайне, если хотите, но мы все равно знаем, что случилось, так что в этом нет большого смысла. Мы знаем о тринадцати ВНП, которых англичане дали взаймы Пэттону, и знаем о том, что случилось после. Двенадцать из них привезли сюда и запечатали, а тринадцатый остался в танке в Нормандии и был удобно забыт. То, что мы привезли, в багажнике нашей машины, как раз и есть ваш тринадцатый ВНП.
Полковник смотрел на меня своими ясными, проницательными глазами. Я видел, что он пытался разобраться, что я за парень, под какую официальную категорию подпадала эта данная проблема и какой должна быть последующая процедура.
Но ответил он не армейским жаргоном, и говорил он не как человек, обычно принимающий свои решения исходя из буквы военного устава.
– Вы говорите мне правду, мистер Мак-Кук? – произнес он. – Потому что если это так, то я очень серьезно обеспокоен.
Я толкнул дверь, чтобы она раскрылась шире и офицер мог видеть стоявший на обочине «Ситроен».
– Он в сундуке, – сказал я. – И это реальное существо. Его зовут Элмек или Асмород. Дьявол ножей и всего острого.
Он прикусил свою губу. Некоторое время молчал, затем произнес:
– Он не опасен? Я имею в виду, он запечатан по всем религиозным правилам?
Я покачал головой.
– Вы что-нибудь знаете о нем? Хотя бы что-нибудь? – спросил полковник.
– Да. Он сказал нам, что он приспешник Адрамелека, Великого Канцлера Ада. Мы достали его из танка, потому что он беспокоил живущих поблизости людей и потому что мадемуазель Пассарелль полагает, что он повинен в смерти ее матери. Но с тех пор он убил троих людей и угрожает нам тем же самым.
– Monsieur le colonel, [43]вы совсем не кажетесь недоверчивым. Я бы даже сказала, что вы верите нам, – вставила Мадлен.
Полковник выдавил из себя кривую ухмылку.
– Это едва ли меня удивляет, mademoiselle. [44]На протяжении шести последних лет это было моим особым заданием – разбираться с делами этих ВНП после дня «Д». Очевидно, я знаю об этой специальном танковом подразделении больше, чем кто бы то ни было из живых.
– Значит, это правда? – спросил я. – Остальные дьяволы действительно здесь?
– Кто вам об этом сказал?
– Американский джентльмен по имени Спаркс. Он был одним из тех людей, которые занимались специальным подразделением во время войны.
Лейтенант-полковник Спаркс вздохнул, словно от американцев он и не ожидал ничего другого.
– Это правда? – допрашивал я. – Остальные дьяволы действительно здесь?
– Да, – сказал Танет. – Они запечатаны в подвале. Все двенадцать. Частью моей работы было выработать способ их дальнейшего использования.
– Дальнейшего использования? Разве было мало?
– Очевидно. Но вы знаете, что любят оборонные ведомства. Их чувство юмора трогает все, что подешевле, понеобычней и посмертельней. И тогда им очень нравились какие-нибудь ужасные альтернативы ядерным вооружениям. Поэтому они откопали папки по ВНП и послали меня сюда, чтобы я посмотрел, что можно сделать.
– И вы что-нибудь сделали? – спросила Мадлен.
– Не так уж много. Мы достали парочку этих ребят из их мешков, рассмотрели их кости, их общую физиологию; мы знаем, что если эта печать будет разрушена, то они могут снова нарастить плоть – и жить. Именно так это было сделано во Второй Мировой войне, и именно поэтому мы не нарушили ни одной печати. Но мы планируем более колоссальные вещи. Как только мы будем уверены, что мы сможем сохранять над ними контроль.
– Колоссальные вещи? – с сомнением спросил я. – Что это значит?
– Ну, – сказал полковник, нахмурив брови, – мы собираемся вызвать их хозяина, потому что предполагается, что он обладает в несколько тысяч раз большей силой.
– Адрамелека? – выдохнула Мадлен, широко открыв глаза.
– Ну да. Великое и ужасное самаритянское божество. Вообще-то, я ни за что бы раньше не поверил, но однажды мне показали, что это специальное подразделение наделало под руководством Пэттона…
Он посмотрел на меня, многозначительно наклонив свою стриженную седовласую голову.
– Понимаете, это были фотографии, снятые после дня «Д», – сказал он нам. – Фотографии и даже цветные фильмы. Они были совершенно экстраординарные. Я думаю, что, если не говорить о водородной бомбе, это, бесспорно, самая эффектная и самая ужасная тайна Пентагона.
– Как мы можем контролировать что-то подобное Адрамелеку, если мы едва ли можем контролировать тринадцать его дьяволов? – спросил я.
Лейтенант-полковник Танет потер свою шею.
– Да, все это мудрено, и поэтому я очень обеспокоен тем, что вы привезли Элмека. Мы не знаем определенно, как контролировать этих дьяволов, и определенно не знаем, что делать с Адрамелеком. Мы даже не знаем, как он может выглядеть, если, конечно, человеческие глаза могут в действительности видеть подобные вещи. У нас был лишь один способ держать ситуацию под контролем – оставив тринадцатого дьявола на месте, во Франции. О да, мы знали, что он там. Мы хотели оставить его там, по крайней мере до тех, пор пока не найдем надежный способ предохранить себя от остальных двенадцати парней, которые могли наслать на нас огонь, проказу или задушить нас нашими собственными кишками.
Я взял Мадлен за руку: ее пальцы были ледяные.
– Теперь они снова вместе, и, конечно же, существует определенный риск того, что они вызовут своего хозяина, – сказал Танет. – Во время войны люди Пэттона предотвратили подобное развитие событий, пообещав Адрамелеку человеческие пожертвования и реки крови. Это можно было сделать во время войны. Но теперь, ну… у нас под руками только собственная кровь.
Я достал еще одну сигарету и прикурил. Снег на улице перестал, но небо все еще сохраняло свой мрачный, металлически-зеленый цвет. Возле обочины неподвижно стоял «Ситроен», и сквозь игравшее бликами заднее стекло мы могли различать боковину медно-свинцового сундука.
– Я тоже этого боялся, – сказал я хриплым голосом, а Мадлен посмотрела в сторону с таким печальным выражением, что это заметил даже лейтенант-полковник Танет и, чтобы успокоить ее, приподнял свою руку.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
В кабинете лейтенант-полковника Танета, располагавшемся на верхнем этаже здания, нам принесли чай. Он вытаскивал свои папки по специальному танковому подразделению под названием «Тигры», а мы сидели на неудобных складных стульях. С хмурым и сосредоточенным видом быстро читающего человека он пролистывал какие-то материалы, время от времени останавливаясь для того чтобы изучить диаграмму или график или для того чтобы взглянуть на Мадлен и меня и на мгновенье состроить извиняющуюся гримасу за то время, которое он у нас занимал.
В кабинете было холодно, а светло-голубые стены, с висевшими на них картами оборонительных сооружений Британии и Западной Европы, делали его еще более холодным. В углу гремел обогреватель размером с небольшого поросенка, но от него был только шум и никакого тепла. Возле противоположной стены стояли три железных, выкрашенных в цвет хаки картотечных шкафчика, и если не считать письменного стола лейтенант-полковника, то это была единственная мебель в его кабинете.
Я поднялся и, взяв чашку с обжигающим чаем, подошел к окну. Внизу, на поблескивавшей матовым блеском улице, три сержанта Британской Армии доставали из багажника «Ситроена» ящик Элмека. Со времени нашего прибытия дьявол не вымолвил ни слова, но мы понимали весь риск пренебрежительного к нему отношения. Он ожидал воссоединения со своими собратьями, и если этого не произойдет, то берегись каждый из нас, находившийся близко к окну, к ножу или чему-нибудь еще, что было способно врезаться в человеческое тело.
Лейтенант-полковник Танет прочистил горло и подравнял стоявшую перед ним стопку папок.
– Вы нашли что-нибудь? – спросил я.
Он вытянул лицо.
– Боюсь, что не много. Не более того, что я уже знал. Полное описание этой операции держится под покровом секретности, да и, по правде говоря, есть не так уж много документальных свидетельств. Из ранних предложений, сделанных Пентагоном Британскому Военному Ведомству, вытекает, что за разработку и проведение в жизнь отвечал главным образом генерал Паттон, хотя Эйзенхауер, несомненно, знал об этом месяцев за шесть, за семь до наступления дня «Д». Здесь есть несколько упоминаний об операции «Тигры» и есть письменный приказ о подготовке танков. Переоборудование каждого танка стоило восемьдесят тысяч долларов, главным образом за счет рулевого механизма, который был частично дистанционно управляемым.
– А нет упоминаний об Адрамелеке? Там не говорится, как они держали его под контролем? – спросила Мадлен.
Танет медленно покачал головой.
– Здесь есть только одна информация, которая, может быть, относится к делу. Она сообщает о перевозке германских военнопленных в Англию; среди них была одна француженка, сотрудничавшая с нацистами. Их переправили в армейский лагерь в Алдершоте, в полное распоряжение полковнику Спарксу, – это ваш американский друг, – и полковнику Т.К. Аллингхему, его английскому коллеге; и это значит, что приказ на их передвижение имел какую-то связь с операцией «Тигры». Возможно, эти заключенные были предназначены для умиротворения Адрамелека. Жертвы, если хотите более точное слово.
– По одному мужчине для каждого из тринадцати дьяволов и женщина для Адрамелека, – негромко предположила Мадлен.
– Вполне возможно, – сказал Танет, неловко улыбаясь. – Ваша теория имеет право на жизнь, как и любая другая. Этот приказ на пересылку – единственное уцелевшее письменное свидетельство. – Я отошел от окна и поставил свою казенную чашку с толстым ободком на блюдце.
– Полковник Танет, – сказал я, – возможно, мы имеем только несколько часов, даже несколько минут, перед тем как тринадцать дьяволов соберутся вместе и позовут своего хозяина. Так что же мы будем делать?
– Прежде всего, мы не будем паниковать, – сказал полковник. – Сначала мы убедимся, что религиозные знаки, наложенные на дьяволов, абсолютно невредимы, потому что они мало что могут сделать, пока на эти мешки с костями наложено заклинание.
– Предположим, что Элмек может их освободить, снова вызвать их к жизни.
– Чтобы это сделать, дьявол должен обладать огромной силой. Каждая из этих печатей была освящена семью священниками римско-католической церкви и их целовал кардинал. Можно цинично относиться к религии, но могу сказать по собственному опыту: это сильное средство.
Мадлен опустила голову.
– Мы видели, что Элмек резал священников как сыр, – сказала она тихо.
– Ну, самое лучшее, что мы можем сделать, это спуститься вниз и посмотреть своими глазами, – сказал полковник. – Они должны были уже принести ваш ящик, так что наши ВНП снова вместе, впервые после войны.
Он встал и отточенным движением дернул свой мундир.
– Вы не допили свой чай, – заметил он с явным удивлением.
Я смущенно пожал плечами.
– Думаю, что солдатская еда совершенно одинакова во всем мире, – сказал я ему.
– Странно. Я думал мои парни готовят очень хороший чай, – произнес он, уставившись в мою чашку.
В этот момент дверь открылась; в нее вошел один из сержантов и отдал честь.
– Ящик внизу, в изоляторе, сэр, – доложил он. На его берете блестели снежинки. – Очень тяжелый.
– Очень хорошо сержант, – сказал лейтенант-полковник Танет. – Мы идем. Мадемуазель Пассарелль? Мистер Мак-Кук? Вы не хотите последовать за мной?
Мы со стуком спустились по голым ступенькам, миновали холл с парадной дверью и прошли по коридору в заднюю часть дома, где располагалась широкая дверь в подвал, которая была сделана из крепкого дуба и навешана на стальные петли. Справа от себя, за стеклянной задней дверью, я увидел промокший, запущенный сад и грязные дома следующей улицы. Где-то глубоко под ногами прогрохотал поезд метро, направляясь к Эрлс Корт.
Сержант отпер замок и открыл дверь. Толкнув локтем Мадлен, я показал ей на внутреннюю сторону двери. К дереву было прибито серебряное распятие, точно такое же, как было приклепано на люке танка в Понт Д'Уолли.
– Человек, играющий в крикет, мог бы назвать это нашим лонгстопом. Чтобы быть уверенным, отец Муллани ежегодно переосвящает его, – сказал лейтенант-полковник.
Склонив голову, чтобы не задеть низкий побеленный потолок, Танет переступил порог и спустился по деревянной лестнице. Я двинулся следом, за мной – Мадлен.
Спустившись с лестницы, мы оказались в широком, белом подвале, который освещался лампочками, защищенными проволочной сеткой. Вдоль стен, по шесть с каждой стороны, стояли незамысловатые подмости; и на каждых располагался черный пыльный мешок. Двенадцать прислужников Адрамелека представляли собой не более чем кости. Но каждый из них был способен на страшную, воинственную жизнь. Посередине, тихий и неподвижный, стоял сундук, привезенный нами из Франции. Элмек, или Асмород, – дьявол острых ножей.
Мы медленно прошли туда и обратно, глядя по очереди на каждый мешок.
– Ну? Что вы предлагаете делать? – спросил лейтенант-полковник Тенет.
– Во-первых, мы должны их идентифицировать, дьявол за дьяволом, – сказал я. – Потом, возможно, нам удастся изгнать их. У меня есть книга.
– Вы можете изгнать их? Как? – Танет выглядел сомневающимся.
– Надо вызвать ангелов, – сказала Мадлен. – Это единственный способ.
Лицо военного стало напряженным.
– Ангелов? – сказал он недоверчиво. – Вы сказали ангелов?
Мадлен кивнула.
– Вы можете верить в дьяволов, полковник. Почему вы не можете поверить в ангелов?
– Потому что… ну, потому что их не бывает, не так ли? Или бывают?
Я устало потер свои глаза.
– На самом деле мы не знаем, полковник. Но мне кажется, что у нас другого выбора нет. Отец Энтон дал мне книгу о том, как вызывать ангелов, и то же самое сделал его преподобие Тейлор. А они оба были сведущи в изгнаниях нечистой силы. Я полагаю, что это единственный способ.
Снова послышалось приглушенное громыхание; но на этот раз я не был так уверен, что это было метро. Я быстро повернул голову к Мадлен, и она сказала:
– Пожалуйста, полковник. Я думаю, Ден прав. У нас мало времени.
Лейтенант-полковник Тенет окинул взглядом подвал, потом посмотрел на наш ящик и вздохнул.
– Хорошо. Если вы думаете, что можете сделать что-то полезное. Но я предупреждаю вас: если мне покажется, что дела идут в худшую сторону или если вы попытаетесь уничтожить какой-нибудь из этих ВНП, я тут же вас выгоню отсюда. Эти штуки – правительственная собственность; и если вы их уничтожите, это будет стоить мне всей моей чертовой карьеры.
Медленно и зловеще лампочки в подвале начали тускнеть, как будто подключилось какое-то мощное устройство и забрало на себя все электричество.
– Принеси эти книги – быстро! Они на столе полковника Танета! – бросил я Мадлен. Потом я схватил офицера и оттащил его от сундука.
Лампочки все тускнели и тускнели, пока мы не стали видеть лишь их оранжевые нити, едва теплившиеся в наступившей темноте.
– Сержант Бун! – крикнул лейтенант-полковник. – Трех людей сюда вниз с автоматами!
Вместе с усилением темноты становилось тише. Мы слышали крики и топот наверху; но здесь, в подвале, на нас, словно мягкое ватное одеяло, опустилась тишина. В этом странном мраке лейтенант-полковник Танет прикоснулся к моему локтю.
– Что это? – прошептал он. – Вы знаете, что это? Что происходит?
– Это Элмек, – прошептал я ему в ответ. – Десять к одному: это Элмек.
Мы не видели и не слышали, как открылась крышка сундука; но когда я опустил глаза, она была откинута назад, и даже в этом слабом свете тлевших электрических спиралей я смог разобрать грязный, вековой давности шелк, устилавший сундук изнутри; и еще я смог увидеть, что он был пуст. Как предостережение, я сжал плечо Танета; затем напряженными глазами, медленно, осмотрел подвал в поисках каких-нибудь признаков нашего тринадцатого дьявола.
– Все это очень странно, – сказал лейтенант-полковник Танет. – Я не знаю, чего пытаются добиться эти проклятые штуки.
– Догадываюсь, что они хотят на свободу, – ответил я ему. – С одиннадцатого века они были зашиты в эти проклятые мешки, если не считать короткой экскурсии во время войны. А еще они хотят увидеть здесь своего хозяина.
– Вы действительно думаете, что они собираются вызвать Адрамелека?
– Так говорил Элмек. А Элмек должен знать.
Откуда-то из глубин подвала до нас донеслось размеренное дыхание: так дышит человек, получивший крупную дозу обезболивающего. Я посмотрел в дальний конец подвала, в пространство между подмостями, где было темнее всего. Некоторое время я не видел ничего вообще, но когда прищурил глаза, мне показалось, что я могу различить еще более темную фигуру, – фигуру, которой я боялся больше любой другой: карликовые очертания Элмека, его кошмарные глаза, его страшное, шуршащее тело.
– Элмек, – сказал я тихо. – Я приказываю тебе.
Лейтенант-полковник повернулся ко мне, не веря собственным ушам.
– Что вы делаете? – спросил он нетерпеливым и раздраженным голосом. – Кому вы говорите?
Я не обратил на него внимания. Для объяснений не было времени. Подвал начинал дрожать, как моторный отсек на судне; и я слышал, как деревянные подмости стучали по стенам и по полу.
– Слушай, Элмек. Мы выполнили свое обещание. А как же ты? Вот твои двенадцать собратьев. Верни нам нашего священника, отца Энтона, верни нам Антуанетту.
Дьявол пошевелился и захохотал. Танет сделал шаг назад и попытался тянуть меня за собой.
– Элмек, – сказал я снова.
– Я уже говорил тебе, – ответил он после некоторой паузы. – Только Адрамелек может вдохнуть жизнь в твоих умерших друзей. Сначала мы должны вызвать Адрамелека.
– Сержант! – заорал Танет.
По ступенькам в подвал торопливо прогрохотали тяжелые ботинки. Первым появился сержант Бун, крепыш в комбинезоне цвета хаки и темно-бордовом берете, несший под мышкой автомат. Вслед за ним прогремели еще трое, все с такими же круглыми головами и безжалостными лицами, которые, кажется, развились у британских солдат путем какого-то неестественного отбора.
– В том конце, сержант, – резко сказал лейтенант-полковник Танет. – Приготовиться к стрельбе.
Я с огромным отвращением указал на оружие.
– Вы действительно думаете, что эти автоматы принесут нам какую-нибудь пользу, сэр?
– Я уверен, что нет, мистер Мак-Кук. Но мы должны быть готовы к любым неожиданностям.
Несколько минут мы ждали в темном и тихом лондонском подвале; я видел, как солдаты с опаской поглядывали на то, как тлели и пульсировали, словно электрические черви, нити накаливания лампочек. Из дальнего конца подвала, полностью скрытый темнотой, за нами наблюдал Элмек и тоже ждал.
– Элмек, – сказал я наконец, – что ты хочешь, чтобы мы сделали?
Дьявол зашевелился.
– Мы не сможем помочь тебе вызвать Адрамелека, если ты не скажешь, что нам делать, – напомнил я ему.
– Пусть спустится девчонка, – сказал Элмек голосом старой женщины. – Нужно, чтобы здесь была девчонка.
– Прежде всего, мы должны знать, что ты намерен с ней сделать, – сказал лейтенант-полковник Танет.
Сержант Бун и его люди в замешательстве смотрели на своего полковника. Для них он был старшим офицером, и никто, скрывающийся в темноте в дальнем конце подвала, не должен был осмеливаться говорить с их старшим офицером с таким вопиющим неуважением.
– Мы всегда можем пойти и схватить его, – сказал сержант Бун. – Капрал Перри и я были в Ольстере, сэр. Это наша специальность.
Лейтенант-полковник даже не повернулся, чтобы посмотреть на своего сержанта.
– Не двигайтесь, сержант. Пока я не скомандую, – просто приказал он, продолжая всматриваться в темноту.
– Девушка идет, – сказал я дьяволу. – Она пошла наверх, но она возвращается.
Я чувствовал, как среди теней постоянно шевелился и изменял форму Элмек. Мадлен была права. Дьявол, по-видимому, был в восторге от того, что присоединился к своим собратьям; в крайнем возбуждении, он совершал бесконечные физические метаморфозы. Мои глаза выхватывали из темноты обрывки нездоровых, слизистых фигур, вызывавших во мне приступы тошноты. Когда глаза людей сержанта Буна привыкли к тусклому свету и они сами смогли разглядеть некоторые из омерзительных, тошнотворных образов, поблескивавших слизью в дальнем конце подвала, на их лицах появились растерянность и ужас.
В глухой, удушливой тишине я услышал, как по лестнице спустилась Мадлен и открыла подвальную дверь. Девушка появилась, держа под мышкой две моих книги. Я кивнул в сторону дальнего конца подвала и сказал ей:
– Элмек. Дает представление.
Мадлен передала мне книги и прошептала:
– Что он делает? Он сказал, что ему надо?
Я покачал головой.
– Ему нужна ты, но я не знаю зачем.
– Ты не знаешь, зачем? – закудахтал Элмек. – Ты даже не догадываешься? Ты не понимаешь, что эта бедная девчонка, Жанна д'Арк, сделала, чтобы мы смилостивились помочь ей в сражении? Не можешь вообразить, что случилось с бедной Гундрадой, женой Вильгельма де Варенне?
Сержант Бун вздернул свой автомат, но лейтенант-полковник Танет поднял руку и предупредил:
– Спокойно сержант. Теперь мы имеем дело не с ИРА.
– Элмек, – позвал я, – что ты от нас хочешь? Девушка теперь здесь. Что ты хочешь, чтобы мы сделали?
Подвал снова затрясло; послышался раздражающий нервы звук, как будто бы тысячи мясных мух роились над дохлой лошадью. Стало так темно, что мы почти ничего не видели.
– Боже, тут прямо как в могиле, – сказал один из солдат.
– Тише вы, рядовой, – оборвал сержант.
– Девчонка должна открыть по очереди все мешки, – зашептал Элмек хриплым и насмешливым голосом. – Только девчонка будет это делать. Только у девчонки есть какая-то религиозная вера. Она должна по очереди открыть все мешки и произнести над ними слова заклинания.
Пока Элмек говорил, я напрягал в этом тусклом свете свои глаза, читая страницы, которые отметил в своей тоненькой черной книжке его преподобие Тейлор. Раздел назывался «Семь точных испытаний по отождествлению злого духа»; в нем рассказывалось, что нужно сделать для определения настоящего имени демона или дьявола. Но чем дальше я читал, тем меньше во мне оставалось уверенности. По первому тесту нужно было спросить у дьявола его имя властью Саммуэля, архидемона, который назывался там «яд Господа». Во втором требовалось сжечь волос или чешуйку дьявола и смотреть опускается дым или поднимается. В третьем – посыпать его кожу различными травами: укропом, огуречником, петрушкой и еще дюжиной других, потому что с помощью различных растений различные дьяволы или выделялись или отбрасывались. В четвертом – окропить кровью из серебряной ложки двадцать семь карточек, с написанными на них буквами алфавита: кровь упадет на все карточки, кроме той, с которой начинается имя. Пятое, шестое и седьмое испытания были одинаково невыполнимы; все они, очевидно, были разработаны для полномасштабного ритуала изгнания. А то, что имели мы, в подвале на Хантингтон Плейс, было таинственным, непредвиденным случаем.
– Мадлен, – прошипел я. – Мадлен, я не могу провести эти испытания. Они слишком сложны.
– Подожди, – прошептала она в ответ, подняв вверх палец. – Наверное есть другой способ.
– Какой другой способ? О чем ты говоришь?
– Ты должен мне доверять, – сказала она.
– Ну, и что же мне делать. Ты же не можешь пойти открывать эти мешки!
– Я должна.
– Мадлен, я…
Она дотянулась в темноте до моей руки.
– Верь мне, – сказала она. – Когда я буду открывать каждый мешок, я буду пытаться узнать имя дьявола внутри него и передать это имя тебе. Здесь всего лишь мелкие дьяволы. Они безжалостны, воинственны и противны, но далеко не мудры.
– И что же мне делать, когда ты мне скажешь их имена? – спросил я у нее. – Предполагая, что мы проживем так долго?
Она прижала ладонь к «L'Invocation des Anges».
– Находить в книге каждое из имен. Возле них будет еще одно имя, – имя ангела, противостоящего этому дьяволу. Вызови этого ангела, повторяя слова заклинания.
Я нахмурился.
– Откуда ты все это знаешь? Я думал, что…
– Давай, девчонка, открывай-ка мне эти мешки! – прохрипел дьявол. – Разрывай их и освобождай моих любимых братьев! Поспеши, девчонка, осталось мало времени!
Вспыхнули лампочки, но потом снова померкли. Я чувствовал тяжелые, ритмичные удары, содрогавшие все помещение, как будто стучало какое-то ужасное сердце. Между мною и Элмеком с поднятыми автоматами стояли сержант Бун и его солдаты; лейтенант-полковник Танет, с выражением важного беспокойства, повернулся к нам. Выражению важного беспокойства, я думаю, их учат в офицерских школах.
– Я не могу посоветовать вам делать то, что говорит дьявол, мадемуазель Пассарелль, – сказал он. – Более того, я должен приказать вам оставаться на месте.
В кабинете было холодно, а светло-голубые стены, с висевшими на них картами оборонительных сооружений Британии и Западной Европы, делали его еще более холодным. В углу гремел обогреватель размером с небольшого поросенка, но от него был только шум и никакого тепла. Возле противоположной стены стояли три железных, выкрашенных в цвет хаки картотечных шкафчика, и если не считать письменного стола лейтенант-полковника, то это была единственная мебель в его кабинете.
Я поднялся и, взяв чашку с обжигающим чаем, подошел к окну. Внизу, на поблескивавшей матовым блеском улице, три сержанта Британской Армии доставали из багажника «Ситроена» ящик Элмека. Со времени нашего прибытия дьявол не вымолвил ни слова, но мы понимали весь риск пренебрежительного к нему отношения. Он ожидал воссоединения со своими собратьями, и если этого не произойдет, то берегись каждый из нас, находившийся близко к окну, к ножу или чему-нибудь еще, что было способно врезаться в человеческое тело.
Лейтенант-полковник Танет прочистил горло и подравнял стоявшую перед ним стопку папок.
– Вы нашли что-нибудь? – спросил я.
Он вытянул лицо.
– Боюсь, что не много. Не более того, что я уже знал. Полное описание этой операции держится под покровом секретности, да и, по правде говоря, есть не так уж много документальных свидетельств. Из ранних предложений, сделанных Пентагоном Британскому Военному Ведомству, вытекает, что за разработку и проведение в жизнь отвечал главным образом генерал Паттон, хотя Эйзенхауер, несомненно, знал об этом месяцев за шесть, за семь до наступления дня «Д». Здесь есть несколько упоминаний об операции «Тигры» и есть письменный приказ о подготовке танков. Переоборудование каждого танка стоило восемьдесят тысяч долларов, главным образом за счет рулевого механизма, который был частично дистанционно управляемым.
– А нет упоминаний об Адрамелеке? Там не говорится, как они держали его под контролем? – спросила Мадлен.
Танет медленно покачал головой.
– Здесь есть только одна информация, которая, может быть, относится к делу. Она сообщает о перевозке германских военнопленных в Англию; среди них была одна француженка, сотрудничавшая с нацистами. Их переправили в армейский лагерь в Алдершоте, в полное распоряжение полковнику Спарксу, – это ваш американский друг, – и полковнику Т.К. Аллингхему, его английскому коллеге; и это значит, что приказ на их передвижение имел какую-то связь с операцией «Тигры». Возможно, эти заключенные были предназначены для умиротворения Адрамелека. Жертвы, если хотите более точное слово.
– По одному мужчине для каждого из тринадцати дьяволов и женщина для Адрамелека, – негромко предположила Мадлен.
– Вполне возможно, – сказал Танет, неловко улыбаясь. – Ваша теория имеет право на жизнь, как и любая другая. Этот приказ на пересылку – единственное уцелевшее письменное свидетельство. – Я отошел от окна и поставил свою казенную чашку с толстым ободком на блюдце.
– Полковник Танет, – сказал я, – возможно, мы имеем только несколько часов, даже несколько минут, перед тем как тринадцать дьяволов соберутся вместе и позовут своего хозяина. Так что же мы будем делать?
– Прежде всего, мы не будем паниковать, – сказал полковник. – Сначала мы убедимся, что религиозные знаки, наложенные на дьяволов, абсолютно невредимы, потому что они мало что могут сделать, пока на эти мешки с костями наложено заклинание.
– Предположим, что Элмек может их освободить, снова вызвать их к жизни.
– Чтобы это сделать, дьявол должен обладать огромной силой. Каждая из этих печатей была освящена семью священниками римско-католической церкви и их целовал кардинал. Можно цинично относиться к религии, но могу сказать по собственному опыту: это сильное средство.
Мадлен опустила голову.
– Мы видели, что Элмек резал священников как сыр, – сказала она тихо.
– Ну, самое лучшее, что мы можем сделать, это спуститься вниз и посмотреть своими глазами, – сказал полковник. – Они должны были уже принести ваш ящик, так что наши ВНП снова вместе, впервые после войны.
Он встал и отточенным движением дернул свой мундир.
– Вы не допили свой чай, – заметил он с явным удивлением.
Я смущенно пожал плечами.
– Думаю, что солдатская еда совершенно одинакова во всем мире, – сказал я ему.
– Странно. Я думал мои парни готовят очень хороший чай, – произнес он, уставившись в мою чашку.
В этот момент дверь открылась; в нее вошел один из сержантов и отдал честь.
– Ящик внизу, в изоляторе, сэр, – доложил он. На его берете блестели снежинки. – Очень тяжелый.
– Очень хорошо сержант, – сказал лейтенант-полковник Танет. – Мы идем. Мадемуазель Пассарелль? Мистер Мак-Кук? Вы не хотите последовать за мной?
Мы со стуком спустились по голым ступенькам, миновали холл с парадной дверью и прошли по коридору в заднюю часть дома, где располагалась широкая дверь в подвал, которая была сделана из крепкого дуба и навешана на стальные петли. Справа от себя, за стеклянной задней дверью, я увидел промокший, запущенный сад и грязные дома следующей улицы. Где-то глубоко под ногами прогрохотал поезд метро, направляясь к Эрлс Корт.
Сержант отпер замок и открыл дверь. Толкнув локтем Мадлен, я показал ей на внутреннюю сторону двери. К дереву было прибито серебряное распятие, точно такое же, как было приклепано на люке танка в Понт Д'Уолли.
– Человек, играющий в крикет, мог бы назвать это нашим лонгстопом. Чтобы быть уверенным, отец Муллани ежегодно переосвящает его, – сказал лейтенант-полковник.
Склонив голову, чтобы не задеть низкий побеленный потолок, Танет переступил порог и спустился по деревянной лестнице. Я двинулся следом, за мной – Мадлен.
Спустившись с лестницы, мы оказались в широком, белом подвале, который освещался лампочками, защищенными проволочной сеткой. Вдоль стен, по шесть с каждой стороны, стояли незамысловатые подмости; и на каждых располагался черный пыльный мешок. Двенадцать прислужников Адрамелека представляли собой не более чем кости. Но каждый из них был способен на страшную, воинственную жизнь. Посередине, тихий и неподвижный, стоял сундук, привезенный нами из Франции. Элмек, или Асмород, – дьявол острых ножей.
Мы медленно прошли туда и обратно, глядя по очереди на каждый мешок.
– Ну? Что вы предлагаете делать? – спросил лейтенант-полковник Тенет.
– Во-первых, мы должны их идентифицировать, дьявол за дьяволом, – сказал я. – Потом, возможно, нам удастся изгнать их. У меня есть книга.
– Вы можете изгнать их? Как? – Танет выглядел сомневающимся.
– Надо вызвать ангелов, – сказала Мадлен. – Это единственный способ.
Лицо военного стало напряженным.
– Ангелов? – сказал он недоверчиво. – Вы сказали ангелов?
Мадлен кивнула.
– Вы можете верить в дьяволов, полковник. Почему вы не можете поверить в ангелов?
– Потому что… ну, потому что их не бывает, не так ли? Или бывают?
Я устало потер свои глаза.
– На самом деле мы не знаем, полковник. Но мне кажется, что у нас другого выбора нет. Отец Энтон дал мне книгу о том, как вызывать ангелов, и то же самое сделал его преподобие Тейлор. А они оба были сведущи в изгнаниях нечистой силы. Я полагаю, что это единственный способ.
Снова послышалось приглушенное громыхание; но на этот раз я не был так уверен, что это было метро. Я быстро повернул голову к Мадлен, и она сказала:
– Пожалуйста, полковник. Я думаю, Ден прав. У нас мало времени.
Лейтенант-полковник Тенет окинул взглядом подвал, потом посмотрел на наш ящик и вздохнул.
– Хорошо. Если вы думаете, что можете сделать что-то полезное. Но я предупреждаю вас: если мне покажется, что дела идут в худшую сторону или если вы попытаетесь уничтожить какой-нибудь из этих ВНП, я тут же вас выгоню отсюда. Эти штуки – правительственная собственность; и если вы их уничтожите, это будет стоить мне всей моей чертовой карьеры.
Медленно и зловеще лампочки в подвале начали тускнеть, как будто подключилось какое-то мощное устройство и забрало на себя все электричество.
– Принеси эти книги – быстро! Они на столе полковника Танета! – бросил я Мадлен. Потом я схватил офицера и оттащил его от сундука.
Лампочки все тускнели и тускнели, пока мы не стали видеть лишь их оранжевые нити, едва теплившиеся в наступившей темноте.
– Сержант Бун! – крикнул лейтенант-полковник. – Трех людей сюда вниз с автоматами!
Вместе с усилением темноты становилось тише. Мы слышали крики и топот наверху; но здесь, в подвале, на нас, словно мягкое ватное одеяло, опустилась тишина. В этом странном мраке лейтенант-полковник Танет прикоснулся к моему локтю.
– Что это? – прошептал он. – Вы знаете, что это? Что происходит?
– Это Элмек, – прошептал я ему в ответ. – Десять к одному: это Элмек.
Мы не видели и не слышали, как открылась крышка сундука; но когда я опустил глаза, она была откинута назад, и даже в этом слабом свете тлевших электрических спиралей я смог разобрать грязный, вековой давности шелк, устилавший сундук изнутри; и еще я смог увидеть, что он был пуст. Как предостережение, я сжал плечо Танета; затем напряженными глазами, медленно, осмотрел подвал в поисках каких-нибудь признаков нашего тринадцатого дьявола.
– Все это очень странно, – сказал лейтенант-полковник Танет. – Я не знаю, чего пытаются добиться эти проклятые штуки.
– Догадываюсь, что они хотят на свободу, – ответил я ему. – С одиннадцатого века они были зашиты в эти проклятые мешки, если не считать короткой экскурсии во время войны. А еще они хотят увидеть здесь своего хозяина.
– Вы действительно думаете, что они собираются вызвать Адрамелека?
– Так говорил Элмек. А Элмек должен знать.
Откуда-то из глубин подвала до нас донеслось размеренное дыхание: так дышит человек, получивший крупную дозу обезболивающего. Я посмотрел в дальний конец подвала, в пространство между подмостями, где было темнее всего. Некоторое время я не видел ничего вообще, но когда прищурил глаза, мне показалось, что я могу различить еще более темную фигуру, – фигуру, которой я боялся больше любой другой: карликовые очертания Элмека, его кошмарные глаза, его страшное, шуршащее тело.
– Элмек, – сказал я тихо. – Я приказываю тебе.
Лейтенант-полковник повернулся ко мне, не веря собственным ушам.
– Что вы делаете? – спросил он нетерпеливым и раздраженным голосом. – Кому вы говорите?
Я не обратил на него внимания. Для объяснений не было времени. Подвал начинал дрожать, как моторный отсек на судне; и я слышал, как деревянные подмости стучали по стенам и по полу.
– Слушай, Элмек. Мы выполнили свое обещание. А как же ты? Вот твои двенадцать собратьев. Верни нам нашего священника, отца Энтона, верни нам Антуанетту.
Дьявол пошевелился и захохотал. Танет сделал шаг назад и попытался тянуть меня за собой.
– Элмек, – сказал я снова.
– Я уже говорил тебе, – ответил он после некоторой паузы. – Только Адрамелек может вдохнуть жизнь в твоих умерших друзей. Сначала мы должны вызвать Адрамелека.
– Сержант! – заорал Танет.
По ступенькам в подвал торопливо прогрохотали тяжелые ботинки. Первым появился сержант Бун, крепыш в комбинезоне цвета хаки и темно-бордовом берете, несший под мышкой автомат. Вслед за ним прогремели еще трое, все с такими же круглыми головами и безжалостными лицами, которые, кажется, развились у британских солдат путем какого-то неестественного отбора.
– В том конце, сержант, – резко сказал лейтенант-полковник Танет. – Приготовиться к стрельбе.
Я с огромным отвращением указал на оружие.
– Вы действительно думаете, что эти автоматы принесут нам какую-нибудь пользу, сэр?
– Я уверен, что нет, мистер Мак-Кук. Но мы должны быть готовы к любым неожиданностям.
Несколько минут мы ждали в темном и тихом лондонском подвале; я видел, как солдаты с опаской поглядывали на то, как тлели и пульсировали, словно электрические черви, нити накаливания лампочек. Из дальнего конца подвала, полностью скрытый темнотой, за нами наблюдал Элмек и тоже ждал.
– Элмек, – сказал я наконец, – что ты хочешь, чтобы мы сделали?
Дьявол зашевелился.
– Мы не сможем помочь тебе вызвать Адрамелека, если ты не скажешь, что нам делать, – напомнил я ему.
– Пусть спустится девчонка, – сказал Элмек голосом старой женщины. – Нужно, чтобы здесь была девчонка.
– Прежде всего, мы должны знать, что ты намерен с ней сделать, – сказал лейтенант-полковник Танет.
Сержант Бун и его люди в замешательстве смотрели на своего полковника. Для них он был старшим офицером, и никто, скрывающийся в темноте в дальнем конце подвала, не должен был осмеливаться говорить с их старшим офицером с таким вопиющим неуважением.
– Мы всегда можем пойти и схватить его, – сказал сержант Бун. – Капрал Перри и я были в Ольстере, сэр. Это наша специальность.
Лейтенант-полковник даже не повернулся, чтобы посмотреть на своего сержанта.
– Не двигайтесь, сержант. Пока я не скомандую, – просто приказал он, продолжая всматриваться в темноту.
– Девушка идет, – сказал я дьяволу. – Она пошла наверх, но она возвращается.
Я чувствовал, как среди теней постоянно шевелился и изменял форму Элмек. Мадлен была права. Дьявол, по-видимому, был в восторге от того, что присоединился к своим собратьям; в крайнем возбуждении, он совершал бесконечные физические метаморфозы. Мои глаза выхватывали из темноты обрывки нездоровых, слизистых фигур, вызывавших во мне приступы тошноты. Когда глаза людей сержанта Буна привыкли к тусклому свету и они сами смогли разглядеть некоторые из омерзительных, тошнотворных образов, поблескивавших слизью в дальнем конце подвала, на их лицах появились растерянность и ужас.
В глухой, удушливой тишине я услышал, как по лестнице спустилась Мадлен и открыла подвальную дверь. Девушка появилась, держа под мышкой две моих книги. Я кивнул в сторону дальнего конца подвала и сказал ей:
– Элмек. Дает представление.
Мадлен передала мне книги и прошептала:
– Что он делает? Он сказал, что ему надо?
Я покачал головой.
– Ему нужна ты, но я не знаю зачем.
– Ты не знаешь, зачем? – закудахтал Элмек. – Ты даже не догадываешься? Ты не понимаешь, что эта бедная девчонка, Жанна д'Арк, сделала, чтобы мы смилостивились помочь ей в сражении? Не можешь вообразить, что случилось с бедной Гундрадой, женой Вильгельма де Варенне?
Сержант Бун вздернул свой автомат, но лейтенант-полковник Танет поднял руку и предупредил:
– Спокойно сержант. Теперь мы имеем дело не с ИРА.
– Элмек, – позвал я, – что ты от нас хочешь? Девушка теперь здесь. Что ты хочешь, чтобы мы сделали?
Подвал снова затрясло; послышался раздражающий нервы звук, как будто бы тысячи мясных мух роились над дохлой лошадью. Стало так темно, что мы почти ничего не видели.
– Боже, тут прямо как в могиле, – сказал один из солдат.
– Тише вы, рядовой, – оборвал сержант.
– Девчонка должна открыть по очереди все мешки, – зашептал Элмек хриплым и насмешливым голосом. – Только девчонка будет это делать. Только у девчонки есть какая-то религиозная вера. Она должна по очереди открыть все мешки и произнести над ними слова заклинания.
Пока Элмек говорил, я напрягал в этом тусклом свете свои глаза, читая страницы, которые отметил в своей тоненькой черной книжке его преподобие Тейлор. Раздел назывался «Семь точных испытаний по отождествлению злого духа»; в нем рассказывалось, что нужно сделать для определения настоящего имени демона или дьявола. Но чем дальше я читал, тем меньше во мне оставалось уверенности. По первому тесту нужно было спросить у дьявола его имя властью Саммуэля, архидемона, который назывался там «яд Господа». Во втором требовалось сжечь волос или чешуйку дьявола и смотреть опускается дым или поднимается. В третьем – посыпать его кожу различными травами: укропом, огуречником, петрушкой и еще дюжиной других, потому что с помощью различных растений различные дьяволы или выделялись или отбрасывались. В четвертом – окропить кровью из серебряной ложки двадцать семь карточек, с написанными на них буквами алфавита: кровь упадет на все карточки, кроме той, с которой начинается имя. Пятое, шестое и седьмое испытания были одинаково невыполнимы; все они, очевидно, были разработаны для полномасштабного ритуала изгнания. А то, что имели мы, в подвале на Хантингтон Плейс, было таинственным, непредвиденным случаем.
– Мадлен, – прошипел я. – Мадлен, я не могу провести эти испытания. Они слишком сложны.
– Подожди, – прошептала она в ответ, подняв вверх палец. – Наверное есть другой способ.
– Какой другой способ? О чем ты говоришь?
– Ты должен мне доверять, – сказала она.
– Ну, и что же мне делать. Ты же не можешь пойти открывать эти мешки!
– Я должна.
– Мадлен, я…
Она дотянулась в темноте до моей руки.
– Верь мне, – сказала она. – Когда я буду открывать каждый мешок, я буду пытаться узнать имя дьявола внутри него и передать это имя тебе. Здесь всего лишь мелкие дьяволы. Они безжалостны, воинственны и противны, но далеко не мудры.
– И что же мне делать, когда ты мне скажешь их имена? – спросил я у нее. – Предполагая, что мы проживем так долго?
Она прижала ладонь к «L'Invocation des Anges».
– Находить в книге каждое из имен. Возле них будет еще одно имя, – имя ангела, противостоящего этому дьяволу. Вызови этого ангела, повторяя слова заклинания.
Я нахмурился.
– Откуда ты все это знаешь? Я думал, что…
– Давай, девчонка, открывай-ка мне эти мешки! – прохрипел дьявол. – Разрывай их и освобождай моих любимых братьев! Поспеши, девчонка, осталось мало времени!
Вспыхнули лампочки, но потом снова померкли. Я чувствовал тяжелые, ритмичные удары, содрогавшие все помещение, как будто стучало какое-то ужасное сердце. Между мною и Элмеком с поднятыми автоматами стояли сержант Бун и его солдаты; лейтенант-полковник Танет, с выражением важного беспокойства, повернулся к нам. Выражению важного беспокойства, я думаю, их учат в офицерских школах.
– Я не могу посоветовать вам делать то, что говорит дьявол, мадемуазель Пассарелль, – сказал он. – Более того, я должен приказать вам оставаться на месте.