Тут у Кассирши не выдержали нервы:
– Ну? Чем кончилось? Такой человек! И к детям внимательный, и непьющий! Ведь непьющий? Сильная, не молчи, рассказывай!
– Еще он знает китайский язык, – грустно добавила Сильная. – Тоже момент.
– Это тебе зачем? По-китайски с ним будешь говорить в семейной жизни? – Это уже Сиреневая.
– Ну, солидный ученый, специалист по истории Китая. Все-таки уважение вызывает.
– Ну? Решилась?
– Почти, – Сильная не улыбается, досказывает серьезно, – пришел на днях, я за компьютером сидела, статью срочно в номер заканчивала. Он быстрым шагом вошел в комнату и положил свои перчатки на мой компьютер! Перчатки! На компьютер! Тут я все и решила: никогда я не буду с ним. Не нужен. И объяснять долго и трудно, а сама знаю: не мой человек. Отказала.
– Вежливо? – Сиреневая за мир.
– Конечно. Но твердо и окончательно.
– Смешная причина, – задумчиво сказала Синеглазка. – У других наркоманят, пьют, за каждой юбкой бегают. А тут? Перчатки не туда бросил, и все – катись. Жестковато, Сильная.
– Конечно, – вздохнула Сильная, – но для меня моя работа на важном месте. Мне необходимо, чтобы меня уважали за то же самое, за что я сама себя уважаю: за мои статьи, за мои книги, за мои удачи. Я с компьютера пылинки сдуваю, он мой помощник, почти живой. И я осторожно сняла перчатки с этой гениальной техники, не демонстративно, аккуратно. Он, может, не понял, отчего получил от ворот поворот.
Все молчали. Кому-то хотелось обругать Сильную. Кто-то уловил серьезность причины. А Сильная закончила неожиданно:
– Не любила, вот и взвешивала. И перчатки перетянули.
Маргошка высказалась точнее всех:
– Нам надо, чтобы нас понимали. Если этого нет, все проваливается в болото. Молодец, Сильная.
Агата ждет Леху на Лунном бульваре, а сама тем временем носится со Степой. Он лает, делает вид, что пугает Агату, а потом притворяется испуганным, прячется за скамейкой и выглядывает оттуда одним глазом.
– Степа, я тебя вижу! – Агата тычет в него пальцем. – Выходи!
– Расскажешь анекдот? – Вылезает из-за скамейки пес Степа в мусоре: в его волнистой шерсти запутались стаканчики, пивная банка, окурки.
– Какой ты грязный, Степан!
– Люди некультурные, кидают всякую дрянь за скамейку. – Он встряхнулся, стаканчики, фантики, банка полетели во все стороны. Заворчали бабушки на скамейках. Степа напомнил: – Рассказывай, не тормози.
– Слушай. Англичанин, русский и француз заспорили, чья жена стройнее. «Моя самая худенькая, – сказал русский, – съест батон, второй не хочет». Англичанин сказал: «Моя стройнее: сшила себе платье из моего галстука». Француз махнул на них рукой: «Самая стройная – моя жена. Стала принимать ванну и утекла вместе с водой в трубу».
Смех бульвара привлек Виртуала. Он возник перед Степой:
– Ты чего по дорожке катаешься, пес? Мало грязи собрал на свою роскошную шерсть?
– От смеха катаюсь, не мешай, – Степа улыбался во всю пасть.
Прибежал Леха, запыхался, спешил:
– Агата! У Сашки из нашей вольной борьбы сегодня день рождения. Он меня пригласил, пойдешь со мной?
– А он меня звал?
– Обрадуется. Мы ему подарок купим! Пошли!
Они отвели Степу к Харитону, который сидел на любимой скамейке.
– Пошли за подарком, – торопил Леха, – в магазин «Прикол», там всего навалом.
– Вообще-то меня твой вольный борец Саша не приглашал, – вдруг засомневалась Агата. Она лукавила – знала, что пойдет с Лехой на этот маленький семейный праздник, но хотелось, чтобы Леха поуговаривал ее. Сказал бы какой-нибудь комплимент вроде: «Ты, Агата, будешь украшением дня рождения». Или так: «Раз там буду я, значит и тебе там обрадуются: ты же моя девушка». Леха уговаривал по-своему:
– Ты прямо как тетка! «Не приглашал». Да я ему в табло въеду, если не будет радоваться и улыбаться от восторга. В рог! В пятак! Я его и на последней тренировке приложил! – Леха замолчал и сердито засопел.
Это был вполне приемлемый комплимент. В Лехином стиле.
Они вошли в магазин «Прикол», глаза разбежались. Соковыжималки и разные взбивалки. Игрушечные домики с электрическим светом за окошками и букеты всех цветов. Но Агата сразу показала на большого белого медведя.
– Это самый лучший подарок! Твой Сашка обрадуется и будет любить мишку до старости.
Медведь, и правда, был очень обаятельный – веселые глаза, толстые лапы, круглые медвежьи уши. Но упрямый Леха все-таки спросил:
– Откуда ты знаешь, Агата? Может, Сашка любит не медведей, а красивые ручки? Или, например, домашние тапки для всей семьи, как вот эти?
– Медведь мне нравится, – Агата поцеловала мишку в кожаный нос. – Подарок надо выбирать по своему тонкому вкусу. И чтобы жалко было отдавать. А если не жалко, то это не подарок, а так, чтобы отделаться.
– X м! А почему я этого не слышал ни разу за все свои двенадцать лет?
– Потому что ты невоспитанный, неотесанный, но замечательный – постоянный и верный Леха. – Она чмокнула его в нос, как мишку. Он засиял и буркнул:
– Дурацкие нежности. И вообще я отесанный.
Потом Леха достал из сумки баллончик, и они разрисовали мишку. Агата решила:
– Он будет в тельняшке, делай граффити – полоски на пузе. – Галстук-бабочку с мишки сняли. – Нацепим на тебя, Леха, ты идешь в приличный дом на светский прием, правда?
– Ага. А мишкину бейсболку повернем козырьком назад, будет бескозырка. Матрос!
– Офигительно! Я прибалдела! – сказала молоденькая продавщица.
Она упаковала мишку-матроса в большой пакет.
У Сашки толклись мальчишки из секции вольной борьбы – Колька, Алеша, Матвей. Они сразу уставились на Агату, Леха засопел:
– Пялятся на человека только самые неотесанные люди.
Парни сразу отвернулись. Алеша стал поправлять куртку на вешалке. Матвей защелкал липучкой на ботинке. Сашка и Колька сильно толкали друг друга.
– Мы никогда не глазеем на девчонок, – сказал Сашка, – они нам сто лет неинтересны. Потому я их и не позвал на день рождения.
– Не позвал? – невинно спросила Агата. – А у тебя много знакомых девочек? Приятельниц и подруг?
– А как же! Весь балетный кружок. И еще в классе. И на Лунном бульваре. Приятельницы, главное дело! А вот не пригласил!
– Держи, Сашка, подарок, – Леха протянул огромный сверток, – это тебе.
Сашке очень хотелось заглянуть внутрь свертка, но он постеснялся и сунул сверток под вешалку.
– Потом погляжу, не в подарке дело. Будут танцы, – и пошел в комнату включать магнитофон. Но Агата ласково остановила:
– Саша, не спеши. Посмотри подарок. Иначе невежливо, я недавно специальную книжку прочитала: «Как дарить и как принимать подарки?»
– Агата у нас отесанная, – с гордостью подмигнул ей Леха, – она книги читает самые умные.
– Там написано про день рождения? – спросил Матвей.
– И про Восьмое марта, и про Новый год. А иногда подарки приносят и не в праздник – просто так, хорошо относятся и дарят что-нибудь.
– Ну это уж фиг, – сказал Колька, – пусть другие ко мне хорошо относятся и дарят что-нибудь.
– А в книге сказано: «Не суй подарок под вешалку. Ты хочешь выглядеть бескорыстным, а выглядишь невежливым. Тебе принесли вещь, а тебя она не интересует – неправильно. Разверни, посмотри, вырази благодарность, а лучше – восторг». Понял, Саша?
Агатины глаза смеялись, но тон был серьезным. Леха понял – очередной прикол. Колька, Матвей, Алеша стояли в прихожей и ждали: всем интересно, что там, в этом здоровом пакете.
Колька сказал:
– Выражать восторг по заказу трудно. Сашка – не артист. Он вольный борец и недавно побил одного человека – мало не показалось. – Колька намекал на Леху, а Леху он сегодня не любил – почему у него, у этого отстойного Лехи, такая красивая девочка?
Сашка развернул мишку и от души завопил:
– Ну класс! Я о таком мечтал с детства! Его звать Миша? Он моряк! Какой здоровый и веселый. Он будет сидеть вот тут, на тумбочке.
– Будешь любоваться? – ехидно спросил Колька. – Или играть как маленький?
Колька позавидовал Сашке.
Запел из магнитофона Андрей Макаревич:
Вольные борцы запрыгали по комнате. Танцевать без девчонок было скучновато. Леха крепко держал за руку свою Агату, танцевал с ней и шептал сквозь зубы:
– Не улыбайся им! Улыбайся мне!
Агата в ответ хохотала, а Леха хмуро смотрел перед собой. Он танцевал с ней один танец за другим. Саша прыгал вокруг них и думал: «Дурак я, не позвал Зойку из балета. И еще Катерину из класса. И Маринка, может, пришла бы».
Тут Агата предложила:
– Хотите, я научу мишку танцевать? Смотрите, он способный. – Она взяла мишку с тумбочки, держала за лапы, кружилась с ним по комнате. Мальчишки повеселели: с мишкой – другое дело. Никто не стал завидовать игрушечному мишке. И танцы продолжались. Пел Шнур:
– Пошли есть, моя мама готовит классно.
Они ели салат, потом пирог с мясом и по огромному куску пирога с вареньем. Мороженое Саша достал из морозилки, его было так много, что даже Агата ахнула:
– Куда такую тонну!
А ведь она большая любительница мороженого.
– Да уж. Ни за что не поместится! – опасался Матвей.
Но все прекрасно поместилось.
– Смели! – восхитился Колька.
Они все запили соком. Сидели и тяжело дышали, ни одной мысли в головах не было. Так иногда случается в гостях: все вкусно, всего попробуешъ вроде по чуть-чуть, а потом становишься сонным и тяжелым, как мешок с картошкой. И на веселье сил не хватает.
Тут Леха догадался:
– Кто любит анекдоты? Наш с Агатой друг, пес Степа, классно рассказывает. Не верите? Как-нибудь познакомим вас с ним, такой пес – супер. И чувство юмора у него тонкое.
– А у нас отличается Матвей, – Саша ткнул в Матвея пальцем.
Агата зловредно сказала:
– Пальцем показывать на человека некультурно.
– Агата прикалывается, она вовсе не такая зануда, – Леха хотел, чтобы Агата им всем нравилась, но чтобы они на нее не очень смотрели и чтобы она с ними не разговаривала, а только с ним, с Лехой.
– Расскажи анекдот, Матвей, – просил Саша, – Мотя, не стесняйся, здесь все свои.
Матвей солидно откашлялся:
– Английский анекдот, сейчас английские в моде. Два брата играют в детской, папа в кабинете читает газету. Вдруг старший мальчик прибегает: «Папа! Джон проглотил десять пенсов! Только что!» Отец хватает Джона и трясет его долго, перевернув вниз головой. Наконец вытряхнул монету, облегченно вздохнул. А вечером старший мальчишка говорит: «Папа, я не буду больше есть воздушную кукурузу, не буду покупать себе шоколадки, ходить в кино». – «Но почему? Ты же все это так любишь». – «Я не знал, что мы так бедны».
У Агаты смех заразительный, остальные тоже хохотали, глядя на нее. Но не все врубились в этот английский анекдот. Коля, например, думал с грустью: «Счастливые, блин. В Англии живут, хоть и бедные».
Вольный борец Коля довольно толстокожий, он спросил недовольным тоном:
– При чем здесь бедность? Не въезжаю.
Агата и над этим готова была посмеяться, но сдержалась.
– Леха, давай я потанцую с именинником, согласен?
Саша расцвел, но Леха сказал:
– Лучше мы с ним поборемся. Мы же не балетные, мы борцы, наше дело не танцы, а бой, непримиримый и мужественный. Выходи, Сашка!
Отказывать в таких обстоятельствах просто неприлично, Саша знает это без всяких умных книжек. Парень должен быть смелым, сильным, решительным и еще каким-то. Может быть, глуповатым? Агата пожала плечом:
– Боритесь, если вам это нравится.
Она стала танцевать одна. Пели «Жуки»:
– Это не вольная борьба! – кричал Алеша. – Это вульгарная драка.
Агата перестала танцевать. Они не заметили, как она исчезла. Им было не до нее. День рождения превратился неизвестно во что. Злые вопли, пыль и никакого веселья. Агата подумала: «Все-таки мальчишки дикари». Да, им было не до Агаты. Хотя как сказать? Если бы не хорошенькая девочка Агата, никакой борьбы, возможно, и не было бы. Ни вольной, ни обычной, ни драки, ни выпендриваний.
Леха спохватился первым:
– Где Агата?
– А и правда, где она?
– Агата! Ты где?
Они оглядели всю квартиру, заглянули даже в шкафы. Они звали:
– Агата! Отзовись! Мы больше не будем!
Ответа не было, и тогда Сашка снова кинулся на Леху. Причин было несколько, три из них – главные. Во-первых, Сашка был азартный борец, ему надо было срочно выяснить, кто сильнее, он или этот лох Леха. Во-вторых, остальные гости тоже валялись, рычали, боролись. В-третьих, трудно было смириться, что у Лехи Агата, а у него, Сашки, нет никакой девочки, хотя он уже взрослый парень – ему сегодня стукнуло двенадцать.
Борьба накалилась до предела, со стола упали две тарелки и стакан, разлетелись в мелкие осколки.
И тут вдруг Агатин голос сказал:
– Приведи этих ненормальных в порядок, Степочка. Ведут себя, как тузики или бобики невоспитанные.
– Р-р-р! Гав! – очень тихо произнес Степа. Сразу все мальчишки – и хозяин, и гости, перестали валяться, драться. Прекратилась смертельная схватка.
– Степа, не рычи так уж сильно, они хорошие, но немного барбосы, – Агата смеялась, – иногда.
Мальчишки умылись, сидели чистенькие, причесанные. Саша и гости наперебой угощали пса Степу. Он вежливо попробовал всего понемногу: салат, пирог с мясом, пирог с вареньем и сказал:
– Вкусно, но больше не могу. Я вообще ем мало. – После этих слов Степа умял миску помидоров со сметаной и пончики в сахарной пудре, которыми всегда особенно гордится перед гостями Сашина мама.
Музыка играла:
Танцевали каждый сам по себе, как принято в наше время на дискотеках, чтобы не огорчались те, кого никто не пригласил на танец.
– А я тебя, Степа, давно знаю, – сказал Матвей, – на Лунном бульваре ты один такой пес, с длинным хвостом, хотя эрдель.
– Не только хвостом отличаюсь, – самолюбиво ответил Степа, – у меня ума больше, чем у всех собак всего бульвара вместе взятых.
– Я сегодня Степу еле разыскала, – сказала Агата, не переставая танцевать, – весь бульвар обегала, звала, людей расспрашивала. Убежал со своей Лейлой в дальнюю часть бульвара. – Агата потрепала Степу по спине.
– Лейла красавица и умница, – нагло заявил Степа.
– Ну уж и умница, – засмеялся Леха, – ты, Степан, погорячился. Она вполне глуповатая красавица.
– Любовь есть любовь, – вдруг глубокомысленно заметил Саша, – она лишает объективности, это факт. Туманный разум, туманный взгляд. – Саша смотрел на Агату. Она удивилась: в мальчишечьих компаниях не принято рассуждать о любви. Только с насмешкой. Полагается изображать из себя грубых и крутых, показывать презрение к дурацким нежным чувствам. Сегодня что-то новое происходило с мальчишками. Матвей сказал, ни к кому не обращаясь:
– От этой отстойной любви каждый фанатеет. И мозги не работают.
– Сразу становишься бакланом от любви дурацкой, – добавил Колька.
Леха заметил взгляды, которые бросали парни на его Агату, Леха всегда все замечает, если это касается Агаты – взгляды, улыбки, молчаливые знаки внимания. Вот Саша протянул Агате конфету. Знак внимания. Вот Коля налил ей стакан сока – опять знак внимания. И именно яблочного. А когда он успел узнать, что яблочный сок – Агатин любимый?
– Домой пора, – напомнил Леха.
– Конечно, пора. Отведите меня к Харитону, – Степа улыбнулся нежно, при воспоминании о хозяине он всегда так улыбается. – Сидит Харитон на лавке один в полном одиночестве. Потому что влюблен, а ей он по фигу! Любовь, блин!
– Степа, – Агата опять хочет перевести разговор на другие рельсы. Пусть день рождения закончится мирно. – Степа, расскажи анекдот на прощание.
И Леха ее поддержал:
– Степа, не ломайся, расскажи, – Лexa тоже хотел разрядить обстановку, почуял, что пахнет скандалом в воздухе праздничной Сашкиной квартиры.
– Нет настроения, – повыпендривался Степа, – но уж ладно. Это будет вроде подарка имениннику, а вернее – деньрожденнику. Слушайте. Английский анекдот, они теперь в моде – английские. Мальчик вернулся с прогулки весь оборванный, одежда в пыли, лицо расцарапанное. Отец спрашивает: «Билл! Почему ты в таком виде?» – «Я поссорился с Джоном и вызвал его на дуэль». – «Это хорошо, настоящий поступок джентльмена». – «Я ему предложил самому выбрать оружие, потому что он слабее». – «Хвалю тебя, это тем более по-джентльменски». – «Да, но я же не знал, что он выберет свою старшую сестру».
Расхохотались мальчишки, анекдот оказался на близкую тему – любая драка понятна и близка каждому из них – гостям, хозяину дома. И Агата смеялась от души:
– Любая потасовка вам нравится, тем более если назвать красивым словом «дуэль».
Степа гордо оглядел всех: рассказчик анекдота ценит понимание и смех. Он сказал:
– Главное, чтобы все было по-джентльменски, – после этого Степа стащил со стола апельсин и съел его вместе с кожурой.
– Классный ты, Степа! – восторженно кричал Матвей.
– Анекдот – супер! А девчонка-сестрица злющая! – Колька от полноты чувств нацелился Степе в бок кулаком. Но Степа показал хорошую реакцию: оскалился, выставил клыки, и великий вольный борец Колька опустил кулак и притворился, что не поднимал его, а сделал случайный, ни к чему не обязывающий жест.
– Какой получился день рождения! – ликовал Сашка. – Прикольный! У меня никогда такого не было! За все двенадцать лет! Всегда родственники – дядьки, тетки, полезные подарки – штаны, рубашки. Едят торт, гладят меня по голове! Тьфу! А сегодня классно!
– Это все Агата придумала, – не удержался от хвастовства Леха и положил руку Агате на плечо. Хотелось подчеркнуть, что это его Агата, необыкновенная, красивая, изобретательная. И пса с бульваpa она приволокла, и про анекдот вовремя напомнила.
– Агате спасибо от деньрожденника, – Сашка сиял, – Агата, можно я тебя поцелую на прощание? По-дружески и по-джентльменски?
– Хорошо, – Агата подставила Сашке щеку, но Леха сильно потянул ее за руку:
– Пошли, нечего тут! И ты, Степа, пошли! – Он прицепил Степе поводок.
– До свидания, мальчишки, – улыбнулась всем Агата ослепительной улыбкой, – спасибо за хороший день рождения, Саша. – Она получила чувствительный тычок под ребро локтем Лехи. Но сделала вид, что не заметила.
Леха, Агата и Степа вышли на Лунный бульвар. Бульвар шумел о своем. Сплетничала Суворовна, а двоюродная Кутузовна громко с ней спорила:
– Молодежь хорошая! Это ты, Суворовна раздражительная и вредная!
На скамейке Лидка давала умные советы умным первоклассницам:
– Если он не обращает на тебя внимания, значит, ты ведешь себя слишком тихо и незаметно. Он смотрит на тех, кто умеет себя подать.
– Они нахалки и хамки, – отвечала Анечка, совсем маленькая девочка из первого «А».
– Ничего не хамки, – Кристина, известная сыщица и подруга вундеркинда Кирилла, очень горячо отвечала, – если девочка умеет себя подать, обратить на себя внимание, значит, она классная. К тому же красивая, стильная и умная.
– А когда надо, прячет свой ум подальше, мальчишкам это нравится, – добавила Аллочка, толстенькая, по прозвищу Персик. У нее и фамилия подходящая – Персикова.
– Как здорово вы стали во всех тонкостях разбираться! – возмутилась Лидка. Ей нравилось, как первоклассницы смотрели ей в рот и ловили каждое слово. Кажется, эти времена прошли.
– А мы способные! Ты же нас всему учила! – засмеялись девчонки и разбежались от Лидки. Зачем она им нужна со всеми ее гламурными журналами – «Тетя», «Мотя», «Корзина», «Тетеря», «Потеря» и разными другими.
Осталась Лидка одна на лавочке.
Агата, Леха и пес Степа шли по бульвару. Лейла выбежала навстречу, она отчаянно крутила задом перед боксером Кингом.
– Ну-ка, отпусти меня, Леха, с поводка, – с тихой яростью попросил Степа, и Леха отцепил поводок от ошейника. Степа ринулся к боксеру Кингу. Они сцепились и покатились по дорожке, рычали, шерсть летела клочьями.
– Вольная борьба, – прыснула Агата.
Прилетел Харитон и стал разнимать собак.
– Рискует собой, – уважительно сказала Агата, – Харитон смелый.
– Нормальная у Степы ревность, – бурчал Харя, оттаскивая Степу за ошейник от Кинга, – не умеешь ты, Степа, держать себя в руках.
Потрепанный боксер лаял, как обычная собака, и вдруг сказал:
– Мы гладкошерстные, а из Степки шерсть летела, весь бульвар в клочьях. Ревнует он, главное дело.
Харитон погрозил Степе кулаком:
– Сам по гостям шляется, а сам Лейлу ревнует. Псина наглый!
– Не ругай его, Харитончик, – заступилась Агата, – он так воспитанно вел себя в гостях – чужой дом, незнакомые парни, а он, как светский джентльмен, поддерживал приличные беседы, развлекал всех остроумными анекдотами. Прямо настоящий пес из светского общества. Даже люди не все такие отесанные.
– Ага, светский, – ворчал Харя, с любовью глядя на пса Степу, – а брюхо раздулось. Зачем так много ел? Небось и сладкое лопал!
– Никогда, – честно уставился на хозяина пес, – разве я не знаю, что собакам сладкое ни в коем случае нельзя. Я же не лох.
Мимо прошла Лейла, виляя хвостом и заодно всей задней половиной туловища. Ее хозяйка кокетливо подмигнула Харе. Боксер не отрывал взгляда своих маленьких глаз от красавицы Лейлы.
– Замочу, на фиг! – рявкнул Степа. – Ревность? Ну и что? Ревность – нормальное чувство. Хоть у Лехи спроси. Правда, Леха?
Тут Леха как взовьется:
– Откуда я-то знаю? Сроду не ревновал! Больно надо еще ревновать! А ты, Агата, почему хихикаешь? – Он рычал на свою любимую прекрасную барышню, от которой сегодня на его глазах фанатели все вольные борцы. – Сама всем подряд глазки строит! Улыбочки посылает! Обаяние свое для чужих включает на полную мощность! И щеку Сашке-деньрожденнику подставила – целуй! Ты, Агатка, легкого поведения! А как что – Леха ревнивец! Леха скандалист! Леха придирается к бедной Агаточке на ровном месте! – Он трясся от гнева. – А Леха и не думает скандалить! – орал он на весь бульвар, – Лехе все по фигу! – Тут он рванулся в сторону и зашагал прочь.
Так закончился этот праздник – день рождения Сашки из вольной борьбы. А ведь был хороший, очень душевный праздник. Он бы и до конца был такой, если бы Леха умел держать себя в руках. И, конечно, Степа тоже. Но такое умение не каждому дано. Большинство людей иногда срывается, сердится, ругается. И некоторые собаки тоже.
Степа и Лейла через десять минут помирились.
А Леха и Агата поссорились. Может быть, навсегда.
Психолог Галина Петровна в который уже раз говорит с Лидкой:
– Ты часто приходишь советоваться, Лида. Но все наши разговоры впустую – ты же всеми недовольна, а собой очень довольна. И ни с места.
– Да, они все противные и меня не любят. Конечно, я недовольна.
– Но переделать всех мы с тобой не сможем, – Галина Петровна сегодня устала, до Лидки у нее была трудная пациентка, Эльза Ивановна. Лидке это знать не обязательно, но Эльза Ивановна напирала на опытного психолога, как танк:
– Мой сын любит девушку! А она к нему относится холодно! Он хочет жениться, а она за него ни за что не хочет!
– Не любит? Что же тут поделаешь, – Галина Петровна даже руками развела.
– Его – не знаю, может, и любит. Она терпеть не может меня! Именно меня, Эльзу Ивановну, справедливую и откровенную. И прямо так и говорит: «Твоя мама – чума. Мне с ней даже взглядом встречаться страшно. Тем более стать родственницей».
Галина Петровна прячет улыбку: очень точно выразилась эта несговорчивая невеста.
– Одну минутку! А как же вы узнали об этих ее словах? Она же не вам их сказала, насколько я понимаю.
– Ну? Чем кончилось? Такой человек! И к детям внимательный, и непьющий! Ведь непьющий? Сильная, не молчи, рассказывай!
– Еще он знает китайский язык, – грустно добавила Сильная. – Тоже момент.
– Это тебе зачем? По-китайски с ним будешь говорить в семейной жизни? – Это уже Сиреневая.
– Ну, солидный ученый, специалист по истории Китая. Все-таки уважение вызывает.
– Ну? Решилась?
– Почти, – Сильная не улыбается, досказывает серьезно, – пришел на днях, я за компьютером сидела, статью срочно в номер заканчивала. Он быстрым шагом вошел в комнату и положил свои перчатки на мой компьютер! Перчатки! На компьютер! Тут я все и решила: никогда я не буду с ним. Не нужен. И объяснять долго и трудно, а сама знаю: не мой человек. Отказала.
– Вежливо? – Сиреневая за мир.
– Конечно. Но твердо и окончательно.
– Смешная причина, – задумчиво сказала Синеглазка. – У других наркоманят, пьют, за каждой юбкой бегают. А тут? Перчатки не туда бросил, и все – катись. Жестковато, Сильная.
– Конечно, – вздохнула Сильная, – но для меня моя работа на важном месте. Мне необходимо, чтобы меня уважали за то же самое, за что я сама себя уважаю: за мои статьи, за мои книги, за мои удачи. Я с компьютера пылинки сдуваю, он мой помощник, почти живой. И я осторожно сняла перчатки с этой гениальной техники, не демонстративно, аккуратно. Он, может, не понял, отчего получил от ворот поворот.
Все молчали. Кому-то хотелось обругать Сильную. Кто-то уловил серьезность причины. А Сильная закончила неожиданно:
– Не любила, вот и взвешивала. И перчатки перетянули.
Маргошка высказалась точнее всех:
– Нам надо, чтобы нас понимали. Если этого нет, все проваливается в болото. Молодец, Сильная.
Агата ждет Леху на Лунном бульваре, а сама тем временем носится со Степой. Он лает, делает вид, что пугает Агату, а потом притворяется испуганным, прячется за скамейкой и выглядывает оттуда одним глазом.
– Степа, я тебя вижу! – Агата тычет в него пальцем. – Выходи!
– Расскажешь анекдот? – Вылезает из-за скамейки пес Степа в мусоре: в его волнистой шерсти запутались стаканчики, пивная банка, окурки.
– Какой ты грязный, Степан!
– Люди некультурные, кидают всякую дрянь за скамейку. – Он встряхнулся, стаканчики, фантики, банка полетели во все стороны. Заворчали бабушки на скамейках. Степа напомнил: – Рассказывай, не тормози.
– Слушай. Англичанин, русский и француз заспорили, чья жена стройнее. «Моя самая худенькая, – сказал русский, – съест батон, второй не хочет». Англичанин сказал: «Моя стройнее: сшила себе платье из моего галстука». Француз махнул на них рукой: «Самая стройная – моя жена. Стала принимать ванну и утекла вместе с водой в трубу».
Смех бульвара привлек Виртуала. Он возник перед Степой:
– Ты чего по дорожке катаешься, пес? Мало грязи собрал на свою роскошную шерсть?
– От смеха катаюсь, не мешай, – Степа улыбался во всю пасть.
Прибежал Леха, запыхался, спешил:
– Агата! У Сашки из нашей вольной борьбы сегодня день рождения. Он меня пригласил, пойдешь со мной?
– А он меня звал?
– Обрадуется. Мы ему подарок купим! Пошли!
Они отвели Степу к Харитону, который сидел на любимой скамейке.
– Пошли за подарком, – торопил Леха, – в магазин «Прикол», там всего навалом.
– Вообще-то меня твой вольный борец Саша не приглашал, – вдруг засомневалась Агата. Она лукавила – знала, что пойдет с Лехой на этот маленький семейный праздник, но хотелось, чтобы Леха поуговаривал ее. Сказал бы какой-нибудь комплимент вроде: «Ты, Агата, будешь украшением дня рождения». Или так: «Раз там буду я, значит и тебе там обрадуются: ты же моя девушка». Леха уговаривал по-своему:
– Ты прямо как тетка! «Не приглашал». Да я ему в табло въеду, если не будет радоваться и улыбаться от восторга. В рог! В пятак! Я его и на последней тренировке приложил! – Леха замолчал и сердито засопел.
Это был вполне приемлемый комплимент. В Лехином стиле.
Они вошли в магазин «Прикол», глаза разбежались. Соковыжималки и разные взбивалки. Игрушечные домики с электрическим светом за окошками и букеты всех цветов. Но Агата сразу показала на большого белого медведя.
– Это самый лучший подарок! Твой Сашка обрадуется и будет любить мишку до старости.
Медведь, и правда, был очень обаятельный – веселые глаза, толстые лапы, круглые медвежьи уши. Но упрямый Леха все-таки спросил:
– Откуда ты знаешь, Агата? Может, Сашка любит не медведей, а красивые ручки? Или, например, домашние тапки для всей семьи, как вот эти?
– Медведь мне нравится, – Агата поцеловала мишку в кожаный нос. – Подарок надо выбирать по своему тонкому вкусу. И чтобы жалко было отдавать. А если не жалко, то это не подарок, а так, чтобы отделаться.
– X м! А почему я этого не слышал ни разу за все свои двенадцать лет?
– Потому что ты невоспитанный, неотесанный, но замечательный – постоянный и верный Леха. – Она чмокнула его в нос, как мишку. Он засиял и буркнул:
– Дурацкие нежности. И вообще я отесанный.
Потом Леха достал из сумки баллончик, и они разрисовали мишку. Агата решила:
– Он будет в тельняшке, делай граффити – полоски на пузе. – Галстук-бабочку с мишки сняли. – Нацепим на тебя, Леха, ты идешь в приличный дом на светский прием, правда?
– Ага. А мишкину бейсболку повернем козырьком назад, будет бескозырка. Матрос!
– Офигительно! Я прибалдела! – сказала молоденькая продавщица.
Она упаковала мишку-матроса в большой пакет.
У Сашки толклись мальчишки из секции вольной борьбы – Колька, Алеша, Матвей. Они сразу уставились на Агату, Леха засопел:
– Пялятся на человека только самые неотесанные люди.
Парни сразу отвернулись. Алеша стал поправлять куртку на вешалке. Матвей защелкал липучкой на ботинке. Сашка и Колька сильно толкали друг друга.
– Мы никогда не глазеем на девчонок, – сказал Сашка, – они нам сто лет неинтересны. Потому я их и не позвал на день рождения.
– Не позвал? – невинно спросила Агата. – А у тебя много знакомых девочек? Приятельниц и подруг?
– А как же! Весь балетный кружок. И еще в классе. И на Лунном бульваре. Приятельницы, главное дело! А вот не пригласил!
– Держи, Сашка, подарок, – Леха протянул огромный сверток, – это тебе.
Сашке очень хотелось заглянуть внутрь свертка, но он постеснялся и сунул сверток под вешалку.
– Потом погляжу, не в подарке дело. Будут танцы, – и пошел в комнату включать магнитофон. Но Агата ласково остановила:
– Саша, не спеши. Посмотри подарок. Иначе невежливо, я недавно специальную книжку прочитала: «Как дарить и как принимать подарки?»
– Агата у нас отесанная, – с гордостью подмигнул ей Леха, – она книги читает самые умные.
– Там написано про день рождения? – спросил Матвей.
– И про Восьмое марта, и про Новый год. А иногда подарки приносят и не в праздник – просто так, хорошо относятся и дарят что-нибудь.
– Ну это уж фиг, – сказал Колька, – пусть другие ко мне хорошо относятся и дарят что-нибудь.
– А в книге сказано: «Не суй подарок под вешалку. Ты хочешь выглядеть бескорыстным, а выглядишь невежливым. Тебе принесли вещь, а тебя она не интересует – неправильно. Разверни, посмотри, вырази благодарность, а лучше – восторг». Понял, Саша?
Агатины глаза смеялись, но тон был серьезным. Леха понял – очередной прикол. Колька, Матвей, Алеша стояли в прихожей и ждали: всем интересно, что там, в этом здоровом пакете.
Колька сказал:
– Выражать восторг по заказу трудно. Сашка – не артист. Он вольный борец и недавно побил одного человека – мало не показалось. – Колька намекал на Леху, а Леху он сегодня не любил – почему у него, у этого отстойного Лехи, такая красивая девочка?
Сашка развернул мишку и от души завопил:
– Ну класс! Я о таком мечтал с детства! Его звать Миша? Он моряк! Какой здоровый и веселый. Он будет сидеть вот тут, на тумбочке.
– Будешь любоваться? – ехидно спросил Колька. – Или играть как маленький?
Колька позавидовал Сашке.
Запел из магнитофона Андрей Макаревич:
– Макар классно поет! – кричал Матвей. – Старый, а крутой!
Солнце ниже, длиннее тени,
Тени движутся прямо к нам.
Оставляя цветы на сцене,
Мы расходимся по домам.
Вольные борцы запрыгали по комнате. Танцевать без девчонок было скучновато. Леха крепко держал за руку свою Агату, танцевал с ней и шептал сквозь зубы:
– Не улыбайся им! Улыбайся мне!
Агата в ответ хохотала, а Леха хмуро смотрел перед собой. Он танцевал с ней один танец за другим. Саша прыгал вокруг них и думал: «Дурак я, не позвал Зойку из балета. И еще Катерину из класса. И Маринка, может, пришла бы».
Тут Агата предложила:
– Хотите, я научу мишку танцевать? Смотрите, он способный. – Она взяла мишку с тумбочки, держала за лапы, кружилась с ним по комнате. Мальчишки повеселели: с мишкой – другое дело. Никто не стал завидовать игрушечному мишке. И танцы продолжались. Пел Шнур:
Потом Саша пригласил:
Я всегда уходил, чтоб не вернуться,
Я всегда уходил, чтобы навсегда,
Иногда так хотелось оглянуться,
Иногда – это только иногда.
Дороги мои, дороги,
Вы носили ноги, помогали боги....
– Пошли есть, моя мама готовит классно.
Они ели салат, потом пирог с мясом и по огромному куску пирога с вареньем. Мороженое Саша достал из морозилки, его было так много, что даже Агата ахнула:
– Куда такую тонну!
А ведь она большая любительница мороженого.
– Да уж. Ни за что не поместится! – опасался Матвей.
Но все прекрасно поместилось.
– Смели! – восхитился Колька.
Они все запили соком. Сидели и тяжело дышали, ни одной мысли в головах не было. Так иногда случается в гостях: все вкусно, всего попробуешъ вроде по чуть-чуть, а потом становишься сонным и тяжелым, как мешок с картошкой. И на веселье сил не хватает.
Тут Леха догадался:
– Кто любит анекдоты? Наш с Агатой друг, пес Степа, классно рассказывает. Не верите? Как-нибудь познакомим вас с ним, такой пес – супер. И чувство юмора у него тонкое.
– А у нас отличается Матвей, – Саша ткнул в Матвея пальцем.
Агата зловредно сказала:
– Пальцем показывать на человека некультурно.
– Агата прикалывается, она вовсе не такая зануда, – Леха хотел, чтобы Агата им всем нравилась, но чтобы они на нее не очень смотрели и чтобы она с ними не разговаривала, а только с ним, с Лехой.
– Расскажи анекдот, Матвей, – просил Саша, – Мотя, не стесняйся, здесь все свои.
Матвей солидно откашлялся:
– Английский анекдот, сейчас английские в моде. Два брата играют в детской, папа в кабинете читает газету. Вдруг старший мальчик прибегает: «Папа! Джон проглотил десять пенсов! Только что!» Отец хватает Джона и трясет его долго, перевернув вниз головой. Наконец вытряхнул монету, облегченно вздохнул. А вечером старший мальчишка говорит: «Папа, я не буду больше есть воздушную кукурузу, не буду покупать себе шоколадки, ходить в кино». – «Но почему? Ты же все это так любишь». – «Я не знал, что мы так бедны».
У Агаты смех заразительный, остальные тоже хохотали, глядя на нее. Но не все врубились в этот английский анекдот. Коля, например, думал с грустью: «Счастливые, блин. В Англии живут, хоть и бедные».
Вольный борец Коля довольно толстокожий, он спросил недовольным тоном:
– При чем здесь бедность? Не въезжаю.
Агата и над этим готова была посмеяться, но сдержалась.
– Леха, давай я потанцую с именинником, согласен?
Саша расцвел, но Леха сказал:
– Лучше мы с ним поборемся. Мы же не балетные, мы борцы, наше дело не танцы, а бой, непримиримый и мужественный. Выходи, Сашка!
Отказывать в таких обстоятельствах просто неприлично, Саша знает это без всяких умных книжек. Парень должен быть смелым, сильным, решительным и еще каким-то. Может быть, глуповатым? Агата пожала плечом:
– Боритесь, если вам это нравится.
Она стала танцевать одна. Пели «Жуки»:
Мальчишки сцепились в смертельной схватке. Они катались по ковру и были красные, пыль летела столбом. Остальные смотрели на это изумительное зрелище, а потом стали тоже толкаться и бороться.
Я ее полюбил за ее красоту,
За голубые глаза, за золотую косу.
По три ночи не спал,
Кругом шла голова,
А в ответ получал одни и те же слова:
Да у тебя же мама педагог,
Да у тебя же папа пианист,
Дa y тебя же все наоборот,
Какой ты, на фиг, танкист?
– Это не вольная борьба! – кричал Алеша. – Это вульгарная драка.
Агата перестала танцевать. Они не заметили, как она исчезла. Им было не до нее. День рождения превратился неизвестно во что. Злые вопли, пыль и никакого веселья. Агата подумала: «Все-таки мальчишки дикари». Да, им было не до Агаты. Хотя как сказать? Если бы не хорошенькая девочка Агата, никакой борьбы, возможно, и не было бы. Ни вольной, ни обычной, ни драки, ни выпендриваний.
Леха спохватился первым:
– Где Агата?
– А и правда, где она?
– Агата! Ты где?
Они оглядели всю квартиру, заглянули даже в шкафы. Они звали:
– Агата! Отзовись! Мы больше не будем!
Ответа не было, и тогда Сашка снова кинулся на Леху. Причин было несколько, три из них – главные. Во-первых, Сашка был азартный борец, ему надо было срочно выяснить, кто сильнее, он или этот лох Леха. Во-вторых, остальные гости тоже валялись, рычали, боролись. В-третьих, трудно было смириться, что у Лехи Агата, а у него, Сашки, нет никакой девочки, хотя он уже взрослый парень – ему сегодня стукнуло двенадцать.
Борьба накалилась до предела, со стола упали две тарелки и стакан, разлетелись в мелкие осколки.
И тут вдруг Агатин голос сказал:
– Приведи этих ненормальных в порядок, Степочка. Ведут себя, как тузики или бобики невоспитанные.
– Р-р-р! Гав! – очень тихо произнес Степа. Сразу все мальчишки – и хозяин, и гости, перестали валяться, драться. Прекратилась смертельная схватка.
– Степа, не рычи так уж сильно, они хорошие, но немного барбосы, – Агата смеялась, – иногда.
Мальчишки умылись, сидели чистенькие, причесанные. Саша и гости наперебой угощали пса Степу. Он вежливо попробовал всего понемногу: салат, пирог с мясом, пирог с вареньем и сказал:
– Вкусно, но больше не могу. Я вообще ем мало. – После этих слов Степа умял миску помидоров со сметаной и пончики в сахарной пудре, которыми всегда особенно гордится перед гостями Сашина мама.
Музыка играла:
– Диана Арбенина поет классно, – промолвил Степа.
Я по асфальту шагаю
С тем, кого сберечь не смогу
До остановки трамвая,
Звенящего на бегу.
Танцевали каждый сам по себе, как принято в наше время на дискотеках, чтобы не огорчались те, кого никто не пригласил на танец.
– А я тебя, Степа, давно знаю, – сказал Матвей, – на Лунном бульваре ты один такой пес, с длинным хвостом, хотя эрдель.
– Не только хвостом отличаюсь, – самолюбиво ответил Степа, – у меня ума больше, чем у всех собак всего бульвара вместе взятых.
– Я сегодня Степу еле разыскала, – сказала Агата, не переставая танцевать, – весь бульвар обегала, звала, людей расспрашивала. Убежал со своей Лейлой в дальнюю часть бульвара. – Агата потрепала Степу по спине.
– Лейла красавица и умница, – нагло заявил Степа.
– Ну уж и умница, – засмеялся Леха, – ты, Степан, погорячился. Она вполне глуповатая красавица.
– Любовь есть любовь, – вдруг глубокомысленно заметил Саша, – она лишает объективности, это факт. Туманный разум, туманный взгляд. – Саша смотрел на Агату. Она удивилась: в мальчишечьих компаниях не принято рассуждать о любви. Только с насмешкой. Полагается изображать из себя грубых и крутых, показывать презрение к дурацким нежным чувствам. Сегодня что-то новое происходило с мальчишками. Матвей сказал, ни к кому не обращаясь:
– От этой отстойной любви каждый фанатеет. И мозги не работают.
– Сразу становишься бакланом от любви дурацкой, – добавил Колька.
Леха заметил взгляды, которые бросали парни на его Агату, Леха всегда все замечает, если это касается Агаты – взгляды, улыбки, молчаливые знаки внимания. Вот Саша протянул Агате конфету. Знак внимания. Вот Коля налил ей стакан сока – опять знак внимания. И именно яблочного. А когда он успел узнать, что яблочный сок – Агатин любимый?
– Домой пора, – напомнил Леха.
– Конечно, пора. Отведите меня к Харитону, – Степа улыбнулся нежно, при воспоминании о хозяине он всегда так улыбается. – Сидит Харитон на лавке один в полном одиночестве. Потому что влюблен, а ей он по фигу! Любовь, блин!
– Степа, – Агата опять хочет перевести разговор на другие рельсы. Пусть день рождения закончится мирно. – Степа, расскажи анекдот на прощание.
И Леха ее поддержал:
– Степа, не ломайся, расскажи, – Лexa тоже хотел разрядить обстановку, почуял, что пахнет скандалом в воздухе праздничной Сашкиной квартиры.
– Нет настроения, – повыпендривался Степа, – но уж ладно. Это будет вроде подарка имениннику, а вернее – деньрожденнику. Слушайте. Английский анекдот, они теперь в моде – английские. Мальчик вернулся с прогулки весь оборванный, одежда в пыли, лицо расцарапанное. Отец спрашивает: «Билл! Почему ты в таком виде?» – «Я поссорился с Джоном и вызвал его на дуэль». – «Это хорошо, настоящий поступок джентльмена». – «Я ему предложил самому выбрать оружие, потому что он слабее». – «Хвалю тебя, это тем более по-джентльменски». – «Да, но я же не знал, что он выберет свою старшую сестру».
Расхохотались мальчишки, анекдот оказался на близкую тему – любая драка понятна и близка каждому из них – гостям, хозяину дома. И Агата смеялась от души:
– Любая потасовка вам нравится, тем более если назвать красивым словом «дуэль».
Степа гордо оглядел всех: рассказчик анекдота ценит понимание и смех. Он сказал:
– Главное, чтобы все было по-джентльменски, – после этого Степа стащил со стола апельсин и съел его вместе с кожурой.
– Классный ты, Степа! – восторженно кричал Матвей.
– Анекдот – супер! А девчонка-сестрица злющая! – Колька от полноты чувств нацелился Степе в бок кулаком. Но Степа показал хорошую реакцию: оскалился, выставил клыки, и великий вольный борец Колька опустил кулак и притворился, что не поднимал его, а сделал случайный, ни к чему не обязывающий жест.
– Какой получился день рождения! – ликовал Сашка. – Прикольный! У меня никогда такого не было! За все двенадцать лет! Всегда родственники – дядьки, тетки, полезные подарки – штаны, рубашки. Едят торт, гладят меня по голове! Тьфу! А сегодня классно!
– Это все Агата придумала, – не удержался от хвастовства Леха и положил руку Агате на плечо. Хотелось подчеркнуть, что это его Агата, необыкновенная, красивая, изобретательная. И пса с бульваpa она приволокла, и про анекдот вовремя напомнила.
– Агате спасибо от деньрожденника, – Сашка сиял, – Агата, можно я тебя поцелую на прощание? По-дружески и по-джентльменски?
– Хорошо, – Агата подставила Сашке щеку, но Леха сильно потянул ее за руку:
– Пошли, нечего тут! И ты, Степа, пошли! – Он прицепил Степе поводок.
– До свидания, мальчишки, – улыбнулась всем Агата ослепительной улыбкой, – спасибо за хороший день рождения, Саша. – Она получила чувствительный тычок под ребро локтем Лехи. Но сделала вид, что не заметила.
Леха, Агата и Степа вышли на Лунный бульвар. Бульвар шумел о своем. Сплетничала Суворовна, а двоюродная Кутузовна громко с ней спорила:
– Молодежь хорошая! Это ты, Суворовна раздражительная и вредная!
На скамейке Лидка давала умные советы умным первоклассницам:
– Если он не обращает на тебя внимания, значит, ты ведешь себя слишком тихо и незаметно. Он смотрит на тех, кто умеет себя подать.
– Они нахалки и хамки, – отвечала Анечка, совсем маленькая девочка из первого «А».
– Ничего не хамки, – Кристина, известная сыщица и подруга вундеркинда Кирилла, очень горячо отвечала, – если девочка умеет себя подать, обратить на себя внимание, значит, она классная. К тому же красивая, стильная и умная.
– А когда надо, прячет свой ум подальше, мальчишкам это нравится, – добавила Аллочка, толстенькая, по прозвищу Персик. У нее и фамилия подходящая – Персикова.
– Как здорово вы стали во всех тонкостях разбираться! – возмутилась Лидка. Ей нравилось, как первоклассницы смотрели ей в рот и ловили каждое слово. Кажется, эти времена прошли.
– А мы способные! Ты же нас всему учила! – засмеялись девчонки и разбежались от Лидки. Зачем она им нужна со всеми ее гламурными журналами – «Тетя», «Мотя», «Корзина», «Тетеря», «Потеря» и разными другими.
Осталась Лидка одна на лавочке.
Агата, Леха и пес Степа шли по бульвару. Лейла выбежала навстречу, она отчаянно крутила задом перед боксером Кингом.
– Ну-ка, отпусти меня, Леха, с поводка, – с тихой яростью попросил Степа, и Леха отцепил поводок от ошейника. Степа ринулся к боксеру Кингу. Они сцепились и покатились по дорожке, рычали, шерсть летела клочьями.
– Вольная борьба, – прыснула Агата.
Прилетел Харитон и стал разнимать собак.
– Рискует собой, – уважительно сказала Агата, – Харитон смелый.
– Нормальная у Степы ревность, – бурчал Харя, оттаскивая Степу за ошейник от Кинга, – не умеешь ты, Степа, держать себя в руках.
Потрепанный боксер лаял, как обычная собака, и вдруг сказал:
– Мы гладкошерстные, а из Степки шерсть летела, весь бульвар в клочьях. Ревнует он, главное дело.
Харитон погрозил Степе кулаком:
– Сам по гостям шляется, а сам Лейлу ревнует. Псина наглый!
– Не ругай его, Харитончик, – заступилась Агата, – он так воспитанно вел себя в гостях – чужой дом, незнакомые парни, а он, как светский джентльмен, поддерживал приличные беседы, развлекал всех остроумными анекдотами. Прямо настоящий пес из светского общества. Даже люди не все такие отесанные.
– Ага, светский, – ворчал Харя, с любовью глядя на пса Степу, – а брюхо раздулось. Зачем так много ел? Небось и сладкое лопал!
– Никогда, – честно уставился на хозяина пес, – разве я не знаю, что собакам сладкое ни в коем случае нельзя. Я же не лох.
Мимо прошла Лейла, виляя хвостом и заодно всей задней половиной туловища. Ее хозяйка кокетливо подмигнула Харе. Боксер не отрывал взгляда своих маленьких глаз от красавицы Лейлы.
– Замочу, на фиг! – рявкнул Степа. – Ревность? Ну и что? Ревность – нормальное чувство. Хоть у Лехи спроси. Правда, Леха?
Тут Леха как взовьется:
– Откуда я-то знаю? Сроду не ревновал! Больно надо еще ревновать! А ты, Агата, почему хихикаешь? – Он рычал на свою любимую прекрасную барышню, от которой сегодня на его глазах фанатели все вольные борцы. – Сама всем подряд глазки строит! Улыбочки посылает! Обаяние свое для чужих включает на полную мощность! И щеку Сашке-деньрожденнику подставила – целуй! Ты, Агатка, легкого поведения! А как что – Леха ревнивец! Леха скандалист! Леха придирается к бедной Агаточке на ровном месте! – Он трясся от гнева. – А Леха и не думает скандалить! – орал он на весь бульвар, – Лехе все по фигу! – Тут он рванулся в сторону и зашагал прочь.
Так закончился этот праздник – день рождения Сашки из вольной борьбы. А ведь был хороший, очень душевный праздник. Он бы и до конца был такой, если бы Леха умел держать себя в руках. И, конечно, Степа тоже. Но такое умение не каждому дано. Большинство людей иногда срывается, сердится, ругается. И некоторые собаки тоже.
Степа и Лейла через десять минут помирились.
А Леха и Агата поссорились. Может быть, навсегда.
Психолог Галина Петровна в который уже раз говорит с Лидкой:
– Ты часто приходишь советоваться, Лида. Но все наши разговоры впустую – ты же всеми недовольна, а собой очень довольна. И ни с места.
– Да, они все противные и меня не любят. Конечно, я недовольна.
– Но переделать всех мы с тобой не сможем, – Галина Петровна сегодня устала, до Лидки у нее была трудная пациентка, Эльза Ивановна. Лидке это знать не обязательно, но Эльза Ивановна напирала на опытного психолога, как танк:
– Мой сын любит девушку! А она к нему относится холодно! Он хочет жениться, а она за него ни за что не хочет!
– Не любит? Что же тут поделаешь, – Галина Петровна даже руками развела.
– Его – не знаю, может, и любит. Она терпеть не может меня! Именно меня, Эльзу Ивановну, справедливую и откровенную. И прямо так и говорит: «Твоя мама – чума. Мне с ней даже взглядом встречаться страшно. Тем более стать родственницей».
Галина Петровна прячет улыбку: очень точно выразилась эта несговорчивая невеста.
– Одну минутку! А как же вы узнали об этих ее словах? Она же не вам их сказала, насколько я понимаю.