– Юмор не всегда спасает. Но вот на днях он забыл пойти на работу. Спит, как беззаботный ребенок. Потом проснулся: «Я думал, сегодня воскресенье». А был четверг. Вскочил, встрепанный, всклокоченный, помчался в куртке наизнанку. Я кричу: «Ты куда? Рабочий день в разгаре, ввалишься в офис в таком виде – ужас! Лучше позвони, скажи – простудился!» – «К знакомой побегу! – по рассеянности проговорился! От лифта вернулся и кричит: – „В поликлинику побегу!“ – Сел в лифт и уехал. А его новая приятельница как раз медсестра, очень легкомысленная особа. Она мне как-то укол сделала, лекарство перепутала и хихикала: „Бывает, каждый может ошибиться. Правда?“ Я тогда заболела от ее укола, но она не волновалась.
– Нарочно хотела тебя замочить? – Кассирша бдительно щурится.
– Не думаю, просто несерьезная девица с низким интеллектом.
– Свои делишки эти дурочки обделывают с умом, – проворчала Умница.
– А рассеянный твой классный, не соскучишься, – Кассирша ухмыляется, – я бы такого замочила. Но ты, Сиреневая, терпеливая.
– Мочить неинтеллигентно, – Сиреневая, как всегда, стильная: сиреневатая прическа и сиреневый костюм ей удивительно к лицу, – иногда не знаю, плакать или смеяться. Так и живу между смехом и слезами.
– Опереться не на кого, – опять заметила Кассирша, сегодня эта мысль ее мучила и была ключевой в настроении Кассирши.
Сильная сказала неожиданно:
– Слушай, Кассирша, а зачем опираться? Волевая самостоятельная женщина, здоровая, чего ты руки опускаешь? Какие тебе нужны особые опоры? Сын у тебя хороший. Ведь Барбосов классный, скажи, Надя-Сфинкс?
– Супер! – быстро и уверенно отозвалась Надя.
– Ну вот. И муж у тебя любимый. Ведь он любимый, Кассирша?
– Убила бы, – проворчала она и добавила: – Ну любимый. А только зачем пить? Не все же пьют? Вот и мне бы такого, который не пьет.
– А, например, штаны на ходу теряет, – невесело пошутила Сиреневая. И все посмеялись. Грустная удачная шутка.
Сильная продолжала уверенно:
– Не все пьют, а тебе достался пьющий, он твой, а те чужие.
– Любишь – терпи, а не любишь – беги, – добавила Сиреневая серьезно. Она обожала своего рассеянного и прощала ему все на свете.
– Во! Пословица, народная мудрость, – Лидка Князева достала из-под себя тетрадку и записала эту мудрость. – Пригодится в будущей семейной жизни, и нечего хихикать, Агата.
– Я не над тобой, Лида.
– А над кем же? – Лидка спрашивала почти ревниво. Она давно привыкла, что все насмехаются над ней.
– Не знаю. Над собой, наверное.
– Опять твой Леха в большом гневе, – Оля положила руку на плечо Агате, – мой совет: гони ты Леху, сам без конца зигзаги выписывает, а тебя ревнует нагло. Гони, ты красивая, умная, к тебе другие придут.
– Подумаю над ценным советом, – Агата тихонько сняла руку Оли со своего плеча и стала слушать рассказ Сильной.
– Моя дочь с детства насмотрелась на сильную самостоятельную маму и еще тогда, в раннем возрасте, видно, решила избрать другой стиль жизни. Выросла, вышла замуж. Любовь, разумеется. Но и тактика присутствует. Прихожу в гости к ним, пьем чай, я спрашиваю: «Куда поедете с детьми летом?» – «Как Вадим скажет». – Сильная оглядела всех, поняли ли они ее изумление от того разговора. Поняли. И она продолжила рассказ: – Я постаралась тогда брови не поднимать, хотя удивилась очень. Была свободная смелая девочка, а стало что? Спрашиваю: «Отдашь ребят в музыкальную школу?» – «Как Вадим скажет». Как ее Вадим может рассудить про музыкальную школу, когда у него ни слуха, ни малейшего понимания музыки. Спрашиваю: «А сама ничего не решаешь?» – «Вадим решит». И смотрит почти насмешливо: пойми, мама, как надо жить семейной женщине. Твои ошибки не повторю. Молча все мне сказала, мы хорошо понимали друг дружку. Я ушла от них расстроенная. Что же это? Безликий человек вместо яркой личности? Но она умница не только в своей профессии. Решила для себя: хочешь быть с ним, не заводи волынку, борись за мир в доме. На мой вкус – рабство, – вздохнула Сильная.
– Твой вкус при чем? – Сиреневая редко спорит, но тут высказала мнение. – Это ее Вадим и ее вкус.
Кассирша, как всегда, смотрела в корень:
– Живут?
– Разошлись, – тихо ответила Сильная, – он восстал против ее яркости, независимости, хоть и скрытой. А она куда денет свой характер? Ее на работе ценят, а его это злит. Ее друзья обожают, а он нервничает. Верная жена, прекрасная мать, а ему мало – надо ее подавить. Она позволила, но надолго не смогла.
Женщины приуныли, девчонки завозились. Потом Сиреневая сказала:
– Не грусти, Сильная. У твоей дочки все будет о’кей. Красивая, умная, обаятельная. Чего еще надо?
– Надеюсь, – грустно ответила Сильная. Ей казалось, что она скрывает грусть, но все видели.
– Лично я ни грамма терпеть не буду! – вдруг вскочила Надя-Сфинкс. – Чем же я хуже него? Правда?
– Правда, правда, – насмешливо бросила Кассирша, – там увидим.
– А я считаю, что современно не быть замужем! Это все старые моды: «Ах, мой муж!» Да пошел он! – сказала мирная вежливая Синеглазка. Все промолчали. Согласились? Неизвестно.
У Лехи дома вдруг начался разговор:
– Ты почему с Агатой поссорился? – Мама жарит на сковородке гречневую крупу, чтобы каша была вкуснее, а сама ведет важную беседу. – Агата хорошая девочка, она из интеллигентной семьи, я к ней привыкла. А ты опять в ссоре. Скандальный у тебя характер.
– Он ревнивый, – встрял брат, – мы, Алехины, все ревнивые. И без причины – самый кайф.
– Прям, без причины, – пробурчал Леха и нарочно сделал погромче телевизор, чтобы показать – футбол смотрю, а разговоры вести не буду.
Но у мамы голос звонкий:
– Каждый день в школе видишь Агату, помирись!
– Школа не для этого, – уверенно ответил Леха. Он подчеркнуто пялился в телевизор, но гол пропустил – не о том думал.
– А для чего же школа? – мама не отставала.
– Фиг ее знает, – Леха не понял, почему хохочет брат, а за ним мама. Алехины самолюбивые, не терпят, когда над ними смеются. И Леха ушел, по дороге пнув кота. Кот крикнул:
– Это уже свинство! Уйду к Агате насовсем!
Опять Агата! Все как сговорились – только о ней и говорят. А Леха не хочет ее видеть, слышать и тем более говорить с ней.
Леха вылетел на бульвар и увидел Ленку-ашницу. Ленка шла одна, и он пошел с ней. Ленка щебетала:
– Ты, Леха, приколист, – она улыбалась во весь рот, у нее красивые зубы, она любит широкие улыбки, – а мне приколисты в кайф.
Так Ленка объяснилась Лехе в своих чувствах. Леха смутился. Он решил пошататься с Ленкой по Лунному бульвару, чтобы это увидела изменщица Агата. Но Агаты нет в пределах досягаемости, она не видит, как Леха идет рядышком с Ленкой, у которой взрослая фигура. Леха косится на взрослые детали. Он, конечно, делает это совсем незаметно. Но, конечно, Ленка замечает и говорит очень беспечно:
– Все наши девчонки плоские доски, а настоящей фигуры у них нет. Правда, Леха? Ты со мной согласен?
Он не отвечает на вопрос, научился у Агаты. Говорит первое, что взбрело на ум:
– Анекдот рассказать?
– На кой мне? Я не пес Степа. Он без анекдотов жить не может – зависимость, как у алкаша или наркомана. Анекдот, главное дело.
– На Степу ты чего взъелась, Ленка?
Тут как раз появился на дорожке пес Степа, хозяин Харитон тянулся за псом на поводке. Степа увидел Леху и гавкнул:
– Привет!
Ленка-ашница остановилась резко, как будто уткнулась в столб, разинула рот, захлопала глазами:
– Это он сказал? Сам? Степа? Мне?
– Он. Но не тебе, а мне, – Леха вдруг увидел ее очень глупое лицо. Фигура не спасала. «Дура, – подумал Леха, – идиотка. Такое личико бывает только у лохинь».
– Леха! – позвал из-за куста боярышника знакомый голос. Леха скакнул длинным прыжком в ту сторону. Там стояла Агата, такая хорошенькая и совсем не изменщица и не предательница, а просто Агата.
– Агата! Я тебя искал! А тебя нигде нет!
– Правда искал? А мне сказали, ты с Ленкой прогуливаешься, ашницей. Я не поверила, Лидка Князева всегда врет.
– Хочешь, к Степе пойдем, – увел разговор в другую сторону Леха, он вон туда побежал и Харю уволок. Вообще-то Харю давно пора замочить.
– За что? – очень наивно спросила она. Они шли с Лехой рядом, Леха буркнул:
– Видел, как ты этого Харю обнимала, шептала ему что-то. Гадство какое! Смотреть было противно!
– Это я не обнимала, – засмеялась Агата, – это я секрет говорила, надо было прямо в ухо, чтобы никто не услышал. Секрет, понимаешь?
– Секрет! Секреты ты можешь говорить мне! А то Харе, главное дело! Какой хоть секрет? – Леха такой же любопытный, как все люди. Но мальчишечья гордость велит это скрывать, изображать: «Не больно-то и надо знать мне твои секреты». Но глаз горел интересом, – скажи секрет.
– В свое время узнаешь, – таинственно улыбалась она.
И ему опять захотелось с ней поссориться, но не стал – уж больно она была сегодня красивая: глаза ярко-серые с зелеными точечками, рот ягодкой, тоненькая, стройная, и волосы треплет ветерок.
– Харя все равно нарвется. Я не лох и не ботан, вижу, как он на тебя поглядывает – как муха на халву.
Но сейчас Леха схватил Агату за руку и потащил к Степе и Харе. Харя и Степа сидели под старой липой, Харя на скамейке, а Степа на земле. Вокруг толклись Лидка, Оля, Артем. Там, где Степа, всегда весело и почти всегда происходит что-нибудь прикольное.
– Привет! – Степа протянул Агате лапу, она потрепала его уши:
– Привет, Степочка, как тебе живется?
– Классно. Расскажешь анекдот?
– Могу, – она кивнула, но подбежала Ленка-ашница, захотела перетянуть Лехино внимание на себя:
– У меня лифчик новый скрипит, потому что он новый.
Леха покосился на ее выдающийся бюст и отвернулся.
– Достала ты, Ленка, своим лифчиком, – Надя-Сфинкс подошла позже, но сразу оценила обстановку, – ты, Ленка, на чужих мальчишек вешаешься, а своего у тебя нет. И никакой лифчик тебе не поможет.
– Ей обаяния не хватает, – сказала Лидка Князева, – а это самое важное – обаяние. Не красота, не ум, не общительность – обаяние всему голова.
Без обаяния Лидке скучно, потому она определила в свою необаятельную компанию и Ленку-ашницу. Лидка с лицемерным сочувствием заглянула в глаза Ленке и спросила:
– Ты, Лена, не видела моего Виртуала? Я его второй день жду, а он не приходит. Я понимаю, у него много дел, все просят его о помощи виртуальной, любой, кому не лень, пристает к нему. А ведь он мой, я его первая узнала на всем бульваре. Он сам ко мне подошел, – Лидка мечтательно прикрыла глаза. Вспомнила ту прекрасную минуту, когда Виртуал с ней познакомился. – Он такой классный, я сразу распознала: самый лучший мальчишка из всех, кого знаю.
Тут откуда-то сверху спрыгнул к ним Виртуал, улыбнулся им:
– Вот он я. Я по тебе, Лида, соскучился, сил нет!
Лидка всех обвела торжествующим сияющим взглядом: «Видали?»
Виртуал подошел к Лидке, но обратился к Степе:
– Как твои успехи, пес Степа?
– Сто граммов. – Пес не всегда отвечает впопад. Повторил, что часто слышит на Лунном бульваре, где тусуются не только дети и собаки, но и взрослые дядьки, – а за пивом бежать тебе, Вася. – Пес высказался и гордо смотрел на Виртуала. Хохот заглушил его речь, Агата заступилась:
– Степочка научится всем нужным словам, а пока упражняет речевой аппарат. Правда, Степа?
– Да, – он высокомерно поднял курчавую голову, – Степа – собака умная. Расскажи анекдот, Виртуал.
– Слушай. В купе сидят двое – молодой еврей и старый еврей. Молодой спрашивает: «Который час?» Старый молчит. Он опять спрашивает, а старый опять молчит. «Наверное, глухой», – думает молодой и орет: «Скажите, пожалуйста, который час?» Тот молчит. Постелили, легли, уснули. Утром старик проснулся и сказал: «Половина восьмого». – «Что же вы мне вчера не отвечали?» – «Есть причина, очень серьезная. Я подумал так: я отвечу, мы разговоримся. Куда едете, то да се. Я в Одессу, и я в Одессу. Вам там негде остановиться, я приглашу вас к себе, я добрый. А у меня дочь-невеста. Вы влюбитесь в нее, она влюбится в вас. И я подумал: на кой фиг мне нужен зять, у которого нет даже часов!»
Первым засмеялся на весь бульвар Степа. И все остальные оценили этот старый, но хороший анекдот.
– Классно! – орал Барбосов. – На кой фиг мне нужен зять без часов?
– Помру! – валилась с ног Надя-Сфинкс.
– Предусмотрительный дед, – визжала Ленка-ашница.
– На три хода вперед расчет! – хохотал Харя.
Один человек из всей компании оставался серьезным и невозмутимым – это был Виртуал. Он внимательно смотрел на Лидку Князеву, она единственная не улыбнулась – смотрела сурово. Он сказал:
– Лидка, предупреждаю: когда нет чувства юмора, обаяния тоже нет, это взаимосвязано.
Девчонки сразу врубились и захихикали вредным смехом. Тогда Лидка засмеялась громче всех и для полного сильного впечатления выкрикивала:
– Ой, не могу! Без часов не нужен! – И тут же неосторожно спросила: – Виртуал, но ведь часы есть в мобильнике! Зачем еще часы?
Весь Лунный бульвар замер от удовольствия, а потом грохнул дружным смехом.
– Лидка Князева самая умная!
– Не тупая!
– Обаятельная!
– Сногсшибательная!
Один Виртуал не выражал эмоций, невозмутимо оглядывал всех. Видел, как у Агаты от смеха отлетела кнопка на курточке, а у Оли катились настоящие крупные слезы. Лидке он терпеливо объяснил:
– Анекдот старый, тогда не было мобильников.
Ей бы промолчать, а она вылезла с новым замечанием:
– Этого не может быть, Виртуал, ты меня разводишь. Люди без сотовых не жили, они бы все вымерли, – самоуверенно объявила она. Этого Виртуал не выдержал. Он пожал своим спортивным широким плечом и исчез. Как только он умел – не ушел, не убежал, а растворился, и облачка не осталось Лидке на память.
Не стало Виртуала, а все остальные были здесь.
– Классный Виртуал, – сказал пес Степа.
Леха кинул взгляд на Агату:
– Каждый может научиться, потренироваться получше, и получится.
– Это тебе не спортивные достижения, – заметил Харя, – тренировки еще не все. Талант нужен.
– Он бесследный, Виртуал, – сказала Агата, – а ты, Леха, вечно оставляешь следы, попадаешься, даже когда хотел бы что-то скрыть.
– Он мне обаяния прибавит, – всем назло сказала Лидка.
– Обаяние – фигня, – не согласилась Ленка-ашница, – все дело в фигуре, – она опять сильно распрямила спину, лифчик заскрипел.
И тут Агата села рядом с Харей и что-то ему прошептала. Никто не слышал слов, но все видели – прошептала. И Леха крикнул:
– Надоело! Достала! Вечно измены!
Он кинулся вон – по дорожке быстрым шагом, непримиримым и широким. Бывает такой рассерженный шаг.
– И мне надоело! Ни с того ни с сего скандалы! – Агата включила плеер:
– Борьба бобра с козлом. Но песня классная.
Агата не слышит, в ушах песня. Ушел Леха, грустно – опять ссора. Мир всегда короткий, а ссора всегда долгая. Конечно, можно догнать Леху, поговорить, объяснить, подлизаться в конце концов. Секреты между Агатой и Харей – это одно, а Леха с его обидой – совсем другое.
А он шел и обижался изо всех сил. Больше всего обидел ее шепот – секреты, главное дело. С Харей этим, главное дело!
И еще обидели Леху ее слова: «Ты, Леха, вечно попадаешься». Почему это так кольнуло? А потому, наверное, что это – правда. Но и она попадается – секретничать с Харей – это что? Измена!
Навстречу Лехе бежит Экстрасенсиха. Она не похожа на себя: всегда плавные движения, длинный сверкающий золотом халат с драконами, густой волшебный голос. А теперь? Растрепанная, в шапке набекрень, глаза чумовые:
– Он вернулся! Сам! Я искала, а он вернулся сам!
– Морозик? – Леха не задумываясь спросил и пошел дальше.
– Попка! Умный! Мы искали, расстраивались, вернулись, а он сидит дома на шкафу. Попочка умный!
– Попочка умный! – хриплый голос несется из форточки. – Умный! Самый хороший! Мне подрезали крылья! Нахалы!
Леха остановился:
– Правда подрезали, Экстрасенсиха? – Леха слышал эти жалобы от редакторши-умницы, она жаловалась на мужа.
– Да, Леха, пришлось, чтобы не улетал, – Экстрасенсиха сообщила бульвару новость: «Вернулся!» – и заспешила домой. А Леха пошел своей дорогой. И думал не о Попке, не о его крыльях, а об Агате. Изменщице коварной, противной. И такой хорошенькой, ясноглазой, веселой. Какие же секреты у нее с этим отстойным Харей?
Леха не мог догадаться. А мы узнаем их тайны позже.
Лидка прочитала в журнале потрясающее объявление: «Центр магии госпожи Каринны. Гадание. Гарантированный пожизненный мгновенный приворот любимого». Лидка сразу почуяла: это то, что ей нужно! Приворот любимого! Вечером Лидка спросила:
– Мама! Что такое приворот?
– Опять вычитала в журнале «Мотя»? Дурь в голове держится, а уроки не держатся, – ворчала мама, а сама мыла посуду. – Приворот ее интересует!
– А все-таки, мама, что это – приворот? Нам по литературе задали стих про любовь, там это слово попалось. Задают много, и половина непонятная.
«Бедные дети», – поддалась мама, но вслух не произнесла эти непедагогичные слова. А объяснила:
– Приворот – колдовство, колдун намешивает всякую дрянь в миску: траву, отраву, мох, горох, чертополох, еще много всего. А потом над этой отравой шепчет разные слова, и готово – приворотился тот, кого любит безответной любовью несчастная дура.
– А колдун дорого берет? Ну бабки большие?
– Не вздумай, слышишь? Отравит в одну минуту! Эти колдуны, а чаще колдуньи – все жулики, обманщицы и привыкли наживаться на фигне.
– Мама, а ты когда-нибудь обращалась к такой приворотнице?
– Еще что? Нет, конечно. Я же была нормальной комсомолкой, никогда не верила в такую идиотскую чушь. Пить такую невкусную гадость!
Лидка не промолчала:
– Ага! А откуда же ты тогда знаешь все подробности? Про горох, мох, чертополох и все такое? Откуда взяла? Значит, ходила и пила?
Мама покраснела и через минуту выпалила:
– Откуда, откуда? От верблюда! Из художественной литературы! Учи уроки или отчищай кастрюлю – опять каша пригорела!
Лидка уткнулась в учебник: уроки все же лучше, чем кастрюля с остатками пригоревшей каши. Даже не самый умный человек это понимает.
Мама скребет кастрюлю, противный звук раздается на всю квартиру. Но Лидка его не слышит, она смотрит в хрестоматию и слушает плеер. Проникновенно поет Светлана Сурганова:
Пятиклассник Беленький и его приятельница Фекла опять сбежали в дальнее путешествие. И опять их поймали и вернули. Этим занялась биологичка Poза.
– Обезьянки из питомника иногда убегают, – сказала она директрисе Маргошке и двум заплаканным мамам, – я умею их ловить. Главное понять логику беглеца.
– Логика! Пятый раз убегают! – шмыгала носом мама Беленького.
– И мою Феклочку сманивает! – заливалась слезами мама Феклы.
– В чем логика? – трезво спросила Маргошка.
– Обезьянки сначала убегут, а после остановятся там, где их настигнет любопытство. Эти два ребенка тоже могут так поступить, – Роза не злится на беглецов и верит в успех.
Маргошка сказала:
– Завтра в школу не приходите, Роза. Ищите, ловите, вычисляйте этих милых деток. И приведите их домой, мамы с ними разберутся.
– Еще как! – хищно крикнула мама Беленького. – Так достать родителей! Он у меня за все получит!
– И опять дунет из дома, – перебила директриса, – а главное, будет прав.
– Не будет она его лупить, – сказала мама Феклы, – и я свою не буду. Это теперь мы злимся, а потом будем радоваться. Только найдите, Розочка!
И Роза с утра отправилась на поиски.
Беленький давно мечтает сбежать в пираты и плавать на корабле по Красному морю. Курский вокзал – южное направление. И Роза помчалась на Курский вокзал.
Суматошное место вокзал – все спешат, летят, поезда ждут, а потом вдруг уходят. Для тех, кто ждет, в зале ожидания есть большой телеэкран. И там, чтобы пассажиры не скучали, показывают футбол.
Беленький и Фекла не скучали, они смотрели матч, орали, свистели со всеми болельщиками и кричали:
– Гол! Нечестно! Гол!
Роза подошла сзади и схватила их за шивороты, в каждой руке по беглецу.
Они стояли перед Розой. Она, несмотря на свою доброту и смешливость, – классный руководитель в их пятом «А».
– Умотали? – не совсем учительским языком спросила Роза. – И зачем? И сколько можно?
– Меня Беленький уговорил, – жизнерадостно предала друга Фекла – глаза сияли, румяные щеки напоминали яблоки, – он говорит, что дальние путешествия прибавляют ума. Особенно морские.
– А что? Не прибавляют? – Беленький не боится Розы, она молодая и в летние каникулы работает в обезьяньем питомнике на юге Европы. – Вы же тоже путешествуете, конкретно, – и уставился Розе в глаза упрямо и смело.
Но Роза – педагог, хоть и молодая совсем. Она знает, чем пронять даже такого типчика, как Беленький:
– Демагогия, Беленький. То есть пустые слова – это во-первых. Второе – родители в слезах, пьют таблетки. Бабушки в обмороке. Третье – я езжу в путешествия для научной работы, буду профессором. А ваши путешествия – дикая блажь и безобразие. Вы убегаете из семьи, из школы, значит, становитесь беспризорными. И любая Лида Князева может сдать вас в любую милицию. Родителей оштрафуют за то, что плохо за вами смотрят. А как за такими усмотришь?
Беленький молча уставился в пространство, одним хитрым глазом поглядывая на матч. И шепнул:
– Гол. Почти.
– Есть еще и четвертое безобразие, – продолжала Роза, встав так, чтобы загородить от Беленького экран телевизора, он и так слушал не очень внимательно. – Четвертое – самое позорное для путешественника, – тут Беленький навострил уши, Фекла тоже посмотрела Розе в глаза, – кто же отправляется в дальний путь без карты? Без компаса? Без сухарей и консервов? Это малограмотно и бездарно. – Глаза у Розы сегодня не добрые, хотя и красивые. – Отправляйтесь в класс, – она довела их до школы и добавила: – А свои отношения дома улаживайте сами. Я вам не завидую.
– В прошлый раз отлупили, – задумчиво сказал Беленький.
– А меня не бьют, но так нудят! Лучше бы уж лупили, – Фекла добавила под конец: – Но не сильно, а так, воспитательно.
Через несколько дней они снова сбежали, прихватив с собой карту, компас, пачку печенья и пакет груш. Еще моток веревки – мало ли что.
Никто не удивился. Шестиклассник Барбосов сказал:
– Маленькие еще, пятый класс всего. У этого Белого нет мотоцикла, вот и линяют пешком. Далеко ли уйдешь пешком-то?
Надя-Сфинкс всегда согласна с Барбосовым, он ей кажется очень умным:
– Маленькие и вредные. Фекла головой дерется с разбегу, я ее назвала Свеклой, а она меня так боднула. А этот закурить не дал, хотя я психовала перед контрошкой. Вредные и противные малыши. Пятый класс, а любовь у них, главное дело!
Беленький и Фекла до вокзала доехали, как всегда, бесплатно. Но в поезд сесть было трудно. Выбрали проводницу с добрым лицом. Она стояла у своего вагона, но тон был твердый, как будто ее вагон намного главнее всех других.
– Нам очень нужно ехать, – начал волынку Беленький, – дедушка заболел очень сильно, прислал телеграмму. Без нас вообще конец.
– Покажи телеграмму, – почти поверила проводница. Фекла состроила очень печальное лицо, хотя красные щеки и веселые глаза не выражали никакой печали.
– Собака сожрала телеграмму и кошелек с деньгами. Были деньги на два билета, а теперь нет, – Беленький развел руками и поднял плечи. Эта поза, по его мнению, выражала растерянность. Неужели проводница не сжалится над двумя бедными несчастными детьми?
– Собака? Понятно. А родители знают, что вы едете одни? Молчите? – Она взяла мобильник. – Говорите номер мамы быстро. Скоро отправляемся.
Беленький и Фекла мялись, в вагон тем временем входили разные пассажиры, предъявляли билеты. У всех все было в порядке. Беленький схватил Феклу за руку и пытался прошмыгнуть с ней в вагон. Но проводница крепко схватила его за воротник куртки:
– Ишь ты! Криминальные выходки! А вид интеллигентный. А ну пошли отсюда! Милицию позову!
Они перебежали к другому вагону, но и там все сложилось неудачно. Проводник, молодой и высокий, предложил:
– Летайте самолетами Аэрофлота! А от вагона отойдите немедленно!
Беленький крикнул:
– Наше кругосветное путешествие все равно будет! А вы все обзавидуетесь!
– Лет через десять! – донесся голос высокого, а поезд тронулся медленно, вежливо.
И тут на Беленького и Феклу налетела как вихрь ботаничка Роза. Она молча схватила их за руки, от души дала по шеям и потащила к остановке, чтобы ехать домой.
– Бить детей не имеете права! – пискнула Фекла. – Вы учительница, а не мама!
– От мамы еще получишь дополнительную порцию. Как же вы мне надоели! Скорее бы уехать к обезьянам – они намного умнее!
– Не тащите, сами пойдем, – вырывался Беленький. Не хватало еще при всей улице идти с Розой за ручку. Он же взрослый парень – одиннадцать лет.
Роза отпустила, но глаз с них не сводила.
– Нарочно хотела тебя замочить? – Кассирша бдительно щурится.
– Не думаю, просто несерьезная девица с низким интеллектом.
– Свои делишки эти дурочки обделывают с умом, – проворчала Умница.
– А рассеянный твой классный, не соскучишься, – Кассирша ухмыляется, – я бы такого замочила. Но ты, Сиреневая, терпеливая.
– Мочить неинтеллигентно, – Сиреневая, как всегда, стильная: сиреневатая прическа и сиреневый костюм ей удивительно к лицу, – иногда не знаю, плакать или смеяться. Так и живу между смехом и слезами.
– Опереться не на кого, – опять заметила Кассирша, сегодня эта мысль ее мучила и была ключевой в настроении Кассирши.
Сильная сказала неожиданно:
– Слушай, Кассирша, а зачем опираться? Волевая самостоятельная женщина, здоровая, чего ты руки опускаешь? Какие тебе нужны особые опоры? Сын у тебя хороший. Ведь Барбосов классный, скажи, Надя-Сфинкс?
– Супер! – быстро и уверенно отозвалась Надя.
– Ну вот. И муж у тебя любимый. Ведь он любимый, Кассирша?
– Убила бы, – проворчала она и добавила: – Ну любимый. А только зачем пить? Не все же пьют? Вот и мне бы такого, который не пьет.
– А, например, штаны на ходу теряет, – невесело пошутила Сиреневая. И все посмеялись. Грустная удачная шутка.
Сильная продолжала уверенно:
– Не все пьют, а тебе достался пьющий, он твой, а те чужие.
– Любишь – терпи, а не любишь – беги, – добавила Сиреневая серьезно. Она обожала своего рассеянного и прощала ему все на свете.
– Во! Пословица, народная мудрость, – Лидка Князева достала из-под себя тетрадку и записала эту мудрость. – Пригодится в будущей семейной жизни, и нечего хихикать, Агата.
– Я не над тобой, Лида.
– А над кем же? – Лидка спрашивала почти ревниво. Она давно привыкла, что все насмехаются над ней.
– Не знаю. Над собой, наверное.
– Опять твой Леха в большом гневе, – Оля положила руку на плечо Агате, – мой совет: гони ты Леху, сам без конца зигзаги выписывает, а тебя ревнует нагло. Гони, ты красивая, умная, к тебе другие придут.
– Подумаю над ценным советом, – Агата тихонько сняла руку Оли со своего плеча и стала слушать рассказ Сильной.
– Моя дочь с детства насмотрелась на сильную самостоятельную маму и еще тогда, в раннем возрасте, видно, решила избрать другой стиль жизни. Выросла, вышла замуж. Любовь, разумеется. Но и тактика присутствует. Прихожу в гости к ним, пьем чай, я спрашиваю: «Куда поедете с детьми летом?» – «Как Вадим скажет». – Сильная оглядела всех, поняли ли они ее изумление от того разговора. Поняли. И она продолжила рассказ: – Я постаралась тогда брови не поднимать, хотя удивилась очень. Была свободная смелая девочка, а стало что? Спрашиваю: «Отдашь ребят в музыкальную школу?» – «Как Вадим скажет». Как ее Вадим может рассудить про музыкальную школу, когда у него ни слуха, ни малейшего понимания музыки. Спрашиваю: «А сама ничего не решаешь?» – «Вадим решит». И смотрит почти насмешливо: пойми, мама, как надо жить семейной женщине. Твои ошибки не повторю. Молча все мне сказала, мы хорошо понимали друг дружку. Я ушла от них расстроенная. Что же это? Безликий человек вместо яркой личности? Но она умница не только в своей профессии. Решила для себя: хочешь быть с ним, не заводи волынку, борись за мир в доме. На мой вкус – рабство, – вздохнула Сильная.
– Твой вкус при чем? – Сиреневая редко спорит, но тут высказала мнение. – Это ее Вадим и ее вкус.
Кассирша, как всегда, смотрела в корень:
– Живут?
– Разошлись, – тихо ответила Сильная, – он восстал против ее яркости, независимости, хоть и скрытой. А она куда денет свой характер? Ее на работе ценят, а его это злит. Ее друзья обожают, а он нервничает. Верная жена, прекрасная мать, а ему мало – надо ее подавить. Она позволила, но надолго не смогла.
Женщины приуныли, девчонки завозились. Потом Сиреневая сказала:
– Не грусти, Сильная. У твоей дочки все будет о’кей. Красивая, умная, обаятельная. Чего еще надо?
– Надеюсь, – грустно ответила Сильная. Ей казалось, что она скрывает грусть, но все видели.
– Лично я ни грамма терпеть не буду! – вдруг вскочила Надя-Сфинкс. – Чем же я хуже него? Правда?
– Правда, правда, – насмешливо бросила Кассирша, – там увидим.
– А я считаю, что современно не быть замужем! Это все старые моды: «Ах, мой муж!» Да пошел он! – сказала мирная вежливая Синеглазка. Все промолчали. Согласились? Неизвестно.
У Лехи дома вдруг начался разговор:
– Ты почему с Агатой поссорился? – Мама жарит на сковородке гречневую крупу, чтобы каша была вкуснее, а сама ведет важную беседу. – Агата хорошая девочка, она из интеллигентной семьи, я к ней привыкла. А ты опять в ссоре. Скандальный у тебя характер.
– Он ревнивый, – встрял брат, – мы, Алехины, все ревнивые. И без причины – самый кайф.
– Прям, без причины, – пробурчал Леха и нарочно сделал погромче телевизор, чтобы показать – футбол смотрю, а разговоры вести не буду.
Но у мамы голос звонкий:
– Каждый день в школе видишь Агату, помирись!
– Школа не для этого, – уверенно ответил Леха. Он подчеркнуто пялился в телевизор, но гол пропустил – не о том думал.
– А для чего же школа? – мама не отставала.
– Фиг ее знает, – Леха не понял, почему хохочет брат, а за ним мама. Алехины самолюбивые, не терпят, когда над ними смеются. И Леха ушел, по дороге пнув кота. Кот крикнул:
– Это уже свинство! Уйду к Агате насовсем!
Опять Агата! Все как сговорились – только о ней и говорят. А Леха не хочет ее видеть, слышать и тем более говорить с ней.
Леха вылетел на бульвар и увидел Ленку-ашницу. Ленка шла одна, и он пошел с ней. Ленка щебетала:
– Ты, Леха, приколист, – она улыбалась во весь рот, у нее красивые зубы, она любит широкие улыбки, – а мне приколисты в кайф.
Так Ленка объяснилась Лехе в своих чувствах. Леха смутился. Он решил пошататься с Ленкой по Лунному бульвару, чтобы это увидела изменщица Агата. Но Агаты нет в пределах досягаемости, она не видит, как Леха идет рядышком с Ленкой, у которой взрослая фигура. Леха косится на взрослые детали. Он, конечно, делает это совсем незаметно. Но, конечно, Ленка замечает и говорит очень беспечно:
– Все наши девчонки плоские доски, а настоящей фигуры у них нет. Правда, Леха? Ты со мной согласен?
Он не отвечает на вопрос, научился у Агаты. Говорит первое, что взбрело на ум:
– Анекдот рассказать?
– На кой мне? Я не пес Степа. Он без анекдотов жить не может – зависимость, как у алкаша или наркомана. Анекдот, главное дело.
– На Степу ты чего взъелась, Ленка?
Тут как раз появился на дорожке пес Степа, хозяин Харитон тянулся за псом на поводке. Степа увидел Леху и гавкнул:
– Привет!
Ленка-ашница остановилась резко, как будто уткнулась в столб, разинула рот, захлопала глазами:
– Это он сказал? Сам? Степа? Мне?
– Он. Но не тебе, а мне, – Леха вдруг увидел ее очень глупое лицо. Фигура не спасала. «Дура, – подумал Леха, – идиотка. Такое личико бывает только у лохинь».
– Леха! – позвал из-за куста боярышника знакомый голос. Леха скакнул длинным прыжком в ту сторону. Там стояла Агата, такая хорошенькая и совсем не изменщица и не предательница, а просто Агата.
– Агата! Я тебя искал! А тебя нигде нет!
– Правда искал? А мне сказали, ты с Ленкой прогуливаешься, ашницей. Я не поверила, Лидка Князева всегда врет.
– Хочешь, к Степе пойдем, – увел разговор в другую сторону Леха, он вон туда побежал и Харю уволок. Вообще-то Харю давно пора замочить.
– За что? – очень наивно спросила она. Они шли с Лехой рядом, Леха буркнул:
– Видел, как ты этого Харю обнимала, шептала ему что-то. Гадство какое! Смотреть было противно!
– Это я не обнимала, – засмеялась Агата, – это я секрет говорила, надо было прямо в ухо, чтобы никто не услышал. Секрет, понимаешь?
– Секрет! Секреты ты можешь говорить мне! А то Харе, главное дело! Какой хоть секрет? – Леха такой же любопытный, как все люди. Но мальчишечья гордость велит это скрывать, изображать: «Не больно-то и надо знать мне твои секреты». Но глаз горел интересом, – скажи секрет.
– В свое время узнаешь, – таинственно улыбалась она.
И ему опять захотелось с ней поссориться, но не стал – уж больно она была сегодня красивая: глаза ярко-серые с зелеными точечками, рот ягодкой, тоненькая, стройная, и волосы треплет ветерок.
– Харя все равно нарвется. Я не лох и не ботан, вижу, как он на тебя поглядывает – как муха на халву.
Но сейчас Леха схватил Агату за руку и потащил к Степе и Харе. Харя и Степа сидели под старой липой, Харя на скамейке, а Степа на земле. Вокруг толклись Лидка, Оля, Артем. Там, где Степа, всегда весело и почти всегда происходит что-нибудь прикольное.
– Привет! – Степа протянул Агате лапу, она потрепала его уши:
– Привет, Степочка, как тебе живется?
– Классно. Расскажешь анекдот?
– Могу, – она кивнула, но подбежала Ленка-ашница, захотела перетянуть Лехино внимание на себя:
– У меня лифчик новый скрипит, потому что он новый.
Леха покосился на ее выдающийся бюст и отвернулся.
– Достала ты, Ленка, своим лифчиком, – Надя-Сфинкс подошла позже, но сразу оценила обстановку, – ты, Ленка, на чужих мальчишек вешаешься, а своего у тебя нет. И никакой лифчик тебе не поможет.
– Ей обаяния не хватает, – сказала Лидка Князева, – а это самое важное – обаяние. Не красота, не ум, не общительность – обаяние всему голова.
Без обаяния Лидке скучно, потому она определила в свою необаятельную компанию и Ленку-ашницу. Лидка с лицемерным сочувствием заглянула в глаза Ленке и спросила:
– Ты, Лена, не видела моего Виртуала? Я его второй день жду, а он не приходит. Я понимаю, у него много дел, все просят его о помощи виртуальной, любой, кому не лень, пристает к нему. А ведь он мой, я его первая узнала на всем бульваре. Он сам ко мне подошел, – Лидка мечтательно прикрыла глаза. Вспомнила ту прекрасную минуту, когда Виртуал с ней познакомился. – Он такой классный, я сразу распознала: самый лучший мальчишка из всех, кого знаю.
Тут откуда-то сверху спрыгнул к ним Виртуал, улыбнулся им:
– Вот он я. Я по тебе, Лида, соскучился, сил нет!
Лидка всех обвела торжествующим сияющим взглядом: «Видали?»
Виртуал подошел к Лидке, но обратился к Степе:
– Как твои успехи, пес Степа?
– Сто граммов. – Пес не всегда отвечает впопад. Повторил, что часто слышит на Лунном бульваре, где тусуются не только дети и собаки, но и взрослые дядьки, – а за пивом бежать тебе, Вася. – Пес высказался и гордо смотрел на Виртуала. Хохот заглушил его речь, Агата заступилась:
– Степочка научится всем нужным словам, а пока упражняет речевой аппарат. Правда, Степа?
– Да, – он высокомерно поднял курчавую голову, – Степа – собака умная. Расскажи анекдот, Виртуал.
– Слушай. В купе сидят двое – молодой еврей и старый еврей. Молодой спрашивает: «Который час?» Старый молчит. Он опять спрашивает, а старый опять молчит. «Наверное, глухой», – думает молодой и орет: «Скажите, пожалуйста, который час?» Тот молчит. Постелили, легли, уснули. Утром старик проснулся и сказал: «Половина восьмого». – «Что же вы мне вчера не отвечали?» – «Есть причина, очень серьезная. Я подумал так: я отвечу, мы разговоримся. Куда едете, то да се. Я в Одессу, и я в Одессу. Вам там негде остановиться, я приглашу вас к себе, я добрый. А у меня дочь-невеста. Вы влюбитесь в нее, она влюбится в вас. И я подумал: на кой фиг мне нужен зять, у которого нет даже часов!»
Первым засмеялся на весь бульвар Степа. И все остальные оценили этот старый, но хороший анекдот.
– Классно! – орал Барбосов. – На кой фиг мне нужен зять без часов?
– Помру! – валилась с ног Надя-Сфинкс.
– Предусмотрительный дед, – визжала Ленка-ашница.
– На три хода вперед расчет! – хохотал Харя.
Один человек из всей компании оставался серьезным и невозмутимым – это был Виртуал. Он внимательно смотрел на Лидку Князеву, она единственная не улыбнулась – смотрела сурово. Он сказал:
– Лидка, предупреждаю: когда нет чувства юмора, обаяния тоже нет, это взаимосвязано.
Девчонки сразу врубились и захихикали вредным смехом. Тогда Лидка засмеялась громче всех и для полного сильного впечатления выкрикивала:
– Ой, не могу! Без часов не нужен! – И тут же неосторожно спросила: – Виртуал, но ведь часы есть в мобильнике! Зачем еще часы?
Весь Лунный бульвар замер от удовольствия, а потом грохнул дружным смехом.
– Лидка Князева самая умная!
– Не тупая!
– Обаятельная!
– Сногсшибательная!
Один Виртуал не выражал эмоций, невозмутимо оглядывал всех. Видел, как у Агаты от смеха отлетела кнопка на курточке, а у Оли катились настоящие крупные слезы. Лидке он терпеливо объяснил:
– Анекдот старый, тогда не было мобильников.
Ей бы промолчать, а она вылезла с новым замечанием:
– Этого не может быть, Виртуал, ты меня разводишь. Люди без сотовых не жили, они бы все вымерли, – самоуверенно объявила она. Этого Виртуал не выдержал. Он пожал своим спортивным широким плечом и исчез. Как только он умел – не ушел, не убежал, а растворился, и облачка не осталось Лидке на память.
Не стало Виртуала, а все остальные были здесь.
– Классный Виртуал, – сказал пес Степа.
Леха кинул взгляд на Агату:
– Каждый может научиться, потренироваться получше, и получится.
– Это тебе не спортивные достижения, – заметил Харя, – тренировки еще не все. Талант нужен.
– Он бесследный, Виртуал, – сказала Агата, – а ты, Леха, вечно оставляешь следы, попадаешься, даже когда хотел бы что-то скрыть.
– Он мне обаяния прибавит, – всем назло сказала Лидка.
– Обаяние – фигня, – не согласилась Ленка-ашница, – все дело в фигуре, – она опять сильно распрямила спину, лифчик заскрипел.
И тут Агата села рядом с Харей и что-то ему прошептала. Никто не слышал слов, но все видели – прошептала. И Леха крикнул:
– Надоело! Достала! Вечно измены!
Он кинулся вон – по дорожке быстрым шагом, непримиримым и широким. Бывает такой рассерженный шаг.
– И мне надоело! Ни с того ни с сего скандалы! – Агата включила плеер:
Группа «Уматурман» пела громко, Харитон сказала:
И треснул мир напополам,
Дымит разлом.
Теперь вовсю идет борьба
Добра со злом.
– Борьба бобра с козлом. Но песня классная.
Агата не слышит, в ушах песня. Ушел Леха, грустно – опять ссора. Мир всегда короткий, а ссора всегда долгая. Конечно, можно догнать Леху, поговорить, объяснить, подлизаться в конце концов. Секреты между Агатой и Харей – это одно, а Леха с его обидой – совсем другое.
А он шел и обижался изо всех сил. Больше всего обидел ее шепот – секреты, главное дело. С Харей этим, главное дело!
И еще обидели Леху ее слова: «Ты, Леха, вечно попадаешься». Почему это так кольнуло? А потому, наверное, что это – правда. Но и она попадается – секретничать с Харей – это что? Измена!
Навстречу Лехе бежит Экстрасенсиха. Она не похожа на себя: всегда плавные движения, длинный сверкающий золотом халат с драконами, густой волшебный голос. А теперь? Растрепанная, в шапке набекрень, глаза чумовые:
– Он вернулся! Сам! Я искала, а он вернулся сам!
– Морозик? – Леха не задумываясь спросил и пошел дальше.
– Попка! Умный! Мы искали, расстраивались, вернулись, а он сидит дома на шкафу. Попочка умный!
– Попочка умный! – хриплый голос несется из форточки. – Умный! Самый хороший! Мне подрезали крылья! Нахалы!
Леха остановился:
– Правда подрезали, Экстрасенсиха? – Леха слышал эти жалобы от редакторши-умницы, она жаловалась на мужа.
– Да, Леха, пришлось, чтобы не улетал, – Экстрасенсиха сообщила бульвару новость: «Вернулся!» – и заспешила домой. А Леха пошел своей дорогой. И думал не о Попке, не о его крыльях, а об Агате. Изменщице коварной, противной. И такой хорошенькой, ясноглазой, веселой. Какие же секреты у нее с этим отстойным Харей?
Леха не мог догадаться. А мы узнаем их тайны позже.
Лидка прочитала в журнале потрясающее объявление: «Центр магии госпожи Каринны. Гадание. Гарантированный пожизненный мгновенный приворот любимого». Лидка сразу почуяла: это то, что ей нужно! Приворот любимого! Вечером Лидка спросила:
– Мама! Что такое приворот?
– Опять вычитала в журнале «Мотя»? Дурь в голове держится, а уроки не держатся, – ворчала мама, а сама мыла посуду. – Приворот ее интересует!
– А все-таки, мама, что это – приворот? Нам по литературе задали стих про любовь, там это слово попалось. Задают много, и половина непонятная.
«Бедные дети», – поддалась мама, но вслух не произнесла эти непедагогичные слова. А объяснила:
– Приворот – колдовство, колдун намешивает всякую дрянь в миску: траву, отраву, мох, горох, чертополох, еще много всего. А потом над этой отравой шепчет разные слова, и готово – приворотился тот, кого любит безответной любовью несчастная дура.
– А колдун дорого берет? Ну бабки большие?
– Не вздумай, слышишь? Отравит в одну минуту! Эти колдуны, а чаще колдуньи – все жулики, обманщицы и привыкли наживаться на фигне.
– Мама, а ты когда-нибудь обращалась к такой приворотнице?
– Еще что? Нет, конечно. Я же была нормальной комсомолкой, никогда не верила в такую идиотскую чушь. Пить такую невкусную гадость!
Лидка не промолчала:
– Ага! А откуда же ты тогда знаешь все подробности? Про горох, мох, чертополох и все такое? Откуда взяла? Значит, ходила и пила?
Мама покраснела и через минуту выпалила:
– Откуда, откуда? От верблюда! Из художественной литературы! Учи уроки или отчищай кастрюлю – опять каша пригорела!
Лидка уткнулась в учебник: уроки все же лучше, чем кастрюля с остатками пригоревшей каши. Даже не самый умный человек это понимает.
Мама скребет кастрюлю, противный звук раздается на всю квартиру. Но Лидка его не слышит, она смотрит в хрестоматию и слушает плеер. Проникновенно поет Светлана Сурганова:
Песни Сургановой Лидка полюбила недавно, потому что их любит Виртуал.
Мы стали друг для друга
Чуть больше, чем чужие,
Но кто тебе сказал,
Что это повод для вражды?
Пятиклассник Беленький и его приятельница Фекла опять сбежали в дальнее путешествие. И опять их поймали и вернули. Этим занялась биологичка Poза.
– Обезьянки из питомника иногда убегают, – сказала она директрисе Маргошке и двум заплаканным мамам, – я умею их ловить. Главное понять логику беглеца.
– Логика! Пятый раз убегают! – шмыгала носом мама Беленького.
– И мою Феклочку сманивает! – заливалась слезами мама Феклы.
– В чем логика? – трезво спросила Маргошка.
– Обезьянки сначала убегут, а после остановятся там, где их настигнет любопытство. Эти два ребенка тоже могут так поступить, – Роза не злится на беглецов и верит в успех.
Маргошка сказала:
– Завтра в школу не приходите, Роза. Ищите, ловите, вычисляйте этих милых деток. И приведите их домой, мамы с ними разберутся.
– Еще как! – хищно крикнула мама Беленького. – Так достать родителей! Он у меня за все получит!
– И опять дунет из дома, – перебила директриса, – а главное, будет прав.
– Не будет она его лупить, – сказала мама Феклы, – и я свою не буду. Это теперь мы злимся, а потом будем радоваться. Только найдите, Розочка!
И Роза с утра отправилась на поиски.
Беленький давно мечтает сбежать в пираты и плавать на корабле по Красному морю. Курский вокзал – южное направление. И Роза помчалась на Курский вокзал.
Суматошное место вокзал – все спешат, летят, поезда ждут, а потом вдруг уходят. Для тех, кто ждет, в зале ожидания есть большой телеэкран. И там, чтобы пассажиры не скучали, показывают футбол.
Беленький и Фекла не скучали, они смотрели матч, орали, свистели со всеми болельщиками и кричали:
– Гол! Нечестно! Гол!
Роза подошла сзади и схватила их за шивороты, в каждой руке по беглецу.
Они стояли перед Розой. Она, несмотря на свою доброту и смешливость, – классный руководитель в их пятом «А».
– Умотали? – не совсем учительским языком спросила Роза. – И зачем? И сколько можно?
– Меня Беленький уговорил, – жизнерадостно предала друга Фекла – глаза сияли, румяные щеки напоминали яблоки, – он говорит, что дальние путешествия прибавляют ума. Особенно морские.
– А что? Не прибавляют? – Беленький не боится Розы, она молодая и в летние каникулы работает в обезьяньем питомнике на юге Европы. – Вы же тоже путешествуете, конкретно, – и уставился Розе в глаза упрямо и смело.
Но Роза – педагог, хоть и молодая совсем. Она знает, чем пронять даже такого типчика, как Беленький:
– Демагогия, Беленький. То есть пустые слова – это во-первых. Второе – родители в слезах, пьют таблетки. Бабушки в обмороке. Третье – я езжу в путешествия для научной работы, буду профессором. А ваши путешествия – дикая блажь и безобразие. Вы убегаете из семьи, из школы, значит, становитесь беспризорными. И любая Лида Князева может сдать вас в любую милицию. Родителей оштрафуют за то, что плохо за вами смотрят. А как за такими усмотришь?
Беленький молча уставился в пространство, одним хитрым глазом поглядывая на матч. И шепнул:
– Гол. Почти.
– Есть еще и четвертое безобразие, – продолжала Роза, встав так, чтобы загородить от Беленького экран телевизора, он и так слушал не очень внимательно. – Четвертое – самое позорное для путешественника, – тут Беленький навострил уши, Фекла тоже посмотрела Розе в глаза, – кто же отправляется в дальний путь без карты? Без компаса? Без сухарей и консервов? Это малограмотно и бездарно. – Глаза у Розы сегодня не добрые, хотя и красивые. – Отправляйтесь в класс, – она довела их до школы и добавила: – А свои отношения дома улаживайте сами. Я вам не завидую.
– В прошлый раз отлупили, – задумчиво сказал Беленький.
– А меня не бьют, но так нудят! Лучше бы уж лупили, – Фекла добавила под конец: – Но не сильно, а так, воспитательно.
Через несколько дней они снова сбежали, прихватив с собой карту, компас, пачку печенья и пакет груш. Еще моток веревки – мало ли что.
Никто не удивился. Шестиклассник Барбосов сказал:
– Маленькие еще, пятый класс всего. У этого Белого нет мотоцикла, вот и линяют пешком. Далеко ли уйдешь пешком-то?
Надя-Сфинкс всегда согласна с Барбосовым, он ей кажется очень умным:
– Маленькие и вредные. Фекла головой дерется с разбегу, я ее назвала Свеклой, а она меня так боднула. А этот закурить не дал, хотя я психовала перед контрошкой. Вредные и противные малыши. Пятый класс, а любовь у них, главное дело!
Беленький и Фекла до вокзала доехали, как всегда, бесплатно. Но в поезд сесть было трудно. Выбрали проводницу с добрым лицом. Она стояла у своего вагона, но тон был твердый, как будто ее вагон намного главнее всех других.
– Нам очень нужно ехать, – начал волынку Беленький, – дедушка заболел очень сильно, прислал телеграмму. Без нас вообще конец.
– Покажи телеграмму, – почти поверила проводница. Фекла состроила очень печальное лицо, хотя красные щеки и веселые глаза не выражали никакой печали.
– Собака сожрала телеграмму и кошелек с деньгами. Были деньги на два билета, а теперь нет, – Беленький развел руками и поднял плечи. Эта поза, по его мнению, выражала растерянность. Неужели проводница не сжалится над двумя бедными несчастными детьми?
– Собака? Понятно. А родители знают, что вы едете одни? Молчите? – Она взяла мобильник. – Говорите номер мамы быстро. Скоро отправляемся.
Беленький и Фекла мялись, в вагон тем временем входили разные пассажиры, предъявляли билеты. У всех все было в порядке. Беленький схватил Феклу за руку и пытался прошмыгнуть с ней в вагон. Но проводница крепко схватила его за воротник куртки:
– Ишь ты! Криминальные выходки! А вид интеллигентный. А ну пошли отсюда! Милицию позову!
Они перебежали к другому вагону, но и там все сложилось неудачно. Проводник, молодой и высокий, предложил:
– Летайте самолетами Аэрофлота! А от вагона отойдите немедленно!
Беленький крикнул:
– Наше кругосветное путешествие все равно будет! А вы все обзавидуетесь!
– Лет через десять! – донесся голос высокого, а поезд тронулся медленно, вежливо.
И тут на Беленького и Феклу налетела как вихрь ботаничка Роза. Она молча схватила их за руки, от души дала по шеям и потащила к остановке, чтобы ехать домой.
– Бить детей не имеете права! – пискнула Фекла. – Вы учительница, а не мама!
– От мамы еще получишь дополнительную порцию. Как же вы мне надоели! Скорее бы уехать к обезьянам – они намного умнее!
– Не тащите, сами пойдем, – вырывался Беленький. Не хватало еще при всей улице идти с Розой за ручку. Он же взрослый парень – одиннадцать лет.
Роза отпустила, но глаз с них не сводила.