Майклс Ли. У тебя есть сын

   — Вот, например, полюбуйся. Три сэндвича с индейкой, с горчицей и кетчупом — это чересчур. — Она повернулась к Гиббу:
   — Не стоит тебе ради меня позволять остыть своему обеду.
   Он снова взял вилку.
   — А ты не хочешь выпить кофе, наблюдая, как я засоряю холестерином свои артерии? Или ты и кофе считаешь слишком вредным для здоровья?
   — Как раз кофе я пью с удовольствием. Но я сказала моей помощнице, что вернусь через десять минут. — Она теребила бусы на шее — деревянные раскрашенные бусы, нанизанные на леску. Ничего похожего на дорогие украшения, которые Гибб ожидал на ней увидеть — и которые она всегда так любила, — но, впрочем, может быть, в магазине она предпочитает скрывать свое пристрастие к роскоши.
   Подозвав официантку, он попросил принести кофе для Линдсей.
   Медленно потягивая кофе, она сказала:
   — Ты уже просмотрел протоколы «Траста Арментраута»?
   — Большую часть.
   — В таком случае принимаю твои извинения за то, что ты обвинил меня в не правильном управлении.
   — Очень великодушно с твоей стороны, Линдсей, особенно если учесть, что извинений я еще не приносил.
   Гневные вспышки золотом засверкали в ее глазах.
   — Ты что же, хочешь сказать, что по-прежнему думаешь, будто я перекладывала деньги траста себе в карман?
   — Нет. Но не могу сказать, что средствами траста распоряжались очень правильно.
   — Что ж, в следующий раз, когда в траст поступят деньги, ты можешь попросить отца позволить тебе заняться их распределением. А до тех пор дела «Траста Арментраута» тебя не касаются, понятно?
   — Согласен. — Прожевав последний кусок жаркого, Гибб облизнулся. — Очень вкусно. Линдсей даже передернуло.
   — Если ты считаешь это хорошей домашней пищей…
   — Ты не можешь не признать, что мне, в сущности, сравнивать не с чем.
   — Ну, если все это время ты жил в отелях… или ты имеешь в виду мою кухню? — Поначалу она хотела было разозлиться, но потом заставила себя изобразить принужденную улыбку. — Впрочем, я была никудышной поварихой. Помнишь тот вечер, когда я хотела разогреть курицу в микроволновке и умудрилась сжечь даже кости?
   Гибб неотрывно смотрел на ее губы, изумленный неожиданной мягкостью улыбки.
   — Но что я никогда не забуду, — отважился сказать он, — так это яблочный пирог.
   Подошла официантка, держа в руках сверток из оберточной бумаги. Линдсей заплатила за сэндвичи.
   — Спасибо за кофе, — сказала она Гиббу. Допив кофе, Гибб направился через площадь к своей квартире, наслаждаясь по пути солнечным теплом. Внезапный холодный порыв ветра напомнил ему, что сейчас только март.
   Погода эта так похожа на Линдсей, подумал он, то теплая и ласковая, то, через минуту, холодная и злая.
   Когда он женился на ней, она во многом была еще ребенком — пылким и очаровательным, но безумно упрямым. Ее мать умерла очень рано, и Линдсей для Бена Арментраута была светом в окошке. Поначалу и Гибб тоже прощал ей все ее прихоти. Но прошло несколько недель, потом — несколько месяцев, а ее своеволие и его упорство не только не уменьшились, но даже возросли; он попытался воздействовать на нее доводами разума и наконец в той, последней, ссоре решился на приказ.
   Конечно, это возымело прямо противоположное действие. Этого и следовало ожидать.
   В тот день Линдсей вернулась домой, прямо-таки танцуя от радости, что подыскала наконец идеальную мебель для их квартиры и купила ее, не подумав даже посоветоваться с Гиббом, потому что, как она заявила без обиняков, Бен Арментраут заплатит за все, что ни захочет его дочь.
   Гибб уже сто раз пытался объяснить ей, что они должны жить только на его заработки и не зависеть от ее отца. На этот раз объяснять он не стал. Не стал даже подробнее выяснять, что именно она приобрела. Просто приказал Линдсей немедленно вернуть покупку в магазин.
   На этом ссора, конечно, не закончилась, так что не совсем правильно было бы говорить, что их брак разрушился из-за какого-то мебельного гарнитура. Если бы не диван, или кофейный столик, или китайские безделушки, без которых она не могла жить, нашлось бы что-нибудь другое; все равно их брак был обречен на неизбежный и скорый конец.
   Гибб шел погруженный в свои мысли и поэтому ничего вокруг не замечал, когда вдруг ему в живот стремительно врезалось что-то твердое, вроде пушечного ядра. Он охнул, согнулся и схватил за шиворот хулигана — и внезапно увидел перед собой широко расставленные карие, наполненные ужасом глаза сына Линдсей.
   Мальчик как завороженный смотрел на него — а может быть, он просто перепугался до потери сознания. Гибб сжимал его плечи, казавшиеся такими тонкими и хрупкими в его руках.
   Не надо было долго раздумывать, чтобы понять, что произошло: очевидная причина столкновения практически валялась у него под ногами. Недорогой бумажный змей с перепачканным в грязи хвостом лежал невдалеке на тротуаре, а Бип, выронив катушку, потирал рукой лоб.
   — Простите, сэр, — выдохнул он. — Я просто пытался запустить змея и не заметил вас. Гибб все еще не мог отдышаться.
   — Ты-то сам в порядке? Бип кивнул.
   — Думаю, да. А вы… вы собираетесь рассказать все моей маме?
   Гибб присел перед ним на корточки, не выпуская его плеч.
   — Чтобы нам обоим досталось? Кажется, Бипа это озадачило.
   — А вам разве что-то будет?
   — Ну, я ведь тоже не смотрел, куда иду, и я мог тебя сбить с ног.
   — Это другое дело. Вас она не отправит сидеть в комнате в наказание, — серьезно подытожил Бип.
   Но Гибб почти не слушал его. Он смотрел на маленькое детское личико. Бип был очень похож на Линдсей. Он унаследовал ее большие карие глаза и нежную кожу. Хотя веснушек у Линдсей не было; Гибб невольно задумался, достались ли они мальчику от отца, или у его матери веснушки были в детстве, а потом пропали. Старая сплетница в кафе болтала что-то о том, что отец Бенджамена был рыжеволосым, так что веснушки вполне могли быть его подарочком. Да и в волосах Бипа в солнечном свете был легкий намек на рыжину. Гибб попытался припомнить всех своих местных знакомых с рыжими волосами. Да, были такие.
   Выпустив плечи Бипа, Гибб выпрямился, чувствуя отчаянную неловкость. Он никогда понятия не имел, как нужно обращаться с детьми, и это, конечно, было заметно. Он даже не знал, как теперь выйти из этой ситуации. Обернувшись в замешательстве, он увидел валявшегося змея и подошел, чтобы поднять его. Одна сторона рамы сломалась, и бумага прорвалась в нескольких местах.
   — Боюсь, твой змей пропал, — сказал он. Он ожидал слез, но Бип только ответил со спокойствием философа:
   — Думаю, ничего страшного. Все равно это был не очень хороший змей. Даже мама не смогла его склеить так, чтобы он летал как надо. Но моих денег хватило только на такого.
   Представив Линдсей, возящуюся с дешевым бумажным змеем, Гибб не мог не удивиться — настолько это было непохоже на ту избалованную женщину, которую он помнил.
   — Твоя мать помогала тебе его клеить? Наверное, это прозвучало недоверчиво, и Бип слегка вздернул подбородок.
   — Моя мама практически все умеет делать, — твердо ответил он.
   — Не сомневаюсь, что ты в этом уверен.
   Бип выпрямился и с вызовом посмотрел на него:
   — Почему я вам не нравлюсь? Гибба вопрос обескуражил.
   — Но ты мне не нравишься, — осторожно ответил он. — Я тебя и знать-то как следует не знаю.
   — Так и моя мама говорит. Но мне все равно кажется, что я вам не нравлюсь.
   В этот момент в «Попурри» открылась дверь, и голос Линдсей позвал:
   — Бип! Пора обедать!
   Услышав оклик матери, малыш повернулся и побежал к магазину, даже не оглянувшись.
   Гибб не мог понять, заметила ли она его вообще на площади; по крайней мере рукой она ему не помахала и, как только Бип перешел дорогу, дверь закрылась.
   Тут он заметил, что все еще держит в руках сломанного змея, и крикнул:
   — Бенджамен, ты забыл своего…
   Но Бип уже исчез.
   Почему я вам не нравлюсь? — спросил он его.
   Гибб мог бы дать не меньше дюжины ответов, но ни один из них не был бы достаточно вразумительным и привел бы только к новым вопросам. Но теперь не время для самокопания. Еще давным-давно он заглянул себе в душу и принял то, что там увидел, как есть.
   Сложив сломанного бумажного змея, Гибб бросил его в ближайший мусорный контейнер. Но как только игрушка исчезла из виду, он ощутил укол совести. Вдруг Бип передумает и решит вернуться за змеем?
   Конечно, даже если бы змей и не упал, он все равно не полетел бы — Гибб это понял с первого взгляда. Но принадлежал он ребенку. Он купил его на собственные деньги. А для внука Бена Арментраута, который, без сомнения, мог иметь все, что пожелает, это было уже чем-то значительным.
   За углом находился магазин игрушек. Гибб зашел туда, а потом, с пакетом в руках, направился к «Попурри».
   Молодая незнакомая девушка встретила его улыбкой.
   — Добрый день, сэр. Могу я помочь вам что-нибудь выбрать?
   — Мне нужен Бенджамен, — сказал Гибб и тут же увидел мальчика, сидевшего за столиком позади кассы с сэндвичем, стаканом молока и сборником комиксов в руках.
   Когда вошел Гибб, он обернулся и с беспокойством посмотрел на него.
   — Не переживай, я не передумал и твоей маме говорить ничего не буду, — негромко сказал Гибб, открывая разноцветный пакет и доставая сверток. — Вот этот змей, я думаю, побольше и покрепче. — Он отдал сверток Бипу. — Здесь еще есть все, что нужно, чтобы его собрать. Думаю, на этот раз он получится такой, как надо.
   Бип посмотрел сначала на сверток, потом на Гибба и улыбнулся. Его глаза блеснули.
   — Здесь хорошая инструкция, — хрипловато добавил он. — Если делать все, как в ней сказано, шаг за шагом, то тебе…
   По лицу Бипа пробежала тень.
   — А разве вы мне не поможете? Гибб оглянулся по сторонам.
   — Наверняка твоя мама…
   — Она занята там, наверху в кабинете. А сегодня просто отличный день для змеев. — Бип умоляюще посмотрел на него. — Если мы будем работать вместе, может быть, попозже мы уже сможем его запустить.
   Дома Гибба ждала работа, очень важная работа, из-за которой он здесь и оказался. Купить ребенку бумажного змея взамен сломанного — это одно, но клеить и запускать его вместе с ним — совсем другое дело, и это никак не вписывалось в его планы.
   — Ну пожалуйста… — прошептал Бип. Гибб еще раз заглянул в глубокие карие глаза, взял сверток и развернул его.
   — Начинай читать инструкцию, — скомандовал он, и Бип, обрадованно завозившись на стуле, развернул листок.
   Послеполуденное солнце уже начало клониться к западу, когда Линдсей наконец закончила последний каталог и встала из-за стола. Потянулась. С новыми товарами, которые она заказала. Рождество обещает быть просто сказочным. У нее будут такие продажи, каких «Попурри» еще не видывал.
   Но на мечты о том, как прекрасен будет рождественский сезон, у нее еще времени хватит, когда прибудут заказанные товары. А пока что надо подумать о вечеринке у Кэти Рассел — Линдсей катастрофически опаздывала.
   Положив на тарелку куриную грудку сыну на ужин, она позвонила вниз и попросила помощницу позвать Бипа домой.
   — Он на площади, запускает своего змея, — ответила девушка. — Если хотите, я позову его.
   — Не стоит, я сама крикну ему в окно. — Линдсей открыла раму и выглянула на улицу.
   Бип лежал посреди площади на траве, закинув ногу на ногу, и смотрел на большого красного воздушного змея, реющего в небе над его головой. Услышав голос матери, он начал медленно сматывать нитку, но прошло не менее четверти часа, прежде чем его шаги послышались на лестнице.
   — Развлекаешься? — спросила она. — Скорее мой руки, иначе твой ужин совсем остынет.
   — Змея так сразу нельзя спустить вниз, — возразил Бип. Плеснув себе в лицо пригоршню воды, он потянулся за полотенцем и сквозь махровую ткань пробурчал:
   — Гибб сказал, что, если будешь спускать его слишком быстро, наверняка сломаешь.
   У Линдсей от изумления едва не остановилось сердце. Я, должно быть, ослышалась, сказала она сама себе. Гибб, объясняющий, как надо запускать змея?
   — Мне казалось, твой змей был голубого цвета, — заметила она.
   — Он и был. Но я его сломал.
   — В таком случае откуда взялся этот? — осторожно спросила она, стараясь не выдавать беспокойства и глядя не на сына, а на тарелку. — Насколько я помню, ты истратил на того все свои деньги.
   Бип кивнул.
   — Да. Но это Гибб купил мне змея.
   — Что! — Линдсей едва не выронила ложку, которой накладывала бобы.
   — Я его не просил, мам, — нетерпеливо пояснил Бип. — Он купил мне этого, потому что мы с ним напополам были виноваты, что тот, голубой, сломался. А этот летает просто классно.
   — Я заметила. — Линдсей усилием воли приказала себе не преувеличивать значение происшедшего. Если Гибб сломал его змея, было бы невежливо с ее стороны запретить ему возместить Бипу игрушку. Но зачем, интересно бы знать, ему понадобилось напополам с Бипом этого змея клеить? Впрочем, интересно ли ей это вообще знать?
   — Думаю, я все-таки понравился ему немножко, — подал голос Бип, отрезая кусок от куриной грудки. — Когда он получше меня узнал, получилось так, как ты и говорила.
   От неожиданно свалившихся на нее известий у Линдсей кружилась голова. Оставив Бипа доедать ужин, она пошла в душ. Подобного поворота дел она никак не ожидала и не предвидела, что ее сын постарается переменить к себе отношение совершенно чужого ему человека.
   Вынув из шкафа новый темно-оранжевый свитер, она подобрала брюки ему в тон. Девочка, которая приходила присматривать за Бипом, появилась к тому времени, когда Линдсей уже оделась, так что оставалось только поцеловать его на прощание в макушку и напомнить, чтобы ужин съел без всяких фокусов.
   — Номер я записала на листке. Он лежит на тумбочке у телефона, так что позвонишь мне в случае надобности, — сказала она девочке. — Я долго не задержусь.
   Бип задумчиво доедал курицу.
   — Ты так вкусно пахнешь, мам.
   — Спасибо, мой дорогой. Это, наверное, шампунь, который ты мне подарил.
   — И выглядите прекрасно, — добавила девочка. — Вы с кем-нибудь встречаетесь на этой вечеринке?
   — Эта вечеринка — не из таких, мы просто собираемся у Кэти Рассел на новоселье.
   Когда она уходила, Бип сидел за столом, вертя в руке вилку с насаженным на нее бобом, и хмурился. Линдсей невольно задалась вопросом, о чем он думал, и решила на днях пойти с ним прогуляться по окрестностям и выведать что-нибудь об этом. Если его мысли занимает Гибб, то чем скорей она воспрепятствует этому, тем лучше.
   Вечеринка уже началась, когда Линдсей наконец добралась до большого старого дома. Кэти встретила ее в дверях и радостно вскрикнула, увидев корзинку, привезенную ей Линдсей.
   — Соус чили, чипсы и отменный сыр — нет, я все это припрячу для нас с Йэном, — распорядилась она. — Эта ватага варваров все проглотит за две минуты.
   Линдсей окинула взглядом толпу.
   — Сколько же у тебя здесь народу?
   — Я уже сбилась со счета — но приглашали мы около сотни наших самых-самых лучших друзей. Ты ведь не видела этого дома с тех пор, как мы переехали?
   Линдсей отрицательно покачала головой.
   — Когда я тут была, он был абсолютно пустым.
   — Ну, пока что ненамного лучше. У нас маловато мебели, а купить сразу все необходимое мы не можем. — Она указала на огромную гостиную, убранство которой состояло только из музыкальной стереоустановки, двух здоровенных деревьев в кадках и группы гостей.
   — Назови ее бальной залой, — предложила Линдсей. — Дубовый паркет великолепно подходит для танцев, и если все так и оставить, то скоро ты привыкнешь и тебе даже понравится.
   — Я подумаю. Да, кстати, Дейв Джонас уже здесь и с нетерпением ждет тебя. Я думала, что вы придете вместе.
   — Кэти, ты же сама знаешь. В этом городе достаточно трех свиданий, чтобы все решили, что вот-вот в газете появится объявление о помолвке. Кэти пожала плечами.
   — Если бы ты вышла за него, думаю, ничего страшного бы не случилось. Дейв славный парень.
   — Разве ты не помнишь? Я уже один раз попробовала, что такое замужество.
   — Дейв не виноват, что Гибб оказался неподходящим мужем. А то, что он работает на сборочной линии на фабрике твоего отца, еще не значит, что он тебя недостоин.
   Линдсей даже испугалась.
   — Неужели ты думаешь, Кэти, что я просто считаю его ниже себя?
   — Нет, но… — Тут снова позвонили в дверь, и Кэти заторопилась к новым гостям. — Чувствуй себя как дома. В столовой мы устроили буфет, а в кухне — бар с напитками. Кстати, Дейва я только что видела на крыльце с другой стороны дома.
   Линдсей не торопясь пошла в столовую. Она слишком хорошо знала Элмвуд, чтобы докончить фразу Кэти. Нет, но были разговоры. Вот что она хотела сказать. Дело в том, что Линдсей встречалась с Дейвом пару раз, но потом сама как-то свела отношения на нет, и поэтому по городу пошли слухи, что она ставит себя слишком высоко и не считает простого работника фабрики достойным себя.
   Дейв Джонас оказался не на крыльце, а в столовой. Он стоял у стола с закусками и уныло ел фрикадельки по-шведски прямо с блюда. На приветствие Линдсей он ответил невеселой улыбкой.
   Она взяла себе тарелку.
   — Что-то не похоже, чтобы ты веселился. Он оглянулся.
   — Ты пришла одна?
   — Да. А ты решил, что я отказалась от твоего приглашения, потому что могла пойти с кем-то еще?
   — Не совсем. Просто я подумал, что ты придешь со своим бывшим.
   — Гибб не просто мой бывший, — невольно вырвалось у Линдсей. — Он — старая история. Давно прошедшая.
   — Да, но кое-кого он беспокоит. Линдсей нахмурилась:
   — Не понимаю, о чем ты.
   — О, это касается вовсе не тебя. Но ведь у него нет никаких причин, чтобы испытывать дружеские чувства к фабрике и ее владельцу, не так ли? Всем отлично известно, что твой отец заплатил ему, чтобы он уехал отсюда после вашего развода. Так чего же ради он приехал сюда и взялся помогать фабрике, чтобы сохранить нам рабочие места?
   — Потому что это его работа, и если он не выполнит ее, «Триангл» едва ли погладит его по головке.
   Линдсей положила себе в тарелку картофельного салата.
   — Все же постарайся хоть сейчас казаться веселым, — посоветовала она. — Не стоит портить себе вечеринку такой ерундой.
   — Я запомню. Ты действительно хочешь есть или, может быть, потанцуем?
   Примерно через час, когда Линдсей стояла у музыкального центра, помогая выбрать очередную танцевальную мелодию, внезапно словно столбняк охватил весь зал. На мгновение все гости замерли, глядя на входную дверь.
   Там стояла Ския Оливер. Встряхнув длинными черными волосами, она проговорила:
   — Я знала, Кэти, что ты не будешь возражать, если я возьму его с собой. — К ней подошел мужчина, только что повесивший ее пальто в шкаф. Она взяла его под руку.
   Линдсей подумала, что тут удивляться нечему. Даже Гиббу иногда нужно расслабиться, философски заключила она.
   Голос Скии легко перекрывал гул толпы.
   — В конце концов, у бедняги Гибба здесь практически нет знакомых, и я сказала ему сегодня за ужином… между прочим, омары сегодня в «Ивах» отменные… так вот, как я сказала ему сегодня за ужином, самое подходящее место, где можно лучше узнать людей, — это вечеринка у Кэти Рассел. И я не сомневалась, Кэти, что еще один гость при таком скоплении народа тебе беспокойства не доставит. — Она погладила рукав Гибба. — Хотя тебя не заметить, конечно, трудно, Гибб. Но у Кэти всегда самые большие вечеринки в Элмвуде. Здесь собирается, можно сказать, весь цвет города.
   — Иногда, — пробормотал Линдсей на ухо Дейв Джонас, — мне кажется, что этой женщине с трудом удается не запутаться в собственных мыслях.
   Линдсей не ответила. В душе она не сомневалась, что путаные слова Скии на самом деле были очень хорошо продуманы и произвели именно тот эффект, на который эта женщина рассчитывала. Огромная статья в местной газете, сообщающая, что Ския Оливер положила глаз на Гибба Гарднера, не оказала бы такого воздействия, как несколько как бы вскользь брошенных слов.
   Рядом с собой Линдсей услышала голос Йэна Рассела:
   — Кто-нибудь должен предупредить беднягу, что в Элмвуде пригласить женщину на ужин в «Ивах» — это то же самое, что купить ей обручальное кольцо.
   Ския изобразила на лице ослепительную улыбку, не адресованную, впрочем, никому конкретно. Глаза у нее блестели, а щеки разрумянились от холода. Или, ядовито подумала Линдсей, от того, что они там с Гиббом делали, прежде чем войти сюда.
   Линдсей взяла Дейва под руку.
   — Пойдем, — сказала она. — Пусть музыка играет и вечеринка продолжается, не так ли?
   Она изо всех сил старалась держаться подальше от Гибба и Скии, но, как бы ни велик был дом Расселов, совсем избежать этих встреч было невозможно. Линдсей все время слышала звонкий смех Скии и обрывки разговора. Гибб, правда, говорил очень мало, но каждый раз, когда Линдсей смотрела в их сторону, она видела, что он не спускает глаз со своей спутницы и, кажется, полностью и во всем с ней согласен. Неудивительно, что эта женщина ведет себя так, словно заполучила луну с неба, желчно подумала Линдсей.
   Линдсей стояла невдалеке от этой парочки, когда кто-то спросил Скию, действительно ли ее родители продали квартиру на площади.
   — О Боже, конечно же, нет, — ответила она. — Впрочем, неудивительно, что пошли такие слухи, но мои родители так любят свое старое гнездо, что и мысли о его продаже не допускают. Они сейчас в кругосветном путешествии, поэтому я, когда Гибб приехал сюда и не смог найти ничего подходящего, связалась с мамой и папой в Сингапуре, и они согласились, чтобы Гибб пожил в их квартире несколько месяцев.
   Линдсей так и застыла на месте с ложкой в руке. Какая разница, где он живет, твердо сказала она себе. Но до конца убедить себя в том, что ей это безразлично, не удалось.
   Однажды она была у Оливеров в гостях, и ей было известно, что из окон их квартиры открывается отличный вид на «Попурри». Может быть, поэтому Гибб захотел там поселиться?
   — Знаете, ведь здесь так сложно найти подходящую квартиру, — продолжала щебетать Ския. — Конечно, можно снять дом. Но это так сложно.
   Больше Линдсей выдержать не могла. Она пробормотала:
   — Не сомневаюсь, что Ския смогла бы найти выход.
   Ския встретилась с Линдсей глазами и холодно произнесла:
   — О, привет, Линдсей. Как хорошо, ты мне напомнила, что надо бы Гиббу вступить в клуб Центральной площади. Позаботься об этом, ладно?
   Она произнесла это таким тоном, словно Линдсей была ее секретаршей.
   — Буду рада заняться этим, — с едва заметной иронией ответила Линдсей. — Если сам Гибб не против.
   — А что это за клуб? — обеспокоенно спросил Гибб. — Надеюсь, не танцевальный?
   Он смотрел на Линдсей, ожидая ответа, но Ския рассмеялась и снова взяла его под руку.
   — Это небольшая общественная организация, Гибб. Ужасная скукота, но состоять в этом клубе обязательно.
   — Туда входят все люди, имеющие квартиры на Центральной площади, — вмешалась Линдсей. — В этом году я председатель.
   Она смотрела на Гибба в упор и не могла не заметить, как у него сузились глаза.
   — Значит, ты тоже живешь на площади?
   — Да, у меня квартира над магазином. — Линдсей почувствовала огромное облегчение, узнав, что ему вообще не было известно, где она живет. Значит, он поселился в квартире Оливеров вовсе не для того, чтобы за ней шпионить.
   — Не думаю, что у меня будет особенно много времени на общественные дела, — сказал Гибб. Именно такого ответа Линдсей и ожидала.
   — Какая жалость, — промурлыкала она. — Думаю, ты этим ужасно разочаруешь Скию. — Но не меня, добавил ее тон, Гибб отлично ее понял, Линдсей в этом не сомневалась.
   — И все же, — деликатнейшим тоном добавил он, — я собирался сказать, прежде чем меня перебили, что буду рад состоять в клубе Центральной площади. Запиши меня, Линдсей, хорошо?
   Конечно, надо было предвидеть, что Гибб от вызова не откажется. Не стоило его задевать. Впрочем, это ничего не меняет. Линдсей сильно сомневалась, что Гибб примет активное участие в общественной жизни городка. А если и примет, то, увы, скоро убедится, что Ския сказала правду — клуб отнюдь не являлся самой веселой организацией на свете.

Глава 4

   Линдсей долила немного бульона в сковороду, где тушилось мясо, и перевернула уложенные по краям картофелины и морковь, чтобы они получше прожарились. Блюдо рассчитано было на взрослого мужчину, потому что сегодня было воскресенье и Линдсей ждала в гости отца. Взглянув на часы, она крикнула:
   — Бип, иди сюда и помоги мне накрыть на стол. Дедушка сейчас придет.
   — Ой, мам, еще полно времени. Я как раз выигрываю — мне осталось совсем немного до главного приза.
   Линдсей в этом не сомневалась; из соседней комнаты доносился писк компьютерных динамиков — Бип увлеченно занимался игрой, которую Бен подарил ему на Рождество.
   — Мой милый, у тебя есть ровно три минуты, чтобы закончить игру и начать накрывать на стол, иначе главным призом на всю неделю у тебя будет полное отсутствие компьютера.
   Через несколько секунд Бип появился на кухне с большим черным котом на шее.
   — Целую неделю? Мам, ты же не взаправду?
   — Отпусти Спатса и принимайся за работу, иначе сам увидишь, — посоветовала Линдсей. — И вымой для начала руки.
   Бип скорчил гримасу.
   — Кошки чище многих людей, — ответил он. — Так в одной моей книжке написано.