Майклз Кейси. Ну точно - это любовь

   — Удачи, — Джон похлопал друга по плечу и придержал стул Джейн, пока она вставала. — Диллон, ты идешь? Необязательно будет замок. Мы можем построить свой Белый дом, если хочешь. А то у всех он есть.
   — Спасибо, Джон, но я должен подготовить сенатора к встрече. Может, в другой раз?
   — Ловлю на слове, — бодро ответил Джон, уже срывая свою наклейку и беря за руку Джейн.
   Джейн принесла от полосы прибоя два больших пластиковых ведра с мокрым песком. Джон выгрузил их во внутренний двор замка.
   — Начинается прилив, — она беспокойно оглянулась на воду, — надо было строить дальше от берега.
   Она наблюдала, как у Джона играют на спине мышцы, пока он раскладывал песок, превращая его в низкую стену.
   — Я тебе говорил, нам нужен фундамент из тяжелого мокрого песка, чтобы на нем строить. Ты же не думала, что замок будет вечным?
   — Нет. — Джейн поглядела на результат шестичасового труда. Правда, они несколько раз прерывались, чтобы поплавать, перекусить и отдохнуть. Замок не был огромным, но с башенками, бастионами (или как их там) и сводчатым входом. Даже со рвом, хотя вода из него все время уходила.
   Она села на полотенце и отряхнула песок с пальцев.
   Вот это было развлечение. Даже больше, чем развлечение. И было бы спокойнее, если бы она перестала смотреть на Джона так, словно видела мужчину в первый раз. Но все-таки он был настолько мужественным…
   Ее всегда привлекал тип Диллона. Ниже ростом, худощавый блондин, определенно культурнее. Ну да, Молли попала в точку — менее угрожающий. Джейн знала, что, если бы пришлось выбирать, она никогда не посмотрела бы на Джона второй раз. Он подавляет. Слишком большой. Слишком волосатый. Слишком страшный.
   Интересно, как бы она себя чувствовала у него на руках… Испуганной? Или защищенной?
   Ладно, вернемся к замку…
   В сувенирном магазине Джон купил ведра, грабли, две большие красные пластиковые лопаты и даже несколько формочек, которыми выдавливал на стенах своего творения морских коньков и солнечные лучи.
   Он отнесся к песчаному замку очень серьезно.
   И так классно выглядел за работой. Длинные черные волосы падали на лоб. Сосредоточенно хмурясь, он лепил самую высокую башенку и закреплял ее палочками от фруктового мороженого, которое купил в ближайшей забегаловке. Высокий, мускулистый, уже загоревший, волосы на ногах золотились на солнце.
   Джон даже оценил ее розовое бикини, когда она наконец осмелилась снять белый купальный халат, который взяла из его шкафа и объявила своим.
   В его халате Джейн стало так хорошо. Рукава дюймов на шесть длиннее, чем нужно, подол почти волочится по полу. Она почувствовала себя такой маленькой, ей было так удивительно уютно, когда халат окутал ее. И пахло от него, как от Джона… что тоже было неплохо.
   «Перестань! Перестань! Он не тот, кто тебе нужен!»
   — Мы должны дать ему имя, — Джон сидел на корточках и разглядывал свою работу.
   — А? — Халату? Ой, нет. Он имеет в виду замок. — Может «Башня Романовского»?
   — Мелковато. У нас же не только башня. У нас есть бастионы и ров. И мы, Романовские, все равно жили в фургонах, путешествуя по всей Европе. Мы не знали бы, что делать с замком. Может, «Игровая площадка Престон»?
   Она расслабилась и включилась в игру:
   — Я не подпущу детей ко рву. Джон улыбнулся:
   — Знаешь, вот чего не хватает. Детей. Как-то глупо строить замок, когда рядом нет ребенка, который носится вокруг, сбивает стены и пытается помогать.
   Джейн откинулась назад, опираясь на локти.
   — Ты любишь детей?
   — Как основное блюдо или на закуску? — подмигнул он.
   — Дурак. — Джейн довольно улыбнулась. Разогретая на солнце, вся в песке, благодаря крему для загара, который притягивал песок, как магнит, волосы развеваются на ветру, над головой кружатся и смеются чайки.
   Она посмотрела вдаль и увидела большой парусник, белоснежный на голубом горизонте, потом перевела взгляд ближе к берегу, где тучный джентльмен с огромной сигарой во рту прыгал через волны.
   Волны.
   Джейн поднялась на ноги.
   — Быстрее. Прилив уже начинается.
   — Быстрее что? — спросил Джон, но Джейн уже бежала к берегу с пустыми ведрами в руках.
   Она вернулась и высыпала ведро с песком перед низкой стеной вокруг замка.
   — Если мы выстроим достаточно высокую стену…
   — Ты хочешь удержать Атлантический океан? Джейн уставилась на него.
   — А что, нельзя?
   — Да нет, можно. Мне нравится наш замок. Я даже в восторге от него. Если только ты не попросишь меня о помощи.
   — Очень смешно, — она запустила в него ведра и принялась за работу, наращивая стену повыше. Джейн понимала, что это бесполезное и пустое занятие. Но этот замок — первая глупая и легкомысленная затея за долгое время (розовое бикини не в счет), и не хотелось видеть, как он разрушится. Она даже не сфотографировала его.
   — Джон! Достань мой фотоаппарат из сумки, пожалуйста, — Джейн забрала у него ведра и продолжила возводить стену.
   — Вот теперь понятно, чей это замок, — проворчал Джон, подчиняясь ее приказу. Он вернулся через несколько секунд, после того как отнес полотенца и пляжную сумку Джейн подальше от воды. — Я сфотографирую тебя на фоне замка, а ты меня, идет?
   Волны подбирались все ближе, норовя лизнуть ноги Джейн.
   — Хорошо, но нам надо спешить, потому что замок долго не продержится. Нужен еще песок.
   — Нужен экскаватор песка, — заявил он и сделал три снимка Джейн за работой. — Теперь меня. Тетушка Мэрион будет счастлива. Она всегда говорит, что я сражаюсь с любой волной.
   — Вам помочь?
   Джейн подняла глаза и увидела бродягу — нет, не бродягу, это Джон назвал его бродягой, — стоящего над ней.
   На нем была шинель и военные ботинки, даже в полуденную жару, а на узком лице топорщилась пятидневная щетина. Но глаза были голубыми и добрыми.
   — Конечно, спасибо. Джон, дай ему фотоаппарат.
   — Джейн, я…
   — Вот опять волна. Скорее, отдай фотоаппарат. Он щелкнет нас обоих.
   — Что за черт… — Джон бросил фотоаппарат бродяге, поднял Джейн на ноги и положил руку ей на талию. — Попрощайся с фотоаппаратом, Джейни.
   Она улыбнулась и произнесла сквозь зубы:
   — Циник. Лучше дай ему пять долларов. Ему не помешает. Он с виду очень голодный.
   Джон тоже улыбнулся и тихо ответил:
   — Ты что, с плаката «Каждую минуту кто-то рождается»? Если я дам ему денег, он просто купит себе бутылку или запрыгнет в ближайший автобус до Атлантик-Сити, чтобы спустить их на игровых автоматах. Черт, осторожно, идет волна.
   Джейн решила найти магазин, где есть быстрая проявка, потому что фотография, сделанная бродягой, когда Джон падает ничком перед обваливающимися стенами, а волна обрушивается на него и смывает замок, точно будет настоящим шедевром.
   — Я до сих пор выковыриваю песок из ушей. И из зубов, — Джон вошел в комнату, растирая ухо мочалкой.
   — Угу, — Джейн выглянула из-за книги, — но я считаю, что ты очень смело поступил.
   — Глупо поступил. До сих пор не могу понять, что на меня нашло, когда я нырнул ласточкой перед замком просто ради снимка.
   — Сэр Уолтер Рейли^[17] гордился бы тобой.
   — Может быть. Но королева Елизавета не стала бы со смеху садиться на песок, потому что ноги не держат.
   — Конечно, стала бы. Однако потом отрубила бы тебе голову. Если это ей помогло бы. И какой молодец Кевин, что помог подобрать наш хлам. Он даже убрал весь наш мусор, чашки и все остальное.
   — Да, Кевин. Твой бродяга. Я до сих пор пытаюсь понять, что пропало. Что-то ведь должно пропасть. Твой ключ-карта при тебе?
   — Да, Джон, при мне. И не будь таким циником, — Джейн снова принялась за чтение.
   Книга.
   — Что ты читаешь?
   — Отрывок из «Пустой земли» Дж.П. Романа. Сзади, на обложке книги. Интересно, даст ли мне Генри почитать свой экземпляр? Кажется, она очень интересная. Убийство прямо в гардеробной Сената.
   — Кажется, довольно убого, — Джон посмотрел на Джейн, которая сосредоточенно хмурилась.
   Черт возьми, а она хороша. Эти необычные светлые пряди — нет, не дразнящие, потому что ему со своим предательским либидо станет от этого еще хуже — казались теперь еще светлее, наверное, выгорели на солнце. Она спрятала новый урожай веснушек под макияжем, но он знал, что они там.
   Веснушки в качестве афродизиака? Кто бы мог подумать…
   Джейн выглядела совсем юной в хлопковом платье до щиколоток и без рукавов, с розовыми цветами на светло-голубом фоне. Солнце прикоснулось к ее обнаженным плечам, в вырезе на шее виднелись веснушки.
   Осмелится ли он сказать, что она больше нравится ему такой, менее изысканной и гораздо более осязаемой. Или с растрепанными волосами, песком на коленях, пахнущая морем, солнцем и, совершенно обалденно, кремом от солнца?
   Не говоря уже о том, как ее маленькое и при этом округлое тело смотрится в розовом бикини.
   Джейн отложила книгу, встала и посмотрела на него.
   — У тебя нос красный. Я же говорила, чтобы ты намазался кремом от солнца.
   — Жить буду. — Джон взял бумажник и ключ от комнаты и сунул их в карман брюк. — Ты готова к коктейлю?
   — Я не надела «жучок», как герои книг Романа, но готова. Только вот не знаю, что должна делать, когда мы туда придем.
   — Общаться. Улыбаться. Держать ухо востро. Мне нужно разузнать, с кем разговаривает Харри-сон, кто к нему подлизывается, и посмотреть, сходится ли это с моей информацией. Если только я не остыну к этой идее. Сойдись с Брэнди Хаит, если сможешь. Выясни, насколько они близки с большой шишкой.
   — А что будешь делать ты, кроме как смотреть? Ты же не сможешь подойти к сенатору и спросить:
   «Привет, а что за грехи у тебя за душой?» Даже если они существуют.
   Снова вопросы. Хорошие вопросы. Он уже успел проверить других гостей. Возможно, это пригодится для следующей книги. Но на самом деле хотелось крупной скандальной истории, замешанной на сексе. Чтобы Обри Харрисона, который всегда первым уличал других политиков в аморальности или подмоченной репутации, застукали со спущенными штанами не в то время и не в том месте.
   И Джон стал выписывать кренделя вокруг правды. Снова. Ему было неприятно, но он не останавливался. Только неизвестно, долго ли он сможет врать Джейн в глаза, такие доверчивые и честные.
   — Я почти забросил идею с политическим скандалом. Махинации, взятки и так далее. Я вооружен информацией от моего студента, у меня есть собственные раскопки, но подтвердить это документами и обнародовать… Слишком долго. Вспомни Уотергейт. Это длилось годы. Так что сейчас больше всего меня интересуют его нынешние связи с женщинами. Я хочу всем показать его поведение, вскрыть нравственный изъян. Большего мне не нужно.
   — Вроде Брэнди Хаит? А что, если это его девушка?
   — Поверь мне, дело не только в Брэнди Хаит. Это модель поведения, так он обращается с женщинами.
   — Ему вроде нравятся женщины.
   — Да? Действительно? Я не могу поймать Харрисона на том, что он якшается с корпоративными акулами, готовыми заплатить за налоговые льготы или удобные законопроекты. Или на том, что он берет взятки, иначе не скажешь, для того, чтобы его избрали. Это никого не волнует, или все это слишком сложно, и никто не понимает. Но я могу поймать его на том, что он сходится с женщинами только ради секса, на том, как он с ними обращается, что думает о них. Публика это проглотит — и покатится вниз политик, который разглагольствовал о репутации, моральном поведении и святошестве в течение тридцати лет.
   — Но опять же, Джон, сенатор не женат. Кого волнует, с кем он спит?
   — Ты удивишься, — Джон почувствовал, что у него начала дергаться щека, когда перед глазами промелькнул образ Мэри-Джо в ее последние печальные годы. — Что? — спросил он, заметив, что Джейн на него странно смотрит.
   — Я не знаю. Просто любопытно. Ты очень его не любишь, верно? Не просто его политику, а его самого. И кто после этого старый развратник? Сенатор… или ты и общественность?
   Да уж. Хорошие вопросы. Хорошие вопросы отложим на потом.
   — Идем. Я обещал Генри, что мы будем в пять. Он не любит быть один на людях.
   — Он тебе это сказал? Когда? Черт.
   — Когда ты была в душе. Он звонил.
   — Ясно… Может, ему стоило тоже нанять себе спутника. Для компании.
   — Вряд ли на конференцию пускают с биглем^[18]. — Джон открыл перед ней дверь. Выходя в коридор, она шлепнула его тыльной стороной ладони по животу.
   Смешная девчонка.
   Возможно, быть товарищами не так уж и плохо. Он нормально держится, а прошло уже больше суток.
   Конечно, душ, который он принял после пляжа — и розового бикини на его «товарище», — был очень холодным.
   И ему понадобился бы еще разок, если бы он остался стоять тут, словно рабочий на стройке, который пялится на проходящих мимо женщин, и смотреть, как она удаляется по коридору…

Глава 9

   Джейн никогда не думала, что умники и власть имущие могут быть такими занудами. Если бы этот коктейль не закончился быстро, она бы уснула, упав носом в соус из моллюсков.
   Она сунула в рот очередной крекер и попыталась убедить себя, что проблема не в том, что в комнате всего две женщины, не считая прислуги, и что все мужчины столпились вокруг другой, Брэнди Хаит.
   А она чем хуже? Она плесень, что ли?
   Что было на крекере? Сыр с плесенью?
   Фу.
   Джейн огляделась в поисках салфетки и уголка, где можно спрятаться и выплюнуть полупрожеванный крекер.
   Как изысканно.
   — Пора уходить, — сказала она себе, наблюдая, как Джон ведет светскую беседу с Артемисом Слайдом, управляющим нефтяной компании. Он уже пообщался с конгрессменом Тоби Паттерсоном и прошел сквозь толпу, нацелившись на диктора воскресной утренней передачи, Дональда Сэмпсона.
   Он говорил, что отказался от варианта с политическим скандалом, но вел себя так, будто до сих пор что-то расследует. Будто у него есть план нападения, а эти три человека — его мишени.
   Что же он знает такого, чего не знает она? Ведь он должен расследовать любовную жизнь сенатора, правильно?
   Все трое охотно с ним общались, возможно, потому, что он умеет потрепаться, или как это называется. Но Джейн не могла больше на это смотреть, поскольку не сомневалась — несмотря на все эти улыбки и светскую болтовню, Джону не нравится ни один из этих людей. Ни капельки.
   Джейн боролась с мыслью, что в этом Джон не отличается от остальных людей в люксе.
   Что касается люкса… Он был прекрасен. Просторный, хорошо оформленный, с двумя спальнями, большой балкон выходит на бассейн и океан. Ей бы очень понравилось в этом номере.
   Только тогда не пришлось бы увидеть Джона в одном полотенце… а это воспоминание будет согревать ее, когда она впадет в маразм.
   Джейн посмотрела на часы, увидела, что до обеда еще сорок пять минут, и подумала, что один бокальчик вина не слишком нарушит ее недавнее обещание стать чаехлебом.
   И тут зазвонил мобильник.
   Она не сразу поняла, что это ее телефон, потому что в этой комнате мобильники звонили каждые несколько секунд. Но после четырех звонков, когда несколько человек уставились на нее, Джейн догадалась.
   — Ой, извините, — она выхватила телефон из сумки и вышла на балкон. — Алло! Молли?
   — Нет, это личный ассистент Мэла Гибсона. Он говорит, что больше не может без вас, мисс Престон. Через десять минут на пляже вас будет ждать вертолет. Ждите.
   Джейн широко улыбнулась.
   — Да, я как раз вижу вертолет, который сюда летит. Иду. Спасибо, до свидания.
   — Джейн Престон, не вешай трубку!
   — Молли? Господи, это ты? Почему не сказала? Значит, Мэл пока не прилетит? Вот досада.
   Кузина тихо зарычала.
   — Терпеть не могу, когда у тебя хорошее настроение. Нет. Погоди-ка… Почему это ты в хорошем настроении? У тебя есть новости?
   Да, можно и так сказать. Если она собирается поведать Молли, что обо всем разболтала Джону, что Джон собирается написать книгу о Харрисоне, но сейчас просто хочет опустить его, и, если Молли сама этого хочет, пусть так и будет.
   Конечно. Можно об этом рассказать.
   А также о путанице с комнатами, о том, что они с Джоном спали вместе — то есть спали в одной комнате, о том, что, несмотря на все ее представления о себе и мужчинах в целом, она обнаружила, что ее очень привлекает этот Увалень Хал к.
   Или можно соврать.
   Тоже неплохо.
   — Нет. Извини, Молли, пока ничего. Но мне перепало место за столом сенатора, и я прямо сейчас нахожусь у него в люксе, на коктейле для избранных гостей. Они с Диллоном живут в прекрасном номере, я стою на балконе, который выходит на океан. Небо голубое, океан еще голубее, и я сегодня строила на берегу замок из песка. Ты уже исходишь слюной?
   Последовала короткая пауза.
   — Сколько ты выпила?
   Джейн отвела телефон от уха и посмотрела на него.
   — Я нисколько не выпила. Я не пью. Никогда не пью.
   — О, так ты в восторге от жизни? Кажется, пора услышать побольше об этом Джоне. Я думала, ты вчера меня дурачила, но сейчас уже сомневаюсь. Он действительно классный?
   Джейн посмотрела через дверной проем в комнату. Джон подошел к Брэнди Хаит, и она положила свою руку на его локоть и улыбалась. В субботу актриса не уделяла ему столько внимания, но, видимо, неделя пройдет для нее напрасно, если все мужчины конференции не полижут ей пятки.
   — Классный? Некоторые думают, да, — сказала Джейн, вдруг испытав сильное желание вцепиться в волосы Брэнди Хаит. Что это с ней?
   — Ты собираешься с ним развлечься, Джейни? Мобильник — отличная штука. Я почти слышу твой фирменный голос: неотразимая Джейни выходит на сцену. Давненько такого не было. Я всегда говорила, у тебя задатки светской львицы. Ты просто не попадала в нужное общество.
   Джейн нахмурилась и отвернулась к океану, чтобы не смотреть на Джона, который заигрывал с Брэнди. Секунды на две. Она хочет видеть, что он делает с Брэнди.
   — По твоим словам выходит, что я жутко мрачная.
   — Если не считать редких проблесков в твоей унылой жизни, то да, — рассмеялась кузина. — Но я знаю, где-то в тебе живет другая Джейни. Я видела ее несколько раз. Освободи ее. Давай. Трахни препода.
   Джейн закрыла глаза.
   — Это пошло.
   — Возможно. Прости. Но если мне предстоит два дня изображать из себя няньку для оравы хнычущих детей, то я могу утешиться хотя бы тем, что моя любимейшая и единственная кузина веселится до упаду. В прямом смысле. Ой, снова пошлю, да? Это все третий стакан вина. Не удержалась после чтения твоей десятистраничной записки о дорогих детках. Или пеняй на мое образование в школе для девочек. Мы занимались либо геометрией, либо разговорами о мальчиках. Угадай, о чем больше?
   Джейн почти не слушала. Диллон подошел к Джону, и она сравнивала этих двух мужчин, один из которых должен был ее привлекать, а второй сводил с ума.
   Диллону очень шел светло-серый костюм, белая рубашка и темно-синий галстук. Каждый светлый локон лежал на своем месте — и остался бы на месте, даже если бы по люксу пронесся ураган. Он изящно держал бокал вина, бумажная салфетка обернута вокруг ножки. Он был такой изысканный. Такой… безобидный.
   И тут же стоял Джон. Он снова побрился — она слышала жужжание через дверь ванной, — но на щеках уже появилась темная тень. У него привычка запускать пальцы в волосы, а сейчас несколько прядей густой черной шевелюры упали ему на лоб. Вот! Он снова отбрасывает волосы.
   И эта манера слегка наклонять голову, так что, когда он смотрит на тебя, его сине-зеленые глаза оказываются прямо под черными бровями вразлет. Похож на Тома Круза, но ярче и с добавочной порцией тестостерона.
   На нем хорошо сидели спортивная куртка и брюки, но, казалось, он не замечал одежды. Вещи облегали его, но не создавали образ. Он сам себя создавал. Все шесть с половиной футов: широкие плечи, узкая талия, длинные стройные ноги.
   — Ох, — вздохнула Джейн.
   — Ох? — повторила Молли. — Что значит — ох? Я сказала, что снова нашла ключи от твоего заведения. Не знаю, как они оказались в коробке из-под пиццы или в холодильнике, но такое иногда случается с людьми. Так что не охай, ладно? Я собираюсь, и детский сад откроется завтра вовремя. Честно.
   — А? — Джейн оторвала взгляд от рук Джона, бокал казался в них совсем крошечным. Такие большие ручищи. Такие длинные пальцы. — Извини, Молли. Слушай, тут вечеринка. Я говорила, да? Я позвоню тебе потом, если будут новости.
   — Хорошо, но как насчет моей просьбы? Джейн покачала головой. Молли о чем-то просила? Черт, она и вправду не слушала.
   — Я сказала, что еще ничего не знаю о планах сенатора.
   — Не в этом дело. Слушай внимательно, Джейни. Это твой детсад, помнишь? Я только хотела сказать, что, если ты не ответишь по мобильному, я оставлю сообщение на телефоне в номере. На случай, если у меня возникнут проблемы, хотя у меня не будет проблем. С чего это у меня должны быть проблемы?
   — Нет! — Джейн тут же представила, как она моется в душе, а Джон берет трубку и говорит, что она в душе. — Не звони в номер, ладно? Я не буду выключать мобильный, честно.
   — Да, но отвечать-то будешь? Я звоню тебе уже в четвертый раз. Ты хоть просмотрела сообщения?
   — Сообщения? Я могу их получать?
   — Очевидно, нет, — произнесла Молли, и Джейн представила, как ее кузина качает головой, закатив глаза. — Слушай, перезвони после ужина, перед сном, или как тебе удобнее. Я дергаюсь, если не общаюсь с тобой минимум дважды в день. Когда твой отец позвонил, я хотела сказать ему о Романовски, что ты его сопровождаешь, а потом подумала — ты сбрендила? Как ты могла отправить маленькую невинную Джейни на неделю с незнакомцем?
   — Я не невинная, — возразила Джейн и увидела, как Джон отошел от Брэнди и направился к ней. — Молли, — быстро добавила она. — Ты действительно считаешь, что в жизни нужно второе разочарование?
   — Одно — чтобы поплакать, второе — чтобы выйти замуж. А что?
   — Выйти замуж? А не просто… повеселиться с ним? Быстро, Молли, отвечай.
   — Я не могу ответить. Джейни, что ты задумала, к чему ты… Джейни! Ты говоришь о Диллоне? Боже, ты, наверное, решила, что этот зануда — разочарование? Джейни Престон, не смей!
   — Мне бы и в голову не пришло.
   — Вот и хорошо. Я просто не смогу видеть тебя с очередной размазней, хотя у Диллона, конечно, есть свои плюсы. Но в основном он редкий зануда. Если хочешь повеселиться, прекрасно. Гульни. Я разрешаю и благословляю. Но не с Диллоном. С кем-нибудь другим, только не с очередным мягкотелым безопасным мальчиком.
   — Заметано, — Джейн улыбнулась Джону, который вышел к ней на балкон. — Пока, Молли, и спасибо.
   Она нажала на кнопку и бросила телефон в сумочку.
   — Снова отмечаешься у мамы с папой? — спросил Джон, протягивая ей тарелочку с кусочками моцареллы в сухарях.
   Джейн взяла один, откусила, поборолась с теплым тягучим сыром, наматывая нить на язык, откусила и сунула все в рот.
   — Господи, — Джон покачал головой. — Не делай так больше, ладно?
   — Извини, — она облизала пальцы один за другим.
   — И так тоже не делай. Или хочешь сказать, будто не знаешь, что творишь?
   Джейн облизала последний палец.
   — Творю? Ничего я не творю. Они просто жирные, вот и все, — тут ее глаза расширились. — Ой…
   — Да, — ухмыльнулся Джон. — Ой.
   — Ой… Нет, я не… Я не хотела заводить… То есть я не нароч… Прекрати надо мной смеяться!
   — А иначе я обижусь. То есть ты не хотела — что ты собиралась сказать? Ты не хотела меня заводить?
   — Нет, конечно, нет. Зачем? Он шагнул ближе:
   — Не знаю, зачем, но ты это делаешь. И часто. Безо всяких усилий.
   — Ну… Это же твои трудности, верно? — выдохнула Джейн. Ну почему у него такие потрясающие глаза? Она отступила на шаг, чувствуя, как поддается его росту, пылкому взгляду и теплому тягучему ощущению внизу ее живота.
   Он улыбнулся уголком рта. Очень славно для такого великана. Почти восхитительно, если бы только ей не хотелось найти где-нибудь стремянку, приставить к его широкой груди, забраться вверх и врезать ему прямо в нос.
   — Значит, мои? — продолжал он радостно, что ее бесило. — Мы спим вместе, Джейни, помнишь?
   — Может быть, это и твои трудности тоже?
   Ну что ж. Двадцать четыре часа жизни правильной девочки, которая выбралась на сомнительный отдых, и вот она на перепутье. Хорошая девочка, плохой мальчик. А если девочка похуже, может, и мальчик получше?
   — А что, если… — Она замолчала и облизала губы. — Что если я скажу «да»?
   — Да? — Улыбка Джона погасла. — Что — да? Джейн вздохнула. Молли справилась бы гораздо лучше.
   — Да, ну… ну… ты знаешь. То самое.
   — Господи Иисусе, — Джон запустил правую руку в волосы. — Я создал чудовище… Джейн, я пошутил. Просто пошутил.
   Она не знала, как ей удалось улыбнуться — было очень больно.
   — Я тоже. Купился?
   Джейн взяла с тарелки, которую он все еще держал, еще один кусочек моцареллы, откусила половину и оставила ниточку сыра висеть в воздухе. Обвила ее вокруг языка, медленно затянула в рот.
   — М-м-м… так вкусно. Увидимся, Джон, мальчик мой.
   Пусть страдает. И она прошмыгнула мимо него, чтобы найти ванную и ненадолго уединиться.
   А нашла Диллона Холмса, который преградил ей путь, пока она обходила толстяка с пляжа — все еще с сигарой во рту.