Он был шотландцем и не мог этого вынести. Лучше оставаться в доме.
И на какое-то время он остался.
Казалось, нет выхода, кроме принесения в жертву арендной платы. Ужасная альтернатива, но ничего другого не было.
Супруги как раз обсуждали этот вопрос в поисках выхода, когда их прервал звон дверного колокольчика. Был уже вечер; клерк вернулся из Сити и исполнял роль отца семейства среди своих близких.
Кто может прийти в такой час? Для визита слишком поздно. Может быть, какой-нибудь бесцеремонный знакомый из Страны лепешек (Шутливое прозвище Шотландии, которая славится своими овсяными лепешками. – Прим. перев.) явился выкурить трубку и выпить стаканчик виски.
– К вам пришли, хозяин.
В гостиную заглянула служанка. Ее акцент свидетельствовал, что она соплеменница самого мистера М’Тавиша.
– Ко мне? Кто это, Мэгги?
– Не знаю. Совсем незнакомый человек, хорошо одет, с большой бородой, с баками и усами. Он по делу, я думаю. Сказал, что хочет поговорить о доме.
– О доме?
– Да, хозяин. Он сказал, что слышал, будто его хотят сдать.
– Пригласи его!
М’Тавиш вскочил, опрокинув при этом стул, на котором сидел. Миссис М. и три дочери торопливо удалились в заднюю гостиную, словно в передней должен был появиться тигр.
Однако они были не настолько испуганы, чтобы не прижаться к разделяющей гостиные двери и не рассмотреть гостя в замочную скважину.
– Какой он красивый! – воскликнула Элспи, старшая из девочек.
– Очень похож на военного! – сказала вторая, Джейн, завершив осмотр. – Интересно, женат ли он?
– Уходите отсюда, дети! – прошептала мать. – Он может вас услышать, и папа рассердится. Идемте, говорю вам!
Девушки отошли от двери и сели на диван.
Но мать тоже должна была удовлетворить свое любопытство; и, вопреки собственным словам, она опустилась на колени и вначале прижала к замочной скважине глаз, а потом ухо, слушая каждое слово, которым обменивались ее муж и этот незнакомец с баками и усами.
Глава LV
Жилье обеспечено
Посетитель, вошедший в виллу на Южном берегу, был мужчиной лет тридцати с внешностью и манерами джентльмена.
Банковский клерк видел, что он из Вест-Энда (Западная фешенебельная часть Лондона. – Прим. перев.). Это заметно в покрое костюма, в прическе и в том, как баки соединяются с усами.
– Мистер М’Тавиш, полагаю? – произнес посетитель, зайдя в гостиную.
Шотландец кивнул в знак согласия. Режде чем он успел сделать что-нибудь еще, незнакомец продолжал:
– Прошу прощения, сэр, за это вторжение. Я слышал, ваш дом сдается.
– Не совсем точно. Я предлагаю перекупить его аренду.
– Значит, меня неверно информировали. И на сколько времени рассчитана аренда?
– На двадцать один год.
– Ах! Это мне не подходит. Дом мне нужен на короткое время. Мне нравится Южный берег – вернее, нравится моей жене; а вы ведь знаете, сэр, – я полагаю, вы женаты: этим все сказано.
Мистер М’Тавиш действительно это знал; поэтому он согласно улыбнулся.
– Прошу прощения, – продолжал незнакомец. – Этот дом понравился мне больше всех. Я знаю, что моя жена была бы им очарована.
– Моя тоже, – сказал мистер М’Тавиш.
– Как ты лжешь! – подумала миссис М’Тавиш, прижимаясь ухом к замочной скважине.
– В таком случае мне кажется, мы не сможем договориться. Я был бы рад снять дом на год – на один год – и за хорошую плату.
– А сколько бы вы заплатили? – спросил арендатор, думая о возможности компромисса.
– Ну, мне трудно сказать. А сколько бы вы хотели?
– С обстановкой или без нее?
– Я предпочитаю с обстановкой.
Банковский клерк занялся расчетами. Он думал о том, что придется переселяться и что жена может возражать. Но думал он и о том, что соседство каждый день приносит ему позор.
Кажется, по ту сторону двери послышался звук, который помог ему решиться.
Он решил пожертвовать мебелью.
– На год, говорите,
– Я бы снял на год – и заплатил вперед, если хотите.
Арендная плата за год вперед – это всегда искушение для хозяина, особенно небогатого. М’Тавиш не был богат, каковы бы ни были его переспективы в банке.
Его жена многое дала бы, чтобы ухо мужа оказалось по ту сторону замочной скважины; тогда она могла бы прошептать: «Соглашайся!»
– Вы спрашиваете, сколько будет стоить снять на год дом с мебелью?
– Совершенно верно, – ответил незнакомец.
– Посмотрим, – ответил М’Тавиш, размышляя. – Моя собственнная рента, обусловленные договором деньги на ремонт, стоимость мебели, проценты… Ну, я бы сказал, двести фунтов в год.
– Двести фунтов. Вы согласны?
Банковский клерк обрадовался. Двести фунтов – это двести процентов по отношению к его собственным расходам. К тому же он по крайней мере на год избавится от дома вместе с его подозрительными соседями. А для этого можно принести любую жертву.
Он отдал бы дом с участком и за половину этой суммы.
Однако он, М’Тавиш, хитер, а незнакомец простодушен. Придя к такому выводу, он не только потребовал двести фунтов, но и договорился о том, что заберет часть мебели.
– Семейные реликвии, – сказал он. – Вам они не понадобятся.
Незнакомец не возражал, и договор был заключен.
– Как ваше имя, сэр? – спросил жилец, собирающийся выезжать.
– Свинтон, – ответил жилец, собирающийся въезжать. – Ричард Свинтон. Вот моя карточка, мистер М’Тавиш; а вот карточка моего поручителя лорда…
Эту карточку клерк принял дрожащими руками. У его жены по другую сторону двери было ощущение электрического удара.
Жилец, у которого поручителем лорд – и какой лорд!
Она едва могла сдержаться, чтобы не закричать в скважину:
– Договаривайся с ним, Мак!
Но Мак не нуждался в этом подталкивании. Он уже принял решение.
– Скоро ли вы собираетесь въезжать? – спросил он.
– Как можно скорее, – был ответ. – Завтра, если вам удобно.
– Завтра! – повторил хладнокровный шотландец, не привыкший к таким стремительным действиям и несколько удивленный предложением.
– Конечно, это не совсем обычно, – сказал будущий жилец. – Но, мистер М’Тавиш, у меня есть причины для этого. Они деликатного свойства; но вы сами женаты и отец семейства – вы меня понимаете?
– Абсолютно! – ответил шотландский отец семейства.
***
Договор был заключен. На следующий день мистер М’Тавиш со всем семейством выехал. Мистер Свинтон подписал договор и дал чек на год вперед. Учитывая личность поручителя, даже не потребовалось делать передаточную надпись.
Глава LVI
Репетиция в костюмах
Революционный лидер, поселившийся напротив виллы М’Тавиша, чьи политические взгляды так неприятны верноподданному арендатору, был не кто иной как экс-диктатор Венгрии.
Новый жилец знал об этом до того, как занял виллу. И сообщил ему об этом не хозяин виллы, а тот человек, чьи инструкции он выполнял.
Близость жилища революционера вызывала тревогу М’Тавиша. Но именно по этой же причине мистеру Свинтону так понадобился его дом!
Свинтон знал о соседе напротив, но не больше. Истинную причину того, зачем понадобилось снимать виллу, ему не сообщали. Ему приказали снять именно этот дом по любой цене, и он выполнил приказ и снял его за двести фунтов.
Патрон дал ему чек на триста. Двести ушли в карман М’Тавиша; сотня оставалась в распоряжении Свинтона.
Он переселился в новый дом и, сидя с сигарой в зубах – настоящей гаваной, – размышлял об окружающей его роскоши. Как отличается этот диван с бархатным покрывалом и мягкими подушками от жесткой софы с твердыми подушками и выступающими пружинами! Как не похожи эти роскошные стулья на плетеные, которые так хорошо должна помнить его жена!
Поздравляя себя с удачей, Свинтон думал и о том, что ему предстоит. Он очень проницательно догадывался, чему обязан своей удачей.
Однако зачем ему приказали снять виллу и что еще придется сделать, он не знал.
Он только предполагал, что его ждет что-то связанное с Кошутом. В этом он был почти уверен.
Однако ему недолго оставаться в неведении. Во время утренней встречи патрон пообещал прислать инструкции – их доставит джентльмен, который придет «в течение вечера».
Свинтон догадывался, кто будет этот джентльмен; и это подвигнуло его на разговорс женой – разговор своеобразный и совершенно тайный.
– Фэн! – сказал он, доставая сигару из зубов и поворачивась к дивану, на котором возлежало это милое существо.
– Что? – спросила жена, тоже доставая сигару изо рта и выпуская дым.
– Как тебе нравится наше новое жилище, любимая? Лучше того, в Вестборне?
– Ты хочешь, чтобы я ответила на вопрос, Дик?
– О, нет. Не нужно, если не хочешь. Но не нужно так рявкать и рычать.
– Я не рявкаю и не рычу. Что за глупости ты говоришь!
– Да, все, что я говорю, глупо. И делаю тоже. Последние три дня я был очень глуп. Снял уютный дом, заплатив за него на год вперед, и раздобыл еще сотню фунтов для кухни! Если не ошибаюсь, будут еще. Как глупо, что я все это организовал!
Фэн ничего не ответила. Если бы супругу было доступно ее лицо, он увидел бы на нем улыбку, вызванную совсем не восхищением его умом.
У нее были свои догадки относительно того, чему они обязаны этой удачей и что потребуется от нее взамен.
– Да, будет еще гораздо больше, – продолжал Свинтон свое оптимистическое предсказание. – В сущности, Фэн наше будущее обеспечено или, вернее, будет обеспечено, если только ты…
– Что я? – спросила она, видя, что он колеблется. – Что я должна сделать еще?
– Ну, прежде всего, – протянул он, демонстрируя неудовольствие ее тоном, – иди наверх и переоденься. Потом я скажу тебе, чего хочу.
– Переодеться? Вряд ли это возможно с теми тряпками, которые у меня остались!
– Забудь о тряпках. Сейчас с этим ничего не поделаешь. К тому же, любимая, ты в любой одежде выглядишь прекрасной.
Фэн качнула головой, словно отмахиваясь от комплимента.
– Постарайся использовать эти тряпки, как ты их называешь, как можно лучше. Завтра все будет по-другому. Мы отправимся на прогулку к модисткам и меховщикам. А теперь, девочка, иди. Делай, что я сказал!
Фэн встала и направилась к лестнице, ведущей в спальню.
Она начала подниматься.
– Постарайся выглядеть как можно лучше, Фэн! – сказал вслед ей муж. – Я жду джентльмена, который тебе не знаком; и я не хочу, чтобы он подумал, что я женат на неряхе. Поторопись и спускайся снова. Он может прийти в любой момент.
На эту грубоватую речь не последовало никакого ответа. Только смех с верха лестницы.
Свинтон возобновил курение и сидел, поджидая.
Он не знал, что услышит сначала: звонок в дверь или шорох шелковых юбок на лестнице.
Ему хотелось, чтобы сначала вышла жена, потому что он еще не сообщил ей свои указания.
Но сказать ему нужно немного, и хватит нескольких минут.
Он не был разочарован: Фэн появилась первой. Она спустилась по лестнице – в белоснежном испанском шелке и в ярких красках румян.
Без этого она была прекрасна, с этим – непревзойденна.
Долгое употребление сделало кометику обязательной для ее кожи; но одновременно Фэн научилась применять ее искусно и почти незаметно. Только истинный знаток отличил бы краску на ее щеках от естественного румянца.
– Подойдет, – сказал Свинтон, одобрительно осмотрев ее.
– Для чего? – спросила она.
Вопрос был лишним. Она догадывалась, что он имеет в виду.
– Садись, и я расскажу тебе.
Она села.
Он начал не сразу. Казалось, его что-то смущает. Даже он, этот наглец, испытывал замешательство.
И неудивительно, учитывая его грязные мысли и слова, готовые сорваться с языка. Он собирался позорно использовать свою жену.
Но не до конца – только для видимости.
Только для видимости. С этой мыслью он наконец набрался храбрости и заговорил.
Сказал он вот что:
– Послушай, Фэн. Джентльмен, которого я поджидаю, тот самый, что поселил нас в этом уютном жилище. Это лорд… Я говорил тебе, что это за человек и какой властью он обладает. Он может очень многое дать мне и даст, если мы правильно себя поведем. Но он непостоянен и полон коварства, как все такие люди. С ним требуется искусное обращение; и ты должна помочь мне.
– Помочь тебе? Но каким образом?
– Я хочу только, чтобы ты была с ним вежлива . Ты меня понимаешь?
Фэн ничего не ответила. Но деланое изумление в ее взгляде свидетельствовало, что она все поняла.
Разговор прервал звонок в дверь.
Глава LVII
Патрон и протеже
Звонок не заставил вздрогнуть мистера Свинтона. Возможно, так было бы, если бы он прожил в своем новом доме подольше. Его расписки все еще ходят по Лондону с приложенными к ним постановлениями суда; и он мог бы подумать, что явился обладатель подобной расписки.
Но он совсем недолго находится в вилле М’Тавиша, к тому же поджидает посетителя. Все это позволяло ему не опасаться. Беспокоило его только одно: сам ли патрон явился или обещанный им посыльный с инструкциями.
Служанка, нанятая в тот же день, была отправлена к двери. Ей приказали, если увидит пожилого джентльмена, высокого и плотно сложенного, впустить его немедленно.
Открыв дверь, она увидела джентльмена. Он был одет в просторный плаш, шляпа натянута на уши. Но это не помешало служанке разглядет, что джентльмен высок и плотен; свет лампы, упавший на лицо, свидетельствовал, что оно отвечает описанию.
– Здесь живет мистер Свинтон? – спросил джентльмен, прежде чем служанка успела пригласить его войти.
– Да, сэр. Заходите, пожалуйста.
В сопровождении служанки джентльмен миновал заросли сирени и ракитника и вступил на небольшой дворик, на котором совсем недавно курил свою трубку мистер М’Тавиш; здесь джентльмена провели в дом, где его ждал Свинтон.
Он был один: жена в соответствии с его указаниями исчезла.
Увидев гостя, мистер Свинтон встал и пошел ему навстречу.
– Милорд! – воскликнул он, делая вид, что очень удивлен. – Возможно ли, что вы оказали мне честь своим посещением?
– Никакой особой чести, сэр.
– Судя по словам вашей милости, я полагал, что вы пошлете…
– Вместо этого я пришел сам, мистер Свинтон. Инструкции, которые я вам сообщу, очень важны. И я решил, что лучше вам их получить непосредственно от меня. По этой причине вы меня и видите.
«Ложь!» – подумал Свинтон, имея в виду причину.
Конечно, он сохранил эту мысль при себе. Ответ его звучал так:
– Так и говорят о вашей милости. Ночью и днем – всегда в работе, всегда на службе государству. Ваша милость простит мне, что я говорю так свободно?
– Не стоит упоминаний, мой дорогой сэр. Наше дело требует, чтобы мы оба говорили свободно.
– Прошу прощения за то, что не пригласил вашу милость садиться.
– Я сяду, – быстро согласился снисходительный вельможа, – и выкурю сигару, если у вас найдется лишняя.
– К счастью, найдется, – обрадованно ответил Свинтон. – Вот, милорд. Мне их продали как гаванские. Но за качество не ручаюсь.
– Попробуйте мою!
Патрон достал из кармана сюртука портсигар. Плащ и шляпу он оставил в прихожей.
Протеже принял сигару со множеством благодарностей.
Оба сели и закурили.
Свинтон, решив, что сказал достаточно, ждал, пока великий человек продолжит разговор.
Тот так и поступил.
– Я вижу, вам удалось снять дом. – Замечание довольно бесцельное.
– Да, милорд, – последовал вежливый ответ.
Более целенаправленным было следующее объяснение.
– Должен, к сожалению, сообщить вашей милости, что он обошелся в крупную сумму.
– Сколько?
– Мне пришлось снять его на целый год – арендовать за двести фунтов.
– Ну, неважно. Это государственная служба. В таких делах мы не скупимся. А теперь, мой дорогой сэр, позвольте объяснить, для чего снят дом и почему вы в нем поселились.
Свинтон сидел, слушая с подобострастным видом.
Его патрон продолжал:
– Непосредственно против вас живет человек, чье имя вам уже известно.
Не называя этого имени, слушатель кивнул. Он знал, что напротив живет Кошут.
– Вы вскоре увидите, что этого человека посещают многие.
– Я это уже заметил, милорд. Весь день приходят и уходят.
– Вот именно. И среди них есть известные люди; многие из них играли важную роль в европейской политике. Теперь, сэр: ради торжества порядка необходимо, чтобы перемещения этих людей были известны. Для этого необходимо держать их под наблюдением. По рекомендации сэра Роберта Котрелла мы избрали вас для выполнения этой деликатной обязанности. Если не ошибаюсь, сэр, вы знаете, как ее исполнять?
– Милорд, я буду стараться изо всех сил.
– Тем лучше для нашей общей цели. А теперь займемся подробностями.
Свинтон продолжал внимательно слушать.
– Вы должны познакомиться с внешностью всех живущих в доме напротив; попытаетесь узнать, кто они; вы будете отмечать всех входящих и выходящих, указывая время. Для этой цели вам понадобятся два помощника; я поручаю вам их нанять. Один из них, возможно, будет выдавать себя за вашего слугу; другой, соответствующим образом одетый, должен казаться вашим близким знакомым. Если сумеете найти человека, у которого есть доступ в лагерь врага, это будет необыкновенно важно. Среди посетителей вашего соседа, возможно, не все его друзья. Вы меня поняли?
– Да, ваша милость.
– Я вижу, мистер Свинтон, вы именно тот человек, который нам нужен. А теперь последнее. Вам нужно следить за посетителями Кошута, но еще важнее следить за ним самим. Если он выходит из дома, вы или ваш друг должны последовать за ним и узнать, куда он ходил. Если необходимо, берите кэб; и в любом случае, не теряя времени, немедленно докладывайте. Докладывайте моему личному секретарю: он всегда находится в моей резиденции на Парк Лейн. Пока этого достаточно. Если понадобятся деньги, дайте знать моему секретарю. Он получил приказ снабжать вас всем необходимым. Все дальнейшие указания я буду давать сам. Возможно, мне придется часто сюда приходить; прикажите служанке, чтобы впускала меня.
– Милорд, не возьмете ли ключ? Прошу прощения за этот вопрос. Это избавит вашу милость от ожидания у ворот, где вас могут узнать прохожие или жильцы дома напротив.
Не показывая свой радости, патрон принял предложение. Ключ может оказаться полезным для других целей, а не только чтобы его не узнали «прохожие или жильцы дома напротив».
– Я вижу, вы умны, мистер Свинтон, – сказал он со своеобразной, почти сардонической улыбкой. – Как вы говорите, ключ будет полезен. А теперь мне вряд ли нужно предупреждать вас о необходимости держать все дело в тайне. Я вижу, у вас окна снабжены подвижными жалюзи. Это хорошо и подходит для использования. К счастью, ваша внешность вполне соотетствует дому – очень уютный дом. Ваша супруга тоже.. а кстати, мы очень невежливо с ней поступаем. Я должен извиниться перед ней за то, что так долго задерживаю вас. Надеюсь, вы передадите ей мои извинения, мистер Свинтон. Скажите ей, что я задержал вас по очень важному делу.
– Милорд, она мне не поверит, если я не скажу ей, кого имел честь принимать. Можно ей это сказать?
– О, конечно, конечно! Если бы не было так поздно, я попросил бы вас представить меня. Но, конечно, для представлений леди уже слишком поздно.
– Представление вашей милости не может быть поздним. Я знаю, бедное дитя будет обрадовано.
– Что ж, мистер Свинтон, если это не противоречит вашим домашним привычкам, я буду рад. Для меня все часы одинаковы.
– Моя жена наверху. Могу я попросить ее спуститься?
– Нет, мистер Свинтон: могу я попросить вас пригласить ее вниз?
– Какая снисходительность, милорд! Повиноваться вам – истинное наслаждение.
С этими словами Свинтон вышел из комнаты и поднялся по лестнице.
Отсутствовал он недолго. Фэн ждала его на верхней ступеньке, готовая принять приглашение.
Свинтон почти немедленно вернулся и застал своего пожилого гостя перед каминным зеркалом. Тот пытался с помощью крашеных волос скрыть лысину на макушке.
Последовало представление, и гость мистера Свинтона совершенно забыл о позднем часе. Начался разговор втроем – два его участника вели себя подобострастно, третий – покровительственно. Но по мере того как разговор продолжался, тон его менялся. Последовало приглашение знатному гостю немного подкрепиться – с учетом длительной беседы. Он не отказался.
Абигайл отправили в ближайшую кондитерскую, она принесла булочки, сэндвичи и пирог «Мелтон-Моубрей» (Пирог со свининой и анчоусным соусом. – Прим. перев.); все это поставили на стол вместе с графином шерри. И его милость знакомился с содержимым графина с такой легкостью, словно стал веселым гвардейцем.
Кончилось тем, что он стал еще дружелюбнее; и разговаривал с мистером Свинтоном, как его старый друг; и пожимал руку миссис Свинтон, стоя в двери и желая ей «спокойной ночи». Эта сцена могла бы заставить Свинтона ревновать, если бы лампа горела достаточно ярко и он смог бы ее увидеть. Однако он о ней только догадывался и нисколько не ревновал!
– Какая милашка! – рассуждал про себя старый развратник, идя по Парк Роуд к карете, которая все это время ждала его в тени деревьев. – И какая горячая! Могу судить об этом по прикосновению к ее пальцам!
– Настоящее сокровище! – почти в то же время думал Свинтон и о той же самой женщине. Своей собственной жене!
Так он рассуждал, закрыв дверь за гостем. Потом, сидя за стаканом шерри и сигарой, убежденно повторил:
– Да, Фэн – самая подходящая карта для этой игры. Какой я глупец, что не подумал об этом раньше! Черт побери! Не еще не поздно. Я еще могу получить ее руку. И, если не ошибаюсь, сегодня вечером началась игра, которая принесет мне самый желанный в мире выигрыш– Джули Гирдвуд!
Серьезный тон, каким были произнесены последние слова, свидетельствовал, что он не отказался от надежды заполучить американскую наследницу.
Глава LVIII
Перспектива улучшается
Для тех, кто не учитывает социальных различий, план Свинтона, связанный с Джули Гирдвуд, показался бы нелепым. И не только из-за его низменности, но и из-за того, что шансы на успех казались ничтожными.
Если бы девушка его полюбила, это бы все изменило. Любовь способна смести любые преграды; и для того, кто поглощен ею, не существует опасностей.
Она его не любила; однако Свинтон этого не знал. Гвардеец, красивый внешне, он привык к победам. И ему казалось, что не настало еще время, когда он не смог бы победить еще раз.
Он больше не служит в гвардии; однако он молод и знает, что все еще красив. Так считают английские дамы. Странно, если у девушки янки будет другое мнение!
На его стороне немало преимуществ; доверяя своей внешности, он считал себя способным завоевать американку – даже сделать ее жертвой незаконного брака.
Но если его план двоеженства удастся, что тогда? Какая польза от такой жены, если ее мать не сдержит обещание – не отдаст половину состояния покойного розничного торговца?
Жениться на Джули Гирдвуд вопреки воле матери было бы настоящей глупостью. Он не боялся наказания за преступление. Он даже не думал о нем. Но стать зятем женщины, чья дочь не получит ни пенни, пока она сама жива, совсем ни к чему. К тому же эта женщина говорит, что собирается прожить еще полвека!
Эта шутка полна смысла; и Свинтон это понимал.
Он был уверен, что смог бы уговорить дочь выйти за него; но чтобы получить вдобавок полмиллиона долларов, он должен стоять у алтаря с титулом лорда!
Таково первоначальное условие миссис Гирдвуд. Он знал, что она по-прежнему его придерживается. Если оно будет выполнено, она останется довольной; но никак не иначе.
Итак, чтобы продолжать, нужно поддерживать фальшивое инкогнито. Продолжать обман.
Но как?
Этот пункт вызывал у Свинтона наибольшие затруднения.
Обман сановился затруднителен. Легко было выдавать себя за лорда в Ньюпорте и в Нью-Йорке; в Париже еще легче; но он сейчас в Лондоне, а здесь обман может легко раскрыться.
Больше того, во время последней встречи с Гирдвудами он почувствовал, что их отношение к нему меняется – не хватало прежнего понимания. Особенно ясно это было видно у миссис Гирдвуд. Теплое дружеское отношение, возникшее в Ньюпорте и продолжившееся в Нью-Йорке, а впоследствии возобновленное в Париже, неожиданно сменилось холодностью.
В чем причина? Она слышала о нем что-нибудь нелестное? Может быть, его обман раскрыт? Или она только подозревает что-то?
Только последний вопрос его беспокоил. Он не думал, что она узнала правду. Он играл искусно и не делал никаких намеков на свой скрытый титул. У него для этого были основательные причины.
Он признавался самому себе, что у нее появились подозрения. Она гостеприимно принимала его в Америке. По хорошо известным причинам он не ответил ей тем же в Англии.
Правда, он встречался с американками в Париже; однако здесь, в Англии, лорд должен был бы проявить большую щедрость; и миссис Гирдвуд должна быть рассержена его скупостью.
Однако по аналогичным причинам он еще не навестил своих американских знакомых в Лондоне.
Напротив, после их приезда сюда он старался не попадаться у них на пути.
В Англии он у себя дома: почему в таком случае он и здесь живет под вымышленным именем? Если он лорд, почему находится в стесненных обстоятельствах? В глазах миссис Гирдвуд все это очень подозрительно.
Последнее можно объяснить: лорды бывают и бедные, хотя такое встречается редко. Мало лордов, которые не могут позволить себе модно одеваться и роскошно обедать. Содержать красивый дом, если испытывают к этому расположение.
После возвращения в Англию все это Свинтону недоступно. Как же тогда он может выдать себя за лорда, пусть даже бедного?