Страница:
Она безмолвно шевелила губами, произнося молитву, когда раздался новый выстрел.
— Убирайся к черту с моей земли, парень, или я набью тебе живот свинцом!
И вдруг странное спокойствие овладело Эсмеральдой. Она вытащила из кобуры Билли пистолет и решительно направилась к дому.
— Не проси ради меня, — простонал он сквозь стиснутые зубы.
Эсмеральда и не думала унижаться до просьб. Она поднялась по ступенькам веранды, где в неясном свете стояла крупная женщина с нацеленным на нее дулом. Предпринимать что-либо было уже поздно.
— Уильям Дарлинг ваш сын? — выкрикнула Эсмеральда.
Никакого ответа. Лишь струйка светлого табачного дыма в темноте.
Девушка подняла руку с пистолетом и настойчиво повторила свой вопрос.
Таинственная фигура хранила молчание. Пальцы Эсмеральды уже сводило судорогой, когда наконец раздался угрюмый голос:
— У меня нет сыновей. Все они умерли во время войны.
— Ошибаетесь, мэм. Все ваши ребята живы.
Темная фигура безразлично повела плечами.
— Какое это имеет значение? Для меня они все равно что умерли.
Эсмеральда в отчаянии кивнула в сторону Билли.
— Вот этот ваш сын действительно умрет, если ему срочно не оказать помощь! Вы сделаете это или хотите, чтобы я похоронила его на вашей земле?!
Женщина перевела взгляд на Билли. Он все еще стоял на коленях, глаза его лихорадочно сверкали. При лунном свете темные пятна крови на его белой рубашке казались черными.
— Сдается мне, что он уже сам вырыл себе могилу! — пробормотала женщина. Эсмеральда сокрушенно вздохнула.
— У меня был очень тяжелый день, мадам. Не испытывайте мое терпение. Или вы сейчас отойдете в сторону и позволите мне внести его в дом, или мне придется стрелять в вас!
Женщина усмехнулась:
— Что ж, я почти не сомневаюсь, что вы способны это сделать.
Вместо ответа Эсмеральда оттянула курок.
Какое-то время мать Билли стояла неподвижно, раздумывая, как следует поступить. Наконец она опустила ружье, прислонила его к столбику веранды и вышла из тени. Эсмеральда испуганно попятилась.
Мать Билли оказалась настоящей великаншей, ростом не меньше шести футов. Мощные мускулистые руки, могучий торс. На голове — длинные спутанные космы тусклого цвета. Ее широкое лицо с грубыми чертами казалось застывшей маской.
— Можете внести его, — сурово сказала женщина. — Но предупреждаю, вам придется самой ухаживать за ним. — Трубка вспыхнула в темноте и осветила твердый подбородок и безжалостную линию рта. — Я не собираюсь тратить силы и чинить его, чтобы он снова сбежал.
Их внимание привлек неожиданный шорох травы и странный булькающий звук. Билли не было видно.
— Что вы наделали, старая злобная карга! — яростно закричала Эсмеральда. — Пока вы здесь со мной препираетесь, ваш сын умирает!
Подхватив юбку, она стремглав бросилась к лежащему в траве Билли и опустилась рядом с ним на колени. Он лежал на спине, одной рукой прижимая повязку на груди, а другой держась за бок. Его прекрасное лицо было искажено агонией.
— Дыши, Билли! О, пожалуйста! Ты должен постараться, умоляю тебя! — кричала обезумевшая от горя Эсмеральда.
Он открыл глаза и со свистом втянул в себя воздух. И только тогда она поняла, что он вовсе не умирал… Он смеялся! Смеялся так сильно, что слезы катились из глаз.
Эсмеральда резко отдернула руки, смущенная и рассерженная на него за то, что он так напугал ее.
Глаза Билли ослепительно сверкнули в темноте. Он наконец успокоился.
— Теперь я точно знаю, — сказал он, нежно коснувшись рукой щеки Эсмеральды, — что вы именно та девушка, которую я всегда мечтал привести домой и познакомить с моей мамой!
17
18
— Убирайся к черту с моей земли, парень, или я набью тебе живот свинцом!
И вдруг странное спокойствие овладело Эсмеральдой. Она вытащила из кобуры Билли пистолет и решительно направилась к дому.
— Не проси ради меня, — простонал он сквозь стиснутые зубы.
Эсмеральда и не думала унижаться до просьб. Она поднялась по ступенькам веранды, где в неясном свете стояла крупная женщина с нацеленным на нее дулом. Предпринимать что-либо было уже поздно.
— Уильям Дарлинг ваш сын? — выкрикнула Эсмеральда.
Никакого ответа. Лишь струйка светлого табачного дыма в темноте.
Девушка подняла руку с пистолетом и настойчиво повторила свой вопрос.
Таинственная фигура хранила молчание. Пальцы Эсмеральды уже сводило судорогой, когда наконец раздался угрюмый голос:
— У меня нет сыновей. Все они умерли во время войны.
— Ошибаетесь, мэм. Все ваши ребята живы.
Темная фигура безразлично повела плечами.
— Какое это имеет значение? Для меня они все равно что умерли.
Эсмеральда в отчаянии кивнула в сторону Билли.
— Вот этот ваш сын действительно умрет, если ему срочно не оказать помощь! Вы сделаете это или хотите, чтобы я похоронила его на вашей земле?!
Женщина перевела взгляд на Билли. Он все еще стоял на коленях, глаза его лихорадочно сверкали. При лунном свете темные пятна крови на его белой рубашке казались черными.
— Сдается мне, что он уже сам вырыл себе могилу! — пробормотала женщина. Эсмеральда сокрушенно вздохнула.
— У меня был очень тяжелый день, мадам. Не испытывайте мое терпение. Или вы сейчас отойдете в сторону и позволите мне внести его в дом, или мне придется стрелять в вас!
Женщина усмехнулась:
— Что ж, я почти не сомневаюсь, что вы способны это сделать.
Вместо ответа Эсмеральда оттянула курок.
Какое-то время мать Билли стояла неподвижно, раздумывая, как следует поступить. Наконец она опустила ружье, прислонила его к столбику веранды и вышла из тени. Эсмеральда испуганно попятилась.
Мать Билли оказалась настоящей великаншей, ростом не меньше шести футов. Мощные мускулистые руки, могучий торс. На голове — длинные спутанные космы тусклого цвета. Ее широкое лицо с грубыми чертами казалось застывшей маской.
— Можете внести его, — сурово сказала женщина. — Но предупреждаю, вам придется самой ухаживать за ним. — Трубка вспыхнула в темноте и осветила твердый подбородок и безжалостную линию рта. — Я не собираюсь тратить силы и чинить его, чтобы он снова сбежал.
Их внимание привлек неожиданный шорох травы и странный булькающий звук. Билли не было видно.
— Что вы наделали, старая злобная карга! — яростно закричала Эсмеральда. — Пока вы здесь со мной препираетесь, ваш сын умирает!
Подхватив юбку, она стремглав бросилась к лежащему в траве Билли и опустилась рядом с ним на колени. Он лежал на спине, одной рукой прижимая повязку на груди, а другой держась за бок. Его прекрасное лицо было искажено агонией.
— Дыши, Билли! О, пожалуйста! Ты должен постараться, умоляю тебя! — кричала обезумевшая от горя Эсмеральда.
Он открыл глаза и со свистом втянул в себя воздух. И только тогда она поняла, что он вовсе не умирал… Он смеялся! Смеялся так сильно, что слезы катились из глаз.
Эсмеральда резко отдернула руки, смущенная и рассерженная на него за то, что он так напугал ее.
Глаза Билли ослепительно сверкнули в темноте. Он наконец успокоился.
— Теперь я точно знаю, — сказал он, нежно коснувшись рукой щеки Эсмеральды, — что вы именно та девушка, которую я всегда мечтал привести домой и познакомить с моей мамой!
17
Жарким субботним полднем обитатели Каламити были потрясены невиданным зрелищем. В их жалкий пыльный городок торжественно въехала роскошная карета.
Прятавшийся в прохладном сумраке конюшни Донли Эзелл стоял в дверях и взглядом знатока провожал глазами шестерку великолепных, серых в яблоках, лошадей. Старая матушка Шивели не могла отвести затуманившегося взора от кучера, важно восседавшего на козлах в алой ливрее и напудренном парике. По ее сморщенному лицу бродила задумчивая улыбка.
— Как он похож на того красавчика, который ухаживал за мной, когда мне было шестнадцать лет! — воскликнула она, обращаясь к своей старой подруге Мод.
— Смотри, мама! — с восторгом закричала какая-то малышка, так сильно дернув мать за руку, что та чуть не выронила решето с яйцами. — Это же король Нью-Мехико! — Девчушка указала на гербовый щит Уиндхемов, тщательно выписанный золотом на черной лакированной дверце.
Сидевшая в карете Анна раздраженно опустила занавеску. Она чувствовала себя совершенно ужасно от непривычной жары и всепроникающей пыли.
— Надеюсь, ты доволен, Реджинальд! Вряд ли мы привлекли бы больше внимания, если бы прибыли в тыкве, запряженной шестеркой белых мышей!
Ее брат сидел напротив, откинувшись на подушки, и тоже изнывал от зноя. Его белоснежная рубашка потеряла первоначальную свежесть. Анна взглянула на него с сочувствием, но решила промолчать, так как брат стал очень раздражительным с тех пор, как они покинули любимую Англию.
Тяжело дыша, он то и дело промокал пот, струившийся по раскрасневшемуся лицу и блестящей лысине.
— Просто возмутительно, что в этой глуши не подают чай в пять часов. Мне и так пришлось пожертвовать чуть ли не всеми удобствами.
Анна лениво обмахивалась веером.
— Вот из-за твоей привычки к роскоши мы и потратили массу драгоценного времени на погрузку этой проклятой кареты сначала на пароход, а потом на поезд. Лучше бы мы употребили его на розыски Эсмеральды!
Стряхнув с себя оцепенение, Реджинальд гневно стукнул тяжелой тростью по полу кареты.
— Я уже говорил тебе, что не намерен везти свою единственную внучку в Англию в какой-то повозке, запряженной дохлыми мулами!
Их взгляды встретились, затем оба отвели глаза в сторону, скрывая друг от друга тревогу. Что, если они уже опоздали? Что, если Эсмеральда уже встретилась с человеком, о котором сообщала в своем письме? С человеком, который, возможно, был убийцей ее брата. Анна содрогалась при мысли о том, что мог сделать этот жестокий негодяй с ее невинной племянницей.
Не в состоянии и дальше терпеть бездействие, она выхватила трость из руки брата и постучала в потолок кареты. Пока тяжелый экипаж со скрипом останавливался, она поспешно собирала ридикюль, зонтик и веер. Затем нетерпеливо распахнула дверцу.
— Черт возьми, куда ты собираешься идти? — требовательно спросил герцог, цепляясь за ее рукав, как испуганный ребенок.
Анна мягко похлопала его по руке.
— Успокойся, Реджи. Просто я решила больше не терять времени понапрасну. Пока ты устроишь для нас комнаты, я расспрошу здешнего констебля. Может, он что-нибудь знает о нашей девочке.
— Анна! — окликнул он сестру, когда соскочивший с козел кучер помогал ей выйти из кареты. — Ты ее найдешь, правда?
Анна молча послала ему воздушный поцелуй, предпочитая не давать обещания, которое могла не сдержать.
Уже минут десять Анна нервно топталась у запертой конторы шерифа, когда к ней робко подошел старик, заросший седыми космами.
— Бесполезно здесь ждать, — сказал он. — Шерифа нет.
Анна была шокирована фамильярным обращением незнакомца, от которого исходил терпкий запах пота и лошадей. Она быстро достала из ридикюля надушенный носовой платок и поспешно прижала его к лицу.
— Может, вы скажете мне, где я могу его найти?
— Вот там, в салуне. — Старик махнул рукой через дорогу.
Он так бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы, что ей пришлось удостовериться, застегнуты ли крохотные перламутровые пуговки на ее жакетке из тонкой шерсти. Она уже хотела направиться в указанном направлении, но старик загородил ей дорогу.
— Этот красивый экипаж, из которого вы вылезли, принадлежит вам, мэм?
— Нет, эта карета принадлежит герцогу Уиндхему, — сухо ответила она.
— Видать, этот мистер Уиндхем здорово богатый!
От Анны повеяло аристократическим холодком.
— Уиндхем — это его титул, а не имя. И обращаться к моему брату следует «лорд Уиндхем» или «ваше сиятельство».
— Стало быть, его сиятельство не ваш муж?
— Очевидно, раз я его сестра. Я не замужем.
Суровое лицо старика осветила радостная улыбка. Анна подняла брови, собираясь поинтересоваться, что привело его в состояние такого восторга, но он уже повернулся и торопливо засеменил по улице, загребая пыль потрескавшимися от старости сапогами.
— Элмер! Эй, Элмер! Ты не поверишь, но у нас появилась еще одна!
Несколько смутившись оттого, что оказалась единственной женщиной в старой таверне, Анна тем не менее решительно подошла к единственному занятому столику.
— Прошу простить меня, господа. Я ищу городского констебля.
Двое мужчин, похоже близнецы, в одинаковых широкополых шляпах, клетчатых рубашках и хлопчатобумажных штанах, растерянно переглянулись.
— У нас нет никакого констебля, — ответил один из них, нервно поправляя шейный платок.
— Может, вам нужен наш шериф Макгир? — сказал другой, указывая на сидящего напротив него человека.
Шериф взглянул на Анну, оторвавшись от карт.
— Я буду к вашим услугам, мэм, после этой взятки.
Анна потрясение смотрела на него, не веря своим ушам. Возможно ли, чтобы официальное лицо вело себя так непочтительно?! Неужели Реджинальд прав, уверяя, что в этой стране живут исключительно невоспитанные люди?
Она смотрела на его обветренное, обожженное солнцем лицо, на серебристо-пепельные волосы, широкоплечую, стройную фигуру. Его рубашка была ослепительно белой, а пестрый жилет тщательно выглажен, так что даже придирчивый Реджинальд не смог бы упрекнуть его в небрежности. Чувственные губы шерифа обрамляли седые усы.
Макгир продолжал играть, не обращая на Анну никакого внимания. Терпение ее наконец иссякло.
— Я не хотела бы прерывать вашу игру, шериф, но позвольте представиться. Меня зовут Анна Гастингс. Я сестра лорда Уиндхема и ищу свою племянницу — молодую женщину по имени Эсмеральда Файн.
Он взглянул на нее с удивлением.
— Надеюсь, мэм, вы не вооружены?
Застигнутая врасплох странным вопросом, она пробормотала:
— Конечно, нет.
— Хорошо! — Он усмехнулся и подмигнул ей. — Сейчас, я только сделаю ход.
Стиснув зубы, Анны начала нетерпеливо постукивать башмачком. Между тем Дрю только деkал вид, что поглощен игрой в карты. На самом деле его заинтересовала женщина, с нетерпением дожидавшаяся его внимания. Он слышал нервное постукивание изящного кожаного башмачка. До него доносился едва уловимый аромат ее изысканных духов. Дрю украдкой рассматривал ее… Пышные пепельные волосы выбивались из-под модного капора. «Анна! Что ж, ей подходит это элегантное имя, — подумал он. — Она могла бы быть очень привлекательной женщиной, если бы не это кислое выражение надменного лица с недовольно поджатыми губами. Интересно, как она среагирует, если ее поцеловать?»
Вернувшись к картам, шериф обнаружил, что Даубер выбросил четыре четверки. Ах, черт, а у него ничего не было, кроме валета червей! Дрю с раздражением бросил карты на стол, взял свой пиджак со спинки стула и встал. Подкрутив кончик свисающего уса, чтобы скрыть невольную улыбку, Дрю почтительно поклонился и вежливо показал на дверь.
— Только после вас, мэм.
Измученная жарой, Анна без сил опустилась в кресло, стоящее перед столом шерифа, и тут же испуганно подскочила.
— Прошу прощения, — сказал он, вскакивая и хватая возмущенную кошку, на которую чуть не уселась его визитерша.
Он погладил взъерошенную кошку, которая кидала на Анну явно неодобрительные взгляды.
— Ну, ну, — ласково приговаривал он. — Ты моя мисс Китти. Ты хорошая, красивая кошечка. Успокойся.
— Вы, вероятно, шотландец, — заметила Анна, нервно оглянувшись, прежде чем сесть в кресло.
— Нет, я американец. — Он опустил кошку на пол, и она медленно удалилась, размахивая пушистым хвостом. — Мне пришлось покинуть свою родину еще мальчишкой, когда король отнял землю у родителей и передал ее какому-то пьянице-англичанину. О, прошу прощения! Я не хотел задеть вас, мадам. — По его любезной, но ледяной улыбке Анна поняла, что он нисколько не сожалеет о своей бестактности и допустил ее намеренно. — Судя по вашему произношению, вы англичанка.
В ответ она одарила его такой же холодной усмешкой.
— Да, я англичанка, но смею заметить, что не я лишила вас вашей земли. — Она с силой стиснула костяной набалдашник зонта.
— Чем я могу помочь вам, миссис… — Он нарочно затянул паузу.
— Мисс, — коротко поправила его Анна.
— А, мисс Гастингс, — обрадовался он. — У нас, оказывается, много общего. Видите ли, я тоже никогда не решался связать себя узами, точнее, цепями… — Заметив бесстрастное выражение лица визитерши, он доверительно склонился к ней: — Я никогда не был женат.
— И я хорошо понимаю почему! — От ее язвительного тона улыбка исчезла с его лица. Анна извлекла из ридикюля серебряный медальон и протянула его шерифу. — Вы видели эту девушку?
Дрю взял медальон и внимательно посмотрел на поблекшую фотографию.
— Теперь она уже не девочка, а молодая женщина, — поспешила объяснить Анна. — Но, может быть, этот снимок поможет вам освежить в памяти встречу с девушкой, похожей на нее?
Дрю сразу узнал Эсмеральду. Строгие, задумчивые глаза придавали облику угловатого подростка некую значительность, как бы предвещая трудную судьбу в будущем, когда этот подросток превратится в привлекательную девушку.
Узнал он и пухлого темноглазого мальчугана, запечатленного рядом с ней. Этот мальчик вырос и стал Черным Бартом. Если верить утверждению Тадеуша Уинстеда, начальника полиции, мальчик, игравший в детстве в паровозики, теперь совершал дерзкие налеты на настоящие поезда. Дрю откинулся на спинку стула и задумчиво погладил усы. Значит, у Бартоломью Файна есть сестра. Что же делать Билли? Он посмотрел на Анну Гастингс…
После недолгого размышления шериф принял решение. И хотя он понимал, что Анна не из тех женщин, которые легко прощают ложь, он защелкнул замочек медальона и вернул его ей.
— Мне очень жаль, — мягко сказал он и в этот момент действительно сожалел, что не может сказать ей правду, — но я никогда не видел вашей племянницы.
— О! — скорее вздохнула, чем воскликнула Анна.
Она встала, сухо улыбнувшись, что показалось Дрю слабой копией язвительной усмешки Эсмеральды.
— Прошу меня извинить за беспокойство, шериф Макгир. Благодарю вас за то, что уделили мне время.
Анна протянула ему руку — нежную миниатюрную ручку. Их глаза на секунду встретились: его — встревоженные и ее — испуганные.
Дверь всего кабинет резко распахнулась. Анна выдернула свою руку, покраснев, как пятнадцатилетняя девчонка, застигнутая в момент поцелуя.
В кабинет ворвался Реджинальд с порозовевшей от возбуждения лысиной. Он размахивал каким-то конвертом, как боевым флагом.
— Мы не опоздали, Анна! Она была здесь! Наша девочка была здесь всего три дня назад! — Он с благоговением прижимал конверт к груди. — Представляешь, она стреляла в того самого преступника и даже провела вечер в тюрьме!
Анна медленно обернулась и бросила на шерифа взгляд, который мог раскалить докрасна ключи, висевшие у него за спиной. Дрю опустил глаза, сосредоточенно изучая свои аккуратно подстриженные ногти.
— Моя девочка оставила для меня письмо в гостинице, — продолжал Реджинальд. — Как она догадалась, что я приеду? Письмо для меня. Для самого бессердечного и равнодушного чудовища!
Он попробовал вскрыть конверт, но от волнения у него тряслись руки.
— Ради бога, Реджи, дай его мне! — не выдержала Анна.
Не привыкший к такому категорическому тону сестры, он смиренно подчинился. Анна быстро сломала печать и развернула письмо.
«Лорд Уиндхем, — медленно читала она вслух, — с большой тревогой, но без малейшего сожаления пишу вам, чтобы сообщить, что из-за вашего постоянного безразличия и пренебрежения я была вынуждена продать свою невинность беспощадному негодяю…»
Шериф издал звук, подозрительно похожий на смех, но, когда Анна повернула голову, он сделал вид, что закашлялся.
Она снова обратилась к письму.
«Надеюсь, вы не будете страдать из-за меня… Всегда преданная вам ваша внучка… Эсмеральда Файн».
Анна молчала, стараясь постигнуть смысл прочитанного. Реджинальд осторожно извлек листок из ее безвольно опущенной руки и прижал его к губам, закрыв глаза.
Тронутая редким для него проявлением чувств, Анна с удивлением смотрела на брата.
— Что с тобой, Реджи? Она напомнила тебе Лизбет?
Он достал платок, оглушительно высморкался и промокнул глаза, сиявшие любовью.
— Она напомнила мне самого себя! — гордо сказал он.
Прятавшийся в прохладном сумраке конюшни Донли Эзелл стоял в дверях и взглядом знатока провожал глазами шестерку великолепных, серых в яблоках, лошадей. Старая матушка Шивели не могла отвести затуманившегося взора от кучера, важно восседавшего на козлах в алой ливрее и напудренном парике. По ее сморщенному лицу бродила задумчивая улыбка.
— Как он похож на того красавчика, который ухаживал за мной, когда мне было шестнадцать лет! — воскликнула она, обращаясь к своей старой подруге Мод.
— Смотри, мама! — с восторгом закричала какая-то малышка, так сильно дернув мать за руку, что та чуть не выронила решето с яйцами. — Это же король Нью-Мехико! — Девчушка указала на гербовый щит Уиндхемов, тщательно выписанный золотом на черной лакированной дверце.
Сидевшая в карете Анна раздраженно опустила занавеску. Она чувствовала себя совершенно ужасно от непривычной жары и всепроникающей пыли.
— Надеюсь, ты доволен, Реджинальд! Вряд ли мы привлекли бы больше внимания, если бы прибыли в тыкве, запряженной шестеркой белых мышей!
Ее брат сидел напротив, откинувшись на подушки, и тоже изнывал от зноя. Его белоснежная рубашка потеряла первоначальную свежесть. Анна взглянула на него с сочувствием, но решила промолчать, так как брат стал очень раздражительным с тех пор, как они покинули любимую Англию.
Тяжело дыша, он то и дело промокал пот, струившийся по раскрасневшемуся лицу и блестящей лысине.
— Просто возмутительно, что в этой глуши не подают чай в пять часов. Мне и так пришлось пожертвовать чуть ли не всеми удобствами.
Анна лениво обмахивалась веером.
— Вот из-за твоей привычки к роскоши мы и потратили массу драгоценного времени на погрузку этой проклятой кареты сначала на пароход, а потом на поезд. Лучше бы мы употребили его на розыски Эсмеральды!
Стряхнув с себя оцепенение, Реджинальд гневно стукнул тяжелой тростью по полу кареты.
— Я уже говорил тебе, что не намерен везти свою единственную внучку в Англию в какой-то повозке, запряженной дохлыми мулами!
Их взгляды встретились, затем оба отвели глаза в сторону, скрывая друг от друга тревогу. Что, если они уже опоздали? Что, если Эсмеральда уже встретилась с человеком, о котором сообщала в своем письме? С человеком, который, возможно, был убийцей ее брата. Анна содрогалась при мысли о том, что мог сделать этот жестокий негодяй с ее невинной племянницей.
Не в состоянии и дальше терпеть бездействие, она выхватила трость из руки брата и постучала в потолок кареты. Пока тяжелый экипаж со скрипом останавливался, она поспешно собирала ридикюль, зонтик и веер. Затем нетерпеливо распахнула дверцу.
— Черт возьми, куда ты собираешься идти? — требовательно спросил герцог, цепляясь за ее рукав, как испуганный ребенок.
Анна мягко похлопала его по руке.
— Успокойся, Реджи. Просто я решила больше не терять времени понапрасну. Пока ты устроишь для нас комнаты, я расспрошу здешнего констебля. Может, он что-нибудь знает о нашей девочке.
— Анна! — окликнул он сестру, когда соскочивший с козел кучер помогал ей выйти из кареты. — Ты ее найдешь, правда?
Анна молча послала ему воздушный поцелуй, предпочитая не давать обещания, которое могла не сдержать.
Уже минут десять Анна нервно топталась у запертой конторы шерифа, когда к ней робко подошел старик, заросший седыми космами.
— Бесполезно здесь ждать, — сказал он. — Шерифа нет.
Анна была шокирована фамильярным обращением незнакомца, от которого исходил терпкий запах пота и лошадей. Она быстро достала из ридикюля надушенный носовой платок и поспешно прижала его к лицу.
— Может, вы скажете мне, где я могу его найти?
— Вот там, в салуне. — Старик махнул рукой через дорогу.
Он так бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы, что ей пришлось удостовериться, застегнуты ли крохотные перламутровые пуговки на ее жакетке из тонкой шерсти. Она уже хотела направиться в указанном направлении, но старик загородил ей дорогу.
— Этот красивый экипаж, из которого вы вылезли, принадлежит вам, мэм?
— Нет, эта карета принадлежит герцогу Уиндхему, — сухо ответила она.
— Видать, этот мистер Уиндхем здорово богатый!
От Анны повеяло аристократическим холодком.
— Уиндхем — это его титул, а не имя. И обращаться к моему брату следует «лорд Уиндхем» или «ваше сиятельство».
— Стало быть, его сиятельство не ваш муж?
— Очевидно, раз я его сестра. Я не замужем.
Суровое лицо старика осветила радостная улыбка. Анна подняла брови, собираясь поинтересоваться, что привело его в состояние такого восторга, но он уже повернулся и торопливо засеменил по улице, загребая пыль потрескавшимися от старости сапогами.
— Элмер! Эй, Элмер! Ты не поверишь, но у нас появилась еще одна!
Несколько смутившись оттого, что оказалась единственной женщиной в старой таверне, Анна тем не менее решительно подошла к единственному занятому столику.
— Прошу простить меня, господа. Я ищу городского констебля.
Двое мужчин, похоже близнецы, в одинаковых широкополых шляпах, клетчатых рубашках и хлопчатобумажных штанах, растерянно переглянулись.
— У нас нет никакого констебля, — ответил один из них, нервно поправляя шейный платок.
— Может, вам нужен наш шериф Макгир? — сказал другой, указывая на сидящего напротив него человека.
Шериф взглянул на Анну, оторвавшись от карт.
— Я буду к вашим услугам, мэм, после этой взятки.
Анна потрясение смотрела на него, не веря своим ушам. Возможно ли, чтобы официальное лицо вело себя так непочтительно?! Неужели Реджинальд прав, уверяя, что в этой стране живут исключительно невоспитанные люди?
Она смотрела на его обветренное, обожженное солнцем лицо, на серебристо-пепельные волосы, широкоплечую, стройную фигуру. Его рубашка была ослепительно белой, а пестрый жилет тщательно выглажен, так что даже придирчивый Реджинальд не смог бы упрекнуть его в небрежности. Чувственные губы шерифа обрамляли седые усы.
Макгир продолжал играть, не обращая на Анну никакого внимания. Терпение ее наконец иссякло.
— Я не хотела бы прерывать вашу игру, шериф, но позвольте представиться. Меня зовут Анна Гастингс. Я сестра лорда Уиндхема и ищу свою племянницу — молодую женщину по имени Эсмеральда Файн.
Он взглянул на нее с удивлением.
— Надеюсь, мэм, вы не вооружены?
Застигнутая врасплох странным вопросом, она пробормотала:
— Конечно, нет.
— Хорошо! — Он усмехнулся и подмигнул ей. — Сейчас, я только сделаю ход.
Стиснув зубы, Анны начала нетерпеливо постукивать башмачком. Между тем Дрю только деkал вид, что поглощен игрой в карты. На самом деле его заинтересовала женщина, с нетерпением дожидавшаяся его внимания. Он слышал нервное постукивание изящного кожаного башмачка. До него доносился едва уловимый аромат ее изысканных духов. Дрю украдкой рассматривал ее… Пышные пепельные волосы выбивались из-под модного капора. «Анна! Что ж, ей подходит это элегантное имя, — подумал он. — Она могла бы быть очень привлекательной женщиной, если бы не это кислое выражение надменного лица с недовольно поджатыми губами. Интересно, как она среагирует, если ее поцеловать?»
Вернувшись к картам, шериф обнаружил, что Даубер выбросил четыре четверки. Ах, черт, а у него ничего не было, кроме валета червей! Дрю с раздражением бросил карты на стол, взял свой пиджак со спинки стула и встал. Подкрутив кончик свисающего уса, чтобы скрыть невольную улыбку, Дрю почтительно поклонился и вежливо показал на дверь.
— Только после вас, мэм.
Измученная жарой, Анна без сил опустилась в кресло, стоящее перед столом шерифа, и тут же испуганно подскочила.
— Прошу прощения, — сказал он, вскакивая и хватая возмущенную кошку, на которую чуть не уселась его визитерша.
Он погладил взъерошенную кошку, которая кидала на Анну явно неодобрительные взгляды.
— Ну, ну, — ласково приговаривал он. — Ты моя мисс Китти. Ты хорошая, красивая кошечка. Успокойся.
— Вы, вероятно, шотландец, — заметила Анна, нервно оглянувшись, прежде чем сесть в кресло.
— Нет, я американец. — Он опустил кошку на пол, и она медленно удалилась, размахивая пушистым хвостом. — Мне пришлось покинуть свою родину еще мальчишкой, когда король отнял землю у родителей и передал ее какому-то пьянице-англичанину. О, прошу прощения! Я не хотел задеть вас, мадам. — По его любезной, но ледяной улыбке Анна поняла, что он нисколько не сожалеет о своей бестактности и допустил ее намеренно. — Судя по вашему произношению, вы англичанка.
В ответ она одарила его такой же холодной усмешкой.
— Да, я англичанка, но смею заметить, что не я лишила вас вашей земли. — Она с силой стиснула костяной набалдашник зонта.
— Чем я могу помочь вам, миссис… — Он нарочно затянул паузу.
— Мисс, — коротко поправила его Анна.
— А, мисс Гастингс, — обрадовался он. — У нас, оказывается, много общего. Видите ли, я тоже никогда не решался связать себя узами, точнее, цепями… — Заметив бесстрастное выражение лица визитерши, он доверительно склонился к ней: — Я никогда не был женат.
— И я хорошо понимаю почему! — От ее язвительного тона улыбка исчезла с его лица. Анна извлекла из ридикюля серебряный медальон и протянула его шерифу. — Вы видели эту девушку?
Дрю взял медальон и внимательно посмотрел на поблекшую фотографию.
— Теперь она уже не девочка, а молодая женщина, — поспешила объяснить Анна. — Но, может быть, этот снимок поможет вам освежить в памяти встречу с девушкой, похожей на нее?
Дрю сразу узнал Эсмеральду. Строгие, задумчивые глаза придавали облику угловатого подростка некую значительность, как бы предвещая трудную судьбу в будущем, когда этот подросток превратится в привлекательную девушку.
Узнал он и пухлого темноглазого мальчугана, запечатленного рядом с ней. Этот мальчик вырос и стал Черным Бартом. Если верить утверждению Тадеуша Уинстеда, начальника полиции, мальчик, игравший в детстве в паровозики, теперь совершал дерзкие налеты на настоящие поезда. Дрю откинулся на спинку стула и задумчиво погладил усы. Значит, у Бартоломью Файна есть сестра. Что же делать Билли? Он посмотрел на Анну Гастингс…
После недолгого размышления шериф принял решение. И хотя он понимал, что Анна не из тех женщин, которые легко прощают ложь, он защелкнул замочек медальона и вернул его ей.
— Мне очень жаль, — мягко сказал он и в этот момент действительно сожалел, что не может сказать ей правду, — но я никогда не видел вашей племянницы.
— О! — скорее вздохнула, чем воскликнула Анна.
Она встала, сухо улыбнувшись, что показалось Дрю слабой копией язвительной усмешки Эсмеральды.
— Прошу меня извинить за беспокойство, шериф Макгир. Благодарю вас за то, что уделили мне время.
Анна протянула ему руку — нежную миниатюрную ручку. Их глаза на секунду встретились: его — встревоженные и ее — испуганные.
Дверь всего кабинет резко распахнулась. Анна выдернула свою руку, покраснев, как пятнадцатилетняя девчонка, застигнутая в момент поцелуя.
В кабинет ворвался Реджинальд с порозовевшей от возбуждения лысиной. Он размахивал каким-то конвертом, как боевым флагом.
— Мы не опоздали, Анна! Она была здесь! Наша девочка была здесь всего три дня назад! — Он с благоговением прижимал конверт к груди. — Представляешь, она стреляла в того самого преступника и даже провела вечер в тюрьме!
Анна медленно обернулась и бросила на шерифа взгляд, который мог раскалить докрасна ключи, висевшие у него за спиной. Дрю опустил глаза, сосредоточенно изучая свои аккуратно подстриженные ногти.
— Моя девочка оставила для меня письмо в гостинице, — продолжал Реджинальд. — Как она догадалась, что я приеду? Письмо для меня. Для самого бессердечного и равнодушного чудовища!
Он попробовал вскрыть конверт, но от волнения у него тряслись руки.
— Ради бога, Реджи, дай его мне! — не выдержала Анна.
Не привыкший к такому категорическому тону сестры, он смиренно подчинился. Анна быстро сломала печать и развернула письмо.
«Лорд Уиндхем, — медленно читала она вслух, — с большой тревогой, но без малейшего сожаления пишу вам, чтобы сообщить, что из-за вашего постоянного безразличия и пренебрежения я была вынуждена продать свою невинность беспощадному негодяю…»
Шериф издал звук, подозрительно похожий на смех, но, когда Анна повернула голову, он сделал вид, что закашлялся.
Она снова обратилась к письму.
«Надеюсь, вы не будете страдать из-за меня… Всегда преданная вам ваша внучка… Эсмеральда Файн».
Анна молчала, стараясь постигнуть смысл прочитанного. Реджинальд осторожно извлек листок из ее безвольно опущенной руки и прижал его к губам, закрыв глаза.
Тронутая редким для него проявлением чувств, Анна с удивлением смотрела на брата.
— Что с тобой, Реджи? Она напомнила тебе Лизбет?
Он достал платок, оглушительно высморкался и промокнул глаза, сиявшие любовью.
— Она напомнила мне самого себя! — гордо сказал он.
18
Зоя Дарлинг умела держать слово. В течение недели, пока ее сын находился между жизнью и смертью, она и пальцем не пошевелила, чтобы помочь ему. Зато без единого слова неудовольствия заботилась о его кобыле.
Устроив Билли в дальней комнате на грубо сколоченном деревянном топчане и оставив с ним Сэди, Эсмеральда спустилась за своими вещами. Вернувшись, она обнаружила у дверей комнаты аккуратный сверток. Это оказалась старая холщовая рубашка, принадлежавшая, видимо, еще отцу Билли, — вот и все, что сделала мать для умирающего сына.
Зоя Дарлинг и Эсмеральда ухитрялись сосуществовать в маленьком домике, не обмениваясь ни словом, ни взглядом. Девушка научилась сама справляться с насосам и набирать воду, чтобы стирать пропитанные потом рубашки и простыни Билли.
Горячее желание спасти жизнь Билли заставило ее хитрить. Однажды она подглядела, как Зоя подкрадывается к курице, беспечно клюющей рассыпанные по лужайке перед домом зерна. Через некоторое время на столе в кухне лежала уже ощипанная тушка. Эсмеральда дождалась, пока Зоя покинет кухню, затем схватила курицу и опустила ее в горшок с закипающей водой. Когда могучая фигура женщины снова замаячила у входа, она уже наливала ароматный бульон в миску Билли, бойко напевая себе под нос веселую мелодию.
Злобно фыркнув, Зоя развернулась и направилась во двор ловить другую жертву себе на ужин. Эсмеральда подозревала, что она с большим удовольствием свернула бы шею незваной гостье.
В другой раз, когда Эсмеральда дремала в кресле-качалке у кровати Билли, ей вдруг почудилась какая-то тень у дверей. Сэди, как всегда лежавшая в ногах хозяина, подняла голову и насторожилась. Когда Эсмеральда окончательно проснулась, никакой тени не было, и она решила, что это был просто сон… А может быть, Зоя Дарлинг все-таки беспокоилась о сыне?
Целых шесть дней Билли не приходил в себя. Однажды вечером у него снова подскочила температура и, несмотря на удушающую жару в комнате, появился сильный озноб. Эсмеральде с трудом удалось напоить его из ложки. Она укрыла Билли всеми одеялами, которые смогла найти в доме, но он метался в лихорадке и сбрасывал их прочь.
Наконец он успокоился, но его неподвижность казалась девушке еще более страшной. Стараясь не поддаваться панике, она нежно дотронулась до лба, но тут же отдернула руку — таким он был горячим.
Эсмеральда еще в детстве узнала страшный лик смерти: восковой цвет кожи, прерывистое, затрудненное дыхание. Ей пришлось пережить то горькое и безысходное отчаяние, которое оставляет смерть, забирая с собой тех, кого вы любили. Ужас охватил девушку.
Она вспомнила, как своими слезными молитвами просила бога оставить жизнь маленькому брату. Господь услышал ее тогда. Может, попробовать еще раз…
Сжав безвольную, горячую руку Билли, Эсмеральда встала на колени рядом с кроватью и спрятала лицо в смятые простыни. Она готова была дать господу истовый обет в обмен на жизнь Билли, но сомневалась, что бог согласится его принять от такой грешницы, как она. После нескольких минут мучительного молчания она отчаянно прошептала:
— Пожалуйста, господи! Умоляю тебя…
Чья-то рука коснулась ее плеча… Она повернула голову, на мгновение поверив в чудо… И увидела Зою. В руках она держала Библию в темном кожаном переплете.
— Возьми вот это и продолжай молиться. — Она кивнула на распростертое тело Билли. — Это его Библия.
К удивлению Эсмеральды, она не ушла, а тяжело опустилась на старую качалку, скрипнувшую под ее тяжестью. Глядя на сына, она стала монотонно раскачиваться. И вдруг заговорила…
— Билли был первым из всех Дарлингов, который сам научился читать. — Девушке даже показалось, что в ее грубом голосе проскользнули нотки нежности. — Когда мы еще жили в Миссури, он вырезал свистки и продавал их проходящим через городок разносчикам за книги. Но братья всегда издевались над ним. Они говорили, что чтение — это занятие для девчонок. Они таскали его книги, когда его не было дома, и сжигали их.
Эсмеральда чуть не разрыдалась. Она вспомнила, как обнаружила в мансарде заведения мисс Мелли несколько книжек, на которых старательным почерком было написано его имя. Так вот почему он так упорно отрицал, что они принадлежат ему. Он боялся ее насмешек! Зоя вздохнула.
— Тогда я решила отдать ему нашу семейную Библию. Уж на что мой Джаспер был отчаянным и вредным, но и он знал, что сжечь Библию — великий грех!
Эсмеральда открыла книгу и перелистала ее тонкие и хрупкие страницы. Она живо представила себе Билли мальчиком, который читает при свече, отбрасывающей золотистые тени на его темноволосую головку. Старательно шевелит губами…
Зоя Дарлинг встала с кресла.
— Я подумала, что ему будет приятно снова услышать какие-нибудь старые истории, — продолжала она. — Больше всего ему нравилось читать про Даниила в берлоге горных львов и про короля Давида, который выстрелил гиганту прямо между глаз.
Эсмеральда затаила дыхание, когда Зоя направилась к кровати. Она протянула руку к щеке сына. Ее пальцы дрогнули, как лепестки дикого цветка, не знавшего ласкового прикосновения солнца, но тут же снова упрямо сжались в кулак, так и не дотронувшись до лица Билли.
— Когда он решил остаться здесь, — тихо сказала она, — я поняла, что ему суждено здесь умереть. — Зоя обернулась, пытливо глядя на девушку. — Вы знаете, что вырезают на могильном кресте над могилой погибшего во время войны, если его лицо изуродовано до неузнаваемости? Или если после боя не осталось никого, кто знал бы его имя?
Эсмеральда покачала головой.
Глаза Зои стали темными от горечи.
— «Чей-то дорогой» — вот что пишут на кресте. Эсмеральда содрогнулась, представив Билли, лежащим в одной из таких могил.
— Никогда он не будет лежать в такой могиле! — неистово закричала она. — Он не умрет! Слышите?
Зоя посмотрела на нее с сожалением.
— Вы жена ему?
Эсмеральда была готова сказать «да».
— Нет, — ответила она.
Зоя Дарлинг погрозила ей пальцем.
— Тогда не смотрите на его наготу. Это неприлично!
И Зоя Дарлинг исчезла так же бесшумно, как и появилась, оставив девушку наедине со своим сыном.
Эсмеральда долго сидела на полу, прижимая к груди Библию и прислушиваясь к затрудненному дыханию Билли. Несмотря на свое смелое заявление, она все-таки решила обратиться к богу с мольбой о прощении грехов Билли. Она снова встала на колени, но, передумав, забралась на топчан и устроилась рядом с Билли, потревожив недовольную Сэди. Осторожно положив голову ему на плечо, она открыла Библию…
Проснувшись утром, Эсмеральда увидела, что Билли смотрит на нее. Она так испугалась, что скатилась с кровати и упала на Сэди. Собака взвыла и отскочила от девушки, которая лежала на спине, прижав руки к гулко бьющемуся сердцу. Билли осторожно приподнял голову.
— Неужели ты действительно назвала мою маму старой злобной каргой или мне это приснилось?
— Боюсь, что и в самом деле назвала, — проговорила она осипшим голосом, так как всю ночь читала вслух Библию, пока перед рассветом ее не сморил сон.
Билли со стоном сел и откинулся на подушки.
— Нам чертовски повезло с этой вашей врожденной способностью стрелять, если кто-то стоит у вас поперек дороги.
— Это относилось только к Дарлингам, — с возмущением возразила она.
С кровати донесся легкий смех. Она озадаченно посмотрела на Сэди, затем встала на колени и заглянула в лицо Билли, который улыбался и был похож на выспавшегося ребенка.
Не веря своим глазам, Эсмеральда протянула руку и коснулась его груди, стараясь не задеть повязку. Тело было прохладным, дыхание — ровным и глубоким. Силы вдруг оставили девушку. Она спрятала лицо в его руки, горячо и бессвязно бормоча благодарственную молитву.
Билли легко погладил ее по волосам. Она подняла голову и встретилась взглядом с его серо-зелеными глазами.
— Не плачь, милая, — прошептал он, смахивая пальцем слезы с ее щек. — Я не хочу, чтобы ты плакала, — сонно пробормотал он и снова погрузился в забытье.
Билли спал уже вторые сутки. Но теперь это было не тяжелое забытье. Он спал глубоким, целительным сном выздоравливающего человека. Даже Сэди, почувствовав, что хозяину лучше, покинула свой пост и топталась под ногами равнодушной Зои.
Когда утром Эсмеральда внесла в спальню таз с водой, чтобы умыть Билли, он все еще крепко спал. Она замерла, любуясь его обнаженной грудью, покрытой золотистыми волосками. «Тебе нельзя смотреть на его наготу, девушка. Это неприлично!» — вспомнила Эсмеральда слова Зои.
Устроив Билли в дальней комнате на грубо сколоченном деревянном топчане и оставив с ним Сэди, Эсмеральда спустилась за своими вещами. Вернувшись, она обнаружила у дверей комнаты аккуратный сверток. Это оказалась старая холщовая рубашка, принадлежавшая, видимо, еще отцу Билли, — вот и все, что сделала мать для умирающего сына.
Зоя Дарлинг и Эсмеральда ухитрялись сосуществовать в маленьком домике, не обмениваясь ни словом, ни взглядом. Девушка научилась сама справляться с насосам и набирать воду, чтобы стирать пропитанные потом рубашки и простыни Билли.
Горячее желание спасти жизнь Билли заставило ее хитрить. Однажды она подглядела, как Зоя подкрадывается к курице, беспечно клюющей рассыпанные по лужайке перед домом зерна. Через некоторое время на столе в кухне лежала уже ощипанная тушка. Эсмеральда дождалась, пока Зоя покинет кухню, затем схватила курицу и опустила ее в горшок с закипающей водой. Когда могучая фигура женщины снова замаячила у входа, она уже наливала ароматный бульон в миску Билли, бойко напевая себе под нос веселую мелодию.
Злобно фыркнув, Зоя развернулась и направилась во двор ловить другую жертву себе на ужин. Эсмеральда подозревала, что она с большим удовольствием свернула бы шею незваной гостье.
В другой раз, когда Эсмеральда дремала в кресле-качалке у кровати Билли, ей вдруг почудилась какая-то тень у дверей. Сэди, как всегда лежавшая в ногах хозяина, подняла голову и насторожилась. Когда Эсмеральда окончательно проснулась, никакой тени не было, и она решила, что это был просто сон… А может быть, Зоя Дарлинг все-таки беспокоилась о сыне?
Целых шесть дней Билли не приходил в себя. Однажды вечером у него снова подскочила температура и, несмотря на удушающую жару в комнате, появился сильный озноб. Эсмеральде с трудом удалось напоить его из ложки. Она укрыла Билли всеми одеялами, которые смогла найти в доме, но он метался в лихорадке и сбрасывал их прочь.
Наконец он успокоился, но его неподвижность казалась девушке еще более страшной. Стараясь не поддаваться панике, она нежно дотронулась до лба, но тут же отдернула руку — таким он был горячим.
Эсмеральда еще в детстве узнала страшный лик смерти: восковой цвет кожи, прерывистое, затрудненное дыхание. Ей пришлось пережить то горькое и безысходное отчаяние, которое оставляет смерть, забирая с собой тех, кого вы любили. Ужас охватил девушку.
Она вспомнила, как своими слезными молитвами просила бога оставить жизнь маленькому брату. Господь услышал ее тогда. Может, попробовать еще раз…
Сжав безвольную, горячую руку Билли, Эсмеральда встала на колени рядом с кроватью и спрятала лицо в смятые простыни. Она готова была дать господу истовый обет в обмен на жизнь Билли, но сомневалась, что бог согласится его принять от такой грешницы, как она. После нескольких минут мучительного молчания она отчаянно прошептала:
— Пожалуйста, господи! Умоляю тебя…
Чья-то рука коснулась ее плеча… Она повернула голову, на мгновение поверив в чудо… И увидела Зою. В руках она держала Библию в темном кожаном переплете.
— Возьми вот это и продолжай молиться. — Она кивнула на распростертое тело Билли. — Это его Библия.
К удивлению Эсмеральды, она не ушла, а тяжело опустилась на старую качалку, скрипнувшую под ее тяжестью. Глядя на сына, она стала монотонно раскачиваться. И вдруг заговорила…
— Билли был первым из всех Дарлингов, который сам научился читать. — Девушке даже показалось, что в ее грубом голосе проскользнули нотки нежности. — Когда мы еще жили в Миссури, он вырезал свистки и продавал их проходящим через городок разносчикам за книги. Но братья всегда издевались над ним. Они говорили, что чтение — это занятие для девчонок. Они таскали его книги, когда его не было дома, и сжигали их.
Эсмеральда чуть не разрыдалась. Она вспомнила, как обнаружила в мансарде заведения мисс Мелли несколько книжек, на которых старательным почерком было написано его имя. Так вот почему он так упорно отрицал, что они принадлежат ему. Он боялся ее насмешек! Зоя вздохнула.
— Тогда я решила отдать ему нашу семейную Библию. Уж на что мой Джаспер был отчаянным и вредным, но и он знал, что сжечь Библию — великий грех!
Эсмеральда открыла книгу и перелистала ее тонкие и хрупкие страницы. Она живо представила себе Билли мальчиком, который читает при свече, отбрасывающей золотистые тени на его темноволосую головку. Старательно шевелит губами…
Зоя Дарлинг встала с кресла.
— Я подумала, что ему будет приятно снова услышать какие-нибудь старые истории, — продолжала она. — Больше всего ему нравилось читать про Даниила в берлоге горных львов и про короля Давида, который выстрелил гиганту прямо между глаз.
Эсмеральда затаила дыхание, когда Зоя направилась к кровати. Она протянула руку к щеке сына. Ее пальцы дрогнули, как лепестки дикого цветка, не знавшего ласкового прикосновения солнца, но тут же снова упрямо сжались в кулак, так и не дотронувшись до лица Билли.
— Когда он решил остаться здесь, — тихо сказала она, — я поняла, что ему суждено здесь умереть. — Зоя обернулась, пытливо глядя на девушку. — Вы знаете, что вырезают на могильном кресте над могилой погибшего во время войны, если его лицо изуродовано до неузнаваемости? Или если после боя не осталось никого, кто знал бы его имя?
Эсмеральда покачала головой.
Глаза Зои стали темными от горечи.
— «Чей-то дорогой» — вот что пишут на кресте. Эсмеральда содрогнулась, представив Билли, лежащим в одной из таких могил.
— Никогда он не будет лежать в такой могиле! — неистово закричала она. — Он не умрет! Слышите?
Зоя посмотрела на нее с сожалением.
— Вы жена ему?
Эсмеральда была готова сказать «да».
— Нет, — ответила она.
Зоя Дарлинг погрозила ей пальцем.
— Тогда не смотрите на его наготу. Это неприлично!
И Зоя Дарлинг исчезла так же бесшумно, как и появилась, оставив девушку наедине со своим сыном.
Эсмеральда долго сидела на полу, прижимая к груди Библию и прислушиваясь к затрудненному дыханию Билли. Несмотря на свое смелое заявление, она все-таки решила обратиться к богу с мольбой о прощении грехов Билли. Она снова встала на колени, но, передумав, забралась на топчан и устроилась рядом с Билли, потревожив недовольную Сэди. Осторожно положив голову ему на плечо, она открыла Библию…
Проснувшись утром, Эсмеральда увидела, что Билли смотрит на нее. Она так испугалась, что скатилась с кровати и упала на Сэди. Собака взвыла и отскочила от девушки, которая лежала на спине, прижав руки к гулко бьющемуся сердцу. Билли осторожно приподнял голову.
— Неужели ты действительно назвала мою маму старой злобной каргой или мне это приснилось?
— Боюсь, что и в самом деле назвала, — проговорила она осипшим голосом, так как всю ночь читала вслух Библию, пока перед рассветом ее не сморил сон.
Билли со стоном сел и откинулся на подушки.
— Нам чертовски повезло с этой вашей врожденной способностью стрелять, если кто-то стоит у вас поперек дороги.
— Это относилось только к Дарлингам, — с возмущением возразила она.
С кровати донесся легкий смех. Она озадаченно посмотрела на Сэди, затем встала на колени и заглянула в лицо Билли, который улыбался и был похож на выспавшегося ребенка.
Не веря своим глазам, Эсмеральда протянула руку и коснулась его груди, стараясь не задеть повязку. Тело было прохладным, дыхание — ровным и глубоким. Силы вдруг оставили девушку. Она спрятала лицо в его руки, горячо и бессвязно бормоча благодарственную молитву.
Билли легко погладил ее по волосам. Она подняла голову и встретилась взглядом с его серо-зелеными глазами.
— Не плачь, милая, — прошептал он, смахивая пальцем слезы с ее щек. — Я не хочу, чтобы ты плакала, — сонно пробормотал он и снова погрузился в забытье.
Билли спал уже вторые сутки. Но теперь это было не тяжелое забытье. Он спал глубоким, целительным сном выздоравливающего человека. Даже Сэди, почувствовав, что хозяину лучше, покинула свой пост и топталась под ногами равнодушной Зои.
Когда утром Эсмеральда внесла в спальню таз с водой, чтобы умыть Билли, он все еще крепко спал. Она замерла, любуясь его обнаженной грудью, покрытой золотистыми волосками. «Тебе нельзя смотреть на его наготу, девушка. Это неприлично!» — вспомнила Эсмеральда слова Зои.