Медейрос Тереза. Мой дорогой

   — Мой брат не был из этого вашего большинства, — возмущенно оборвала его Эсмеральда.
   — Значит, это и есть тот самый ваш брат, которого, как вы предполагаете, я убил?
   — Конечно, у меня нет других братьев.
   — Мисс Файн, вы образованная женщина, живете в культурном городе Бостоне. Не могу никак понять, как вы можете обвинять человека в таком страшном преступлении, не имея на это никаких оснований.
   — Но это не так, мистер Дарлинг. У меня есть серьезное доказательство, можно сказать — неоспоримое!
   Он удивленно уставился на нее, когда она вдруг стала ловко расстегивать многочисленные перламутровые пуговки высокого воротничка. Наконец она извлекла потертый конверт. Билли еле удержался от искушения заглянуть в потайное местечко. Их руки соприкоснулись, когда она передавала ему пакет, хранивший тепло ее тела.
   Билли открыл конверт и высыпал его содержимое на стол: золотые карманные часы, траурная брошь, сплетенная из шелковых волос того же оттенка, что и у Эсмеральды, автоматическая серебряная ручка, сложенный листок бумаги и фотография улыбающегося молодого человека с этими самыми карманными часами.
   Он потянулся, чтобы взять часы, но Эсмеральда опередила его, как будто боялась, что он может своим прикосновением осквернить драгоценную памятную вещь. Она так бережно касалась часов, что Билли даже позавидовал. Никто и никогда не касался его так нежно.
   — Часы и ручка принадлежали моему отцу, — тихо проговорила Эсмеральда. — А эта брошь — из волос моей матери. Все это — вещи моего брата, мистер Дарлинг… Были его вещами до того, как его убили…
   Билли внимательно изучал фотографию, но ему так и не удалось найти сходство между черноволосым юношей с ямочками на пухлых щеках и его чопорной сестрой.
   — Сколько ему было лет?
   — Девятнадцать. — Эсмеральда нежно погладила фотографию. — Совсем еще мальчик.
   Билли невольно вспомнил собственное детство. В свои тринадцать он уже носился верхом по просторам Запада. В четырнадцать впервые убил человека и познал женщину. И то и другое произошло в одну и ту же ночь, когда старшие братья взяли его в публичный дом отпраздновать победу над неприятелем. Билли не запомнил ту проститутку, но навсегда запомнил взгляд янки, который в последний момент своей жизни протянул к нему окровавленные руки…
   Билли выхватил фотографию из рук Эсмеральды и еще раз внимательно посмотрел на лицо юноши.
   — Я никогда раньше не видел его, — решительно сказал он.
   — В самом деле? Тогда как вы объясните вот это?
   Эсмеральда схватила со стола сложенный листок бумаги и торжествующе передала его Билли. Тот удивленно посмотрел на нее, осторожно развернул бумагу и стал читать…
   Здесь было все: неудавшееся ограбление почтовой кареты; невинная девушка, направляющаяся в один из мексиканских монастырей, чтобы выполнить свой обет; пылкий юноша, готовый отдать жизнь за честь своей спутницы. Странно, но все это почему-то тронуло Билли до такой степени, что он вынужден был отвернуться от Эсмеральды, чтобы скрыть подступившие к глазам слезы.
   Он вдруг почувствовал, как ее рука легко коснулась его вздрагивающего плеча.
   — Ну, ну, мистер Дарлинг, успокойтесь. Видно, у вас не такое уж жестокое сердце.
   Она почти прошептала эти слова, и Билли невольно представил себе, как звучал бы ее голос ночью, при погашенной лампе, если бы они остались вдвоем…
   — Даже для таких злодеев, как вы, господь всегда предоставляет возможность раскаяния и искупления.
   Билли захохотал. Испуганная Эсмеральда смотрела на него — он промокал мокрые глаза, не в силах остановить истерический приступ смеха, сотрясающий тело. Наконец, успокоившись, он потряс перед Эсмеральдой листком бумаги.
   — Кто бы ни написал эту галиматью, его расследование и яйца выеденного не стоит. Я никогда не занимался ограблением почтовых карет, мэм. Я ловлю и арестовываю грабителей. Возможно, вы не можете уловить, в чем тут различие, потому что выросли в Бостоне, но, уверяю вас, это совершенно разные занятия.
   Эсмеральда выхватила у него из рук драгоценный листок.
   — Я не понимаю… Мистер Снортон клялся, что…
   — Мистер Снортон? — переспросил Билли. — Тот самый Флавил Снортон — маленький человечек с большими ушами и голосом, как у кастрированного кузнечика? Верно?
   Пораженная, Эсмеральда уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. Прошло какое-то время, прежде чем девушка снова обрела дар речи.
   — Он представился мне как лучший детектив агентства Пинкертона, — прошептала она упавшим голосом.
   Билли захотел прижать ее к себе и утешить — такой жалкий был у нее вид.
   — Он никогда не работал у Пинкертона. Он просто карточный шулер-профессионал. Черт побери, его разыскивают в нескольких штатах. Да я сам гонялся за ним до самого Канзас-Сити прошлым летом… Постойте! Так вот почему ему пришло в голову мое имя, когда он подыскивал кого-нибудь на роль убийцы вашего брата!
   Эсмеральда недоверчиво смотрела на Билли.
   — Почему я должна вам верить? Вы заявляете, что мистер Снортон — шулер-профессионал, а сами-то вы кто?
   Билли пропустил ее слова мимо ушей.
   — Скажите, вы обращались в агентство лично или Снортон сам пришел к вам?
   — Я отправилась в контору Пинкертона сразу, как только исчез Бартоломью, но мне отказались там помочь, потому что я не могла оплатить их услуги. Два месяца спустя ко мне явился мистер Снортон. Он сказал, что Пинкертон все это время втайне работал по моему делу, и что, если у меня найдется немного денег, чтобы финансировать его поездку на Запад… — Эсмеральда тяжело вздохнула, припоминая все, что случилось потом. — Я закрыла свою школу, продала мамино пианино. Я отдала ему все, что мне удалось собрать, оставив себе жалкие крохи, чтобы потом, когда его найдут, привезти Бартоломью домой.
   — А он вместо брата прислал вам его вещи в аккуратном пакете, перевязанном бечевкой. Правильно?
   Эсмеральда без сил опустилась на кровать, закрыв лицо руками. Билли пожалел о своей жестокости, когда увидел ее вздрагивающие плечи. Но не слезы были тому причиной. Она тряслась от гнева и возмущения.
   — Как?! Этот несчастный коротышка! Этот жалкий, напыщенный…
   Билли насторожился — неужели строгая мисс Файн осквернит свои уста ругательством?
   — Этот лопоухий карлик! — закончила она, к полному его разочарованию. — О господи! Я чуть не убила невиновного человека!
   На лице Билли сияла одна из его самых соблазнительных улыбок.
   — Может, у меня и много достоинств, мисс Файн, но невинность не входит в их число. Если бы вы меня убили, вы могли бы просто поехать в Сайта-Фе, получить там вознаграждение и спокойно пуститься в обратный путь, будучи уверенной в том, что смерть вашего брата отомщена.
   — Смерть моего брата?! Но, может быть, мой брат не умер? — с надеждой в голосе сказала она громко, и глаза ее засияли, а на щеках появился румянец.
   Билли очень не хотелось лишать ее надежды, но надо было реально смотреть на факты.
   — Не следует вам очень рассчитывать на это, мэм. Вот и вещи, которые ему принадлежали… Почему они у вас?
   Эсмеральда стала бережно складывать дорогие сердцу предметы.
   — Но что они доказывают? Он мог быть ограблен одним из сообщников Снортона. Или у него кончились деньги, и он продал самое ценное, что у него было, чтобы купить себе еды или какую-нибудь одежду. Что, если он находится сейчас где-то здесь, в этих краях? Растерянный и одинокий…
   Ее глаза блуждали по комнате, как будто она видела эти бескрайние, безлюдные земли, где бродил ее несчастный братишка. Вдруг взгляд ее остановился на Билли. И от этого взгляда у него по спине забегали мурашки, как перед нападением индейцев или перед лихорадкой, вызванной резкой сменой погоды. Настроение мисс Файн резко переменилось, и она заговорила совершенно другим, деловым тоном:
   — Шериф Макгир сказал, что вы — самый лучший следопыт. Если мне кто-то и может помочь, то только вы!
   Даже если бы она вдруг предложила ему жениться на ней, он бы удивился меньше.
   — Я? Вы хотите нанять меня? Да всего несколько часов назад вы собирались меня убить!
   Она улыбнулась, и на щеке у нее образовалась милая ямочка.
   — Хватит об этом говорить, мистер Дарлинг! Это было досадное недоразумение, о котором я очень сожалею!
   Впервые она произнесла его имя с уважением.
   Билли придвинул ей тарелку с едой.
   — Думаю, вам лучше поесть, мэм. Это вам от голода приходят в голову такие странные мысли.
   Эсмеральда оттолкнула тарелку.
   — Я потеряла аппетит… Но главное — я потеряла брата. Вот у вас есть братья, мистер Дарлинг. Как вы будете себя чувствовать, если один из них бесследно исчезнет?
   — Отлично, — коротко ответил он.
   Он всегда знал, где можно найти их — в ближайшем салуне, в публичном доме или в тюрьме.
   В соседней комнате хлопнула дверь. Эсмеральда нервно оглянулась, но Билли не обратил на это внимания. Возможно, это одна из женщин привела своего первого, раннего клиента со старой лесопилки. Тяга к грешным удовольствиям порой оказывалась сильнее острых колбасок и струделя, которые ждали рабочих во время обеденного перерыва.
   — Простите, но разве не вы только что сказали, что остались совсем без средств? — спросил Билли. — Как же вы собираетесь оплатить мои услуги, мисс Файн?
   — А сколько они стоят?
   — Во всяком случае, больше той суммы, которой вы располагаете.
   За стеной раздавались стоны наслаждения и ритмичное поскрипывание кровати. Эсмеральда взглянула на поблекшие обои, не осознав поначалу значения этих звуков. Потом покраснела и отвела взгляд от Билли.
   — Не могли бы мы пойти еще куда-нибудь, чтобы обсудить нашу сделку? Вряд ли здесь подходящее место.
   — Наоборот, мисс Файн, — сказал Билли, прекрасно понимая ее состояние, — именно в этом заведении чуть не каждый час обсуждаются сделки… Но если вам будет удобнее… — Он подошел к стене и постучал по ней кулаком. — Эй, вы там! Потише! У меня в гостях леди!
   Его требование было встречено приглушенным смехом обоих партнеров.
   Когда он вернулся к столу, в глазах у Эсмеральды уже не было прежнего презрения к нему. Безусловно, эта девушка была сильной натурой, готовой на риск. И сейчас она пыталась втянуть его в свое отчаянное предприятие. Билли представил себе, как она бродит по грязным салунам в поисках следопыта, и ему стало грустно. Он видел слишком много невинных девушек, приехавших сюда за своим счастьем. Но все, что они могли здесь найти, — это работа в жалких заведениях, где за нищенскую плату приходилось ублажать грубых рабочих из иммигрантов и ковбоев. Вряд ли утонченная и благовоспитанная мисс Файн достойна такой судьбы. Единственный способ уберечь девушку — это убедить ее как можно скорее уехать отсюда.
   — У меня нет наличных денег, — сказала Эсмеральда, — но могу вас уверить, что у меня есть другие источники…
   Билли смерил ее взглядом с головы до ног.
   — О, в этом я не сомневаюсь…
   Их взгляды встретились. Стоны за стеной достигли кульминации. Послышалось женское рыдание, звон монет, осторожный скрип двери… Комната вдруг показалась Билли маленькой и тесной. Стало трудно дышать…
   — Хочу, чтобы вы знали, сэр, что мой дед — лорд королевства.
   — А что, это почетно? — притворился он непонимающим.
   — Он герцог, — выразительно сказала она. — Очень состоятельный человек. И он до безумия любит моего брата. Всегда любил. Как только мое письмо, в котором я написала об исчезновении Бартоломью, достигнет Лондона, он сразу предложит приличное вознаграждение тому, кто сможет вернуть ему внука. Я уверена в этом.
   Билли искоса взглянул на нее.
   — Все равно, живого или мертвого?
   Если бы взгляд мог действительно убивать, Эсмеральде больше никогда не понадобился бы пистолет. Она расхаживала вокруг стола, стараясь смягчить выражение своего лица.
   — Да поймите же, Бартоломью — единственный внук и наследник деда, и между ними всегда была глубокая привязанность. Я отправила письмо в Лондон больше четырех месяцев назад, когда только готовилась к путешествию. Дедушка, вероятно, уже получил его и наверняка первым же пароходом отплыл в Америку. А значит, он может прибыть в любую минуту! Если вы поможете мне, мистер Дарлинг, то получите все, что я буду вам должна. Я даю вам слово!
   Она стояла совсем близко, умоляюще глядя на него карими глазами.
   Билли сдвинул шляпу назад, делая вид, что обдумывает предложение. Он был хорошим знатоком блефа, так как играл в покер с детства, и прекрасно понимал, что мисс Файн виртуозно лжет.
   Ее ложь заинтересовала его, он решил действовать более решительно.
   — Я приму ваше предложение, герцогиня, но только на моих условиях. Если ваш дед не появится с мешком золота, когда я найду вашего брата, я потребую полной оплаты… — Он взял ее лицо в ладони и многозначительно посмотрел ей в глаза. — Я потребую полной оплаты. От вас.
   В ожидании ее ответа он позволил себе провести кончиком пальца по соблазнительно нежным губкам девушки. Ее глаза широко распахнулись, рот слегка приоткрылся, небольшая упругая грудь напряглась…
   Вожделение охватило Билли с такой невероятной силой, что он вынужден был отстраниться от девушки. Что-то особенное, неуловимое было в выражении ее лица. Страх? Ярость? Отчаяние? Если бы можно было зарыться в эти шелковистые пряди каштановых волос и поцеловать ее…
   Но прежде чем он решился уступить этому опасному искушению, лицо девушки окаменело. Билли приготовился к неминуемой пощечине, которую он, безусловно, заслужил, но она не двинулась с места.
   — Очень хорошо, мистер Дарлинг. Я принимаю ваше предложение, — холодно сказала Эсмеральда.
   Его руки безвольно упали. Этого Билли не ожидал. Он был почти уверен, что она со слезами и проклятьями выбежит из комнаты. Навсегда. Очевидно, он все же недооценил ее бесконечную преданность брату.
   Пока он стоял, обуреваемый самыми противоречивыми чувствами, Эсмеральда деловито надела на себя злополучный капор и собрала вещи.
   — Я переночую в гостинице, если она найдется в этой глуши. Встретимся завтра утром в ресторане и обсудим наши планы. — Она натянула перчатки. — Мне не хотелось бы беспокоить вас, сэр, но не могли бы вы одолжить мне немного денег, чтобы я заплатила за ночлег в гостинице?
   Он машинально сунул руку в карман и передал ей толстую пачку банкнот, выигранных в покер. Эсмеральда могла бы взять их все, но она выбрала из пачки самую мелкую купюру и вернула ему остальные.
   — Не забудьте приплюсовать это к моему долгу, — добавила она, полоснув по нему острым взглядом.
   — Разумеется, мэм.
   Девушка направилась было к двери, но вернулась за тарелкой с давно остывшим бифштексом и картофелем.
   — Не пропадать же такому замечательному ужину, — рассудительно заявила она, покидая комнату.
   Билли без сил плюхнулся на кровать и стянул с себя шляпу, не зная, смеяться ему или плакать. Кошка уставилась на него своими зелеными глазами, сохраняя невозмутимость, свойственную ее кошачьей природе. Бассет вылез из-под кровати и уткнулся в его ноги. Билли рассеянно погладил собаку.
   — Будь я проклят! — тяжело вздохнул он, хотя вовсе не чувствовал себя проклятым.

7

   «Мой дорогой дедушка», — писала Эсмеральда своим аккуратным почерком. Погрызла в раздумье кончик самописки, потом вычеркнула «дорогой», оставив только «дедушка».
   Эсмеральда решила написать отчаянное письмо с просьбой о помощи, но даже это обычное обращение казалось ей слишком фальшивым.
   Скомкав еще один испорченный лист, она достала новый. Уже давно миновала полночь, но она была слишком возбуждена и не хотела спать. Если бы шериф Макгир не проявил любезности и не прислал в гостиницу ее дорожный сундучок и скрипку, ей пришлось бы писать это письмо на обороте объявления о розыске Билли Дарлинга: другой бумаги у нее не было.
   «Лорд Уиндхем, — торопливо нацарапала она, уже не заботясь о каллиграфии, — с большой тревогой, но без малейшего сожаления сообщаю вам, что из-за вашего постоянного безразличия и пренебрежения я была вынуждена продать свою невинность беспощадному негодяю».
   Она оперлась щекой на руку, вспоминая властное прикосновение Билли Дарлинга к ее губам. Кажется, он собирался напугать ее, но его рука была нежной, как рука любовника. Эта мысль вызвала в ней странную дрожь. Сегодня она чуть не убила человека, а потом бесстыдно лгала ему в лицо. К этому списку грехов ей ужасно не хотелось прибавлять еще и мысленное распутство.
   Поджав под себя босые ноги, она вернулась к письму: «Надеюсь, вы не будете страдать из-за меня, так как никогда этого не делали. Всегда преданная вам ваша внучка… Эсмеральда Файн».
   Закончив писать, она поставила точку, нажав на перо с яростным раздражением. На странице появилась жирная клякса. Эсмеральда застонала и в отчаянии уронила голову на руки. Она может отправить письмо уже на рассвете, но в Англию оно все равно попадет только спустя долгие недели. Да если даже каким-то чудом письмо и оказалось бы там уже завтра, то ничего, кроме недоуменной насмешки деда, оно бы не вызвало. Это хладнокровное чудовище ничто не может тронуть, иначе он откликнулся бы на то ее письмо об исчезновении Бартоломью, полное горя и отчаяния. Она ждала ответа целых три месяца, но так и не дождалась…
   Эсмеральда вспомнила их разговор с Билли и еще раз поразилась тому, что додумалась сочинить полную абсурда басню. Угораздило же ее похвастаться тем, что дед якобы может пересечь океан ради ее спасения. И это при том, что он не взял бы на себя труд перейти улицу Лондона, чтобы подать ей фартинг, если бы она стояла босая на снегу и просила милостыню.
   Солгав однажды, она уже, похоже, не могла остановиться. Глубокое отчаяние только разжигало фантазию, рисуя ей картины, о которых она не решилась бы рассказать даже Бартоломью. Ей представлялся человек со снежно-белыми волосами и пушистыми седыми усами. Они щекотали бы ей щеку, когда он обнимал ее и нежно целовал. Ей чудилось, что этот человек ласково гладит ее по волосам и шепчет: «Ну, ну, девочка, успокойся. Ты все сделала правильно, тебе не о чем беспокоиться, нам пора ехать домой».
   При всей сладости этой мечты на душе было тяжело. Она знала, что в реальной жизни не будет такого доброго дедушки и ей придется рассчитывать только на себя и… на опасного незнакомца — Билли Дарлинга.
   Оставшись одна после смерти родителей, она старалась пробиваться в жизни самостоятельно, не ожидая помощи от других. Но Билли Дарлинг ей необходим. Без него она никогда не найдет Бартоломью.
   Неужели он действительно жив, ее маленький, бесконечно любимый брат? От одной этой мысли у нее повеселело на душе. Когда он сбежал из дома, ей казалось, что она этого не переживет. Но думать о том, что он умер, было просто невыносимо.
   Охваченная воспоминаниями, она прикрыла глаза. Ей вспомнилось, как однажды она чуть не потеряла его. Они вместе пошли на кладбище посадить цветы на могилу родителей. Вдруг он начал хныкать, жалуясь, что у него болит животик. Был жаркий июльский день, а он весь дрожал от озноба.
   Объятая ужасом, она ухаживала за ним днем и ночью, по капле вливая в него свою энергию, пытаясь отогнать от малыша тень смерти. Когда доктор, печально покачав головой, признался, что ничем не может помочь, она с неистовым отчаянием прижала к себе распухшее тельце маленького Бартоломью, умоляя господа сохранить ему жизнь. Она не знала, чего боялась больше: потерять брата или остаться совсем одной. Вся в слезах, она молилась и давала обет господу, что будет неустанно заботиться о брате, вырастит его хорошим человеком, как об этом мечтали мама с папой. Только бы он выжил…
   С того момента вся ее жизнь полностью была посвящена заботам о Бартоломью. Она старалась удержать его подле себя в полной безопасности, но, видимо, слишком стесняла его волю. И вот он ускользнул от нее…
   Обернувшись шалью, Эсмеральда подошла к окну и отдернула занавеску. Городок Каламити дремал в лунном свете — крошечный островок цивилизации в безбрежных просторах дикого края. Почти все окна были темными, только в мансарде дома напротив горела одинокая свеча.
   Зачарованная ее мигающим пламенем, Эсмеральда прижалась лбом к стеклу. Интересно, спит ли уже мистер Дарлинг? Она представила его под ветхим одеялом, поверх которого уютно устроилась мурлычущая кошка.
   Эсмеральда задумчиво смотрела в окно, из которого хорошо было видно заведение мисс Мелли. Вдруг дверь его распахнулась, и на улицу, спотыкаясь, вывалился пьяный ковбой, таща за собой упирающуюся женщину. Она вырвалась из его объятий, но он опрокинул ее на спину прямо на пыльной дороге и набросился на нее, как дикое, разъяренное животное…
   Она отпрянула от окна, чувствуя, как загорелось лицо от беспомощного негодования. Когда она снова решилась выглянуть, женщина уже исчезла, а ковбой, сильно покачиваясь, двигался к салуну. Она перевела взгляд на окно со свечой. Именно это окно не давало ей покоя.
   «Тебя совершенно не касается, как мистер Дарлинг проводит ночи, — размышляла она, — пока дни он посвящает поискам твоего брата. Когда Бартоломью найдут… можно будет просто пересмотреть условия их договора».
   Эсмеральда всегда гордилась своим умением торговаться. Когда умерли родители, в их скромный домик, как стая прожорливых грифов, слетелись кредиторы, требуя немедленной уплаты долгов отца. Испугавшись, что они вызовут констебля и ее с Бартоломью отправят в приют для сирот, она пустила в ход свое искусство уговаривать и в результате заставила их убраться вон. Она никогда не просила милостыню и не воровала, но всегда соблюдала золотое правило: не платить и десяти центов в понедельник. Науку поведения с кредиторами она постигла в совершенстве.
   Однако ее мучило опасение, что с Билли Дарлингом договориться будет непросто.
   — Хороших сновидений, мистер Дарлинг, — прошептала она, опуская занавеску.
   Через минуту в его окне мелькнули какие-то тени. Свеча погасла.
   Билли проснулся в темноте от ощущения холодного прикосновения «кольта» к своему виску. Он машинально нащупал свое оружие, и в этот момент получил сильный удар в челюсть. Во рту почувствовался металлический привкус крови. Их было не меньше четырех. «Могли бы захватить и пятого», — мрачно подумал он с ледяной усмешкой, которую они не могли видеть в темноте.
   Будучи самым младшим в большом семействе Дарлинг, он выжил только благодаря тому, что рано научился драться. И сейчас это искусство пригодилось ему. Он ловко заехал ногами в пах одному из нападавших. В темноте раздались мучительные стоны и проклятия. Он подумал о кошке. Ее не было слышно. Видно, забилась под кровать. Но тут как раз раздалось ужасное мяуканье: видимо, кто-то из напавших наступил ей на длинный пушистый хвост. И тогда Билли по-настоящему разъярился.
   Он начал молотить руками с дикой силой, попадая по чьим-то головам и плечам и остановился только тогда, когда им удалось связать ему руки за спиной и надеть на голову мешок. Они бесцеремонно потащили его, стукнув головой об стену, когда он попытался вырваться. Густой запах навоза и сена, смешанный с запахом упряжи лошадей, проник сквозь густую дерюгу мешка, и Билли сообразил, что они притащили его в конюшню.
   Когда с него стащили мешок, он слизнул кровь, запекшуюся в углах рта, и, подняв голову, увидел человека, стоящего перед ним.
   — Уинстед, — узнал его Билли. Тот расплылся в широкой улыбке и коротко кивнул.
   — Дарлинг!
   Седеющие волосы Уинстеда были разделены посередине аккуратным пробором и тщательно зачесаны назад. На смуглом лице поблескивали непроницаемые, как черные угольки, глаза. Его одежда была в полном порядке: туфли начищены, складки брюк заглажены, новый полосатый сюртук выглядел почти элегантно. Под мышкой он держал кожаную сумку.
   Из всех начальников полицейских участков, с которыми Билли приходилось иметь дело, Уинстед в наибольшей степени заслужил его презрение. И одновременно его уважение. Во время войны Уинстед служил полковником объединенной армии, и Билли всерьез сожалел, что в то время был слишком молод, чтобы столкнуться с ним на поле боя.
   За спиной Уинстеда толпились его головорезы. Один из них мрачно пялился на Билли через щелку заплывшего глаза. Другой поддерживал свою, вероятно, сломанную руку. За четырьмя громилами стоял молчаливый часовой. Билли узнал его.
   — И ты туда же? — пробормотал Билли.
   Даже при скудном свете мигающей керосиновой лампы можно было заметить, как покраснел Дрю.
   — Не смей разговаривать на мерзком французском с мистером Уинстедом! — рявкнул один из громил. — Прикажете, чтобы я ему вмазал, сэр?
   Уинстед отклонил предложение.
   — Не торопитесь записывать своего друга в предатели, мистер Дарлинг. Шериф Макгир просто чуть более охотно, чем вы, принял наше предложение. — Он вытащил из кармана сюртука золотые часы и взглянул на них. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я поднял вас в такой поздний час, но у меня есть для вас работа.
   — Я так и понял. А не проще было послать телеграмму?
   — Разумеется, проще. Но дело скрытное.
   Полицейский открыл сумку и извлек скрученный в трубку лист бумаги. Расправив его, он поднес бумагу к глазам Билли.
   — Я хочу, чтобы вы задержали этого человека. Билли сощурился и посмотрел на Уинстеда.
   — Вам придется простить меня, сэр. Я не могу читать, когда у меня связаны руки. Не могли бы вы… — Он показал на свои руки кивком подбородка.