Мэкомбер Дебби. Нора

   — Не думай, что мне этого так хочется, Нора.
   — Конечно, нет. — Она нисколько не сердилась. — Все хорошо, Рауди.
   Она старалась смириться с тем, что так всегда и будет. Компания будет составлять главную часть его жизни.
   — Когда ты вернешься домой?
   — Не раньше субботы.
   — Я работаю в эти выходные, — сказала она, скорее чтобы поддержать разговор, чем думая заинтересовать его своим сообщением. — Мне надо отдать дни подруге, которая заменила меня в день свадьбы Стеффи. Мы работаем по скользящему графику. Он меняется каждые четыре недели, и мы имеем возможность достаточно времени посвящать семье.
   — Почему ты работаешь? — В вопросе не было ни грана иронии; его любопытство было искренним. Нора не испытывала финансовых проблем, она просто любила свою работу, стремилась сделать свою жизнь более нужной, полной и осмысленной. Ей казалось, что Рауди одобрит ее поведение.
   — Моя мама была медсестрой. Ты, наверное, не знал?
   — Наверно, знал, так как совсем не удивлен.
   Нора улыбнулась в трубку.
   — Ну вот, и еще маленькой девочкой я решила, что стану медиком.
   — Твоя мама работала, уже будучи замужем?
   — Нет, вскоре после того, как она вышла замуж за отца, она ушла из больницы. Когда забеременела.
   — Она скучала по больнице?
   — Уверена, что да. Но, став старше, она смогла реализовать свои медицинские познания в другом. Местные жители нанимали сезонных рабочих для сбора яблок, и мама организовала небольшой оздоровительный центр для них. Она работала там, пока сама не заболела. Тогда они с папой основали специальный фонд, и теперь рабочие и их семьи могут обращаться в оздоровительный центр Орчард-Вэлли. — Нора тяжело вздохнула. — Она была необыкновенная женщина. Жаль, что ты не знал ее, Рауди…
   — Да, жаль, но я и так догадывался, что она была удивительным человеком. Ведь это она воспитала тебя, не так ли?
   В устах Рауди уже и это было чуть ли не признанием в любви. Нора не ожидала от него цветистых слов, разве что ничего не значащих, типа «мой ангел».
   — Для нас было бы гораздо удобнее, если бы ты работала в обычные часы, как все, — сказал Рауди через минуту. — Несколько дней дежурства, потом — отдых. А ты еще часто задерживаешься после смены. Просто горишь на работе!
   — Разве? — она издала короткий смешок. — Но ведь и ты такой же. Еще похлеще. Удивительно, что ты еще не сгорел!
   — Я — другое дело.
   — То же самое, — настаивала она. — Мы оба это знаем. Ты просто из гордости не хочешь признать этого. — Она помолчала, задумавшись. — Знаешь, Рауди, ты прав. Работа не так важна для меня, как для тебя.
   — Что особенного в том, что я так увлечен своей компанией? — возразил Рауди. — Не забывай, это я основал ЧИПС. Для меня это больше, чем работа. Никто не заставляет меня работать по восемнадцать часов в день — я сам так хочу.
   Hope не надо было напоминать об этом. Вздохнув, она сменила тему и стала расспрашивать о его завтрашних делах.
   Когда разговор закончился, Нора спустилась вниз. Бесцельно блуждая по дому, она очутилась у двери отцовской комнаты.
   — Не хочешь чашечку горячего шоколада? — спросила она. Это предложение было поводом для начала разговор.! и она надеялась, что отец поймет это.
   Конечно, он понял. Отложив книгу, Дэвид поднял на нее глаза.
   — С удовольствием. Давай помогу. Прежде чем она успела ответить, отец поднялся и направился вслед за ней на кухню. Пока дочь доставала кастрюлю, он вытащил молоко из холодильника. Нора была рада видеть его таким энергичным. Просто чудо, что он так быстро поправляется, подумала она.
   — Как там Рауди? — спросил он, понимая, что именно об этом ей хочется поговорить.
   — Хорошо, — пытаясь казаться безразличной, ответила она. — Утром он едет по делам в Сан-Франциско. Я спросила его, как часто он там бывает, и он ответил, что за последние полгода был в тех краях раз десять.
   — Несколько раз с ним ездила Валерия, верно?
   — Да, — сказала Нора. — Представляешь, за все время, что он пробыл в Сан-Франциско, он не видел ни города, ни окрестностей. Я выяснила, что, кроме аэропорта, гостиницы и комнаты переговоров, он ничего не видел.
   — Рауди Кэссиди очень занятой человек.
   — Неужели ты не понимаешь? — крикнула Нора, сама удивляясь своей горячности. — Работой он себя в гроб вгоняет, а ради чего? Ради компании, которая отойдет его дальним родственникам, а те не видели его лет двадцать и, может быть, еще и продадут его пакет акций. Все это достанется совсем незнакомым людям.
   — Тебя волнует, что у Рауди нет наследников? — Отец поставил на стол две керамические кружки.
   — Что меня беспокоит, — кипятилась Нора, — так это то, что он замучает себя без всякой на то причины. Он заработает инфаркт, как ты. Он ест вредную пищу, не занимается спортом и работает как вол!
   Дэвид кивнул и усмехнулся.
   — Ты знаешь, что я думаю по этому поводу? — спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил:
   — Рауди Кэссиди нужно жениться. Тебе не кажется?
   Как ни старалась Нора сосредоточиться на своих обязанностях, она не могла выбросить Рауди из головы. Он ведь сказал ей, что не сможет позвонить, так как встреча с акционерами затянется допоздна. И хотя причин для беспокойства не было, Нора волновалась весь день.
   Когда она вернулась домой, то увидела отца, пропалывающего сорняки на грядке, которую она засеяла в начале лета. Он выпрямился, улыбнулся и помахал ей рукой.
   — По-моему, в этом году у нас будет вдосталь салата.
   Нора опустила глаза на свежепрополотую грядку и выдернула несколько редисок.
   — Если не хватит, поедим редиски.
   Приятно было видеть отца здоровым и спокойным, радующимся солнцу. По несколько часов в день он ухаживал за садом. Эта работа радовала его, не утомляя.
   — Чуть не забыл, — сказал отец. — Там сегодня принесли конверт для тебя. Я думаю, это от Рауди.
   Нора не стала терять время. Она не представляла, что Рауди мог прислать ей, и ей не терпелось посмотреть. Когда они разговаривали накануне вечером, он ни о чем не упомянул.
   Конверт был прислонен к вазе с розами, оставшимися от свадьбы Стеффи. Имя Норы было написано размашистым почерком. Решительно вскрыв конверт, она нашла в нем авиабилет первого класса до Хьюстона.
   Нора изумленно посмотрела на билет и медленно положила его обратно в конверт, который бросила на стол. Очевидно, Рауди забыл, что в эти выходные она дежурит.
   Зазвонил телефон, и, сняв трубку, она услышала голос Рауди.
   — Нора, — проговорил он, — я так рад, что застал тебя. Слушай, у меня всего пять минут между встречами. Я хотел убедиться, что ты получила билет. Это безумие. Я заключаю важную сделку, а сам все время думаю о том, когда же снова увижу тебя. Поверь, так нельзя управлять компанией.
   — Я не могу прилететь в Хьюстон на выходные, Рауди, — без предисловия сказала она. — И ты это знал.
   — Но почему?
   — Ты не помнишь? Я же работаю.
   — Забыл. — Он тихо ругнулся. — А ты не можешь найти замену?
   — Это непросто. Всем нам хочется отдохнуть в выходные, особенно тем, кто замужем, у кого семья.
   Он не колебался ни секунды.
   — Скажи своей сменщице, что я заплачу ей в десять раз больше обычного за эти дни. Мне необходимо видеть тебя, Нора.
   — Я этого не сделаю.
   — Почему нет? — Она почувствовала, что он начинает злиться.
   — Тебе можно объяснять до посинения, но ты все равно не поймешь. Просто поверь мне, что ты просишь невозможного.
   — Ты хочешь сказать, что во всем Орчард-Вэлли нет ни одной медсестры, которая согласилась бы поработать в твою смену за десятикратное жалованье?
   Нора видела, что никакие аргументы его не убедят.
   — Именно так.
   — Я не верю. Нора вздохнула.
   — Хочешь — верь, хочешь — нет, но я-то знаю людей, с которыми работаю. Может, тебя это и шокирует, но для них семья важнее, чем деньги.
   — Черт возьми, — зло сказал Рауди, — почему ты все так усложняешь?
   — Рауди, я не могу подчинить мою жизнь твоей. Извини, но у меня есть обязательства по отношению к моей работе и сослуживцам. Я не ринусь в Техас только потому, что ты этого хочешь. К тому же я не думаю, что таким образом наши отношения превратятся в нечто большее, чем несколько часов, ухваченных между важной встречей и аэропортом.
   — Ты говоришь о будущем слишком уверенно, — жестко сказал он.
   — То есть?
   — Кто тебе сказал, что между нами вообще есть отношения?
   Больнее он не мог бы ее уязвить.
   — Конечно, не ты, — ответила она спокойно, подавляя бурю в душе. — Ты совершенно прав, — добавила она, так как он не отвечал. — Думаю, что в нашей дружбе было гораздо больше чувств с моей стороны, чем с твоей. Извини, что наши — мои чувства вселили в меня излишнюю уверенность.
   — Нора, — прервал он ее, — я не хотел… Нора слышала отзвуки переговоров, проходивших в комнате, откуда звонил Рауди, но не могла различить слов.
   — Нора, я должен идти. Меня ждут.
   — Ну да… Извини меня за этот уик-энд, Рауди, но я ничего не могу сделать. Пожалуйста, пойми.
   — Я стараюсь, Нора. Стараюсь изо всех сил. Если смогу, позвоню позже.
   — Хорошо. — Ей не хотелось, чтобы разговор заканчивался обидой, но она понимала, что дольше говорить они не могут.
   — Рауди, — сказала она с бьющимся сердцем. — Я… я люблю тебя.
   Ответом на ее слова были телефонные гудки. Он не слышал ее, а если бы и слышал, что бы это изменило.
   В субботу утром Нора пришла на работу в подавленном настроении. Телом она находилась в «неотложке», но душа была в самолете, летящем в Хьюстон.
   Отказаться провести выходные с Рауди было едва ли не самым трудным решением в ее жизни. Но выбора у нее не было.
   Их с Рауди отношения — а они существовали, что бы он ни говорил, — все время наталкивались на какие-то препятствия. Они только-только начинали ценить и понимать друг друга. Но, несмотря на все настоящие и будущие проблемы, Нора вдруг обрела незнакомое и еще хрупкое чувство уверенности и оптимизма.
   Не считая одного торопливого звонка, они с Рауди не разговаривали с тех пор, как он уехал из Техаса. Тогда он сказал, что вернется в Хьюстон в субботу днем. Смена Норы заканчивалась в три часа, и она надеялась, что он позвонит вскоре после того, как она придет домой.
   Он не обещал позвонить, но она надеялась. Надеялась — и чувствовала необычайное напряжение. Он все время заставлял ее волноваться. Хотя Нора дала себе слово, что ни один мужчина не будет управлять ею, она была готова отдать свое сердце — и свою свободу — Рауди Кэссиди. Нет смысла торопиться домой, напомнила она себе. Если Рауди позвонит, а ее не будет, она перезвонит ему сама.
   Удовлетворенная таким решением, она смогла всерьез заняться работой. Около одиннадцати новый врач-практикант, доктор Фулбрайт, вошел в отделение неотложной помощи сказать, что к ней пришел посетитель. Нора не сомневалась, что это Валерия, которая иногда заходила повидать Колби.
   Увидев Рауди, она застыла как вкопанная. Вид у него был измученный. Глаза запали, лицо бледное… Но для Норы все это не имело значения. Никого другого Нора не встретила бы с большей радостью.
   — Рауди? — прошептала она, бросаясь к нему. Один костыль упал, и Нора быстро подняла его., Расчувствовавшись, она чуть было не заплакала. Он так изматывал себя, работая по многу часов!
   Сколько раз она отказывалась стать его медсестрой. Теперь же она подумала, что, возможно, ошибалась. Без сомнения, ему нужен кто-нибудь.
   Она слышала от Роббинса, что Рауди не ищет замену Валерии, убежденный, что сможет уговорить ее сестру вернуться в ЧИПС. Нора не знала, так ли это, но подозревала, что он по-прежнему выполняет сам и работу Валерии.
   — Что ты здесь делаешь? — спросила она.
   — Коли ты не можешь прилететь ко мне, я решил навестить тебя сам, — проговорил он, поглаживая ее волосы. — Ты еще не обедала?
   — Нет. Я сейчас отпрошусь. Дел не очень много, но я не должна уходить далеко. Рауди кивнул.
   — Мы можем где-нибудь уединиться? Если в больнице и было хоть одно такое место, то Нора не знала его.
   — В кафетерии не должно быть много народу.
   Рауди, похоже, не слишком обрадовало ее предложение, но он согласился.
   Нора повела его к лифту. Улыбаясь двум медсестрам, которые ехали вместе с ними, она сожалела, что они с Рауди не могут побыть одни. Если бы они остались вдвоем, хоть в лифте, возможно, она нашла бы в себе смелость повторить те последние слова из телефонного разговора.
   Нора оказалась права: в кафетерии было малолюдно, и они смогли уединиться в дальнем углу. Как только Рауди удобно уселся, прислонив к стене костыли, он тут же взял ее за руку, не давая отойти к другому концу стола.
   — Сядь рядом со мной, Нора.
   Что-то в его голосе, в том, как он смотрел на нее, подсказывало Hope, что это не обычный разговор. Когда он спросил, где они могут спокойно поговорить, ей показалось, что ему хочется просто поцеловать ее.
   — Да? — сказала она, усаживаясь. Рауди огляделся, никто к ним не прислушивался.
   — Итак, — сказал он, тяжко вздохнув, — ты победила.
   — Я? Победила? — повторила она, нахмурившись.
   — С самого начала я знал, чего ты хочешь.
   — Что же ты знал?
   — Этого хотят все женщины. Золотое кольцо на левую руку. Я говорил тебе раньше и теперь повторяю — я не из тех, кто женится. У меня нет времени на жену и семью.
   Нора была крайне смущена, но ничего не сказала.
   — Прошлой ночью я не мог заснуть, — проговорил он, — пока не понял твои намерения. Но даже когда я понял, ничего не изменилось. Я так сильно люблю тебя, что просто не могу ясно мыслить.
   Нора так изумилась, что не могла ни думать, ни говорить. Раньше она пыталась сказать ему о своей любви, но он не услышал ее, торопясь вернуться к делам.
   — Я тоже люблю тебя, Рауди, — наконец сказала она нежно. Его глаза потеплели.
   — Это уже лучше. Не намного, но все-таки лучше…
   Нора в замешательстве покачала головой.
   — Боюсь, я что-то не поняла. Что ты хочешь сказать?
   Рауди приоткрыл рот от изумления.
   — Ты действительно не поняла? Нора снова покачала головой.
   — Я прошу тебя выйти за меня замуж. Не то чтобы я в восторге от этого, но, очевидно, это единственный выход.

Глава 9

   — Ты не в восторге от того, что делаешь мне предложение? — повторила Нора, не веря своим ушам.
   — Я и раньше говорил тебе, что не собираюсь жениться.
   — Тогда что значит твое предложение? — поинтересовалась она. — Неужели ты считаешь, что мне так не терпится выскочить замуж, что я уцеплюсь даже за такое предложение? — Оцепенение покинуло ее, она была взбешена.
   Нора была из семьи Блумфилдов: с уравновешенным характером и холодной головой. Но в такой ситуации пасовали даже ее практичность и спокойствие. Только Рауди Кэссиди мог так унизить женщину, предложив ей руку и сердце.
   — Ты вовсе не стремишься выйти замуж. Просто…
   — Тогда что же такое ты говоришь? — прервала она. — Судя по твоему весьма романтическому предложению, ты объявил мне, что я выиграла главный приз — тебя. Скажу тебе, Рауди Кэссиди, что я и не думала участвовать в соревнованиях.
   Рауди стиснул зубы в явной попытке совладать с собственными эмоциями.
   — Я не верю тебе. Ты опутала меня до такой степени, что я не знаю, что мне делать. Мало того, что ты отказалась у меня работать, ты еще мучаешь меня, встречаясь с другим!
   — Всего одно свидание! Откуда мне было знать, что тебе захочется увидеть меня именно в тот вечер, когда я договорилась с другим? Я не умею читать чужие мысли. Или ты хочешь, чтобы я оказалась настолько польщенной, настолько потрясенной, что отменила бы ужин с Рэем?
   — Да! — воскликнул он.
   — Я тогда отказалась это сделать, откажусь и сейчас. Я не собираюсь всю жизнь сидеть и ждать как дура, когда у тебя выдастся свободная минутка!
   Рауди рубанул рукой воздух.
   — Ладно. Оставим этот случай с Ральфом!
   — Рэем! — крикнула она, привлекая внимание посетителей.
   Некоторое время оба смущенно молчали. Наконец Рауди заговорил:
   — Может, мы попытаемся снова? — Он взглянул на нее из-под полуопущенных век. — Признаю, это был не лучший способ просить тебя стать моей женой. Извиняет меня только то, что я не спал тридцать часов.
   Нора смягчилась.
   — Тридцать часов? Рауди кивнул.
   — Я так надеялся, что ты будешь у меня, когда я вернусь. А ты мне отказала, вспомни.
   — Это совсем не значит, что я не хотела тебя видеть, — уверила она, — ты же знал, что сегодня я работаю… Я говорила тебе, помнишь?
   — Что же важнее, — улыбаясь, спросил он, — твоя работа или я?
   — Мы просто толчем воду в ступе, — сказала она, всплеснув руками, — ты хочешь, чтобы я была полностью в твоем распоряжении. Предлагаешь мне проводить жизнь в ожидании, когда ты найдешь для меня время.
   — Я совсем не это имел в виду, — произнес он пугающе тихим голосом. — Но если ты любишь меня хоть наполовину так сильно, как люблю тебя я, то пойдешь на некоторые уступки.
   — Тебе нужно больше, чем «некоторые уступки». Ты хочешь иметь полную власть надо мной, и я не могу тебе этого позволить.
   — Ты ни в чем не хочешь уступить, — с горечью сказал он, — тебе или все, или ничего. — Он отвернулся.
   — Я согласна уступить, Рауди. Я просто хочу, чтобы ты меня предупреждал заранее, тогда я буду знать, чего мне ждать. Ты осознаешь, что до сих пор мы всегда повиновались порыву? Мы ничего не планировали.
   Он кивнул, вид у него был слегка растерянный.
   — Мне это обычно несвойственно. Любовь к тебе пошатнула мою собранность, не говоря уже об организаторских способностях, черт возьми!
   — О, Рауди!
   Он мог быть таким милым и забавным, когда хотел. Но он вел себя так, как будто любовь была его… слабостью. Ему не казалось, что любовь — это чувство, придающее силы, как воспринимала ее Нора.
   — Нора, — голос его смягчился. Он потянулся к ее руке, пристально глядя ей в глаза. — Я люблю тебя. Не окажешь ли ты мне честь стать моей женой?
   Слезы, подступившие к горлу, мешали ей говорить. Все потому, что она так его любила… Нора закрыла глаза и поняла, что это не поможет. Она схватила со стола салфетку и высморкалась.
   — У меня не было времени купить кольцо, — сказал он, — и я решил, что будет лучше, если ты выберешь сама. Сходи к любому ювелиру, и пусть он пришлет мне чек. Купи большой и красивый бриллиант, о деньгах не беспокойся. Мне очень хочется тебя порадовать.
   Нора закрыла глаза и замерла от внезапной боли. Рауди так ничего и не понял. Ни одна женщина не захотела бы покупать себе обручальное кольцо в одиночку, но, очевидно, Рауди и не подозревал об этом.
   — Я никогда не думала, что полюблю тебя, — тихо сказала она, когда к ней вернулась способность говорить.
   — Я тоже не знал, что полюблю тебя, — грубовато ответил он. — Черт, я вообще не знал, что такое любовь. Мне нравилась Валерия, я скучал по ней, пока она вместе с тобой и Стеффи ухаживала за отцом. Но… — он пожал плечами, — любовь не имеет с этим ничего общего.
   — О чем ты?
   — Мне казалось, я люблю Валерию. Я помню, как страшно злился, когда узнал, что она выходит замуж за Колби Уинстона. В общем, я сделал все, что мог, чтобы она передумала. Надо отдать ей должное, она нанесла удар по моему самолюбию.
   Нора улыбнулась про себя. Рауди не привык проигрывать, и когда Валерия пренебрегла им, это очень уязвило его гордость.
   — Но я уверен, — продолжал Рауди, — что, даже если бы Валерия расторгла помолвку, я бы на ней не женился.
   Нора это уже знала, но воздержалась от комментариев. Рауди постарался поймать ее взгляд.
   — Я никогда не любил твою сестру. Тогда я сам думал, что люблю, но теперь я знаю, что такое любовь.
   — Знаешь? Рауди кивнул.
   — Честно говоря, я не создан для семейной жизни и никогда не думал, что мне понадобится жена. Но, черт возьми, Нора, ты так смутила меня, что я готов сделать что угодно, чтобы внести ясность в наши отношения. Я предлагаю тебе то, что никогда не предлагал твоей сестре или другой женщине. Разве одно это не свидетельствует о серьезности моих намерений?
   Слезы безудержно покатились по ее щекам.
   — Скажи, что выйдешь за меня, — попросил он.
   Нора взяла новую салфетку и уткнулась в нее лицом.
   — Мне было так одиноко, когда Валерия и Стеффи обрели свою любовь. Словно мир принадлежит каждому, но только не мне.
   — Теперь все по-другому, Нора. Теперь мы нашли друг друга.
   — Нашли ли? — тихо спросила Нора. С Рауди ничего не могло так просто кончиться. — Ты меня нашел, а кого нашла я? Кто будет со мной?
   Рауди был сбит с толку.
   — Я, конечно.
   — Как ты можешь просить меня стать твоей женой, когда у тебя уже есть одна?
   — Это смешно! — с раздражением сказал Рауди. — Я не был женат ни разу в жизни. Ты единственная женщина, которую я полюбил за все свои тридцать с лишним лет. Не знаю, где ты услышала эту глупость, но это ложь.
   — Я говорю не о женщине, Рауди. Я говорю о ЧИПС.
   Он потряс головой и нахмурился.
   — Я тебя не понимаю.
   — Мы с тобой думаем о разном, когда говорим о любви. Для тебя ЧИПС — это все. Это единственное, что ты действительно любишь, — это твоя семья, жена, дети. Твое душевное равновесие.
   — Ты сама не понимаешь, что говоришь!
   — Нет, понимаю! Я наблюдала это много раз. С тех пор как ты попал в больницу, Карен и я тщетно пытались не допускать тебя к делам, чтобы дать время для выздоровления. Твой адвокат стоял у больничной двери в ту же секунду, как узнал о случившемся. Тебе даже установили телефон с…. не помню, каким количеством каналов. Вспомни, как ты запаниковал, когда мир узнал, что ты попал в аварию.
   — Я не скоро об этом забуду. Акции ЧИПС упали на два пункта.
   — Ты вел себя так, словно настал конец света!
   — Ты бы вела себя точно так же, если бы рисковала сотней миллионов долларов, — объяснил он.
   — Неужели ты не понимаешь? — в голосе ее звучало обвинение. — У тебя нет времени ни для кого и ни для чего больше. Ни для меня, ни для семьи. Ни для кого. Лицо Рауди окаменело.
   — Чего ты хочешь от меня, Нора? Крови?
   — Выражаясь твоим языком, думаю, да. Ты не можешь продолжать вести прежний образ жизни, работать так много, не заботиться о себе. Ты совсем изведешь себя. Через несколько лет у тебя непременно сдаст сердце. Я знаю, что у тебя есть команда менеджеров, Валерия была одним из них, но ты не даешь им участвовать в управлении — ты все делаешь сам.
   — У меня будет сердечный приступ? Черт возьми, какая трогательная забота!
   — Я просто пыталась объяснить мои чувства. Жаль, что это прозвучало столь пессимистично, но я беспокоюсь о тебе.
   — На твоем месте я бы так не беспокоился, — сказал он, иронически улыбаясь, — моя жизнь застрахована на крупную сумму. Чтобы ты не волновалась, я пересмотрю страховку в твою пользу… И изменю завещание.
   — О, Рауди, ради Бога! Мне не нужны твои деньги, мне нужен ты.
   Он в недоумении пожал плечами.
   — Давай будем реалистами. Я только сделал вывод из твоих мрачных прогнозов. Если уж я так слаб здоровьем, лучше тебе поскорее выйти за меня замуж. Чем раньше, тем лучше, раз мне осталось так мало.
   — Как ты можешь этим шутить?
   — Ты сама завела этот разговор.
   Он нарочно отказывался понимать ее.
   — В нашей жизни важны не вещи. Важны люди и отношения между ними. Мы с тобой должны строить совместную жизнь, создавать семью, жить друг для друга.
   — Семью, — повторил он так, словно никогда раньше не слышал этого слова. И вздохнув, откинулся на спинку стула. — Мне следовало бы догадаться, что ты захочешь иметь детей. Ну что ж, постараемся. Я не против ребенка, но давай остановимся на одном. Будь это мальчик или девочка. Согласна?
   Нора была так поражена, что не отвечала. Нахмурившись, Рауди посмотрел на часы. Как всегда, у него мало времени, с тоской подумала Нора. Ему нужен ответ, и ответ немедленный. Баловать своим присутствием он не собирается даже ее.
   Нора ощущала, что весь мир вокруг нее рушится. Ее сердце разорвется, если она откажет ему. Самым страшным будет то, что он никогда не поймет причины. Он посчитает ее взбалмошной, капризной, сентиментальной.
   — Ни о чем большем я и не мечтала, — наконец сказала она, стараясь не выдавать своего настроения. Она наклонилась к нему, погладила по щеке, нежно поцеловала в губы.
   Рауди был удивлен ее сдержанной реакцией.
   — Я договорюсь с ювелиром, — сказал он, собираясь уходить, и уже взял костыли.
   — Рауди, — прошептала Нора.
   Видимо, он уловил какие-то изменения в ее голосе, потому что быстро повернулся к ней. С изумлением он смотрел в ее глаза. Напряжение нарастало.
   — Ты отвергаешь меня? Она кивнула, опустив глаза.
   Рауди в гневе стукнул кулаком по столу.
   — Черт возьми! Как я не сообразил, что ты именно так и поступишь!
   — Что бы ты ни думал, мне это тоже нелегко, — всхлипнула Нора.
   — Нелегко, черт возьми! — Он порывисто поднялся, уронив костыль, и это его еще больше взбесило. До того как он успел поднять его, упал второй, и Рауди был вынужден опуститься в кресло.
   — Мне нужен муж. Брак — это больше, чем несколько слов, сказанных перед священником во время венчания.
   — Раз ты не собираешься выходить за меня замуж, к чему эти объяснения?
   Он смог поднять один костыль, потом управился и со вторым. Ему явно хотелось уйти от нее, чем быстрей, тем лучше. Он неуклюже пробирался между столиками. Она встала и пошла за ним.
   — Ты получила то, что хотела, — ты хотела этого с самого начала. Как ты все хорошо рассчитала!