Страница:
Город тоже был отмечен знаком Нагака. Подземная река питала каменный фонтан, расположенный на обширном внутреннем дворе, где Племя отправляло многие свои ритуалы. Порой в тьме ночи сама вода, казалось, оживала, рассыпая искры сверхъестественных пляшущих огней.
Благословение Нагака.
Кучинг смотрел прямо перед собой, чувствуя, как радостно забилось его сердце. Всякий раз после долгой отлучки первый же взгляд на Город заставлял учащаться его пульс. Нельзя сказать, чтобы при этом ему в голову приходило слово «прекрасный» — камни, из которых был выстроен Город, обветшали, потрескались и заросли лишайником и ползучими растениями, — но это был дом. Сердце Кучинга принадлежало Городу, его место было здесь, среди соплеменников. Да будет так.
Массивные ворота из прямоугольных деревянных брусьев высотой в тридцать пять футов охраняли часовые, стоявшие на стене. При появлении врагов или пленников один из часовых поворачивался к внутреннему двору и издавал птичий крик, требуя открыть ворота. Эта процедура занимала долгое время — каждая створка весила несколько тонн, а открывать ворота по некоторым причинам дозволялось только «малышам», — но Кучингу некуда было спешить. Он выполнил задание и теперь получит справедливое вознаграждение.
Может быть, думал он, заранее чувствуя пульсацию в чреслах, ему позволят провести ночь с Джелек, трехгрудой женщиной.
— Что это такое? — спросил старик профессор и взвизгнул, когда один из «малышей» ткнул его копьем.
— Город, — ответил Кучинг, будто это слово все объясняло. Впрочем, на его взгляд, так оно и было.
— Вы живете здесь? — В голосе профессора угадывалось изумление.
— Здесь живет Племя, о белый человек. Я принадлежу к этому Племени. Где я, по-твоему, должен жить?
— Я лишь хотел сказать...
На сей раз «малыш» ткнул крепче, и доктор Стокуэлл уловил намек. Он закрыл рот и замолчал, не отрывая взгляда от створок ворот, которые медленно раздвигались, со стоном преодолевая дюйм за дюймом.
— Похоже, тут у вас нечасто бывают гости, — заметил Пайк Чалмерс. — Не так-то просто двигать эти дурацкие бревна, когда кто-нибудь позвонит в дверь.
Из толпы туземцев вышел одноглазый и приблизился к Чалмерсу. Он размахнулся копьем, словно дубинкой, и ударил англичанина, едва не сломав ему ногу.
— Будь ты проклят!
Второй удар швырнул охотника на четвереньки. На его лице застыла растерянная мина.
Ворота распахнулись настежь, и Кучинг Кангар увидел своих соплеменников, которые сгрудились во дворе, рассматривая жертвы, предназначенные Нагаку.
Кучинг улыбнулся и первым вошел внутрь.
Увидев спрятанный в джунглях город, Римо оторопело заглянул в карты. Нет, ошибки быть не могло; он не сошел с ума, не бредил, а город не был миражом.
Карты попросту врали — точнее, были неполны.
Затаившись, Римо наблюдал за тем, как открываются массивные ворота. Трудоемкость этого процесса убедила его в существовании других способов проникнуть в город — на случай непредвиденных обстоятельств. Если в поселении вспыхнет пожар или нападут враги, жители города должны иметь потайной выход, вероятнее всего — несколько.
Задача заключалась в том, чтобы отыскать вход, иначе Римо пришлось бы взбираться по стенам. Не то чтобы это было трудно — камни стен покрывала сеть трещин и ползучие растения, которые могли послужить удобной лестницей. Но стены охранялись, и хотя Римо ничуть не сомневался в своей способности справиться с часовыми, он понимал, в каком затруднительном положении окажется, если кто-нибудь из них проживет достаточно долго, чтобы поднять тревогу.
В таком случае пленникам грозила куда более серьезная опасность, чем самому Римо. Он не мог знать заранее, как поведут себя аборигены, но, судя по первому впечатлению, их вряд ли можно было назвать сдержанными рассудительными людьми.
По странному капризу судьбы Римо сейчас предстояло выручить из беды трех спутников, среди которых был враг, человек, которого он должен был убить по приказу КЮРЕ. Главным затруднением было то, что он не знал, кто из членов экспедиции лазутчик, кого из них следует уничтожить.
Не беда, подумал Римо. Пусть туземцы прикончат всех троих.
Разумеется, это было приемлемое решение, но не самое лучшее. Римо должен был — если сумеет, конечно, — узнать, что случилось с предыдущей экспедицией, и хотя к этому мгновению он уже получил достаточно ясное представление о судьбе Терренса Хоппера и его людей, оставалась последняя задача — выяснить все, что возможно, о новом урановом месторождении.
Иными словами, Римо должен был проникнуть в древний город, обследовать его и выбраться оттуда.
Он уже собирался приступить к осмотру границ поселения, когда его ушей коснулся звук шагов. Кто-то приближался к городу со стороны джунглей. Судя по звуку, этот человек был один и старался производить как можно меньше шума, хотя и безуспешно. Римо осмотрел стену, убедился в том, что ни один из часовых, стоявших каменными истуканами, не заметил ничего настораживающего, и двинулся навстречу вновь прибывшему.
Выбрав удобный наблюдательный пункт, ветвь дерева на высоте пятнадцати футов над землей вдали от глаз часовых, Римо устроился там и принялся ждать. Через несколько мгновений он заметил силуэт человека, который пробирался сквозь джунгли к городу, судя по всему, не догадываясь о его существовании.
Секунды спустя Римо понял, что этот человек не принадлежит к племени, населяющему город. Его изорванную в клочья, покрытую пятнами одежду никак нельзя было спутать со слоем грязи. Человек поднял голову, и Римо, хотя и не узнал его, увидел, что он не малаец, а черты его лица не искажены уродством.
Улучив момент, Римо спрыгнул на землю за спиной одинокого путника и, вывернув ему руки, прижал ладонь к губам Одри Морленд.
Несколько секунд женщина пыталась вырваться, проявив неожиданную силу, и прекратила сопротивление лишь тогда, когда Римо шепнул ей на ухо:
— Перестаньте трепыхаться, иначе я сломаю вам шею.
Одри кивнула и, как только Римо осторожно отпустил ее, повернулась к нему лицом.
— Вы живы! — выдохнула она. Ей хватило ума говорить шепотом, находясь в стане противника.
— И вы тоже, как я могу видеть.
— Еще бы. А что заставило вас подумать, что я мертва?
— Наш уважаемый проводник нашел в зыбучих песках ваш шарфик, — сообщил Римо, сочтя за лучшее не распространяться о результатах собственных поисков. — К тому же вы так и не вернулись в лагерь. И мы подумали...
— Что я мертва, — закончила за него Одри. — Вы решили, что я погибла, и, как видите, ошиблись. Вот она я, живая и здоровая.
— К чему же этот трюк с исчезновением? — спросил Римо.
— Услышав выстрелы, я испугалась и заблудилась в лесу. Целую ночь я просидела на дереве, но так и не сомкнула глаз. Что произошло там, в лагере?
Римо с трудом скрыл улыбку. Рассказ женщины представлял собой вариацию той самой лжи, которую он собирался преподнести Стокуэллу и остальным, и это обстоятельство придавало словам Одри явственный налет фальши.
— Мне повезло, — ответил он, не вдаваясь в подробности.
— Что случилось с мятежниками?
На сей раз Римо не сумел сдержаться и улыбнулся. Вчера ночью он собственными глазами видел Одри, стоявшую в лунном свете у ручья, вдалеке от лагеря, и покинул ее до того, как послышались первые выстрелы, первые звуки, выдававшие присутствие врага. Она могла знать о нападавших и об их намерениях только в том случае, если...
— Главарь мятежников спрашивал о вас, — сказал Римо.
— Что? — Лицо Одри выражало смущение, страх и гнев одновременно.
— Ваш связник, — пояснил Римо. — Должно быть, в Пекине будут очень разочарованы.
Несколько секунд Одри в упор глядела на Римо, потом утомленно вздохнула.
— Какая муха вас укусила? — спросила она.
— Это не важно. Некоторое время вы успешно играли свою роль, но, боюсь, вам не удалось бы продержаться очень уж долго.
— Что вы имеете в виду?
— Игры в плащи и кинжалы. Вы никудышный шпион, Одри.
— У меня мало опыта, — сказала женщина.
— Это очевидно. Что заставило вас так круто изменить профессию?
— Все очень просто и понятно. Деньги, Рентон. Кстати, вас действительно зовут Рентой?
— Какая разница?
— Полагаю, никакой. Будь вы настоящим профессором, вы бы знали, какая это скука — научная работа. Порой я сама казалась себе ископаемым. Вы можете это понять?
— Это слабая отговорка, если речь идет о государственной измене.
— В мирное время этот термин не употребляется, Рентой. Я внимательно изучила законы и выяснила, что обвинение в шпионаже мне не грозит, поскольку, находясь в Штатах, я и пальцем не шевельнула.
— Если не считать переговоров с представителем Китая.
— Обычная деловая встреча, — сказала Одри. — Мне пообещали миллион долларов, половина — вперед. И премия, как только они наладят поставки урана.
— Сначала его нужно найти.
— Это нетрудно. — Одри подняла левую руку и повернула ее так, чтобы Римо мог увидеть циферблат часов, которые показывали временные зоны всего мира и фазы Луны. Вторая рука женщины осторожно скользнула в сторону. — Бесшумный счетчик Гейгера, — продолжала Одри. — Источник излучения все ближе и ближе.
— Вам потребуется помощь, — сказал Римо. — Вашего связника больше нет.
— Я справлюсь, Рентой. На урановом рынке спрос превышает предложение.
— Когда вы успели научиться всем этим премудростям?
— Я очень быстро усваиваю новые знания, если это требуется.
— Я так и понял.
Из кармана Одри появился пистолет. Римо заметил движение женщины, но не спешил останавливать ее.
— На вашем месте я бы не стал стрелять, — сказал он.
— Почему?
— Наших спутников взяли в плен и повели туда. — Римо ткнул большим пальцем в сторону древнего города.
— Взяли в плен? Кто? Куда повели?
— Не поверите, пока не увидите собственными глазами. Идите за мной, — предложил Римо и, сделав вид, что не обращает на оружие внимания, повернулся к Одри спиной. Продолжая поворачиваться вокруг своей оси, он нанес удар по запястью женщины и выбил из ее рук пистолет.
Одри испуганно замерла на месте. Римо воспользовался заминкой и завершил начатое. Он ударил женщину за ухом, сбив ее с ног и погрузив в беспамятство.
Потом он оторвал рукава ее рубашки, связал одним из них руки Одри за ее спиной, а второй использовал в качестве импровизированного кляпа. Разумеется, при желании Одри могла освободиться, но она должна была прийти в себя лишь через некоторое время, а Римо не собирался надолго задерживаться в городе.
Ему предстояла самая обыкновенная спасательная операция, если не считать поисков урановых залежей. Надев на руку часы Одри со счетчиком Гейгера, Римо почувствовал себя во всеоружии.
Город был отнюдь не изумрудным, ведущая к нему дорога была покрыта не желтым кирпичом, а грязью, и все же Римо отправлялся на встречу с волшебником. А там будь что будет.
Глава 16
Благословение Нагака.
Кучинг смотрел прямо перед собой, чувствуя, как радостно забилось его сердце. Всякий раз после долгой отлучки первый же взгляд на Город заставлял учащаться его пульс. Нельзя сказать, чтобы при этом ему в голову приходило слово «прекрасный» — камни, из которых был выстроен Город, обветшали, потрескались и заросли лишайником и ползучими растениями, — но это был дом. Сердце Кучинга принадлежало Городу, его место было здесь, среди соплеменников. Да будет так.
Массивные ворота из прямоугольных деревянных брусьев высотой в тридцать пять футов охраняли часовые, стоявшие на стене. При появлении врагов или пленников один из часовых поворачивался к внутреннему двору и издавал птичий крик, требуя открыть ворота. Эта процедура занимала долгое время — каждая створка весила несколько тонн, а открывать ворота по некоторым причинам дозволялось только «малышам», — но Кучингу некуда было спешить. Он выполнил задание и теперь получит справедливое вознаграждение.
Может быть, думал он, заранее чувствуя пульсацию в чреслах, ему позволят провести ночь с Джелек, трехгрудой женщиной.
— Что это такое? — спросил старик профессор и взвизгнул, когда один из «малышей» ткнул его копьем.
— Город, — ответил Кучинг, будто это слово все объясняло. Впрочем, на его взгляд, так оно и было.
— Вы живете здесь? — В голосе профессора угадывалось изумление.
— Здесь живет Племя, о белый человек. Я принадлежу к этому Племени. Где я, по-твоему, должен жить?
— Я лишь хотел сказать...
На сей раз «малыш» ткнул крепче, и доктор Стокуэлл уловил намек. Он закрыл рот и замолчал, не отрывая взгляда от створок ворот, которые медленно раздвигались, со стоном преодолевая дюйм за дюймом.
— Похоже, тут у вас нечасто бывают гости, — заметил Пайк Чалмерс. — Не так-то просто двигать эти дурацкие бревна, когда кто-нибудь позвонит в дверь.
Из толпы туземцев вышел одноглазый и приблизился к Чалмерсу. Он размахнулся копьем, словно дубинкой, и ударил англичанина, едва не сломав ему ногу.
— Будь ты проклят!
Второй удар швырнул охотника на четвереньки. На его лице застыла растерянная мина.
Ворота распахнулись настежь, и Кучинг Кангар увидел своих соплеменников, которые сгрудились во дворе, рассматривая жертвы, предназначенные Нагаку.
Кучинг улыбнулся и первым вошел внутрь.
Увидев спрятанный в джунглях город, Римо оторопело заглянул в карты. Нет, ошибки быть не могло; он не сошел с ума, не бредил, а город не был миражом.
Карты попросту врали — точнее, были неполны.
Затаившись, Римо наблюдал за тем, как открываются массивные ворота. Трудоемкость этого процесса убедила его в существовании других способов проникнуть в город — на случай непредвиденных обстоятельств. Если в поселении вспыхнет пожар или нападут враги, жители города должны иметь потайной выход, вероятнее всего — несколько.
Задача заключалась в том, чтобы отыскать вход, иначе Римо пришлось бы взбираться по стенам. Не то чтобы это было трудно — камни стен покрывала сеть трещин и ползучие растения, которые могли послужить удобной лестницей. Но стены охранялись, и хотя Римо ничуть не сомневался в своей способности справиться с часовыми, он понимал, в каком затруднительном положении окажется, если кто-нибудь из них проживет достаточно долго, чтобы поднять тревогу.
В таком случае пленникам грозила куда более серьезная опасность, чем самому Римо. Он не мог знать заранее, как поведут себя аборигены, но, судя по первому впечатлению, их вряд ли можно было назвать сдержанными рассудительными людьми.
По странному капризу судьбы Римо сейчас предстояло выручить из беды трех спутников, среди которых был враг, человек, которого он должен был убить по приказу КЮРЕ. Главным затруднением было то, что он не знал, кто из членов экспедиции лазутчик, кого из них следует уничтожить.
Не беда, подумал Римо. Пусть туземцы прикончат всех троих.
Разумеется, это было приемлемое решение, но не самое лучшее. Римо должен был — если сумеет, конечно, — узнать, что случилось с предыдущей экспедицией, и хотя к этому мгновению он уже получил достаточно ясное представление о судьбе Терренса Хоппера и его людей, оставалась последняя задача — выяснить все, что возможно, о новом урановом месторождении.
Иными словами, Римо должен был проникнуть в древний город, обследовать его и выбраться оттуда.
Он уже собирался приступить к осмотру границ поселения, когда его ушей коснулся звук шагов. Кто-то приближался к городу со стороны джунглей. Судя по звуку, этот человек был один и старался производить как можно меньше шума, хотя и безуспешно. Римо осмотрел стену, убедился в том, что ни один из часовых, стоявших каменными истуканами, не заметил ничего настораживающего, и двинулся навстречу вновь прибывшему.
Выбрав удобный наблюдательный пункт, ветвь дерева на высоте пятнадцати футов над землей вдали от глаз часовых, Римо устроился там и принялся ждать. Через несколько мгновений он заметил силуэт человека, который пробирался сквозь джунгли к городу, судя по всему, не догадываясь о его существовании.
Секунды спустя Римо понял, что этот человек не принадлежит к племени, населяющему город. Его изорванную в клочья, покрытую пятнами одежду никак нельзя было спутать со слоем грязи. Человек поднял голову, и Римо, хотя и не узнал его, увидел, что он не малаец, а черты его лица не искажены уродством.
Улучив момент, Римо спрыгнул на землю за спиной одинокого путника и, вывернув ему руки, прижал ладонь к губам Одри Морленд.
Несколько секунд женщина пыталась вырваться, проявив неожиданную силу, и прекратила сопротивление лишь тогда, когда Римо шепнул ей на ухо:
— Перестаньте трепыхаться, иначе я сломаю вам шею.
Одри кивнула и, как только Римо осторожно отпустил ее, повернулась к нему лицом.
— Вы живы! — выдохнула она. Ей хватило ума говорить шепотом, находясь в стане противника.
— И вы тоже, как я могу видеть.
— Еще бы. А что заставило вас подумать, что я мертва?
— Наш уважаемый проводник нашел в зыбучих песках ваш шарфик, — сообщил Римо, сочтя за лучшее не распространяться о результатах собственных поисков. — К тому же вы так и не вернулись в лагерь. И мы подумали...
— Что я мертва, — закончила за него Одри. — Вы решили, что я погибла, и, как видите, ошиблись. Вот она я, живая и здоровая.
— К чему же этот трюк с исчезновением? — спросил Римо.
— Услышав выстрелы, я испугалась и заблудилась в лесу. Целую ночь я просидела на дереве, но так и не сомкнула глаз. Что произошло там, в лагере?
Римо с трудом скрыл улыбку. Рассказ женщины представлял собой вариацию той самой лжи, которую он собирался преподнести Стокуэллу и остальным, и это обстоятельство придавало словам Одри явственный налет фальши.
— Мне повезло, — ответил он, не вдаваясь в подробности.
— Что случилось с мятежниками?
На сей раз Римо не сумел сдержаться и улыбнулся. Вчера ночью он собственными глазами видел Одри, стоявшую в лунном свете у ручья, вдалеке от лагеря, и покинул ее до того, как послышались первые выстрелы, первые звуки, выдававшие присутствие врага. Она могла знать о нападавших и об их намерениях только в том случае, если...
— Главарь мятежников спрашивал о вас, — сказал Римо.
— Что? — Лицо Одри выражало смущение, страх и гнев одновременно.
— Ваш связник, — пояснил Римо. — Должно быть, в Пекине будут очень разочарованы.
Несколько секунд Одри в упор глядела на Римо, потом утомленно вздохнула.
— Какая муха вас укусила? — спросила она.
— Это не важно. Некоторое время вы успешно играли свою роль, но, боюсь, вам не удалось бы продержаться очень уж долго.
— Что вы имеете в виду?
— Игры в плащи и кинжалы. Вы никудышный шпион, Одри.
— У меня мало опыта, — сказала женщина.
— Это очевидно. Что заставило вас так круто изменить профессию?
— Все очень просто и понятно. Деньги, Рентон. Кстати, вас действительно зовут Рентой?
— Какая разница?
— Полагаю, никакой. Будь вы настоящим профессором, вы бы знали, какая это скука — научная работа. Порой я сама казалась себе ископаемым. Вы можете это понять?
— Это слабая отговорка, если речь идет о государственной измене.
— В мирное время этот термин не употребляется, Рентой. Я внимательно изучила законы и выяснила, что обвинение в шпионаже мне не грозит, поскольку, находясь в Штатах, я и пальцем не шевельнула.
— Если не считать переговоров с представителем Китая.
— Обычная деловая встреча, — сказала Одри. — Мне пообещали миллион долларов, половина — вперед. И премия, как только они наладят поставки урана.
— Сначала его нужно найти.
— Это нетрудно. — Одри подняла левую руку и повернула ее так, чтобы Римо мог увидеть циферблат часов, которые показывали временные зоны всего мира и фазы Луны. Вторая рука женщины осторожно скользнула в сторону. — Бесшумный счетчик Гейгера, — продолжала Одри. — Источник излучения все ближе и ближе.
— Вам потребуется помощь, — сказал Римо. — Вашего связника больше нет.
— Я справлюсь, Рентой. На урановом рынке спрос превышает предложение.
— Когда вы успели научиться всем этим премудростям?
— Я очень быстро усваиваю новые знания, если это требуется.
— Я так и понял.
Из кармана Одри появился пистолет. Римо заметил движение женщины, но не спешил останавливать ее.
— На вашем месте я бы не стал стрелять, — сказал он.
— Почему?
— Наших спутников взяли в плен и повели туда. — Римо ткнул большим пальцем в сторону древнего города.
— Взяли в плен? Кто? Куда повели?
— Не поверите, пока не увидите собственными глазами. Идите за мной, — предложил Римо и, сделав вид, что не обращает на оружие внимания, повернулся к Одри спиной. Продолжая поворачиваться вокруг своей оси, он нанес удар по запястью женщины и выбил из ее рук пистолет.
Одри испуганно замерла на месте. Римо воспользовался заминкой и завершил начатое. Он ударил женщину за ухом, сбив ее с ног и погрузив в беспамятство.
Потом он оторвал рукава ее рубашки, связал одним из них руки Одри за ее спиной, а второй использовал в качестве импровизированного кляпа. Разумеется, при желании Одри могла освободиться, но она должна была прийти в себя лишь через некоторое время, а Римо не собирался надолго задерживаться в городе.
Ему предстояла самая обыкновенная спасательная операция, если не считать поисков урановых залежей. Надев на руку часы Одри со счетчиком Гейгера, Римо почувствовал себя во всеоружии.
Город был отнюдь не изумрудным, ведущая к нему дорога была покрыта не желтым кирпичом, а грязью, и все же Римо отправлялся на встречу с волшебником. А там будь что будет.
Глава 16
Темнота несколько затруднила поиски, и тем не менее десять минут спустя Римо нашел потайной вход в город. Это были маленькие заросшие сорняками ворота у северо-восточного угла высокой городской стены. Часовых тут не оказалось, а сами ворота висели на прогнивших деревянных петлях, которые, хотя и оказали незначительное сопротивление, все же не смогли помешать Римо войти внутрь.
Интересно, когда эти ворота открывались в последний раз, подумал Римо и тут же выбросил эту мысль из головы, решив, что размышлять о вещах, не имеющих отношения к его заданию, было бы пустой тратой времени. В сотне ярдов справа от него простирался обширный двор, в центре которого стоял фонтан, похожий на каменного дракона. Из его утробы вырывалась струя воды.
Римо обратил внимание на фонтан из-за его свечения. Казалось, в воде содержится фосфоресцирующее вещество. Это явление природы показалось Римо столь любопытным, что он решил покинуть свое укрытие и медленно пополз вдоль стены, прислушиваясь к шагам часовых, которые прохаживались по парапету над его головой.
Римо не был ученым, но знал, что вода сама по себе не испускает свет. В море порой можно встретить фосфоресцирующий планктон, а то и более крупные существа, обитателей глубин, свечение которых объясняется химическими реакциями и служит для привлечения добычи или отпугивания врагов. То же самое явление наблюдается у светляков и некоторых жителей подземных пещер.
Почему светится фонтан? Может быть, в подземном источнике обитают микроорганизмы, которые вырываются вместе с водой на поверхность, внезапно вспыхивая яркими огоньками? Ядовиты они или безвредны? Может быть, уродства обитателей города объясняются тем, что они пьют эту воду?
Римо был уже на полпути к фонтану, когда из темноты вынырнули два туземца, шедшие со стороны дальней окраины двора. Римо замер и слился с тенями, наблюдая за тем, как эти двое остановились у фонтана, опустились на колени и вытянули руки, подставляя ладони сияющим струям. Они пригубили воду и обмыли свои мрачные деформированные лица, не переставая произносить нараспев слова, которые складывались в монотонный речитатив, похожий на молитву.
Наконец они поднялись на ноги и двинулись прямиком к Римо, втиснувшемуся в темный угол стены. Они не заметили его, но Римо успел рассмотреть туземцев, когда те подошли поближе. Один из них был гигант добрых семи футов ростом, со складчатыми углублениями вместо ушей и мясистыми опухолями, которые торчали по обе стороны шеи наподобие жабр. У его спутника, человека среднего роста, была крохотная третья рука, росшая в центре груди. Она извивалась, ощупывая тело своего хозяина, как будто кто-то, спрятавшийся в его грудной клетке — карлик или ребенок, к примеру, — пытался выбраться наружу.
Стрелка бесшумного счетчика проворно метнулась к краю шкалы, но, как только человекоподобные монстры удалились на приличное расстояние, вернулась на место и расслабленно закачалась. Римо во все глаза смотрел на фонтан. Теперь ему было совершенно ясно, откуда взялись уродцы и где находится месторождение урана.
Эти люди веками пили, ели, вдыхали радиацию, плодя детей-мутантов. Словно по велению злого рока, их пращуры построили свой город в эпицентре заражения, которое грозило грядущим поколениям вполне предсказуемыми последствиями.
Не пей воду, подумал Римо и едва не рассмеялся вслух.
Ведь он находился в самом средоточии этого кошмара, вдыхая все тот же зараженный воздух. Судя по показаниям счетчика, кратковременное воздействие местного радиационного фона не представляло серьезной опасности, но у Римо не было ни малейшего желания задерживаться в городе и испытывать судьбу. И словно в насмешку, какой-то выверт психики заставил его почувствовать томительную жажду именно теперь, когда следовало держаться подальше от воды.
Ладно. Найди остальных и беги отсюда, сказал он себе.
Внезапно над городом прокатился пульсирующий гул. Сначала Римо подумал, что это биение его собственного сердца, отдающееся в ушах, но потом узнал приглушенный барабанный бой. Мерный рокот больших барабанов, усиленный акустикой просторного зала, находившегося где-то поблизости.
Ритм барабанов был непривычен для уха Римо, но он мог без труда определить направление, откуда приходил звук, — именно это следовало сделать в первую очередь. Инстинкт подсказывал ему, что, найдя барабанщиков, он отыщет и Стокуэлла с его спутниками.
Укрывшись в темноте, Римо отправился на поиски пульсирующего сердца города.
Римо продемонстрировал творческую выдумку и фантазию, забравшись на деревья, но Чиун не спешил следовать его примеру. Во всяком случае, пока. Дело в том, что, помимо скучной обязанности следить за грубыми дикарями и белыми людьми — с точки зрения мастера Синанджу, эти понятия означали практически одно и то же, — у Чиуна была еще одна цель.
Он искал след дракона.
Однажды в самый разгар дня Чиуну показалось, что он нашел то, что хотел. Ему в нос ударила струя сильного едкого запаха, уводившая чуть к северу от тропы. Чиун не смог удержаться от соблазна сделать небольшой крюк. То, что он обнаружил, вызвало у Чиуна удивление и вместе с тем разочарование.
Его взору предстала куча дымящихся экскрементов. Весьма солидная, если исходить из привычных понятий, но слишком маленькая для дракона, если принять на веру сведения, почерпнутые из древних легенд. Чиун помедлил и приблизился к куче. Может быть, ее оставил детеныш дракона?
Нет.
Внешний вид и запах испражнений свидетельствовали о том, что их оставило травоядное животное, а ведь всякий, кто имеет голову на плечах, знает, что драконы питаются мясом.
Чиун еще раз обошел вокруг смердящей кучи в поисках следов. Увиденное заставило его задуматься. Эти следы принадлежали не дракону, а другому животному, и его можно было легко догнать. Дело того стоило: Чиун одним махом приобретал оружие и средство передвижения.
Упускать такую возможность было бы глупо.
Чиун пошел по пути, проторенному массивным телом зверя, шагая под углом к направлению движения людей, которых преследовал до сих пор. Он не знал и не мог знать, с какой скоростью перемещается животное, но куча экскрементов была свежая, и Чиун не сомневался в том, что оно где-то рядом.
Какая удача, подумал он, что преследуемые не наткнулись на животное, а оно, в свою очередь, на них. Люди непременно постарались бы его убить, и если бы это им удалось, мастер Синанджу лишился бы удовольствия прокатиться по джунглям верхом.
Увидев, что следы лесного гиганта сворачивают к воде, Чиун заметил направление и побежал наперерез, подумав, что было бы неплохо перехватить животное у реки.
Он пробежал около полумили, не выказывая и следа усталости, когда деревья внезапно расступились, и впереди послышался звук текущей воды. Чиун замедлил шаг и бесшумно приблизился к реке, подойдя к намеченной жертве со спины.
Он знал о том, что слоны повсеместно используются в Юго-Восточной Азии как вьючные животные. Некоторых из них выращивают специально для работы, других привозят из-за границы — зачастую контрабандой. Толстокожий великан, которого рассматривал Чиун, все еще носил на себе остатки полусгнившей упряжи, которая выдавала в нем беглеца.
А это значило, что он знаком с людьми и, возможно, ненавидит их. Погонщики-азиаты славятся невероятной жестокостью — во всяком случае, по западным меркам, — и в газетах то и дело мелькают сообщения о том, что «норовистый» слон взбунтовался против хозяина, выместив на нем злобу с помощью бивней, хобота и сокрушающей тяжести своего тела.
Чиун не боялся, что слон пропорет его бивнем или затопчет. Он вполне мог бы уничтожить огромного неуклюжего зверя, хотя это и потребовало бы определенных усилий, но у мастера Синанджу был другой план.
Пока слон пил из реки, Чиун обошел его и медленно приблизился с подветренной стороны. Теперь животное не могло учуять его запах, а густое зловоние, ударившее в ноздри Чиуна, было пустячной платой за возможность застать слона врасплох.
Сократив дистанцию до десятка шагов и по-прежнему оставаясь на безопасном расстоянии, Чиун остановился и скрестил руки на груди, рассматривая слона. Из его горла послышался низкий вибрирующий гипнотический звук.
Слон замер. Кончик его хобота застыл на полпути между водой и маленьким пунцовым ртом. Несколько мгновений спустя серое чудовище повернуло голову и посмотрело на Чиуна сузившимися крохотными глазками, в которых сквозило подозрение.
Чиун прекратил выводить трель и обратился к лесному гиганту по-корейски. Он не надеялся, что слон его поймет, но знал, сколь важен успокаивающий голос на первом этапе установления контакта человека и животного. По мнению Чиуна, слон обладал интеллектом наравне с большинством белых людей, которых он знал, а памятью превосходил любого из них. Он наверняка помнил страдания, которые ему причиняли людские руки, но Чиун не сомневался в том, что умный зверь без труда сумеет отличить одного человека от другого.
Чиун продолжал свой монолог около пяти минут. Увидев, что слон не выказывает враждебных намерений, он осторожно двинулся вперед, делая по одному шагу за раз. Он старательно избегал резких движений, продолжая говорить все тем же умиротворяющим тоном, и наконец приблизился к животному вплотную и погладил его шкуру кончиками пальцев. Слон предостерегающе фыркнул, но старый кореец ничуть не испугался и ответил вибрирующим звуком, который подействовал на толстокожего, словно успокаивающее лекарство.
Потом Чиун позволил слону обнюхать себя и ощупать мягким «пальцем» хобота. Так прошли еще пять минут. Кореец улучил удобный момент и приступил к решительным действиям. Как правило, погонщики управляют слонами при помощи команд, приказывая опуститься на колени или поднять себя на спину хоботом, но Чиун предпочел иной метод. Он отступил на четыре шага, разбежался и взобрался по боку серой громадины, как будто там были вырублены ступени. Уже в следующую секунду он сидел на шее гиганта, упираясь коленями в его загривок позади висячих ушей.
Потом была секунда, когда животное вздрогнуло и, казалось, уже было готово развернуться и сбросить седока, но тот вновь издал воркующий звук, и слон успокоился. Чиун позволил ему напиться и слегка подтолкнул толстокожего правой пяткой, заставляя его повернуть к востоку. Еще один толчок — на сей раз обеими ногами, — и Чиун двинулся в путь.
Для того чтобы направить слона по следам экспедиции, потребовалось немало терпения и выдержки, но Чиуну некуда было спешить. Дни утомительного пешего похода по грязным тропинкам подошли к концу.
Теперь Чиун путешествовал со всем удобствами.
Она знала, что ее оглушил Рентой Уорд, хотя самого удара не увидела. Рентой Уорд оказался проворным малым, но не беда: когда настанет время сводить счеты, Одри будет настороже. Как выяснилось, ловкость его рук не ограничивается дойкой змей и любовной игрой, которая способна довести женщину до безумия.
Руки...
Второе, что заметила Одри, было то, что ее руки связаны за спиной. Еще секунду спустя она почувствовала, что ее губы стянуты кляпом, а дуновение ночного ветерка, холодившее обнаженную плоть, свидетельствовало о том, что доктор Уорд оторвал рукава ее рубашки и пустил их в ход, чтобы лишить Одри возможности двигаться и издавать звуки.
Чтоб его черти побрали!
Однако ноги Одри оставались свободными, и это была первая ошибка Уорда. Десять минут неимоверных усилий, когда Одри уже казалось, что ее позвоночник вот-вот сломается, плечи выскочат из суставов и она превратится в беспомощного калеку, — и наконец ей удалось протиснуть ноги между связанными запястьями и вывернуть руки из-за спины вперед.
Дальнейшее не представляло особого труда. При помощи больших пальцев Одри сдернула кляп с подбородка, впилась зубами в узел, стягивавший ее руки, и рвала его до тех пор, пока не освободилась. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы растереть онемевшие конечности и размять суставы, и она почувствовала себя готовой к дальнейшим свершениям.
Потом женщина обнаружила пропажу счетчика Гейгера, и ее охватила волна гнева. Узнав, чем она занимается и какова цель ее поисков, Рентой Уорд, вероятно, направился к месторождению, опередив Одри.
Зачем ему это? О Нью-орлеанском серпентарии можно было забыть — даже если Уорд и разбирался в змеях, Одри сомневалась, что в мире найдется книжный червь-герпетолог, способный одним ударом свалить такого человека, как Пайк Чалмерс. И, кстати, откуда он вынырнул, как оказался за ее спиной? Может быть, вдобавок к прочим талантам Уорд еще и спортсмен? Или агент спецслужбы?
Сейчас это не играло никакой роли. Уорду некоторое время удавалось водить Одри за нос и при этом даже доставить ей удовольствие, но теперь она видела его насквозь. Они преследовали одну и туже цель — во всяком случае, сходные цели, — и, хотя Одри не знала и не могла знать, кто его хозяева, это ей было безразлично. На карту был поставлен миллион долларов, половина которого уже лежала на специальном банковском счету, и Одри не собиралась возвращать ни единого цента.
На тот случай, если Рентой первым наложит лапу на уран, а она не сумеет ему помешать, у Одри был в запасе план бегства с уже полученными деньгами. Разумеется, для успешной реализации замысла ей в первую очередь нужно благополучно выбраться из джунглей, но Одри по-прежнему сохраняла уверенность в своих силах, невзирая на недостаток опыта и то обстоятельство, что теперь она должна была действовать в одиночку.
Одри твердо намеревалась отыскать Саффорда и его спутников, даже если для этого пришлось бы ползти на четвереньках. Рентой сказал, что экспедицию захватили туземцы, а это значило, что ей предстояло найти большую группу людей, которая оставляет много следов. Это облегчало ее задачу, однако туземцы могли увести Саффорда куда угодно, возможно, прочь от урановых залежей. Лишившись счетчика, Одри потеряла возможность определять, удаляется ли она от месторождения или приближается к нему.
Интересно, когда эти ворота открывались в последний раз, подумал Римо и тут же выбросил эту мысль из головы, решив, что размышлять о вещах, не имеющих отношения к его заданию, было бы пустой тратой времени. В сотне ярдов справа от него простирался обширный двор, в центре которого стоял фонтан, похожий на каменного дракона. Из его утробы вырывалась струя воды.
Римо обратил внимание на фонтан из-за его свечения. Казалось, в воде содержится фосфоресцирующее вещество. Это явление природы показалось Римо столь любопытным, что он решил покинуть свое укрытие и медленно пополз вдоль стены, прислушиваясь к шагам часовых, которые прохаживались по парапету над его головой.
Римо не был ученым, но знал, что вода сама по себе не испускает свет. В море порой можно встретить фосфоресцирующий планктон, а то и более крупные существа, обитателей глубин, свечение которых объясняется химическими реакциями и служит для привлечения добычи или отпугивания врагов. То же самое явление наблюдается у светляков и некоторых жителей подземных пещер.
Почему светится фонтан? Может быть, в подземном источнике обитают микроорганизмы, которые вырываются вместе с водой на поверхность, внезапно вспыхивая яркими огоньками? Ядовиты они или безвредны? Может быть, уродства обитателей города объясняются тем, что они пьют эту воду?
Римо был уже на полпути к фонтану, когда из темноты вынырнули два туземца, шедшие со стороны дальней окраины двора. Римо замер и слился с тенями, наблюдая за тем, как эти двое остановились у фонтана, опустились на колени и вытянули руки, подставляя ладони сияющим струям. Они пригубили воду и обмыли свои мрачные деформированные лица, не переставая произносить нараспев слова, которые складывались в монотонный речитатив, похожий на молитву.
Наконец они поднялись на ноги и двинулись прямиком к Римо, втиснувшемуся в темный угол стены. Они не заметили его, но Римо успел рассмотреть туземцев, когда те подошли поближе. Один из них был гигант добрых семи футов ростом, со складчатыми углублениями вместо ушей и мясистыми опухолями, которые торчали по обе стороны шеи наподобие жабр. У его спутника, человека среднего роста, была крохотная третья рука, росшая в центре груди. Она извивалась, ощупывая тело своего хозяина, как будто кто-то, спрятавшийся в его грудной клетке — карлик или ребенок, к примеру, — пытался выбраться наружу.
Стрелка бесшумного счетчика проворно метнулась к краю шкалы, но, как только человекоподобные монстры удалились на приличное расстояние, вернулась на место и расслабленно закачалась. Римо во все глаза смотрел на фонтан. Теперь ему было совершенно ясно, откуда взялись уродцы и где находится месторождение урана.
Эти люди веками пили, ели, вдыхали радиацию, плодя детей-мутантов. Словно по велению злого рока, их пращуры построили свой город в эпицентре заражения, которое грозило грядущим поколениям вполне предсказуемыми последствиями.
Не пей воду, подумал Римо и едва не рассмеялся вслух.
Ведь он находился в самом средоточии этого кошмара, вдыхая все тот же зараженный воздух. Судя по показаниям счетчика, кратковременное воздействие местного радиационного фона не представляло серьезной опасности, но у Римо не было ни малейшего желания задерживаться в городе и испытывать судьбу. И словно в насмешку, какой-то выверт психики заставил его почувствовать томительную жажду именно теперь, когда следовало держаться подальше от воды.
Ладно. Найди остальных и беги отсюда, сказал он себе.
Внезапно над городом прокатился пульсирующий гул. Сначала Римо подумал, что это биение его собственного сердца, отдающееся в ушах, но потом узнал приглушенный барабанный бой. Мерный рокот больших барабанов, усиленный акустикой просторного зала, находившегося где-то поблизости.
Ритм барабанов был непривычен для уха Римо, но он мог без труда определить направление, откуда приходил звук, — именно это следовало сделать в первую очередь. Инстинкт подсказывал ему, что, найдя барабанщиков, он отыщет и Стокуэлла с его спутниками.
Укрывшись в темноте, Римо отправился на поиски пульсирующего сердца города.
* * *
Прогулка по джунглям начинала раздражать Чиуна. Нет, он не устал — ему попросту надоело бродить по местности, с которой он освоился уже в первые часы маршрута. Где здесь вызов его мастерству? Невелика доблесть — шагать по грязным тропинкам за группой людей, которые и не думают скрывать свои следы.Римо продемонстрировал творческую выдумку и фантазию, забравшись на деревья, но Чиун не спешил следовать его примеру. Во всяком случае, пока. Дело в том, что, помимо скучной обязанности следить за грубыми дикарями и белыми людьми — с точки зрения мастера Синанджу, эти понятия означали практически одно и то же, — у Чиуна была еще одна цель.
Он искал след дракона.
Однажды в самый разгар дня Чиуну показалось, что он нашел то, что хотел. Ему в нос ударила струя сильного едкого запаха, уводившая чуть к северу от тропы. Чиун не смог удержаться от соблазна сделать небольшой крюк. То, что он обнаружил, вызвало у Чиуна удивление и вместе с тем разочарование.
Его взору предстала куча дымящихся экскрементов. Весьма солидная, если исходить из привычных понятий, но слишком маленькая для дракона, если принять на веру сведения, почерпнутые из древних легенд. Чиун помедлил и приблизился к куче. Может быть, ее оставил детеныш дракона?
Нет.
Внешний вид и запах испражнений свидетельствовали о том, что их оставило травоядное животное, а ведь всякий, кто имеет голову на плечах, знает, что драконы питаются мясом.
Чиун еще раз обошел вокруг смердящей кучи в поисках следов. Увиденное заставило его задуматься. Эти следы принадлежали не дракону, а другому животному, и его можно было легко догнать. Дело того стоило: Чиун одним махом приобретал оружие и средство передвижения.
Упускать такую возможность было бы глупо.
Чиун пошел по пути, проторенному массивным телом зверя, шагая под углом к направлению движения людей, которых преследовал до сих пор. Он не знал и не мог знать, с какой скоростью перемещается животное, но куча экскрементов была свежая, и Чиун не сомневался в том, что оно где-то рядом.
Какая удача, подумал он, что преследуемые не наткнулись на животное, а оно, в свою очередь, на них. Люди непременно постарались бы его убить, и если бы это им удалось, мастер Синанджу лишился бы удовольствия прокатиться по джунглям верхом.
Увидев, что следы лесного гиганта сворачивают к воде, Чиун заметил направление и побежал наперерез, подумав, что было бы неплохо перехватить животное у реки.
Он пробежал около полумили, не выказывая и следа усталости, когда деревья внезапно расступились, и впереди послышался звук текущей воды. Чиун замедлил шаг и бесшумно приблизился к реке, подойдя к намеченной жертве со спины.
Он знал о том, что слоны повсеместно используются в Юго-Восточной Азии как вьючные животные. Некоторых из них выращивают специально для работы, других привозят из-за границы — зачастую контрабандой. Толстокожий великан, которого рассматривал Чиун, все еще носил на себе остатки полусгнившей упряжи, которая выдавала в нем беглеца.
А это значило, что он знаком с людьми и, возможно, ненавидит их. Погонщики-азиаты славятся невероятной жестокостью — во всяком случае, по западным меркам, — и в газетах то и дело мелькают сообщения о том, что «норовистый» слон взбунтовался против хозяина, выместив на нем злобу с помощью бивней, хобота и сокрушающей тяжести своего тела.
Чиун не боялся, что слон пропорет его бивнем или затопчет. Он вполне мог бы уничтожить огромного неуклюжего зверя, хотя это и потребовало бы определенных усилий, но у мастера Синанджу был другой план.
Пока слон пил из реки, Чиун обошел его и медленно приблизился с подветренной стороны. Теперь животное не могло учуять его запах, а густое зловоние, ударившее в ноздри Чиуна, было пустячной платой за возможность застать слона врасплох.
Сократив дистанцию до десятка шагов и по-прежнему оставаясь на безопасном расстоянии, Чиун остановился и скрестил руки на груди, рассматривая слона. Из его горла послышался низкий вибрирующий гипнотический звук.
Слон замер. Кончик его хобота застыл на полпути между водой и маленьким пунцовым ртом. Несколько мгновений спустя серое чудовище повернуло голову и посмотрело на Чиуна сузившимися крохотными глазками, в которых сквозило подозрение.
Чиун прекратил выводить трель и обратился к лесному гиганту по-корейски. Он не надеялся, что слон его поймет, но знал, сколь важен успокаивающий голос на первом этапе установления контакта человека и животного. По мнению Чиуна, слон обладал интеллектом наравне с большинством белых людей, которых он знал, а памятью превосходил любого из них. Он наверняка помнил страдания, которые ему причиняли людские руки, но Чиун не сомневался в том, что умный зверь без труда сумеет отличить одного человека от другого.
Чиун продолжал свой монолог около пяти минут. Увидев, что слон не выказывает враждебных намерений, он осторожно двинулся вперед, делая по одному шагу за раз. Он старательно избегал резких движений, продолжая говорить все тем же умиротворяющим тоном, и наконец приблизился к животному вплотную и погладил его шкуру кончиками пальцев. Слон предостерегающе фыркнул, но старый кореец ничуть не испугался и ответил вибрирующим звуком, который подействовал на толстокожего, словно успокаивающее лекарство.
Потом Чиун позволил слону обнюхать себя и ощупать мягким «пальцем» хобота. Так прошли еще пять минут. Кореец улучил удобный момент и приступил к решительным действиям. Как правило, погонщики управляют слонами при помощи команд, приказывая опуститься на колени или поднять себя на спину хоботом, но Чиун предпочел иной метод. Он отступил на четыре шага, разбежался и взобрался по боку серой громадины, как будто там были вырублены ступени. Уже в следующую секунду он сидел на шее гиганта, упираясь коленями в его загривок позади висячих ушей.
Потом была секунда, когда животное вздрогнуло и, казалось, уже было готово развернуться и сбросить седока, но тот вновь издал воркующий звук, и слон успокоился. Чиун позволил ему напиться и слегка подтолкнул толстокожего правой пяткой, заставляя его повернуть к востоку. Еще один толчок — на сей раз обеими ногами, — и Чиун двинулся в путь.
Для того чтобы направить слона по следам экспедиции, потребовалось немало терпения и выдержки, но Чиуну некуда было спешить. Дни утомительного пешего похода по грязным тропинкам подошли к концу.
Теперь Чиун путешествовал со всем удобствами.
* * *
Очнувшись, Одри Морленд первым делом почувствовала немилосердную пульсирующую головную боль. Создавалось впечатление, будто во время обморока в ее череп забралась компания гремлинов, и теперь эти крохотные зловредные существа лихорадочно обустраивают помещение, расставляя мебель по своему вкусу.Она знала, что ее оглушил Рентой Уорд, хотя самого удара не увидела. Рентой Уорд оказался проворным малым, но не беда: когда настанет время сводить счеты, Одри будет настороже. Как выяснилось, ловкость его рук не ограничивается дойкой змей и любовной игрой, которая способна довести женщину до безумия.
Руки...
Второе, что заметила Одри, было то, что ее руки связаны за спиной. Еще секунду спустя она почувствовала, что ее губы стянуты кляпом, а дуновение ночного ветерка, холодившее обнаженную плоть, свидетельствовало о том, что доктор Уорд оторвал рукава ее рубашки и пустил их в ход, чтобы лишить Одри возможности двигаться и издавать звуки.
Чтоб его черти побрали!
Однако ноги Одри оставались свободными, и это была первая ошибка Уорда. Десять минут неимоверных усилий, когда Одри уже казалось, что ее позвоночник вот-вот сломается, плечи выскочат из суставов и она превратится в беспомощного калеку, — и наконец ей удалось протиснуть ноги между связанными запястьями и вывернуть руки из-за спины вперед.
Дальнейшее не представляло особого труда. При помощи больших пальцев Одри сдернула кляп с подбородка, впилась зубами в узел, стягивавший ее руки, и рвала его до тех пор, пока не освободилась. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы растереть онемевшие конечности и размять суставы, и она почувствовала себя готовой к дальнейшим свершениям.
Потом женщина обнаружила пропажу счетчика Гейгера, и ее охватила волна гнева. Узнав, чем она занимается и какова цель ее поисков, Рентой Уорд, вероятно, направился к месторождению, опередив Одри.
Зачем ему это? О Нью-орлеанском серпентарии можно было забыть — даже если Уорд и разбирался в змеях, Одри сомневалась, что в мире найдется книжный червь-герпетолог, способный одним ударом свалить такого человека, как Пайк Чалмерс. И, кстати, откуда он вынырнул, как оказался за ее спиной? Может быть, вдобавок к прочим талантам Уорд еще и спортсмен? Или агент спецслужбы?
Сейчас это не играло никакой роли. Уорду некоторое время удавалось водить Одри за нос и при этом даже доставить ей удовольствие, но теперь она видела его насквозь. Они преследовали одну и туже цель — во всяком случае, сходные цели, — и, хотя Одри не знала и не могла знать, кто его хозяева, это ей было безразлично. На карту был поставлен миллион долларов, половина которого уже лежала на специальном банковском счету, и Одри не собиралась возвращать ни единого цента.
На тот случай, если Рентой первым наложит лапу на уран, а она не сумеет ему помешать, у Одри был в запасе план бегства с уже полученными деньгами. Разумеется, для успешной реализации замысла ей в первую очередь нужно благополучно выбраться из джунглей, но Одри по-прежнему сохраняла уверенность в своих силах, невзирая на недостаток опыта и то обстоятельство, что теперь она должна была действовать в одиночку.
Одри твердо намеревалась отыскать Саффорда и его спутников, даже если для этого пришлось бы ползти на четвереньках. Рентой сказал, что экспедицию захватили туземцы, а это значило, что ей предстояло найти большую группу людей, которая оставляет много следов. Это облегчало ее задачу, однако туземцы могли увести Саффорда куда угодно, возможно, прочь от урановых залежей. Лишившись счетчика, Одри потеряла возможность определять, удаляется ли она от месторождения или приближается к нему.