Мерфи Уоррен. Бамбуковый дракон

   — Отличная стрельба, — сказал Римо Чиуну. — Я вижу, ты не терял времени зря.
   — Я был занят совсем другим делом, — ответил кореец. — Я охотился на дракона.
   — Ну и?...
   — Я не стал его убивать. У него нет ни сокровищ, ни волшебства. Моим сородичам он не нужен.
   — Что ж, попытаем счастья в другой раз.
   — Во всяком случае, ты нашел, что искал. — С этими словами Чиун кивком головы указал на светящийся фонтан.
   — Пускай им занимаются другие. Спасибо, что помог нам, папочка.
   — Я должен был удовлетворить свое любопытство, — промолвил Чиун. — Это очень, очень странное и необычное место.
   — Можешь повторить свои слова еще раз.
   — Бессмысленное повторение слов — верный признак глупца.
   — Прости, папочка. Я был не прав.
   — Нам пора, — заявил Чиун. — Я и без того пропустил слишком много телепередач.
   — Согласен.
   Римо вынул из кармана маленький передатчик, нажал кнопку и положил коробочку рядом со слоном. Аппарат не издал ни звука; не заметил Римо и вспышки лампочек.
   Если прибор неисправен, это не его забота.
   Римо повернулся и двинулся к воротам, догоняя остальных, которые опередили его ярдов на пятьдесят.

Глава 20

   Они услышали звук вертолетных двигателей два часа спустя, отойдя от древнего города на приличное расстояние. Сибу Сандакан посмотрел вверх, выискивая источник звука, но плотный полог джунглей закрывал летящий аппарат. Еще не начался рассвет, но даже движущиеся огни не могли проникнуть сквозь нависшие над головой кроны лесных гигантов.
   — Похоже, к туземцам едут гости, — сказал Римо, подмигивая малайцу.
   Они пустились в обратный путь, уже не опасаясь погони. Покидая город, Римо мельком подумал о цератозавре, но Чиун тут же показал ему место, где чудовище вломилось в лес, двигаясь к северу и оставляя широкий кровавый след. Даже если ящер уцелеет, думал Римо, он еще долго будет обходить город стороной, памятуя о беспокойстве и страданиях, которые ему довелось пережить.
   Интересно, способен ли динозавр хранить воспоминания?
   Как бы то ни было, отныне ему не суждено слышать рокот барабанов, призывающих великого Нагака, не суждено утолять свой голод человеческими жертвами. Древнему ящеру придется вернуться к старому испытанному способу и добывать пропитание охотой. Ничего не поделаешь — выживает самый приспособленный.
   На рассвете экспедиция остановилась отдохнуть. Доктор Стокуэлл изнемог до предела — потеря крови лишила его сил, и Римо был готов прозакладывать свое скудное жалованье, что у доктора вдобавок еще и сотрясение мозга, но, когда Стокуэлл заговорил, создалось впечатление, что старый ученый сошел с ума.
   — Мы должны вернуться назад! — выпалил он, когда Сибу Сандакан перевязывал рану на его голове.
   — Дышите глубже, профессор, — посоветовал Римо.
   — Оно есть, оно существует! Неужели вы не видели?
   — Успокойтесь. Мы уже миновали точку возврата.
   Чиун сидел поодаль и, хмурясь, вслушивался в напыщенную профессорскую речь. Не надо было знать корейский язык или уметь читать мысли, чтобы понять, как он относится к бывшему руководителю экспедиции.
   — Другие! — возопил Стокуэлл, упав на четвереньки. — Должны быть и другие!
   — Не волнуйтесь, док. Мы оторвались от погони. Теперь они нипочем нас не поймают.
   — Я говорю не об этих уродливых созданиях! — В голосе Стокуэлла зазвучало неистовство. — Я говорю о динозаврах!
   — О ком?
   — Уж не думаете ли вы, что представитель доисторического вида мог прожить целых шестьдесят миллионов лет? — осведомился профессор, издав нервный смешок. — Какой абсурд! Как вы не понимаете! Они должны размножаться! У динозавра, как и у любого другого живого существа, должны быть предки!
   Профессор разразился хохотом, постепенно перешедшим в визгливое хихиканье, могущее послужить звуковым фоном для фильма о психиатрической лечебнице. Римо смотрел на Стокуэлла, чувствуя, как его кожа покрывается мурашками при виде маститого седовласого ученого, который на глазах утрачивал человеческий облик.
   — Десятки! — громко возвестил Стокуэлл. — Сотни! Тысячи динозавров! Неужели вы не понимаете?
   — Этот человек — безумец, — сказал Чиун, обращаясь к Римо по-корейски, как бы желая пощадить сумасшедшего. — Когда речь идет о драконах, время не имеет значения.
   И все же слова профессора заставили Римо задуматься. Если ваша страсть к печатному слову ограничивается комиксами из универмага, вы уверены в том, что на свете обитает один-единственный снежный человек и одно лох-несское чудовище. Однако законы биологии таковы, что никакая, даже самая загадочная тварь не может возникнуть сама по себе. В природе нет такого хранилища, откуда капризная Судьба извлекала бы чудеса, расселяя их по земному шару. С этой точки зрения Стокуэлл вполне мог оказаться прав.
   Даже дракону нужны родители.
   Уже одно упоминание об этом ставило под сомнение способности Римо к логическому мышлению. Он явился в джунгли, чтобы найти уран, убежденный в том, что охота за динозаврами — прикрытие совсем иных намерений либо плод фантазии стареющего профессора, впавшего в детство. Он оказался прав в отношении Одри Морленд и ее целей, и глубоко заблуждался, если речь шла о Стокуэлле и его поисках.
   Что бы это значило? Что это могло значить?
   Остановят ли любопытных слухи о том, что динозавр заживо пожирает туристов? Вряд ли кто-нибудь отправится в Тасик-Бера наугад, однако подтверждение сведений о живущем там доисторическом ящере способно многое изменить. Зеленая Преисподняя превратится в желанную цель для всякого ученого, которому достанет сил и упорства взвалить на себя рюкзак, не говоря уж о состоятельных любителях и «спортсменах», готовых обменять новенький «порш» на возможность взглянуть — или поохотиться — на живое чудовище из минувшей эпохи.
   Как только поползут слухи...
   Римо посмотрел на Чиуна и, угадав в его глазах понимание, кивнул. Он повернулся к Сибу Сандакану и, не обращая внимания на Стокуэлла, сказал:
   — Нам нужно поговорить.

* * *

   Во вторник утром Харолд В. Смит принял Римо в своем кабинете в нью-йоркском санатории «Фолкрофт». Это был первый день после возвращения Римо из Малайзии, но он отлично отоспался в самолетах, проведя в кресле тринадцать часов над Тихим океаном и еще девять над континентом, плюс несколько часов вынужденного бездействия во время пересадок в аэропортах Сан-Франциско и Чикаго.
   — Полагаю, вам будет приятно услышать о том, что руководство страны заявило свои права на урановое месторождение, — сказал Смит.
   — Какой страны? — спросил Римо.
   Смит озадаченно моргнул, и на его желтом сморщенном лице появилась удивленная мина.
   — Малайзии, конечно, — произнес он. — Неужели вы подумали, что нам не хватает урановой руды?
   — Честно говоря, у меня мелькала такая мысль, когда вы отправляли меня на поиски, — признался Римо.
   — Это была обычная самозащита, — заявил Смит, откидываясь на спинку своего вращающегося кресла. — И, как видишь, ваши усилия не пропали зря. Вряд ли кому-нибудь захочется, чтобы у Пекина появились новые бомбы.
   — Итак, эта история подошла к счастливому концу.
   — Да. Между Соединенными Штатами и Малайзией установились прекрасные отношения.
   — Не случится ли так, что малайцы уступят Штатам часть урана? — спросил Римо.
   Вместо ответа Смит пожал плечами.
   — Это не наше дело, — сказал он. — Мы с вами занимаемся разрешением возникших трудностей, и все тут.
   — Ясное дело. Кстати, я хочу поблагодарить вас за ту помощь, которую ты оказал нам в джунглях.
   — Как я понимаю, Чиун сопровождал вас. Разве этого недостаточно?
   — Нам очень не хватало экскурсовода, знакомого с условиями доисторических эпох.
   Смит нахмурился и зашуршал бумагами, лежавшими на его столе.
   — Есть еще одно обстоятельство, о котором нам нужно побеседовать, — сказал он наконец.
   — Слушаю вас.
   — Насчет этого динозавра...
   — Цератозавра, — поправил его Римо. — В полете я пролистал несколько научных работ. Это хищник, сохранившийся со времен юрского периода, если, конечно, он до сих пор жив. По-моему, эта тварь не успела прочесть в газетах о массовом вымирании своих сородичей.
   — То-то и удивительно. — Было ясно, что Смит еще не сказал главного. — Если я не ошибаюсь, доктор Стокуэлл убежден, что там могут быть... э-ээ...
   — Другие динозавры, — сказал Римо, заканчивая за него фразу.
   — Да.
   — Это грозит неприятностями?
   — Во всяком случае, не нам, — ответил Смит. — Вряд ли наличие динозавров повлияет на национальную безопасность. Разве что...
   — Знаю.
   — Если Стокуэлл прав, рано или поздно кто-нибудь попытается их отыскать. Научная общественность не сможет пройти мимо такого открытия.
   — Я уже говорил вам — ситуация находится под контролем.
   — Во всем, что относится к нашему ведомству, — подхватил Смит. — Профессору Стокуэллу назначен курс лечения, и он проведет несколько недель в «Фолкрофте». Я уверен, что в конце концов он поймет, что стал жертвой иллюзии. Болотная лихорадка, утрата ценного сотрудника, тяготы пути — нет ничего удивительного в том, что он потерял связь с реальностью.
   — Вам не удастся засадить его в психушку, — заметил Римо. — Стокуэлл — известный ученый, у него в Вашингтоне тьма учеников и последователей.
   — Университет Джорджтауна получил от федерального правительства значительные субсидии, — ответил Смит, желчно усмехаясь. — Его коллеги говорят всем, что профессор Стокуэлл после возвращения из экспедиции решил уединиться, чтобы восстановить силы, и некоторое время намерен воздерживаться от широковещательных заявлений.
   — Так в чем же затруднение? — спросил Римо.
   — Как я уже сказал, с нашей стороны все в порядке. Но были и другие свидетели, малайцы, которые тоже могут поднять суматоху.
   — Я позаботился об этом, — сообщил Римо.
   — Да? И каким же образом? — поинтересовался Смит.
   — Я перебросился словцом с чиновником, который приглядывал за Стокуэллом. Чиун помогал мне. И мы сумели убедить Сандакана в том, что любое упоминание о живом динозавре принесет его стране больше вреда, чем пользы.
   — И он купился? — В голосе доктора Смита явно угадывалось недоверие. — Готов спорить, малайцы уже печатают билеты для посетителей нового зоопарка.
   — Ничего подобного. Правительство Малайзии всеми силами постарается избежать разговоров о том, как их коммандос стерли с лица земли последних уцелевших представителей неизвестного прежде племени и упустили динозавра. Это дурно пахнет, ты не находишь? Представляю, какой убийственной критике их подвергнут Объединенные Нации, не говоря уж о многочисленных лигах защитников окружающей среды. В наши дни слухи о геноциде, распространившиеся в определенных кругах, автоматически влекут за собой туристический бойкот.
   — Что ж, это заставит их крепко задуматься, — сказал Смит. — И все же такие известия трудно скрыть. Даже если они попадут на страницы желтой прессы...
   — Чепуха, — отрезал Римо. — Мне трудно представить наших неотесаных домохозяек, летящих в Малайзию охотиться на динозавров.
   Смит нахмурился и покачал головой:
   — И все-таки я опасаюсь, что со временем кто-нибудь да поднимет суматоху. И если это произойдет, начнутся расспросы.
   — Может быть. Но к этому времени я уже уйду на пенсию.
   — Все мы мечтаем об уходе на пенсию, — сказал Смит. — А вы не думали, что динозавр может угодить в чужие руки?
   Последние два слова Смит произнес так, словно от них оставался дурной привкус во рту. Его лицо напряглось, и Римо, как ни старался, не сумел сдержать улыбки.
   — Не могу сказать, чтобы это уж очень меня волновало.
   — Споры из-за динозавров могут ввергнуть нас в международный конфликт! — сурово изрек Смит.
   — Вы собираетесь начать все сначала, — сказал Римо, произнеся фразу утвердительным тоном.
   — Нет, — ответил Смит. — Пока нет. Все это нужно хорошенько обдумать. Мы будем ждать и наблюдать.
   — Чиун будет очень недоволен.
   — Он просил передать вам один маленький совет, — сказал Римо, подражая пулеметной речи старика, сдобренной корейским акцентом.
   — Могу я узнать, что он имел в виду?
   — Не будите спящих драконов, — ответил Римо. — Иначе они могут проснуться и ухватить вас за задницу.