Мэтьюз Патриция. Прекрасная мука любви

   Отметив это, Глэдни, когда они с Хоком приехали на станцию, наконец-то высказал вслух давно возникшее у него подозрение:
   – А ведь жокей ваш – не кто иной, как Ребекка. Верно, Хок?
   – Что? – переспросил Генри, моргая. Они с Глэдни уже давно не поддерживали беседы, и старик задремал, сидя в зале ожидания, пригревшись на теплом утреннем солнышке, бьющем сквозь оконное стекло.
   – Я сказал, что ваш жокей – Ребекка.
   Несколько секунд Хок с изумлением взирал на Глэдни, потом отвел взгляд.
   – С чего это тебе в голову взбрело?
   – А вот с чего. Сколько раз я просил вас познакомить меня с ним, а вы все отнекивались. Потом я задал себе вопрос: почему это он не поехал вместе с вами в Цинциннати, чтобы выбрать новую двуколку? Ну, допустим, не смог. Тогда почему он не приехал в Лексингтон, чтобы вас встретить, а заодно испробовать ваше приобретение?
   – А откуда ты знаешь, что он его не испробовал? – не сдавался Хок.
   – Потому что я обвязал вокруг колеса ниточку, – объяснил Глэдни, очень довольный своей выдумкой. – Если бы на двуколке ездили, ниточка непременно бы порвалась, а она до сих пор на месте.
   – Это ты хитро придумал, – нехотя признал Хок и, вздохнув, добавил: – Ладно, Глэдни, так уж и быть, открою тебе тайну. Наш жокей – Бекки.
   – Но почему вы это так старательно от меня скрывали?
   – Неужели не понятно? Потому что, если об этом станет известно, нас дисквалифицируют.
   – Черт бы вас побрал, Хок! Неужели вы думаете, что я стал бы об этом трепаться на каждом углу?
   – Нет, конечно, – примирительно сказал Генри. – Но уж лучше перестраховаться. Ты же знаешь поговорку: говоришь по секрету – пойдет по всему свету. Думаю, ты меня понимаешь.
   – Понимаю, конечно. Но не беспокойтесь, я никому не выдам вашу тайну. А индеец знает?
   – Нет, – ответил Хок. – По крайней мере не думаю. Если только Бекки не растрепала, пока жила в «Дубовой долине». А ты, оказывается, здорово наблюдательный, Глэдни. Ничего от тебя не скроешь! Никому никогда и в голову не приходило, что наш жокей – Бекки.
   – Если я об этом догадался, то и другие рано или поздно догадаются, – заметил Глэдни. – Но если это и в самом деле произойдет, помните, что вашу тайну они узнают не от меня.
   – Да откуда им узнать? – проворчал Хок, но через секунду, раздраженно махнув рукой, воскликнул: – Черт подери, парень! Что я с тобой играю в кошки-мышки! Да я всякий раз перед скачкой места себе не нахожу от страха. Что, думаю, если кто-то узнает и я останусь без наездника? Конечно, можно и другого нанять, но такого, как Ребекка, днем с огнем не сыщешь! Ей нет равных!
   – Это верно, – кивнул Глэдни. – Когда я смотрел, еще не догадываясь, как она правит двуколкой...
   Договорить Глэдни не успел.
   – Прибывает Луисвиллский экспресс! – послышался чей-то крик, и сидевшие в зале ожидания засуетились, зашумели и поспешили к выходу, норовя поскорее очутиться на платформе.
   Хок даже не пошевелился, а вот Глэдни с изумлением ощутил отчаянную радость оттого, что через несколько минут встретится с Ребеккой, и беспокойно заерзал. Он не видел ее всего две недели, а казалось – целую жизнь. До этой минуты Глэдни не понимал, как он по ней соскучился.
   – Почему бы и нам не выйти на платформу? – с напускным безразличием спросил он.
   – Что, не терпится?
   – Да, – признался Глэдни. – Да, черт побери! Мне не терпится увидеть вашу внучку!
   Платформа оказалась вся запружена встречающими. По перрону взад и вперед носились ребятишки, время от времени подбегая к самому краю и с восторгом глядя на приближающийся поезд. Какой-то малолетний шалопай лет двенадцати, желая похвастаться перед людьми своей храбростью, соскочил с платформы и, подбоченившись, встал посередине путей, словно бросая поезду вызов.
   – Билли! – завопила стоявшая рядом с Глэдни женщина. – А ну-ка залезай на перрон, паршивец!
   Глэдни заметил, что она держит за руки еще двоих карапузов.
   – Не беспокойтесь, мадам, – вежливо сказал он. – Сейчас я достану вашего мальчугана.
   Соскочив с платформы, он тихонько подкрался к озорнику сзади, обхватил его за талию, поднял и закинул к себе на плечо, как мешок с картошкой. Не ожидавший ничего подобного мальчишка истошно завопил и под веселый смех встречающих принялся яростно молотить Глэдни кулаками.
   – А ну-ка угомонись, парень, – тихо, но внушительно прошипел Глэдни, – а не то я тебе так надаю по заднице, что неделю сидеть не сможешь!
   Мальчишка мгновенно утих. Поставив его рядом с матерью на платформу, Глэдни легко вскочил на нее сам.
   Пыхтение приближающегося поезда слышалось все отчетливее, вылетавший из его трубы черный дым, клубясь, поднимался высоко в небо. Раздался пронзительный гудок, и дети, вопя от восторга, тоже засвистели, подражая паровозному гудку.
   Наконец появился паровоз, яростно грохоча огромными колесами. Мимо встречающих проехали тендер, багажный вагон, специальный вагон для перевозки лошадей и три пассажирских вагона. Когда последний из них поравнялся с Глэдни и Хоком, паровоз, скрежеща тормозами и с шипением выпуская клубы пара, остановился.
   Стивен вышел из вагона четвертым. Сойдя по ступенькам, он остановился и подал руку Ребекке. Та притворно-застенчиво оперлась на нее и начала спускаться. Подобная застенчивость настолько не вязалась с характером Ребекки, что в душе Глэдни зародилось какое-то смутное подозрение, хотя в чем именно он подозревал Ребекку, Глэдни и сам не мог понять. Тут девушка заметила его с Хоком и, улыбнувшись, помахала им рукой.
   – Дедушка! – крикнула она и, подбежав к Генри, обняла его и поцеловала. – Какой ты молодец, что уговорил меня остаться! Спасибо тебе огромное! Как хорошо, что я познакомилась с дедушкой Стэнфордом! Давно нужно было это сделать. – Ребекка перевела взгляд на Глэдни. – Я ужасно рада видеть вас, Глэдни! Бьюсь об заклад, что вы с дедушкой во время моего отсутствия не скучали.
   В манерах Ребекки не было ни тени фальши. Похоже, она и в самом деле была искренне рада их встрече. Когда она протянула Глэдни руку, его охватило безумное желание схватить Ребекку, притянуть к себе и поцеловать, однако он побоялся это сделать, вспомнив, в какую ярость она пришла, когда он поцеловал ее в ресторане Кейро. Так что, подавив в себе это желание, Глэдни ограничился простым рукопожатием.
   – Стивен, – бросила Ребекка через плечо, – посмотрите, кто нас встречает! Как это мило, правда? Вот мы и опять собрались все вместе.
   – Очень мило! – подхватил Стивен, и на лице его появилась самодовольная ухмылка. – Привет, Глэд. Как поживаешь?
   – Прекрасно. Вижу, ты уже совсем оправился.
   – Верно, – кивнул Стивен. – Доктор уже разрешил мне снова ездить верхом.
   И тут Глэдни вдруг почувствовал что-то неладное.
   На первый взгляд ничего необычного не происходило. И в то же время в воздухе витало что-то такое, что рождало в Глэдни смутные подозрения. Он нутром чувствовал: что-то произошло. Подозрительно было и то, что Ребекка, которая не отличалась чрезмерной застенчивостью, вышла из вагона, смущенно опираясь на руку Стивена. И то, каким голосом, в котором откуда-то взялись собственнические нотки, она обратилась к Стивену: «Стивен, посмотрите, кто нас встречает!» – словно Глэдни им чем-то помешал. И то, что ни Ребекка, ни Стивен не сказали ему ни единой колкости, а, наоборот, разговаривали с ним чересчур ласково, словно с тяжелобольным.
   И внезапно до Глэдни дошло: Стивен и Ребекка стали любовниками! Эта догадка мгновенно превратилась в полную уверенность, будто они сами ему об этом сказали. Глэдни почувствовал, как внутри его разлился леденящий холод. Не проронив ни слова, он повернулся и зашагал прочь.
   – Глэдни, куда же вы? – послышался у него за спиной изумленный голос Ребекки. – Разве вы не поедете с нами на ипподром?
   Глэдни не ответил и не обернулся, лишь ускорил шаг, бесцеремонно протискиваясь сквозь толпу. К тому времени, как он добрался до конца платформы, он уже почти бежал.
   – Что это на него нашло? – удивился Стивен. – Вы ему что-то сказали, Ребекка?
   – Конечно, нет, – ответила она, удивленная и немного обиженная тем, что Глэдни их бросил так неожиданно и без всякого объяснения. – Что это с ним случилось, дедушка?
   – Почему ты спрашиваешь об этом меня? – проворчал Хок. – Спроси меня что-нибудь о лошадях, и я тебе отвечу, но человеческая душа для меня – потемки.
   – Просто я не понимаю, что с ним случилось. Мы ничем его не обидели и не дали никакого повода на нас сердиться.
   – Вот именно, – подхватил Стивен. – Наоборот, мы старались вести себя с ним как можно любезнее.
   Едва с губ Стивена слетели эти слова, как Ребекку осенило: Глэдни понял! Невероятно, но это так. Хотя если хорошенько подумать, то ничего невероятного тут нет. С какой стати им со Стивеном рассыпаться перед Глэдни в любезностях, если не для того, чтобы что-то от него скрыть? Так что теперь их отношения для Глэдни не секрет. Ребекке стало ужасно стыдно, хотя она и не понимала причины этого. Почему она должна стыдиться перед Глэдни Хэллораном своей близости со Стивеном? Какое ему до этого дело? Но стыд не проходил.
   – Стивен, – сказала она, наконец приняв решение. – Не могли бы вы помочь дедушке выгрузить Принца и Пэдди Боя? Я пойду поищу Глэдни.
   – Почему это вы должны за ним бегать? – нахмурился Стивен. – Ведь он сам от нас сбежал, поступив как самый последний грубиян!
   – Я должна его найти.
   – Ну что ж, дело ваше. Я только хочу сказать, что совершенно с вами не согласен и не одобряю, черт подери, вашего поведения!
   – А я и не знала, что мне следует испрашивать у вас одобрения, Стивен Лайтфут! – холодно отрезала Ребекка. Ей вовсе не хотелось ссориться со Стивеном, но реакция Глэдни настолько выбила ее из колеи, что Ребекка чувствовала: она должна немедленно что-то предпринять, чтобы обрести душевное равновесие.
   Не проронив больше ни слова, она повернулась и стала протискиваться сквозь толпу, вертя головой направо и налево и пытаясь разглядеть коричневое пальто Глэдни. Один раз она даже взобралась на ящик, чтобы лучше видеть. Но Глэдни нигде не было.
   Ребекка почувствовала, что из глаз ее вот-вот хлынут слезы. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она обидела Глэдни, жестоко обидела. Ему явно удалось догадаться, что она была близка со Стивеном. Но как? Неужели у нее на лице все написано? Значит, это именно так.
   Ребекка точно знала, что должна отыскать Глэдни и все ему объяснить. Вдруг мысль эта показалась ей настолько нелепой, что она даже остановилась. Что объяснить? Что Стивен открыл в ней неиссякаемый источник страсти, о существовании которой она и не подозревала? Что тем не менее Глэдни ее волнует так же, как и Стивен?
   Ребекка поняла, что совсем запуталась и ей потребуется еще много времени, чтобы привести свои мысли в порядок. А сейчас что она сможет объяснить Глэдни? Задача показалась Ребекке невыполнимой. И все-таки она должна попробовать! Должна найти Глэдни и поговорить с ним!
   Но Ребекке так и не удалось отыскать Хэллорана. Да и как ей было его найти, если она прошла мимо привокзального салуна, не заглянув в него, – ведь ни одна порядочная женщина ни за что не зайдет в заведение подобного рода. А Глэдни был именно там, поскольку этот салун первым оказался на его пути.
   Он уже успел опрокинуть пару порций виски и теперь, схватив пустой стакан, швырнул его прямо в висевшее за стойкой зеркало. Посетители салуна поспешно пригнулись, боясь, что летящие во все стороны осколки угодят в них. Несколько острых, похожих на лезвия кинжалов кусков стекла все еще торчали из рамы, и в них отражалось лицо Глэдни Хэллорана, искаженное болью и гневом.
   Размалеванная проститутка, шурша юбками, подошла к Глэдни.
   – Что это на тебя нашло, мистер? Ты что, спятил? – Для пущей убедительности она ткнула большим пальцем в разбитое зеркало. – Тут у нас приличное заведение, и мы не потерпим подобного! – Ее густо накрашенные губы изогнулись в насмешливой улыбке.
   Несколько секунд Глэдни смотрел на стоящую перед ним девицу, не говоря ни слова, потом схватил бутылку, нашел пустой стакан и налил себе еще виски.
   – Я потерял ее, – мрачно изрек он.
   Девица пожала плечами.
   – Ну и что? Разве на ней свет клином сошелся? Есть и другие девушки на свете. Вот я, например. Почему бы тебе не налить мне выпить? Я помогу тебе забыть твою зазнобу.
   – Я должен был ехать в «Дубовую долину», как только узнал, что она там, – пробормотал Глэдни, не обращая на собеседницу никакого внимания.
   Снова пожав плечами, она повернулась собираясь уйти, но Глэдни схватил ее за руку.
   – Куда это ты собралась? – хрипло спросил он. – Все вы, женщины, одинаковы... Останься!
   Девушка с опаской взглянула на Глэдни. Вид у него и в самом деле был какой-то разбойничий. Если бы друзья сейчас увидели Глэдни Хэллорана, вечного рубаху-парня, они бы поразились.
   – Ладно, – согласилась она, пытаясь улыбнуться. – Я останусь, если ты пообещаешь мне вести себя хорошо и забыть об этой девушке.
   Пристально взглянув на нее, Глэдни улыбнулся впервые с тех пор, как зашел в этот салун. Улыбнулся одними губами – в глазах по-прежнему полыхали боль и ярость.
   – Я постараюсь ее забыть. Думаю, что это у меня получится. – Он налил девице выпить. – Если ты мне поможешь.
   – Конечно. Ведь я здесь именно для этого. – Она лукаво улыбнулась. – А если дашь мне чуточку денег, я буду сильнее стараться.
   – Денег? – озадаченно переспросил Глэдни.
   Девица быстро опрокинула в себя виски и встала, подбоченясь.
   – Я их стою, котик. Сам увидишь.
   Глэдни с изумлением взглянул на нее и наконец-то осознал, где он находится. Откинувшись на спинку стула, он коротко рассмеялся.
   – Ну что ж, почему бы и нет? После того, что она сделала, мне уже на все наплевать.
   Вытащив из кармана десятидолларовую банкноту, он свернул ее и сунул девице за вырез платья. Почувствовав тепло ее груди, он провел по ней кончиками пальцев.
   – У меня наверху комната, – заявила она. – Второй этаж, первая дверь направо. Поднимайся. Я скоро приду. Только улажу здесь кое-какие дела.
   – Ладно, – отозвался Глэдни, криво усмехнувшись.
   Он взял бутылку, отхлебнул из нее и направился к лестнице.
   Открыв нужную дверь, он вошел и очутился в крошечной комнатке, где едва умещались кровать и два комода. На одном из них возвышалось зеркало. В комнате царил полумрак, солнечные лучи с трудом пробивались сквозь щели в закрытых ставнях.
   С минуту Глэдни стоял, не шевелясь и размышляя, что он здесь делает. Вообще-то он ничего не имел против того, чтобы время от времени развлечься с проституткой. Чаще, правда, эти развлечения никакой радости ему не приносили, но зато скрашивали одиночество. А сейчас ему просто необходимо утешиться и забыться!
   Услышав, как за спиной у него распахнулась дверь, Глэдни обернулся, решив, что пришла его дама. Однако вместо нее он увидел старуху с длинными седыми волосами и сморщенной, словно пергамент, кожей. В руках она держала кувшин, тазик и полотенце.
   – Думаю, тебе эти вещи понадобятся, – бесцветным голосом произнесла она и, поставил тазик на комод, налила в него воды. Затем поставила кувшин и рядом положила сложенное полотенце.
   Процедура эта показалась Глэдни настолько омерзительной, что он едва подавил желание выскочить из комнаты.
   – Милли сейчас придет, – сказала старуха, пятясь. Лицо ее оставалось непроницаемым.
   Ага, значит, ее зовут Милли. И Глэдни сделал еще один глоток из бутылки.
   Он уже чувствовал во всем теле приятную легкость и теперь пил для того, чтобы сохранить это состояние. Если бы он на некоторое время перестал вливать в себя виски, он бы неминуемо протрезвел и блаженное отупение улетучилось бы, а если бы, наоборот, влил слишком много, то сильно бы опьянел. И он с усердием школьника пытался удержаться на этой границе, чтобы быть ни трезвым, ни пьяным, что оказалось нелегким делом. Сделав последний глоток, Глэдни принял решение – он останется. В конце концов, деньги заплачены. А как он сам частенько поговаривал, зазывая простачков сыграть с ним в скорлупки: «Плати денежки и делай свой выбор, приятель».
   Усевшись на кровать, Глэдни принялся стаскивать ботинки. Послышался тихий стук.
   – Войдите! – крикнул он.
   В комнату вошла Милли и закрыла за собой дверь. Прислонившись к ней спиной, она улыбнулась Глэдни.
   – Ну что, уже начал забывать свою зазнобу? – спросила она.
   – Какую зазнобу? – переспросил Глэдни, еще раз отхлебнув виски.
   Взяв у него бутылку, Милли тоже сделала глоток, затем вернула бутылку.
   – Так я и думала, – подмигнув, сказала она.
   – Раздевайся, – хрипло скомандовал Глэдни. Милли развязала ленту, стягивающую волосы, и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам рыжевато-коричневой волной. Глядя на него темными, как дым, глазами, она принялась не спеша расстегивать блузку. И перед пьяненьким взором Глэдни предстали ее груди – упругие, круглые, увенчанные бордовыми сосками, которые от прикосновения прохладного воздуха моментально затвердели.
   Он поспешно сбросил с себя одежду и теперь, уже голый, наблюдал, как Милли неторопливо раздевается.
   Каждое ее движение было точно рассчитано. Эта женщина знала, как возбудить мужчину, и инстинктивно понимала, что процесс обнажения не менее важен, чем само обладание друг другом. Аккуратно сложив одежду, Милли положила ее на краешек комода рядом с тазиком и снова повернулась к Глэдни. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь закрытые ставни, разрисовали ее тело золотисто-коричневыми полосами, под которыми виднелся треугольник, темный и таинственный.
   – Похоже, ты это уже не раз проделывала, – мрачно изрек он.
   – Ш-ш, – весело прошептала Милли. – Молчи. Какие же вы все-таки мужчины странные! Или совсем молчите, или говорите слишком много, и всегда в самый неподходящий момент.
   И хотя Глэдни явился сюда, чтобы чисто формально выполнить свой мужской долг, недюжинные способности Милли возымели на него свое действие. Он почувствовал сильное желание.
   Милли улеглась на кровать и закинула руки за голову. Соски ее, оказавшись в полосе света, из бордовых превратились в светло-розовые.
   – И вообще, – продолжала она, – мы ведь не разговаривать сюда пришли, верно?
   Глэдни подошел к ней, и они поцеловались. Упругие груди прильнули к его груди, и он почувствовал острое возбуждение, сопротивляться которому был не в силах. Да и зачем? Он поспешно овладел Милли, и их слияние было быстрым и яростным. Когда страсть поутихла, Глэдни с Милли остались лежать рядышком, чуть касаясь друг друга, но не разговаривая.
   Чуть погодя в маленькой тесной комнатке, где запах немытого тела и пота заглушал сладкий запах дешевых духов, желание родилось вновь, и Глэдни снова взял ее. На сей раз он обладал ею неспешно и с такой нежностью, которой от себя и не ожидал. Обычно с проститутками он обращался намного бесцеремоннее. И на сей раз они обошлись без разговоров и каких бы то ни было излишеств. Милли крепко прижимала Глэдни к себе и тихонько постанывала от наслаждения, он так же крепко обнимал ее, входя в нее все глубже и глубже, пока наконец не наступил взрыв. Он почувствовал, как застучала в висках кровь, как по телу пробежала сладкая дрожь, услышал, как Милли, издав протяжный стон, тоже содрогнулась всем телом. А потом они снова лежали рядышком. Ее волосы касались его лица, его рука – ее груди.
   – Она просто дура, – вдруг сказала Милли.
   – Что? – не понял Глэдни. Он успел задремать и, разбуженный этими словами, повернулся к ней.
   – Та девушка, что тебя обидела, – пояснила Милли. – Дура она, каких поискать.
   Милли ошибалась. Ребекка была не дурой, а просто вконец запутавшейся девчонкой. Смирившись с тем, что Глэдни она не найдет, Ребекка вернулась в свой номер в отеле, встала перед зеркалом и взглянула на свое отражение. И все-таки как Глэдни догадался? Может, у нее на лбу написано? Ребекка где-то читала, что были времена, когда неверных жен клеймили каленым железом. Но ведь она никакая не неверная и не жена. Чтобы ею стать, нужно хотя бы выйти замуж.
   Глэдни ей не муж, и она ему ничего не должна. Если она и согрешила, то Глэдни это никак не касается. Тогда почему ее гложет чувство вины?
   Размышления Ребекки прервал стук в дверь.
   – Кто там? – спросила она.
   – Ребекка, это я, Стивен. Можно войти?
   – Стивен, я ужасно устала с дороги.
   – На одну минутку! – взмолился Стивен. Ребекка обреченно вздохнула.
   – Ну ладно. – Она открыла дверь и отступила, пропуская Стивена в комнату.
   Войдя, он пристально посмотрел на нее.
   – С тобой все в порядке?
   – Естественно, – раздраженно ответила Ребекка. – А что со мной может быть не в порядке?
   – Не знаю. Просто ты так внезапно сорвалась с места и убежала... Ребекка, надеюсь, ты простишь меня, но, мне кажется, ты чересчур волнуешься о Глэдни, и я никак не пойму почему.
   – Не поймешь?
   – Нет.
   – Глэдни знает, – просто ответила Ребекка.
   – Знает? О чем?
   – О нас. Он знает, что мы... что я тебе отдалась.
   – Но откуда? – Стивен нахмурился. – Ты ему сказала?
   – Нет, – покачала головой Ребекка. – Я его так и не нашла. Он как сквозь землю провалился. Но я сразу поняла, как только увидела его на вокзале. А ты разве ничего не заметил?
   – Конечно, нет. Да и ты как могла заметить?
   – По глазам. Как только он нас увидел, он сразу все понял.
   – Ну и что из того? Почему это тебя так расстраивает? Даже хорошо, что он знает.
   – Хорошо? – удивилась Ребекка.
   – Ну да. Теперь не возникнет никаких недоразумений. Глэдни будет знать, как обстоят дела.
   – А как они обстоят, Стивен?
   Теперь пришла пора удивляться Стивену.
   – То есть? Разве не понятно? Ты выходишь за меня замуж. А Глэдни пускай привыкает к тому, что ты будешь моей женой. Какая разница, когда он об этом узнает, раньше или позже?
   – Как может Глэдни привыкнуть к тому, к чему я сама еще не привыкла?
   – Ребекка, не шути со мной так! – нахмурился Стивен.
   – А я и не шучу, – вздохнула Ребекка. – Сколько раз тебе говорить, что я приму решение после Кентуккийского дерби! Ты что, забыл об этом?
   – Ничего я не забыл! Только я и так знаю, какое ты примешь решение.
   Его самоуверенный тон вывел Ребекку из себя.
   – Стивен, временами ты бываешь просто невыносим!
   Ничуть не смутившись, Стивен весело сказал:
   – Видишь ли, я подумал, что, если стану на тебя давить, ты отнесешься к моему предложению более серьезно. К тому же, если Глэдни знает правду, тебе больше не придется выбирать между нами.
   Ребекка подозрительно взглянула на Стивена.
   – А с чего ты взял, что я между вами выбираю? Что-то не припомню, чтобы я тебе об этом говорила.
   – Ну... – Стивен смущенно потупился. – Я просто догадался.
   – Ничего ты не догадался! – выпалила Ребекка. – Тебе Джин сказала! Что, не так?
   – Ну... вроде. Что-то такое она мимоходом говорила...
   – Одно я про твою сестру знаю точно: она не из тех, кому можно доверять секреты. – Ребекка раздраженно вздохнула. – Иногда мне так хочется, чтобы я никогда не встречала ни тебя, ни Глэдни! До знакомства с вами моя жизнь была такой простой и понятной. Я точно знала, чего хочу. А хотела я выиграть Кентуккийское дерби и построить вместе с дедушкой ферму по разведению чистокровных рысаков. Ясная, четкая цель, без всяких там выкрутасов.
   – И ты по-прежнему можешь стремиться к ее осуществлению, – подхватил Стивен. – Если хочешь, я даже не стану выставлять Брайта Мона на Кентуккийском дерби.
   – Что? – ахнула Ребекка. – Стивен, что тебя заставило сделать такое великодушное предложение? Ведь победа на дерби так же важна для тебя, как и для меня. Я это точно знаю.
   – А сделать тебя своей женой, Ребекка, мне еще важнее.
   – Ну уж нет! Я и слышать не хочу о том, что ты не станешь выставлять Брайта Мона! – рассердилась Ребекка. – Неужели ты не понимаешь, что мне не нужна такая победа? И еще: если Принц не выиграет, то пусть уж лучше победит Брайт Мон, чем какая-то другая лошадь. Особенно Смелый Дьявол этого подонка Оскара Сталла!
   – Ладно, ладно, не горячись. Так уж и быть, я выставлю Брайта Мона на дерби. Как ты скажешь, Ребекка Хокинс, так я и сделаю. Запомни это.
   Ребекка грустно взглянула на Стивена и покачала головой.
   – Я лишь прошу тебя быть со мной немного терпеливее.
   – Когда мужчина так влюблен, как я, трудно требовать от него терпения. Но я постараюсь, Ребекка, постараюсь запастись поистине ангельским терпением, если ты этого хочешь.
   – Сейчас же прекрати, Стивен! – взорвалась Ребекка, но, взяв себя в руки, попыталась улыбнуться. – Спасибо, что ты меня понимаешь.
   Стивен улыбнулся в ответ.
   – Я сказал, что буду терпелив, Ребекка, но не говорил, что я тебя понимаю.
   А в это время Оскар Сталл и Ред. Паркер находились в стойле Смелого Дьявола. Услышав, что дверца стойла открылась, Сталл обернулся: вошел мистер Мерси.
   – Ну? – бросил Сталл.
   – Лошадь Лайтфута будет участвовать в скачках, – ответил мистер Мерси.
   – Черт подери! – выругался Сталл и в сердцах пнул охапку сена. – Как им удалось вывести эту скотину из горящей конюшни?
   – Не знаю, – бесцветным голосом отозвался мистер Мерси. – Но лошадь здесь, равно как и Ребекка Хокинс. Может, нам нужно было задержаться у конюшни и проследить, чтобы никто не помешал нашим планам?
   – Мы не могли задерживаться там! – рявкнул Сталл. – Нас бы подстрелили!
   – Не волнуйтесь, босс, на сей раз я побью этого полукровку, – хвастливо заявил Паркер.