Мэтьюз Патриция. Влюбленный игрок

   – Ну ладно, идем, – сухо бросил Броули. – Надо разделаться с Кейном, пока он не привез в Пенсильванию собранные им сведения.
   – Но, Морган, ты не можешь вот так просто взять и уехать! – умоляла Лотт. – Что я буду без тебя делать?
   – О, у тебя все будет прекрасно, моя милая Лотт, – холодно отозвался Морган. – На этот счет у меня нет ни малейших сомнений.
   – Но я люблю тебя, Морган, ты знаешь это.
   Они стояли на корме пришвартованного судна.
   Лотт подошла ближе и взяла Моргана за руку.
   – Нет, не любишь, Лотт, – сказал он, стряхнув ее руку. – Подумай и сама поймешь, что это неправда. Для удовлетворения своих потребностей найдешь другого.
   Лотт отпрянула. В глазах ее стояли слезы.
   – Это жестоко! Вот уж не думала, что ты можешь сказать мне такое!
   – Я знаю, что ты хорошая актриса, Лотт, так что не пытайся со мной играть, не выйдет! Мне всегда нравилась в тебе честность по отношению к себе и ко мне... – Он замолчал, увидев преподобного Лютера Прайора. Священник шел к ним по палубе. – Тише, твой отец идет, – шепнул Морган.
   Лотт резко обернулась.
   – Папа, Морган от нас уходит! – крикнула она. – Не пускай его!
   Преподобный отец подошел ближе, удивленно глядя на Моргана.
   – Это правда, мистер Кейн?
   – Боюсь, что да, сэр. Я с самого начала предупредил вас, что могу уйти в любое время. Ну вот, это время пришло. Мне надо ехать в Пенсильванию. У меня там срочное дело, и я хотел бы встретить Рождество со своим дядей. Кроме него, у меня больше не осталось родных. Я и так слишком задержался, теперь придется наверстывать упущенное.
   – Но вы обещали заранее сказать мне о своем уходе, – расстроился Прайор. – Мне надо найти вам замену.
   – Не надо никого искать, преподобный отец. Вы забыли, что я вам говорил? Началась зима. Вообще-то в этом году она пришла с опозданием. Канал скоро осушат, и вы не сможете больше плавать. Судно встанет до весны, только тогда канал опять заполнят водой. В лучшем случае вы будете зимовать прямо здесь. Люди уже знают про ваш храм и будут со всей округи стекаться на ваши богослужения.
   – Разумеется, я не вправе отвлекать человека от дел, – медленно проговорил Прайор. – Спасибо вам, сэр, за все, что вы для меня сделали. Без вас я бы вряд ли справился. – Он слегка улыбнулся и протянул руку. – Наш Господь творит чудеса, но иногда требуется помощь живого человека.
   Морган тоже улыбнулся и пожал руку священнику.
   – Не стоит благодарности, преподобный отец. Я очень рад знакомству с вами и с вашей дочерью.
   – Но ты еще вернешься, Морган? – взволнованно спросила Лотт. – Когда покончишь со своими делами?
   Помолчав, Морган медленно сказал:
   – Не знаю, Лотт. Ничего не могу обещать. А теперь простите, мне надо идти собирать вещи.
   Складывая свои скромные пожитки, Морган размышлял над вопросом Лотт. Вообще-то он не собирался возвращаться на Эри после того, как закончит дела с дядей Шерманом. Здесь осталось слишком много болезненных воспоминаний об их коротком романе с Кэт. Этот роман окончен навсегда, так что лучше подыскать другое место для жительства. Постепенно открывалась западная граница, и Морган слышал, что для предприимчивого человека там есть много возможностей. Он уже собирался ехать туда, но дядя Шерман перебил его планы своим расследованием. А можно опять вернуться на речные суда Миссисипи, хотя Кейн немало насмотрелся на то, до чего доводит человека игра.
   Морган поднял набитый бумагами ранец. Здесь были собраны его записи. Лотереи калечили судьбы людей, выбрасывая их за борт жизни. По всему каналу было полно таких жертв азарта, оставшихся без средств к существованию. Многие на последние деньги покупали билеты, надеясь на счастливый случай и с нетерпением ожидая января, времени розыгрыша. Но если дядя Моргана верно оценил компанию «Юнион кэнел лоттери», значит, большие выигрыши достанутся немногим, а то и вообще никому не достанутся. В ранце у Моргана были собраны истории отдельных судеб людей, которые, не выиграв больших денег в лотерею, просто пойдут по миру. Эти записи наверняка убедят легислатуру Пенсильвании в том, что пора принимать меры против компании «Юнион кэнел лоттери».
   Во всяком случае, он сделал все, что мог. Теперь очередь за Шерманом Моррисоном и другими членами легислатуры.
   Уже вечерело, когда Броули и Саймон Мэфис прискакали к судну «Воды Христовы». На палубе не было ни души, и неудивительно: день выдался серый, облачный и морозный.
   Спешившись, оба мужчины поднялись по трапу. Броули постучал в дверь каюты и, не дождавшись немедленного ответа, тихо выругался.
   – Где они могут быть, черт возьми?
   Тут дверь плавучего храма открылась, и преподобный Лютер Прайор спросил:
   – Что вам угодно, джентльмены?
   Броули обернулся, и Прайор узнал его. Радушная улыбка священника сменилась сердитым взглядом.
   – Что вы делаете на моем судне, сэр? Я ясно дал вам понять, что не хочу больше иметь с вами никаких дел.
   Броули сделал нетерпеливый жест рукой.
   – Я пришел не к вам, преподобный отец, – сказал он. – Где Морган Кейн?
   – Мистер Кейн уехал около двух часов назад.
   – Когда он вернется?
   – Не имею понятия, сэр. Он сказал, что, может быть, вообще не вернется.
   Броули напрягся.
   – Что вы имеете в виду?
   – Как я понял, у него есть какие-то дела. И он хочет встретить день рождения нашего Господа со своими родственниками.
   – Где у него дела, черт возьми?
   – Не ругайтесь при мне, сэр! – сказал Прайор с чувством оскорбленного достоинства. – Что касается вашего вопроса, то, по-моему, Морган Кейн уехал в Пенсильванию. Куда именно, он не счел нужным мне сообщить.
   – Проклятый сукин сын! – Броули хватил кулаком по переборке.
   Священник приосанился.
   – Прошу вас не богохульствовать на моем судне, мистер Броули! Это священная территория.
   – Пошел ты в задницу со своей священной территорией! – рявкнул брокер. – Если б не я, не видать бы тебе этого чертова судна, так что не надо мне здесь указывать!
   Он с угрозой двинулся на Прайора, кипя от злости и досады. Священник стоял на своем:
   – Я и Господь благодарны вам за помощь, но сейчас попрошу покинуть мою церковь.
   – Что ты сказал, поп недоделанный? Да я раздавлю тебя, как клопа, вместе с твоим корытом! Ладно, пошел к черту! Мне некогда тут с тобой лясы точить. Идем, Саймон! – Броули двинулся к трапу, потом резко обернулся и сверкнул глазами на священника. – Смотри же, поп, если ты мне соврал и Кейн никуда не уехал, я скручу тебе башку и разнесу в щепки твою мерзкую лоханку!
   Он шел так быстро, что даже Мэфис еле поспевал за ним.
   – И что ты теперь собираешься делать, Тэйт?
   – Поеду в Пенсильванию и прихлопну этого гада Кейна. Мне все равно надо быть там на розыгрыше призов. Я знаю, он хочет потопить компанию. Ну что ж, пусть попробует. И не такие обламывались. Но он у меня получит за все, что мне сделал, а также за то, что собирается сделать с компанией «Юнион кэнел». – Броули размашисто шагал к светившемуся впереди трактиру. – А пока выпью несколько рюмок и пораскину мозгами.
   Они вошли в трактир и сели за столик. Броули заказал себе стакан виски, Мэфис – стакан рома. Оба жадно выпили, и тут только Мэфис заговорил:
   – А как же Карнахэны? Ты обещал что-то предпринять. Уже зима. Если канал осушат, они до весны осядут на берегу, и тогда будет трудно что-нибудь сделать.
   Броули сердито взглянул на Мэфиса.
   – Мне своих забот хватает, – отрезал он.
   – Но ты же обещал что-то придумать, – взмолился Мэфис и хитро прищурился. – Ты говорил, что тоже зол на них, особенно на девчонку. Не забывай: это она спасла жизнь Кейну и взяла его на свою баржу. Если бы не она, тебе бы не пришлось сейчас с ним возиться.
   Броули задумчиво огладил бакенбарды.
   – Ты прав, я и впрямь зол на эту Карнахэнову девку. Но думаю, один-два дня не сыграют большой роли. Кейн уже обскакал меня. Ну ничего, я быстро найду его. Главное, я знаю, куда он поехал. Он наверняка придет на лотерейный розыгрыш вставлять палки в колеса.
   – А потом мы разберемся с Карнахэнами и их баржей?
   – Я обещал помочь, значит, сделаю. Броули допил свое виски и постучал стаканом по столу, требуя повторения, потом откинулся на стуле и уставился в пространство. Мэфис тоже ждал, сжавшись от нетерпения.
   Когда официант принес еще стакан виски, Броули наконец посмотрел на Мэфиса.
   – В этом году дела у тебя шли успешно, так? – спросил брокер. – Во всяком случае, у меня ты неплохо заработал.
   Мэфис насторожился.
   – Да, я разжился несколькими долларами, но какое это имеет отношение к нашему плану?
   – А такое. Я кое-что придумал, но для этого нам нужно будет нанять нескольких головорезов из Сайд-Ката. Это обойдется не слишком дорого, к тому же я оплачу половину. Если мы подорвем бизнес Карнахэнов, ты выгадаешь в финансовом отношении, Саймон. А все, что поимею я, – это возможность поквитаться с этой сопливой девчонкой Кэт. И все равно я согласен оплатить свою долю. – Он задумчиво посмотрел на Мэфиса. – Ну как, идет?
   Мэфис нехотя кивнул.
   – Вообще-то я не хотел тратить деньги, но, думаю, игра стоит свеч.
   Броули тоже кивнул и, перегнувшись через столик, заговорил полушепотом:
   – А теперь слушай внимательно. Вот что я задумал. Самое главное, что ни ты, ни я не будем замешаны в этом напрямую. Всю грязную работу сделают за нас...
 
   Баржа «Кошечка Карнахэна» стояла на причале в полумиле от судна «Воды Христовы». Кэт с Миком пытались решить, где им лучше перезимовать. Кэт только что узнала, что в ближайшие три дня Эри-канал осушат.
   Мик хотел остановиться в Буффало.
   – Мне кажется, это самое лучшее место. Там всегда интересно, много разных событий...
   – Ты хочешь сказать, много разных пивных.
   – Ну зачем ты так, дочка? – обиделся Мик. – У меня и в мыслях такого не было. Я имел в виду, что там я, наверное, смогу найти работу, чтобы не сидеть всю зиму без дела. Заодно заработаю несколько лишних долларов.
   – Прости, Мик, сорвалось. Конечно, я не права. Но мне все же больше нравится Олбани. Здесь как-то цивилизованнее. А что касается работы, то в этом смысле у тебя везде равные шансы. Ты же знаешь, что на всем побережье Эри на одно рабочее место – полдюжины претендентов. Зимой сотни людей оказываются не у дел. Мик хитро прищурился.
   – А может, ты хочешь остаться в Олбани, потому что здесь зимует доктор?
   Кэт почувствовала, что краснеет, но прямо встретила его взгляд.
   – Да, наверное, и поэтому тоже, – призналась она. – А что? Энтони – приятный собеседник, с ним можно поговорить не только о канале и о баржах. Работники канала всю зиму болтают о прошедшем лете да похваляются тем, что будут делать весной.
   Мик кивнул.
   – Что верно, то верно. Зимой перед печкой только и разговоров, что о канале. Ну хорошо, – он развел руками, – остаемся здесь!
   – Если ничего не случится, мы спокойно переживем зиму, – сказала Кэт. – Отложенных денег хватит на продукты и все остальное.
   Вечер был морозным, и они сидели в каюте Кэт, оставив дверь на камбуз открытой. Жар от печки приятно согревал две маленькие каюты. Кэт чинила свою одежду, а Мик потягивал пиво – теперь он редко позволял себе подобную вольность. Допив кружку, он откинулся в кресле и задремал. Кэт с нежностью смотрела на отца. С недавних пор он взялся за ум, и их баржа стала самой процветающей на канале.
   На палубе раздались тяжелые шаги, и Кэт вскинула голову. Это не Тимми – погонщик должен был остаться ночевать у родственников.
   – Мик, – шепнула она, – кажется, кто-то зашел на баржу.
   В этот момент раздались шаги второго человека.
   Наверху послышался звук раскалывающегося дерева. Мик поднялся с кресла. Их баржа стояла в притоке рядом с Олбани. Они решили, что это идеальное место для зимовки – не так далеко от других судов, и в то же время достаточно далеко от городка и местных хулиганов.
   Мик схватил топор, который всегда был у него под рукой. Кэт прятала «кольт» под своей койкой, но не успела дойти до него. Дверь каюты с треском распахнулась, и на пороге появился ухмыляющийся бандит с огромной дубинкой в руке.
   – Что тебе здесь надо? – взревел Мик. – Клянусь Богом, я сейчас размозжу тебе башку!
   Он размахнулся топором, вскинув его под низкий потолок каюты. Мужчина пригнул голову и ткнул дубинкой Мика в живот. Мик застонал от боли и стал судорожно глотать воздух.
   Кэт бросилась на колени перед своей койкой и стала шарить по полу рукой в поисках револьвера. Наконец она нашла его и резко развернулась, сжимая оружие. Но в этот момент в каюту влетел еще один бандит. Злобно хохоча, он небрежно выбил «кольт» из руки Кэт, сгреб ее своими мощными лапами и вынес из каюты. Она вырывалась изо всех сил, но сопротивление было бесполезно. Все это время сознание Кэт смутно отмечало долетавшие с палубы звуки погрома, но то, что она увидела, повергло ее в ужас.
   По барже бегали четверо с топорами. Они громили все, что попадалось на пути. Стена грузового трюма уже превратилась в щепки. Один бандит вскарабкался, как обезьяна, на крышу каюты и начал рубить ее.
   Державший Кэт бандит заорал:
   – Джек, Рэд! Берите топоры и спускайтесь в трюм. Пробейте днище, пусть вода затопит баржу.
   Кэт закричала во все горло, надеясь, что кто-нибудь услышит. Бандит закрыл ей рот рукой. Она ухватила зубами мякоть его ладони и сильно прокусила, почувствовав во рту вкус крови. Мужчина взвыл от боли и шарахнул Кэт о переборку. Боль бомбой разорвалась у нее в голове, и она потеряла сознание. Очнувшись через несколько минут, она открыла глаза и увидела Мика, который, пошатываясь, поднимался на палубу.
   Он мгновение постоял, озираясь, как в тумане. Наконец взгляд его прояснился. Увидев, что творится на его барже, Мик заревел во всю мощь своих легких:
   – Эй вы, ублюдки! Что вы делаете на моей барже? Я вас всех задушу!
   – Никого ты не задушишь, старик, – сказал бандит, ударивший Кэт. – Калиб, займись-ка этим хрычом. Заткни ему рот!
   – Хрычом? – Мик оглянулся на говорившего и увидел Кэт. – Кэтрин, что он с тобой сделал?
   Он бросился к дочери. Кэт видела, как человек по имени Калиб кинулся на отца, и крикнула:
   – Мик, берегись!
   Ее предупреждение прозвучало слишком поздно. Калиб взмахнул дубинкой и ударил Мика по правой руке. Кэт услышала противный звук треснувшей кости. Калиб опять размахнулся и на этот раз хватил Мика по виску. Тот упал ничком на палубу. Кэт опять закричала и поползла к отцу. Стоявший рядом бандит нагнулся, рванул ее за волосы и сильно ударил по лицу. Кэт снова погрузилась во тьму.
   Очнувшись, Кэт закашлялась от дыма. Первое, что она почувствовала, был запах гари. Дым застилал палубу густым туманом. И тут Кэт увидела языки пламени, которые вырывались из серых клубов. Она лежала на спине. Отсюда ей было видно, что баржа накренилась. Бандиты пробили днище и подожгли, судно!
   Надо выбираться с баржи, пока она не затонула или не сгорела. Кэт кое-как встала на четвереньки и поползла туда, где, как она надеялась, был трап. Дым и растерянность мешали сориентироваться.
   Вдруг она вспомнила про Мика и застыла на месте. Он где-то там лежит без сознания, а может, и мертвый.
   – Мик, ты меня слышишь? – крикнула Кэт и затаила дыхание.
   Ответа не было. Она ждала, собрав все свое терпение. От трюма до спальных кают было недалеко, но Кэт не знала, сколько у нее осталось времени. Судно могло в любую минуту сгореть или пойти ко дну.
   Не вставая, Кэт развернулась и поползла в другую сторону, ощупывая руками воздух. Опять никого! Ее охватило отчаяние, и она заплакала – от досады и от дыма. Слезы ручьем текли из глаз. Она продолжала ползти, выставив руки.
   – Мик! Мик! – кричала она.
   Кажется, она услышала какой-то звук. Стон. Ну да, вот опять... Кэт поползла в ту сторону, уже быстрее, и вскоре наткнулась на тело Мика. Он лежал неподвижно, как мертвый.
   – Мик, очнись, пожалуйста! Нам надо выбираться с баржи! Ты должен мне помочь!
   Отец не двигался. Она просунула руки ему под мышки и потащила, дюйм за дюймом. Кэт никогда не думала, что Мик такой тяжелый. А у нее почти не осталось сил. Она кашляла, задыхаясь от дыма. Почувствовав жар, она оглянулась. Языки пламени уже подбирались к ним по палубе.
   В отчаянии встав и согнувшись, Кэт поволокла Мика чуть быстрее и вскоре ударилась ногами обо что-то твердое. Ступеньки! Всего три, но как же поднять по ним отца? Кэт быстро слабела и боялась упасть в обморок.
   Собрав все силы, она крикнула:
   – Помогите! Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста!
   И – о чудо! – в ответ послышался голос:
   – Эй, на барже! Там есть кто-нибудь?
   – Да! На трапе. Мой отец без сознания. Пожалуйста, помогите мне!
   По трапу застучали шаги, и из тумана вынырнули двое мужчин. Один помог Кэт подняться на ноги.
   – Сейчас, мисс, я помогу вам сойти на берег, – сказал он. – А ты, Боб, бери этого парня. Ты покрупнее меня.
   Мужчина подвел Кэт к трапу и сошел вместе с ней на пристань. Она оглянулась через плечо и ослабела от облегчения, увидев, что второй мужчина волоком тащит Мика по трапу.
   Потом, на причале, в нескольких ярдах от горящего судна, Кэт стояла на коленях перед отцом и оглядывалась на тонувшее судно. Теперь вся палуба и каюта были в огне. Барже конец, горько думала Кэт. Что не сделает огонь, то довершит вода. Все, что у них с отцом было, рушилось у нее на глазах. И тут она вспомнила еще одно: все их деньги, заработайте таким тяжелым трудом и отложенные на зиму, были в ее каюте. Значит, и они тоже пропали!
   Она обернулась к Мику. Он лежал бледный и неподвижный, из вспухшего виска сочилась кровь. Кэт не могла сказать, дышит ли он. Подняв лицо к столпившимся вокруг людям, она сказала умоляющим голосом:
   – Пожалуйста, кто-нибудь, сходите за доктором Энтони Мэйсоном! Его судно всего в ста ярдах отсюда.
   Саймон Мэфис прятался в тени пакгауза, на некотором удалении от «Кошечки». Он смотрел, как подкупленные им и Броули головорезы прокрадывались на баржу, чтобы учинить погром.
   Когда они наняли этих шестерых бандитов, Тэйт Броули сразу же уехал в Пенсильванию. Он предупредил Мэфиса:
   – На этот раз держись подальше, Саймон. Парни сами сделают всю работу. Не показывайся близко, иначе будут большие неприятности. Тебя увидят и поймут, что ты имеешь отношение к этим типам. Будь хоть раз благоразумен – не высовывайся!
   Но Мэфис не смог устоять перед искушением. Он должен был собственными глазами увидеть, как гибнет Кэт Карнахэн и ее драгоценная баржа.
   Услышав, как заработали топоры, Мэфис захлопал в ладоши от радости. Его ликование усилилось, когда он увидел на палубе языки пламени. Потом баржа накренилась в сторону берега. Мэфис задержался, чтобы досмотреть до конца. Бандиты один за другим убегали с баржи. Мэфис, щурясь от дыма, смотрел на трап, но на нем так никто и не появился. Значит, с Кэт и ее папашей разделались!
   Тут Мэфис увидел, как по берегу к горящей барже сбегаются люди, и решил, что пора смываться. В последний раз бросив на «Кошечку» торжествующий взгляд, он скользнул дальше в тень и быстро пошел прочь, никем не замеченный.

Глава 15

   Рождество в Питсбурге выдалось холодным и снежным. Морган сидел в дядиной гостиной, уютно устроившись перед пылавшим камином. Они только что роскошно поужинали – был жирный рождественский гусь и много разных гарниров. Морган так объелся, что теперь его клонило в сон.
   Оба мужчины держали по рюмке коньяка, Шерман Моррисон курил сигару.
   – Проклятые доктора говорят мне, чтобы я бросил курить, – проворчал он чуть раньше. – Но если нельзя выкурить после обеда хорошую сигару, зачем тогда жить? А тем более после рождественского пира. У меня в жизни осталось не так уж много удовольствий.
   Сейчас дядя сидел, уткнувшись в записи Моргана, и лишь изредка возмущенно мычал. Морган сонными глазами смотрел в камин. Он устал. Поездка на поезде была долгой и утомительной, он приехал в Питсбург вчера поздно ночью.
   Слушая завывания ветра на улице, Морган спрашивал себя, какая сейчас ночь на Эри. Когда он уезжал, там было довольно холодно. Канал наверняка уже осушили. По последним дошедшим до него слухам, баржа «Кошечка» стояла в Олбани. Наверное, Карнахэны останутся там зимовать. Вот если бы Кэт сидела сейчас рядом! Он обнял бы ее за плечи, и они вместе стали бы смотреть на огонь. Морган ужасно скучал по ней. Каждый раз, думая о Кэт, он испытывал горькое чувство одиночества. Он еще не решил, куда поедет, закончив дела с дядей.
   – Позор! – сердито сказал Шерман Моррисон. – Эти лотерейные компании обирают людей до нитки! Я никогда не пытался регламентировать законами человеческую мораль и вовсе не против азартных игр – для тех, кто может себе их позволить. Да я и сам люблю перекинуться в покер, черт возьми! На мой взгляд, если у человека есть деньги и он просаживает их, играя, – ради. Бога, его личное дело! Но это... – Он поднял бумаги. – Ты хорошо поработал, племянник. Здесь собран превосходный материал.
   – Но достаточно ли этого для окончания расследования?
   – Это поможет, можешь не сомневаться.
   Дядя вынул изо рта сигару, макнул в коньяк ее конец и опять затянулся.
   – Что ты собираешься делать с этим материалом?
   – Сначала пойду с ним к себе в комитет, потом в легислатуру. Зачитаю твои записи, занесу в протокол каждое слово, – мрачно сказал Моррисон. – Во всяком случае, этот материал станет достоянием гласности. Думаю, я сумею заинтересовать некоторые газеты в его публикации. Кое-кто из газетчиков у меня в долгу, они не откажут.
   – Как ты думаешь, легислатура или твой комитет примут меры?
   – Кто может заранее знать подобные вещи? Лотерейные компании пользуются мощной поддержкой в столице, и некоторые члены моего комитета наверняка подкуплены. Но я думаю, сейчас можно надеяться, что в отношении лотерей будет принят новый закон.
   – Ты больше меня веришь в политиков, дядя Шерман.
   – Я верю не в политиков вообще, племянник, я верю в самого себя. С этим материалом у меня хватит влияния в легислатуре, чтобы провести закон, запрещающий лотереи. – Моррисон хлебнул коньяка. – Кстати, что ты теперь собираешься делать?
   Морган пожал плечами.
   – Пока ничего. Думаю податься на Запад – на Дальний Запад.
   – Что ж, наверное, ты там приживешься. Я слышал, на Западе суровые нравы, но в тебе есть мужество и ум. – Он затянулся сигарой. – Но я хочу предложить тебе нечто другое. Ты был бы полезен мне в моем штате, племянник. Заработок хороший, и работа непыльная.
   Морган покачал головой.
   – Нет, это слишком скучно для меня.
   – Ах вы, молодые и горячие! – Моррисон вздохнул. – Но все же подумай над моим предложением. Как ты знаешь, розыгрыш лотереи компании «Юнион кэнел» состоится в январе. – Моррисон усмехнулся. – Он будет проходить на площадке парадной лестницы между первым и вторым этажами правительственного здания в Харрисберге. Уже одно это доказывает наглость компании. Они надеются таким образом придать законный вид своему сомнительному мероприятию. Мы в правительстве штата смотрим сквозь пальцы на всю эту затею. Я годами пытался прекратить это безобразие, но все безуспешно. И все-таки, Морган, я хочу, чтобы ты был там. Я, конечно, тоже там буду.
   Морган раздраженно заерзал в кресле.
   – Зачем мне туда идти, дядя Шерман? Я уже сделал все, что мог.
   – Есть две причины. Во-первых, я хочу, чтобы ты дал свидетельские показания перед моим комитетом. И во-вторых, я хочу, чтобы ты посмотрел, как проводится розыгрыш билетов. Может быть, ты увидишь какие-то нарушения. Помнишь, я говорил тебе, что, по слухам, примерно половина билетных корешков в барабане куплена самой компанией: владельцы билетов – ее сотрудники. Если б поймать их на этом... Это же преступный обман!
   Морган пожал плечами.
   – Ладно, я приду. Только не знаю, как можно поймать их на мошенничестве... а тем более как его доказать.
   – Некоторые нечестные владельцы билетов могут оказаться твоими знакомыми. Может быть, даже там будет кто-то из брокеров, которых ты встречал на Эри.
   – Только законченные болваны пойдут на подобную наглость, дядя.
   – Племянник, я уже достаточно пожил на свете и насмотрелся на этих хапуг. Когда им годами все сходит с рук, они делаются наглыми до безрассудства, считая себя неуязвимыми.
   – Да, верно, я тоже это заметил.
   Морган имел в виду Тэйта Броули. Что, если Броули будет на розыгрыше с пачкой незаконно присвоенных билетов? Закон запрещал продавцам лотерейных билетов и брокерам участвовать в розыгрыше лотереи, билеты для которой они распространяли. Но Броули с его самонадеянностью запросто мог прийти на розыгрыш. Возможность поймать Броули на чем-то незаконном и отправить его в тюрьму показалась Моргану достаточным основанием для поездки в Харрисберг.
   Когда Морган и его дядя приехали в Харрисберг, погода смягчилась. Было по-прежнему очень холодно, но ясно и солнечно. Улицы расчистили от снега.
   Они прибыли за три дня до розыгрыша. Моррисона вызвали на заседание его комитета – обсудить собранный Морганом материал и, если понадобится, выслушать его устное свидетельство. Для Моррисона круглый год держали в гостинице забронированный номер. От этой гостиницы можно было пешком дойти до здания правительства.
   В первый день дядя председательствовал на закрытой сессии комитета, и Морган, свободный от дел, бродил по улицам. Он заметил, что в городе уже царит атмосфера праздника. Люди толпами съезжались на розыгрыш, повсюду слышались возбужденные разговоры о том, кто сколько выиграет.