Страница:
Пристать к берегу оказалось трудной задачей, но капитан с ней блестяще справился. Правда, к тому времени, когда Ребекка и Люти сошли на пристань, они обе промокли до нитки.
Естественно, их никто не встречал. Ребекка расплатилась с капитаном, и обе женщины быстро двинулись по дороге, ведущей к «Дому мечты», в надежде успеть добраться до него, прежде чем огромные облака, подбитые снизу черным, не выльют на них свой водяной груз.
Идти было трудно. Ветер трепал волосы, рвал одежду, но Ребекка едва это замечала. Они шли молча, а ветер сильно раскачивал деревья, поднимал с дороги пыль и бросал ее им в лицо.
Они подошли к дому как раз в тот момент, когда по мощенной камнем подъездной дорожке начали постукивать первые капли дождя.
Ребекка подняла глаза и, увидев на фоне темного грозового неба спадающие скаты восточной крыши большого дома, вспомнила тот день, когда он впервые предстал перед ней. Каким ласковым и гостеприимным он ей тогда показался! Теперь же дом выглядел чужим и зловещим. И не светилось ни единого окна, отчего дом казался пустым и покинутым. Почему не зажжены лампы? Обменявшись озабоченными взглядами с Люти, Ребекка ускорила шаг, порою переходя на бег.
Люти толкнула переднюю дверь, и та оказалась незапертой. Они вошли в темный холл, куда попадал свет только из большого окна над лестницей.
– Сейчас я найду лампу, – хрипло проговорила Люти, сбрасывая свой мокрый плащ.
Ребекка кивнула и начала снимать шляпу. К тому времени, когда ей удалось освободиться от плаща, Люти уже возвратилась из гостиной, неся в руках лампу.
Свет обозначил по углам причудливые тени. Было не холодно, но Ребекку всю лихорадило. За окном свистел ветер, по крыше и окнам шумно барабанил дождь, а здесь внутри царило запустение и пугающая зловещая тишина.
В этом доме всегда слышались какие-то звуки, теперь же он казался совершенно вымершим, как будто обитатели покинули его уже много лет назад.
Ребекка обхватила себя руками за плечи и посмотрела на Люти.
– Я не слышу ни звука. А вы? Где все?
Люти пожала плечами. При свете фонаря ее прекрасное лицо выглядело будто отлитым из бронзы.
– Давайте начнем поиски. Поднимемся наверх и будем двигаться вниз. Лучше, если мы будем держаться вместе. Согласны?
Ребекка нервно засмеялась.
– Разумеется. – Она оглядела прихожую. – Может, нам запастись каким-нибудь оружием? Ведь если Жак…
Держа в левой руке фонарь, Люти правой обняла Ребекку за плечи.
– Не надо стесняться того, что вы предлагаете. Я тоже думала об этом. Не исключено, что Жак может быть очень опасен. Так что оружие в нашем положении было бы совсем не лишним.
– Но какое?
– Я думаю, кочерга из камина – это лучше, чем ничего.
Ребекка быстро кивнула:
– Да! Я возьму в гостиной.
Через несколько минут они уже поднимались по лестнице. За стеной пронзительно завывал и стонал ветер, гром гремел так, что весь дом содрогался, как от взрывов.
Они начали с верхнего этажа и прошли все комнаты, включая помещения для слуг. Никогда прежде Ребекка не задумывалась, какой это огромный дом. Комнаты, казалось, тянулись бесконечно, и все были пустые. Страх и напряжение у Ребекки усиливались с каждой минутой.
Они побывали в их с Жаком комнатах. Там все было в беспорядке, постель не убрана, пол грязный. Похоже, сюда никто не заходил уже несколько дней.
У Маргарет, напротив, было чисто и чрезвычайно опрятно. Однако и здесь чувствовалось какое-то непонятное запустение.
Они покинули последнюю комнату на втором этаже, и Ребекка грустно покачала головой:
– О, Люти, я в ужасе. Боюсь, что и внизу тоже окажется все пусто. Если мы никого не найдем и там, то единственное место, где они могут быть, – это…
Люти напряженно кивнула:
– Знаю. В «потайном кабинете». Ребекка издала слабый звук, похожий на стон.
– Я уверена, Маргарет по своей воле никогда бы в такое место не пошла. Не могу себе даже представить, что с ней может произойти, если она увидит эту комнату, эти картины… Она вполне может помутиться рассудком. Если Жак заставил ее пойти туда, не сомневаюсь, это будет для нее катастрофой.
– Ладно, может, мы найдем их внизу. Это вполне вероятно.
Но выражение лица Люти говорило, что сама она не очень в это верит. Тем не менее не оставалось ничего другого, как продолжить поиски.
Когда они достигли площадки между первым и вторым этажом, небо расколола гигантская вспышка молнии, и на мгновение вся лестница осветилась бриллиантовым светом.
Почти сразу же следом грянул гром. Им показалось, что прямо над их головами. Ребекка не смогла сдержать дрожи, увидев, что канделябр на площадке медленно покачнулся. Ледяное звяканье хрустальных подвесок отозвалось холодным эхом, втыкая в ее мозг острые занозы страха.
А затем, как только затих раскат грома, Ребекка услышала еще один звук, который вначале тоже приняла за гром, настолько невероятным он ей показался. Она остановилась, словно примерзнув к месту, и увидела, что Люти была так же потрясена, как и она.
Звучал рояль. Кто-то играл мощными, сокрушительными аккордами, и эта дикая музыка точно соответствовала буйству грозы за окном.
Женщины обменялись взглядами.
– Идемте в музыкальную гостиную, – прошептала Ребекка. – Наверное, это Жак, хотя я никогда не слышала, чтобы он когда-нибудь так играл.
Зажав в руках железную кочергу и приобретя от этого немного уверенности, Ребекка бок о бок с Люти начала медленно двигаться вниз на звуки музыки.
Дверь в музыкальную гостиную была закрыта, но под ней виднелась тонкая полоска света. Теперь, когда они были совсем рядом, музыка и вправду казалась не менее сокрушительной, чем гром. Дикие, яростные звуки проникали Ребекке в самую душу.
Высоко подняв лампу, Люти потрогала ручку и прошептала:
– Она не заперта. Открывать?
Ребекка кивнула, хотя страх крепко держал ее за горло. Не было никакого смысла ждать. Надо войти и встретиться с Жаком, в каком бы состоянии он ни находился. А может быть, там с ним и Маргарет? Господи, только бы она была цела и невредима!
Ребекка подала Люти знак открывать. Та тронула резную металлическую ручку, а Ребекка высоко подняла кочергу. Ручка бесшумно повернулась, и дверь медленно подалась внутрь.
Играли на большем из двух роялей. На том, что у окна.
В комнате был зажжен единственный канделябр над роялем, в нем торчали огрызки трех свечей. Когда дверь открылась, движение воздуха заставило пламя свечей дрогнуть, и они почти погасли.
В этом неустойчивом, колеблющемся свете Ребекка увидела человека, сидящего за роялем. Его взгляд был прикован к клавиатуре, а голова опущена так, что лица его видеть она не могла. Но даже при таком плохом освещении Ребекке было ясно: это не Жак.
На ее лице быстро сменилось множество чувств – страх и внезапная надежда, боязнь разочарования и предвкушение чуда.
Сильно сжав свободную руку Люти, Ребекка повела ее дальше в комнату, пока фигура за роялем не стала отчетливо видна.
Поглощенный музыкой, человек продолжал сидеть не поднимая головы. И тут свет упал на его лицо; в этот момент он почувствовал, что не один в комнате.
– Арман! – закричала Ребекка, и ее звонкий голос перекрыл музыку и шум грозы. – Господи, это ты, Арман!
Возвращение домой было долгим и мучительным. Все это время Армана одолевали смешанные чувства.
Он решил возвратиться, поскольку в его теперешнем состоянии, с еще не зажившей ногой, ему нужно было место, где он мог отдохнуть и восстановить силы. Но настоящая причина его возвращения была другая, ее можно было выразить одним словом: Ребекка!
После того как Карпентер столкнул его с крыши в Пенсаколе, Арман долго находился в беспамятстве. Иногда к нему возвращалось сознание; тогда он страдал от сильной боли и перед глазами мелькали картинки, отчасти реальные, отчасти воображаемые, но столь же невразумительные и непостижимые, как дурной сон.
Когда же он окончательно вынырнул из беспамятства, то обнаружил себя лежащим на твердой узкой постели, которая находилась в маленькой комнате. Над ним, прищурив глаза, склонился высокий мужчина с бакенбардами и клинообразным носом.
– Отлично! – прохрипел человек. Он говорил с отчетливым английским акцентом. – Значит, все-таки решили наконец прийти в себя? А я, признаться, не был уверен, что вы выкарабкаетесь.
Ощущая тупую боль в правой ноге, Арман посмотрел вниз и увидел, что она забинтована.
– У вас сложный перелом, – кивнул человек. – Открытый. Я уже начал было подумывать об ампутации. Короче говоря, молодой человек, вы счастливчик.
Арман с опаской посмотрел на него:
– Кто вы, сэр? И где я нахожусь?
– Ну конечно, вы по-прежнему в Пенсаколе, мой друг. И вы здесь уже больше недели. Что же касается меня, то я доктор Генри Беллер, и это мой дом. Я был врачом в английском гарнизоне. И вот они ушли, а я решил остаться. Надоело, знаете ли, переезжать с места на место.
– А генерал Джэксон?
– Я полагаю, он теперь у себя, в Теннесси. Генерал и войска ушли из города как раз в тот день, когда вас принесли ко мне. Решили оставить здесь, потому что переезд в медицинском фургоне за несколько сотен миль, да еще без настоящего доктора, вам бы не выдержать. Не хвастаясь, могу сказать, что лучше меня залечить перелом здесь никто не в состоянии.
– Знаете, а ведь я не просто сорвался с крыши… – Арман попытался подняться с постели, но боль пронзила ногу с такой силой, что он сразу же упал на спину. – Меня столкнули.
– О, я знаю. К счастью, оказался свидетель, который видел, как все это происходило. Человека, совершившего это злодейство, задержали, и он скоро предстанет перед военным судом. Отъявленный мерзавец! Для него оказалось недостаточно убийств на войне. Ему понадобилось лишить жизни кого-то из своих. Чертовски странный вы народ, американцы.
Единственное, на что Арман был сейчас способен, – так это устало кивнуть. На большее сил у него не хватало.
Доктор Беллер посмотрел на него сверху вниз:
– Вам сейчас нужно отдыхать. Ведь сегодня первый день, когда вы, если можно так выразиться, решили возвратиться к нам. Моя жена, ее зовут Сара, принесет вам немного бульона и заварного крема из яиц и молока. Вам нужно набрать несколько килограммов веса.
Доктор Беллер коротко кивнул и покинул комнату, а Арман благодарно закрыл глаза. «Значит, вот каким образом закончилась моя военная карьера!»
Он коснулся ноги и пощупал наложенную шину. «Забыл спросить, смогу ли я когда-нибудь нормально ходить. Доктор, кажется, настроен вполне оптимистически. Во всяком случае, надо радоваться, что нога цела, ее не ампутировали и что мне не надо отправляться на поиски Карпентера».
С этой мыслью он задремал и проснулся примерно через час. У постели стояла супруга доктора, пухленькая симпатичная женщина, в руках у нее был поднос с бульоном, свежеиспеченным хлебом и кремом. Пахло все это замечательно. И все же в первый раз Арману удалось съесть очень немного.
В течение следующих нескольких недель странный брюзга-доктор и его веселая жена окончательно очаровали Армана. Им обоим было лет под пятьдесят, и они относились к Арману как к сыну. Своих детей у них не было. Миссис Беллер хлопотала над ним, готовила всякие деликатесы, стараясь пробудить аппетит, а с доктором Беллером он играл по вечерам в шахматы, и они разговаривали о жизни.
Было странно сознавать, но, несмотря на боль в ноге и прочие неприятности, сопровождающие такого рода болезни, Арман был здесь почти счастлив. От него ничего не требовали, ничего не ожидали, он должен был только есть, спать и выздоравливать.
Беспокойство пришло позже, когда с ногой стало лучше и вообще он начал чувствовать былую силу в теле. Приближалось время покинуть этот гостеприимный дом. Нельзя же вечно сидеть на шее у Беллеров. Пора было отправляться своей дорогой.
От денег они категорически отказались, и Арман решил, что, вернувшись в Саванну, купит там что-нибудь приятное для них и пришлет с кораблем.
Саванна! Ле-Шен, «Дом мечты», Ребекка! О чем бы он ни думал, его мысли неизменно в конце концов возвращались к Ребекке.
Он, разумеется, пытался о ней не думать – правда, безуспешно. Ребекка оставалась с ним, где бы он ни находился. Она была с ним в тяжелых походах, в наполненной москитами палатке, когда он пытался уснуть, лежа на твердой земле, она была с ним даже в бою. Никакие зароки, никакие доводы не могли помочь ему изгнать ее из своих мыслей. Он должен был увидеть ее снова. Встретившись и разминувшись со смертью, он еще острее осознал, что сдаваться рано, что в жизни еще не все потеряно, что счастье возможно. И чтобы его достигнуть, надо предпринять еще одну попытку убедить Ребекку, что, если они будут вместе, для них не будет ничего невозможного. Он был уверен, что в «Доме мечты» она никогда не будет счастлива.
«А может быть, – вдруг пронзило его, – счастье вообще недостижимо? А что, если в этом доме поселился дьявол, проник во все его поры, пропитал собой каждую доску, каждое бревно, каждую картину, каждую панель? Он живет там, но его не видно. Может быть, именно это случилось с «Домом мечты»? Но я должен туда возвратиться, по крайней мере в последний раз».
Поскольку нога у него еще не окончательно зажила и немного побаливала, доктор Беллер строго-настрого запретил ему поездки верхом. Он заказал для Армана билет на пакетбот, который ходил вдоль берега до Чарлстона. И вот с большой корзиной, нагруженной провизией и несколькими бутылками домашнего вина, сердечно распрощавшись с Беллерами, Арман пустился в путь домой, совершенно не ведая, что его там ждет. Плавание предстояло долгое. Пакетбот обогнул южную оконечность Флориды и направился вдоль берега на север.
Раннее утро было ясным и безоблачным, но к полудню, когда вдали показался Берег Пиратов, на горизонте начали собираться облака, и вскоре стало очевидно, что во второй половине дня обязательно будет гроза.
И вот появился сам остров, зеленый и сверкающий, как драгоценный камень. Арман невольно восхитился его красотой, но его мысли были сосредоточены на Ребекке. Что за встреча будет у них?
Сойдя на берег, он с удивлением обнаружил, что пристань безлюдна. А ведь прибытия пакетбота здесь всегда в нетерпением ждали. Приближающийся к острову корабль виден издалека, поэтому к моменту его прибытия на пристани всегда толпились люди – получить почту, грузы или просто узнать последние новости.
Но сегодня здесь не было ни души, и Арман понял, что ему придется идти пешком. Расстояние не такое уж большое, если бы не больная нога.
В тому времени, когда Арман достиг дома, он уже сильно хромал. Его поразило безлюдье: обычно в это время повсюду сновали слуги – кто-то ухаживал за деревьями, кто-то чинил дорогу, кто-то просто слонялся без дела. Его уже давно начали одолевать дурные предчувствия, но он от них отмахивался. Теперь пришло время посмотреть правде в глаза. Здесь что-то не так. И главное, тихо вокруг, очень тихо. Как будто остров внезапно покинуло все живое.
Он ускорил шаг и, несмотря на боль в ноге, быстро поднялся по ступенькам к дому и остановился перед большой резной дверью. У него было странное чувство – все, так хорошо знакомое с детства, внезапно стало совершенно чужим и враждебным.
Арман, будто он и вправду был здесь чужим, ударил тяжелым дверным молотком. Раздавшийся звук был поразительно громким. Только спустя несколько мгновений Арман сообразил, что его стук в дверь совпал с ударом грома. В небе быстро собиралась гроза.
Он подождал немного, давая отдохнуть больной ноге, но на его стук никто в доме не отозвался. Тогда он нажал ручку и толкнул огромную дверь.
В вестибюле пахло плесенью. Он двинулся дальше, и под ногами у него что-то захрустело. Листья.
Арман остановился и огляделся вокруг, не веря своим глазам. Весь пол был покрыт пылью и листьями, очевидно налетевшими сюда, когда дверь была открыта. Но это невозможно! Ни Фелис, ни Люти такого безобразия не могли допустить. Что здесь происходит?
В доме стояла тишина, как в гробнице. Единственное, что он слышал, был звук его собственных шагов. Господи, куда все подевались? Допустим, они решили уехать на несколько дней в Саванну, но и в этом случае в доме должны были остаться слуги. Без этого никак нельзя.
Боль в ноге усилилась, Арман понимал, что надо присесть, но знал, что не сможет отдыхать, пока не выяснит, почему дом пустой.
Сильно хромая, он переходил из одной комнаты в другую и нигде никого не находил. Добравшись наконец до кабинета Жака, он устало опустился в его кресло за столом.
В голове был полнейший сумбур. Арман взял расчетные книги, лежавшие на столе, и начал рассеяно листать. Было ясно, что дом пуст уже несколько дней. Неужели все до единого покинули остров? Что же здесь случилось? И главное, где Ребекка?
Он бросил взгляд на раскрытую страницу в расчетной книге. Что за чертовщина? Как это все понимать? Бессмыслица какая-то! Вся страница была исписана цифрами, следующими без всякого порядка, а между ними иногда были вставлены какие-то непонятные слова.
Арман придвинул книгу ближе и начал ее внимательно изучать, листая назад, а через несколько минут, потрясенный, закрыл. Записи свидетельствовали о развитии болезни у Жака, о его сумасшествии.
Вначале он вел достаточно ясные и логичные расчеты, но чем дальше, тем они становились все более и более бессвязными, пока не превратились в записки сумасшедшего. Господи! Что случилось с Жаком? Неужели его увезли в больницу? Но если даже и так, то все равно это не объясняет отсутствие в доме прислуги.
Арман поднялся из-за стола и принялся обходить нижний этаж, громко выкрикивая имя Ребекки, пока не охрип. Отклика не было. Тогда он прошел в музыкальную гостиную и прилег на большой диван, чтобы дать ноге отдохнуть.
Лежал он долго, прикрыв рукой глаза, а за окном жутко свистел ветер, небо потемнело, и день почти превратился в ночь.
Ему стало страшно.
Арман медленно поднялся и проковылял к роялю. Музыка всегда давала ему успокоение, а рояль часто служил средством, чтобы излить свои чувства. Однако он очень не любил играть для публики, только для себя.
Подняв крышку, Арман коснулся бледных костяшек клавиш и вдруг отчетливо представил, что ласкает Ребекку. Неужели он пришел слишком поздно и Ребекка уехала домой, в Индию?
Гроза теперь бушевала над островом в полную силу, и в комнате стало почти темно. Он встал, потянулся к канделябру, который стоял на рояле, и зажег три свечных огарка.
А затем поднял руки и обрушил их на клавиши. В этот же момент дом сотрясся от ужасного удара грома, так что в окнах зазвенели стекла.
Полностью погруженный в музыку, изливая свое отчаяние, свою безысходность, он уже не обращал внимания ни на грозу, ни на что вокруг. Арман очнулся лишь тогда, когда свет ударил ему в лицо и он услышал свое имя. Только тогда он поднял голову и оглянулся, не видя ничего, а только слыша свое имя, которое повторял голос… он был уверен, что это сон, потому что это был единственный в мире голос, это был… И тут он наконец увидел в круге света…
– Ребекка!
И все. А уже в следующее мгновение она была в его объятиях, живая, теплая, нежная, окруженная своим неповторимым ароматом, и ее губы касались его везде – его щек, подбородка, шеи – и вот наконец добрались до его рта. Его пронзила огромная, невероятная радость. Нет, это был не сон. Это была Ребекка, живая, настоящая, любимая!
Глава 26
Естественно, их никто не встречал. Ребекка расплатилась с капитаном, и обе женщины быстро двинулись по дороге, ведущей к «Дому мечты», в надежде успеть добраться до него, прежде чем огромные облака, подбитые снизу черным, не выльют на них свой водяной груз.
Идти было трудно. Ветер трепал волосы, рвал одежду, но Ребекка едва это замечала. Они шли молча, а ветер сильно раскачивал деревья, поднимал с дороги пыль и бросал ее им в лицо.
Они подошли к дому как раз в тот момент, когда по мощенной камнем подъездной дорожке начали постукивать первые капли дождя.
Ребекка подняла глаза и, увидев на фоне темного грозового неба спадающие скаты восточной крыши большого дома, вспомнила тот день, когда он впервые предстал перед ней. Каким ласковым и гостеприимным он ей тогда показался! Теперь же дом выглядел чужим и зловещим. И не светилось ни единого окна, отчего дом казался пустым и покинутым. Почему не зажжены лампы? Обменявшись озабоченными взглядами с Люти, Ребекка ускорила шаг, порою переходя на бег.
Люти толкнула переднюю дверь, и та оказалась незапертой. Они вошли в темный холл, куда попадал свет только из большого окна над лестницей.
– Сейчас я найду лампу, – хрипло проговорила Люти, сбрасывая свой мокрый плащ.
Ребекка кивнула и начала снимать шляпу. К тому времени, когда ей удалось освободиться от плаща, Люти уже возвратилась из гостиной, неся в руках лампу.
Свет обозначил по углам причудливые тени. Было не холодно, но Ребекку всю лихорадило. За окном свистел ветер, по крыше и окнам шумно барабанил дождь, а здесь внутри царило запустение и пугающая зловещая тишина.
В этом доме всегда слышались какие-то звуки, теперь же он казался совершенно вымершим, как будто обитатели покинули его уже много лет назад.
Ребекка обхватила себя руками за плечи и посмотрела на Люти.
– Я не слышу ни звука. А вы? Где все?
Люти пожала плечами. При свете фонаря ее прекрасное лицо выглядело будто отлитым из бронзы.
– Давайте начнем поиски. Поднимемся наверх и будем двигаться вниз. Лучше, если мы будем держаться вместе. Согласны?
Ребекка нервно засмеялась.
– Разумеется. – Она оглядела прихожую. – Может, нам запастись каким-нибудь оружием? Ведь если Жак…
Держа в левой руке фонарь, Люти правой обняла Ребекку за плечи.
– Не надо стесняться того, что вы предлагаете. Я тоже думала об этом. Не исключено, что Жак может быть очень опасен. Так что оружие в нашем положении было бы совсем не лишним.
– Но какое?
– Я думаю, кочерга из камина – это лучше, чем ничего.
Ребекка быстро кивнула:
– Да! Я возьму в гостиной.
Через несколько минут они уже поднимались по лестнице. За стеной пронзительно завывал и стонал ветер, гром гремел так, что весь дом содрогался, как от взрывов.
Они начали с верхнего этажа и прошли все комнаты, включая помещения для слуг. Никогда прежде Ребекка не задумывалась, какой это огромный дом. Комнаты, казалось, тянулись бесконечно, и все были пустые. Страх и напряжение у Ребекки усиливались с каждой минутой.
Они побывали в их с Жаком комнатах. Там все было в беспорядке, постель не убрана, пол грязный. Похоже, сюда никто не заходил уже несколько дней.
У Маргарет, напротив, было чисто и чрезвычайно опрятно. Однако и здесь чувствовалось какое-то непонятное запустение.
Они покинули последнюю комнату на втором этаже, и Ребекка грустно покачала головой:
– О, Люти, я в ужасе. Боюсь, что и внизу тоже окажется все пусто. Если мы никого не найдем и там, то единственное место, где они могут быть, – это…
Люти напряженно кивнула:
– Знаю. В «потайном кабинете». Ребекка издала слабый звук, похожий на стон.
– Я уверена, Маргарет по своей воле никогда бы в такое место не пошла. Не могу себе даже представить, что с ней может произойти, если она увидит эту комнату, эти картины… Она вполне может помутиться рассудком. Если Жак заставил ее пойти туда, не сомневаюсь, это будет для нее катастрофой.
– Ладно, может, мы найдем их внизу. Это вполне вероятно.
Но выражение лица Люти говорило, что сама она не очень в это верит. Тем не менее не оставалось ничего другого, как продолжить поиски.
Когда они достигли площадки между первым и вторым этажом, небо расколола гигантская вспышка молнии, и на мгновение вся лестница осветилась бриллиантовым светом.
Почти сразу же следом грянул гром. Им показалось, что прямо над их головами. Ребекка не смогла сдержать дрожи, увидев, что канделябр на площадке медленно покачнулся. Ледяное звяканье хрустальных подвесок отозвалось холодным эхом, втыкая в ее мозг острые занозы страха.
А затем, как только затих раскат грома, Ребекка услышала еще один звук, который вначале тоже приняла за гром, настолько невероятным он ей показался. Она остановилась, словно примерзнув к месту, и увидела, что Люти была так же потрясена, как и она.
Звучал рояль. Кто-то играл мощными, сокрушительными аккордами, и эта дикая музыка точно соответствовала буйству грозы за окном.
Женщины обменялись взглядами.
– Идемте в музыкальную гостиную, – прошептала Ребекка. – Наверное, это Жак, хотя я никогда не слышала, чтобы он когда-нибудь так играл.
Зажав в руках железную кочергу и приобретя от этого немного уверенности, Ребекка бок о бок с Люти начала медленно двигаться вниз на звуки музыки.
Дверь в музыкальную гостиную была закрыта, но под ней виднелась тонкая полоска света. Теперь, когда они были совсем рядом, музыка и вправду казалась не менее сокрушительной, чем гром. Дикие, яростные звуки проникали Ребекке в самую душу.
Высоко подняв лампу, Люти потрогала ручку и прошептала:
– Она не заперта. Открывать?
Ребекка кивнула, хотя страх крепко держал ее за горло. Не было никакого смысла ждать. Надо войти и встретиться с Жаком, в каком бы состоянии он ни находился. А может быть, там с ним и Маргарет? Господи, только бы она была цела и невредима!
Ребекка подала Люти знак открывать. Та тронула резную металлическую ручку, а Ребекка высоко подняла кочергу. Ручка бесшумно повернулась, и дверь медленно подалась внутрь.
Играли на большем из двух роялей. На том, что у окна.
В комнате был зажжен единственный канделябр над роялем, в нем торчали огрызки трех свечей. Когда дверь открылась, движение воздуха заставило пламя свечей дрогнуть, и они почти погасли.
В этом неустойчивом, колеблющемся свете Ребекка увидела человека, сидящего за роялем. Его взгляд был прикован к клавиатуре, а голова опущена так, что лица его видеть она не могла. Но даже при таком плохом освещении Ребекке было ясно: это не Жак.
На ее лице быстро сменилось множество чувств – страх и внезапная надежда, боязнь разочарования и предвкушение чуда.
Сильно сжав свободную руку Люти, Ребекка повела ее дальше в комнату, пока фигура за роялем не стала отчетливо видна.
Поглощенный музыкой, человек продолжал сидеть не поднимая головы. И тут свет упал на его лицо; в этот момент он почувствовал, что не один в комнате.
– Арман! – закричала Ребекка, и ее звонкий голос перекрыл музыку и шум грозы. – Господи, это ты, Арман!
Возвращение домой было долгим и мучительным. Все это время Армана одолевали смешанные чувства.
Он решил возвратиться, поскольку в его теперешнем состоянии, с еще не зажившей ногой, ему нужно было место, где он мог отдохнуть и восстановить силы. Но настоящая причина его возвращения была другая, ее можно было выразить одним словом: Ребекка!
После того как Карпентер столкнул его с крыши в Пенсаколе, Арман долго находился в беспамятстве. Иногда к нему возвращалось сознание; тогда он страдал от сильной боли и перед глазами мелькали картинки, отчасти реальные, отчасти воображаемые, но столь же невразумительные и непостижимые, как дурной сон.
Когда же он окончательно вынырнул из беспамятства, то обнаружил себя лежащим на твердой узкой постели, которая находилась в маленькой комнате. Над ним, прищурив глаза, склонился высокий мужчина с бакенбардами и клинообразным носом.
– Отлично! – прохрипел человек. Он говорил с отчетливым английским акцентом. – Значит, все-таки решили наконец прийти в себя? А я, признаться, не был уверен, что вы выкарабкаетесь.
Ощущая тупую боль в правой ноге, Арман посмотрел вниз и увидел, что она забинтована.
– У вас сложный перелом, – кивнул человек. – Открытый. Я уже начал было подумывать об ампутации. Короче говоря, молодой человек, вы счастливчик.
Арман с опаской посмотрел на него:
– Кто вы, сэр? И где я нахожусь?
– Ну конечно, вы по-прежнему в Пенсаколе, мой друг. И вы здесь уже больше недели. Что же касается меня, то я доктор Генри Беллер, и это мой дом. Я был врачом в английском гарнизоне. И вот они ушли, а я решил остаться. Надоело, знаете ли, переезжать с места на место.
– А генерал Джэксон?
– Я полагаю, он теперь у себя, в Теннесси. Генерал и войска ушли из города как раз в тот день, когда вас принесли ко мне. Решили оставить здесь, потому что переезд в медицинском фургоне за несколько сотен миль, да еще без настоящего доктора, вам бы не выдержать. Не хвастаясь, могу сказать, что лучше меня залечить перелом здесь никто не в состоянии.
– Знаете, а ведь я не просто сорвался с крыши… – Арман попытался подняться с постели, но боль пронзила ногу с такой силой, что он сразу же упал на спину. – Меня столкнули.
– О, я знаю. К счастью, оказался свидетель, который видел, как все это происходило. Человека, совершившего это злодейство, задержали, и он скоро предстанет перед военным судом. Отъявленный мерзавец! Для него оказалось недостаточно убийств на войне. Ему понадобилось лишить жизни кого-то из своих. Чертовски странный вы народ, американцы.
Единственное, на что Арман был сейчас способен, – так это устало кивнуть. На большее сил у него не хватало.
Доктор Беллер посмотрел на него сверху вниз:
– Вам сейчас нужно отдыхать. Ведь сегодня первый день, когда вы, если можно так выразиться, решили возвратиться к нам. Моя жена, ее зовут Сара, принесет вам немного бульона и заварного крема из яиц и молока. Вам нужно набрать несколько килограммов веса.
Доктор Беллер коротко кивнул и покинул комнату, а Арман благодарно закрыл глаза. «Значит, вот каким образом закончилась моя военная карьера!»
Он коснулся ноги и пощупал наложенную шину. «Забыл спросить, смогу ли я когда-нибудь нормально ходить. Доктор, кажется, настроен вполне оптимистически. Во всяком случае, надо радоваться, что нога цела, ее не ампутировали и что мне не надо отправляться на поиски Карпентера».
С этой мыслью он задремал и проснулся примерно через час. У постели стояла супруга доктора, пухленькая симпатичная женщина, в руках у нее был поднос с бульоном, свежеиспеченным хлебом и кремом. Пахло все это замечательно. И все же в первый раз Арману удалось съесть очень немного.
В течение следующих нескольких недель странный брюзга-доктор и его веселая жена окончательно очаровали Армана. Им обоим было лет под пятьдесят, и они относились к Арману как к сыну. Своих детей у них не было. Миссис Беллер хлопотала над ним, готовила всякие деликатесы, стараясь пробудить аппетит, а с доктором Беллером он играл по вечерам в шахматы, и они разговаривали о жизни.
Было странно сознавать, но, несмотря на боль в ноге и прочие неприятности, сопровождающие такого рода болезни, Арман был здесь почти счастлив. От него ничего не требовали, ничего не ожидали, он должен был только есть, спать и выздоравливать.
Беспокойство пришло позже, когда с ногой стало лучше и вообще он начал чувствовать былую силу в теле. Приближалось время покинуть этот гостеприимный дом. Нельзя же вечно сидеть на шее у Беллеров. Пора было отправляться своей дорогой.
От денег они категорически отказались, и Арман решил, что, вернувшись в Саванну, купит там что-нибудь приятное для них и пришлет с кораблем.
Саванна! Ле-Шен, «Дом мечты», Ребекка! О чем бы он ни думал, его мысли неизменно в конце концов возвращались к Ребекке.
Он, разумеется, пытался о ней не думать – правда, безуспешно. Ребекка оставалась с ним, где бы он ни находился. Она была с ним в тяжелых походах, в наполненной москитами палатке, когда он пытался уснуть, лежа на твердой земле, она была с ним даже в бою. Никакие зароки, никакие доводы не могли помочь ему изгнать ее из своих мыслей. Он должен был увидеть ее снова. Встретившись и разминувшись со смертью, он еще острее осознал, что сдаваться рано, что в жизни еще не все потеряно, что счастье возможно. И чтобы его достигнуть, надо предпринять еще одну попытку убедить Ребекку, что, если они будут вместе, для них не будет ничего невозможного. Он был уверен, что в «Доме мечты» она никогда не будет счастлива.
«А может быть, – вдруг пронзило его, – счастье вообще недостижимо? А что, если в этом доме поселился дьявол, проник во все его поры, пропитал собой каждую доску, каждое бревно, каждую картину, каждую панель? Он живет там, но его не видно. Может быть, именно это случилось с «Домом мечты»? Но я должен туда возвратиться, по крайней мере в последний раз».
Поскольку нога у него еще не окончательно зажила и немного побаливала, доктор Беллер строго-настрого запретил ему поездки верхом. Он заказал для Армана билет на пакетбот, который ходил вдоль берега до Чарлстона. И вот с большой корзиной, нагруженной провизией и несколькими бутылками домашнего вина, сердечно распрощавшись с Беллерами, Арман пустился в путь домой, совершенно не ведая, что его там ждет. Плавание предстояло долгое. Пакетбот обогнул южную оконечность Флориды и направился вдоль берега на север.
Раннее утро было ясным и безоблачным, но к полудню, когда вдали показался Берег Пиратов, на горизонте начали собираться облака, и вскоре стало очевидно, что во второй половине дня обязательно будет гроза.
И вот появился сам остров, зеленый и сверкающий, как драгоценный камень. Арман невольно восхитился его красотой, но его мысли были сосредоточены на Ребекке. Что за встреча будет у них?
Сойдя на берег, он с удивлением обнаружил, что пристань безлюдна. А ведь прибытия пакетбота здесь всегда в нетерпением ждали. Приближающийся к острову корабль виден издалека, поэтому к моменту его прибытия на пристани всегда толпились люди – получить почту, грузы или просто узнать последние новости.
Но сегодня здесь не было ни души, и Арман понял, что ему придется идти пешком. Расстояние не такое уж большое, если бы не больная нога.
В тому времени, когда Арман достиг дома, он уже сильно хромал. Его поразило безлюдье: обычно в это время повсюду сновали слуги – кто-то ухаживал за деревьями, кто-то чинил дорогу, кто-то просто слонялся без дела. Его уже давно начали одолевать дурные предчувствия, но он от них отмахивался. Теперь пришло время посмотреть правде в глаза. Здесь что-то не так. И главное, тихо вокруг, очень тихо. Как будто остров внезапно покинуло все живое.
Он ускорил шаг и, несмотря на боль в ноге, быстро поднялся по ступенькам к дому и остановился перед большой резной дверью. У него было странное чувство – все, так хорошо знакомое с детства, внезапно стало совершенно чужим и враждебным.
Арман, будто он и вправду был здесь чужим, ударил тяжелым дверным молотком. Раздавшийся звук был поразительно громким. Только спустя несколько мгновений Арман сообразил, что его стук в дверь совпал с ударом грома. В небе быстро собиралась гроза.
Он подождал немного, давая отдохнуть больной ноге, но на его стук никто в доме не отозвался. Тогда он нажал ручку и толкнул огромную дверь.
В вестибюле пахло плесенью. Он двинулся дальше, и под ногами у него что-то захрустело. Листья.
Арман остановился и огляделся вокруг, не веря своим глазам. Весь пол был покрыт пылью и листьями, очевидно налетевшими сюда, когда дверь была открыта. Но это невозможно! Ни Фелис, ни Люти такого безобразия не могли допустить. Что здесь происходит?
В доме стояла тишина, как в гробнице. Единственное, что он слышал, был звук его собственных шагов. Господи, куда все подевались? Допустим, они решили уехать на несколько дней в Саванну, но и в этом случае в доме должны были остаться слуги. Без этого никак нельзя.
Боль в ноге усилилась, Арман понимал, что надо присесть, но знал, что не сможет отдыхать, пока не выяснит, почему дом пустой.
Сильно хромая, он переходил из одной комнаты в другую и нигде никого не находил. Добравшись наконец до кабинета Жака, он устало опустился в его кресло за столом.
В голове был полнейший сумбур. Арман взял расчетные книги, лежавшие на столе, и начал рассеяно листать. Было ясно, что дом пуст уже несколько дней. Неужели все до единого покинули остров? Что же здесь случилось? И главное, где Ребекка?
Он бросил взгляд на раскрытую страницу в расчетной книге. Что за чертовщина? Как это все понимать? Бессмыслица какая-то! Вся страница была исписана цифрами, следующими без всякого порядка, а между ними иногда были вставлены какие-то непонятные слова.
Арман придвинул книгу ближе и начал ее внимательно изучать, листая назад, а через несколько минут, потрясенный, закрыл. Записи свидетельствовали о развитии болезни у Жака, о его сумасшествии.
Вначале он вел достаточно ясные и логичные расчеты, но чем дальше, тем они становились все более и более бессвязными, пока не превратились в записки сумасшедшего. Господи! Что случилось с Жаком? Неужели его увезли в больницу? Но если даже и так, то все равно это не объясняет отсутствие в доме прислуги.
Арман поднялся из-за стола и принялся обходить нижний этаж, громко выкрикивая имя Ребекки, пока не охрип. Отклика не было. Тогда он прошел в музыкальную гостиную и прилег на большой диван, чтобы дать ноге отдохнуть.
Лежал он долго, прикрыв рукой глаза, а за окном жутко свистел ветер, небо потемнело, и день почти превратился в ночь.
Ему стало страшно.
Арман медленно поднялся и проковылял к роялю. Музыка всегда давала ему успокоение, а рояль часто служил средством, чтобы излить свои чувства. Однако он очень не любил играть для публики, только для себя.
Подняв крышку, Арман коснулся бледных костяшек клавиш и вдруг отчетливо представил, что ласкает Ребекку. Неужели он пришел слишком поздно и Ребекка уехала домой, в Индию?
Гроза теперь бушевала над островом в полную силу, и в комнате стало почти темно. Он встал, потянулся к канделябру, который стоял на рояле, и зажег три свечных огарка.
А затем поднял руки и обрушил их на клавиши. В этот же момент дом сотрясся от ужасного удара грома, так что в окнах зазвенели стекла.
Полностью погруженный в музыку, изливая свое отчаяние, свою безысходность, он уже не обращал внимания ни на грозу, ни на что вокруг. Арман очнулся лишь тогда, когда свет ударил ему в лицо и он услышал свое имя. Только тогда он поднял голову и оглянулся, не видя ничего, а только слыша свое имя, которое повторял голос… он был уверен, что это сон, потому что это был единственный в мире голос, это был… И тут он наконец увидел в круге света…
– Ребекка!
И все. А уже в следующее мгновение она была в его объятиях, живая, теплая, нежная, окруженная своим неповторимым ароматом, и ее губы касались его везде – его щек, подбородка, шеи – и вот наконец добрались до его рта. Его пронзила огромная, невероятная радость. Нет, это был не сон. Это была Ребекка, живая, настоящая, любимая!
Глава 26
Ребекка припала к Арману и почувствовала исходящие от него силу и нежность. Всю ее переполнило огромное, ни с чем не сравнимое счастье. Страхи, тревоги – все это внезапно исчезло. «Он живой, здоровый и по-прежнему меня любит!» В данный момент этого было более чем достаточно.
Наконец он отстранил ее от себя и заглянул в глаза, как бы восстанавливая в памяти ее черты.
– Ребекка, радость моя! Ребекка! Где же ты была? Я боялся, что ты уехала или с тобой случилось что-то страшное. Где все остальные? Дом совершенно пустой!
– О, Арман! Боюсь, случилось действительно что-то ужасное. Пойдем присядем. Я так много должна тебе рассказать, и, к сожалению, все неприятное. Тебя, наверное, послал нам сейчас сам Бог!
– Люти! – Арман посмотрел за плечо Ребекки, – Здравствуй, Люти! Извини, я только сейчас тебя увидел.
– Я понимаю, господин Арман, – улыбнулась Люти. – Такая встреча. И вам есть что сказать друг другу. Пока Ребекка расскажет, что здесь происходит, я пойду на кухню, приготовлю поесть. Нам обязательно надо поесть, выпить чего-нибудь и немного отдохнуть перед… В общем, Ребекка расскажет вам об этом. Я ненадолго.
Люти исчезла в темноте, а Ребекка взяла его за руку и повела к дивану. Арман сделал несколько шагов, и она заметила, что он сильно хромает.
– О дорогой мой! Ты был ранен?
– Ш-ш-ш, – он приложил палец к губам. – Все теперь позади, и скоро я стану как новенький. В этом меня заверил очень хороший доктор и очень хороший человек. Я расскажу тебе о нем позднее.
Стоило им опуститься на диван, в то же мгновение он притянул ее к себе и они слились в долгом страстном поцелуе. В Ребекке все всколыхнулось, ей хотелось, чтобы поцелуй этот не кончался никогда, но все же она мягко отстранилась.
– Арман… я хочу, чтобы так продолжалось вечно, но вначале нам нужно серьезно обсудить ситуацию в доме. Это очень важно.
Он вздохнул и коснулся пальцем ее щеки.
– Понимаю, здесь, по-видимому, стряслось что-то ужасное. Но я так по тебе соскучился. Когда я пришел сюда и обнаружил, что дом пустой, я чуть с ума не сошел. Я думал…
Она схватила обеими руками его ладонь и прижала к щеке.
– Я знаю, милый. Потому что чувствовала то же самое. Прежде чем начать рассказ, я хочу сказать одну только фразу: я была не права. Мне нужно было уехать с тобой. И если ты еще любишь меня, я с радостью с тобой уеду, когда все это закончится. Хоть на край света.
– Ребекка, Ребекка, моя любимая Ребекка. – Арман снова обнял ее. – Ведь я возвращался сюда в твердым намерением умолять тебя изменить свое решение и уехать со мной. Видимо, здесь действительно произошли какие-то страшные события. Но я счастлив бесконечно! И что бы ни случилось, сейчас или в будущем, я смогу это перенести, зная, что рядом ты, любимая. А теперь расскажи все по порядку, потому что, как я понимаю, время не терпит.
Ребекка коротко рассказала ему, что происходило здесь после его отъезда, чувствуя по мере изложения все большее и большее облегчение.
– Вот, видимо, почему мы нашли дом пустым, – закончила она, и в этот момент появилась Люти, толкая перед собой большой, уставленный тарелками столик.
– Вся домашняя прислуга разбежалась по своим домам. Они ужасно перепуганы.
Арман взял большой бутерброд и начал жадно есть, запивая вином.
– Спасибо, Люти. Я только сейчас понял, насколько голоден. Пожалуйста, налей мне чаю и добавь побольше молока и сахара.
Люти начала разливать по чашкам дымящийся чай.
– Надо опросить слуг, – проговорил Арман, проглотив очередной кусок. – Может быть, кто-нибудь из них видел Жака и Маргарет, когда они выходили.
– В том-то и дело, что они, кажется, никуда не выходили, – произнесла Люти, подавая ему чашку.
Арман посмотрел на Ребекку, а затем снова на Люти.
– Что ты имеешь в виду?
– Она хочет сказать, – вмешалась Ребекка, – что скорее всего Жак и Маргарет находятся в доме. Было бы гораздо лучше, если бы они куда-нибудь ушли.
Глаза Армана потемнели.
– То есть ты считаешь, что они находятся в том самом «потайном кабинете»? Ты думаешь, это возможно, что он привел ее туда?
Ребекка кивнула:
– Да. И если Маргарет побывала там… я уже говорила тебе, какая она чувствительная к такого рода вещам. Так вот, если она увидела эту комнату… я просто не представляю, как это могло на нее подействовать. С той самой ночи, когда твой отец… она сильно изменилась. Она всегда была слишком правильной, но с той ночи это качество развилось в ней до невозможных пределов. К тому же она вообразила Жака почти святым. Так что, если он отвел ее в эту комнату, последствия предсказать невозможно.
– Да, ты права, – кивнул Арман и, немного подумав, добавил: – Ну а если мы их там не найдем?
– Тогда я просто не знаю что и делать. – Ребекка взяла его руку.
Арман вопросительно посмотрел на Люти. Та молча кивнула.
– Что, есть еще что-то, чего я не знаю? – спросила Ребекка, заметив, что они как-то странно переглядываются.
– Да, Ребекка, боюсь, что есть, – отозвался Арман, а Люти только грустно улыбнулась. – Мне нужно было рассказать об этом еще тогда, когда я просил тебя уехать со мной. Ты имеешь право это знать, если собираешься стать моей женой.
Ребекка вскинула руки:
– Я не хочу ничего знать. Я люблю тебя, и ты любишь меня. Все остальное не имеет значения. Если в твоем прошлом есть что-то неприятное, я не хочу о нем знать!
И тут Люти вдруг начала смеяться. Через секунду к ней присоединилась Ребекка, и они зашлись смехом до слез. Ничего не понимая, Арман смотрел на них с испуганным удивлением, боясь, по-видимому, что они внезапно рехнулись.
Наконец Ребекке удалось подавить смех.
– Извини, дорогой. Я понимаю, что это совсем не смешно, особенно с учетом той ситуации, в какой мы сейчас находимся, но, глядя на Люти, меня вдруг тоже разобрал смех. Дело в том, что Люти прекрасно известно, насколько я любопытна, и поэтому ее, видимо, рассмешили мои восклицания, что я не хочу ничего знать. Это действительно смехотворно. Но если серьезно, то ты совсем не обязан ничего мне рассказывать. Если это касается женщины…
Наконец он отстранил ее от себя и заглянул в глаза, как бы восстанавливая в памяти ее черты.
– Ребекка, радость моя! Ребекка! Где же ты была? Я боялся, что ты уехала или с тобой случилось что-то страшное. Где все остальные? Дом совершенно пустой!
– О, Арман! Боюсь, случилось действительно что-то ужасное. Пойдем присядем. Я так много должна тебе рассказать, и, к сожалению, все неприятное. Тебя, наверное, послал нам сейчас сам Бог!
– Люти! – Арман посмотрел за плечо Ребекки, – Здравствуй, Люти! Извини, я только сейчас тебя увидел.
– Я понимаю, господин Арман, – улыбнулась Люти. – Такая встреча. И вам есть что сказать друг другу. Пока Ребекка расскажет, что здесь происходит, я пойду на кухню, приготовлю поесть. Нам обязательно надо поесть, выпить чего-нибудь и немного отдохнуть перед… В общем, Ребекка расскажет вам об этом. Я ненадолго.
Люти исчезла в темноте, а Ребекка взяла его за руку и повела к дивану. Арман сделал несколько шагов, и она заметила, что он сильно хромает.
– О дорогой мой! Ты был ранен?
– Ш-ш-ш, – он приложил палец к губам. – Все теперь позади, и скоро я стану как новенький. В этом меня заверил очень хороший доктор и очень хороший человек. Я расскажу тебе о нем позднее.
Стоило им опуститься на диван, в то же мгновение он притянул ее к себе и они слились в долгом страстном поцелуе. В Ребекке все всколыхнулось, ей хотелось, чтобы поцелуй этот не кончался никогда, но все же она мягко отстранилась.
– Арман… я хочу, чтобы так продолжалось вечно, но вначале нам нужно серьезно обсудить ситуацию в доме. Это очень важно.
Он вздохнул и коснулся пальцем ее щеки.
– Понимаю, здесь, по-видимому, стряслось что-то ужасное. Но я так по тебе соскучился. Когда я пришел сюда и обнаружил, что дом пустой, я чуть с ума не сошел. Я думал…
Она схватила обеими руками его ладонь и прижала к щеке.
– Я знаю, милый. Потому что чувствовала то же самое. Прежде чем начать рассказ, я хочу сказать одну только фразу: я была не права. Мне нужно было уехать с тобой. И если ты еще любишь меня, я с радостью с тобой уеду, когда все это закончится. Хоть на край света.
– Ребекка, Ребекка, моя любимая Ребекка. – Арман снова обнял ее. – Ведь я возвращался сюда в твердым намерением умолять тебя изменить свое решение и уехать со мной. Видимо, здесь действительно произошли какие-то страшные события. Но я счастлив бесконечно! И что бы ни случилось, сейчас или в будущем, я смогу это перенести, зная, что рядом ты, любимая. А теперь расскажи все по порядку, потому что, как я понимаю, время не терпит.
Ребекка коротко рассказала ему, что происходило здесь после его отъезда, чувствуя по мере изложения все большее и большее облегчение.
– Вот, видимо, почему мы нашли дом пустым, – закончила она, и в этот момент появилась Люти, толкая перед собой большой, уставленный тарелками столик.
– Вся домашняя прислуга разбежалась по своим домам. Они ужасно перепуганы.
Арман взял большой бутерброд и начал жадно есть, запивая вином.
– Спасибо, Люти. Я только сейчас понял, насколько голоден. Пожалуйста, налей мне чаю и добавь побольше молока и сахара.
Люти начала разливать по чашкам дымящийся чай.
– Надо опросить слуг, – проговорил Арман, проглотив очередной кусок. – Может быть, кто-нибудь из них видел Жака и Маргарет, когда они выходили.
– В том-то и дело, что они, кажется, никуда не выходили, – произнесла Люти, подавая ему чашку.
Арман посмотрел на Ребекку, а затем снова на Люти.
– Что ты имеешь в виду?
– Она хочет сказать, – вмешалась Ребекка, – что скорее всего Жак и Маргарет находятся в доме. Было бы гораздо лучше, если бы они куда-нибудь ушли.
Глаза Армана потемнели.
– То есть ты считаешь, что они находятся в том самом «потайном кабинете»? Ты думаешь, это возможно, что он привел ее туда?
Ребекка кивнула:
– Да. И если Маргарет побывала там… я уже говорила тебе, какая она чувствительная к такого рода вещам. Так вот, если она увидела эту комнату… я просто не представляю, как это могло на нее подействовать. С той самой ночи, когда твой отец… она сильно изменилась. Она всегда была слишком правильной, но с той ночи это качество развилось в ней до невозможных пределов. К тому же она вообразила Жака почти святым. Так что, если он отвел ее в эту комнату, последствия предсказать невозможно.
– Да, ты права, – кивнул Арман и, немного подумав, добавил: – Ну а если мы их там не найдем?
– Тогда я просто не знаю что и делать. – Ребекка взяла его руку.
Арман вопросительно посмотрел на Люти. Та молча кивнула.
– Что, есть еще что-то, чего я не знаю? – спросила Ребекка, заметив, что они как-то странно переглядываются.
– Да, Ребекка, боюсь, что есть, – отозвался Арман, а Люти только грустно улыбнулась. – Мне нужно было рассказать об этом еще тогда, когда я просил тебя уехать со мной. Ты имеешь право это знать, если собираешься стать моей женой.
Ребекка вскинула руки:
– Я не хочу ничего знать. Я люблю тебя, и ты любишь меня. Все остальное не имеет значения. Если в твоем прошлом есть что-то неприятное, я не хочу о нем знать!
И тут Люти вдруг начала смеяться. Через секунду к ней присоединилась Ребекка, и они зашлись смехом до слез. Ничего не понимая, Арман смотрел на них с испуганным удивлением, боясь, по-видимому, что они внезапно рехнулись.
Наконец Ребекке удалось подавить смех.
– Извини, дорогой. Я понимаю, что это совсем не смешно, особенно с учетом той ситуации, в какой мы сейчас находимся, но, глядя на Люти, меня вдруг тоже разобрал смех. Дело в том, что Люти прекрасно известно, насколько я любопытна, и поэтому ее, видимо, рассмешили мои восклицания, что я не хочу ничего знать. Это действительно смехотворно. Но если серьезно, то ты совсем не обязан ничего мне рассказывать. Если это касается женщины…