– Собаки как дети, Оливия. Они считают, что если постоянно ныть и чего-то требовать, им это предоставят.
– Хочешь сказать, Марвин чего-то требует, и ты его понимаешь?
Боб мигнул.
– Ну, почти так. Может, он и молчит, но если бы у него было желание, я уверен, он мог бы разговаривать не хуже Уильяма Сафира.
– Кого?
– Уильяма Сафира. Ну, бывший комментатор нью-йоркской «Тайме»… не помнишь такого? Эксперт по семантике, консервативный политикан…
– Прости. В «Тайме» я проглядываю только колонку моды. А еще читаю шестую страницу «Пост».
Боб сделал большой глоток чая.
– Тогда ладно. Думаю, стоит все же пройтись. – Он встал и задвинул стул. – Присоединишься к нам?
Только бы она сказала «нет»!
– Я никогда не хожу на пляж.
– Серьезно?
– Я не подставляю кожу открытым солнечным лучам. Это для нее губительно.
– Но ты выглядишь такой загорелой.
– Это автозагар, дорогой. Я наношу его каждую неделю. Это обходится мне в целое состояние.
– Ты меня разыгрываешь, правда? Скажи, что это так! Ты живешь почти на пляже и никогда на него не ходишь?
– Совершенно верно. Я не хожу на пляж, потому что берегу кожу от солнца.
– А после заката? Тогда ты выходишь?
– Нет, разумеется. Песок портит педикюр, дорогой.
Боб снова мигнул. Помолчал.
– Что ж, тогда мы идем с Майлсом вдвоем.
– Не задерживайтесь там долго. Я буду по тебе скучать, сексуальный красавчик.
Боб ничего на это не ответил.
– И, дорогой, по возвращении тебя будет ждать «Маргарита», можешь ее выпить.
– Думаю, мне понадобится цистерна «Маргарит», чтобы дожить до конца выходных, – пробормотал Боб сквозь зубы.
Мы бродили по пляжу очень долго. Нам не хотелось никаких гусынь, никакого трафика, никаких пустых разговоров. На мне не было ошейника, а Боб скинул сандалии. Слышались только шелест океана и шорох песка под ногами. Не знаю, бывает ли большее счастье на свете.
Жаль, с нами не было Джейн.
Когда мы все-таки вернулись к дому Гусыни Оливии, она по-прежнему сидела под зонтом. На ней было больше одежды, чем до того, но сиськи были все так же обтянуты тоненькой тканью.
– Я уже начала волноваться. Вас не было почти два часа.
– Не может быть! Мне показалось, прошло минут тридцать. И Майлсу тоже. Правда, ушан? – Боб повернулся ко мне и подмигнул.
Если бы я умел, я бы подмигнул ему в ответ.
– Поверь мне, дружище, мне и самому этого хочется, но тебе с нами нельзя.
Но что бы он там ни говорил, я оставался глух и горд. Сидел, отвернув морду в сторону, как прекрасное изваяние.
Появилась мисс Гусыня в обтягивающем платье. Не знаю, как она могла дышать и двигаться в столь узком наряде. Тело было туго затянуто в ткань и создавало прекрасный ансамбль с перетянутым лицом.
– Нам пора, дорогой, водитель уже подал машину.
– Кто?
– Мой шофер. Я специально вызвала его, чтобы мы могли веселиться на полную катушку, не думая о том, кто после сядет за руль.
– Отличный план, ты так предусмотрительна. Га-га-га.
Я предпринял последнюю попытку оставить Боба дома. Я засвистел носом. Увы, усилия оказались тщетными. Он все равно ушел и бросил меня одного.
«Вернись!» – засвистел я еще сильнее, затем заскулил.
Ко мне подкатилась Мария:
– Не волнуйся, детка, мы хорошо проведем время и без него. Пошли со мной, ладно?
Нет. Я хотел остаться, чтобы изнывать от жалости к самому себе.
Нужно ли сообщать вам, что я позабыл о Бобе, едва уловил доносящиеся из кухни ароматы?
Собрав лапы в лапы, я бросился на кухню, в это святилище радостей желудка.
– Я знала, что этот стейк поможет тебе забыть о грусти. Я даже подала его тебе на лучшем фарфоре мисс Оливии. Мы ведь ей об этом не расскажем, правда? Обещаешь, Майлс?
Дать такое обещание было легче легкого.
Мария отнесла две тарелки в столовую и настояла, чтобы я забрался на стул рядом с ней. Мы ели при свете свечей, на заднем фоне играла приятная музыка. Я быстро смел стейк, оранжевые морковки, рис и бобы. Вылизал тарелку до блеска, сначала свою, потом Марии. Даже мой вместительный желудок был готов лопнуть от количества проглоченной пищи.
Мария налила себе рюмочку какой-то «текилы» и опустошила емкость одним глотком. Затем она встала из-за стола, прибавила звук и начала пританцовывать, на все лады подвывая под музыку. Слов я не понимал, но это было совершенно не важно. Меня тоже охватило ощущение абсолютного счастья.
Ау-у, ау-ау! Я взвыл что было мочи.
– Бог ты мой! Ты поешь не хуже моего Тито Бандито!
Мария промокнула глаза и снова наполнила рюмку.
– Как я скучаю по Тито! И по семье тоже. Ты понимаешь, о чем я?
О да, я понимал. Я тоже кое по кому скучал.
– Твой хозяин, мистер Боб, кажется, хороший. Нужна ему эта противная мисс Оливия!
Да уж, связался с мерзкой гусыней.
– Может, она делает хороший минет? У нее такой большой рот!
Ха-ха-ха!
Вымыв тарелки, Мария заявила, что пора посмотреть «здоровущий телик» мисс Оливии. Я не стал спорить, и мы отправились в гостиную.
– Забирайся ко мне, малыш. – Мария похлопала рукой по белой обивке дивана.
Стоило мне залезть на диван, как на меня навалилась ужасная сонливость. Вскоре голова Марии начала клониться на грудь, а затем она и вовсе уснула. Довольный вкусным ужином и приятной компанией, я последовал ее примеру.
Боб! Боб! Боб!
Мария подскочила на месте от неожиданности. У нее так широко распахнулись глаза, что я испугался, как бы они не выпали из орбит.
– Ой! Ой-ой, мисс Оливия!
Она бросилась шарить по дивану в поисках пульта, который затерялся между подушками. Выключив телевизор, Мария принялась отряхивать диван, бормоча себе под нос нечто неразборчивое. Затем толстушка бросилась вон из гостиной.
Я же потрусил к двери. Боб только вошел и сразу же об меня споткнулся. Я запрыгнул к нему на руки и облизал лицо, чтобы показать, как я соскучился. Подумаешь, слюни повисли на носу, ерунда какая!
– Фу, – скривилась Гусыня. – Почему ты позволяешь ему это делать? Это же гадко!
– Ерунда, – сказал Боб, чмокая меня в хрящик уха. – Это же приятно. Собачья нежность.
– Каждому свое, видимо. Прошу меня извинить, мне надо кое-что проверить.
Спустя всего несколько секунд я услышал, как Гусыня орет в холле. Наверное, ее было слышно даже в Нью-Йорке.
– Мария! Немедленно в гостиную! Сейчас же!
Мария появилась со скоростью света. На ее несчастном лице застыло выражение паники.
– Да, да, мисс Оливия, я уже тут.
– Разве я неясно выразилась по поводу просмотра моего телевизора?
– Но я его не смотрела, мисс Оливия.
На самом деле мы смотрели его вдвоем. Мне было бесконечно жаль толстушку.
– Неужели? Может, это я смотрю мексиканские сериалы?
– Нет, мисс Оливия.
– А это что? Неужели собачья шерсть? На моем белом диване! Только не говори, что эта мерзкая маленькая шавка клала свои мерзкие грязные лапы на мой диван стоимостью двадцать пять тысяч долларов?!
– Я думала…
– Ты неправильно думала, Мария!
– Да, мисс Оливия.
– Неужели от тебя пахнет алкоголем?
– Простите… мисс Оливия…
– Ты ценишь эту работу, Мария?
– О да, мисс Оливия. Очень, очень ценю.
– Тогда больше никогда… слышишь? Никогда не проделывай ничего подобного! Или я вышвырну тебя из Америки в грязную Мексику! И это случится быстрее, чем ты успеешь сказать «мисс Оливия».
Боб посмотрел на меня. Я – на него. Кажется, нам обоим требовалось срочно отлить.
Когда мы вернулись с прогулки, Гусыня приветствовала нас так, словно ничего не произошло.
– Простите за ту сцену. В наши дни надо постоянно проверять персонал.
Боб промолчал.
– Может, выпьем по чашке чаю на ночь? Или чего-то покрепче? У меня есть бутылочка пятилетнего портвейна, которая так и ждет, чтобы ее откупорили.
– Неплохая идея. К тому же меня слегка продуло, а при моем графике нельзя просто взять и слечь с простудой.
Гусыня упорхнула за выпивкой, а мы с Бобом остались в гостиной. Боб сел на диван. Я, понятное дело, остался сидеть на полу.
– М-м-м, – протянул Боб, прикрыв глаза. – Слышишь, как шумит прибой?
Я прислушался. Шум волн умиротворял.
К сожалению, Гусыня Оливия вернулась слишком быстро. На ней было очередное платье, не оставлявшее простора воображению.
– Ух, ну и наряд, Оливия.
– Это «Ла Перла». Тебе нравится, Бобби?
– Ты выглядишь очень… притягательно.
Я давно знал Боба, так что понял, что он врет. Гусыня наклонилась к нему, выставляя напоказ декольте, подала стакан.
– Выпьем за любовь, – провозгласила она, чокаясь с Бобом.
– И за Кубок мира, – добавил Боб.
Гусыня провела пальцем по его подбородку:
– Мне нравится твоя ямочка.
– Она досталась мне в наследство от деда.
– Она меня заводит.
Оливия оставила напиток, скользнула рукой по бедру Боба, расстегнула ему ширинку и наклонилась. Я в ужасе следил за ее открывающимся ртом.
Господи, она сейчас откусит Бобу член!
– Да что с твоей дурацкой собакой?
Видимо, зарычав, я ее напугал, потому что Гусыня дернулась всем телом назад, задела плечом стакан с портвейном и…
– Мой диван! Мой белый диван!
Она забегала по комнате, а потом бросилась за Марией, велев той немедленно ликвидировать пятна.
– Бутылка пятилетнего портвейна, – причитала она. – Это сотня баксов. Платье от «Ла Перла» – еще триста, белый диван – двадцать пять тысяч…
– Выражение морды Майлса, – подхватил Боб, вытирая глаза от смеха, – бесценно.
– Оливия, прости, но я лучше буду спать в другой спальне.
– Не глупи, Боб, дорогой. Почему? Просто потому, что вечер не сложился?
Вечер точно не сложился, потому что меня начало тошнить.
– Просто сегодня неудачный день. Может, нам вообще не стоит спать вместе?
И тошнило все сильнее.
– Как ты можешь так говорить? Ведь у нас уже был когда-то секс. Ну же, не отказывайся, я вся горю. – Гусыня прижалась к Бобу и коснулась рукой его паха.
Содержимое моего желудка вращалось все быстрее.
– Перестань, Оливия.
Я с трудом сглатывал слюну и пытался удержать рвоту.
– Да что с твоей собакой?
– О нет! – простонал Боб. – Кажется, Майлса сейчас… Уже…
– … вырвет!
Именно это я и сделал. Блеванул на прекрасный белый ковер Гусыни Оливии.
Боб и я проснулись от звука капель, барабанящих в стекло.
– Еще так рано. Наверное, с утра льет, – пробормотал Боб. – Что ж, дружище, давай выбираться отсюда.
Дважды меня просить не пришлось. Когда мы тихо спустились по лестнице, к нам на цыпочках подошла Мария.
– Вы уезжаете, мистер Боб?
– Да, Мария. Мне неловко, что из-за нас у тебя вчера были неприятности. Как тебе удается ладить с этой женщиной?
– Это нелегко, можете поверить. Иногда мисс Оливия ведет себя отвратительно. Но она и платит хорошо. Наверное, именно деньги ее и портят, кто знает…
– Да. Порой деньги творят странные дела. Иногда хорошие, иногда, увы, плохие. Что ж, Мария, спасибо тебе за все. Особенно за заботу о Майлсе.
– Это доставило мне радость, мистер Боб. Хотите, сделаю вам небольшой завтрак на дорогу?
Я радостно вильнул хвостом.
– Нет, Мария, спасибо. Ты очень добра, но мы перехватим чего-нибудь по дороге.
Прежде чем мы уехали, я сделал большую лужу перед спальней Гусыни.
Это стало моим прощальным подарком.
Глава 27
Глава 28
– Хочешь сказать, Марвин чего-то требует, и ты его понимаешь?
Боб мигнул.
– Ну, почти так. Может, он и молчит, но если бы у него было желание, я уверен, он мог бы разговаривать не хуже Уильяма Сафира.
– Кого?
– Уильяма Сафира. Ну, бывший комментатор нью-йоркской «Тайме»… не помнишь такого? Эксперт по семантике, консервативный политикан…
– Прости. В «Тайме» я проглядываю только колонку моды. А еще читаю шестую страницу «Пост».
Боб сделал большой глоток чая.
– Тогда ладно. Думаю, стоит все же пройтись. – Он встал и задвинул стул. – Присоединишься к нам?
Только бы она сказала «нет»!
– Я никогда не хожу на пляж.
– Серьезно?
– Я не подставляю кожу открытым солнечным лучам. Это для нее губительно.
– Но ты выглядишь такой загорелой.
– Это автозагар, дорогой. Я наношу его каждую неделю. Это обходится мне в целое состояние.
– Ты меня разыгрываешь, правда? Скажи, что это так! Ты живешь почти на пляже и никогда на него не ходишь?
– Совершенно верно. Я не хожу на пляж, потому что берегу кожу от солнца.
– А после заката? Тогда ты выходишь?
– Нет, разумеется. Песок портит педикюр, дорогой.
Боб снова мигнул. Помолчал.
– Что ж, тогда мы идем с Майлсом вдвоем.
– Не задерживайтесь там долго. Я буду по тебе скучать, сексуальный красавчик.
Боб ничего на это не ответил.
– И, дорогой, по возвращении тебя будет ждать «Маргарита», можешь ее выпить.
– Думаю, мне понадобится цистерна «Маргарит», чтобы дожить до конца выходных, – пробормотал Боб сквозь зубы.
Мы бродили по пляжу очень долго. Нам не хотелось никаких гусынь, никакого трафика, никаких пустых разговоров. На мне не было ошейника, а Боб скинул сандалии. Слышались только шелест океана и шорох песка под ногами. Не знаю, бывает ли большее счастье на свете.
Жаль, с нами не было Джейн.
Когда мы все-таки вернулись к дому Гусыни Оливии, она по-прежнему сидела под зонтом. На ней было больше одежды, чем до того, но сиськи были все так же обтянуты тоненькой тканью.
– Я уже начала волноваться. Вас не было почти два часа.
– Не может быть! Мне показалось, прошло минут тридцать. И Майлсу тоже. Правда, ушан? – Боб повернулся ко мне и подмигнул.
Если бы я умел, я бы подмигнул ему в ответ.
– Поверь мне, дружище, мне и самому этого хочется, но тебе с нами нельзя.
Но что бы он там ни говорил, я оставался глух и горд. Сидел, отвернув морду в сторону, как прекрасное изваяние.
Появилась мисс Гусыня в обтягивающем платье. Не знаю, как она могла дышать и двигаться в столь узком наряде. Тело было туго затянуто в ткань и создавало прекрасный ансамбль с перетянутым лицом.
– Нам пора, дорогой, водитель уже подал машину.
– Кто?
– Мой шофер. Я специально вызвала его, чтобы мы могли веселиться на полную катушку, не думая о том, кто после сядет за руль.
– Отличный план, ты так предусмотрительна. Га-га-га.
Я предпринял последнюю попытку оставить Боба дома. Я засвистел носом. Увы, усилия оказались тщетными. Он все равно ушел и бросил меня одного.
«Вернись!» – засвистел я еще сильнее, затем заскулил.
Ко мне подкатилась Мария:
– Не волнуйся, детка, мы хорошо проведем время и без него. Пошли со мной, ладно?
Нет. Я хотел остаться, чтобы изнывать от жалости к самому себе.
Нужно ли сообщать вам, что я позабыл о Бобе, едва уловил доносящиеся из кухни ароматы?
Собрав лапы в лапы, я бросился на кухню, в это святилище радостей желудка.
– Я знала, что этот стейк поможет тебе забыть о грусти. Я даже подала его тебе на лучшем фарфоре мисс Оливии. Мы ведь ей об этом не расскажем, правда? Обещаешь, Майлс?
Дать такое обещание было легче легкого.
Мария отнесла две тарелки в столовую и настояла, чтобы я забрался на стул рядом с ней. Мы ели при свете свечей, на заднем фоне играла приятная музыка. Я быстро смел стейк, оранжевые морковки, рис и бобы. Вылизал тарелку до блеска, сначала свою, потом Марии. Даже мой вместительный желудок был готов лопнуть от количества проглоченной пищи.
Мария налила себе рюмочку какой-то «текилы» и опустошила емкость одним глотком. Затем она встала из-за стола, прибавила звук и начала пританцовывать, на все лады подвывая под музыку. Слов я не понимал, но это было совершенно не важно. Меня тоже охватило ощущение абсолютного счастья.
Ау-у, ау-ау! Я взвыл что было мочи.
– Бог ты мой! Ты поешь не хуже моего Тито Бандито!
Мария промокнула глаза и снова наполнила рюмку.
– Как я скучаю по Тито! И по семье тоже. Ты понимаешь, о чем я?
О да, я понимал. Я тоже кое по кому скучал.
– Твой хозяин, мистер Боб, кажется, хороший. Нужна ему эта противная мисс Оливия!
Да уж, связался с мерзкой гусыней.
– Может, она делает хороший минет? У нее такой большой рот!
Ха-ха-ха!
Вымыв тарелки, Мария заявила, что пора посмотреть «здоровущий телик» мисс Оливии. Я не стал спорить, и мы отправились в гостиную.
– Забирайся ко мне, малыш. – Мария похлопала рукой по белой обивке дивана.
Стоило мне залезть на диван, как на меня навалилась ужасная сонливость. Вскоре голова Марии начала клониться на грудь, а затем она и вовсе уснула. Довольный вкусным ужином и приятной компанией, я последовал ее примеру.
Боб! Боб! Боб!
Мария подскочила на месте от неожиданности. У нее так широко распахнулись глаза, что я испугался, как бы они не выпали из орбит.
– Ой! Ой-ой, мисс Оливия!
Она бросилась шарить по дивану в поисках пульта, который затерялся между подушками. Выключив телевизор, Мария принялась отряхивать диван, бормоча себе под нос нечто неразборчивое. Затем толстушка бросилась вон из гостиной.
Я же потрусил к двери. Боб только вошел и сразу же об меня споткнулся. Я запрыгнул к нему на руки и облизал лицо, чтобы показать, как я соскучился. Подумаешь, слюни повисли на носу, ерунда какая!
– Фу, – скривилась Гусыня. – Почему ты позволяешь ему это делать? Это же гадко!
– Ерунда, – сказал Боб, чмокая меня в хрящик уха. – Это же приятно. Собачья нежность.
– Каждому свое, видимо. Прошу меня извинить, мне надо кое-что проверить.
Спустя всего несколько секунд я услышал, как Гусыня орет в холле. Наверное, ее было слышно даже в Нью-Йорке.
– Мария! Немедленно в гостиную! Сейчас же!
Мария появилась со скоростью света. На ее несчастном лице застыло выражение паники.
– Да, да, мисс Оливия, я уже тут.
– Разве я неясно выразилась по поводу просмотра моего телевизора?
– Но я его не смотрела, мисс Оливия.
На самом деле мы смотрели его вдвоем. Мне было бесконечно жаль толстушку.
– Неужели? Может, это я смотрю мексиканские сериалы?
– Нет, мисс Оливия.
– А это что? Неужели собачья шерсть? На моем белом диване! Только не говори, что эта мерзкая маленькая шавка клала свои мерзкие грязные лапы на мой диван стоимостью двадцать пять тысяч долларов?!
– Я думала…
– Ты неправильно думала, Мария!
– Да, мисс Оливия.
– Неужели от тебя пахнет алкоголем?
– Простите… мисс Оливия…
– Ты ценишь эту работу, Мария?
– О да, мисс Оливия. Очень, очень ценю.
– Тогда больше никогда… слышишь? Никогда не проделывай ничего подобного! Или я вышвырну тебя из Америки в грязную Мексику! И это случится быстрее, чем ты успеешь сказать «мисс Оливия».
Боб посмотрел на меня. Я – на него. Кажется, нам обоим требовалось срочно отлить.
Когда мы вернулись с прогулки, Гусыня приветствовала нас так, словно ничего не произошло.
– Простите за ту сцену. В наши дни надо постоянно проверять персонал.
Боб промолчал.
– Может, выпьем по чашке чаю на ночь? Или чего-то покрепче? У меня есть бутылочка пятилетнего портвейна, которая так и ждет, чтобы ее откупорили.
– Неплохая идея. К тому же меня слегка продуло, а при моем графике нельзя просто взять и слечь с простудой.
Гусыня упорхнула за выпивкой, а мы с Бобом остались в гостиной. Боб сел на диван. Я, понятное дело, остался сидеть на полу.
– М-м-м, – протянул Боб, прикрыв глаза. – Слышишь, как шумит прибой?
Я прислушался. Шум волн умиротворял.
К сожалению, Гусыня Оливия вернулась слишком быстро. На ней было очередное платье, не оставлявшее простора воображению.
– Ух, ну и наряд, Оливия.
– Это «Ла Перла». Тебе нравится, Бобби?
– Ты выглядишь очень… притягательно.
Я давно знал Боба, так что понял, что он врет. Гусыня наклонилась к нему, выставляя напоказ декольте, подала стакан.
– Выпьем за любовь, – провозгласила она, чокаясь с Бобом.
– И за Кубок мира, – добавил Боб.
Гусыня провела пальцем по его подбородку:
– Мне нравится твоя ямочка.
– Она досталась мне в наследство от деда.
– Она меня заводит.
Оливия оставила напиток, скользнула рукой по бедру Боба, расстегнула ему ширинку и наклонилась. Я в ужасе следил за ее открывающимся ртом.
Господи, она сейчас откусит Бобу член!
– Да что с твоей дурацкой собакой?
Видимо, зарычав, я ее напугал, потому что Гусыня дернулась всем телом назад, задела плечом стакан с портвейном и…
– Мой диван! Мой белый диван!
Она забегала по комнате, а потом бросилась за Марией, велев той немедленно ликвидировать пятна.
– Бутылка пятилетнего портвейна, – причитала она. – Это сотня баксов. Платье от «Ла Перла» – еще триста, белый диван – двадцать пять тысяч…
– Выражение морды Майлса, – подхватил Боб, вытирая глаза от смеха, – бесценно.
– Оливия, прости, но я лучше буду спать в другой спальне.
– Не глупи, Боб, дорогой. Почему? Просто потому, что вечер не сложился?
Вечер точно не сложился, потому что меня начало тошнить.
– Просто сегодня неудачный день. Может, нам вообще не стоит спать вместе?
И тошнило все сильнее.
– Как ты можешь так говорить? Ведь у нас уже был когда-то секс. Ну же, не отказывайся, я вся горю. – Гусыня прижалась к Бобу и коснулась рукой его паха.
Содержимое моего желудка вращалось все быстрее.
– Перестань, Оливия.
Я с трудом сглатывал слюну и пытался удержать рвоту.
– Да что с твоей собакой?
– О нет! – простонал Боб. – Кажется, Майлса сейчас… Уже…
– … вырвет!
Именно это я и сделал. Блеванул на прекрасный белый ковер Гусыни Оливии.
Боб и я проснулись от звука капель, барабанящих в стекло.
– Еще так рано. Наверное, с утра льет, – пробормотал Боб. – Что ж, дружище, давай выбираться отсюда.
Дважды меня просить не пришлось. Когда мы тихо спустились по лестнице, к нам на цыпочках подошла Мария.
– Вы уезжаете, мистер Боб?
– Да, Мария. Мне неловко, что из-за нас у тебя вчера были неприятности. Как тебе удается ладить с этой женщиной?
– Это нелегко, можете поверить. Иногда мисс Оливия ведет себя отвратительно. Но она и платит хорошо. Наверное, именно деньги ее и портят, кто знает…
– Да. Порой деньги творят странные дела. Иногда хорошие, иногда, увы, плохие. Что ж, Мария, спасибо тебе за все. Особенно за заботу о Майлсе.
– Это доставило мне радость, мистер Боб. Хотите, сделаю вам небольшой завтрак на дорогу?
Я радостно вильнул хвостом.
– Нет, Мария, спасибо. Ты очень добра, но мы перехватим чего-нибудь по дороге.
Прежде чем мы уехали, я сделал большую лужу перед спальней Гусыни.
Это стало моим прощальным подарком.
Глава 27
Боб придумал, что я должен принести Джейн розовые розы. В знак приветствия, сказал он. Чтобы знала, что ее ждали и по ней скучали. И хотя Боб говорил только обо мне, я-то знал, что он подразумевал и себя тоже.
– О, вернулся мистер Майлс! – воскликнул Альберто, консьерж. – Без вас эту неделю нести дежурство было одиноко.
– Наверное, было тихо и мирно, – предположил Боб. – Джейн у себя?
– Я ее не видел. Но ведь я только сменился. Хотите подняться?
Конечно! Я затопал лапами на руках у Боба. Он спустил меня на пол и потянул за поводок к себе.
– Погоди немножко, ушан. – Он попросил Альберто позвонить в квартиру.
– Никого нет дома.
– Странно. Джейн звонила из аэропорта, как только самолет приземлился. Наверное, застряла в пробке.
Мы сели на кушетке и стали ждать. Мимо нас ходили люди, на вход и на выход, но Джейн все не было. Боб в сотый раз взглянул на часы, подергал себя за ухо и за волосы, повозился на кушетке, покашлял. Его терпение, равно как и мое, начинало испаряться.
– Это нелепо! – Он принялся тыкать к клавиши мобильного. – Где ее носит? И телефон не отвечает.
Еще через черт-те сколько времени к подъезду подкатила длиннющая черная машина. Открылась дверца, появилась женская нога, затем другая…
Джейн! Джейн, Джейн, Джейн!
– Расслабься, дружище, я и сам вижу, что это она.
«Так чего же ты ждешь?»
– Похоже, она не одна.
Хозяин был прав. Вслед за Джейн из машины выбрался какой-то мужчина.
Его лица я не видел, так как он отвернулся. У него были белоснежные волосы. Я с ужасом смотрел, как мужчина приобнял Джейн.
– Bay… – пробормотал Боб. – Ух…
И это все, что человек разумный способен сказать в такой ситуации? «Bay» и «ух»?
Меж тем мужчина сел обратно в машину и укатил прочь. Джейн помахала рукой и направилась к подъезду.
– Ой, ребята, я не знала, что вы тут, – сказала она, заметив нас.
На ее лице расплылась виноватая улыбка.
– Мы торчим тут почти час.
Судя по всему, Боб был немного не в себе. Но я не мог сердиться на Джейн долго, поэтому тотчас полез к ней на руки и принялся умывать.
– Ты действительно припозднилась. Майлс беспокоился.
«И не только я», – подумалось мне.
– У меня сел аккумулятор в телефоне. А на мосту Триборо была авария, машины еле ползли.
– Но тебе, видимо, и в пробке было комфортно…
– Ты о лимузине? – Джейн хихикнула. – Харлан…
– Харлан? – выдохнул Боб.
Я тоже нахмурился. Что еще за Харлан?
– Мы познакомились в самолете. Билетов было продано больше, чем планировалось. В общем, меня запихнули в первый класс, чему я ужасно рада. Мы весь полет пили шампанское, а затем Харлан предложил меня подвезти.
– Остальное ясно. Не хотелось бы показаться невежливым, но мне пора.
Я видел, что Джейн смотрит на розы в его руках. Боб тоже взглянул на цветы, словно только что их заметил.
– Э-мм… меня пригласили на праздничный ужин, – выпалил он, пряча букет за спину. – Не идти же с пустыми руками, верно?
– О, вернулся мистер Майлс! – воскликнул Альберто, консьерж. – Без вас эту неделю нести дежурство было одиноко.
– Наверное, было тихо и мирно, – предположил Боб. – Джейн у себя?
– Я ее не видел. Но ведь я только сменился. Хотите подняться?
Конечно! Я затопал лапами на руках у Боба. Он спустил меня на пол и потянул за поводок к себе.
– Погоди немножко, ушан. – Он попросил Альберто позвонить в квартиру.
– Никого нет дома.
– Странно. Джейн звонила из аэропорта, как только самолет приземлился. Наверное, застряла в пробке.
Мы сели на кушетке и стали ждать. Мимо нас ходили люди, на вход и на выход, но Джейн все не было. Боб в сотый раз взглянул на часы, подергал себя за ухо и за волосы, повозился на кушетке, покашлял. Его терпение, равно как и мое, начинало испаряться.
– Это нелепо! – Он принялся тыкать к клавиши мобильного. – Где ее носит? И телефон не отвечает.
Еще через черт-те сколько времени к подъезду подкатила длиннющая черная машина. Открылась дверца, появилась женская нога, затем другая…
Джейн! Джейн, Джейн, Джейн!
– Расслабься, дружище, я и сам вижу, что это она.
«Так чего же ты ждешь?»
– Похоже, она не одна.
Хозяин был прав. Вслед за Джейн из машины выбрался какой-то мужчина.
Его лица я не видел, так как он отвернулся. У него были белоснежные волосы. Я с ужасом смотрел, как мужчина приобнял Джейн.
– Bay… – пробормотал Боб. – Ух…
И это все, что человек разумный способен сказать в такой ситуации? «Bay» и «ух»?
Меж тем мужчина сел обратно в машину и укатил прочь. Джейн помахала рукой и направилась к подъезду.
– Ой, ребята, я не знала, что вы тут, – сказала она, заметив нас.
На ее лице расплылась виноватая улыбка.
– Мы торчим тут почти час.
Судя по всему, Боб был немного не в себе. Но я не мог сердиться на Джейн долго, поэтому тотчас полез к ней на руки и принялся умывать.
– Ты действительно припозднилась. Майлс беспокоился.
«И не только я», – подумалось мне.
– У меня сел аккумулятор в телефоне. А на мосту Триборо была авария, машины еле ползли.
– Но тебе, видимо, и в пробке было комфортно…
– Ты о лимузине? – Джейн хихикнула. – Харлан…
– Харлан? – выдохнул Боб.
Я тоже нахмурился. Что еще за Харлан?
– Мы познакомились в самолете. Билетов было продано больше, чем планировалось. В общем, меня запихнули в первый класс, чему я ужасно рада. Мы весь полет пили шампанское, а затем Харлан предложил меня подвезти.
– Остальное ясно. Не хотелось бы показаться невежливым, но мне пора.
Я видел, что Джейн смотрит на розы в его руках. Боб тоже взглянул на цветы, словно только что их заметил.
– Э-мм… меня пригласили на праздничный ужин, – выпалил он, пряча букет за спину. – Не идти же с пустыми руками, верно?
Глава 28
– Конечно, Джош. Можешь пропустить Харлана. Пусть поднимается.
«О ком это ты говоришь?»
Я преисполнился черных подозрений.
В дверь позвонили.
«Это еще кто? Валите отсюда!»
– Тише, Майлс. Но…
– Секундочку! – пропела Джейн.
Вся такая румяная и аппетитная.
А затем она сделала совершенно невообразимую вещь. Совершила нелепый, необдуманный, даже опасный поступок.
Она открыла дверь незнакомому мужику.
Впрочем, секундой позже я его узнал. Тот нахал со светлыми волосами, который приобнял ее возле машины. У него оказались тонюсенькие губки и крохотные крысиные глазки, которые тотчас принялись обшаривать мою хозяйку. Как можно преисполниться доверием к подобному персонажу? Бред, полный бред!
«Вали отсюда, гад паршивый!»
– Отвали, псина! – рявкнул в ответ Светловолосый Крыс. – Тебе меня не запугать своим тявканьем.
«А тебе меня своим!»
– Майлс, потише. Харлан – мой друг.
«Зато не мой!»
– И я сильно рассчитываю на развитие отношений. Крыс распахнул Джейн объятия, меня затошнило.
«Не в моем присутствии! Убери лапы!»
Я бросился на захватчика и свирепо вцепился зубами ему в ботинок. Рыкнув, злобно отскочил назад и поглядел свысока… снизу вверх.
– Какого черта ты делаешь?
«Разве это не очевидно, ты, насекомое?»
– Ты в порядке, Харлан?
– Твой маленький монстр оставил следы зубов на ботинках от Бруно Мальи.
– Черт, Майлс! Это очень, очень плохо!
У меня поник хвостик. Что я мог сказать в свое оправдание? Что пытался защитить дорогого человека? Что единственный мужчина, которому принадлежала Джейн, – Боб? Как она могла забыть, что это мой долг – отгонять от нее разных назойливых мужиков? Особенно Светловолосых Крысов.
Джейн не стала раздумывать над истоками моих поступков. Просто заперла меня в спальне. Однако это не означало, что я собирался сидеть без дела.
Для начала я засвистел носом.
Затем заскулил.
Потом принялся лаять.
Взвыл.
Начал скрести лапами дверь.
Наконец вошла Джейн.
«Привет, я тебя люблю!» Я сделал умильный вид.
– Теперь будешь себя хорошо вести?
Я завалился на спину, подняв лапки вверх. Вильнул хвостом. Затрепетал ресницами. Все, чтобы внушить доверие.
– Какой ты милашка.
Да, это я умею. Даже очень, если того требуют обстоятельства.
Но стоило мне увидеть Светловолосого на диване в гостиной, все благие намерения выветрились из моей головы.
Я зарычал: «Советую всерьез меня опасаться!»
Джейн угрожающе сказала, что снова меня запрет.
– Не волнуйся, – сказал Крыс. – Нам ведь все равно сейчас уходить.
Это ему пора было валить!
– А что касается тебя, мой милый четверолапый дружок, был рад познакомиться. Теперь всякий раз буду вспоминать тебя, зашнуровывая свои ботинки за пятьсот кусков.
Джейн ласково похлопала Светловолосого Крыса по плечу.
Точно так, как раньше хлопала Боба.
Мое сердце раскололось на тысячу кусочков. Что могло быть хуже?
Я слышал, как открылись двери лифта. В коридоре раздался звук шагов. Шагали двое. Одна – это хорошо. Двое – плохо.
– Ты не пригласишь меня к себе, Джейн?
Голос был знакомым. Равно как и донесшийся из-под двери запах лосьона.
– Не уверена, что это хорошая мысль, Харлан.
– Говоря профессиональным языком, это одна из лучших идей, что приходили мне в голову.
– Но собака…
– К черту собаку!
Я услышал какой-то шорох, видимо, звук объятий. Чмокающие звуки, противные, как хлюпанье грязи под лапами. Тихий стон, но явно не от боли.
Я должен это остановить!
– Майлс, прекрати лаять, – прошептала Джейн через дверь.
Ну, уж нет!
– Ты разбудишь соседей… Наплевать!
– Думаю, если ты впустишь меня, лай сразу же стихнет. Ты же не оставишь меня за порогом, дорогая? Тогда я стану ломиться к тебе в квартиру.
«Только попробуй! Ха-ха, увидишь, что будет!»
– Правда, Харлан, все было очень мило, но еще надо выгулять Майлса. И я… немного перебрала с алкоголем. Думаю, лучше попрощаться.
Я бродил вокруг в поисках места поудобнее. Восхищенный тон Джейн мне не нравился. Как и то, что о моих нуждах забыли.
– Как выглядит? Ну… лет шестьдесят, седой уже, но тело подтянутое. И вообще, в нем чувствуется принадлежность к высшему обществу. И такая… сила с оттенком грубости, по-своему притягательная.
Я нашел местечко на самом проходе, поднял ногу и справил нужду.
– Кажется, что-то связанное с портовыми работами, компания по доставке грузов по воде, что ли… в общем, при деньгах и на все имеет свою точку зрения… Майлс? Нет, Майлс Харлана сразу невзлюбил.
Услышав неприятное мне имя, я влез в собственную лужу и основательно в ней потоптался.
– … даже вцепился в ботинок… это не смешно, София! Он просто ревнует. Не хочет со мной видеть никого, кроме Боба.
Это точно! Прямо в яблочко!
– … У него квартира, где-то в центре. И дома по всему миру. Говорю же, разведен… да, уверена. То есть он сказал, что разведен и разъехался с женой… Что? Кажется, третий брак. Или четвертый. Я знаю, что это дурной знак, знаю… Завтра мы идем в театр. На «Продюсеров». А потом он сразу же летит в Лондон. Когда вернется? Не знаю, не спрашивала.
Я здорово надеялся, что никогда.
Я пытался преградить ей дорогу, но моего маленького тельца для таких грандиозных целей было маловато.
– Мамочка скоро вернется, глупыш.
Мамочка скоро вернется, слыхали? Глупыш, значит? Глупыш тот, кто ходит в театр со Светловолосым Крысом, вот что!
Я изводился от ревности и беспокойства, а Джейн не было и дела до моих чувств.
До меня донеслось ее хихиканье из коридора.
– Послушай, в такие моменты невозможно вставить ключ в замок… погоди секунду, дай я открою дверь…
Стоило мне увидеть его противную рожу, как у меня волоски на загривке встали дыбом. Какого черта он тут делает?
– Успокойся, милый. Ты что, не помнишь Харлана? Отчего же, отлично помню! И его присутствие меня здорово бесит!
– Одно неверное движение, и ты будешь заперт в спальне.
– У меня идея получше. Давай сами запремся в спальне, а животное оставим в коридоре.
Джейн игриво пихнула Харлана плечом:
– Эй, ты обещал вести себя прилично.
– А что я сказал неприличного? – Подлый тип ткнулся губами в шею Джейн. – Я очень, очень приличный мужчина. И я тебе это докажу.
– Харлан…
– Ладно, ладно. Тогда налей мне обещанного чаю.
– Сию секунду, сэр. А вы пока устраивайтесь поудобней.
Светловолосый Крыс победно глянул на меня:
– Кажется, тебе не удастся так просто от меня избавиться, маленькая шпикачка, ха-ха!
Он рухнул на диван.
«Не слишком-то расслабляйся», – прорычал я.
Я уже было решил пожевать ботинки, оставленные в коридоре, но Джейн позвала меня на кухню. То есть не так: она потребовала моего присутствия на кухне.
Видимо, хозяйка боялась оставлять меня с Крысом наедине. Забавно, ведь я тоже боялся оставить этих двоих вместе.
Когда чай вскипел, Джейн наполнила чашки и понесла поднос в гостиную. Ее сторожевой пес, то есть я, следовал за ней по пятам.
– Харлан, сколько тебе сахара? Молоко наливать?
– Обязательно, моя богиня. Моя сахарная.
– Ты слишком настойчив.
– Именно это позволяет мне зарабатывать деньги.
Джейн села в кресло и взяла меня на колени. Благоразумное решение, подумал я с одобрением. Возможно, не все было потеряно.
– Почему ты села так далеко?
Она пожала плечами:
– Да просто так.
– Иди сюда. Обещаю, что не укушу.
А вот я ничего не обещал, особенно если Крыс дотронется до Джейн.
– Не укусишь?
– Ну, разве что совсем чуть-чуть.
– Харлан, ты невыносим. Откуда такая настойчивость? – И моя хозяйка вдруг спустила меня на пол и села к подлому типу на диван.
– Так ведь значительно лучше, да? Нет, так значительно хуже!
Джейн принялась нервно возиться на месте. Как собака, которая вылакала две чашки воды.
– Отчего ты так напряглась? Ты была такой расслабленной и вдруг напряглась.
– До этого я… чувствовала себя в безопасности.
– Неужели ты меня боишься?
Светловолосый отставил чашку и потянулся губами к ее губам. Они осторожно поцеловались, затем немного осмелели. Я достаточно разбирался в человеческих отношениях, чтобы сообразить, к чему идет.
Я торопливо запрыгнул на диван и устроился между бедрами этих двоих. Они сдвинулись, и тогда я перебрался Харлану на колени.
– Значит, теперь ты пришел предложить свою дружбу?
«Нет, идиот! Я пришел вас разлучить». Пришлось рыкнуть для острастки.
– Не понимаю. Он сидит у меня на коленях, причем пришел сам. Но когда я пытаюсь его погладить, он рычит.
– Он пришел не ластиться. Он пришел контролировать ситуацию. Пытается поставить тебя на место.
– Другими словами, требует, чтобы я не протягивал к тебе руки?
Лучше бы и я не сказал!
– Твое глупое животное мне не указ.
Я обнажил зубы. Это мы еще посмотрим! Джейн мягко сняла меня с дивана и поставила на ковер.
– Прости, милый, но тебе придется уйти.
Я со значением взглянул на нее: «Ты совершаешь большую ошибку, хозяйка…»
Светловолосый Крыс принялся отряхивать штаны, да так нервно, словно отмахивался от роя назойливых мух.
– Отлично, мои джинсы «Армани» обвешаны собачьей шерстью.
«Радуйся, что не собачьим дерьмом!» Я не сводил с мерзавца глаз. Пусть только дернется в направлении хозяйки!
– Чего он на меня пялится? Потому что ему это нравится!
– Видишь ли, Майлс не привык видеть меня в мужском обществе. Думаю, он считает, что оберегает меня.
– Я что, вынужден буду соперничать с тупой псиной?
«Сам тупой, идиот! Кретин, крыс недоделанный!»
– Прошу, не называй мою собаку тупой. Майлс очень умный и сообразительный. К тому же он искренне меня любит.
– Ой, да брось! Собаки любят хозяев, потому что те их кормят. И то не всегда.
– Вообще-то ты не прав. Собаки искренни в своих чувствах. Они любят хозяев за то, что те о них заботятся, защищают, за то, что с ними весело. И еще…
– Ну да, ну да. Именно так вы, одинокие женщины, думаете о своих домашних животных. Вы считаете, что они вполне могут возместить отсутствие в вашей жизни мужчин.
– Прости, о чем ты?
– О вашей одержимости собачками и кошечками. Я просто не понимаю вас, одиноких баб.
– Ты считаешь, что любить домашнее животное – значит, быть одержимым? И компенсировать этим отсутствие мужчины?
– Да, именно так я и считаю.
Я видел, как раздулись ноздри Джейн, как поджались ее губы. Она была здорово рассержена.
– Но ты же говорил, что у тебя были собаки.
– Не у меня, а у моих жен. Я мирился с их псинами только потому, что у меня не было выбора. Но если честно, я терпеть не могу собак. Почему люди невротического склада характера относятся к животным как к людям? Это выше моего понимания!
«О ком это ты говоришь?»
Я преисполнился черных подозрений.
В дверь позвонили.
«Это еще кто? Валите отсюда!»
– Тише, Майлс. Но…
– Секундочку! – пропела Джейн.
Вся такая румяная и аппетитная.
А затем она сделала совершенно невообразимую вещь. Совершила нелепый, необдуманный, даже опасный поступок.
Она открыла дверь незнакомому мужику.
Впрочем, секундой позже я его узнал. Тот нахал со светлыми волосами, который приобнял ее возле машины. У него оказались тонюсенькие губки и крохотные крысиные глазки, которые тотчас принялись обшаривать мою хозяйку. Как можно преисполниться доверием к подобному персонажу? Бред, полный бред!
«Вали отсюда, гад паршивый!»
– Отвали, псина! – рявкнул в ответ Светловолосый Крыс. – Тебе меня не запугать своим тявканьем.
«А тебе меня своим!»
– Майлс, потише. Харлан – мой друг.
«Зато не мой!»
– И я сильно рассчитываю на развитие отношений. Крыс распахнул Джейн объятия, меня затошнило.
«Не в моем присутствии! Убери лапы!»
Я бросился на захватчика и свирепо вцепился зубами ему в ботинок. Рыкнув, злобно отскочил назад и поглядел свысока… снизу вверх.
– Какого черта ты делаешь?
«Разве это не очевидно, ты, насекомое?»
– Ты в порядке, Харлан?
– Твой маленький монстр оставил следы зубов на ботинках от Бруно Мальи.
– Черт, Майлс! Это очень, очень плохо!
У меня поник хвостик. Что я мог сказать в свое оправдание? Что пытался защитить дорогого человека? Что единственный мужчина, которому принадлежала Джейн, – Боб? Как она могла забыть, что это мой долг – отгонять от нее разных назойливых мужиков? Особенно Светловолосых Крысов.
Джейн не стала раздумывать над истоками моих поступков. Просто заперла меня в спальне. Однако это не означало, что я собирался сидеть без дела.
Для начала я засвистел носом.
Затем заскулил.
Потом принялся лаять.
Взвыл.
Начал скрести лапами дверь.
Наконец вошла Джейн.
«Привет, я тебя люблю!» Я сделал умильный вид.
– Теперь будешь себя хорошо вести?
Я завалился на спину, подняв лапки вверх. Вильнул хвостом. Затрепетал ресницами. Все, чтобы внушить доверие.
– Какой ты милашка.
Да, это я умею. Даже очень, если того требуют обстоятельства.
Но стоило мне увидеть Светловолосого на диване в гостиной, все благие намерения выветрились из моей головы.
Я зарычал: «Советую всерьез меня опасаться!»
Джейн угрожающе сказала, что снова меня запрет.
– Не волнуйся, – сказал Крыс. – Нам ведь все равно сейчас уходить.
Это ему пора было валить!
– А что касается тебя, мой милый четверолапый дружок, был рад познакомиться. Теперь всякий раз буду вспоминать тебя, зашнуровывая свои ботинки за пятьсот кусков.
Джейн ласково похлопала Светловолосого Крыса по плечу.
Точно так, как раньше хлопала Боба.
Мое сердце раскололось на тысячу кусочков. Что могло быть хуже?
Я слышал, как открылись двери лифта. В коридоре раздался звук шагов. Шагали двое. Одна – это хорошо. Двое – плохо.
– Ты не пригласишь меня к себе, Джейн?
Голос был знакомым. Равно как и донесшийся из-под двери запах лосьона.
– Не уверена, что это хорошая мысль, Харлан.
– Говоря профессиональным языком, это одна из лучших идей, что приходили мне в голову.
– Но собака…
– К черту собаку!
Я услышал какой-то шорох, видимо, звук объятий. Чмокающие звуки, противные, как хлюпанье грязи под лапами. Тихий стон, но явно не от боли.
Я должен это остановить!
– Майлс, прекрати лаять, – прошептала Джейн через дверь.
Ну, уж нет!
– Ты разбудишь соседей… Наплевать!
– Думаю, если ты впустишь меня, лай сразу же стихнет. Ты же не оставишь меня за порогом, дорогая? Тогда я стану ломиться к тебе в квартиру.
«Только попробуй! Ха-ха, увидишь, что будет!»
– Правда, Харлан, все было очень мило, но еще надо выгулять Майлса. И я… немного перебрала с алкоголем. Думаю, лучше попрощаться.
* * *
– София? Ты не спишь? Ты сама велела позвонить, как вернусь… О, прости, я и не заметила, что так поздно… Мы ходили в ресторан «Времена года». Угу, личный столик у бассейна. Шампанское, икра и прочее…Я бродил вокруг в поисках места поудобнее. Восхищенный тон Джейн мне не нравился. Как и то, что о моих нуждах забыли.
– Как выглядит? Ну… лет шестьдесят, седой уже, но тело подтянутое. И вообще, в нем чувствуется принадлежность к высшему обществу. И такая… сила с оттенком грубости, по-своему притягательная.
Я нашел местечко на самом проходе, поднял ногу и справил нужду.
– Кажется, что-то связанное с портовыми работами, компания по доставке грузов по воде, что ли… в общем, при деньгах и на все имеет свою точку зрения… Майлс? Нет, Майлс Харлана сразу невзлюбил.
Услышав неприятное мне имя, я влез в собственную лужу и основательно в ней потоптался.
– … даже вцепился в ботинок… это не смешно, София! Он просто ревнует. Не хочет со мной видеть никого, кроме Боба.
Это точно! Прямо в яблочко!
– … У него квартира, где-то в центре. И дома по всему миру. Говорю же, разведен… да, уверена. То есть он сказал, что разведен и разъехался с женой… Что? Кажется, третий брак. Или четвертый. Я знаю, что это дурной знак, знаю… Завтра мы идем в театр. На «Продюсеров». А потом он сразу же летит в Лондон. Когда вернется? Не знаю, не спрашивала.
Я здорово надеялся, что никогда.
Я пытался преградить ей дорогу, но моего маленького тельца для таких грандиозных целей было маловато.
– Мамочка скоро вернется, глупыш.
Мамочка скоро вернется, слыхали? Глупыш, значит? Глупыш тот, кто ходит в театр со Светловолосым Крысом, вот что!
Я изводился от ревности и беспокойства, а Джейн не было и дела до моих чувств.
До меня донеслось ее хихиканье из коридора.
– Послушай, в такие моменты невозможно вставить ключ в замок… погоди секунду, дай я открою дверь…
Стоило мне увидеть его противную рожу, как у меня волоски на загривке встали дыбом. Какого черта он тут делает?
– Успокойся, милый. Ты что, не помнишь Харлана? Отчего же, отлично помню! И его присутствие меня здорово бесит!
– Одно неверное движение, и ты будешь заперт в спальне.
– У меня идея получше. Давай сами запремся в спальне, а животное оставим в коридоре.
Джейн игриво пихнула Харлана плечом:
– Эй, ты обещал вести себя прилично.
– А что я сказал неприличного? – Подлый тип ткнулся губами в шею Джейн. – Я очень, очень приличный мужчина. И я тебе это докажу.
– Харлан…
– Ладно, ладно. Тогда налей мне обещанного чаю.
– Сию секунду, сэр. А вы пока устраивайтесь поудобней.
Светловолосый Крыс победно глянул на меня:
– Кажется, тебе не удастся так просто от меня избавиться, маленькая шпикачка, ха-ха!
Он рухнул на диван.
«Не слишком-то расслабляйся», – прорычал я.
Я уже было решил пожевать ботинки, оставленные в коридоре, но Джейн позвала меня на кухню. То есть не так: она потребовала моего присутствия на кухне.
Видимо, хозяйка боялась оставлять меня с Крысом наедине. Забавно, ведь я тоже боялся оставить этих двоих вместе.
Когда чай вскипел, Джейн наполнила чашки и понесла поднос в гостиную. Ее сторожевой пес, то есть я, следовал за ней по пятам.
– Харлан, сколько тебе сахара? Молоко наливать?
– Обязательно, моя богиня. Моя сахарная.
– Ты слишком настойчив.
– Именно это позволяет мне зарабатывать деньги.
Джейн села в кресло и взяла меня на колени. Благоразумное решение, подумал я с одобрением. Возможно, не все было потеряно.
– Почему ты села так далеко?
Она пожала плечами:
– Да просто так.
– Иди сюда. Обещаю, что не укушу.
А вот я ничего не обещал, особенно если Крыс дотронется до Джейн.
– Не укусишь?
– Ну, разве что совсем чуть-чуть.
– Харлан, ты невыносим. Откуда такая настойчивость? – И моя хозяйка вдруг спустила меня на пол и села к подлому типу на диван.
– Так ведь значительно лучше, да? Нет, так значительно хуже!
Джейн принялась нервно возиться на месте. Как собака, которая вылакала две чашки воды.
– Отчего ты так напряглась? Ты была такой расслабленной и вдруг напряглась.
– До этого я… чувствовала себя в безопасности.
– Неужели ты меня боишься?
Светловолосый отставил чашку и потянулся губами к ее губам. Они осторожно поцеловались, затем немного осмелели. Я достаточно разбирался в человеческих отношениях, чтобы сообразить, к чему идет.
Я торопливо запрыгнул на диван и устроился между бедрами этих двоих. Они сдвинулись, и тогда я перебрался Харлану на колени.
– Значит, теперь ты пришел предложить свою дружбу?
«Нет, идиот! Я пришел вас разлучить». Пришлось рыкнуть для острастки.
– Не понимаю. Он сидит у меня на коленях, причем пришел сам. Но когда я пытаюсь его погладить, он рычит.
– Он пришел не ластиться. Он пришел контролировать ситуацию. Пытается поставить тебя на место.
– Другими словами, требует, чтобы я не протягивал к тебе руки?
Лучше бы и я не сказал!
– Твое глупое животное мне не указ.
Я обнажил зубы. Это мы еще посмотрим! Джейн мягко сняла меня с дивана и поставила на ковер.
– Прости, милый, но тебе придется уйти.
Я со значением взглянул на нее: «Ты совершаешь большую ошибку, хозяйка…»
Светловолосый Крыс принялся отряхивать штаны, да так нервно, словно отмахивался от роя назойливых мух.
– Отлично, мои джинсы «Армани» обвешаны собачьей шерстью.
«Радуйся, что не собачьим дерьмом!» Я не сводил с мерзавца глаз. Пусть только дернется в направлении хозяйки!
– Чего он на меня пялится? Потому что ему это нравится!
– Видишь ли, Майлс не привык видеть меня в мужском обществе. Думаю, он считает, что оберегает меня.
– Я что, вынужден буду соперничать с тупой псиной?
«Сам тупой, идиот! Кретин, крыс недоделанный!»
– Прошу, не называй мою собаку тупой. Майлс очень умный и сообразительный. К тому же он искренне меня любит.
– Ой, да брось! Собаки любят хозяев, потому что те их кормят. И то не всегда.
– Вообще-то ты не прав. Собаки искренни в своих чувствах. Они любят хозяев за то, что те о них заботятся, защищают, за то, что с ними весело. И еще…
– Ну да, ну да. Именно так вы, одинокие женщины, думаете о своих домашних животных. Вы считаете, что они вполне могут возместить отсутствие в вашей жизни мужчин.
– Прости, о чем ты?
– О вашей одержимости собачками и кошечками. Я просто не понимаю вас, одиноких баб.
– Ты считаешь, что любить домашнее животное – значит, быть одержимым? И компенсировать этим отсутствие мужчины?
– Да, именно так я и считаю.
Я видел, как раздулись ноздри Джейн, как поджались ее губы. Она была здорово рассержена.
– Но ты же говорил, что у тебя были собаки.
– Не у меня, а у моих жен. Я мирился с их псинами только потому, что у меня не было выбора. Но если честно, я терпеть не могу собак. Почему люди невротического склада характера относятся к животным как к людям? Это выше моего понимания!