Мэй Джулиан. Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)

   Элизабет прекратила поиск.
   Ее глаза были неотступно устремлены на руки, на символ профессии бриллиантовое кольцо, которое насмешливо мерцало, испуская едва заметное свечение. Банальные мысленные образы, словно морские волны, набегали на мозг Элизабет и снова отступали. Ничем не защищенное субречевое мышление солдата Билли, у которого никак не идут из головы женские чары престарелой, но все еще крепкой хозяйки таверны в местечке под названием Рония. Мысли другого стража, Сеюн Куна, поглощены пари, которое он намеревался заключить по поводу исхода какого-то состязания. Появление Стейна могло изменить шансы на выигрыш. Каптал посылал в эфир волны боли: у него под мышкой вскочил фурункул, о который терлась нагрудная пластина его легкого панциря. Стейн, по-видимому, спал, успокоенный надетым на него серым ошейником. Эйкен и женщина по имени Сьюки поставили грубый, но эффективный экран, защищая от подслушивания какие-то тайные переговоры. Не иначе как эти двое неугомонных что-то задумали. Крейн погружен в разговор с антропологом: обсуждалась эволюция общества тану с того момента, когда начали действовать врата времени.
   Элизабет поставила свой мыслезащитный экран, чтобы под его покровом, непроницаемым, как маска ее святого покровителя, оставшегося в далеком будущем, предаться грустным мыслям. Когда экран был поставлен, Элизабет дала волю накопившейся в ней горечи и ярости. Она искала забвения от одиночества и горечи тяжелой утраты, а обрела и то и другое, только в новой, измененной форме. Убаюканная воспоминаниями, как бы объятая пламенем утрат, Элизабет незаметно для себя задремала. При ярком свете плиоценовых звезд ее лицо дышало спокойствием, как лики античных статуй, и разум был столь же непроницаемым.
   - ...Корабль не мог знать, что это Солнце вскоре вступит в продолжительный период нестабильности, начало которому положил взрыв соседней сверхновой. За сотни лет нашего прибытия до конца срока беременности доживал лишь один из тридцати зачатых, а из числа родившихся только половина были нормальны. По человеческим меркам мы живем долго, но, если не удастся каким-то образом справиться с постигшим нас бедствием, нам грозит полное вымирание.
   - А почему вы не снялись с места и не покинули негостеприимную планету?
   - Видите ли, Корабль был живым организмом, и он героически погиб, доставив нас на Землю и совершив беспримерный в истории расы межгалактический прыжок... Нет, покинуть Землю мы не могли. Следовало найти другое решение. Корабль и его Супруга избрали Землю для нас по двум причинам: совместимости нашей плазмы с плазмой рамапитеков - высшей формы жизни, характерной для земных условий. Используя ожерелья (мы называем их "торквесы"), нам удалось подчинить себе рамапитеков.
   - Вы хотите сказать - поработить их?
   - К чему такой термин, несущий в себе негативную оценку, Брайан? Разве вы, люди, когда-нибудь говорите о том, что поработили шимпанзе или китов? Рамапитеки едва ли обладают более развитым интеллектом, чем шимпанзе или киты. Может быть, вам хотелось, чтобы мы согласились на прозябание в культуре каменного века? Мы прибыли на Землю по своей доброй воле с тем, чтобы вести древний образ жизни, который оказался под запретом на планетах нашей Галактики. Но мы отнюдь не собирались питаться корнями и ягодами и жить в пещерах.
   - Итак, вы превратили рамапитеков в своих слуг и зажили припеваючи, пока не грянул гром. И тогда ваши специалисты по генной инженерии, как я догадываюсь, нашли рамапитекам новое применение.
   - Не сравнивайте вашу технологию с нашей, Брайан. На последней стадии нашего существования как расы мы были плохими специалистами во всем - будь то генная инженерия или что-нибудь другое. Все, на что мы оказались способны, - это превратить самок рамапитеков в колыбели для вынашивания наших оплодотворенных яйцеклеток. В результате процент выживаемости слегка увеличился, но не настолько, чтобы мы могли говорить о том, что угроза вырождения нашей расы миновала. Теперь вы понимаете, что прибытие к нам путешественников во времени, генетически совместимых с нашей расой и обладающих практически полным иммунитетом к воздействию космической радиации, было воспринято нами как акт провидения.
   - Понятно. Все же вы должны признать, что преимущества от встречи путешественников во времени с представителями вашей расы носят односторонний характер.
   - А вы в этом уверены? Позвольте напомнить, сколько неудачников, потерпевших в вашем мире крушение на своем жизненном пути, приняли решение отправиться в Изгнание. Нам, тану, есть что предложить им. Если же они к тому же обладают скрытыми метапсихическими функциями, то предлагаемое нами превосходит их самые смелые ожидания. А взамен мы требуем немногого.
   Элизабет явственно ощутила какой-то стук.
   Прекрати.
   Тук-тук-тук.
   Убирайся.
   Тук. Тук-тук. На помощь. Скорее.
   Перестань дурачиться, как дитя, Эйкен.
   ТУК!
   Ты, как надоедливое насекомое, Эйкен. Приставай к кому-нибудь другому.
   Тук-тук! Проклятье, Элизабет, эта дура угробит Стейна.
   Элизабет медленно повернулась в седле и посмотрела на всадника, ехавшего с ней рядом. Разум Эйкена издавал недовольное ворчание, но она, не обращая на него внимания, сосредоточилась на женской фигуре в темных ниспадающих одеждах. Сьюки. Напряженное лицо с высокими скулами и курносым носом. Темно-синие глаза, посаженные слишком близко для того, чтобы лицо было красивым, выражали ужас.
   Элизабет проникла в разум Сьюки, не спрашивая ее разрешения, и сразу же оценила ситуацию, предоставив Эйкену и подъехавшему позже Крейну беспомощно наблюдать извне за ее действиями. Сьюки оказалась в тисках разъяренного разума Стейна. Ее слабый разум был почти подавлен интеллектуальной мощью раненого викинга. Картина происшествия стала абсолютно ясна Элизабет. Сьюки - потенциально сильный латентный редактор, и надетое на нее серебряное ожерелье перевело ее метапсихические способности из скрытой формы в активную. Подстрекаемая Эйкеном, Сьюки решила испробовать свои новые метапсихические способности, проникнув в сознание Стейна. Кажущаяся беспомощность спящего гиганта неудержимо манила ее. Проскользнув через низкий защитный барьер, создаваемый серым ошейником, который Крейн отрегулировал так, чтобы успокоить впавшего в неистовство викинга и заблокировать остаточные болевые импульсы, поступающие в мозг от заживающих ран, Сьюки увидела, в каком жалком состоянии находится подсознание Стейна: старые психические травмы, ущерб, нанесенный его самооценке вновь открывшимися обстоятельствами и многое другое, что заявляло о себе невнятным журчанием темного потока подавляемого насилия.
   Искуситель нашептывал Сьюки: то, к чему ее подстрекал Эйкен, находило полное понимание с ее стороны. И она начала безнадежно некомпетентное редактирование сознания Стейна в полной уверенности, что может помочь ему. Но дикий зверь, таившийся в помраченном от боли сознании викинга, внезапно проснулся и напал на Сьюки за ее непрошеное вмешательство. И теперь Сьюки и Стейн сошлись в единоборстве психических энергий, таившем смертельную опасность для них обоих. Если антагонизм не удастся каким-то образом разрешить, то исходом его может быть полная деградация личности для Стейна и неизлечимое слабоумие для Сьюки.
   Элизабет мысленно призвала на помощь Крейна, а сама как бы воспарила на крыльях своего разума над замершей в конвульсиях парой и напрягла свою способность к редактированию. Разум Сьюки был бесцеремонно извлечен из тисков яростного разума Стейна и передан Крейну, который легко вывел Сьюки из транса и с уважением, к которому примешивалось еще какое-то чувство, принялся наблюдать за тем, как Элизабет ликвидирует последствия вторжения Сьюки в мозг Стейна.
   Элизабет сняла сдерживающие ограничения, остановила беспорядочное клокотание психического вихря, утихомирила всплески ярости. Она осторожно, одно за другим, перебрала все повреждения, нанесенные структуре мозга Стейна неумелым вмешательством Сьюки, исправила и восстановила прежние связи. Сводя вместе края зияющих ран, приставляя друг к другу оторванные части, она с великой нежностью проделывала одну деликатную операцию за другой, чтобы началось исцеление мозга и - как следствие - восстановление эго Стейна. Она обнаруживала в его сознании не только новые, но и застарелые психические травмы, причинявшие боль, которая пронзала ее. Уменьшила чувство унижения и отверженности. Чудовище-отец стал мягче и проникся сочувствием, мать-возлюбленная утратила некоторые свои любовные изыски. Стейн задышал ровнее, исцеление началось.
   Элизабет осторожно вышла из его сознания.
   Кавалькада остановилась. Всадники тесно сгрудились вокруг Элизабет. Только теперь она почувствовала свежесть ночного воздуха и зябко поежилась. Крейн снял с себя мягкий красно-белый плащ и накинул ей на плечи.
   - Элизабет, все было сделано просто великолепно. Никто из нас, даже величайший из тану лорд Дионкет, не смог бы проделать лучше.
   - Не вполне, - заставила себя произнести Элизабет. - Мне не удалось помочь Стейну до конца. У него слишком сильная воля, и он сопротивляется. У меня больше нет сил...
   Крейн прикоснулся к своему золотому ожерелью.
   - Я могу усилить защитное поле, создаваемое серым ожерельем Стейна. А когда мы прибудем сегодня в Ронию, ему окажут более серьезную помощь. Через несколько дней он выздоровеет.
   Стейн, остававшийся безгласным и недвижимым, пока над ним производили метапсихические операции, глубоко вздохнул. Двое солдат спешились и, подойдя к его халикотерию, отрегулировали заднюю луку седла так, что она превратилась в спинку кресла.
   - Теперь он не свалится, - заметил Крейн, - а потом мы устроим его поудобнее. Но нам пора двигаться дальше.
   - Не объяснит ли кто-нибудь мне, что здесь происходит? - возмущенно спросил Брайан. Не имея ожерелья, он пропустил большую часть происходившего.
   Высокий худой человек с волосами, похожими на паклю, и с восточным внешним обликом указал пальцем на Эйкена Драма:
   - Спросите у него. Он заварил всю эту кашу.
   Эйкен ухмыльнулся и принялся крутить свое серебряное ожерелье. Внезапно из темноты вылетели какие-то белые мошки и принялись кружить над головой Сьюки, образовав некое подобие нимба.
   - Пусть вокруг нашей крошки немного покружатся мошки! - весело воскликнул Эйкен.
   - Прекратить! - командным голосом приказал Крейн.
   Мошки тотчас же улетели.
   Крейн с плохо скрытой угрозой обратился к Эйкену:
   - Сьюки была лишь орудием, а вы подстрекателем. Ради того, чтобы позабавиться, вы подвергли своего друга и неопытную женщину смертельной опасности.
   На лице Эйкена не отразилось и тени раскаяния:
   - А мне она показалась достаточно сильной. Никто ее не заставлял лезть к Стейну.
   В разговор вмешалась Сьюки. В ее голосе звучала упрямая уверенность в собственной правоте:
   - Я ничего плохого не сделала, хотела только помочь. Бедняжка, он так страдал! А вам до него и дела не было!
   - Здесь не место и не время производить сложное редактирование, сурово прервал ее Крейн - В более подходящей обстановке Стейну будет оказана необходимая помощь.
   - Я не понял, - переспросил Брайан. - Скажите мне прямо, эта женщина пыталась изменить мозг Стейна?
   - Она хотела оказать Стейну помощь, - пояснила Элизабет. - Я думаю, что Эйкен подговорил ее испытать новые метапсихические способности, как он испробовал свои собственные. Она поддалась на уговоры, но по неопытности не справилась.
   - Перестаньте говорить обо мне так, словно я малое дитя! - воскликнула Сьюки. - У меня уже прорезались зубки. Я не имела в виду ничего дурного.
   Человек с волосами, похожими на паклю, носивший серебряное ожерелье, громко расхохотался:
   - Она не имела в виду ничего дурного! Она хотела только хорошего! Когда-нибудь эти слова станут эпитафией всего человечества. Даже мадам Гудериан, будь она трижды проклята, не имела в виду ничего дурного, отправляя людей в этот ад.
   - Мир, в который вы прибыли, - возразил Крейн, - станет для вас адом, только если вы сделаете его адом. А теперь нам пора в путь. Элизабет, постарайтесь растолковать Сьюки кое-что о ее новых способностях. По крайней мере посоветуйте воздержаться от неосторожных поступков до тех пор, пока она не установит, что в ее силах, а что недоступно.
   - Попробую.
   Эйкен подъехал вплотную к надувшейся Сьюки и по-братски похлопал ее по плечу:
   - Выше нос, дорогуша! Сейчас известная в прошлом мастерица по промыванию мозгов преподаст тебе краткий курс, и ты сможешь попрактиковаться на мне! Ручаюсь, что я тебя не съем! А пока ты будешь спрямлять всякие там извивы в моем бесконечно испорченном умишке, мы оба, ты и я, отлично проведем время!
   Элизабет послала Эйкену такую телепатему, что Эйкен ощутил физический толчок и громко вскрикнул.
   - На сегодня хватит, друг мой! Упражняй свою волю на летучих мышах и прочих милых зверушках.
   - Я тебе дам "на летучих мышах"! - с угрозой проворчал Эйкен. Он направил своего халикотерия по широкой тропе, и кавалькада снова пришла в движение.
   Элизабет вошла в сознание Сьюки, успокоила ее и сняла внутреннее напряжение.
   Не бойся, я хочу помочь тебе, моя маленькая сестренка по разуму. Расслабься. Хорошо?
   (Злобная пелена упорного сопротивления вместе с досадой медленно спадала.)
   Все позади. Расслабься. Расскажи мне немного о себе...
   Сью-Гвен Девис, двадцати семи лет, родилась и выросла в самом последнем поселении Старого Мира. Бывший офицер по работе с подростками, исполненная сострадания к своим подопечным и материнской заботы о них. Когда подростки искусственного спутника Земли подняли восстание в знак протеста против неестественной жизни, выбранной для них технократическими, идеалистически настроенными предками, Галактическое Содружество приняло запоздалое решение о роспуске колонии. Сьюки Девис восприняла новость с радостью, хотя она и лишалась работы. Сьюки не питала особой привязанности к искусственному спутнику, на котором располагалось поселение, не была связана никакими моральными обязательствами и не разделяла философию эксперимента, утратившего всякий смысл с того самого момента, когда началось Великое Вторжение. Все свои рабочие часы Сьюки проводила, пытаясь справиться с подростками, упорно сопротивлявшимися всякого рода запретам и правилам, связанным с необходимостью жить в орбитальном улье.
   Когда поселение на искусственном спутнике прекратило свое существование, Сьюки вернулась на Землю - в тот самый мир, который она наблюдала на протяжении стольких тягостных лет. Там внизу, на Земле, думалось ей, рай и покой. Она была так уверена в этом! Земля просто не могла не быть раем. Но реальная Земля с ее вечной суетой и заботами мало походила на землю обетованную, и Сьюки в этом довольно скоро убедилась.
   Не иначе как рай должен находиться внутри Земли, решила она.
   Закончив обследование, Элизабет вскоре покинула разум Сьюки. Она установила, что Сьюки обладала умеренно развитым интеллектом, сильной волей, способностью к редактированию в скрытой форме и умеренными способностями к передаче мыслей на расстоянии. Но ко всему прочему Сьюки Девис была твердо уверена в том, что Земля внутри полая! Кто-то из отпетых эксцентриков и оккультистов тайком протащил на искусственный спутник старомодные книги на микрофишах и познакомил Сьюки с идеями Бендера и Джаннини, Палмера, Бернарда и Соузы. Сьюки искренне верила в то, что полая Земля освещается изнутри маленьким солнцем, которое находится в самом центре, что там царит покой и всеобщая благодать, что живут там крохотные человечки, обладающие всей мудростью мира. Разве не об этом говорят все древние сказания и легенды о подземных Азаре, Авалоне, Елисейских полях, Ратмансу и Ультима Туле? Даже буддистская Агхарта, по преданию, связана подземными туннелями с ламаистскими монастырями в Тибете. Эти фантазии не были чужды Сьюки, родившейся и прожившей всю свою жизнь внутри цилиндра длиной в двадцать два километра, вращавшегося в околоземном космическом пространстве. Мысль о полой внутри Земле казалась ей вполне естественной.
   Когда Сьюки вернулась на Землю, в Старый Мир, и принялась объяснять, что именно она ищет, люди выслушивали ее с улыбкой. А когда она настойчиво продолжала свои расспросы, некоторые даже пытались покуситься на ее скромное выходное пособие... Затратив часть средств на платные консультации, Сьюки Девис выяснила, что, вопреки утверждениям старых авторов, не существует никаких перископов, позволяющих сквозь отверстия, пробуренные в толще Земли, заглянуть внутрь планеты, и что спуститься в подземный мир через пещеры в горах Тибета также невозможно. Наконец Сьюки отправилась в Бразилию, потому что у одного старого автора она вычитала, будто туннель в Агхарту находится в горах Сьерра-де-Ронкадор. Один старый индеец из племени мурцего, почувствовав возможность подзаработать, сообщил ей, что такой туннель действительно некогда существовал, но, к сожалению, обрушился в результате землетрясения, происшедшего "много тысяч лет назад".
   Поразмыслив и проплакав над этим заявлением недели три, Сьюки пришла к выводу, что ей наверняка удастся найти туннель, ведущий внутрь полой Земли, если она отправится в далекое прошлое. Она сшила себе платье, покрой которого свидетельствовал о том, что ее предки были родом из Уэльса, и со всем пылом своей души устремилась в плиоцен, где, по словам Крейна, его соплеменники обнаружили рай!
   О Сьюки!
   Да, да! Да, целительница, и я смогу попасть в этот рай! Крейн обещал мне!
   - Спокойствие. Ты можешь развить свои метапсихические способности, перевести их из скрытой в активную форму и пользоваться ими, но не вдруг и не сразу. Сначала тебе нужно многому научиться. Верить, слушать, размышлять и только потом действовать.
   - Спасибо. Я буду учиться. Бедный Стейн! Я смогу помочь другим людям, которые страдают. А тех, кто находится вокруг нас, ты так же слышишь, как меня?..
   Элизабет отключилась от суетливой незрелости разума Сьюки и прислушалась. Что-то насторожило ее. Что-то совершенно чуждое всему предыдущему опыту смутно забрезжило на самой периферии ее сверхчувствительного восприятия. Что это было? Загадочный сигнал, как она ни напрягала разум, не превращался в ее воображении в зримый образ. Пока не превращался. Элизабет отложила нерешенную проблему в сторону и снова принялась наставлять Сьюки. Работа была нелегкой, но, слава Богу, она хотя бы на какое-то время поглотила все ее внимание.
   ГЛАВА 8
   Отряд двигался к Роне уже более трех часов. Темнело. Становилось все прохладнее. С открытой равнины вступили в лес, настолько густой, что кроны деревьев не пропускали яркий свет звезд. Двое солдат зажгли факелы. Один из них ехал впереди отряда, другой замыкал кавалькаду. Причудливые тени, казалось, бежали вслед за всадниками, скрываясь за массивными деревьями с узловатыми ветвями.
   - Что, душа в пятки уходит? Страшно? - спросил Эйкен у Раймо, который ехал теперь рядом с ним. - Тебе не кажется, дружище, что эти огромные пробковые дубы и каштаны тянут свои лапы, чтобы схватить тебя?
   - Ты несешь чепуху, как последний идиот, - проворчал Раймо. - Я двадцать лет проработал в глухих лесах на компанию "Мегапод Резерв" и деревьев не боюсь. В них нет ничего страшного.
   - Так вот откуда эта одежда лесоруба, - не унимался, нимало не смутившись, Эйкен. - Но если ты разбираешься в деревьях, то тебе должно быть известно, что, по мнению ботаников, деревья наделены примитивным самосознанием. Как, по-твоему, не может ли быть так, что чем старше дерево, тем тоньше оно настроено на среду? Ты посмотри на деревья. И не говори мне, что каждое дерево - это просто твердая древесина, что множество таких "хлыстов" высотой восемь-десять метров понатыкано по всей Земле. Подумать только, что эти малютки на тысячи лет старше любого дерева на Старой Земле. Ты только послушай, о чем они шепчутся между собой! Воспользуйся своим серебряным ожерельем. Ведь оно годится не только для того, чтобы согревать твое адамово яблоко. Древние деревья обладают злыми чарами! Разве ты не чувствуешь, как этот лес источает вредоносные флюиды? Деревьям не нравится наше присутствие здесь. Они, по-видимому, чувствуют, что через несколько миллионов лет люди, похожие на нас, уничтожат их! Может быть, деревья ненавидят нас. Как ты думаешь?
   - Я думаю, - проговорил Раймо с плохо скрытым раздражением, - что ты пытаешься сыграть со мной одну из твоих дурацких шуточек, вроде той, которую ты проделал над Сьюки. Ничего у тебя не выйдет!
   Внезапно какая-то сила приподняла Эйкена с седла. Цепи, сковывавшие лодыжки, натянулись, и Эйкен почувствовал, себя так, словно его распинали на дыбе. Но сила продолжала тянуть все выше и выше, пока он наконец не повис в воздухе в опасной близости от ветвей, образовавших свод над тропой.
   - Эй! Отпусти! Ведь я только пошутил! Отпусти, Раймо, кому говорят, ведь мне же больно!
   Раймо захохотал, и это только подлило масла в огонь.
   Перехватить. Нанести резкий удар. Ослабить ледяную хватку сознания финно-канадца и заставить подчиниться. Непременно заставить подчиниться.
   Крейн обернулся и заметил вслух:
   - У вас есть склонность к жестокости, Раймо Хаккинен. От нее необходимо избавиться.
   - Все ваши тоже так думают? - дерзко спросил бывший лесоруб. - В таком случае заставьте это дерьмо заткнуться. Он действует мне на нервы. Не испугался ли я деревьев! И повернется же язык сказать такое!
   - Во многих древних культурах, - возразил Эйкен, - деревья было принято наделять особыми магическими силами. Правда, Брайан?
   - Правда, - подтвердил антрополог, которому вопрос Эйкена показался забавным. - Культ деревьев существовал почти повсеместно во всем древнем мире, я имею в виду древний мир далекого будущего. У друидов все боги были связаны с деревьями и кустарниками. Их верования, по-видимому, представляли собой отголоски более распространенной религии, основанной на культе деревьев, которая существовала в еще более глубокой древности. Скандинавы поклонялись мировому древу - гигантскому ясеню, который они называли Иггдрасиль. Древние греки считали ясень деревом бога моря Посейдона. Римляне почитали березу священным деревом. Рябина была символом власти над смертью у кельтов и греков. Боярышник было принято связывать с сексуальными оргиями и месяцем маем, как и яблоню. Дубы были предметом культового поклонения по всей Европе до распространения грамотности. По каким-то причинам молнии особенно часто бьют именно в дубы, и древние связывают это дерево с богом-громовержцем. Греки, римляне, галльские кельты, британцы, тевтоны, литовцы, славяне - все они почитали дуб своим священным деревом. Фольклор почти всех европейских народов изобилует сверхъестественными существами, обитающими в деревьях разных пород или в чаще леса. У македонцев это дриады, у штирийцев - вильи, у германцев - зелиген фрейлейн, у французов - дам верт. Все это не что иное, как лесные духи. Скандинавы также верили в этих духов, но я, к сожалению, забыл, как они их называли...
   - Скогснуфар, - неожиданно произнес Раймо. - Я слышал о них от своего деда. Он был родом с Аландских островов, где люди говорят на шведском языке. Множество дурацких легенд и сказок!
   - Никакой этнической гордости! - насмешливо фыркнул Эйкен.
   Они опять сцепились. Бывший лесоруб пустил в ход окрепшие метапсихические способности, а Эйкен защищался, напрягая коэрцитивную силу и стремясь заставить Раймо дотронуться указательным пальцем до ожерелья.
   Наконец Крейн не выдержал и воскликнул:
   - О всемогущая Тана, хватит! - Раймо и Эйкен, застонав, схватились за свои серебряные ожерелья и послушно прекратили драку, словно два нашкодивших школьника, получивших взбучку от старого учителя. Они ехали молча, хотя дух противоречия в них не угас.
   Раймо достал из седельной сумки большую серебряную фляжку и основательно приложился к ней. Эйкен скривил губы.
   - Настоящая "Дамерара", производство компании Гудзонова залива, сто пятьдесят первой пробы. Только для взрослых. Что, завидно?
   - Брайан, - попросила Элизабет, - расскажите нам о Скогснуфар. Какое ужасное имя! Они красивы, эти духи?
   - О да! Длинные развевающиеся волосы, соблазнительные тела - и хвосты! Таково стандартное архетипическое представление об угрозе в виде синкретического существа, полуженщины-полуживотного. Духи заманивали мужчин в чащу леса, где предавались любовным утехам. Вкусив любви с такими созданиями, мужчины оказывались всецело в их власти. Те из мужчин, кто пытался вернуться к людям, заболевали и умирали или сходили с ума. О жертвах Скогснуфар писали в Швеции еще в XX веке.
   - В уэльсском фольклоре также упоминаются аналогичные существа, заметила Сьюки. - Только живут они не в лесах, а в озерах. Называются они Гврагедд Аннви. В туманную лунную ночь они водят хороводы на воде и завлекают путников в свои подводные чертоги.
   - В фольклоре это довольно распространенная тема, - подтвердил Брайан. - Символика образа здесь прослеживается ясно. Правда, немного жаль маленьких эльфов мужского пола. Они, насколько можно судить, погрязли в проказах и шалостях.