Мэй Джулиан. Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)

   Фелиция глубоко вздохнула и, надвинув поглубже свой шлем древнегреческого воина-гоплита, наклонилась вперед:
   - Бэзил, пора!
   Альпинист заиграл "Всю ночь напролет".
   Доиграв песенку до конца, он тут же, без всякого перерыва, начал играть ее снова, и в этот самый момент четыре амфициона беззвучно метнулись в голову каравана и так же беззвучно впились зубами в подколенные сухожилия белоснежного халикотерия, на котором восседала Эпона. С громким воплем несчастное животное рухнуло и почти сразу исчезло под извивающимся клубком темных тел. Рыча и взлаивая, амфиционы напали и на оказавшуюся в самой гуще свалки Эпону. Солдаты и передние ряды пленников закричали от ужаса, но повелительница рабов не издала ни единого звука.
   Ричард, ударив освободившейся от цепей ногой халикотерия в шею и дернув поводья, заставил могучее животное прибавить ходу и с разгона врезался в группу из четырех солдат, пытавшихся прийти на помощь Эпоне.
   - Что вы стоите, олухи! - орал Вальдемар. - Пиками их! Пиками! Не вздумайте стрелять из луков! Оттащите зверей от нее, идиоты!
   Халикотерий Ричарда попятился и наехал на каптала, выбив того из седла. Фигура в белых монашеских одеждах и черном головном плате наклонилась, словно желая помочь поверженному наземь офицеру. К своему изумлению, Вальдемар увидел на лице монахини... усы! Ричард выхватил из золотых ножен переданный ему Фелицией стилет и дважды - справа и слева вонзил стальное лезвие в шею Вальдемара чуть выше серого металлического ожерелья, перерезав капталу сонную артерию. Каптал сделал движение навстречу мнимой монахине, словно желая получше вглядеться в нее, издал захлебывающийся крик, как-то по-особенному улыбнулся и испустил дух.
   Оставшись без всадников, два халикотерия сцепились и нанесли друг другу огромные раны своими чудовищными когтями. Вложив стилет в ножны, притороченные к предплечью, Ричард выхватил у мертвого Вальдемара его бронзовый меч и, громко выругавшись, развернул халикотерия. Из клубка, в котором неразличимо смешались вооруженные воины и разъяренные амфиционы, доносились невнятные возгласы и крики боли. В надежде помочь своим товарищам подскакали два солдата из арьергарда. Одному из них удалось всадить пику в небольшого амфициона, державшегося сбоку, и поднять его в воздух. Другой солдат, огромный и неуклюжий, присоединился к тем стражам, которые кинулись разнимать разъяренных халикотериев, оглашавших воздух злобным визгом.
   Фелиция неподвижно застыла на своем халикотерии, словно зрительница на карнавале. Один из японских воинов, колотя пятками по лопаткам халикотерия, влетел в самую гущу сражения и, резко натянув поводья, заставил своего "боевого коня" встать на дыбы и с силой обрушить передние копыта с их страшными саблевидными когтями на крестец халикотерия одного из солдат. Неоднократно повторив эту операцию, японец превратил противника и его халикотерия в месиво. Второй японец спешился и выхватил пику павшего стража, нелепо торчавшую из специального гнезда рядом с лукой седла.
   - Осторожно, Тат, зверь сзади! - успел крикнуть Ричард.
   Японский воин мгновенно обернулся и упер тыльный конец копья в землю. Амфицион стремительно прыгнул и напоролся на наконечник копья. Пронзенная в шею, туша зверя продолжала лететь вперед и погребла под собой японца по имени Тат. Ричард подбежал к раненому зверю и поразил его мечом в глаз, а затем попытался оттащить конвульсирующую громадину в сторону, чтобы освободить придавленного к земле японца.
   - Берегись! Еще один! - раздался чей-то предупреждающий возглас.
   Ричард обернулся и увидел черную тень с горящими глазами в каких-нибудь четырех метрах от себя.
   Нападавший амфицион, перепрыгнув через возвышение на краю озера, мелькнул в воздухе и с громким плеском обрушился в воду. Бэзил и рыцарь Дугал метались то в одну, то в другую сторону, не решаясь окунуться в сумасшедшую неразбериху схватки, из которой глаз выхватывал отдельные дерущиеся фигуры и обагренные кровью страшные клыки и когти. Нетерпеливо сорвав мешавший ему монашеский плат, Ричард подобрал еще одну пику и бросил ее Бэзилу. Вместо того чтобы наносить ею колющие удары, Бэзил метнул пику, как спортивное копье, поразив одного из солдат в спину. Острие пики вошло в основание черепа, - там, где кончался круглый, похожий на медный котелок шлем. Солдат замертво свалился на землю, словно мешок с песком. Фелиция наблюдала за ходом сражения.
   Ни один амфицион уже не бегал вокруг сражавшихся. Те из зверей, которые остались живы, столпились вокруг чего-то, лежавшего рядом с телом мертвого халикотерия с белоснежной шерстью. Солдат, возвышавшийся среди них, медленно отмахивался мечом от рычащих амфиционов, словно автомат, свежевыкрашенный красной краской.
   - Убей его, - произнесла Фелиция.
   Свободных копий больше не было. Ричард подбежал к рыцарю, сидевшему верхом на своем халикотерии, и, вручив ему свой бронзовый меч, указал на врага:
   - Убей его, Дугал!
   Словно в трансе, изящный рыцарь взял меч и, выждав подходящий момент, въехал в нагромождение тел мертвых и умирающих людей и животных и одним взмахом обезглавил солдата.
   После того как последний солдат пал, в живых остались два амфициона. Ричард поднял валявшийся на земле меч и приготовился отразить их нападение, если звери кинутся на него, но те повели себя как-то странно, словно с ними приключился приступ неизвестной болезни. Они неохотно оторвались от своей жертвы, издав агонизирующий вой, и один за другим прыгнули с высокого обрыва в озеро.
   Между тем небо начало розоветь. К месту битвы медленно подъехала группа пленников, которых собрали Клод и Амери. При виде следов кровавого побоища многие не могли удержаться от возгласов или разражались приглушенными рыданиями. Уцелевший в схватке японец обходил бившихся в предсмертных судорогах халиков и ударом меча прекращал их страдания. Вскоре все смолкло, и лишь пение птиц, простое и торжественное, как грегорианский хорал, отдавалось эхом среди мощных стволов секвой.
   Фелиция встала на стременах, раскинув в стороны руки, закинула голову в шлеме с зелеными перьями и закричала. Затем, словно опомнившись, безучастно опустилась в седло.
   Японец склонился над окровавленными останками белоснежного халикотерия. Пробормотав что-то сквозь зубы, он подозвал Ричарда. Движимый любопытством, бывший капитан космического корабля подошел поближе, ступая по останкам растерзанной в клочья плоти, путаясь в нелепом на его фигуре одеянии монахини. На земле в окружении нескольких трупов лежало в окровавленных обрывках мантии необычно длинное женское туловище с оторванными конечностями. Лицо с одной стороны было разорвано до кости, но с другой - цело и все еще прекрасно.
   Внезапно веки уцелевшего глаза широко раскрылись, и янтарно-зеленый глаз устремил свой взгляд прямо на Ричарда. Разум Эпоны молниеносно завладел сознанием экс-капитана, и тот почувствовал, что какая-то неведомая сила влечет его, пригибая к земле - к бренным останкам Эпоны. Рассвет начал уже меркнуть в глазах Ричарда, и с каждым мгновением неведомая сила увлекала его все дальше туда, откуда еще никто не возвращался.
   - Железо! - высоким голосом воскликнул рыцарь. - Железо! Только оно одно способно рассеять злые чары!
   Ставший бесполезным бронзовый меч выпал из рук Ричарда, и тот на ощупь нашел стилет, продолжая склоняться все ниже и ниже над останками повелительницы рабов, и из последних сил вонзил стальное лезвие между кроваво-белыми ребрами - туда, где исступленно билось сердце. И по мере того как замирало биение сердца и угасал злой дух его обладательницы, Ричард ощущал все более явственно сладостное чувство освобождения.
   Бэзил и японский воин под руки оттащили Ричарда с места его схватки с Эпоной. Глаза Ричарда были широко открыты, он что-то бессвязно выкрикивал, судорожно сжимая в руке стилет. Все трое не обратили внимания на безумного Дугала, спрыгнувшего с седла и яростно затаптывавшего что-то.
   Фелиция предостерегающе вскрикнула.
   Не обращая на нее ни малейшего внимания, рыцарь поднял с земли измазанное кровью золотое ожерелье и забросил его далеко в озеро, где оно бесследно исчезло.
   ГЛАВА 14
   Когда продвигавшиеся на юг путешественники высадились в Дараске и направились во дворец, где им предстояло провести вторую ночь, там царила суматоха. Хозяйке заведения приспичило рожать, причем сразу двух близнецов, и роды опасно затянулись. Крейн добровольно вызвался оказать роженице медицинскую помощь, оставив пленников на попечение мажордома в серебряном ожерелье, темнокожим ирландцем, который без обиняков представился вновь прибывшим как Хьюи Б. Кеннеди VII и в сопровождении стражи отвел их в просторную комнату на верху одной из башен замка.
   - Вам придется потерпеть одну ночку, друзья, - обратился Кеннеди к пленникам, - мальчикам и девочкам вместе, так нам будет легче обеспечить вашу безопасность. Мы не можем позволить себе роскошь распылять стражу, выставляя часовых у отдельных апартаментов, когда наша бедная леди Эстелла-Сирона борется со смертью, а беспутный фирвулаг слоняется вокруг, зная куда дует ветер. Здесь вам по крайней мере будет не жарко, и москиты не будут вам докучать. На балконе для вас накрыт ужин.
   Дворцовая стража внесла носилки со Стейном и переложила викинга на одну из постелей с противомоскитным пологом. Сьюки запротестовала:
   - Он нуждается в помощи! К тому же он ничего не ел и не пил целые сутки.
   - Не беспокойтесь о нем, - успокоил Кеннеди. - Когда на вас надевают ожерелье, - тут он прикоснулся пальцами к своему собственному ожерелью, вы оказываетесь словно бы в подвешенном состоянии. Ваш друг пребывает сейчас как бы в зимней спячке, обмен веществ протекает на минимальном уровне. Он пробудет в таком состоянии до утра, когда с Божией помощью поправится наша госпожа и повелительница, и тогда у нас появится свободное время, чтобы оказать помощь вашему другу.
   Мажордом проницательно посмотрел на Сьюки:
   - Похоже, вам придется провести беспокойную ночку, присматривая за вашим другом.
   Пленникам разрешили взять из своих вещей только смену одежды, после чего вещи унесла стража. Кеннеди еще раз извинился перед пленниками за скромность оказанного приема и хотел было запереть их, как вдруг к нему подошла Элизабет и тихо сказала:
   - Мне нужно срочно переговорить с глазу на глаз с Крейном по очень важному делу.
   Мажордом нахмурился:
   - Мэм, я понимаю, что вы персона привилегированная, но мне приказано запереть вас здесь вместе со всеми.
   - Кеннеди, я обладаю активными метапсихическими способностями и имею немалый опыт работы по редактированию сознания. Я не могу вступить в контакт с Крейном, но ощущаю на расстоянии вашу леди и ее еще не родившихся малюток. Я знаю, что именно сейчас их жизни угрожает серьезная опасность. Помочь им отсюда я не в состоянии, но если вы проведете меня в те покои, где происходят роды... Простите! Меня вызывает Крейн!
   Кеннеди внимательно прислушивался к обмену телепатемами и наконец решительно сказал:
   - Хорошо, мэм, идемте.
   Взяв Элизабет под руку, он вывел ее в коридор и закрыл за собой дверь.
   Раймо с кислым видом процедил:
   - Хорошенькое дело! Мы тут сидим взаперти, а Красную Шапочку поведут куда-нибудь, где будут разноцветные огни и все такое, чтобы бедняжка не скучала.
   - Вот уж не думал, приятель, что у тебя плохо с головой из-за родовой травмы, - насмешливо заметил Эйкен.
   - Да ты что, оглох? - выцветшие глазки Раймо блеснули, и он облизнул губы. - Этот парень, Кеннеди или как его там, сказал, что фирвулаг любит околачиваться в здешних местах! Я тоже хочу посмотреть на празднество. Может быть, даже поучаствовать в погоне за каким-нибудь зверем.
   Лицо Сьюки исказила презрительная гримаса:
   - Я вижу, тебе просто не терпится принять участие в Охоте? Ждешь не дождешься, когда сможешь насадить на пику голову какого-нибудь чудовища. Что же ты не показал, какой ты храбрый, когда мы сегодня проходили через пороги?
   Оставив их переругиваться между собой, Брайан и необычно притихший Эйкен Драм вышли на балкон. Стол накрыт, еды и питья хватило бы на добрую дюжину людей, но все холодное и носило следы торопливых приготовлений. Эйкен выбрал жареную куриную ножку, откусил от нее кусок, не чувствуя особого голода, и принялся обозревать устройства, обеспечивавшие безопасность балкона. Балкон целиком заключен в клетку из узорчатой латунной решетки.
   - Отсюда так просто не выбраться. Что касается решетки, то ее прутья можно перепилить одной из тех пилок из витредура, которые я прихватил с собой. Но вряд ли стоит предпринимать попытку к бегству. Жизнь тану настолько заинтересовала меня, что убегать было бы просто глупо.
   - Мне кажется, что тану рассчитывали именно на такую реакцию с твоей стороны, - предположил Брайан. - Они дали вкусить новых способностей ровно столько, чтобы захотелось еще большего. Теперь они лишили тебя метапсихических способностей, пока ты не пройдешь курс обучения в их столице и они не превратят тебя в уменьшенную копию самих себя.
   - Так вот ты какого мнения о том, что со мной случится дальше! сказал Эйкен. На лице его блуждала обычная добродушная улыбка, но в черных пуговках глаз загорелись злые огоньки. - Но ведь ты же ни черта не знаешь обо мне и о том, как работает мой мозг. Что же касается метапсихических способностей, то не забывай, что ты всего лишь нормальный человек. Тебе не дано вкусить всей сладости обладания метапсихическими способностями, поэтому сделай мне одолжение и оставь все твои высокоученые профессорские предсказания о том, как я буду себя вести в том или ином случае!
   - Но ведь они уже напялили на тебя дурацкий ошейник и сделали так, чтобы тебе он пришелся по вкусу, - спокойно возразил Брайан.
   Эйкен небрежно прикоснулся к своему серебряному ожерелью:
   - Ты об этой штуке? Да они просто поставили ограничитель на мои метапсихические способности. Их ограничитель действует сейчас потому, что я еще не придумал, как от него избавиться, но я непременно что-нибудь придумаю. Ты полагаешь, будто они установили надо мной полный контроль? Как бы не так! Сначала Крейн запрограммировал эти штуки так, чтобы мы несколько умерили свою прыть. Своего рода небольшого ворчуна в наших мозгах, чтобы тот нашептывал нам, какие ужасные вещи произойдут, если мы вздумаем дать деру или совершить нечто, угрожающее спокойствию и порядку, установленному нашими чудесными друзьями тану. Ты догадываешься, чего стоит такой ограничитель, если он должен держать меня в узде? Цена ему дерьмо. Такой ограничитель может стреножить маленькую Сьюки или тупицу Рея, но не Эйкена Драма.
   - А ошейники... Тебе удалось выяснить, как работают ошейники различных типов?
   - Кое-что, хотя и недостаточно подробно. Одна из дам-тану на том празднестве в Ронии много о чем порассказала мне, когда я исподволь стал ее расспрашивать. Самые главные из всех ошейников - это золотые ожерелья, торквесы - усилители психических способностей, превращающие скрытые метапсихические способности в активные. В торквесы вставлены бариевые чипсы с примесью микроскопических количеств редких земель и какой-то дряни, которые эти шуты гороховые привезли из своей родной галактики. Пришельцы изготавливают ожерелья вручную, а для выращивания и печатания чипсов у них имеется специальный автомат. Как работает автомат, пришельцы не знают, и большинство из них имеют еще меньшее представление о действии торквесов и о метапсихических функциях в целом. Технологией производства занимается в столице специальная группа.
   - Обладают ли золотые ожерелья различной силой, то есть не отличаются ли они между собой по коэффициенту усиления метапсихических способностей?
   - Нет, все золотые ожерелья усиливают метапсихические способности одинаково. Они просто усиливают природные данные каждого. Если кто-то обладает всеми пятью метапсихическими способностями в полном объеме, то, надев золотое ожерелье, он становится Волшебником из Страны Оз. У большинства тану сильно развита только какая-нибудь одна из метапсихических способностей, и они имеют обыкновение общаться с теми, кто наделен такими же способностями. Тану, которые наделены несколькими ярко выраженными метапсихическими способностями, считаются подлинными аристократами. У тану сословная структура общества такая же, как в Галактическом Содружестве, только в крошечном масштабе, и каждый из них просто лезет из кожи, чтобы получить то, что ему нужно. Насколько мне удалось выяснить, суперклассных обладателей сразу всех пяти метапсихических функций среди тану нет, нет и объединения всех носителей метапсихических способностей, как это имеет место в Галактическом Содружестве.
   Брайан медленно кивнул:
   - Я уже почувствовал, что среди тану отсутствует иерархия, и не очень удивился бы, узнав, что они находятся на уровне клановой социальной организации. Это странно и почти не имеет параллелей, если учесть сравнительно высокий уровень их культурного развития.
   - Да они же просто варвары! - без обиняков заявил Эйкен. - Это-то мне в них и нравится. К тому же они не слишком гордые и допускают в свой круг людей, обладающих скрытыми метапсихическими способностями...
   - Предварительно надев на таких людей серебряные торквесы.
   Эйкен коротко усмехнулся.
   - Что верно, то верно. Серебряные торквесы обладают всеми свойствами усилителя метапсихических способностей, подобно золотым ожерельям, и, кроме того, содержат различные схемы управления и контроля. В серых ошейниках, равно как и в ошейниках рамапитеков, нет ничего, кроме схем управления и контроля и целой кучи схем поощрение - наказание или удовольствие - боль, а также устройства телепатической связи, радиус действия которого может изменяться в широких пределах.
   Брайан перегнулся через перила балкона.
   - Ты можешь с помощью телепатем хоть немного разузнать, что здесь происходит? Там какая-то суета. К тому же меня все больше занимает фирвулаг.
   - С теми отрубленными головами, которые тащили на пиках участники Охоты, какая-то чертовщина, - нахмурился Эйкен. - Некоторые из них не были мертвы! Через какое-то время в них - как бы это сказать поточнее? забрезжило сознание. Но их пронесли так быстро, что я не успел толком ничего разглядеть. Но во всей сцене было что-то запредельное.
   На балкон в поисках ужина вышли Сьюки и Раймо.
   - Вы ничего не слышите? Я имею в виду, не слышите ли вы каких-нибудь голосов внутри себя? - поинтересовался Эйкен. - А то Крейн, чтоб ему пусто было, понаставил мне ограничителей, и я теперь слышу лишь мысленный шепот.
   Сьюки зажмурила глаза и заткнула пальцами уши. Раймо просто постоял с открытым ртом и наконец сказал:
   - Я слышу только, как бурчит у меня в желудке. Пусти-ка меня к столу.
   Прошло несколько минут. Эйкен и Брайан терпеливо ждали. Наконец Сьюки открыла глаза.
   - Я ощутила... тревогу. Из многих источников, которые сильно отличаются друг от друга. Обмен телепатемами ведется на другой волне, не как у людей и даже у тану. Я могу настроиться на эту волну, хотя и с большим трудом. Вы понимаете, о чем я говорю?
   - Понимаем, еще как понимаем! - заверил Эйкен.
   Сьюки с беспокойством посмотрела на Брайана:
   - Как вы думаете, что это может быть?
   - Думаю, происходящее нас не касается, - заметил Брайан.
   Сьюки пробормотала что-то о том, что ей необходимо присматривать за Стейном, положила на тарелку немного фруктов и мяса и отправилась в комнату. Брайан довольствовался бутербродом и кружкой какого-то напитка, напоминавшего по вкусу сидр. Стоя на балконе, он рассматривал Дараск, который постепенно окутывали сумерки. На востоке розовый солнечный отблеск еще играл на ледяных вершинах чудовищных отрогов приморских Альп. Брайана поразила высота гор. Не ниже Гималаев. Прохладный ветер с вершин дул на равнине, по которой катила свои воды Рона, ничем не напоминавшая тот бешено мчавшийся поток, по которому путешественников несло в окрестностях будущего Лиона.
   Весь прошлый день путешественники как бы спускались по гигантским ступеням в глубоком ущелье. Километров тридцать-сорок лодка спокойно плыла под парусом, потом ее подхватывало стремительное течение и со скоростью реактивного лайнера доставляло через пороги и перекаты на следующую, более низкую ступень. Несмотря на все заверения шкипера Длинного Джона о полной безопасности плавания по реке, Брайан инстинктивно чувствовал, что над его жизнью и жизнью других пассажиров еще никогда не нависала такая страшная угроза, как во время этого плавания. Особенно впечатляющим оказался последний отрезок пути, проходивший в длинном ущелье километрах в пятидесяти к северу от будущего Понт д'Авиньона. Путешественников охватил неописуемый ужас. Длительное воздействие страха притупило все чувства Брайана до такой степени, что он почти впал в ступор. Эйкен Драм упросил Крейна не погружать его в сон, чтобы самому пережить те острые ощущения, о которых ему поведал Брайан по опыту прохождения предыдущих головокружительных спусков. Когда лодка наконец вынырнула на поверхность и закачалась в спокойных водах озера Провансаль, лицо Эйкена было серо-зеленым, а обычно сверкавшие глаза потускнели от шока.
   - Ничего себе плавание! - простонал он. - Просто тошниловка какая-то, да и только!
   К моменту прибытия в Дараск на нижней Роне путешественники менее чем за десять часов преодолели почти двести семьдесят километров. В окрестностях Дараска мелеющая на глазах река начала разделяться на множество рукавов и проток с бесчисленными болотистыми, покрытыми зеленью островками, населенными стаями длинноногих птиц и черно-коричневыми чутко дремлющими крокодилами. Острова побольше возникали и посреди болотистой равнины. Дараск, расположенный на одном из таких островов, для внешнего наблюдателя выглядел как тропический вариант Монт-сен-Мишель, возвышающийся над морем трав. Включив вспомогательный двигатель, шкипер вывел лодку из главного русла Роны в одну из боковых проток, которая вела к обнесенному крепостной стеной городу. Набережная Дараска сравнительно небольшая. Крепостная стена, сложенная из известняка, достигала в высоту более двенадцати метров и примыкала к неприступным обрывистым скалам.
   В городе, раскинувшемся у подножия дворца правителя, рамапитеки зажигали ночные фонарики, ловко взбираясь по лестницам на крыши, пользуясь блоками, поднимали гирлянды фонарей на фасады внутренних укреплений. Солдаты расставляли факелы по стенам и бастионам, опоясавшим город. Вскоре зажглась иллюминация в излюбленном тану стиле: контуры дворца озарили бесчисленные красно-желтые огоньки, символизировавшие геральдические цвета лорда Крановела, обладавшего психокинетическими способностями.
   Эйкен рассматривал светильники, горевшие на перилах балкона. Все они изготовлены из какого-то прочного стекла и стояли в небольших нишах. Никаких проводов или металлических шин к светильникам не подведено. На ощупь они холодные.
   - Биолюминесценция, - решил Эйкен, потрясая одним из светильников. Держу пари, что там внутри какие-то микроорганизмы. Помните, что сказал Крейн? Он упомянул о том, что фонарики черпают энергию из излишней мета-эманации. Теперь все ясно! Когда носители ошейников низшего ранга играют в шашки, пьют пиво, читают, сидят в ванне или выполняют какие-нибудь другие полуавтоматические действия, они генерируют волны соответствующей формы...
   Брайан слушал разглагольствования Эйкена краем уха. На окружавшем остров бескрайнем болоте зажигались блуждающие огоньки. Синие облачка метана вспыхивали и погасали, блуждая по топи, как крохотные фонарики на лодках заблудившихся эльфов.
   - Это либо светлячки, либо болотные огни, - произнесла за спиной Брайана Сьюки, глядя на тонущий во тьме пейзаж.
   - Вот теперь я что-то слышу, только это не имеет отношения к метапсихическим способностям. Слышите?
   Все прислушались. Первой тишину нарушила Сьюки:
   - Лягушки!
   Ветерок донес сначала едва слышное рокотание, сменившееся звучным хором, в котором явственно выделялись голоса отдельных солистов. Невидимый лягушачий дирижер взмахнул своей палочкой, и зазвучала новая группа голосов - рокочущих и выводящих всевозможные рулады, стонущих и ахающих, ликующих и мрачных, резонирующих, словно в пустой консервной банке. Издаваемые лягушачьим хором звуки напоминали звон падающей капели, звучание небрежно тронутых струн, горловой человеческий голос, контрабас и гитару. Перекрывал всех голос обыкновенной лягушки-быка - создания, которому суждено через шесть миллионов лет сопровождать колонистов, которые отправятся обживать далекие миры.
   Четверо стоявших на балконе людей переглянулись и расхохотались.
   - Если появится фирвулаг, - заметил Эйкен, - мы заняли места в первом ряду. Этот голубой кувшин полон чем-то холодным и крепким. Может быть, сядем в кресла и подкрепимся на случай появления чудовищ? По расписанию они должны вот-вот быть здесь.