Страница:
Один пленник разлепил глаза и пробормотал нечто невразумительное. Этот массивный молодой крепыш с темными бровями и носом-картошкой лежал на боку с завязанными за спиной руками, он посмотрел на меня ускользающим взором и прошептал:
— Ч-что?
— Заткни остальным рты, — велел я Ильдико. — А этот красавец будет допрошен.
Из своей походной аптечки я вытащил две дозы пенверола: конечно, средство не так эффективно, как машины электронного зондирования, зато носить его куда как проще. Повернув голову жертвы, я расстегнул воротник, положил на шею с обеих сторон по малиновой таблетке и прижал их пальцами. Наркотик тут же проник в сонную артерию, глаза парня закатились, рот приоткрылся.
— Как тебя зовут? — спросил я через несколько минут.
Он недоуменно уставился на меня.
— М-м… м-м…
— Имя? — повторил я.
— М-м. Даррелл, Райднор, — протянул он тусклым голосом.
— Даррелл, вы наняты концерном «Галафарма»?
— Да-а.
— Какую должность вы занимаете?
— Агент внешней безопасности… четвертого уровня.
— Что делают на заводе, который вы охраняете?
— Это генная клиника. Секретные сведения…
— Там работают над изменением халуков?
— Нет… да! А-а-а! Нет… да!
Наркотик работал, но человек с выдающейся силой воли мог сопротивляться его воздействию. Надеюсь, что Даррелл не таков.
— Кто руководит этим заведением?
Он действительно не хотел отвечать на этот вопрос. Глаза дико закрутились, из горла вырвался страдальческий стон, и он начал колотиться об пол, пытаясь освободиться от наручников. Ильдико прижала его к земле. Пришлось дважды повторить вопрос, прежде чем он промычал:
— Заместитель начальника службы безопасности Эрик Скогстад. Дежурный офицер Джим Мацукава.
Именно Скогстаду не удалось меня убить — по причине срочных дел. Гарт Винг Ли говорил мне, что Скогстад напрямую занимался Шнайдером.
— Скогстад сейчас в здании?
Вдруг нам удастся захватить еще и важную галафармскую шишку, а не только предателя «Оплота»?
— Да… А-а-а! Нет, он на другой планете…
Пока еще есть шансы одним выстрелом убить двух зайцев.
— Где он? На какой планете?
Райднор снова затрясся, но все же ответил:
— Артюк… встречается со Слугой Слуг Луком.
Ничего себе! Слуга Слуг — это верховный руководитель всей нации халуков.
— Какова причина их совещания?
— Ходят слухи… Исполнительные директора семи больших концернов прилетели с Земли.
Неужели по поводу присоединения «Оплота» к «Галафарме»?
— О чем директора концернов договариваются со Слугой?
Он снова забился в конвульсиях.
— Не знаю, не знаю! Больно… Остановите! — закричал он и, всхлипывая, рухнул.
— Крысы, — процедил я сквозь зубы.
— Может быть, у него повышенная чувствительность к наркотику, — предположила Ильдико, наклоняясь над жертвой. — Пускай он продышится, Адик. Я дам успокоительное.
Она вытащила ампулу и вколола антишок. Через несколько минут Райднор расслабился и попросил пить. Когда ему стало полегче, я продолжил допрос.
— Сколько людей из общего числа охранников?
— Двенадцать.
— А халуков?
— Тридцать два.
— Бластеры носят только люди?
Он кивнул. На Кашне дело обстояло таким же образом: у инопланетян имелись только парализаторы.
— А как насчет небоевого персонала клиники? Чем они занимаются?
— Два человека — генные инженеры, три человека — пилоты хопперов, двадцать халуков — повара, посудомойки и прочие работники, обслуживающие здание.
— Очень хорошо, Даррелл. А теперь я покажу тебе картинку. — Я вытащил снимок Шнайдера. — Посмотри на него внимательно. Ты когда-нибудь видел этого человека?
Он уставился на электронную книжку.
— Похож на… этого человеческого ублюдка, Джона Грина.
— А этот Грин внутри клиники? — У меня от возбуждения перехватило дыхание. — Он работает здесь?
— Сидит в административном блоке… играет в компьютерные игрушки… Читает. Пьет. Не работает.
Я попытался вытащить еще сведений о «Джоне Грине», но Даррелл ничего не знал.
— А как насчет этих людей?
Я показал Райднору снимки остальных четверых предателей. Тот разразился безумным смехом.
— Они-то работают! О да, еще как работают!
— Что ты имеешь в виду? Чем они занимаются?
— Лежат в контейнерах… Отдают свою ДНК. — Он снова бешено запрыгал, крепко зажмурив глаза. — ДНК! — вопил он. — Отдают ДНК!
— Господи Иисусе, — выдохнула Ильдико.
— Я так и думал, что у Олли припрятаны кое-какие сведения, из-за чего «Галафарме» приходится обращаться с ним бережно. Похоже, его приятели не включены в сделку.
На лице ее замерло выражение неподдельного ужаса.
— А мы сможем вытащить бедолаг оттуда?
— Наша задача — вытащить оттуда Шнайдера, — значимым голосом уточнил я. — Не забывай, нас ждут на месте посадки капера. Быть может, удастся уговорить Зональный патруль прочистить это место несколько позже, там ведь найдутся и другие люди, кроме дружков Олли. Генетики используют их в качестве доноров клеточной культуры.
Я возобновил допрос Даррелла Райднора. Под воздействием медикаментов истерический смех его постепенно затихал, движения становились вялыми и неловкими. Он спокойно сообщил внешний пароль здания, объяснил, где находятся укрепления и вооруженные точки, и рассказал о расположении халуков и людей внутри. Закрепленные на крыше три бластерные турели типа «земля-воздух» управлялись из огневого центра в административном корпусе. В подземном ангаре стояли еще два хоппера, один из них проходил обычный профилактический ремонт.
Едва я вытащил карту внутреннего устройства клиники и принялся обсуждать с Ильдико план атаки, как из коммутатора донеслось:
— Хоппер-два, хоппер-два, как слышите? Вызывает база. Хоппер-два, доложите обстановку. Хоппер-два, возвращайтесь на базу.
Райднор заорал изо всех сил, и Ильдико пришлось заткнуть ему глотку кляпом. Я уселся в кресло пилота и потянул микрофон.
— Возвращайтесь, хоппер-два, — продолжал оператор на базе. — Что, черт подери, вы там делаете? Поджариваете шашлык?
Я постучал в микрофон и пробормотал невразумительную абракадабру.
— Второй, повторите. Плохо слышно, повторите.
Что ж, я повторил — снова постучал и пошепелявил.
— Хоппер-два, перейдите на дополнительную линию связи, на основной наблюдаются помехи. Я сказал, перейдите на дополнительную линию. Второй, вы слышите?
Снова пришлось потрещать в микрофон. И тут из динамика Донесся уже другой голос с безошибочно узнаваемой интонацией Большого Босса:
— Хоппер-два, немедленно возвращайтесь на базу. Прилетел Дежурный офицер Мацукава. Возвращайтесь на базу. Вы слышите, хоппер-два?
Я стукнул пару раз и отключился. Пока Ильдико закутывавал пятерых пленников в грузовую сеть и прикрепляла шевелящийся мешок скобами, я размышлял.
— Малыш, ты когда-нибудь стреляла из такого хоппера?
— У меня была более усовершенствованная модель — ESC-15ХВ. Две пушки-близнеца и торпедный пулемет, помимо каги-бластеров. Но система наводки устроена так же, как и здесь. А что, у тебя есть план?
Я объяснил свою задумку.
— Что скажешь? Говори, не стесняйся, ты же спец по штурмам.
— Успех зависит от того, правильно ли ты наведешь на цель и насколько достоверны сведения Даррелла об охране клиники. Если и то, и другое в порядке, то я голосую «за». У нас в любом случае есть преимущество неожиданности. Но как только начнем бомбардировку, ничто не помешает им послать в космос сигнал о помощи, — если только мы не захватим центральный корпус. А в большой свалке ничего не стоит потерять главный приз — Шнайдера. Если поблизости окажется вражеский крейсер, то мы проиграем воздушный бой, даже если операция на поверхности завершится удачно.
— Я выясню это у Джо прямо сейчас. Займи правое кресло, включай двигатели и проверь оружие. Вернусь через секунду.
Я застегнул шлем, выбежал наружу и вызвал «Чиспу дос» по лазеркому, надеясь, что Штопор не создаст помех для лазерных лучей.
К счастью, Джо ответил.
— Мне нужно, чтобы ты сделал детальное сканирование и осмотрел, не приближается ли к нашей солнечной системе судно — особенно похожее на экспресс-крейсер «Галафармы» или халуков.
— Я тебя обскакал, Адик. Только этим и занимаюсь с тех пор, как вы приземлились. У этого «Бодаскона» совершенно потрясающая аппаратура! Подожди секунду, еще раз взгляну… Ух ты, это что-то новенькое!
— Что такое?
— Возможный неприятель приближается со скоростью шестьдесят три парсека. Находится на расстоянии шестидесяти парсеков. Вот что, судя по топливу, это корабль халуков.
— Вот гребаные ублюдки!
Это может возвращаться Эрик Скогстад, чтобы обновить генетические объекты.
— Летит с Артюка — их главной колонии на Шпоре. Боже, я и не думал, что у халуков есть такие крутые крошки!
А я вот нисколько не удивлен. Однажды на пути к Кашне меня почти поджарила такая быстроходная «крошка». Подозреваю, что гигантский флагман Слуги Слуг, который едва не угробил меня на Адовой Комете, был даже еще мощнее.
— Ты уверен, что они держат курс на Дагасатт?
— Абсолютно.
— Ладно, тогда слушай, Джо. Тебе придется убить их, другого выбора у нас нет. О’Тул мертв, но мы с Ильди захватили вражески хоппер «Ворлон» и готовимся к атаке. Как только мы нападем, они пошлют сигнал в космос, и если судно халуков его получит, рванет к нам, вооруженное до зубов. Они также могут передать сигнал местным правоохранительным органам, и тогда к нам еще примчатся скрипуны.
— А ты не знаешь, какой у халукского корабля сканер?
— Не представляю. Может быть, парсеков тридцать, сорок.
— Если вы задержите штурм еще на полчаса, я собью гада.
— Сделаем все возможное. Удачи, напарник. Все, пошел.
Я вернулся на корабль, захлопнул люк и снял шлем.
— Приближается быстроходное судно халуков, — сообщил я Ильдико. — Джо о нем позаботится. Надо попробовать оттянуть атаку хотя бы на полчаса.
— Адик, — спокойно начала она. — Второй вражеский хоппер только что поднялся из ангара. Садись и веди эту махину. Время пришло.
ГЛАВА 10
— Ч-что?
— Заткни остальным рты, — велел я Ильдико. — А этот красавец будет допрошен.
Из своей походной аптечки я вытащил две дозы пенверола: конечно, средство не так эффективно, как машины электронного зондирования, зато носить его куда как проще. Повернув голову жертвы, я расстегнул воротник, положил на шею с обеих сторон по малиновой таблетке и прижал их пальцами. Наркотик тут же проник в сонную артерию, глаза парня закатились, рот приоткрылся.
— Как тебя зовут? — спросил я через несколько минут.
Он недоуменно уставился на меня.
— М-м… м-м…
— Имя? — повторил я.
— М-м. Даррелл, Райднор, — протянул он тусклым голосом.
— Даррелл, вы наняты концерном «Галафарма»?
— Да-а.
— Какую должность вы занимаете?
— Агент внешней безопасности… четвертого уровня.
— Что делают на заводе, который вы охраняете?
— Это генная клиника. Секретные сведения…
— Там работают над изменением халуков?
— Нет… да! А-а-а! Нет… да!
Наркотик работал, но человек с выдающейся силой воли мог сопротивляться его воздействию. Надеюсь, что Даррелл не таков.
— Кто руководит этим заведением?
Он действительно не хотел отвечать на этот вопрос. Глаза дико закрутились, из горла вырвался страдальческий стон, и он начал колотиться об пол, пытаясь освободиться от наручников. Ильдико прижала его к земле. Пришлось дважды повторить вопрос, прежде чем он промычал:
— Заместитель начальника службы безопасности Эрик Скогстад. Дежурный офицер Джим Мацукава.
Именно Скогстаду не удалось меня убить — по причине срочных дел. Гарт Винг Ли говорил мне, что Скогстад напрямую занимался Шнайдером.
— Скогстад сейчас в здании?
Вдруг нам удастся захватить еще и важную галафармскую шишку, а не только предателя «Оплота»?
— Да… А-а-а! Нет, он на другой планете…
Пока еще есть шансы одним выстрелом убить двух зайцев.
— Где он? На какой планете?
Райднор снова затрясся, но все же ответил:
— Артюк… встречается со Слугой Слуг Луком.
Ничего себе! Слуга Слуг — это верховный руководитель всей нации халуков.
— Какова причина их совещания?
— Ходят слухи… Исполнительные директора семи больших концернов прилетели с Земли.
Неужели по поводу присоединения «Оплота» к «Галафарме»?
— О чем директора концернов договариваются со Слугой?
Он снова забился в конвульсиях.
— Не знаю, не знаю! Больно… Остановите! — закричал он и, всхлипывая, рухнул.
— Крысы, — процедил я сквозь зубы.
— Может быть, у него повышенная чувствительность к наркотику, — предположила Ильдико, наклоняясь над жертвой. — Пускай он продышится, Адик. Я дам успокоительное.
Она вытащила ампулу и вколола антишок. Через несколько минут Райднор расслабился и попросил пить. Когда ему стало полегче, я продолжил допрос.
— Сколько людей из общего числа охранников?
— Двенадцать.
— А халуков?
— Тридцать два.
— Бластеры носят только люди?
Он кивнул. На Кашне дело обстояло таким же образом: у инопланетян имелись только парализаторы.
— А как насчет небоевого персонала клиники? Чем они занимаются?
— Два человека — генные инженеры, три человека — пилоты хопперов, двадцать халуков — повара, посудомойки и прочие работники, обслуживающие здание.
— Очень хорошо, Даррелл. А теперь я покажу тебе картинку. — Я вытащил снимок Шнайдера. — Посмотри на него внимательно. Ты когда-нибудь видел этого человека?
Он уставился на электронную книжку.
— Похож на… этого человеческого ублюдка, Джона Грина.
— А этот Грин внутри клиники? — У меня от возбуждения перехватило дыхание. — Он работает здесь?
— Сидит в административном блоке… играет в компьютерные игрушки… Читает. Пьет. Не работает.
Я попытался вытащить еще сведений о «Джоне Грине», но Даррелл ничего не знал.
— А как насчет этих людей?
Я показал Райднору снимки остальных четверых предателей. Тот разразился безумным смехом.
— Они-то работают! О да, еще как работают!
— Что ты имеешь в виду? Чем они занимаются?
— Лежат в контейнерах… Отдают свою ДНК. — Он снова бешено запрыгал, крепко зажмурив глаза. — ДНК! — вопил он. — Отдают ДНК!
— Господи Иисусе, — выдохнула Ильдико.
— Я так и думал, что у Олли припрятаны кое-какие сведения, из-за чего «Галафарме» приходится обращаться с ним бережно. Похоже, его приятели не включены в сделку.
На лице ее замерло выражение неподдельного ужаса.
— А мы сможем вытащить бедолаг оттуда?
— Наша задача — вытащить оттуда Шнайдера, — значимым голосом уточнил я. — Не забывай, нас ждут на месте посадки капера. Быть может, удастся уговорить Зональный патруль прочистить это место несколько позже, там ведь найдутся и другие люди, кроме дружков Олли. Генетики используют их в качестве доноров клеточной культуры.
Я возобновил допрос Даррелла Райднора. Под воздействием медикаментов истерический смех его постепенно затихал, движения становились вялыми и неловкими. Он спокойно сообщил внешний пароль здания, объяснил, где находятся укрепления и вооруженные точки, и рассказал о расположении халуков и людей внутри. Закрепленные на крыше три бластерные турели типа «земля-воздух» управлялись из огневого центра в административном корпусе. В подземном ангаре стояли еще два хоппера, один из них проходил обычный профилактический ремонт.
Едва я вытащил карту внутреннего устройства клиники и принялся обсуждать с Ильдико план атаки, как из коммутатора донеслось:
— Хоппер-два, хоппер-два, как слышите? Вызывает база. Хоппер-два, доложите обстановку. Хоппер-два, возвращайтесь на базу.
Райднор заорал изо всех сил, и Ильдико пришлось заткнуть ему глотку кляпом. Я уселся в кресло пилота и потянул микрофон.
— Возвращайтесь, хоппер-два, — продолжал оператор на базе. — Что, черт подери, вы там делаете? Поджариваете шашлык?
Я постучал в микрофон и пробормотал невразумительную абракадабру.
— Второй, повторите. Плохо слышно, повторите.
Что ж, я повторил — снова постучал и пошепелявил.
— Хоппер-два, перейдите на дополнительную линию связи, на основной наблюдаются помехи. Я сказал, перейдите на дополнительную линию. Второй, вы слышите?
Снова пришлось потрещать в микрофон. И тут из динамика Донесся уже другой голос с безошибочно узнаваемой интонацией Большого Босса:
— Хоппер-два, немедленно возвращайтесь на базу. Прилетел Дежурный офицер Мацукава. Возвращайтесь на базу. Вы слышите, хоппер-два?
Я стукнул пару раз и отключился. Пока Ильдико закутывавал пятерых пленников в грузовую сеть и прикрепляла шевелящийся мешок скобами, я размышлял.
— Малыш, ты когда-нибудь стреляла из такого хоппера?
— У меня была более усовершенствованная модель — ESC-15ХВ. Две пушки-близнеца и торпедный пулемет, помимо каги-бластеров. Но система наводки устроена так же, как и здесь. А что, у тебя есть план?
Я объяснил свою задумку.
— Что скажешь? Говори, не стесняйся, ты же спец по штурмам.
— Успех зависит от того, правильно ли ты наведешь на цель и насколько достоверны сведения Даррелла об охране клиники. Если и то, и другое в порядке, то я голосую «за». У нас в любом случае есть преимущество неожиданности. Но как только начнем бомбардировку, ничто не помешает им послать в космос сигнал о помощи, — если только мы не захватим центральный корпус. А в большой свалке ничего не стоит потерять главный приз — Шнайдера. Если поблизости окажется вражеский крейсер, то мы проиграем воздушный бой, даже если операция на поверхности завершится удачно.
— Я выясню это у Джо прямо сейчас. Займи правое кресло, включай двигатели и проверь оружие. Вернусь через секунду.
Я застегнул шлем, выбежал наружу и вызвал «Чиспу дос» по лазеркому, надеясь, что Штопор не создаст помех для лазерных лучей.
К счастью, Джо ответил.
— Мне нужно, чтобы ты сделал детальное сканирование и осмотрел, не приближается ли к нашей солнечной системе судно — особенно похожее на экспресс-крейсер «Галафармы» или халуков.
— Я тебя обскакал, Адик. Только этим и занимаюсь с тех пор, как вы приземлились. У этого «Бодаскона» совершенно потрясающая аппаратура! Подожди секунду, еще раз взгляну… Ух ты, это что-то новенькое!
— Что такое?
— Возможный неприятель приближается со скоростью шестьдесят три парсека. Находится на расстоянии шестидесяти парсеков. Вот что, судя по топливу, это корабль халуков.
— Вот гребаные ублюдки!
Это может возвращаться Эрик Скогстад, чтобы обновить генетические объекты.
— Летит с Артюка — их главной колонии на Шпоре. Боже, я и не думал, что у халуков есть такие крутые крошки!
А я вот нисколько не удивлен. Однажды на пути к Кашне меня почти поджарила такая быстроходная «крошка». Подозреваю, что гигантский флагман Слуги Слуг, который едва не угробил меня на Адовой Комете, был даже еще мощнее.
— Ты уверен, что они держат курс на Дагасатт?
— Абсолютно.
— Ладно, тогда слушай, Джо. Тебе придется убить их, другого выбора у нас нет. О’Тул мертв, но мы с Ильди захватили вражески хоппер «Ворлон» и готовимся к атаке. Как только мы нападем, они пошлют сигнал в космос, и если судно халуков его получит, рванет к нам, вооруженное до зубов. Они также могут передать сигнал местным правоохранительным органам, и тогда к нам еще примчатся скрипуны.
— А ты не знаешь, какой у халукского корабля сканер?
— Не представляю. Может быть, парсеков тридцать, сорок.
— Если вы задержите штурм еще на полчаса, я собью гада.
— Сделаем все возможное. Удачи, напарник. Все, пошел.
Я вернулся на корабль, захлопнул люк и снял шлем.
— Приближается быстроходное судно халуков, — сообщил я Ильдико. — Джо о нем позаботится. Надо попробовать оттянуть атаку хотя бы на полчаса.
— Адик, — спокойно начала она. — Второй вражеский хоппер только что поднялся из ангара. Садись и веди эту махину. Время пришло.
ГЛАВА 10
Мы спокойно стояли, дожидаясь, пока совершенно такой же, как у нас, черный «Ворлон» не взмыл в воздух и приблизился к нам на небольшой высоте. Он называл себя «хоппер-один» и постоянно пытался выйти с нами на связь.
— Хм… Хоппер-два? Ваше местоположение опасно? Мы можем спокойно сесть? Второй, переместитесь ближе к первому.
Хоппер кружил над нами, зеваки внутри него вытягивали шеи и глазели на нас и исходящий из земли дым. Они пытались понять, в чем же дело: с двигателем у второго хоппера все в порядке. Я окружил наше судно противоволновым щитом, чтобы они не могли определить, сколько на борту человек. Конечно, с высоты прекрасно видны следы ног и отпечатки упавших тел, но я надеялся, что среди них не найдется достаточно искусного следопыта.
— Хоппер-два, у вас есть пострадавшие? Вы можете покинуть самолет и подать нам сигналы руками? Хоппер-два, если вы слышите, покиньте судно.
Мы с Ильди ждали.
— Хоппер-два, первый изучает поверхность и готовится к посадке.
Самолет стал описывать более широкие круги, залетая даже за Штопор и таким образом оказываясь вне поля зрения халукской клиники. Именно этого мы и ждали.
Ильдико повредила электронный прицел нашего хоппера, чтобы не вызвать подозрений у жертвы. Используя дополнительный оптический прицел, она выследила добычу, словно охотник летящую утку, и взорвала хоппер-два из актиновой пушки, заодно прихватив и кусочек башенки.
Нас слегка закачало от ударной волны. В небо потянулись столбы черного маслянистого дыма, они стелились над землей, как будто толстые змеи. Через секунду я поднялся в воздух метра на два и направился прямиком к объекту, продираясь сквозь клубы дыма.
Пушка «Харвей» била слишком мощно, так что Ильди перешла на два лучевика BRB-200, чтобы снести башню клиники, и через минуту на землю упали обломки антенн, контролирующих сенсоры, и генератора защитного поля. Диссимиляционный купол разрушился, дым от горящих деталей постепенно заволакивал здание.
Кто-то внутри все же взял себя в руки, и нам досталось несколько выстрелов из каги-бластеров. Впрочем, броня хоппера достаточно крепка, чтобы защитить пассажиров от слабеньких лазерных лучей.
Замигала сирена, и бортовой компьютер сообщил: «Тревога, тревога, на судно направлен прицел TG-383».
— Турели на крыше! — завопил я, догадавшись. Три белых луча пронизали дым над хоппером.
— Дешево отделались, — пробормотала Ильдико. — Их пушки не достают до нас.
Зато сама она отлично подчистила крыши восточного и западного крыльев, не затронув самого здания, но сбив орудийные установки. Пока все шло по плану, но третья турель по-прежнему стреляла.
— Сделай круг, чтобы я достала ее.
По моей команде «Ворлон» круто развернулся над озером, так чтобы Ильди взяла на мушку лазерную установку на северном крыле. Тонкие лучи от каги-бластеров отскакивали от поверхности хоппера, не причиняя никакого вреда, а вот лазерная турель слала нам навстречу заряды посерьезнее, пока Ильдико не отправила ее вниз.
Взрывы потрясли недра земли, и с вершины Дисковода скатились несколько каменных валунов и рухнули в воду. С земли поднимался густой дым от горящей нефти, но я не сомневался, что нас по-прежнему прекрасно видно из наблюдательного пункта клиники.
Я взмыл на пятьдесят метров вверх, а Ильди, словно в компьютерной игре, щелкала маленькие каги-бластеры, установленные по периметру здания.
— Умница! — рассмеялся я.
— Хочешь, чтобы работа была сделана, найми профи, — ухмыльнулась она.
Мы кружили прямо над центральным блоком, там не было видно никакого движения. К счастью для оставшихся в живых, ни один из гигантских валунов не докатился до строения.
Судя по всему, мы их очень удачно разоружили, так как основную опасность представляли внешние укрепления. Через сиалевые окна невозможно стрелять ни с той, ни с другой стороны — а вряд ли наши враги окажутся настолько глупы, чтобы открыть окно. Но все же мне не хотелось рисковать.
Я взял микрофон и вышел на связь по каналу экстренных сообщений: переговоры состоятся, даже если все антенны сбиты.
— Привет, там, на базе! Сдавайтесь, сдавайтесь! Не стрелять через окна. Будете стрелять, я разнесу пушкой все здание. Как поняли?
Ответа не последовало.
— База, мы хотим говорить с дежурным офицером Джимом Мацукавой. Джим, выходи.
Тишина.
— Разнеси остатки Штопора, — попросил я Ильдико, — пусть полюбуются.
Через секунду красная скала из песчаника превратилась в плазму, а над ней вырос огромный багрово-черный дымный гриб, вбиравший в себя все тянущиеся от земли столбики.
— Йа-ха! — довольно заявила Ильди.
— Эгей, там внизу! — снова заговорил я в микрофон. — Кто-нибудь вообще меня слышит? Джим, ты там? Уверен, старина, тебя не было на борту хоппера. Он отправился в свой последний полет — вместе с лазерными турельками, пограничными бластерами и изумительным природным объектом, ранее украшавшим вид из южных окон.
— Дежурный офицер всегда остается на посту, — прошептала Ильдико. — Он там.
Я и так это знал.
— Эй, дружок! Как нехорошо, нехорошо! Я знаю, чем ты там занимаешься, приятель. Ты отправляешь сообщение халукскому судну, которое направляется с Артюка. Но оно никогда не долетит, чтобы спасти твою задницу. И твои маленькие скрипуны тоже не доберутся в такую даль. Так что придется вести с нами переговоры, если хочешь, чтобы ты и твои люди пережили эту небольшую катастрофу. Ну, что скажешь?
Ни звука. Вот упрямый осел!
— Ты меня разочаровываешь, Джим. Мне что, разбомбить одно крыло этого сраного домишки и угробить пачку невинных халукских уборщиков? Я не хочу снова стрелять в тебя — пока в том нет нужды. Поговори со мной. Спаси несколько жизней. Ты меня слышишь? Считаю до трех и потом принимаюсь за северное крыло. Один…
— Мацукава слушает, — донесся мрачный и явно начальственный голос. — Кто ты такой?
— Зови меня просто Иеронимо. Твои ребята хранят кое-что, принадлежащее мне. Отдай — и я больше не сделаю тебе ничего дурного.
Последовала долгая пауза.
— Что именно тебе нужно, Иеронимо?
— Скорее кто именно, нежели что именно, — уточнил я. — У тебя в клинике есть человек по имени Джон Грин…
— Так вот в чем дело! — взорвался он. — Ты гребаный идиот, тебе так просто не уйти…
— Заткнись, Джим. Я не шучу.
И он заткнулся. Я же внутренне ликовал: офицер «Галафармы» свято уверен, что это прилетели союзники Олли Шнайдера, чтобы его освободить. Что ж, не станем его разуверять.
— Только пребывание моего старого друга в добром здравии и хорошем настроении спасет тебя и твоих людей от гибели, Джим. Если он будет ранен или убит, тогда мы сотрем здание в порошок и назовем все это монументом «Шлаковая куча» — в память о преждевременной кончине Джона Грина. Понял?
— Да.
Мацукава снова взял себя в руки.
— Отлично. Даю тебе пять минут, чтобы снарядить Джона и доставить его к главной двери.
— Нам понадобится больше времени, Иеронимо. Твой друг еще в постели. Он любит спать после ночи развлечений. Дай нам хотя бы минут двадцать.
— Он просто оттягивает время, — пробормотала Ильди.
— Может быть, — шепнул я в ответ. — Но я не знаю, что с этим сделать, кроме как пробурить дыру в стене, войти внутрь бодрым маршем и забрать нашу радость.
Я снова наклонился над микрофоном:
— Ладно, Джим. У тебя есть пятнадцать минут — не перепутай, не двадцать, — прежде чем мы откроем огонь. Время пойдет по моему слову. Я ожидаю увидеть Джона Грина выходящим из южной двери — в одиночку, без маски и капюшона, чтобы мы его опознали. Дай ему портативную рацию, чтобы мы убедились, что ты не причинил ему никакого вреда. Как понял?
— Сообщение принято.
— Время пошло, — тихо сказал я. — Обратный отсчет начат.
— Мацукава отбой.
— Ну, черт подери! — радостно улыбнулась Ильдико. — Все прошло даже слишком легко — если Шнайдер так важен, как ты говоришь.
— Он важен ровно настолько, чтобы составить некролог для «Галафармы» — в живом или мертвом виде. Так что Джим стоит перед дилеммой. Он, конечно, посоветуется с шефом — Скогстадом, а тот, я уверен, отправит дело вверх по инстанциям. Может быть, оно даже дойдет до Алистера Драммонда.
— Ого!
— Они взвесят все за и против, и большинство решит сдаться. Если они отдают нам наше сокровище, то победа за нами. Если они отказываются, то мы все равно в выигрыше. Разрушим здание, угробим Шнайдера и всю компанию — тогда срабатывают меры предосторожности Олли. Оба варианта неудачны для них. Думаю, они помашут приманкой у нас перед носом, а потом снова его припрячут. Так что приготовимся.
Снова пришлось ждать. Дым поднимался все выше и уже закрыл солнце Дагасатта, но с нашей позиции — пятьдесят метров над объектом — по-прежнему все было ясно видно. Я переместил хоппер немного к югу, чтобы не упустить нужную дверь.
Мы нацепили почти все имеющееся у нас боевое снаряжение, кроме рюкзаков. Направленный на землю сканер предупредит нас о передвижении любого тела больше муравьиного вблизи от выхода.
Ильдико тихонько сидела, напевая какую-то незнакомую мелодию и очищая шлем изнутри. А я тем временем отправился проведать пленников.
Они по-прежнему спокойно висели в грузовой сетке, четверо испепеляли меня разъяренными взглядами, а Даррелл пребывал где-то между сном и явью. Ох, надеюсь, что пенверол не расклеил ему мозги окончательно — нам надо задать ему еще несколько вопросов.
— Думаю, мы заберем Даррелла с собой, когда полетим обратно, — поделился я с Ильдико. — И может быть, остальных ребят тоже. Надо провести настоящий допрос.
— Тебя беспокоит, что Даррелл знает о встрече руководства семи концернов с халуками?
— Именно, черт подери. Странно, что такая пешка, как Даррелл, обладает важной информацией.
Она пожала плечами.
— В таких маленьких закрытых предприятиях слухи распространяются с рекордной скоростью. Здесь ничего нельзя оставить в тайне. То же самое происходит на отдаленных форпостах патруля.
— Меня тревожит еще кое-что. Даррелл сказал одну очень странную вещь. — Я покачал головой, рассматривая неподвижное тело. — Черт, я уже почти забыл, что именно меня насторожило.
— У тебя был трудный день. Слишком многое происходит и отвлекает.
— Да, ты права. Смерть и помехи в самом деле мешают сосредоточиться.
— Ты все вспомнишь позже, — мягко успокаивала она меня. — Прямо перед сном. У меня это всегда срабатывает.
— Перед сном! Если мы выберемся отсюда, то я проваляюсь в постели неделю!
— Вас поняла, — печально протянула Ильди.
Я вернулся в командирское кресло, проверил свой собственный шлем и постарался мысленно прокрутить последовательность допроса Даррелла.
Что же тогда так меня подкосило? Нет, не сведения, а какая-то странная формулировка фразы.
Что-то скользнуло в тот момент, когда Даррелл подтвердил пребывание Шнайдера в клинике под вымышленным именем…
И тут я понял. И внутренне похолодел.
Даррелл посмотрел на снимок Олли и сказал: «Похож на этого человеческого ублюдка Джона Грина».
Человеческого.
— Вот дерьмо, — прошипел я.
Ильдико услышала и нахмурилась.
— Адик, что такое?
Может быть, это простая оговорка, вызванная действием наркотика, а может быть, и нет.
— Неприятная мысль. Но это подождет. Теперь слушай, что идет дальше по плану операции «К». Мы несемся по прямой трассе и сворачивать некогда.
Ровно через пятнадцать минут дверь клиники открылась. На пороге стоял внушительных размеров человек, одетый в защитный костюм с открытым капюшоном. За ним виднелась не только темнота, но и силовое поле, скрывающее тяжеловооруженную группу захвата.
Человек поднес микрофон к губам и проговорил:
— Иеронимо? Это Джон Грин.
Мы с Оливером Шнайдером лично встречались всего один раз на памятном совете директоров «Оплота» на Серифе. Тогда отец объявил, что отстраняет внешний отдел от расследования и назначает капитана «Адама Сосульку» и его безбашенную команду ответственными за поиски Евы. Тогда Олли не узнал во мне темную овцу почтенного семейства Айсбергов.
Уверен, к настоящему моменту Шнайдер проделал работу над ошибками и теперь узнает мой голос. За долгие пятнадцать минут и Джим Мацукава мог записать мои речи в надежде самому определить, кто такой таинственный Иеронимо. Личное знакомство ни с тем, ни с другим не входило в мои планы.
Так что теперь Ильди придется вести переговоры, а я стану подсказывать. Лица наши все равно закрыты шлемами, и через стекло нас различить невозможно.
Она наклонилась над микрофоном:
— День добрый, гражданин Грин. Я посланник Иеронимо Ца-Ца. С вами все в порядке?
— Вроде того, — послышалось недовольное бормотание. Через окуляр сканера я разглядел лицо человека в дверном проеме. Шнайдеру было лет пятьдесят, я тут же узнал бульдожью челюсть и мрачный взгляд. Да, это и в самом деле мой старый знакомый — вице-президент по секретным службам и крот «Галафармы» Оливер Шнайдер. Он изрядно потолстел за время пребывания на Дагасатте, под глазами появились мешки, уголки рта опустились. Похоже, он не прикасался к бритве несколько дней. Когда-то короткая стрижка теперь превратилась в лохматую шевелюру.
Я перевел хоппер в режим автопилота, и он медленно стал спускаться. Тем временем я переключился на систему вооружения.
— Джон Грин, мы ваши друзья, — проговорила Ильдико. — Нас прислали ваши бывшие коллеги, чтобы вызволить вас отсюда…
— Ничего себе! — фыркнул он. — Откуда я знаю, что вы не банда изгоев, которые хотят продать меня Симону Айсбергу, словно кусок мяса?
— А откуда вы знаете, — сладким голосом отвечала Ильдико, что ваша жизнь не закончится так же, как у четырех офицеров из внешнего отдела, которые улетели с вами? Как насчет перспективы человеческой растительности, плавающей в контейнерах, из которой халуки выкачивают ДНК?
У него отвисла челюсть.
— Как вы узнали?
— Я многое знаю, Джон Грин. Например: через пять недель совет директоров «Оплота» в последний раз голосует по вопросу слияния с «Галафармой». Очевидно, им придется сложить оружие перед Драммондом. Тогда вы больше не будете нужны и зачем бы Драммонду оставлять в живых свидетеля, способного уничтожить его?
— Ему придется. Если вы знаете так много, вам известно почему.
— Уверена, что Драммонд в своей жизни немало чего обещал. В том числе и вам с вашими офицерами. Но он ведь нарушил слово по отношению к ним, не так ли? Почему он по-другому поступит с вами?
Шнайдер молчал.
Я спустился еще ниже, и теперь до поверхности оставалось всего метра два, а от клиники нас отделяло расстояние длиной в хороший бросок камнем. На дверь и на Оливера Шнайдера я смотрел сквозь бледно-красную пелену прицела.
Мацукава и его ребята сейчас зондируют нас всеми шестью сканерами, а команда штурмовиков прячется за спиной Олли и оценивает свои и наши шансы. Но наш расщепитель волн создавал надежную защиту почти от всех видов сканирования, а полная броня отразила бы практически любое оружие.
Единственное, чего нам действительно стоит опасаться, это гранатных или ракетных выстрелов через открытую дверь. Впрочем, вряд ли снаряды сумеют обогнуть стоящего человека, а вход уж больно маленький.
— Хм… Хоппер-два? Ваше местоположение опасно? Мы можем спокойно сесть? Второй, переместитесь ближе к первому.
Хоппер кружил над нами, зеваки внутри него вытягивали шеи и глазели на нас и исходящий из земли дым. Они пытались понять, в чем же дело: с двигателем у второго хоппера все в порядке. Я окружил наше судно противоволновым щитом, чтобы они не могли определить, сколько на борту человек. Конечно, с высоты прекрасно видны следы ног и отпечатки упавших тел, но я надеялся, что среди них не найдется достаточно искусного следопыта.
— Хоппер-два, у вас есть пострадавшие? Вы можете покинуть самолет и подать нам сигналы руками? Хоппер-два, если вы слышите, покиньте судно.
Мы с Ильди ждали.
— Хоппер-два, первый изучает поверхность и готовится к посадке.
Самолет стал описывать более широкие круги, залетая даже за Штопор и таким образом оказываясь вне поля зрения халукской клиники. Именно этого мы и ждали.
Ильдико повредила электронный прицел нашего хоппера, чтобы не вызвать подозрений у жертвы. Используя дополнительный оптический прицел, она выследила добычу, словно охотник летящую утку, и взорвала хоппер-два из актиновой пушки, заодно прихватив и кусочек башенки.
Нас слегка закачало от ударной волны. В небо потянулись столбы черного маслянистого дыма, они стелились над землей, как будто толстые змеи. Через секунду я поднялся в воздух метра на два и направился прямиком к объекту, продираясь сквозь клубы дыма.
Пушка «Харвей» била слишком мощно, так что Ильди перешла на два лучевика BRB-200, чтобы снести башню клиники, и через минуту на землю упали обломки антенн, контролирующих сенсоры, и генератора защитного поля. Диссимиляционный купол разрушился, дым от горящих деталей постепенно заволакивал здание.
Кто-то внутри все же взял себя в руки, и нам досталось несколько выстрелов из каги-бластеров. Впрочем, броня хоппера достаточно крепка, чтобы защитить пассажиров от слабеньких лазерных лучей.
Замигала сирена, и бортовой компьютер сообщил: «Тревога, тревога, на судно направлен прицел TG-383».
— Турели на крыше! — завопил я, догадавшись. Три белых луча пронизали дым над хоппером.
— Дешево отделались, — пробормотала Ильдико. — Их пушки не достают до нас.
Зато сама она отлично подчистила крыши восточного и западного крыльев, не затронув самого здания, но сбив орудийные установки. Пока все шло по плану, но третья турель по-прежнему стреляла.
— Сделай круг, чтобы я достала ее.
По моей команде «Ворлон» круто развернулся над озером, так чтобы Ильди взяла на мушку лазерную установку на северном крыле. Тонкие лучи от каги-бластеров отскакивали от поверхности хоппера, не причиняя никакого вреда, а вот лазерная турель слала нам навстречу заряды посерьезнее, пока Ильдико не отправила ее вниз.
Взрывы потрясли недра земли, и с вершины Дисковода скатились несколько каменных валунов и рухнули в воду. С земли поднимался густой дым от горящей нефти, но я не сомневался, что нас по-прежнему прекрасно видно из наблюдательного пункта клиники.
Я взмыл на пятьдесят метров вверх, а Ильди, словно в компьютерной игре, щелкала маленькие каги-бластеры, установленные по периметру здания.
— Умница! — рассмеялся я.
— Хочешь, чтобы работа была сделана, найми профи, — ухмыльнулась она.
Мы кружили прямо над центральным блоком, там не было видно никакого движения. К счастью для оставшихся в живых, ни один из гигантских валунов не докатился до строения.
Судя по всему, мы их очень удачно разоружили, так как основную опасность представляли внешние укрепления. Через сиалевые окна невозможно стрелять ни с той, ни с другой стороны — а вряд ли наши враги окажутся настолько глупы, чтобы открыть окно. Но все же мне не хотелось рисковать.
Я взял микрофон и вышел на связь по каналу экстренных сообщений: переговоры состоятся, даже если все антенны сбиты.
— Привет, там, на базе! Сдавайтесь, сдавайтесь! Не стрелять через окна. Будете стрелять, я разнесу пушкой все здание. Как поняли?
Ответа не последовало.
— База, мы хотим говорить с дежурным офицером Джимом Мацукавой. Джим, выходи.
Тишина.
— Разнеси остатки Штопора, — попросил я Ильдико, — пусть полюбуются.
Через секунду красная скала из песчаника превратилась в плазму, а над ней вырос огромный багрово-черный дымный гриб, вбиравший в себя все тянущиеся от земли столбики.
— Йа-ха! — довольно заявила Ильди.
— Эгей, там внизу! — снова заговорил я в микрофон. — Кто-нибудь вообще меня слышит? Джим, ты там? Уверен, старина, тебя не было на борту хоппера. Он отправился в свой последний полет — вместе с лазерными турельками, пограничными бластерами и изумительным природным объектом, ранее украшавшим вид из южных окон.
— Дежурный офицер всегда остается на посту, — прошептала Ильдико. — Он там.
Я и так это знал.
— Эй, дружок! Как нехорошо, нехорошо! Я знаю, чем ты там занимаешься, приятель. Ты отправляешь сообщение халукскому судну, которое направляется с Артюка. Но оно никогда не долетит, чтобы спасти твою задницу. И твои маленькие скрипуны тоже не доберутся в такую даль. Так что придется вести с нами переговоры, если хочешь, чтобы ты и твои люди пережили эту небольшую катастрофу. Ну, что скажешь?
Ни звука. Вот упрямый осел!
— Ты меня разочаровываешь, Джим. Мне что, разбомбить одно крыло этого сраного домишки и угробить пачку невинных халукских уборщиков? Я не хочу снова стрелять в тебя — пока в том нет нужды. Поговори со мной. Спаси несколько жизней. Ты меня слышишь? Считаю до трех и потом принимаюсь за северное крыло. Один…
— Мацукава слушает, — донесся мрачный и явно начальственный голос. — Кто ты такой?
— Зови меня просто Иеронимо. Твои ребята хранят кое-что, принадлежащее мне. Отдай — и я больше не сделаю тебе ничего дурного.
Последовала долгая пауза.
— Что именно тебе нужно, Иеронимо?
— Скорее кто именно, нежели что именно, — уточнил я. — У тебя в клинике есть человек по имени Джон Грин…
— Так вот в чем дело! — взорвался он. — Ты гребаный идиот, тебе так просто не уйти…
— Заткнись, Джим. Я не шучу.
И он заткнулся. Я же внутренне ликовал: офицер «Галафармы» свято уверен, что это прилетели союзники Олли Шнайдера, чтобы его освободить. Что ж, не станем его разуверять.
— Только пребывание моего старого друга в добром здравии и хорошем настроении спасет тебя и твоих людей от гибели, Джим. Если он будет ранен или убит, тогда мы сотрем здание в порошок и назовем все это монументом «Шлаковая куча» — в память о преждевременной кончине Джона Грина. Понял?
— Да.
Мацукава снова взял себя в руки.
— Отлично. Даю тебе пять минут, чтобы снарядить Джона и доставить его к главной двери.
— Нам понадобится больше времени, Иеронимо. Твой друг еще в постели. Он любит спать после ночи развлечений. Дай нам хотя бы минут двадцать.
— Он просто оттягивает время, — пробормотала Ильди.
— Может быть, — шепнул я в ответ. — Но я не знаю, что с этим сделать, кроме как пробурить дыру в стене, войти внутрь бодрым маршем и забрать нашу радость.
Я снова наклонился над микрофоном:
— Ладно, Джим. У тебя есть пятнадцать минут — не перепутай, не двадцать, — прежде чем мы откроем огонь. Время пойдет по моему слову. Я ожидаю увидеть Джона Грина выходящим из южной двери — в одиночку, без маски и капюшона, чтобы мы его опознали. Дай ему портативную рацию, чтобы мы убедились, что ты не причинил ему никакого вреда. Как понял?
— Сообщение принято.
— Время пошло, — тихо сказал я. — Обратный отсчет начат.
— Мацукава отбой.
— Ну, черт подери! — радостно улыбнулась Ильдико. — Все прошло даже слишком легко — если Шнайдер так важен, как ты говоришь.
— Он важен ровно настолько, чтобы составить некролог для «Галафармы» — в живом или мертвом виде. Так что Джим стоит перед дилеммой. Он, конечно, посоветуется с шефом — Скогстадом, а тот, я уверен, отправит дело вверх по инстанциям. Может быть, оно даже дойдет до Алистера Драммонда.
— Ого!
— Они взвесят все за и против, и большинство решит сдаться. Если они отдают нам наше сокровище, то победа за нами. Если они отказываются, то мы все равно в выигрыше. Разрушим здание, угробим Шнайдера и всю компанию — тогда срабатывают меры предосторожности Олли. Оба варианта неудачны для них. Думаю, они помашут приманкой у нас перед носом, а потом снова его припрячут. Так что приготовимся.
Снова пришлось ждать. Дым поднимался все выше и уже закрыл солнце Дагасатта, но с нашей позиции — пятьдесят метров над объектом — по-прежнему все было ясно видно. Я переместил хоппер немного к югу, чтобы не упустить нужную дверь.
Мы нацепили почти все имеющееся у нас боевое снаряжение, кроме рюкзаков. Направленный на землю сканер предупредит нас о передвижении любого тела больше муравьиного вблизи от выхода.
Ильдико тихонько сидела, напевая какую-то незнакомую мелодию и очищая шлем изнутри. А я тем временем отправился проведать пленников.
Они по-прежнему спокойно висели в грузовой сетке, четверо испепеляли меня разъяренными взглядами, а Даррелл пребывал где-то между сном и явью. Ох, надеюсь, что пенверол не расклеил ему мозги окончательно — нам надо задать ему еще несколько вопросов.
— Думаю, мы заберем Даррелла с собой, когда полетим обратно, — поделился я с Ильдико. — И может быть, остальных ребят тоже. Надо провести настоящий допрос.
— Тебя беспокоит, что Даррелл знает о встрече руководства семи концернов с халуками?
— Именно, черт подери. Странно, что такая пешка, как Даррелл, обладает важной информацией.
Она пожала плечами.
— В таких маленьких закрытых предприятиях слухи распространяются с рекордной скоростью. Здесь ничего нельзя оставить в тайне. То же самое происходит на отдаленных форпостах патруля.
— Меня тревожит еще кое-что. Даррелл сказал одну очень странную вещь. — Я покачал головой, рассматривая неподвижное тело. — Черт, я уже почти забыл, что именно меня насторожило.
— У тебя был трудный день. Слишком многое происходит и отвлекает.
— Да, ты права. Смерть и помехи в самом деле мешают сосредоточиться.
— Ты все вспомнишь позже, — мягко успокаивала она меня. — Прямо перед сном. У меня это всегда срабатывает.
— Перед сном! Если мы выберемся отсюда, то я проваляюсь в постели неделю!
— Вас поняла, — печально протянула Ильди.
Я вернулся в командирское кресло, проверил свой собственный шлем и постарался мысленно прокрутить последовательность допроса Даррелла.
Что же тогда так меня подкосило? Нет, не сведения, а какая-то странная формулировка фразы.
Что-то скользнуло в тот момент, когда Даррелл подтвердил пребывание Шнайдера в клинике под вымышленным именем…
И тут я понял. И внутренне похолодел.
Даррелл посмотрел на снимок Олли и сказал: «Похож на этого человеческого ублюдка Джона Грина».
Человеческого.
— Вот дерьмо, — прошипел я.
Ильдико услышала и нахмурилась.
— Адик, что такое?
Может быть, это простая оговорка, вызванная действием наркотика, а может быть, и нет.
— Неприятная мысль. Но это подождет. Теперь слушай, что идет дальше по плану операции «К». Мы несемся по прямой трассе и сворачивать некогда.
Ровно через пятнадцать минут дверь клиники открылась. На пороге стоял внушительных размеров человек, одетый в защитный костюм с открытым капюшоном. За ним виднелась не только темнота, но и силовое поле, скрывающее тяжеловооруженную группу захвата.
Человек поднес микрофон к губам и проговорил:
— Иеронимо? Это Джон Грин.
Мы с Оливером Шнайдером лично встречались всего один раз на памятном совете директоров «Оплота» на Серифе. Тогда отец объявил, что отстраняет внешний отдел от расследования и назначает капитана «Адама Сосульку» и его безбашенную команду ответственными за поиски Евы. Тогда Олли не узнал во мне темную овцу почтенного семейства Айсбергов.
Уверен, к настоящему моменту Шнайдер проделал работу над ошибками и теперь узнает мой голос. За долгие пятнадцать минут и Джим Мацукава мог записать мои речи в надежде самому определить, кто такой таинственный Иеронимо. Личное знакомство ни с тем, ни с другим не входило в мои планы.
Так что теперь Ильди придется вести переговоры, а я стану подсказывать. Лица наши все равно закрыты шлемами, и через стекло нас различить невозможно.
Она наклонилась над микрофоном:
— День добрый, гражданин Грин. Я посланник Иеронимо Ца-Ца. С вами все в порядке?
— Вроде того, — послышалось недовольное бормотание. Через окуляр сканера я разглядел лицо человека в дверном проеме. Шнайдеру было лет пятьдесят, я тут же узнал бульдожью челюсть и мрачный взгляд. Да, это и в самом деле мой старый знакомый — вице-президент по секретным службам и крот «Галафармы» Оливер Шнайдер. Он изрядно потолстел за время пребывания на Дагасатте, под глазами появились мешки, уголки рта опустились. Похоже, он не прикасался к бритве несколько дней. Когда-то короткая стрижка теперь превратилась в лохматую шевелюру.
Я перевел хоппер в режим автопилота, и он медленно стал спускаться. Тем временем я переключился на систему вооружения.
— Джон Грин, мы ваши друзья, — проговорила Ильдико. — Нас прислали ваши бывшие коллеги, чтобы вызволить вас отсюда…
— Ничего себе! — фыркнул он. — Откуда я знаю, что вы не банда изгоев, которые хотят продать меня Симону Айсбергу, словно кусок мяса?
— А откуда вы знаете, — сладким голосом отвечала Ильдико, что ваша жизнь не закончится так же, как у четырех офицеров из внешнего отдела, которые улетели с вами? Как насчет перспективы человеческой растительности, плавающей в контейнерах, из которой халуки выкачивают ДНК?
У него отвисла челюсть.
— Как вы узнали?
— Я многое знаю, Джон Грин. Например: через пять недель совет директоров «Оплота» в последний раз голосует по вопросу слияния с «Галафармой». Очевидно, им придется сложить оружие перед Драммондом. Тогда вы больше не будете нужны и зачем бы Драммонду оставлять в живых свидетеля, способного уничтожить его?
— Ему придется. Если вы знаете так много, вам известно почему.
— Уверена, что Драммонд в своей жизни немало чего обещал. В том числе и вам с вашими офицерами. Но он ведь нарушил слово по отношению к ним, не так ли? Почему он по-другому поступит с вами?
Шнайдер молчал.
Я спустился еще ниже, и теперь до поверхности оставалось всего метра два, а от клиники нас отделяло расстояние длиной в хороший бросок камнем. На дверь и на Оливера Шнайдера я смотрел сквозь бледно-красную пелену прицела.
Мацукава и его ребята сейчас зондируют нас всеми шестью сканерами, а команда штурмовиков прячется за спиной Олли и оценивает свои и наши шансы. Но наш расщепитель волн создавал надежную защиту почти от всех видов сканирования, а полная броня отразила бы практически любое оружие.
Единственное, чего нам действительно стоит опасаться, это гранатных или ракетных выстрелов через открытую дверь. Впрочем, вряд ли снаряды сумеют обогнуть стоящего человека, а вход уж больно маленький.